Текст книги "Бесконечное движение к свету"

– Ну, и чем мы занимаемся? – строго спросила Маргарита – Опять в «Звездопаде»? Всё вечеринки, танцульки, кавалеры… Совсем забросила учёбу.

– Бабушка, ты мне звонишь, чтобы воспитывать?

– А твоя мать, в твоём возрасте, между прочим, уже имела свой проект.

– Ну а ты, в моём возрасте, ещё крутила велосипед.

– Вот только не надо мне хамить – ещё строже произнесла Маргарита.

– А я и не хамлю – с безразличным спокойствием ответила внучка.

– С «зоной» нет связи. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Впервые слышу.

– Так поинтересуйся. Ты же взрослый человек, у тебя трое детей. Вспоминай об этом хотя бы иногда. Почему о них должна думать только я?

Изображение девушки резко пропало, оставив после себя лишь разноцветную рябь.

– Вот и поговори с молодёжью – сказала Маргарита.

Она напряжённо о чём-то думала, глядя себе под ноги и легонько постукивая костяшкой указательного пальца по губам.

И вдруг у Андрея промелькнула мысль – "А не замешены ли мы здесь?". У него появилось предчувствие, что именно здесь и сейчас следует искать ответы на все интересующие его вопросы.

Собравшись с мыслями, сориентировавшись, он вдруг, резко вскинул голову и спросил – «Что такое Круглое озеро»?

Маргарита медленно повернула к нему лицо. Её правая рука, сжатая в кулак застыла на уровне подбородка.

– Это и есть наша «зона». Закрытый объект наземного базирования – произнесла она удивлённая таким неожиданным вопросом

– Кто такая Виктория Навилас? – продолжал допрашивать Андрей, для чего-то напустив суровости на лицо.

– Это её «зона». Это она её построила, на собственные средства. Виктория Навилас – самая богатая женщина на планете. Она и её сестра Татьяна. Они когда-то вместе начинали, у них был общий бизнес, но сейчас они живут по отдельности – одна в Канаде, вторая в Бразилии.

– Как называется эта местность – Андрей ткнул указательным пальцем себе под ноги.

– Мишемань. Девятый жилой район.

– А Петкавлори, Щеглини?

– О, это старые посёлки, их уже давно не существует. Ничего нет от Шервиячи до Венеци, и от Мишемани до Ковра.

– А Жилонов? Город Жиланов есть?

– Жилонов, то есть но…. Но это закрытый город. Он обслуживает «зону», Круглое озеро. О нём знают только специалисты, а для обывателя, его, можно сказать, не существует. В открытую он нигде не упоминается.

– Кто такие «зелёные воротнички»?

– Это «барбосы». Но почему тебя это так интересует? И вообще, откуда ты всё это знаешь?

Прежде чем ответить Андрей почему-то глубоко вздохнул.

– Дело в том – спокойно начал он – что мы переместились во времени и оказались почему-то на этом Круглом озере.

Маргарита вся замерла, устремив на Андрея неподвижный взгляд.

– Внутри Круглого озера? Внутри закрытой зоны? – спросила она через какое-то время.

Андрей подтвердил кивком головы.

Маргарита продолжала смотреть на него застывшим взглядом, потом резко дёрнула плечами и ударила в ладони.

– Так теперь понятно, почему нет связи! Карантин! Но почему тебя переместили туда? Ты не должен был там оказаться.

– Стой, стой, стой… – Андрей поднял вверх указательный палец – Меня переместили? Вы считаете, что нас переместили?

– Конечно. Наши учёные придумали машину времени, и теперь желающие могут путешествовать во времени. Теперь только и говорят о возможности перемещать людей из прошлого в настоящее и обратно. Я думала ты один из перемещённых.

– Значит, нас всё-таки переместили – Андрей загадочно улыбнулся – Я сразу понял, что здесь что-то не так.

– Но они не могли тебя переместить внутрь «зоны» – как бы вслух размышляя, сказала Маргарита – Здесь что-то не так. А как ты оказался у меня?

