Текст книги "Отблеск Кровавой звезды"

Прикрываясь вымышленным именем, Жюль настойчиво изучал списки посетителей всех приемов и просматривал снимки подобных мероприятий, надеясь, сопоставив все данные, найти хоть какой-нибудь намек на Леди А.

Работа пока не приносила плодов. После недели трудов Жюль отложил пару снимков, где лица на заднем плане МОГЛИ оказаться целью его поисков. Списки же гостей и вовсе не принесли никаких результатов, так как они неизменно были неполными. Все время находились незваные или приглашенные в последнюю минуту посетители, чьи имена не зафиксированы в списках.

Жюль терзался от бесплодных усилий. Он предпочел бы встретиться с полчищем негодяев, вооруженных тяжелыми бластерами, вместо того чтобы разглядывать пустые лица на еще одном бессмысленном приеме. Но любая работа сопряжена со скучной рутиной, от которой порой зависит не меньше, чем от оперативной деятельности. Устало вздохнув, Жюль щелкнул клавишей, вызвав на экран следующий снимок.

И вдруг он выпрямился. Вот она, далеко на заднем плане, снятая прямо в фас. Невозможно не узнать холодную красоту ее лица, отмеченного выражением превосходства и самоуверенности. Жюль обнаружил, что Леди А совсем недавно присутствовала на Земле на официальном приеме при дворе.

Проверив дату, когда был сделан снимок, Жюль застонал. Это случилось четыре месяца назад в Бладстар-холле, на официальном объявлении помолвки Наследной Принцессы с Ченом Ли, таинственным юношей с планеты Анарес. Бесполезно проверять список гостей, собравшихся по ЭТОМУ поводу: по традиции, это был открытый прием. Большинство присутствующих принадлежало к знати, воспринявшей вечер как подходящий случай показать себя; но нельзя исключить и того, что Леди А – простой человек с любой планеты.

То, что найденную улику фактически никак нельзя использовать, сильно разочаровало Жюля. Он списал номер снимка на тот случай, если когда-нибудь придется ссылаться на него, затем устало обратился к следующему.

К концу дня после бесплодных поисков Жюль совсем обессилел. Работа в кабинете утомляла его сильнее любых сражений. Собрав свои заметки, он подал сигнал, чтобы его выпустили. Через несколько минут охранник отпер дверь, и Жюль вернулся к пристани космических челноков. Спустя несколько часов он добрался до космического порта на мысе Канаверал, откуда взял такси до убогой квартирки, где якобы обитал Пьер Абеляр.

В почтовом ящике его ждала шифрованная записка, в которой говорилось, что Шеф желает как можно скорее видеть его. Поспешно сняв грим, от которого так нестерпимо зудело лицо, Жюль покинул квартиру, облаченный в одеяние дельфианина, скрывавшее все, что только можно. Он быстро подошел к своему автомобилю и стремительно рванул в застывшую флоридскую ночь.

Машина Жюля внешне походила на «Фраскати» спортивной модели, если бы не одно существенное отличие. Как только Жюль остался один на просторной автостраде, он щелкнул несколькими переключателями, и автомобиль превратился в персональный реактивный самолет, быстро направлявшийся в сторону Майами, к тайной штаб-квартире СИБ.

Она размещалась в небоскребе, где также находилась Резиденция Сектора Четыре – и на то имелись свои причины. Шефом Службы Имперской Безопасности был Великий Герцог Сектора Четыре, сам Зандер фон Вильменхорст. Из этого внушительного здания он руководил не только своим сектором, но и всей деятельностью СИБ.

Жюль послал радиограмму, извещая штаб о своем прибытии, и его небольшому самолету разрешили беспрепятственно подлететь к высокому зданию и без каких-либо происшествий приземлиться на крышу. Оттуда Жюль специальным лифтом спустился прямо в кабинет Шефа.

