Книга: Благословение пана - Эдвард Дансейни

Дансейни хорошо описывает противостояние двух иллюзий - божества природы и более молодого христианского бога, который, на первый взгляд, одержал победу, но не смог до конца смирить черные бушующие силы первобытной веры в природу, олицетворяемую в этом случае Паном. Как бы мы не возвышали себя над ней, все равно ее зовы проникают под кожу. Мы просыпаемся ночью от ее зова. Все так, да, но я хочу бороться до последнего, а не становится ни приносимым в жертву быком в честь Пана, ни приносить себя в жертву христианского, а впрочем и любого, бога. Ученые люди здесь оказались глухи и слепы, но так ли это плохо?

Книга получилась какая-то вневременная. Вроде бы, речь идет о 19 столетии, но ощущение времени теряется. И так хорошо описана фрустрация викария Анрела, пытавшегося найти помощь в борьбе с древним, более темным и могучим врагом, но оставшийся с ним в результате один на один.

"Благословение Пана" - удивительное сочетание мифического с житейским, стремящегося напугать с понятным и знакомым. Это некая утопия или легкий напев в ночи, который хочет увести вас в объятия Пана. И вы можете даже этому поддаться.

Ни на что не похожая книга. Спокойная и неизбежная неспешность сюжета, соседствующая с настоящей эмоциональной бурей, царящей в душе викария, метания его бедного разума и терпящие крах одна за другой попытки остановить роковую закономерность производят на читателя необъяснимое впечатление: навевают смятение и заставляют отказаться от привычных разуму рассуждений, побуждают прислушаться к голосу сердца. Так, что становится невозможным с уверенностью сказать, кто же в итоге вышел победителем из битвы за душу Волдинга. Что-то неминуемо удерживает от того, чтобы утверждать, будто жители этого диковинного края оказались в итоге в выигрыше или проигрыше относительно чуждого мира.

Ввиду того, что произведение построено скорее на чувствах и даже предчувствиях неких событий и знаний, в силу эдакого мистического опыта, веющего со страниц через недомолвки, намёки и полуфразы, проводить рационалистический анализ данной книги считаю кощунственно неуместным. По этой причине, ограничиваясь лишь общими фразами и не углубляясь в конкретику, можно отметить невесомо влекущий, подобно волшебным звукам камышовой свирели, слог автора, ненавязчиво обволакивающий слух читателя и льющийся манящим журчанием из самых истоков мифологических представлений, будто бы автору достоверно известно, как устроено мироздание и каким образом эту немыслимую, необъятную для разума смертного сущность, выразить так, чтобы она стала понятной и близкой, облечь в простые слова, передав при этой самую суть явления.

Удивительно органично выглядит здесь и конфликт чувственного мира с миром разумным; научного, не желающего вникнуть в проблему и зацикленного лишь на видимости, внешней части, тому, как явление будет выглядеть со стороны, ослеплённого лишь этой единственной стороной, с мистическим и необъяснимым. Замечательно переданы метания сознающего собственную беспомощность, оставленного всеми священника, его жалость к приходу, боль от давящей вины, скорбь от безвыходности его непоправимого положения, невозможности спасти души вверенным ему людей и постепенную утрату надежды. Превосходно также постепенное послабление в дисциплине и всё больший переход к праздности, охватившие деревню под действием чарующих звуков.

Автор до того мастерски объединяет мистическое с реально существующим, так незаметно переплетает вымысел с привычной обыденностью, что не остаётся ни малейших сомнений в подлинности описанного. Что действительно остаётся, так это приятное послевкусие после прочтения, а также множество любопытных вопросов, к обдумыванию которых читатель непременно вернётся после того, как романтический настрой сменится более располагающим к размышлению.

При всей нашей разнообразной и порой просто диаметрально противоположной религиозности, все мы в разном возрасте проходим стадии стихийных язычников. Причём слово "стихийных" в этом определении обозначает не просто как бы "врождённых", а именно поклоняющихся стихиям (в частности) и всей Природе (в целом). Т.е. культ Пана, несмотря на погасшие жертвенные костры и огни в его честь, таки жив, курилка. И даже без всяких стараний со стороны возможных жрецов этого культа (буде таковые есть на самом деле) Пан и поклонение этому божеству постоянно присутствует в человеческой культуре. Или хотя бы в душах и сердцах людей.