– А я от них сбежал – игриво улыбаясь, похвастался Андрей.

– Тебя поймают – сострадальчески улыбаясь, ответила Маргарита, придвинув к нему лицо.

– Пусть попробуют – стоял на своём Андрей.

– Тебя поймают – не отступала и Маргарита.

– Я – призрак.

Маргарита, глядя на него, хмыкнула и вдруг улыбка исчезла с её лица.

– «Барбосы» найдут даже призрака, даже у чёрта в заднице. Современные нана технологии способны вмонтировать наблюдательную аппаратуру в комариный глаз. И не надо им тебя видеть всего. Им достаточно какой-то микроскопичной части тебя, а остальное они доизобразят. И это изображение будет на сто процентов соответствовать оригиналу.

Вдруг Маргарита сосредоточилась, как бы прислушиваясь к тихому шороху, потом указательным пальцем левой руки коснулась уголка губ и громко спросила глядя в темноту дома – «Микаэль, с кем я сейчас разговариваю?».

– Сама с собой – бесстрастно ответил мужской голос.

– Он меня «сдал» – обречённо проговорила Маргарита, обессиленно упав в кресло – Как я раньше не догадалась. В нем же заложена эта программа. В нашем мире никому нельзя доверять. Если ты занимаешься чем-то интимным, то нет никакой гарантии, что за этим кто-нибудь не наблюдает. Некоторые люди под своим домом роют погреб, на глубину трёх метров, спускаются туда и там занимаются интимными делами. Причём всю одежду оставляют наверху. А в погребе не должно быть никакой обстановки, только голая земля. Я не удивлюсь, если в следующую минуту сюда явятся «барбосы».

И вдруг, как бы в подтверждение её догадки, Микаэль возвестил всё тем же бесстрастным голосом – «К тебе гости…»

– Ну, что я говорила – с лёгким смешком в голосе, вскинув брови, сказала Маргарита – Пусть заходят, если они, конечно, уже не здесь.

Но они уже были здесь. В следующее мгновение, как ураган, из темноты к ним ворвались люди в чёрном. Это были высокие, крепкие мужчины, одетые в чёрные комбинезоны, с чёрными шлемами на голове и закрытыми лицами. В руках, перед собой, они держали круглые серебристые щиты.

Военные быстро рассредоточились по помещению и окружили Андрея с Маргаритой. Сразу же за ними, из темноты, показались Василий и Валентина.

– Батюшки, родственники! – с искренней радостью воскликнул Андрей и, обращаясь к Маргарите, совершенно бестактно паказывая пальцем на вошедших, продолжал – Вот это моя сестра. А это её муж. Правда, в будущем, а пока что, он ещё просто наш сосед. И где-то там, мы ещё не знаем где, они сами ещё ничего этого не знают. Вот такой у нас получается дурдом.

– Куда ты пропал? – набросилась на Андрея Валентина – Я волновалась.

– А зачем? – спокойно спросил Андрей – Что со мной, или с вами, может случиться?

– А вот мы не можем проходить сквозь стены – как бы пожаловался Василий.

– Почему это? – удивился Андрей.

– Не знаем…. Не получается.

Андрей огляделся по сторонам и задержал взгляд на людях в чёрном. Точнее, его заинтересовал предмет, который они держали в руках. У него возникло подозрение, что эти щиты предназначены именно для них. Например, для усмирения или нейтрализации в случае неповиновения. И хотя неизвестно, как эта система, работала и была ли она эффективна по отношению к ним, Андрей не стал испытывать судьбу.

– Ну и зачем вы сюда припёрлись? – спросил он глядя на ближайшего к нему человека со щитом, и уже повернувшись к друзьям, добавил – А впрочем, я знаю – вы, наверное, нашли выход и пришли за мной, что бы вместе вернуться обратно. Но я вам вот что скажу – я не хочу возвращаться. Зачем? Там я уязвимый, зависимый, там меня убьют. А здесь мне очень даже комфортно. Вот и Маргарита – одинокая женщина….