Зандер фон Вильменхорст обставил его в изящном стиле. Стены, обшитые дорогим коричневым солентовым деревом, украшали два написанных маслом холста работы лучших современных художников. Восточная стена представляла собой огромное живописное окно, выходящее на Атлантический океан. Однако сейчас окно закрывали тяжелые шторы; Шеф не хотел допустить даже малейшей возможности телефонографирования одного из своих сверхсекретных агентов. Просторный стол из того же дерева был, как всегда, завален бумагами различной степени срочности. А перед столом сидел Шеф СИБ Зандер фон Вильменхорст.

Великий Герцог Сектора Четыре предпринимал немалые усилия, чтобы внешне оставаться непримечательным человеком. Совершенно лысый, одет консервативно, среднего роста и телосложения, лет под пятьдесят. Единственным признаком незаурядного ума являлись глаза. Следует отметить: Зандер фон Вильменхорст, один из главных советников Императора, участвовал в формировании межзвездных событий не меньше самого Стэнли.

Тепло поприветствовав Жюля, Шеф указал ему

На стул.

– Боюсь, сегодня вечером я не смогу проявить должного гостеприимства, – сказал он. – В связи с надвигающимся бракосочетанием каждую минуту появляется масса безотлагательных дел по обеспечению безопасности. Большинство из них не представляет собой ничего особенного, хотя и требует довольно много времени. Нам приходилось сталкиваться и с худшим раскладом. Но совершенно внезапно дней пять назад мы столкнулись с неожиданной проблемой, и мне она очень не нравится.

Он откинулся в огромном кресле, сплетя пальцы

Рук на затылке.

– Принцесса Эдна является единственным ребенком Императора и наследницей Трона, и ее бракосочетание, которое состоится через семнадцать дней, станет значительным событием в общественной жизни этого десятилетия. И, как ты можешь предположить, знать в неимоверном количестве стекается на Землю. Даже самые мелкие барончики, с трудом способные наскрести деньги на поездку, собираются приехать. В гостиницах окажется больше титулов, чем книг в библиотеках.

Разумеется, мы этого ожидали и много месяцев готовили мероприятия по обеспечению безопасности. Но мы не предполагали, что кто-то предпримет определенные усилия с целью уничтожить некоторых представителей знати.

Лицо Жюля приняло озабученное выражение, а его Шеф между тем продолжил.

– Один маркиз шагнул в шахту выведенного из строя лифта и, пролетев двадцать восемь этажей, скончался. Некая виконтесса погибла при пожаре, который, как выяснилось, явился следствием поджога. Эти две смерти можно бы счесть за совпадение, но настораживают еще три происшествия: графиня и два герцога пали жертвой открытого нападения банды мерзавцев, скрывшихся прежде, чем мы смогли поднять свои силы.

Одно из возможных объяснений – национал-террористическая организация, по той или иной причине желающая отторгнуть свою звездную систему от Империи. Местные управления прорабатывают такую версию, но я, по правде говоря, мало верю в это. Подозрительная согласованность. К тому же чувствуется, что жертвы тщательно отбирались.

– Как?

– Все они безбедно жили последние годы. Все из самых стойких последователей Императора, безукоризненной репутации, даже во время Баньонского мятежа избежавшие каких-либо подозрений. И всем наследуют, согласно закону, люди с нашей точки зрения весьма недостойные. Один наследник умственно отсталый. Другой, по нашим данным, наркоман, еще один – записной алкоголик. Оставшиеся двое безнадежные трусы. И, похоже, за исключением наркомана не в наших силах законным путем помешать этим людям вступить в наследство. Конечно, Император может своей волей лишить любого из них его титула, но попрание Доктрины Стэнли без веских на то оснований чревато серьезными последствиями. По меньшей мере это вызовет недовольство части лордов, полагающихся на Доктрину как на щит от немилости Императора. Если они перестанут чувствовать себя в безопасности, это может закончиться открытым бунтом.

Жюль кивнул. Доктрина Стэнли, принятая два столетия назад Императрицей Стэнли Третьей, заложила строгие правила наследования титулов и распределения владений. Она узаконила все имеющиеся на данный момент титулы. Нарушение без веских оснований этой доктрины могло вселить неуверенность во все знатное сословие и привести их к мятежу,

– Значит, мы столкнулись с новыми людьми.

