Текст книги "Дети Линзы-3: Дети Линзы"

Линзмены платили свои долги – даже насекомым и червям.

Глава 9
ЭРАЙЗИАНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ

Приключение в гиперпространственной трубе многому научило Кэтрин Киннисон. Поняв свою некомпетентность и зная, как преодолеть ее, Кэт на большой скорости направила катер к Эрайзии. В отличие от линзменов второго уровня, она даже не сбавила скорость, приближаясь к барьеру плане-ты, как будто была уверена в дружеской встрече, – просто направила перед собой опознавательную мысль.

– А, дочь Кэтрин, это снова ты! – промелькнуло нечто похожее на радость в ответной мысли, обычно совершенно лишенной эмоций. – Совершай посадку.

Кэтрин отключила управление, когда почувствовала, как мощные лучи посадочной машины захватили ее маленький корабль. Во время предыдущих визитов ничто не интересовало Кэт теперь ее интересовало все. Она действительно совершила посадку или нет? Она определенно была хозяйка самой себе – ни один разум не мог победить ее так, чтобы это было незаметно. Значит, она определенно приземлилась.

Кэтрин оказалась на планете. Земля, на которую она ступила, была настоящей. Так же, как и автоматический флаер, который унес ее из космопорта в обычный пункт назначения – скромное жилище на территории госпиталя. Посыпанная гравием дорожка, цветущие кусты и неописуемо сладкое и резкое благоухание были вполне реальны – как и слабая боль и капелька крови, выступившая на пальце, который она неосторожно уколола о терновник.

Через автоматически открывшуюся дверь Кэт вошла в знакомую, удобную и полную книг комнату, которая была кабинетом Ментора. И здесь за большим столом сидел Ментор совершенно не изменившийся, очень похожий на отца, но только гораздо старше. Она всегда думала, что ему около девяноста лет. Однако на этот раз Кэт запустила глубокий мысленный зонд и была потрясена, как никогда в жизни. Ее мысль была без усилий остановлена, но не превосходящей умственной силой, которую она не смогла бы победить, а вроде бы обыкновенным мыслезащитным экраном. И в ее быстро исчезавшей самоуверенности появились заметные трещины.

– Все это и ты, Ментор – реальны или нет? – наконец вырвалось у нее. – Я сойду с ума, если нет!

– То, что ты проверяла, и я в настоящий момент реальны, причем в такой степени, как ты сама понимаешь реальность. Твой мозг в его нынешнем состоянии невозможно обмануть в таких элементарных вопросах.

– Но раньше такого не было? Или ты не хочешь отвечать?

– Поскольку истинное знание повлияет на твое развитие, я отвечу. Нет. Твой катер впервые физически приземлился на Эрайзии.

Девушка отпрянула в ужасе.

– Ты сказал мне, чтобы я вернулась, когда обнаружу, что не знаю всего. Только в гиперпространственной трубе я поняла, что не знаю ничего. Ментор, есть ли какой-нибудь смысл продолжать возиться со мной? – спросила она с горечью.

– Конечно, – заверил он Кэт. – Твое развитие шло вполне удовлетворительно, и нынешнее состояние ума необходимо и достаточно.

– Ну, я буду рас…. – Кэтрин оборвала слово и нахмурилась. – Но тогда какие знания ты дал мне раньше, когда я думала, что больше мне ничего не надо?

– Силу разума, – ответил Ментор. – Одну лишь силу разума и способность проникновения и контроля. Глубину, скорость и все прочие факторы, с которыми ты уже знакома.

– Но что осталось? Я знаю, что многое, но не представляю, что именно.

– Кругозор, – ответил Ментор серьезно. – Каждое из качеств необходимо расширить, чтобы охватить всю сферу разума. Ни слова, ни мысли не могут передать точно, что я хочу сказать, – здесь необходим широкий двухсторонний обмен. Это не может быть воплощено, дочь моя, в границах твоего нынешнего юношеского разума; поэтому полностью войди в меня.

Кэтрин так и сделала. Меньше чем через минуту контакта она без сознания упала на пол.

Эрайзианин, невозмутимый и не изменившийся, смотрел на нее неподвижным взглядом до тех пор, пока она не начала шевелиться.

– Это… Ментор, это было… – она быстро моргала и трясла головой, приходя в сознание. – Это был шок.