– Андрей – перебила его Валентина – Профессор Простаков тебе хочет кое-что предложить.

Девушка отошла в сторону, открывая Андрею для обозрения стоявшего у неё за спиной, человека.

Это был высокий мужчина, одетый в серый элегантный костюм, классического покроя. Выглядел он где-то лет на тридцать пять. Однако обильная седина волос на голове и аккуратно подстриженной бороде, говорили о том, что он, скорее всего, старше этого возраста.

– Простаков? – переспросил Андрей и посмотрел на Василия – Вася, ты нашёл своих родственников?

– Нет… – с грустью ответил тот и бросил короткий взгляд на Валентину – Мы не переживём "эпоху Угасания". Наш род прервётся.

– Знаешь, что это такое? – спросила брата Валентина.

Андрей молча кивнул головой, задержал сочувствующий взгляд на сестре, которая в этот момент опустила глаза, словно была в чём-то виновата. Ему стало жаль её, и он почти выкрикнул в её сторону – «Зато вы жить будете долго!» – и в следующее мгновение посмотрел на Простакова.

– Вениамин Простаков – отчеканил тот, чуть склонив голову.

– Андрей Браздов – ответил таким же движением головы Андрей и сразу спросил – «Барбос»?

– Андрей… – укоризненно посмотрела на брата Валентина.

– Нет, нет – обращаясь к ней, замахал руками Простаков – НИИВА. Научно-исследовательский Институт Временных Аномалий. Это сугубо гражданская организация и я её возглавляю. У меня к вам деловое предложение: на сегодняшний день у нас изобретена, пусть и специфическая, но "машина времени". Мы попробуем переместить вас во времени и изменить ход событий: сделать, так что бы вас ни убили на войне. Вы согласны?

Валентина во все глаза смотрела на брата, вымаливая взглядом согласие.

В общем-то, от такой сделки трудно было отказаться.

– Вы считаете, это сработает? – подумав, спросил Андрей.

– Возможно…. Гарантий нет…. Но я считаю, что попытаться следует.

Когда они уходили, Андрей вдруг остановился и обернулся. Маргарита одиноко стояла возле своего кресла и растерянно смотрела ему вслед. «Я даже с ней не попрощался. Как не хорошо… – сильно смущаясь, подумал он и вслух произнёс – Досвидание".

– Спасибо – тихо сказала она.

– За что? – так же тихо спросил он.

– Не знаю.

Они ещё какое-то время молча смотрели друг на друга, словно близкие люди перед расставанием.

– Досвидание… – прошептал Андрей и, вдруг, улыбнувшись, добавил – Я, при случае, ещё загляну.

– Я буду ждать – также улыбаясь, ответила Маргарита.

Дверь, через которую им предстояло пройти, казалось, была обёрнута полиэтиленовой плёнкой, и дальше, за ней, также всё было в полиэтилене. В самом тоннеле висела лёгкая дымка сизого тумана.

Андрей вдруг остановился, а за ним замерли и все остальные.

– Там, случайно, не минус пятьдесят семь градусов по Цельсию? – спросил он Простакова.

– Нет, ну что вы. Я же, в обычной одежде, иду вместе с вами – ответил тот.

Дальше их путь лежал по полиэтиленовому коридору, который напоминал утробу гигантского животного, лишь с той разницей, что всё здесь каким-то образом подсвечивалась. Пройдя ступеньками, сделав несколько поворотов и спусков, они вдруг оказались перед объектом, похожим на большую детскую песочницу с куполом-грибком, только без песка. Они вошли под купол, края которого сразу же начали опускаться. После того как они коснулись земли вся «песочница» начала медленно вращаться слева на право. Так продолжалось меньше минуты и когда вращение прекратилось, в стене образовался большой круглый проём. Простаков первым шагнул через него и взмахом руки позвал за собой остальных.

Они вошли в помещение, имеющее продольную цилиндрическую форму, верх и стены которого были прозрачными. Вдоль стен, с одной и с другой стороны, находились по пять массивных мягких кресел, с большими, серебристого цвета, шарами над ними.

