Текст книги "Моральные основы отсталого общества"

Глава 3
Экономика

Монтеграно – один из беднейших уголков западного мира. Это обстоятельство, хотя и не объясняет политическую несостоятельность жителей коммуны, имеет к ней самое непосредственное отношение.

Земля в Монтеграно – это в основном крутые, каменистые, безводные склоны. Она подходит для засева пшеницей с низкой густотой стояния, которую сеют в ноябре и убирают в июне, а также для скудных естественных пастбищ, олив, смоковниц и дубовых рощ. Кое-где источники и ручьи позволяют орошать возделанные участки на склонах холмов. Сколько-то орошаемой земли есть по берегам рек, но непостоянный характер течения – весной реки превращаются в бурные потоки, а летом почти пересыхают – мешает развитию ирригации. Несмотря на малую площадь и низкую продуктивность, поля и рощи – главный источник доходов для Монтеграно. Ни добычи полезных ископаемых, ни сколько-нибудь значительного производства в этой местности нет.

Климат здесь мягкий. Средняя температура января-февраля – около нуля, июля-августа – около тридцати градусов. За год выпадает приблизительно 35 дюймов осадков, большая их часть приходится на декабрь и январь.

Уединенное даже по меркам итальянского юга расположение не способствует процветанию Монтеграно. До ближайшей железнодорожной станции отсюда 40 миль. До Потенцы, административного центра провинции, – 90 миль, а оттуда еще 90 до Бари, города на восточном побережье. Дороги в округе узкие, извилистые, с постоянными крутыми спусками и подъемами. Путь до Потенцы на малолитражном итальянском автомобиле занимает от четырех до пяти часов.

Автобусы останавливаются в Монтеграно четыре раза в день (два раза, проезжая в одном направлении, и два – в обратном) шесть дней в неделю, кроме воскресенья. Они привозят почту, газеты и небольшие партии товаров. До Неаполя автобус идет восемь часов, билет стоит 2 доллара 75 центов.

В Монтеграно пять автомобилей, все они используются в качестве такси; с пассажиров берут от девяти до двенадцати центов за милю в зависимости от расстояния. Для личных нужд никто в коммуне автомобилей не держит.

Время от времени в Монтеграно заезжают грузовики с товарами, удобрениями, строительными материалами, дровам и картофелем. Из посторонних коммуну изредка посещают чиновники, совершающие инспекционные поездки, и жители Потенцы, Бари, Неаполя и Салерно, которые приезжают проведать родных. Случайных туристов в Монтеграно не бывает, появление незнакомой машины – событие, вызывающее всеобщий интерес.

В почтовом отделении работает телеграф, а в здании мэрии установлен таксофон; других телефонных аппаратов в городе нет. В 1955 году радиоприемники были в двух барах и в сорока или пятидесяти домах. В кинозале на сотню мест каждый вечер показывали итальянские и, реже, иностранные фильмы на 16-миллиметровой пленке; билет стоил 16 центов на хорошие места и 10 – на все остальные. Сейчас строится кинотеатр, рассчитанный на демонстрацию фильмов в 35-миллиметровом формате, а радиоприемников с каждым месяцем становится на несколько штук больше.

При нормальном течении жизни (то есть исключая пертурбации военного времени) большинство жителей Монтеграно почти или совсем не контактируют с миром за пределами коммуны. Кроме считанных представителей «высшего класса», большинство из них не пользуются ни автомобильными дорогами, ни какими-то другими средствами коммуникации. Они не ездят на автобусе. Не читают газет. Не ходят в кино. Не слушают радио в барах. Не шлют телеграмм, не звонят по телефону и почти не пишут писем. Многие не всегда могут позволить себе купить почтовую марку, а две трети фактически не умеют читать и писать.