Но красота и привлекательность этой книги даже не в этом указании, а просто в самой красоте слога. Что-то такое неуловимое от Брэдбери есть в этом романе (но тогда уж скорее наоборот, в творчестве Брэдбери имеются признаки влияния творчества лорда Дансейни, ибо всемирно известный, популярный и любимый фантаст жил-был позже Эдварда Дансейни). Красота и магия воздействия на читателя совершенно точно заключается в тексте этого коротенького чарующего романа. Это сложно выразить неумелыми и непослушными словами рецензента, но зато совсем просто почувствовать, прочитав саму книгу.

Но так ли благословенна и спасительна осознанность? Или она еще большее зло, а вернее и легче спрятаться в уютном коконе иллюзий? Легко ли плыть против течения – и где предел человеческих сил? Совсем небольшая по объему книга оказывается многоликой и мудрой, как сама Природа. Она задает вопросы, но ответы уклончивы или отсутствуют вовсе. Пожалуй, каждый волен ответить на них самостоятельно, сообразно своему личному опыту, – или не отвечать, уступив чарующей красоте повествования, в котором причудливо и неотвратимо сплетаются Прекрасное и Безобразное.

Борьба сознательного и бессознательного стара как мир, хоть и не настолько заметна, ибо происходит в душах людей. Но от этого не менее драматична. И каждый писатель освещает ее по-своему, расставляя акценты в зависимости от точки зрения. Но «Благословение Пана» – не «Шоколад» Джоан Харрис, в котором все в конечном итоге сводится к разумному компромиссу. Лорд Дансейни ставит вопрос жестко: или – или. Не потому ли так интересно и вместе с тем жутко наблюдать за викарием Анрелом, бросившим вызов обществу?

Еще один интересный мотив – противостояние природы и культуры. Что есть разрушение: здания, возведенные человеком на месте лесов и лугов, или заросли, наступающие на дома и обрывающие коммуникации? У каждой медали есть оборотная сторона. Да, возвращение к природе уводит жителей Волдинга от каждодневной суеты и дарует им покой и умиротворение, но при этом Дансейни подмечает и тревожные «звоночки»: потемневшие от гнили деревянные дома, неухоженные сады, заросшие тропы. Вера жителей Волдинга – спасительная, но иллюзия. А благословение Пана – одновременно и дар, и проклятие, повлекшее за собой своего рода зомби-апокалипсис.

Но, помимо всего прочего, лорд Дансейни обнаруживает и замечательное чувство юмора. В повествовании находится место и для иронии, и для сарказма. Вместе с главным героем, викарием Анрелом, автор обличает бюрократизм католической церкви и ее нежелание заниматься насущными вопросами. Епископ предпочитает закрывать глаза на неудобные и неприглядные случаи, занимаясь пустопорожними делами (обсуждение богоугодности гимна очень уж напоминает «покупку склянки чернил Губкооперативом»). А другие церковные чины в один голос твердят об исключительной пользе крокета. И смех и грех!

Книга удивительна и прекрасна именно своей многоплановостью. В ней мастерски сплавлены противоположности: реальность и фантазия, религия и миф, красота и разрушение, первозданность и цивилизация, – чтобы в итоге получилось повествование высшей пробы. И все же, несмотря на всю его «солнечность», изумрудные стебельки и порхающих бабочек, есть в нем что-то тревожно-лавкрафтовское, и это неизбежно и древнее, чем мы, как и то, что тень всегда приходит за светом.

Фото рукописной рецензии под катом

А вот не даром множество известных писателей среди вдохновителей называют Лорда Дансени! Особенно показательным для меня было имя Г.Ф. Лавркрафта… Хотя Ч. Де Линт и Н. Гейман тоже ничего.