Валентина наклонилась над креслом и снизу посмотрела внутрь шара.

Андрей догадался, о чём она подумала: эти шары напоминали сушки для волос, которые устанавливались в парикмахерских с той лишь разницей, что в эту сушку запросто мог поместиться весь человек.

– Я вижу, вас заинтересовали эти конструкции? – спросил Простаков, заметив их любопытство – Сейчас объясню. Садитесь в кресла и не бойтесь – эти шары не упадут вам на голову. Садитесь поудобнее, располагайтесь, так что бы вам было комфортно. Спинки сидений, подлокотники, регулируются, как впрочем, и сами кресла. Так что вы можете выбрать любое удобное положение. Ехать нам довольно долго.

Простаков стоял в широком проходе между рядами, потирая руки, поворачивая голову то влево, то вправо, поскольку Валентина и Андрей сели с одной стороны, а Василий – с другой.

– Куда мы едем? – спросил Василий.

– В Ветроград. Вы, конечно, о таком городе не слышали, потому как, его построили всего лишь два века назад. В ваше время, где-то в этом районе, существовал только небольшой поселок, который назывался, кажется, Трубадуры.

– Трубирог – поправил его Андрей.

– Да, да, да. Точно, Трубирог – вспомнил Простаков – Самого посёлка уже давно нет, но где-то в километрах пятидесяти от него, есть место, где почти круглый год дуют сильные ветра.

– Рваные сопки – подсказал Андрей.

– Правильно – подтвердил Простоков.

– Трубирог – бывший охотничий посёлок. Там издревле промышляли пушниной – не без удовольствия блеснул своими знаниями Андрей – Но от Мишемани туда будет больше двухсот километров пути. Мы на автомобиле обычно полдня добирались.

– Мы доберёмся за час.

– Вертолётам что ли?

– Автомобилем. Мы сейчас едем на специальном автомобиле, возможно даже с сопровождением. Я бы с удовольствием ехал с вами полдня. Мне есть что вам рассказать и показать, но это не от меня зависит. Однако кое – что я вам, всё-таки, расскажу и покажу. Окрестности вы будете осматривать через заранее заснятую панораму, потому что сейчас за окном ночь, и вы, при всём желании, в натуре, ничего не увидите. А панорама, между тем, на сто процентов совпадает с оригиналом.

Вдруг ночь за окном превратилась в ясный, погожий день. Но самое главное – они, оказывается, теперь не ехали на автомобиле, а перемещались по воздуху, словно на сказочном ковре самолёте, на высоте птичьего полёта. Казалось, что не существовало этого стеклянного цилиндрического купола, а их кресла были прикреплены на самом краю узкой и не совсем надёжной площадки. От такой неожиданности Валентина даже тихонько ойкнула и отшатнулась от края. Простоков же, в свою очередь, этот крик принял за возглас восхищения.

– Да, мне тоже нравиться панорама – улыбаясь, произнёс он – И не только мне. У нас многие ей пользуются. Ну, посудите сами – что можно увидеть из окна автомобиля на скорости двести километров в час? И вот, кстати, о дорогах – внизу вы можете видеть типичную комбинированную дорогу нашего времени: три двойные полосы в каждом направлении, отделённые друг от друга буферной стойкой. Всё это обнесено защитной сеткой, которая ещё служит и молниеотводом. Здесь есть переходные эстакады и тоннели, с магнитными полосами, контрольными пунктами, трёхступенчатыми датчиками фиксации и так далее. Третья полоса скоростная, поэтому безопасности уделяется особое внимание.

– А железнодорожное сообщение у вас есть? – поинтересовался Андрей.

– Конечно – ответил Простоков – железная дорога самый экономичный вид транспорта. Вон она, как разделительная полоса между встречными направлениями автомобильной дороги. Это сделано для простоты в обслуживании, хотя имеются и кое-какие проблемы. А теперь если вы посмотрите вправо, то увидите типичный жилой район нашего времени.