Имеются ли свидетельства их измены?

– Пока никаких. Но это такие люди, которые легко сводят дружбу с дурной компанией.

– Таким образом, вы подозреваете, что некая тайная организация, не дожидаясь естественной смерти старых аристократов, решила, воспользовавшись бракосочетанием Принцессы, немного подтолкнуть их?

– Вот именно. Насколько мне известно, возможно, в это вовлечена сама Леди А.

– Раз о ней зашла речь, в своих исследованиях я нашел нечто интересное.

Он рассказал Шефу о снимке, сделанном на приеме в честь объявления помолвки, где, несомненно, присутствовала Леди А.

Зандер фон Вильменхорст с большим вниманием выслушал этот доклад. Когда Жюль закончил, он, немного помолчав, кивнул.

– Да, похоже, все сходится. Теперь я более чем склонен полагать, что она замешана в это дело. Эти убийства, запланированные заблаговременно, из тех, на которых специализируется ее организация. Если бы я был азартным игроком, я поставил бы приличную сумму на то, что за всем этим стоит Леди А.

Жюль слабо улыбнулся. А кто они такие в этой организации, как не азартные игроки? Каждому агенту и руководителю СИБ временами приходится рисковать жизнью и репутацией, вступая с ними в игру.

Поднявшись, Шеф обошел стол, остановился перед Жюлем и сказал:

– Мы провели анализ возможных целей и приставили дополнительную охрану к тем, кто попал в самое начало списка. И одного человека я поместил на самый верх своего личного списка – герцога Меленарийского Хэнфорта. Это старик немного эксцентричный, но полностью преданный Империи. Его сын тратится на женщин и сладкую жизнь, будто деньги ничего не стоят. Нет никаких свидетельств того, что он бесчестен или склонен к измене, но если его долги станут слишком большими, он превратится в легкую жертву какого-нибудь шантажиста. К тому же я хочу, чтобы Хэнфорт остался жив, по личным побуждениям: это самый давнишний мой друг.

Я поручаю тебе охранять герцога в дополнение к отряду телохранителей, уже направленному к нему. Можешь изображать роль слуги или личного секретаря; Boje, надеюсь, герцог придумает тебе какое-нибудь поручение. Как ты думаешь, ты справишься?

– Все кажется достаточно простым. Вредный старик?

Шеф рассмеялся.

– Хорошо бы Империи иметь побольше таких вредных стариков. Поверь мне, вы поладите. Да, я взял на себя смелость дать тебе нового напарника, пока Иветта на Ньюфоресте. Есть возражения против работы вместе с Ивонной Руменье?

У Жюля радостно заблестели глаза.

– Никаких!

– Хорошо. Я отправил за ней скоростной корабль еще до того, как начались эти неприятности, просто чтобы иметь ее под рукой. Корабль прибывает на мыс Канаверал приблизительно через час. Если ты двинешься в путь прямо сейчас, то как раз успеешь встретить ее.

Несмотря на огромное желание поспешить, Жюль в силу выучки и субординации оставался на месте.

– У вас больше ничего нет для меня, сэр?

– Только добрые пожелания и небольшой совет, – Шеф на секунду помрачнел. – Это задание на первый взгляд кажется легкой прогулкой. Молюсь, чтобы это было так. Но я поручаю его профессионалу такого высокого класса, как ты, потому что есть вероятность взрыва прямо у нас перед носом. Держи варево под крышкой, Жюль. – Улыбка вернулась на его лицо. – Загляни в гардероб на шестьдесят первом этаже и подбери подходящий костюм для слуги или секретаря. А потом ступай. Вонни не понравится, если ты опоздаешь.

ГЛАВА 3
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Путешествие с Земли на Ньюфорест заняло на лайнере восемь дней. После почти трех лет отсутствия Пайас испытывал двоякое чувство, возвращаясь домой. С одной стороны, приятно было снова вернуться в родные места, в лоно семьи. С другой стороны, он знал, как сильно могут измениться люди и отношение к нему за столь долгий срок и страшился этих перемен.