Роман «Благословение Пана» очень английский. Выражается это не только в классическом сеттинге с домиком викария, утопающим в розовых кустах, милой деревеньке, готовящейся к выставке цветов, поездах, ездящих строго по расписанию, провинциальной жизни среди зеленых лугов, но и в стиле написания романа. Слог у Дансени очень обстоятельный, неспешный, отражающий малейшие детали происходящего, оттенки чувств персонажей, и все это носит печать истинно английской благопристойности и отстраненной доброжелательности.

Викарий Волдингского прихода озабочен неким происшествием. По вечерам от холмов слышится мелодия флейты, которая манит жителей селения покинуть дома и отправиться в лес. Взволнованный происходящим, пастор Анрел оббивает пороги всех «инстанций» - это и дворец епископа, и дом другого викария, и даже могила местной святой, известной свершениями на поприще борьбы с язычниками. В ответ Анрел слышит полные участия советы отдохнуть, занять праздную паству игрой в крокет и не брать в голову всякую ерунду. А в это время события в деревне принимают все более драматический оборот…

Для книги, изданной ровно 90 лет назад, автор очень искусно показал внутренний мир человека, который сражается в заранее проигранной битве. Каждый отказ в помощи, каждое предательство больно ранит Анрела, а особенно болезненным становится «предательство Земли», т.е. знакомых, друзей и близких, среди которых Анрел прожил в Волдинге не один год. Однако, движимый чувством долга, герой романа пытается отвоевать у загадочного противника души своих односельчан.

Основным конфликтом в книге становится противостояние технического прогресса и «древних времен», когда силы природы и человек боролись на равных и победитель еще не был предопределен. Однако, читая о злоключениях Анрела, я не раз задавала себе вопрос, а был ли Дансени тем, кого называют «добрым христианином»? На чьей же стороне симпатии автора: Церкви или древней архаичной веры в бога лесов и пастухов?

А еще в книге, на мой взгляд, присутствует недосказанность. Дело в том, что все мы пользуемся словом, неразрывно связанным с именем древнегреческого бога Пана. Слово это «паника», которое с древнегреческого можно перевести как «принадлежащий Пану». Будь у жителей Волдинга чуть больше желания сопротивляться прекрасной песне флейты… Что бы тогда предпринял Пан? Интересная книга, которую совсем немного портят чуть тяжелый слог и повторы одних и тех же фраз.

Иногда в каждодневной гонке за цивилизацией очень хочется остановиться и немного отдохнуть, хоть капельку. Но мы оглядываемся на бегущих позади и запрещаем себе останавливаться. Дансейни, один из изобретателей жанра "фэнтези" позволил нам помечтать. "Благословение пана" поначалу кажется книгой о борьбе христианства с язычеством. Особенно тем, кто начал знакомство с творчеством Дансейни именно с этого произведения. Сельский викарий Элдерик Анрел борется, долго и безуспешно, с новым - старым веянием в деревне - ежевечерней игрой молодого сына обычных фермеров, Томаса Даффина, на камышовой свирели. Казалось бы, что может быть безобиднее? Но свирель оказывается инструментом, уводящим за собой всю деревню, постепенно, начиная от молодых девушек и парней, заканчивая самыми стойкими - супругой викария.

И мелодия стала ответом на все вопросы.

Простая свирель окрещена "свирелью пана". И с этого момента становится врагом викария. Он жаждет бороться с этой нечеловеческой музыкой, но боится. И поэтому обращается за помощью к тем, кому доверяет - епископу, другому викарию, Святой Этельбруде, чьё надгробие расположено рядом с деревней. Но ниоткуда не получает желаемой помощи. И это символично - церковь не видит смысла в войне с язычеством в 19 веке. Возможно, это тактический ход - отдать небольшую часть ради победы на всей территории. А возможно, Дансейни показывает, насколько нежелательны трудности мелкого сельского прихода для церкви в целом. Я лично вижу первое. И в подтверждение этому описывается горгулья в виде пана на кафедральном соборе городка, куда приехал викарий за помощью епископа и где, пожалуй, понял, что его случай - не первый.

Он опять перевёл взгляд на Святую Этельбруду в сером платье, побивавшую язычников, потом на мрачные колонны, и ни в чём не нашёл себе поддержку.

Дальше...