Жилой район представлял собой необычный дачный посёлок. В первую очередь эта необычность заключалось в том, что почти везде над верхушками деревьев возвышались вращающиеся лопасти ветряков. Их было так много, что издалека они были похожи на какую-то шевелящуюся массу гигантских червей. Дома внизу имели самые разнообразные формы. Но их можно было разглядеть, только приблизившись, так как с высоты даже птичьего полёта они своим чёрным цветом идеально сливались с тенью от деревьев. Чёрным было всё – крыши, стены, заборы и просто участки земли. Лишь только цветочные клумбы выделялись из этой черноты. Дальше, за жилым районом, насколько хватало глаз, распростирались обычные бескрайние леса.

– А зачем вам заборы? – спросил Андрей, не отрывая взгляда от раскинувшегося внизу пейзажа.

– Это естественная защита от диких животных – пояснил Простаков – Возле человека они спасаются от хищников. Людей они не бояться, потому как те их не трогают. Нет, мы их, конечно, можем отпугивать, ставить электромагнитные защитные барьеры. К примеру, мы так и делаем в отношении птиц, которым очень нравятся наши радиолокационные маяки. Но зачем тратить энергию, если можно использовать обычную преграду.

– Что-то я у вас здесь не вижу полей? У вас что, нет сельского хозяйства? – спросил Андрей, повернувшись к Простакову.

– Как вам сказать… – в задумчивости тот поднял глаза к верху – В принципе, сельским хозяйством у нас занимаются все, ввиду упращённости самого процесса: подготовил почву, бросил зерно и жди урожая. Обычно каждый у себя на участке выращивает то, что ему необходимо. Некоторые даже сажают теплолюбивые, южные растения, которые неплохо приживаются и плодоносят. Здесь всё дело в затратах. У себя в парнике ты можешь создать тропический климат и поддерживать его круглый год. И это не будет окупаться, но труда вложить надо много. Здешние почвы, я вам скажу, не очень подходят для занятия сельским хозяйством. Так, ради развлечения. Им занимаются в южных странах, где можно снимать по два урожая в год и где почва более плодородная.

– А животноводство? – спросил Андрей.

– Животноводства, как токового, у нас вообще нет – ответил Простаков.

– Что, может, употребляете искусственное мясо?

– Да – произнёс Простаков и, обведя взглядом удивлённые лица гостей, продолжал – Да, потому что в искусственном мясе можно точно контролировать калорийность. А по вкусу оно ничем не отличается от настоящего. Уж поверьте мне.

– А молоко? – задал вопрос Василий.

– Тоже искусственное. Нет, вы можете есть и пить всё натуральное, никто этого вам не запретит. У нас некоторые так и делают но…. Но возрастные нормы вашего организма, лучше всего поддерживать сбалансированным питанием.

Андрей отвернулся, посмотрел вниз и тут же снова обратился к Простакову.

– А что это у вас за трубопровод?

– Это современные линии электропередач.

– Такие толстые провода?

– Нет, конечно. Это вся конструкция вместе с изоляцией.

– Но я слышал, электричество у вас производиться по месту.

– Да, это так – сказал Простаков – Электричество у нас, действительно, вырабатывается в индивидуальном порядке. Но у нас существует централизованная система накопления и передачи электроэнергии во второстепенные накопители. И это не значит, что именно сейчас по этим проводам течёт ток. Он подаётся только туда, когда у кого-то появляется необходимость в пополнении энергоресурсов. Конечно, подаётся под очень высоким напряжением. От того у проводов и соответствующая изоляция. А вот, между прочим, и типичный город нашего времени. Он, я думою, отличается от ваших городов. Во-первых – у нас в городах никто не живёт. Там только работают. Во-вторых – все наши города разделены на две части – белый город, в самом прямом смысле этого слова, и чёрный город, тоже в самом прямом смысле этого слова. Белый город небольшой, всего лишь несколько зданий, обычно соединённых между собой тоннелями и переходами. В нём располагаются административные здания, культурно-развлекательные и торговые центры. Здесь шик, блеск, чистота. Нельзя сказать, что чёрный город это полная противоположность. Там тоже чистота и порядок, но он просто чёрный по цвету и в несколько раз больше по площади. Здесь располагаются промышленные предприятия и обслуживающий персонал. Производятся товары, вырабатывается электроэнергия и так далее.