Путешествуют крестьяне из Монтеграно исключительно пешком, ведя в поводу осла с навьюченными на спину большими корзинами. Передвигаются они не по дорогам, рассчитанным на автомобили и потому бесконечно петляющим, чтобы избежать крутых уклонов, а по горным тропам. Повозки никто не использует: проложенные напрямик тропы гораздо удобнее, так как сильно сокращают путь, да и возить на повозках крестьянам особенно нечего. В связи с этим путешествуют они не дальше соседних городков. Многие в жизни не бывали нигде, кроме ближайшей округи, а некоторые женщины и вовсе не покидали пределов Монтеграно.

Жители Монтеграно часто находят себе жен и мужей в соседних коммунах. (В последние годы в Монтеграно заключено 77 браков, причем 7 невест и 26 женихов были пришлыми; все 7 невест и 15 из 26 женихов – уроженцы селений, расположенных в пешей доступности от Монтеграно, и только 2 жениха приехали из самой Потенцы.) Соответственно, у многих местных жителей всегда есть повод сходить в соседний городок – проведать родственников или присмотреть за своим имуществом.

Летом в каждой коммуне проходят двух– или трехдневные ярмарки, приуроченные к festa — празднику в честь ее небесного покровителя. На ярмарку сходятся жители пяти-шести селений, расположенных достаточно близко, чтобы оттуда не слишком утомительно было пригнать свинью. Цыгане и другие торговцы домашним скотом, а также торговцы, продающие с машин мануфактуру, кухонную утварь и прочие хозяйственные товары, приезжают на ярмарки издалека и все лето кочуют с одной на другую.

* * *

За исключением двух десятков цыганских семей, живущих торговлей скотом, по роду деятельности все население Монтеграно делится на семь групп.

1. Сельскохозяйственные работники. Около четверти глав семейств – сельскохозяйственные работники, нанимающиеся обрабатывать поля и, при случае, на общественные работы. Подавляющее большинство таких семей живет в городке, в собственных домах из одной или двух комнат. Половина владеет небольшими земельными наделами площадью в среднем по 3 акра. У многих есть ослы.

2. Сельские хозяева. Перепись населения относит к сельским хозяевам крестьян, получающих более половины дохода с собственной или арендуемой земли[18]18
  В сельской местности анкеты заполняет переписчик. Он может либо спросить главу семьи, кем тот хочет записаться – сельским хозяином или работником, – либо заполнить этот пункт по своему усмотрению. В пограничных случаях семья относится к «хозяевам» или «работникам» из соображений не столько экономического, сколько социального статуса (то есть от того, насколько она «уважаемая»); при этом невозможно установить, чье мнение – переписчика или переписываемого – отражено в анкете.


[Закрыть]. Если использовать такой критерий (не слишком подходящий к условиям Монтеграно, где многие владеют клочком земли и поневоле являются «хозяевами», когда не могут найти другой, оплачиваемой работы), они оказываются самой большой профессиональной группой, включающей почти половину населения коммуны.

Только четверть таких крестьян живут в городке, остальные – при собственных хозяйствах в окрестностях. Земли у последних в среднем заметно больше, чем у первых (17 акров против 5); собственно, «городские» крестьяне потому и не живут при своих хозяйствах, что они слишком маленькие. Если «деревенские» владеют более крупными участками и живут зажиточнее, то у «городских» современнее налажен домашний быт и выше уровень образования.

3. Ремесленники. В Монтеграно несколько мужских и дамских портных, сапожников, плотников, кузнецов, строителей, пекарей, электриков и парикмахеров, а также один мебельщик, один жестянщик и один часовщик. Ремесленниками числятся главы 76 семей, составляющих чуть меньше 10 процентов населения. Большинство ремесленников работают самостоятельно, лишь у нескольких есть подмастерья или помощники. Приблизительно две трети из них владеют небольшими участками земли. В целом образование и уровень жизни у ремесленников выше, чем у крестьян.

4. Коммерсанты. Несколько магазинов предлагают смешанный ассортимент – в основном продукты (макароны и спагетти, хлеб, сыр, консервы, колбасы и копчения), одежду, текстиль, сельскохозяйственный инвентарь и товары для дома. Кроме того, в Монтеграно есть магазин электротоваров, два бара, магазин тканей, печатная мастерская, три мясные лавки и кинотеатр. Большинство коммерсантов – мелкие землевладельцы. В среднем они несколько состоятельнее ремесленников. Двое коммерсантов даже сравнительно богаты: люди способные и энергичные, они нажили капитал при фашистах (во всем Монтеграно только у них имелась лицензия на торговлю табаком, что позже дало им фору на черном рынке), а затем грамотно его вложили.