Иветта старалась ослабить напряжение, отвлечь от мыслей о доме. В течение полета молодые влюбленные почти непрерывно находились вместе, пытаясь как можно лучше узнать друг друга. Иветта рассказывала Пайасу о Цирке, о путешествиях по Галактике, о выступлениях на разных планетах, о достопримечательностях сотен экзотических миров, которые она повидала еще до того, как ей исполнилось десять лет. Она много рассказывала о своем отце, о полученной ею подготовке и о захватывающих и опасных поручениях, которые она выполнила для Службы,

В свою очередь, Пайас поведал ей о своей жизни на Ньюфоресте. Это была тихая уединенная планета, почти примитивная во многих отношениях. Ньюфорест основали диссидентские группы кочевников-цыган в самом начале межзвездных путешествий, и он еще пятьдесят лет назад держался особняком от Империи. Здесь до сих пор соблюдались многие древние порядки и обычаи. И хотя его народ наконец осел на одном месте, в нем чувствовалась цыганская кровь.

Будучи старшим сыном герцога, Пайас готовился унаследовать власть и стать правителем планеты. Прежде он не покидал своей планеты, но прочел множество книг о жизни окружающей Вселенной. Он тайно от всех сочинял рассказы об увлекательных приключениях, где главным героем являлся он сам, но никогда не надеялся, что его мечты когда-либо сбудутся.

Затем произошла трагедия, столь ужасная, что даже годы спустя при воспоминании о ней сердце сжималось от боли. Мири, невеста Пайаса, была зверски убита космическим пиратом. Бейвол твердо решил отомстить негодяю. Заручившись благословлением отца, он покинул свой родной мир и отправился через всю Галактику по следу убийцы. Успешно осуществив задуманное, он встретился с Иветтой, и она стала его невестой. Кроме того он обрел новое дело жизни – безопасность самой Империи.

Полет прошел без приключений, корабль совершил посадку в космическом порту Гарридана, и Иветта и Пайас сошли на землю. Для обоих сильное притяжение Ньюфореста – в два с половиной раза больше земного – явилось приятным ощущением. В последнее время они слишком много времени проводили в мирах со слабой гравитацией; вновь обретенная здесь тяжесть оказывала успокаивающее действие. Иветта и Пайас спустились по пассажирскому трапу и подошли к таможенному пункту.

Девушка, волнуясь от предстоящей встречи с будущими родственниками, тщательнейшим образом подобрала свой наряд: строгая бирюзовая туника-жакет и белая шелковая блуза с бирюзовыми же слаксами и сапожками в тон. Она не покрыла голову и не надела украшений, опасаясь обвинений в излишней нескромности. Идущий рядом с ней Пайас был облачен в стандартную одежду, к которой привык за время путешествий: шоколадно-коричневый комбинезон-безрукавку с глубоким вырезом на шее, надетый поверх бледно-ореховой рубашки со сборками. На шее небрежно повязан желтый платок, на плечах – накидка до пояса, расшитая буйными коричневыми, золотыми и оранжевыми узорами. На голове лихо сидела коричневая широкополая шляпа с оранжевой розой, воткнутой за ленту.

Пайас не известил свою семью о приезде, но цепкий глаз таможенного чиновника заметил его имя в списке прибывающих на пассажирском лайнере и поспешил предупредить и родных и прессу. Как только Пайас и Иветта вышли из дверей, раздались приветственные крики, их окружила радостная толпа.

Иветта увидела, как ее жених буквально утонул в потоке людей, нахлынувших отовсюду. Женщины всех возрастов от десяти до тридцати лет, все в пестрых блузках и юбках, старались обнять Пайаса и тянулись к нему с поцелуями, говоря что-то на местном языке, который Иветта не понимала. Пайас благосклонно принимал столь ласковый прием.

– Я и не знала, что ты пользуешься таким успехом у дам, – сказала Иветта с легкой ревностью в голосе.

Наконец молодой человек попытался освободиться от женских объятий.

– Это сестры и кузины.

– Ну конечно.