– Скажите, а какой у вас общественный строй? – неожиданно спросил Андрей.

Простаков глубоко задумался и долго молчал, глядя в пол между рядами.

– Дело в том – наконец начал он – что этот вопрос у нас в обществе не обсуждается и даже не затрагивается. И вовсе не потому что существует какой-то запрет. Просто это никому не интересно. У нас в обществе давно уже нет политологов, но я рискну вам ответить. Я думою, что у нас что-то среднее между социализмом и капитализмом, потому как признаки того и другого в обществе присутствуют. Существует основной общий принцип – люди получают заработную плату только за выполненную работу. Есть, конечно, отдельные оговоренные категории, но их процент небольшой. Если вы умный, деловой, энергичный, предприимчивый человек, то вы можете заработать сколько угодно. Ограничений здесь нет. Однако, я думаю, существует разница между вашим капитализмом и нашим. Эта разница заключается в том, что у нас никто не может свой капитал передать по наследству. Вы можете вложить его в какое-нибудь предприятие, организацию, бизнес – проект или попросту оставить государству. Но ни в коем случае не можете отдать просто так наследникам или кому-нибудь ещё. У нас все начинают на равных условиях. Конечно, если у тебя есть богатый родственник, ты можешь затеять любое, пусть даже и самое абсурдное дело и получить под этот проект всё его состояние. Если у тебя нет богатых родственников, ты можешь рассчитывать на помощь государства. Однако, в таком случае, тебе придётся доказать, что твоё дело стоящее и оно будет приносить прибыль. Ты можешь получить деньги от любого постороннего человека, если он, конечно, тебе их даст. Но в любом случае обязательно должен быть какой-то проект. Это что касается капиталистической системы, а социалистическая система попросту следит за тем, что бы всё было по справедливости.

Вдруг Валентина, сидевшая всё это время, казалось бы, с безразличным видом, высказала своё мнение.

– Короче говоря, если вы умный и деловой, то вы живёте при капитализме, а если тупой лентяй то при социализме.

Простаков заулыбался глядя на неё.

– Девушка, а вы мне нравитесь – сказал он.

– Э-э-э! – возмутился Андрей – Здесь, между прочим, сидит её будущий муж. Так что вы не очень-то стройте глазки, он у нас страшно ревнивый.

– Нет, нет… – испугано замахал руками Простаков – Я ничего такого не имел в виду. Я просто хотел обойтись без крайностей.

Валентина бросила на брата колючий взгляд, а Василий страшно засмущался.

– К тому же – продолжал Простаков – такого понятия как тупой лентяй у нас попросту не существует. Лень у нас считается болезнь, а всякая болезнь лечиться. Конечно, у людей разные как умственные, так и физические способности. Жадность и тщеславие это тоже отрицательные качества. Но здесь ещё надо смотреть по последствиям. А лень – болезнь однозначно. Так что если вы обычная посредственность, то необходимый минимум у нас для всех одинаковый. А перед законом равны все. Да, у нас есть люди, которые по состоянию здоровья не могут обеспечить себе даже минимум и они находятся на иждивении у государства. Но их очень мало. Совсем другое дело… – вдруг Простаков замолчал и замер, глядя себе под ноги. Какое-то время он находился в этом неподвижном состоянии, потом вдруг резко поднял голову и продолжил – А сейчас я вам хочу рассказать о развлечениях, которые существуют в нашем обществе. Самое популярное развлечения – это птичьи полёты. Суть такова – человек одевает специальные крылья из специального материала, который идентично повторяет форму крыла птицы. Машет ими как птица и как птица летит по воздуху. Конечно, физической силы человека для этого не достаточно. Но мы изобрели усилитель маха, опорную часть а так же соответствующую электронную схему управления. Весь механизм очень компактный и лёгкий. Однако и после этого здесь не всё просто. Самое трудное человеку, так же как и птице – научиться летать. Но когда ты уже научился, то ощущения бесподобные. Самолёт, ракета, дирижабль, дельтаплан – это всё мелочи. А вот управлять полётом собственными руками, грудью чувствовать давление воздуха и пальцами регулировать направление – вот это да! Парить в небесной выси как птица! Что может быть лучше?

