Текст книги "Пчелиный волк"

– Прорыл? – поинтересовался Дрюпин.

– Нет, – сказал я. – Денег не хватило. Прорыл всего шестьсот метров. Может, Ван Холл тоже хочет что-нибудь в этом духе отмочить? Может, его эта установка останавливает вращение Земли.

– Зачем останавливать вращение Земли?

– Как зачем? На одной стороне тогда установится вечная зима и ледниковый период, а на другой все просто выгорит. Мир рухнет…

– Ерунда, – возразила Сирень. – В остановке Земли нет никакой прибыли. А Ван Холл задаром палец о палец не ударит…

– Это точно, – согласился Дрюпин.

– Ты видел, что у него за татуировка на спине? – усмехнулся я. – У него там Нерон! Вы знаете, чем прославился Нерон?

Дрюпин и Сирень кивнули.

Я предположил:

– Может, Ван Холл собирается остановить вращение Земли, чтобы вдохновиться на сочинение баллады для лютни! Такому человеку уже давно не надо пальцем о палец ударять, у него давным-давно все уже ударено. Ему десяток миллиардов – тьфу, он в неделю больше заколачивает. Когда у тебя есть целая куча бабок, начинаешь желать что-нибудь этакого… чего-нибудь для души.

– Остановить Землю… – сомневался Дрюпин. – На это нужна такая энергия… Ни у одного Ван Холла таких нет… Это даже теоретически маловероятно…

– Я думаю, что все проще, – пустым голосом сказала Сирень. – Я думаю, что Ван Холл не занимается несбыточными проектами, я думаю, он ищет некий предмет…

– Только не говори мне, что он и в самом деле ищет чашу Грааля! – хмыкнул я. – Давайте не будем впадать в бредологию…

– Не обязательно именно чашу, – продолжила спор Сирень. – Может, он на самом деле ищет Копье Судьбы, или Ноев Ковчег, или перстень Соломона. Да мало ли забавных вещиц в мире…

– Вы всерьез верите в это? Вы верите, что Ван Холл занимается подобной чепухой?

– Это не чепуха, – сказала Сирень. – Это совсем не чепуха.

И я вдруг неожиданно понял, и меня вдруг неожиданно посетило видение.

Вечер. Сирень сидит у себя в комнате, читает романы про рыцарей и благородных дам, точит нож и грезит о турнирах. На которых она будет выступать, переодевшись юношей. Ну и, само собой, будет там сражать всех своей ловкой рукой, пока ей не встретится рыцарь, благородный, как небеса. Он ее победит, и она в него влюбится самой роковой любовью, какую только можно представить под неверным светом Луны.

Лев молодой льву старому пробьет мозги чрез золотую клеть, ля-ля…

Сирень верит в рыцарей. Сирень верит в Короля Артура. Сирень верит в Грааль. Выйду на улицу, гляну зело, киборги гуляют, и мне, блин, весело. Ха-ха.

– Это не чепуха, – повторила Сирень. – В Германии во времена Гитлера существовала целая организация, которая только тем и занималась, что искала древние реликвии. Вообще считалось, что Гитлер обладает могуществом только благодаря Копью Судьбы…

– Красавица, – хмыкнул я, – хватит сказки сказывать, пора дело деловать…

– Дай доскажу! – злобно рыкнула Сирень. – Почему ты все время перебиваешь?!

– Давайте не будем ссориться, а? – попросил Дрюпин. – Висим, как на орбите, а вы еще грызетесь…

– Я просто хочу объяснить, – голос у Сирени стал более терпеливым. – Я хочу сказать… Вот мы услышали имя Персиваля. А между тем Персиваль, как я уже говорила, это один из рыцарей Круглого Стола. Который как раз прославился поисками чаши Грааля. Не исключено, что и Ван Холл этим же занимается. Ищет чашу, ищет тех, кто был к ней причастен. Денег-то и в самом деле девать некуда.

– А при чем тут этот… иезуит… Игнацио Лойола? – вмешался Дрюпин.