С этого момента Анрел одновременно падает духом и цепляется за последнюю ниточку - старика Перкина, бродягу не в себе, который как будто встаёт на сторону викария.

С самого начала викарию удавалось распознать в нём сильный, свободный ум, тогда как другие видели единственно его пальто и шляпу.

Но вот правда ли это? Или же Перкин - это перевоплотившийся пан, чья задача убедить твердолобого (с точки зрения язычества) Анрела встать на сторону всех жителей деревни, или хотя бы смириться с ними. Если не можешь изменить ситуацию - поменяй к ней отношение. Или уезжай. Последнее для викария равносильно смерти.

С каждым годом ему делалось всё неприятнее даже думать о волнениях и неудобствах, связанных с объездом из холмистого Волдинга, где все всех знали.

И он принимает правила игры при всеобщем одобрении - собственноручно забивает быка на жертвоприношении и успокаивается.

В этой части книги я чётко увидела противостояние двух сущностей. Викарий, что олицетворяет собой приземлённость и милосердную современность. И Томми, в роли пана, что являет собой языческую дикость и свободу от условностей.

...Томми в эту минуту был похож на бога из тех, что попроще;...ему было известно достаточно, чтобы не бояться.

Это противостояние отражают и говорящие имена и названия: Волдинг (от англ. wold - пустошь) - сакральное место, в котором природа важнее человека; имя викария Элдерик (от древнеангл. Eldritct - "не от мира", "учитель") - человек, на чью помощь рассчитывает церковь, по крайней мере ему хочется в это верить;

старая миссис Тиченер (от англ. teach - "учить"), которая говорить "я всё знаю", но абсолютно верно позволяет и викарию, и молодому музыканту Томми справляться с этими нечеловеческими силами самим. Она лишь мудро направляет их.

сам Томас, чья фамилия Даффин (от англ. duff - "фальсифицировать"), показан в произведении этаким сосудом, марионеткой, одутловатым юношей, который не задумывается над своими действиями, лишь выполняет чью-то волю свыше - его как будто специально создали, сфальсифицировали;

и, конечно же, Перкин, чья фамилия (от англ. perk - "привилегия") одновременно обнадёживает викария и в конце истории оборачивается паном во плоти, который как бы даёт первенство Анрелу во время жертвоприношения. Он направляет его, дарит викарию "иллюзии".

И всё же, о борьбе ли двух вер эта книга? Оказывается, не совсем. Вернее, совсем не.

Итак, мир пошёл нашей дорогой в том направлении, о котором нам известно, а Волдинг отправился своей дорогой, назад во времена, с которыми, как нам казалось, навсегда было покончено.

На мой взгляд, "Благосвовение пана" как раз о попытке остановиться, о том, что случиться, если повернуть цивилизацию вспять. Вот только, в концовку "и жили они долго и счастливо" как-то не очень верится. Потому что для этого нужно, чтобы каждый умел принимать мнение, отличное от собственного, и делать это мирно. А так, увы, не случается в нашем мире. Поэтому "Благословение пана" Дансейни для меня сказка. Причем та, в которую совсем не хочется верить.

Во втором десятилетии века 21-го книга Дансейни кажется немного наивной. Не ждите от нее захватывающего сюжета, главное здесь - не действия, а переживания пожилого викария и прекрасные описания природы. В этом неоязыческом гимне автор противопоставляет природу и жизнь обществу и церкви. Думается, самому Дансейни развивающиеся заводы и фабрики, новейшие достижения техники и разрастающиеся дачные поселки были крайне неприятны, поэтому он мечтал о месте, которое, окруженное зарослями терновника и бирючины, излюбленное лисами и цыганами, далекое от мирской суеты, самим своим существованием будет противостоять надвигающемуся прогрессу. Эскапизм такого рода можно понять, но вряд ли возможно осуществить на практике.

Стоит отдать должное языку писателя, богатому на эпитеты и метафоры. Исподволь оказываешься в самом сердце сельской Англии и постоянно ждешь, что из-за ближайшего холмика покажется лукавое личико кого-то из Волшебного народца, а из рощицы поодаль зазвучит божественная свирель Пана.