Андрей заметил резкое изменение темы, но у него сейчас даже не было желание узнавать причину. Он повернул голову и смотрел в окно, совершенно забыв о том, что это, на самом деле, не естественный вид из окна, а всего лишь умелая, доведённая до совершенства, имитация.

Вдруг Андрей получил сильный удар в плечо. Он резко повернул голову и успел заметить удаляющуюся руку Валентины, которая, без сомнения, и нанесла этот удар. Но сестра не обернулась для объяснения своих действий, а продолжала смотреть в сторону Простакова. Андрей тоже посмотрел туда и….

– О… – непроизвольно вырвалось у него.

Простаков стоял перед ними весь зелёный, с головы до пят. Зелёным было всё: и кожа на теле, и одежда.

– Довольно популярны у нас теперь голографические дискотеки – говорил он как ни в чём ни бывало – Зрелище очень прикольное. Во-первых – ты находишься дома и в то же время всё и всех видишь там. В движении ты можешь проходить сквозь людей и предметы, так же как и они сквозь тебя.

Вдруг он замолчал и остановил свой зелёный взгляд на Андрее и Валентине.

– Что такое? – спросил он, хитро улыбаясь зелёной улыбкой – Вы заметили что-то подозрительное? Здесь что-то не так?

– Профессор, вы… позеленели… – сиплым голосом выдавил из себя Андрей.

– Да? Неужели? – игриво произнёс тот – Вы тоже так считаете? – обратился он к Василию.

Василий вжался в спинку кресла и от этого очки на его лице перекосились. Он зашевелил отвисшей челюстью, из открытого рта послышалось что-то неразборчивое – «Ки… ки… ки…».

– Что вы говорите? – наклонился к нему Простаков.

– Кикимора… – наконец выдавил из себя Василий.

– Даже так… – удивился профессор, после чего довольная улыбка озарила его зелёное лицо – Я рад, что вы все видите меня зелёным. Сейчас я объясню причину. Дело в том, что там, за дверью, сидят «барбосы». Кстати, когда-то я тоже работал в этой организации, то есть был «барбосом». Так вот, они теперь за нами, конечно же, наблюдают. И в этом, согласитесь, нет ничего противозаконного, а для вас – унизительного и оскорбительного. Но дело в том, что я не хочу, что бы сейчас они меня видели и слышали. Я хочу с вами пообщаться с глазу на глаз. Естественно, на законном основании, они на это согласия не дадут. Поэтому я изобрёл одну хитрость и вкратце попробую вам о ней рассказать. В определённых частотах я себя продублировал и в дубляже включил свою запись, специально для этого приготовленную. Из данного сигнала я извлёк зелёный спектр и нахожусь теперь в нём. Здесь я зеленый, но реальный и естественный, а там – голографический. В наше время людей контролируют машины. Всё контролируют – работу, отдых, здоровье, поведение. Человек не может обмануть машину. Машину может обмануть только машина. Кстати, вот этот факт имеет отношения к интересующему вас строю: капитализму и социализму. По сути, это ведь две разные системы, два разных направления. И хотя они и противостоят друг другу, но они не подавляют друг друга, а лишь уравновешивают. Здесь можно сказать так – социалистический строй контролируется капиталистическим, капиталистический – социалистическим.

Социализм – строй справедливый, но лишённый полёта своею практичностью. Новые идеи там рождаются тяжело, риска он не любит, но и по этой же причине у него меньше потерь и ошибок. Капитализмом же движет стремление наживы. И вот эта сила, в общем-то, и движет прогресс. А прогресс, это всё новое: новые технологии, новые отношение, новые связи.