– Насколько я знаю, с Игнацио Лойолой связана одна очень интересная история. – Сирень пустилась в объяснения: – Он был простым неграмотным солдатом, полным ничтожеством. А потом совершенно внезапно за несколько лет он стал одним из первых людей в Европе. С чего это? Некоторые считают, что он каким-то образом отыскал Грааль или Копье Судьбы…

– Знаете, ребята. – Я выбрался из кресла. – Вы тут играйтесь сколько угодно. Во всемирный заговор, в спецназ рыцарей храма, в Шамбалу – это сейчас никому не запрещается. Даже наоборот, это сейчас модно. Друзья мои, ищите Грааль, Бердыш Провидения, что там еще есть из этого набора. Ваше дело. А я пойду поспать. Лучшего все равно не дано.

– Точно! – воскликнул вдруг Дрюпин. – Чаша Грааля дарует бессмертие!

Дрюпин проникся идеей бессмертия, это было мило.

– Дрюпин, – сказал я. – Я укажу тебе путь к бессмертию гораздо более доступный. Ты знаешь, что практически вечно живут обыкновенные щуки? У них отсутствует ген старения. Они гибнут с голоду. Становятся такими большими и неповоротливыми, что уже не могут ловить рыбу. И помирают. Так что, Дрюпин, питайся сырыми щуками и серьезно увеличишь продолжительность своего существования. Зачем тебе Грааль? И вообще, вместе питайтесь сырыми щуками – и рука об руку шагнете в двадцать второй век. Чего-чего, а щук в наших водоемах просто немереное количество обитает. Вы уже назначили?

– Чего назначили? – снова попался Дрюпин.

– Чего-чего, день свадьбы. Я подарю вам спиннинг. Будете счастливы, как две чау-чау. И вообще, пока, вам, друзья, семейного счастья!

И я направил прочь свои разочарованные стопы.

Глава 9. Планета Х

– Доктор, это не вашего предка повесили на Нюрнбергском процессе? – спросил я.

– Поднимайтесь. – Невозмутимый Йодль сполоснул стакан. – Ван Холл ждет вас. Через полчаса.

– Знаете, доктор, если в семье дурная наследственность, то это очень опасно! У вас случайно приступов кровожадности не случается?

Про приступы Йодль мне ничего не ответил.

Через полчаса я стоял в длинном бетонном коридоре пятого блока. Над головой у меня подрагивала мембрана, я чувствовал шевеление тонн клей-бетона, это было неприятное ощущение. Нет, я знал, что мембраны вполне надежны, но все равно удовольствия такое стояние доставляло мало.

Мы молчали. Сирень медленно постукивала кулаком по стене, набивала костяшки.

– Статистика утверждает, что в мире каждый год двадцать три тысячи мужчин гибнет от домашнего насилия, – сказал я. – Самое распространенное орудие убийства – тостер. Тостером по затылку. Четырнадцать процентов мужчин гибнет из-за того, что неправильно сморкаются. Ты, Дрюпин, как сморкаешься? Правильно? Эстетично?

Дрюпин не ответил, попытка разрядить обстановку не удалась.

Появился Ван Холл.

Ван Холл был один, без Седого, без Йодля, без японцев, без лютни, зато с корзинкой. К моему удивлению, в корзинке обнаружились шапки. Ушанки военного образца, цвета голубых кровей.

– Возьмите, – Ван Холл протянул нам шапки.

– Зачем? – удивился я.

– Раз я говорю, берите.

И Ван Холл напялил шапку себе на голову.

Я не стал спорить, шапку тоже надел. Глупо спорить с безумцем. Забавно, на левом ухе шапки стояло небольшое медное клеймо.

«VHC». «Van Holl Corporation». «Ван Холл Корпорейшн».

Шарашка, короче, Ван Холла.

Старина Ван Холл не гнушался даже шапками в цену полтинник за пару. Так и становятся триллионерами.