5. Служащие. В Монтеграно базируются чиновники образовательного, налогового и полицейского управлений округа, включающего в себя 17 коммун. Поэтому их здесь необычно много для этих мест: 45 семей, или около пяти процентов населения. Приблизительно каждый третий служащий владеет землей. Среди тех, у кого земли нет, много приезжих, которые не планируют навсегда остаться в Монтеграно. Несмотря на высокий социальный статус, служащие на низкооплачиваемых должностях зарабатывают гораздо меньше наиболее успешных крестьян-собственников, ремесленников и коммерсантов.

6. Специалисты. 10 семей возглавляют представители интеллектуальных профессий: врач, аптекарь, два священника, адвокат, директор школьного округа и четверо учителей. Большинство из них владеет небольшими участками земли.

7. Землевладельцы. 10 человек в материалах переписи значатся землевладельцами. Некоторым из них принадлежат скромные двадцать-тридцать акров, но два или три поколения назад их семьи владели обширными угодьями, а сами они умудряются неплохо жить, не занимаясь физическим трудом. Принадлежность к землевладельцам – это в большей степени вопрос социального, а не имущественного статуса.

Крупнейший из местных землевладельцев – барон ди Лонго, дипломат, время от времени наведывающийся из Рима собрать плату с арендаторов и проинспектировать положение дел в своих владениях. Барону принадлежат 18 хозяйств, все они сданы в аренду. Их общая площадь – 855 акров, что составляет 15 процентов всей обрабатываемой земли в Монтеграно.

* * *

Сельское и лесное хозяйство – главные источники дохода жителей Монтеграно. Около 80 процентов крестьян-собственников имеют менее 15 акров земли[19]19
  Подробнее о землепользовании и размерах хозяйств см. Приложение А, таблицы 3–5.


[Закрыть]. Они обычно ведут натуральное хозяйство – на продажу практически ничего не выращивают. У двух-трех продавцов, летом по утрам торгующих сельскохозяйственной продукцией на главной площади Монтеграно, товар в основном привозной, доставленный на ослах из Бассо, где менее гористый рельеф и бо́льшие площади орошаемых земель позволяют выращивать овощи и фрукты на продажу. В Монтеграно почти весь урожай овощей и фруктов крестьяне потребляют сами или используют для обмена с соседями.

На все множество таких мелких хозяйств, обеспечивающих (или не обеспечивающих) только собственные нужды, в коммуне приходится меньше обрабатываемой земли, чем на 93 хозяйства, чьи размеры (15 акров и больше) позволяют отнести их к коммерческим.

Крестьяне-собственники используют простую, известную с древности схему севооборота: вся земля делится пополам и каждая половина поочередно засевается то пшеницей, то бобовыми, которые идут на корм скоту. Таким образом, в типичном мелком хозяйстве с 12 акрами земли ежегодно на 6 акрах выращивается пшеница, дающая в среднем 7–10 бушелей зерна с акра[20]20
  В Северной Дакоте в годы, когда выпадает около тринадцати дюймов осадков, средняя урожайность пшеницы – 12 бушелей с акра; при более обильных осадках с акра собирают до 25 бушелей.


[Закрыть]. Многим хозяевам химические удобрения не по карману, другие используют их в малых количествах. Как правило, в мелком хозяйстве имеется несколько фиговых деревьев, полностью удовлетворяющих потребность семьи в свежих и сушеных фигах. Если позволяет рельеф, крестьяне высаживают несколько олив; они плодоносят раз в два года. Также на участке обычно растут несколько больших дубов. Глава семейства рубит их нижние ветви и скармливает листву волам и козам, его жена и дети собирают хворост на дрова, а желуди – на корм свинье. Если повезло и неподалеку протекает ручей, хозяин может поливать землю и выращивать к своему столу овощи, чаще всего перец, фасоль, репчатый лук, помидоры (иногда они могут расти и без полива), кукурузу и зелень.