– Да, – согласился он, – и более сильный, чем ты думаешь. Из всех представителей вашей Цивилизации он не может убить на месте только тебя и твоего брата. Теперь ты знаешь, что означает слово «Кругозор», и готова к последнему испытанию, в ходе которого я заведу твой ум так далеко по дороге знаний, как только сам способен зайти.

– Но значит… ты имеешь в виду… Но мой ум не может быть сильнее твоего, Ментор!

– Но тем не менее так, дочь моя. Пока ты восстанавливаешь свою силу после того, что было только началом твоего обучения, я объясню некоторые неясные моменты. Тебе, конечно, уже давно известно, что вы, пятеро детей, отличаетесь от других. Вы всегда знали многое, чему вас никто не учил, и способны думать во всех возможных диапазонах мышления. Ваши чувства восприятия, зрение, слух, осязание так великолепно слились воедино, что при желании вы можете ощущать любое возможное проявление колебаний в любой возможной плоскости или объеме. Кроме того, вы физически отличаетесь от своих товарищей и никогда не ощущали ни малейших симптомов физического нездоровья – даже головной боли или расшатавшегося зуба. Вам фактически не нужен сон. Прививки и вакцины вас не «берут». Ни один патогенный организм, как бы заразен он ни был, ни один сильный яд…

– Подожди, Ментор! – Кэтрин побледнела. – Я не могу понять – ты хочешь сказать, что мы вообще не люди?

– Прежде чем говорить об этом, я хочу объяснить тебе ситуацию. Наши эрайзианские визуализации предсказывали расцвет и гибель галактических цивилизаций задолго до их возникновения, например Атлантиды. Я лично занимался Атлантидой, но не мог предотвратить ее гибели, – сейчас в мыслях Ментора действительно звучали горечь и сожаление.

– Не то, чтобы я надеялся спасти ее, – продолжал он. – В течение многих временных циклов было известно, что конечная победа над врагом потребует развития расы, во всех отношениях превосходящей нашу.

В каждой из четырех наиболее сильных рас в Первой галактике, как вы ее называете, были избраны родовые линии и разработаны программы развития, чтобы по возможности ликвидировать их слабости и сконцентрировать всю силу, Зная генетику, ты можешь понять сложность задачи. Ваши отец и мать были предпоследними продуктами очень долгой серии спариваний. Их воспроизводящие клетки были такими, что при слиянии практически каждый ген, ответственный за слабые признаки, отторгался. С другой стороны, вы несете гены всех сильных признаков, когда-либо известных любому представителю вашей расы. И хотя внешне вы похожи на людей, по всем важным параметрам вы даже в меньшей степени люди, чем я сам.

– А насколько ты человек? – вспыхнула Кэтрин, и опять ее самый проницательный зонд отразился от экрана эрайзианина.

– Позже, дочь моя, не сейчас. Знание придет в конце твоего обучения, а не в начале.

– Я боялась этого, – Кэт уставилась на эрайзианина широко раскрытыми беспомощными глазами, полными слез. – Ты – чудовище, и я… или я буду еще хуже. Чудовище… и я проживу миллион лет… одна… зачем? Зачем, Ментор, вы так поступили со мной?

– Успокойся, дочь моя. Я понимаю, какой для тебя сильный удар, но все пройдет. Ты ничего не потеряла и многое приобрела.

– Приобрела? Как же! – мысль девушки была наполнена горечью и презрением. – Я потеряю своих родителей и еще долго буду девчонкой после того, как они умрут. Я потеряла надежду когда-нибудь жить по-настоящему. Я хочу любви, мужа, детей, но никогда не смогу их иметь. Да и вообще никогда не встречала мужчину, который бы мне понравился, а теперь уж никогда не смогу никого полюбить. Я не хочу жить миллион лет, Ментор – тем более одна! – ее мысль была настоящим воплем отчаяния.

– Хватит. Пора кончать с глупыми детскими капризами. – Однако в мысли Ментора не слышалось упрека. – Твоя реакция вполне естественна, но выводы полностью ошибочны. Одна-единственная ясная мысль покажет тебе, что сейчас у тебя нет ни психической, ни интеллектуальной, ни эмоциональной, ни физической необходимости в муже.