Дрюпин вздохнул и натянул треух. Сирень аккуратно подвязала клапаны и водрузила шапку на затылок. Тоже мне, модница-огородница.

– Дрюпин, – предложил я, – тебе надо обязательно приобрести для своей избранницы дизайнерские валенки. Ко Дню святого Валентина. И собственноручной иглой на них надо вышить надпись: «Больным фенилкетонурией употреблять воспрещается». После этого ее сердце будет окончательно покорено.

Дрюпин не ответил.

Ван Холл повернулся к нам, осмотрел. Остался доволен.

– Пришло время, – сказал он.

Начало эпическое. Пришло время «Ч». В Сантьяго пошел дождь.

– Сейчас я расскажу вам, чем мы тут занимаемся, – сказал Ван Холл. – Введу вас в курс дела…

Ван Холл поглядел в потолок. Сказал:

– Проект «Пчелиный волк» вступает в завершающую стадию. Об этом имею честь вам сообщить.

– Я так рад, что не могу даже дышать, – сказал я. – В зобу такое благораспространение, честное слово, Света подтвердит. Вы знаете, нашу Сирень, оказывается, зовут Света, я сегодня всю ночь умилялся…

– Хватит болтать, – оборвал меня Ван Холл. – Мы не в игры тут играем, мы занимаемся серьезным делом. Так что давайте двигайте вперед мелкими шагами. Герои.

Угу. Мы прошли под мембранами. Их было девяносто три штуки. Мембраны пульсировали со стальным визгом и воняли ацетоном. Я входил в будущее под запах ацетона, жестяной зуммер и бух-бух-бух кулаком в стену Сирени, такое тоже бывает.

В конце коридора обнаружилась дверь совершенно заурядного, даже какого-то канцелярского вида. Ну, хоть не зеленая.

– Прошу, – сказал Ван Холл. – Прошу пожаловать.

Ван Холл толкнул ручку и исчез. Мы исчезли тоже. Оказались в гигантском помещении.

Раньше это был спортзал. Или ангар. Или реакторный зал, не знаю уж, зачем такие размеры нужны. Я такого грандиоза никогда раньше не видел, в нем легко поместился бы девятиэтажный дом, а может, и двенадцатиэтажный. Триллионеры любят размах, таково свойство их личности.

– Масштабно… – прошептал Дрюпин.

Сирень была равнодушна, как всегда. В ее крови были индейские предки, как у Варгаса, точно. Может, она тоже Светлана Жетулио? Надо будет спросить.

Зал был пуст, так мне показалось сначала. Наверное, оттого, что в помещении плыл полумрак, ничего не видно, кроме мутных окон почти под самой крышей.

– Проходите к центру, там много интересного, – велел Ван Холл.

Наши шаги были глухи и неслышны, будто четыре муравья вошли в оцинкованное ведро. Один муравей я, другой муравей Ван Холл, ну, еще Дрюпин с Сиренью, это даже не муравьи, так, сапрофиты обыкновенные, им бы в коврике каком-нибудь водиться. Я шагал по холодному даже сквозь ботинки полу, прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения были интересные. В больших объемах пространство чувствуется особенно плотно.

Ван Холл был непохож на себя. Исчез весь идиотизм, исчезла эксцентричность. Он был деловит и собран. Таким я его еще не видел. Ван Холл хлопнул в ладоши. Под потолком зажглись прожекторы. Высота была такая, что до нас прожекторные лучи опускались уже не белыми, но синими. Похожими на колонны. В этих синих колоннах висели серебристые тросы, почти до пола. Когда мы подошли ближе, я увидел, что тросы покрыты зернистым голубым инеем.

Под тросами лежали фигуры, накрытые черным пластиком. Как трупы. А может, это и были трупы. Вокруг валялись опрокинутые пластиковые стулья. В беспорядке.

– И что мы тут делаем? – осторожно спросил я.

Ван Холл не ответил.