– Что ж, возможно, НЕКОТОРЫЕ из них – давнишние подруги, – улыбнулся он смущенно.

Тем временем группа не менее радостных мужчин, растолкав женщин, окружила Пайаса. Они хлопали его по спине, целовали, смеялись и отпускали, по-видимому, непристойные замечания по поводу его путешествия. Иветту как-то отодвинули в сторону, но она не возражала против этого. Это был день Пайаса.

Один юноша держался в стороне от ликующей толпы, и Иветта обратила на него внимание. Примерно одного роста с Пайасом, хотя волосы имел более темные и прямые, с золотой серьгой в мочке левого уха, и аккуратно подстриженными усами, юноша очень походил на жениха Иветты. Судя по рассказам, по-видимому, это его младший брат Тас. Юноша был облачен в черный комбинезон, резко выделяющийся среди праздничных нарядов остальных родственников и друзей, и в его задумчивых глазах сквозила печаль.

Через несколько минут Пайасу наконец удалось выбраться из плотных рядов встречающих. Взяв Иветту за руку, он подвел ее к юноше. Обняв его, Пайас обернулся к невесте и сказал на имперском, чтобы Иветта могла понять:

– Это мой брат Тас. Тас, познакомься с Иветтой Дюпре с планеты ДеПлейн.

Иветта просила не называть ее настоящего имени. Официально Иветта д'Аламбер по-прежнему выступает в Галактическом Цирке вместе со своим братом Жюлем, хотя в настоящее время эту роль исполняли младшие кузен и кузина Иветты, а предыдущие Жюль и Иветта также работали секретными агентами СИБ. У Иветты теперь не осталось даже ее настоящего имени, но она едва ли задумывалась над этим. В конце концов под любым именем она оставалась сама собой.

Тас Бейвол одарил ее надменно-ледяным взглядом.

– Рад познакомиться с вами, – с холодной учтивостью произнес он на имперском.

Принадлежа к высшим слоям общества, Тас выучил официальный язык Империи, но говорил с сильным акцентом.

Пайас, уловив враждебность в голосе брата, постарался не обращать на нее внимания.

– Где папа? – спросил он.

– Папа болен, тяжело болен, – сообщил Тас. – В таком состоянии он уже целый год. Он может говорить лишь о том, как хочет снова свидеться со своим разлюбезным Пайасом.

Пайас, взволнованный таким известием, не заметил ревности, сквозившей в голосе брата. Иветта же обратила на нее внимание и решила запомнить это на будущее. Пайас ничего не говорил ей о соперничестве между братьями, она вообще мало знала об отношениях внутри этой семьи.

– Мне нужно как можно скорее попасть к нему, – сказал Пайас. – Где вертолет?

– Он вот там.

Тас направился к выходу, и Пайас последовал за ним. Иветта шагнула за братьями, но ее задержал таможенник. Она удивленно остановилась, и Пайасу пришлось обернуться и бросить чиновнику:

– Она со мной.

Только после этого Иветте позволили пройти за двумя мужчинами к вертолету.

– Не беспокойся, дорогая, – сказал ей Пайас. – Я не позволю разлучить нас.

Тас, услышав эти слова, стал еще неприступнее.

Иветту поразила полутьма, хотя был еще только полдень. Солнцем Ньюфореста являлась тусклая красная звезда, излучающая слабый свет. Прохладный воздух напоминал позднюю осень, хотя Иветта не поручилась бы, так ли это на самом деле.

Когда вертолет поднялся в воздух, Иветта смогла отчетливо разглядеть Гарридан и с трудом скрыла изумление от увиденного. Гарридан напоминал небольшой поселок, беспорядочно разбросанный на территории площадью километров двадцать. Дома в большинстве одноэтажные. Для столицы целой планеты он выглядел весьма примитивно; Иветта вспомнила, что Пайас описывал Ньюфорест как планету, где люди по-прежнему продолжают придерживаться простого уклада жизни. Они столетиями жили в стороне от цивилизации, и лишь последнее поколение тесно соприкоснулось с Империей.