– Ты прав… – произнесла Кэтрин с удивлением. – Но другие девушки в моем возрасте…

– Именно, – сухо подтвердил Ментор. – Думая о себе, как о взрослом представителе вида Homo Sapiens, ты судишь по неверным меркам. В сущности ты подросток, а не взрослая. В должное время ты встретишь мужчину, и вы полюбите друг друга с таким пылом и глубиной, которые ты сейчас не можешь даже смутно представить.

– Но остались еще мои родители, – Кэтрин почти успокоилась. – Конечно, я рано или поздно постарею… но, знаешь, я действительно люблю их, и у матери просто будет разбито сердце, когда все ее дочери окажутся, как она опасается, старыми девами.

– Об этом тебе нечего волноваться. Кимболл и Кларисса знают, не имея понятия, как они узнали, что ваш жизненный цикл гораздо длиннее, чем у них. Оба они знают, что никогда не увидят своих внуков. Можешь быть уверена, дочь моя, что, прежде чем твои родители перейдут из данного цикла существования в следующий, они будут знать, что с их родом все в полном порядке; хотя для Цивилизации в целом он внешне закончится на вас пятерых.

– Закончится на нас? Что ты имеешь в виду?

– У тебя есть предназначение, природу которого твой разум еще не в силах постичь – все станет известно в свое время. Сейчас достаточно сказать, что в следующие сорок или пятьдесят лет в твоей жизни едва ли хотя бы один час будет принадлежать тебе. Однако время поджимает. Ты полностью восстановила силы, и мы должны продолжить последний период твоего обучения, в конце которого ты будешь в состоянии вынести самый тесный контакт с моим разумом так же легко, как раньше выдерживала контакт со своими сестрами.

При дальнейшем обучении Кэтрин выдержала одно за другим непосильные испытания, в конце концов получив разум, сила и кругозор которого необъяснимы для разума ниже третьего уровня, подобно тому, как общую теорию относительности невозможно объяснить шимпанзе.

– Да, все было вынужденно и неестественно, – серьезно сказал эрайзианин, когда они расставались. – Ты на миллионы лет обогнала свое время. Ты прекрасно понимаешь, что больше я не могу дать тебе никаких формальных инструкций. Но я всегда буду рядом или приду на вызов и помогу в напряженные моменты. Однако будущее развитие находится в твоих собственных руках.

Кэтрин вздрогнула.

– Я понимаю, и боюсь… особенно приближающегося конфликта, на который ты намекаешь. Я бы хотела узнать от тебя о нем хоть что-нибудь, чтобы успеть подготовиться!

– Дочь моя, я не могу, – впервые в присутствии Кэтрин Ментор потерял уверенность. – Очевидно, мы пока не опаздываем, но, поскольку у эддориан сила разума едва ли меньше нашей, существует множество деталей, которые мы не можем установить с уверенностью, а неверный совет причинит тебе невозместимый вред. Могу сказать только, что в дальнейшем ты узнаешь, что существует планета Плур – сейчас это название тебе ни о чем не говорит. Теперь иди, дочь Кэтрин, и приступай к работе.

Эрайзианин сказал все, что мог ей сказать, и даже намного больше, чем она ожидала. Ее до глубины души потрясла мысль, что эрайзиане, на которых она всегда глядела как на полубогов, теперь ожидают от нее, что она будет действовать наравне с ними, а в некоторых отношениях" возможно, превзойдет их! Когда катер мчался через космос к далекой Кловии, Кэтрин боролась с собой, пытаясь слиться со своей новой сущностью. Вдруг она почувствовала чужую мысль.

– Помогите! У меня неполадки с кораблем. Кто слышит мой призыв и имеет инструменты, пожалуйста, придите на помощь или хотя бы отбуксируйте меня в пункт назначения!

Кэтрин быстро прервала самоанализ. Мысль пронеслась в сверхвысоком диапазоне – таком высоком, что она не знала расы, использующей его. Обычный человеческий разум также не мог ни послать, ни получить мысль в таком диапазоне. Кэт перешла на частоту незнакомца и включила локатор. Он был недалеко – это хорошо. Она помчалась к жертве аварии, на безопасном расстоянии перешла на инерционный полет. Проведя исследования, Кэт обнаружила вокруг корабля только блокировку от шпионских лучей.

– Ну, чего ты ждешь? – рассердился незнакомец. – Подойди ближе, чтобы я мог впустить тебя.