От снежных тросов исходил ощутимый мороз, наверное, это были части мощной охлаждающей установки. Внушительное место выбрал Ван Холл для финальной беседы – я не сомневался, что это финальная беседа. Впрочем, при финальной беседе так и должно быть. Лед и молчание, гибель богов. Ван Холл, триллионер со вкусом, медленно, стараясь держаться подальше от тросов, подкрался к ближайшей фигуре и сдернул пластиковое покрывало.

На секунду я испугался, что под пластиком окажется тот парень. Которого мы видели в допросной комнате.

Или другой парень. С алебардой который.

Трупак.

Но никаких парней на полу не оказалось. На бетонном полу в скрюченном состоянии лежал красный ящер. Точно такой, какого я прибил недавно в деревне Мертвожорке. Или в Мертворожке. Или в Мертвотворожке. В Мертвоотрыжке, короче. Не помню, как там. Там, где улица Всеобщей Безжалостности и пингвин.

Ван Холл сдернул соседнее покрывало. Под ним лежал еще один красный волк. У него не хватало задней лапы, а в шее торчали вилы с обломанной рукояткой. Кому-то даже бластера не понадобилось.

– Красиво, – сказал я. – Наш народ богат самородками. Некоторые медведя голыми руками загрызть могут! Или взять Дрюпинга. Недавно сказал, что дает обет в честь прекрасной дамы, что не будет чистить уши до тех пор, пока…

Дрюпин пихнул меня локтем.

– Что это? – спросила Сирень. – Кто они такие?

– Адский Бестиарий, – улыбнулся Ван Холл. – В количестве восемнадцати штук. Дорогие ребята, сейчас я проведу экскурсию по нашему чудовищному зоопарку! Лицам с нервными расстройствами, детям, психически неустойчивым гражданам смотреть воспрещается!

– А больным фенилкетонурией? – вмешался я. – Нет, я к чему все это? Просто наш Дрюпин страдает этим недугом, а признаться боится…

– Заткнись! – рявкнул Дрюпин.

Ван Холл указал мизинцем в сторону зверя.

– Животные подобного вида никогда не существовали на нашей планете, – сказал он. – Во все исторические и доисторические эпохи.

– Мало ли бывает? – Я пожал плечами. – Может быть, мутация? Вы знаете, по телику говорят, что каждый день в природе открывают новый вид живых существ. А динозавров изучено вообще меньше одного процента. Может быть, это реликтовый… реликтовый муравьед?

Ван Холл не ответил. Достал из кармана ножичек-выкидушку, такие в нашем приюте у всех были, нажал на кнопочку. Выпрыгнуло блестящее лезвие. Я продолжал удивляться. Ван Холл снова полез под тросы и принялся ковыряться своим холодным оружием. Сначала, как мне показалось, в ухе.

Мы молча переглядывались.

Минуту спустя Ван Холл вылез. Протянул руку. На раскрытой ладони лежали глаза. Глаза смотрели на меня, блестели заледеневшими белками.

– Мутанты, говоришь? – усмехнулся Ван Холл.

И он аккуратно, почти с хирургической точностью разрезал один глаз пополам. Разделил лезвием две половинки. Сунул эти половинки Сирени, та смотреть на них отказалась. Я не отказался.

Половинки глаза были холодные.

– Что мне с ними делать? – спросил я.

– Сдави, – ответил Ван Холл. – И увидишь.

Я сдавил половинку глаза. На ладонь мне выпал круглый блестящий предмет. Я протер его о рукав и обнаружил, что это монета. Четверть американского доллара.

– Денежка, – тупо сказал Дрюпин.

– Двадцать пять центов, – уточнил Ван Холл. – Четвертак.

И разрезал второй глаз. Внутри глаза оказалась точно такая же монета. Ван Холл отобрал у меня первую, подышал на них, протер и вставил себе в глаза.

Четвертаки блеснули в синем свете.

– Вы знаете, зачем мертвецам вставляли деньги в глаза?