Землю обычно пашут на глубину шесть дюймов стальным плугом, запряженным волами. Если участок совсем маленький, а у хозяина не получается найти оплачиваемую работу, он, экономя деньги за счет своего (и членов своей семьи) вынужденно свободного времени, может вскопать поле мотыгами. Убирают урожай вручную, серпами: на маленьких неровных участках жать комбайнами невозможно. Кое-где пшеницу все еще молотят по старинке: гоняют по снопам волов, а затем отделяют зерно от мякины, подбрасывая его лопатами в воздух, но большинство хозяев отвозят урожай на механическую молотилку и платят за обмолот. В обычный год такое мелкое хозяйство дает продукции приблизительно на 325 долларов[21]21
  Из расчета 64 бушеля пшеницы по 3,5 доллара за бушель (225 долларов); еще 100 долларов – стоимость всей остальной продукции.


[Закрыть].

Большинство подобных хозяйств – это не один участок, а от двух до четырех, разбросанных на разной высоте по склону горы, а иногда и на разных ее сторонах. Переходы между участками отнимают много времени и сил, но большинство хозяев считает, что лучше, когда участков хотя бы два – это снижает опасность гибели урожая; так, если град побьет посевы на одном склоне, то на другом они уцелеют. Кроме того, если у хозяина два участка, выше вероятность, что рядом с одним из них окажется источник воды для полива. Названные преимущества ни в коем случае не оправдывают настолько распространенное разделение земли на мелкие, разрозненные участки; оно сложилось в основном в результате применения наследственного права и воспринимается крестьянами как неизбежное зло.

Коммерческие хозяйства – то есть те, что занимают больше 15 акров, – поставляют на местные рынки некоторое количество оливкового масла и вина. В большинстве таких хозяйств есть козы и овцы, но коровы – только в одном. Во всех имеется по нескольку кур или индеек, но на птицеводстве ни одно не специализируется. Почти все без исключения владельцы коммерческих хозяйств используют химические удобрения и применяют двухлетний севооборот, чередуя пшеницу с бобовыми.

Поскольку ручной труд считается унизительным, те землевладельцы, которым это не грозит голодом, нанимают для работы на своем участке других людей. Так что почти во всех хозяйствах, достаточно больших, чтобы производить продукцию на продажу, землю возделывают или наемные работники (salariati), или – гораздо чаще – издольщики (mezzadri). Владелец с издольщиком обговаривают, какие культуры сажать и как в целом организовать работу хозяйства. Издольщик решает все повседневные хозяйственные вопросы и выполняет все работы, обеспечивая при этом половину удобрений, семян, скота и сельхозинвентаря. Вся продукция хозяйства – за исключением огородных овощей, которые чаще целиком предназначаются владельцу земли, – делится поровну. Обычно издольщик заключает с владельцем хозяйства письменный двухлетний договор. Работая в крупном хозяйстве, он может зарабатывать больше, чем имел бы в качестве владельца мелкого. Часто, од на ко, на условиях издольщины арендуется хозяйство, способное прокормить одну-единственную семью; в таком случае хозяйская половина продукции дополняет доходы, получаемые земле владельцем из других источников, а издольщику приходится как-то обходиться только своей половиной.

Кроме отдельных государственных учреждений, выдающих крестьянам (но только тем из них, у кого больше семи с половиной акров земли!) кредиты на приобретение удобрений и прочих материалов, других источников коммерческого кредитования у них нет. Ближайший банк (отделение Banco di Napoli) расположен в Бассо, но в Монтеграно он дел не ведет. Местные коммерсанты могут выдать полугодовой кредит на удобрения под 10 процентов. Двое или трое наиболее состоятельных из них время от времени одалживают крестьянам суммы в пределах 100 долларов – это делается «из дружеского отношения» к любимым клиентам. При этом заимодавцы не требуют залога и берут два с половиной процента годовых, столько же, сколько выплачивается при помещении денег на почтово-сберегательные счета.