– Еще рано, – огрызнулась Кэтрин в ответ. – Выключи блокировку – я хочу видеть, кто ты такой! У меня есть снаряжение для многих систем, но мне нужно знать, какая система у тебя и приготовиться к ней, прежде чем перейти на борт твоего корабля. Видишь, мои экраны отключены.

– Конечно. Извини – я полагал, что ты одна из нас, – затем последовала мысль о непроизносимом имени, – поскольку никто из низших существ не может непосредственно воспринять наши мысли. У тебя есть необходимое снаряжение, чтобы перейти на мой борт со своими инструментами?

– Да. – Незнакомец использовал очень жесткий свет – на девяносто восемь процентов он был за пределами видимого. Кэт решила, что без особого труда может перенести его, надев термоизолирующий скафандр и шлем из непрозрачного пластика, твердого, как алмаз.

Когда силовые лучи мягко перенесли ее через космическое пространство, Кэтрин впервые разглядела существо, похожее, как ей показалось, на дилианца. У него было приземистое тело на четырех коротких ногах, широкие двойные плечи и сильные руки, куполообразная, почти неподвижная голова. Но на этом сходство и кончалось. Существо имело только одну голову – вместилище разума, у него нет глаз, причем голова не защищена черепом. А его кожа даже хуже, чем шкура марсианина. Девушка никогда не встречала ничего подобного. Кожа невероятно толстая, сухая и гибкая, состояла из множества ячеек, заполненных то ли жидким, то ли газообразным веществом, более совершенным изолятором, чем волокна самой оболочки.

– R-T-S-L-Q-P, – Кэтрин достаточно легко идентифицировала существо по шести позициям. Затем она остановилась наморщив лоб. – Седьмой пункт – эта невероятная шкура-что? S? R? T? Видимо, R…

– Я вижу, у тебя есть нужные инструменты, – приветствовало незнакомое существо Кэтрин, когда она вошла в центральное помещение корабля, по размеру не больше, чем ее катер. – Могу подсказать тебе, что делать, если…

– Сама знаю, что делать, – она сняла кожух, и, ловко действуя ключами и паяльником, минут за десять исправила повреждение. – Меня удивляет, что такое разумное существо, обладающее достаточными знаниями, чтобы самому произвести ремонт, забирается в одиночку на небольшом корабле так далеко от дома, не имея инструментов. Ты ведь знаешь, что пожары и пробои могут случиться в любой момент,

– Не в кораблях. – Кэтрин снова почувствовала непроизносимый символ. Кроме того, она поняла, незнакомец оскорблен.

– Тебе следовало бы знать, что мы, существа высшего порядка, сами не исполняем работу. Мы думаем. Управляем. Работают другие – и либо делают все, как надо, либо несут наказание. Такое случилось в первый и последний раз за девять полных периодов в четыре цикла. Виновный механик будет сурово наказан. Я лишу его жизни.

– О, неужели! – запротестовала Кэтрин. – Но ты не справедлив…

– Молчи! – раздался резкий приказ. – Нельзя терпеть, чтобы кто-либо из низших мог пытаться…

– Сам молчи! – от силы нанесенного ему контрудара существо поморщилось. – Я произвела ремонт потому, что ты не можешь сделать его сам. Я не возражаю против того спокойствия, с которым ты смирился с этим, потому что некоторые расы так уж устроены, и тут ничего не поделаешь. Но если ты будешь настаивать, что стоишь выше меня на пять ступеней на той лестнице, которую сам же придумал, я перестану с тобой церемониться.

Чужестранец, застигнутый врасплох, молниеносно выпустил мысленное щупальце, которое было остановлено в полуметре от сверкающей брони Кэт. Была ли она человеком? Нет. Ни у одного человека никогда не было и не может быть такого разума. Поэтому он мужественно признал:

– Я совершил серьезную ошибку, решив, что ты не ровня мне. Извинишь ли ты меня?

– Конечно, если не будешь задаваться. Но мне совсем не нравится твое решение казнить механика за… – она напряженно думала, прикусив губу. – Пожалуй, мы сделаем так. Куда ты направляешься и когда собираешься прибыть туда?

– На мою родную планету, – и существо мысленно указало ее местоположение в галактике. – Я буду там через двести часов Галактического Патруля.