– Знаю, – ответил я. – Когда мертвеца везли в гробу, у него часто от тряски открывались глаза…

– Это плата перевозчику Харону, – перебила меня Сирень. – За перевоз в страну мертвых.

– Молодец. – Ван Холл моргнул, и четвертаки выпали. – Что вы знаете про зверей, у которых в глазах монеты?

Про таких зверей я ничего не знал. Сирень и Дрюпин, судя по всему, тоже.

– А идеи какие-нибудь есть? – спросил Ван Холл.

Идей не было. Ван Холл наклонился и спрятал монеты в карман.

– Что означает факт присутствия полуволка-полуящера красного цвета с монетами в глазах? – спросил он. – Который не может существовать в нашем мире? Ведь он не может существовать?

– Нет… – сказал я. – Хотя эти модификаторы…

– Все модификаторы у меня в кармане. А в одиночку такую штуку разработать нельзя. К тому же подумайте, зачем делать животное с деньгами в глазах?

– Может, какой-нибудь ученый-маньяк? – предположил Дрюпин. – Знаете, сидя у себя в гараже, можно чего только не изобрести…

– Последнего ученого-маньяка я привлек в свою компанию около шести лет назад, – ответил Ван Холл. – Кстати, с ним связано ваше задание. Отчасти. Но если вы мне не верите, я могу экскурсию и продолжить.

Ван Холл наклонился к следующему мешку. В нем тоже был волк.

– В четырнадцати мешках эти мухоморы, – пояснил Ван Холл. – Не знаю, чем можно объяснить их появление… ну, да ладно. А вот дальше начинается интересное. Объект номер пятнадцать.

Ван Холл сдернул мешок.

Сначала я не понял.

– Это птеродактиль? – спросил я.

Сам я не очень верил, что это птеродактиль. Птеродактили не такие.

– Птеродактили не такие… – выдавил Дрюпин.

– Птеродактили не такие, – сказал Ван Холл. – У них хрупкие крылья, почти тряпичные. А у этого крылья хорошие.

Ван Холл попытался растянуть крыло лежащего на полу существа, но они примерзли к спине.

– Так или иначе, крылья у него сильные, – сказал Ван Холл. – Можете поверить мне на слово. Но это еще не все. Он каким-то образом может выдыхать пламя. Мои ученые бились над этим год, так и не смогли понять, как он это делает. Может, и все. Он сжег два штурмовых вертолета, пока мы пытались его поймать. Забавная тварь.

– Вы намекаете, что это…

Я никак не мог вытолкнуть нужное слово.

– Это дракон.

Сказала Сирень.

– Это дракон, – повторила Сирень своим индейским голосом.

Я посмотрел на Дрюпина. Дрюпин пожал плечами.

– Другого названия им еще не придумали, – сказал Ван Холл. – Дракон, он и есть дракон. Этот еще маленький совсем, мы определили, что ему полтора года.

Я сначала хотел высказаться по поводу, но потом решил подождать, пока Ван Холл не покажет нам всю коллекцию.

– У него тоже в глазах медяки? – спросил Дрюпин.

– У него в глазах ничего нет. Он и сам по себе хорош. Чего не могу сказать о следующем экземпляре. Номер шестнадцать.

Номер шестнадцать выглядел как настоящий динозавр. Таких показывают в фильмах про древность Земли, они там с аппетитом пожирают друг друга и белокурых красавиц. Небольшой, с гребнем и злой вытянутой мордой. Шкура черная, в мелких красных пятнышках. Мама-анархия.

– Это обычный динозавр. Не помню, как он называется, на велосипед похоже название. Обитал в какой-то там период, не помню, в какой. Возраст конкретно этой особи около трех лет.

– Это самец или самка? – спросила Сирень.

Интересно, зачем ей это знать.

Ван Холл такого вопроса не ожидал. Он задумался, потом сказал:

– Честно говоря, я не знаю. Надо выяснить.

Ван Холл достал совершенно заурядный мобильный телефон, набрал номер.