* * *

Сельскохозяйственный работник Карло Прато, вполне зажиточный для своего рода занятий, на протяжении 1955 года записывал все семейные доходы и расходы[22]22
  Данные его записей приведены в таблицах 6 и 7 Приложения А.


[Закрыть]. Ему принадлежит неровный участок неплодородной земли площадью два с половиной акра, с которого он собирает 10 бушелей пшеницы. Кроме того, на арендованном орошаемом огороде Прато выращивает фасоль, перец, томаты и зелень, которых его семье хватает на пять месяцев. В среднем в пользовании сельскохозяйственных работников, владеющих землей, находятся примерно такие участки. При этом приблизительно у половины работников своей земли нет. Семья Прато держит осла и свинью – так же как и восемь из десяти семей сельскохозяйственных работников. Семья находится на той стадии – Карло Прато 43 года, его жене 36, их дочери Марии 16, а сыну Пеппино 14, – когда никто из ее членов не слишком мал и не слишком стар, чтобы работать; поэтому доходы ее сейчас выше, чем были когда-либо в прошлом и, скорее всего, чем будут впредь.

За год Прато работал по найму 180 дней и заработал 114 долларов наличными и 90 долларов натурой, в основном в виде бесплатного питания на работе. Его заработок составлял 60 процентов семейного дохода. Синьора Прато работала очень мало – отчасти по причине нездоровья, а отчасти потому, что для нее не было работы. Пеппино время от времени работал помощником каменщика – это приносило 65 центов в день, но на работе его не кормили. Дочь Карло, Мария, по мере возможности подрабатывала служанкой, получая за 10– или 12-часовой рабочий день 33 цента и трехразовое питание[23]23
  Столько платят взрослым служанкам. Часто для работы по дому нанимают девочек лет двенадцати, которые живут в семье и всегда готовы выполнить хозяйское поручение. Им платят 4,84 доллара в месяц наличными и изредка «дарят» что-нибудь из одежды.


[Закрыть].

Прато далеко не всегда знал, будет ли у него работа через неделю, но в целом ему везло. В декабре и январе он давил оливковое масло в хозяйстве крупного землевладельца в одной из соседних коммун. Живя вместе с другими работниками при маслобойне и работая с двух ночи до девяти вечера, он получал трехразовое питание, 25 центов и пол-литра масла (стоимостью 35 центов) за каждый день. Когда эта работа закончилась, он какое-то время просидел без дела. Затем подошла его очередь быть нанятым на общественные работы, и Прато определили в команду, занятую починкой дороги. Там он получал один доллар и бесплатный обед за семичасовой рабочий день, но путь на работу занимал у него три часа, а с работы домой – два (дорога обратно лежала под гору). На конец июня и весь июль, когда в Монтеграно убирают пшеницу, Прато за хорошую плату – доллар в день плюс плотные завтрак, обед и ужин – нанимался к нескольким местным землевладельцам. Следующие три месяца работы у него практически не было, и он проводил время, ковыряясь на своем клочке земли.

Имей он такую возможность, Прато работал бы по найму каждый день, кроме праздников. То же самое относится к Марии и Пеппино. Синьора Прато, несмотря на слабое здоровье, без труда управлялась бы с делами по дому и на принадлежащем семье крошечном участке. Таким образом получается, что семья Прато была безработной на 60 процентов.