– Простите, вы хотите сказать, что при социализме нет прогресса? – спросил Андрей.

– При социализме прогресс отсутствует даже теоритически – спокойно ответил Простаков, глядя на его своим зелёным взглядом – Если все работают одинаково, если достаток во всех равный, если общество однослойное, то зачем куда-то двигаться, рисковать? Вы достигли желаемого, все вокруг одинаково сыты, здоровы и ухожены, и на этом всё заканчивается. Зачем искать что-то лучшее? Ведь все одинаково равны. Если что и требуется, так это подтянуть, до общего уровня, отстающих. При капитализме, стремление быть богаче, догнать и обогнать тех, кто впереди, создаёт конкуренцию, которая, естественным образом, отбирает всё самое лучшее и передовое. Но этот процесс также необходимо контролировать. Слишком большое расслоение в обществе имеет негативные последствия. Разрыв должен укладываться в рамки способностей среднестатистического индивидуума. У нас, к примеру, каждое новое поколение стартует в равных условиях. Эстафеты капитала здесь не существует.

Вдруг Валентина неожиданно задала Простакову вопрос – «Так что вы считаете лучше – социализм или капитализм?».

То ли от этого вопроса, то ли от задумчивости Андрей опустил голову и закрыл ладонью глаза.

Простаков какое-то время молча смотрел на девушку.

– Как можно ответить на ваш вопрос? – спокойно начал он – Вот представьте, что вы идёте по канату. Какой баланс лучше левый или правый? Необходимо что бы они были одинаковыми, иначе вы просто не удержите равновесие. Никто не говорит, что коммунизм или социализм по своей сущности это плохо или не имеет право на существование. Теоретически это верный, справедливый и гуманный строй. Но он не может существовать в чистом виде без примеси противоположного. Точно так же и капитализм. Этот строй ищущий, мечущийся, бушующий и в тоже время безжалостный и холодный. Он рвется вперёд и ему совершенно безразличны те, кто остался позади. А следом идёт социализм и подбирает тех, кто отстал, сорвался, не выдержал. Он их, в общем-то, восстанавливает и снова даёт возможность "лететь". Я вам скажу ещё вот что – ваше общество, в ваше время, ещё попросту не созрело для социализма. У вас ещё не было такого технического уровня развития, который необходим для формирования сознательности в обществе и для поддержания этой сознательности. Без высокого технического уровня общество, в котором существуют два противоположных строя, будут раздирать конфликты.

Говоря это, Простаков всё время смотрел на Валентину, а она, как бы в знак согласия, слегка, кивала головой.

– Скажите, а какие у вас ещё государства с таким устройством? – спросил Василий.

– А у нас одно государство – ответил Простаков – Всемирная Федерация Объединённым Стран и Государств. Столица – Дубай. Президент – Роберт Илст. Предыдущего, кстати, звали Владимир Дубровин. И ещё, я думаю, вам будет интересно – президенты у нас не выбираются, а назначаются. Правда, их роль, в основном, коардинирующая а не командная. Решение принимает общественный совет.

Вся структура власти полностью прозрачна, как впрочем, и жизнь общества в целом. Но если в самом низу этого общества, ещё где-то, что-то, как-то можно скрыть, то во властных структурах, такое сделать практически невозможно. Конечно, у нас имеется сектор секретности, потому как неправеренные факты, во избежание негативного воздействия на общество, нельзя предавать публичной огласке. Это оговорено статьёй конституции и совершенно не влияет на жизнь общества.

– Всё это неправда – вдруг произнёс Андрей, по-прежнему прикрывая ладонью глаза.

– Что неправда? – насторожился Простаков.

Андрей медленно опустил руку, поднял голову и, глядя в упор на профессора, начал говорить.

– Это не правда, что при социализме не было прогресса. Везде мы были первые. Один космос чего стоит. А промышленность, наука, искусство, медицина? В военной отросли мы всегда лидировали. Танки, самолёты, ракеты, подводные лодки…. Автоматом Калашникова пользуются во всём мире. Разве это не прогресс, не достижения, ни движение вперёд?