– Объект шестнадцать. Да? Самец или самка? Так выясните!!!

«Так выясните» Ван Холл проорал с такой яростью, что я даже вздрогнул.

– Они узнают, – Ван Холл спрятал трубку. – За что людям такие деньги плачу? Нет, в нашей стране никто не хочет работать…

– А вы продайте его японцам, – я указал на динозавра. – Они его клонируют, как мамонта. И будут потом в зоопарке показывать. Будут врать всем, что это маленький Годзилла.

– Я его уже клонировал, – буркнул Ван Холл. – В количестве пяти штук.

– Зачем? – поинтересовался Дрюпин.

– Одного подарил приятелю из Канады, он потом от него неделю на чердаке прятался.

Ван Холл искренне рассмеялся.

– А вообще-то они раком не болеют, хочу из них лекарства делать. – Ван Холл пнул существо ногой. – Полезный зверь. И шкура удивительно прочная… Давайте продолжим, осталось самое интересное.

Ван Холл подошел к семнадцатому экспонату.

– Вот это уже любопытное. – Он поеживался от холода, пытаясь отодрать от пола черный пластик.

Я помог. Пластик с треском отодрался.

Ван Холл выдержал паузу, как в драматическом театре города Шумикамышска. Затем дорвал мешок.

У Дрюпина поползла вниз челюсть. Именно поползла, как в кинах про живых мертвецов.

На полу лежала голова. Но не живого существа. Сначала я подумал, что это голова робота. Стальной цвет, плавные технические обводы. Место, где должны быть глаза, забрано мелкой и чуть выпуклой серебристой сеткой. Размером голова была примерно…

Размеры у башки были внушительные. Наверное, чуть ли не в половину моего роста. Сантиметров восемьдесят. Какой же должен быть этот робот вообще, если голова у него восемьдесят сантиметров…

Однако, приглядевшись, я вдруг понял, что это не робот. Не совсем робот. В строении морды обнаруживалась какая-то незавершенность, небольшая асимметрия, которой у роботов наблюдаться не должно. Шипы и лезвия, покрывающие голову, были чуть разных размеров, некоторые оказались обломаны, другие сточены, третьи загнуты…

Внезапно я вспомнил. Когда Ван Холл распекал Дрюпина и велел демонтировать Сима. Именно на это существо указывал Ван Холл как на объект для копирования. Как на образец.

– К… кто это? – Дрюпин указал трясущимся пальцем на голову.

– Это нечто потрясающее. – Ван Холл провел пальцем по лезвию на морде. – Знаешь, что у него в голове?

Ван Холл постучал по лбу существа.

– Суперпроцессоры? – Дрюпин приходил в себя. – На субатомных структурах? Где вы это взяли? Он что, из будущего? Это все-таки машина времени? Вы построили машину времени.

Сирень улыбнулась.

Ван Холл рассмеялся.

– Машина времени… тут ни при чем. Суперпроцессоры тут тоже ни при чем. У него в башке нечто… Гораздо лучше, чем суперпроцессоры. У него в голове пустота.

Он снова постучал, затем подышал на палец.

– В том месте, где должен быть мозг, – пустота. Безвоздушное пространство. В нем вообще нет ни одного процессора. И как он функционирует, мы не знаем. Седой, к примеру, считает, что это живое существо, он же биолог…

– Может, чучело? – предположил я. – Есть любители изготовлять из железа разные скульптуры…

– Какое чучело?! – взвился Дрюпин.

Будто я обозвал чучелом его родного дедушку, ветерана речного подводного флота.

– Какое чучело?! – Дрюпин подступил к железной голове. – Это же… Это же…

– Это существо двигалось. – Ван Холл потрогал челюсти. – Подвижные сочленения изношены примерно на двадцать процентов.

– А почему только голова? – спросила Сирень.

– Не знаю. Оторвано взрывом. Так сказали эксперты.

– Не хотел бы с таким встретиться, – протянул я.

Действительно не хотел бы. Такого дурака, наверное, даже из огнемета не прошибешь.