Прато живут в собственном доме с одной комнатой. (Жилье – непременная часть приданого, поэтому у большинства семей сельскохозяйственных работников есть свой дом, из них около половины однокомнатные, а половина – двухкомнатные. Такой дом, как у Прато, можно снять за 4 доллара в месяц.) Четвертую часть комнаты занимает громадная «супружеская» кровать: матрас набит кукурузной шелухой, на нем расстелено искусно вышитое покрывало и лежат четыре огромные белые подушки. Рядом с кроватью – койка Пеппино. (Мария ночует у бабушки, через два дома на той же улице.) Из остальной мебели – несколько стульев, стол и два похожих на гроб сундука, один для зерна, другой для «полотна» (на деле в нем хранятся хлопчатобумажные постельные принадлежности). На зиму под потолок подвешивают сушеные помидоры и перцы, вяленые дыни и колбасы. Остальное мясо после забоя свиньи, в основном в виде колбас и сосисок, хранится в глиняных кувшинах, залитое растопленным свиным жиром или рассолом. Сеток на окнах и двери нет, поэтому, несмотря на то что Монтеграно раз или два за лето обрабатывают ДДТ, дом кишит мухами.

Воду члены семьи Прато берут из уличной колонки муниципального водопровода, расположенной в двух-трех сотнях футов от их дома. Ничего похожего на туалет у них нет, по нужде они обычно отходят на определенное место в нескольких шагах от двери. (Дом Прато стоит на окраине Монтеграно, а то им пришлось бы ходить дальше – до какого-нибудь укромного проулка, где можно облегчиться, никому не мешая.)

Электричества у них нет. Жилище освещается масляной лампой. Для того чтобы испечь хлеб, синьора Прато жжет в печи хворост, выметает золу и кладет тесто прямо на раскаленные камни. Остальную пищу она готовит на открытом огне очага.

Завтракает Прато около девяти утра, поработав перед этим два или три часа. Его завтрак состоит из большого ломтя хлеба и пригоршни оливок или томатов. В полдень он ест более или менее то же самое. Ужин, который бывает в восемь или девять вечера, – единственная за день трапеза, за которой может собраться вся семья. Вечером на стол подают хлеб, суп из свежей или сушеной фасоли, немного колбасы, если она еще осталась (свинью забивают в декабре, мяса обычно хватает до июня-июля), и фрукты – свежие или сушеные.

Раз в месяц – обычно по праздникам – на столе появляются вино, сыр, рыба или мясо. По семейной приходно-расходной книге видно, сколько Прато тратят за год на продукты, не считая зерна и муки:

Значительную часть одежды Прато покупают на местной ярмарке у неаполитанцев, которые возят подержанные вещи из США. Даже по меркам Монтеграно одежда стоит недорого: хлопчатобумажное домашнее платье – от 35 до 50 центов, рубашка со слегка потертым воротником – 25 центов, заштопанные на коленях детские джинсы – 50 центов, мужская шерстяная куртка – 2 доллара. Тем не менее одежды Прато не хватает. Притом что зима в Монтеграно сырая и холодная, куртка Карло – единственная теплая вещь на всю семью. Особая проблема – обувь: пара грубых башмаков, сделанных местным сапожником, стоит 5 долларов и носится меньше двух лет.

В Монтеграно девушке без приданого невозможно составить себе приличную партию. Помимо участка земли ценой в 150 долларов и дома в одну комнату, минимальное приданое девушки схожего с Марией Прато социального положения включает «дюжину», четко определенный набор предметов домашнего и личного обихода (12 простыней и так далее) общей стоимостью 375 долларов[24]24
  Минимальный состав приданого приведен в таблице 8 Приложения А.


[Закрыть]. Мария помолвлена уже целый год, но за это время смогла купить только пять простыней и два одеяла. Несмотря на помощь родных, на сбор приданого у нее уйдет много лет. Но даже тогда, если будут еще живы родители, своего дома у нее не будет. При условии что у них хватит денег на аренду, родители могут отдать ей свой дом и переехать в съемный.

Устроить (sistemare) дочерей – главная жизненная забота всех, у кого они есть. На вопрос, что она будет делать, если внезапно разбогатеет, молодая крестьянка, пару недель как вышедшая замуж, ответила, что среди прочего купит второй дом. «Надо думать о будущем, – объяснила она. – О приданом для дочерей».

Даже среди крестьян смертность в Монтеграно невелика (в 1953 году она составила 9,3 умерших на тысячу человек). При этом, однако, крестьяне умирают раньше представителей других общественных групп; относительно высока у них и детская смертность[25]25
  Некоторые цифры приведены в таблице 9 Приложения А.