Но что ее особенно поразило, так это краски. Коричневые цвета почв Ньюфореста смешивались с ослепительно красной местной растительностью. Зеленые и синие цвета почти совсем отсутствовали, встречаясь лишь на зданиях, и даже в этих случаях красный солнечный свет придавал им невероятные оттенки. Казалось, вся мирная спокойная планета омыта кровью.

Осмотрев свою одежду, Иветта нахмурилась. Подобранный ею с такой тщательностью бирюзовый цвет в здешнем освещении выглядел застиранным пурпуром, придавая ей убогий вид в сравнении с другими женщинами, которых она видела в космопорту. Вдобавок местные обычаи, похоже, требовали от женщин ношение юбки, а не слаксов.

Пайас же, наоборот, смотрелся великолепно. Коричневые тона комбинезона и шляпы приближались к черным, оранжевые рубашка и накидка полыхали алым. Пайас прожил здесь большую часть жизни и знал, как максимально использовать освещение. Иветта пожалела, что не надела яркий шарф или броские украшения.

Полет проходил почти в полном молчании. Маркиза одолевали печальные мысли о здоровье отца. Иногда казалось, что грусть переполняла его. Тогда Иветта, взяв его за руку, обнадеживающе пожимала ее. Пайас вновь улыбался, и на мгновение-другое семейные неурядицы отодвигались на второй план. Тас же глубоко посаженными светящимися глазами наблюдал за ними, не пропуская ни одной подробности. Он ничего не говорил, но его взгляд выдавал глубоко спрятанные ревность и злобу, и это беспокоило Иветту.

Через десять минут вертолет начал снижаться к обширному поместью, заросшему густыми лесами. Двухэтажный особняк показался Иветте самым большим строением, которое она увидела здесь. На любой другой планете она сочла бы его за обитель какого-нибудь преуспевающего барона или графа, но тут, как она правильно предположила, это был дворец герцога, правителя Ньюфореста. Даже замок д'Аламбер на ДеПлейне, средний по тамошним меркам, выглядел в сравнении с ним царским.

К приземлившемуся на просторную лужайку перед особняком вертолету выбежала горстка слуг в разношерстном одеянии и с броскими кольцами в ушах, являвшимися символом этого дома. Взяв Иветту за руку, Пайас подвел ее к пожилому мужчине с седыми волосами и веселыми морщинами вокруг глаз.

– Юрий, это Иветта, – сказал Пайас на имперском. – Отнеси ее вещи, проводи в лучшую гостевую комнату и проследи, чтобы она ни в чем не нуждалась. Отец у себя в спальне?

Слуга кивнул, и Пайас обратился к Иветте:

– Я должен как можно скорее навестить его. Юрий позаботится о тебе, можешь положиться на него; он знает меня с пеленок, это самый близкий друг, который есть у меня во всей Вселенной, и он ответит на любой твой вопрос.

Поцеловав ее, он побежал в дом.

Повернувшись к Иветте, Юрий улыбнулся. Это был очень старый человек – по меньшей мере лет восьмидесяти – и больше всего походил на очень высокого доброго волшебника. Его улыбка и юношеский блеск в глазах сбросили десяток-другой лет. Иветте сразу же старик понравился, она прониклась к нему полным доверием. Улыбнувшись в ответ, девушка позволила Юрию взять более легкий ее чемодан, а тяжелый понесла сама. Входя в дом, она затылком чувствовала на себе пристальный взгляд Таса, оставшегося у дверей.

Обстановка внутри особняка оказалась столь же скромной, как и его внешний вид. Даже самый просторный зал не вместил бы больше сорока-пятидесяти человек. Все помещения говорили скорее о домашнем уюте, чем о герцогской пышности. Художественные произведения и предметы роскоши напоказ не выставлялись. Стены украшали домотканые занавески и плетеные корзины, с потолка свисали копченые колбасы и связки чеснока и лука. Камины использовались по назначению, и каменные стены пропитались легким запахом дыма. Вымощенные грубо обработанной плиткой полы местами были неровными, и приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться. Настенные полки и ниши заполняла всякая мелочь – вырезанные из дерева фигурки зверей и игрушки.