– Можно я с ним поработаю? – умоляюще спросил Дрюпин. – Хоть пару дней! Я отыщу секрет. Это ведь… это… Это технологии послезавтрашнего дня! Или даже послепослезавтрашнего!

Сирень быстро, исподлобья глянула на Ван Холла.

Технологии послезавтрашнего дня. Понятно, подумал я. Господин Ван Холл собирается по-быстренькому усесться на этих самых технологиях. Чтобы не успел усесться никто другой. Кажется, Ван Холлу в гриву какой-то индонезиец уже дышит.

– А последний экспонат? – спросил я. – Там что?

Я указал на № 18. № 18 был гораздо больше всех остальных. По размерам он был сопоставим, пожалуй, с мотоциклом. И такой же угловатый. Я прикинул, что за существо может быть там, под пластиком, но решить так и не смог. После монет в глазах красного ящера можно было ожидать чего угодно. Хоть гигантского сухопутного морского ежа.

– Последний экспонат – это мое любимое. – Ван Холл сделал пальцами жест, будто на клавесинеиграл. – Последняя точка, так сказать.

Дрюпин смотрел на голову, на последний экспонат ему смотреть было совсем неинтересно.

– Дрюпин! – окрикнул его Ван Холл. – Не отвлекайся!

Ван Холл принялся сдирать пластик с последнего существа. Но то, что скрывалось под, оказалось вовсе не существом.

На полу стоял аппарат. То, что это именно аппарат, не приходилось сомневаться. Два сиденья, закрепленные на деревянной раме, что-то вроде штурвала, рули высоты и направления. Внизу устройство, внешне напоминавшее двигатель. Медная камера, раструб, витые латунные трубки, какие-то баллоны. Для чего мог использоваться подобный агрегат, догадаться было нетрудно. Сделано прочно, но как-то неаккуратно. Как будто над ним работал не очень умелый столяр.

Летательное устройство.

– Это, судя по всему, летательный аппарат, – Ван Холл забрался в сиденье. – но не обычный летательный аппарат.

– Оба-на! – восхитился Дрюпин.

Сегодня определенно у него был счастливый день. Дрюпин подскочил к № 18 и принялся осматривать его со всех сторон. Сирень медленно обошла вокруг летунца.

– Крыльев нет, винта нет… – сказала она. – Как он летает?

– Там сопло. – Ван Холл постучал каблуком по медному кубу. – А тут камеры сгорания. В эту камеру сгорания попадает вещество, оно смешивается с катализатором, резко расширяется, а через сопло выходит теплый воздух. И оно летит.

– Оно здорово летает! – воскликнул Дрюпин. – Быстрее всего, что можно только придумать!

– Это что, пердолет? – усмехнулся я.

Ван Холл мгновенно насторожился:

– Откуда ты знаешь это слово?

Глазки у него сощурились и стали маленькими и злыми, как у того похожего на велосипед динозавра, за номером шестнадцать.

– Какое слово? – Я продолжал косить под дурачка.

– «Пердолет»?

– А чего тут не знать? – пожал плечами я. – Мы в приюте такие штуки делали регулярно. Берешь спички, берешь авторучку, закладываешь все это…

– Достаточно! – замахал руками Ван Холл. – Я понял. Этот пердолет, как ты его называешь, одно из самых совершенных транспортных средств, созданных руками человека. Он, конечно, не летает. Поскольку проблемы с топливом…

Я уже несколько подустал от интересного, интересного сегодня было и так через край. Перебор-с.

– Неужели он летает на обычной воде? – предположил я. – Или на газировке какой?

– Он летает на воде? – спросил Дрюпин.

– К сожалению, нет. Он летает не на воде, он летает на… сжатом воздухе. Как выяснилось… Воздух каким-то образом сжимается до состояния твердого вещества, мы нашли остатки в камере расширения. Однако сжать воздух до состояния перехода его в твердое вещество… Мы попытались. Два завода – пух!