[Закрыть].

Крестьяне очень подвержены хроническим заболеваниям: многие доживают до преклонных лет, так и не узнав, что значит хорошо себя чувствовать. Считается само собой разумеющимся, что в семье обязательно кто-то нездоров или частично нетрудоспособен. У всех поголовно в той или иной степени «побаливает печенка» (этим выражением описываются любые неприятные ощущения в области живота); часто встречаются мигрени, ревматизм, зубная боль. Как и в большинстве гористых местностей, куда не проникает морской ветер, в Монтеграно многие, в основном женщины, страдают зобом. Туберкулез и венерические заболевания встречаются редко.

Около 350 семей, официально числящихся бедняками (Прато, к их большому сожалению, в это число не входят), бесплатно получают врачебную помощь и жизненно необходимые лекарства.

По словам санитарного инспектора Монтеграно доктора Франко Джино, не меньше 50 человек в год обращаются к нему с единственной жалобой – на истощение. Эти люди представляют для него трудную проблему. Из-за того, что желудок у них сократился, чувство голода их не мучит. Если колоть им витамины и назначить диету, включающую молоко, яйца и мясо, они довольно быстро выздоровеют, истощение пройдет. Но вместе с тем желудок вернется к нормальным размерам, и они снова будут способны чувствовать голод. А поскольку обеспечить их постоянным полноценным питанием невозможно, этих людей в скором времени ждет мучительный возврат к полуголодному существованию. Таким больным доктор Джино говорит, что он, к несчастью, ничем им помочь не может.

Сельскохозяйственным работникам вроде Карло Прато, живущим на скудные и ненадежные доходы, постоянно угрожают непредвиденные неприятности, справиться с которыми в их экономическом положении непросто. Из-за болезни или несчастного случая глава семьи может потерять трудоспособность, град может уничтожить урожай зерновых, осел и свинья могут сдохнуть. Даже в отсутствие крупных несчастий, от мелких затруднений все равно никуда не деться. Так, Прато, например, никогда не хватает денег на то, чтобы заплатить налоги или купить обувь.

Кроме тех немногочисленных случаев, когда работник известен всей коммуне как горький пьяница, в затруднительной ситуации он всегда может одолжить небольшую сумму у кого-нибудь из коммерсантов или ремесленников. Такого рода ссуды не предусматривают процентов и выдаются на срок от нескольких недель до нескольких месяцев. Прато обычно должен разным коммерсантам около 35 долларов.

При крайней необходимости работнику может помочь кто-то из работодателей, но полностью полагаться на такую помощь ему не приходится. Феодальное представление, что землевладелец обязан защищать своих работников, давно отошло в прошлое, но среди представителей высшего класса есть такие, кто ощущает ответственность за две или три хорошо ему знакомые крестьянские семьи. В прошлом году, когда Прато не из чего было печь хлеб, дон Паоло, один из крупнейших землевладельцев Монтеграно, узнав об этом, послал им 200 фунтов муки с условием, что Карло отработает долг весной. Карло был до глубины души поражен этим, как он его воспринял, редкостным проявлением доброты. Притом что он всегда выделял дона Паоло из числа своих работодателей, ему бы в голову не пришло обратиться к нему за помощью.

Те из работников, у кого, как у Прато, есть участок земли, при необходимости могут срубить дубы или, в самом крайнем случае, продать землю. Прато рубить свои несколько деревьев не готов: ветвями он топит очаг, листьями и желудями кормит скотину. Кроме того, он считает – по всей видимости, справедливо, – что без деревьев почва станет суше и от этого усилится эрозия.

Готовности коммерсантов помогать крестьянским семьям, разумеется, существует предел. За этим пределом крестьянам не приходится рассчитывать ни на коммуну (она, как уже было сказано, предоставляет только медицинскую помощь и бесплатные лекарства, если речь идет о жизни и смерти), ни на церковь. Попавшей в беду семье остается надеяться только на родственников, друзей и соседей. Но те сами бедны, и к тому же обычай не требует от них брать на себя ответственность за благосостояние других. Соответственно, уровень жизни семьи, вынужденной полагаться на подаяния, снижается так, что дальше некуда. Тем не менее с голоду никто не умирает – если под «голодной смертью» понимать смерть, непосредственной, а не косвенной причиной которой является недостаток пищи. Когда же случается неурожай, голод может стать массовым, если вовремя не подоспеет помощь со стороны.