«Мне приходилось останавливаться в более величественных замках, – решила Иветта, – но нигде я не осваивалась так скоро и не чувствовала себя как дома».

– Вы давно знаете Пайаса? – спросил на плохом имперском Юрий, пока они шли.

– Думаю, не очень, – всего несколько месяцев. Но надеюсь, наше знакомство продлится очень долго.

Ей не хотелось раскрывать их отношения, пока Пайас не скажет о ней отцу и не получит его благословления.

Однако, похоже, Юрий не принадлежал к числу любопытных, к тому же разговор на имперском требовал от него усилий.

– Он выглядит здоровым, несмотря на долгое отсутствие. Я надеюсь, положение дел дома не причинить ему страданий.

– Да, для него явилось ударом известие о том, что его отец…

– Я иметь в виду не это. Точнее, отчасти и это, но есть и другое.

Распахнув дверь, Юрий провел Иветту в очаровательную спальню с каменными полами, окнами, выходящими в крошечный садик, и небольшим встроенным в стену камином.

– Это быть ваша комната, gospoja. Если вас что-нибудь понадобится, просто дерните шнурок колокольчика.

Он уже собрался уходить, но Иветта остановила его.

– Вы обмолвились о том, что дома какие-то неприятности. Есть что-нибудь, о чем Пайасу надлежит знать?

Юрий оценивающе оглядел ее, прикидывая, можно ли ей доверять. Старый слуга наверняка догадывался об отношениях своего господина с Иветтой. Наконец, видимо по достоинству оценив ее, Юрий решил немного приоткрыться.

– Его брат. Тас… очень измениться с тех пор, как Пайас уезжать. Они никогда не ладили; Тас всегда диковат. Пайас сдерживал его, но последние годы Пайас не быть, Тас становиться еще хуже. – Старик покачал головой. – Никогда не любил Тас. Лучше бы задушить его в колыбели, как подкидыша. – Он посмотрел Иветте прямо в глаза. – Скажите Пайас, пусть следит за Тас; тот делать плохо.

И слуга, не задерживаясь больше, покинул комнату. Сев на край кровати, Иветта задумалась о своих будущих родственниках.

* * *

Пробежав по знакомым коридорам, Пайас взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и подошел к спальне отца. Около закрытой двери на стуле сидел санитар и читал. Подняв взгляд при приближении Пайаса, он тотчас же узнал молодого маркиза.

– Он не спит? Я могу войти? – спросил молодой человек.

– Да, Ваша Светлость.

– Что с ним?

– Боюсь, крапчатая лихорадка.

Пайас застонал. Пятнистая лихорадка – болезнь, свойственная только Ньюфоресту. Она считалась не заразной. Заболевания случались крайне редко, но всегда оканчивались летальным исходом. Течение болезни никто не мог предсказать – случалось, больной умирал через нескольких месяцев, а порою жил десять, а то и больше лет, и все это время болезнь бушевала в его теле. Но со временем она обязательно убивала его.

Поблагодарив санитара за информацию, Пайас вошел в спальню. Из-за того, что болезнь поражала глаза, делая их сверхчувствительными к свету, в помещении поддерживался полумрак. Пайас постоял у двери, пока его глаза не привыкли к тусклому освещению, затем осмотрелся.

Комната оставалась почти такой, какой он ее помнил: большие ковры ручной работы устилали мощеный пол; у северной стены стояло массивное трюмо из черного дерева с зеркалом в резной оправе; на южной стене – портрет его покойной матери, окруженный небольшими портретами всех детей; просторная деревянная кровать прямо напротив двери, под богато расшитым балдахином, производившим в детстве на Пайаса сильное впечатление.

Его отец лежал совершенно неподвижно. Герцогу Кистуру Бейволу перевалило за шестьдесят. Когда Пайас покидал дом меньше трех лет назад, герцогу никто не давал больше сорока, но сейчас он выглядел старше своих лет. Его темно-русые волосы превратились в белую гриву, а на высохшей коже выступили темные крапинки, давшие болезни название. Зоркие, проницательные прежде глаза теперь казались водянистыми и безжизненными.