Ван Холл показал, как пух. Действительно пух.

– Вот так, мой юный убийца. Это, значит, первое обстоятельство. Второе обстоятельство. Эксперты изучили каждый миллиметр этого аппарата. И сняли образцы ДНК.

– Неужели его построил еще Леонардо да Винчи? – усмехнулся я. – Или даже…

– Прекрати! – шикнул на меня Дрюпин.

– Хватит шутить! – строго сказал Ван Холл. – Если бы его построил Леонардо, у нас не было бы проблем. Все гораздо… необычнее. Дело в том, что его построили…

Ван Холл сделал вид, что вспоминает, положил ладонь на глаза.

– Его построили лица от двенадцати до шестнадцати лет. Набор генов данного типа распространен от побережья Балтийского моря до гор Уральского хребта…

– Понятно, – сказал я. – Лица от двенадцати с генетическим набором. Мы же не дураки…

– А я не понял, может… – капризно сказал Дрюпин, но на него никто не обратил внимания.

– Вот и хорошо. – Ван Холл спрыгнул на пол. – Я предъявил вам все существующие доказательства. Информация у вас имеется, делайте выводы. Две минуты.

Мне лично две минуты не понадобились. Я помнил про «там».

– Я сделал выводы, – сказал я. – Если зверь с долларами в глазах не может существовать в нашем мире, то, значит, он существует в другом. Если сжатый воздух не может существовать в нашем мире, значит, он существует в другом.

Ван Холл кивнул.

– А вы? – Он посмотрел на Дрюпина и Сирень.

– Ну, я… – начал мямлить Дрюпин.

Вмешалась Сирень:

– Если эти предметы появились здесь, то границу между нашим миром и тем миром можно каким-то образом преодолеть. Отсюда вывод. Анализ ДНК с этого… аппарата позволяет сказать, что его построили… Его построили дети.

– Угу.

– Вы хотите сказать, что какие-то ребята из нашей страны живут в том мире? – спросил Дрюпин.

– Точно. – Ван Холл показал нам кулак с оттопыренным большим пальцем.

Мне стало неприятно. Нет, я ожидал чего-нибудь в этом духе, но надеялся, что… Я надеялся, что это все-таки будет ученый-маньяк. Наплодивший монстров, с которыми надо бороться не на жизнь, а на смерть. С помощью бластеров, револьверов, супербулата и другого оружия.

А оказалось, что все это на самом деле «там».

– Теперь последний вывод, – сказал я. – Кто-то должен отправиться на разведку этого… параллельного мира? Так? И этот кто-то я? А почему именно я? Я не хочу!

Сирень посмотрела на меня с легким презрением.

– Пусть Дрюпинг идет! – продолжал я. – А я не готов. У меня растяжение ахиллесова сухожилия, мне нужна квалифицированная медицинская помощь! А этот коновал Йодль меня только витаминами пичкает…

Я довольно долго рассказывал, почему я не могу в ближайшее время участвовать в мероприятиях, связанных с физическим и умственным напряжением. Пусть. Пусть думают, что я не хочу.

– Хватит, – утомился Ван Холл. – Твой разговорный талант широко известен…

– А вы голландец? – неожиданно спросил я.

Ван Холл оторопел. И какое-то время смотрел на меня совершенно тупо. У Дрюпина медленно отвисала челюсть. Уже во второй раз.

– Так вы голландец? – снова спросил я.

– С чего ты взял?

– Фамилия у вас.

Ван Холл хмыкнул.

– Фамилия… Фамилия фамилией…

– Сколько раз вы запускали установку? – спросил я.

Ван Холл оторопел еще больше. Потом усмехнулся.

– Седой в тебе не ошибся, – сказал он. – Седой не ошибся в каждом из вас. Вы так похожи на… Короче, у него чутье, он умеет выбирать. Ты прав. Ты совершенно прав. Установку запускали семнадцать раз.

– Для чего предназначена установка? – с другой стороны спросила Сирень.