Многие ремесленники живут ничуть не лучше, чем Прато. При этом структура потребления более преуспевающих ремесленников и коммерсантов, а также служащих, специалистов и землевладельцев, отличается от структуры потребления крестьянских семей скорее количественно, а не качественно. Дома обеспеченных жителей Монтеграно больше, с лакированными одностворчатыми дверями (в крестьянских домах двери крашеные и двустворчатые, причем каждая створка состоит из двух частей – верхнюю половину можно открыть, не впуская при этом внутрь скотину), но построены и меблированы более или менее так же, как крестьянские, с которыми они стоят вперемешку по всему городку. С недавних пор зажиточные горожане (как и некоторые из далеко не зажиточных крестьян) устанавливают двухкомфорочные плиты, работающие на сжиженном баллонном газе, но пищу все равно готовят в основном на очаге. Во всех зажиточных домах есть электричество, в трех из четырех – водопровод, в большинстве – туалет. В редких случаях в доме имеется ванна, радиоприемник, холодильник и горячая вода.

Крестьяне и ремесленники знают, что на севере Италии заработки гораздо выше. Но мало у кого из них есть хотя бы малейший шанс туда попасть. На вопрос, почему он с семьей не перебрался на север, Прато ответил, что ему ни разу не повезло получить «вызов», то есть приглашение на работу. По закону, принятому при фашистах, деревенскому жителю, не имеющему профессии или независимых средств существования, запрещено уезжать в город на поиски работы, а городским работодателям запрещено предлагать крестьянину место без разрешения властей его родной провинции[26]26
  Тот же закон гласит, что сельскохозяйственный работник не имеет права «без веских причин оставлять назначенную ему судьбой работу на земле», даже если он при этом не покидает пределов родной коммуны. Но этот запрет, в отличие от препятствующего внутренней миграции, практических последствий не имеет. См.: Clark G.M. Governmental Restrictions on Labor Mobility in Italy // Industrial and Labor Relations Review. 1953. Vol. 8. № 1 (October).


[Закрыть]. Поскольку о том, что где-то на свете живет такой Прато, не подозревает ни один из потенциальных северных работодателей, он вряд ли получит «вызов», даже если чиновники из Потенцы не станут против этого возражать. Если он в нарушение закона отправится на север искать работу, карабинеры там его рано или поздно отыщут и отошлют обратно домой.

Если бы они могли, жители Монтеграно дружно эмигрировали бы в США. Но, как им хорошо известно, без «вызова» от американских родственников невозможно попасть даже в очередь на получение визы; тем временем, по причинам, о которых будет сказано дальше, перебравшиеся в Америку теряют интерес к оставшейся в Италии родне. Эмигрировать в Аргентину проще, но, как принято считать, жизнь там не намного лучше, чем на юге Италии. Про Австралию, куда тоже, в принципе, можно уехать, в Монтеграно почти ничего не знают. Хотя эмиграции, в отличие от миграции на север, итальянское правительство не препятствует, крестьянам просто неоткуда получить достоверные сведения об имеющихся у них возможностях.

* * *

Привычки потребления у жителей Монтеграно очень быстро меняются. Эти перемены служат отражением других, не лежащих на поверхности, но при этом фундаментальных.

Двадцать лет назад все крестьянские женщины носили блузку и юбку. Сейчас так одеваются только старухи. Женщины помоложе носят подержанные ситцевые платья из Америки. Раньше женщины ходили почти исключительно в черном: умирали в Монтеграно часто, а траур длился десять лет. В наши дни, благодаря антибиотикам, смерти стали реже, а люди постепенно пришли к мнению, что для траура вполне достаточно года или двух.