Пайас стоял молча, не зная, что сказать, а старик, медленно приподнявшись, всмотрелся в него.

– Кто здесь? – слабым голосом произнес он.

– Это я, папа. Пайас.

Герцог продолжал разглядывать его из-под полуопущенных век. Губы его зашевелились, но не послышалось ни звука. Тронутый до глубины души Пайас бросился к отцу и обнял его. Несколько минут мужчины не могли вымолвить ни слова из-за душивших их слез. Наконец старик, оторвавшись от сына, посмотрел ему прямо в глаза.

– Ты нашел его? – спросил он. Пайас кивнул.

– Да. Мири отомщена.

Это главное, что хотел узнать герцог.

– Хорошо, А теперь, когда ты выполнил свою миссию и вернулся в то место, которому принадлежишь, ты мне нужен здесь, Пайас, рядом со мной.

Пайас вздрогнул от захлестнувших его противоречивых чувств. Чтобы быть помолвленным с Иветтой, он прошел специальную подготовку Службы и дал присягу СИБ. Он поклялся служить делу Империи, и теперь его жизнь больше не принадлежит ему целиком.

– Я… я не могу остаться здесь, папа. Старик заметно смутился.

– Что ты имеешь в виду? Ты нашел этого человека и восстановил нашу честь. Теперь ты снова дома.

– Но я должен уехать, и в самом скором времени.

– Почему? Почему ты должен покинуть свой дом, свою семью? Что заставляет тебя уехать?

– Я дал обещание.

– Кому?

Старик сел, голос его наполнялся гневом. Частично возвращался прежний властный нрав герцога, но сейчас огонь его гнева обращен против собственного сына.

– Кто для тебя важнее твоего отца?

Пайас собирался рассказать правду, но внезапно почувствовал присутствие в комнате третьего человека. За разговором они не заметили, как в спальне тихо появился Тас. Пайас доверял отцу и не собирался скрывать, что работает на СИБ. Но не мог сделать подобное признание в присутствии брата. Поэтому он смущенно ответил:

– Сейчас я не могу тебе это сказать.

– Вероятно, все дело в ГАДЖИ, этой женщине-чужеземке, которую он привез с собой, – предположил Тас. Его голос разъедал, словно едкая кислота.

Пайас подавил желание придушить младшего брата. Он не намеревался скрывать Иветту, но предварительно желал убедить отца в правильности своего выбора. Но Тас замутил воду еще сильнее – и умышленно.

– Гаджи? И ты привез ее сюда? – герцог рассердился еще больше. – Значит, ты полностью порвал со своим народом?

– Папа, ты же сам учил меня проявлять радушие и гостеприимство по отношению к чужеземцам, – возразил Пайас. – А Иветта…

Но он не смог продолжить свои объяснения. Старик закашлялся в яростном приступе. Санитар, поспешно прибежав из коридора, приблизился к нему.

– Что вы ему сказали? – набросился он на молодых людей. – Ему нельзя беспокоиться. Вам следует немедленно удалиться.

Пайас с сожалением покинул комнату вместе с Тасом. Двое молодых людей остановились в коридоре, оценивающе оглядывая друг друга. Пайас, не зная, какой вопрос задать первым, наконец спросил:

– Почему? Почему ты причинил ему такую боль?

– Я? – как-то странно рассмеялся Тас. – Следи-ка лучше за местоимениями. Моя цель – это только ты. Добро пожаловать домой, брат Пайас.

Быстро развернувшись, он оставил Пайаса, не дожидаясь ответа.

Пайас покачал головой. Он понимал, какую боль причинил отцу своим якобы предательством. Но в то же время Пайас почувствовал, как сильно его ненавидит брат, готовый причинить такие страдания герцогу лишь для того, чтобы насолить брату. Он помнил, каким Тас рос злобным мальчишкой, но, судя по всему, младший брат за время его отсутствия совсем отбился от рук.