– Ясно. – Кэтрин кивнула. – Ты долетишь домой, но пообещай не наказывать механика. А я всегда могу узнать, выполнишь ли ты свое обещание.

– Хорошо. Но если я все же не соглашусь?

– Тогда доберешься до места за сто тысяч часов, промерзший насквозь, – я расплавлю твой Бергенхольм в ком, а затем, приварив люки к корпусу, поставлю снаружи мысленный экран с энергией на семьсот лет. Так что выбирай. Ну как?

– Ну ладно! Обещаю не наказывать механика, – он был вынужден сдаться, и не стал протестовать, когда Кэтрин проникла в его разум, чтобы убедиться, что обещание не будет нарушено.

Почему девушке, пораженной легкостью своего вторжения в чужой разум, должно было открыться, что в глубинах разума случайно встретившегося незнакомца скрывается нечто, достойное исследования?

Вернувшись на свой катер, Кэтрин сняла скафандр и полетела прочь. Она даже не подозревала о мысли, которую плотный луч нес с корабля, оставшегося позади нее, к далекому Плуру.

– … Но совершенно определенно – она не человеческая самка. Я не мог прикоснуться к ней. Вполне возможно, что здесь был один из проклятых эрайзиан. Но поскольку я ничем не вызвал в ней подозрений, то без особого труда отдедался от нее. Пошлите всем предупреждение!

Глава 10
КОНСТАНС «ПЕРЕВОРСЕЛИВАЕТ» ВОРСЕЛА

Пока Кэтрин Киннисон работала со своим отцом в гиперпространственной трубе и общалась с Ментором, а Камилла и Тригонси выслеживали таинственного «Зета», Констанс тоже не теряла времени даром. Лежа на спине и не двигая ни одним мускулом, она работала так напряженно, как никогда в жизни. Уже давно Кон отправила свой недетектируемый катер по воле случая. Не зная, где находится и куда летит ее корабль, полностью расслабившись, она выставила детекторы на максимальный радиус действия и держала их так долгие часы. Констанс была похожа на Ворсела. Она сознательно не искала что-либо определенное, а просто пополняла и бет того казалось бы невероятно большие запасы знаний. Ее абсолютно восприимчивый разум действовал очень быстро, отбирая образцы и пробы, анализируя и классифицируя каждый предмет, с которым вступали в контакт его мельчайшие элементы. Разум проникал через тысячи солнечных систем, миллионы существ вносили в него ценные сведения.

Внезапно разум Констанс уловил нечто, заставившее ее двигаться, – вспышку мыслей в таком высоком диапазоне, который практически никем не использовался. Она вздрогнула, поднялась, закурила альзаканскую сигарету и приготовила себе кофе.

– Как мне кажется я уловила что-то очень важное, – пробормотала Констанс, – Надо непременно заняться изучением. – Она послала мысль, настроенную на Ворсела, и была удивлена тем, что не получила ответа. Тогда Констанс провела исследование и обнаружила, что экраны велантийца выставлены на полную мощность. Он сражался с правителями Дельгона так яростно, что не воспринял ее мысли. Стоит ли ей ввязываться в схватку? Решив, что ее бывшему учителю помощь в относительно простом деле не нужна, она стала ждать, когда он освободится.

– Ворсел! Что там происходит, старый ящер? – наконец вызвала Кон его.

– Как будто не знаешь! ответил Ворсел. – Давненько я тебя не видел. Ты сюда не собираешься?

– Сейчас прилечу.

Прежде чем войти на «Велан», Констанс поставила гравитационный фильтр. Сильная и выносливая, она не получала удовольствия от мысли о чудовищных ускорениях, которые обычно используют велантийцы,

– Что ты скажешь насчет мысленной вспышки? – спросила она после приветствия. – Или ты так увлекся, что не заметил ее?

– Какой вспышки? – и после того, как Констанс объяснила, Ворсел ответил, что был занят.

– Тот, кто тебя не знает, может, и поверит, – засмеялась девушка. – Думаю, это гораздо важнее, чем твоя возня с правителями. Вспышка появилась очень высоко – вот в таком диапазоне, – показала Констанс.

– Да? – Ворсел был готов свистнуть, хотя и принадлежал к расе, не владеющей речью. – Что же там было?

– VWZY, по четырем позициям, – Кон сосредоточилась. – Многоногие. Не панцирные, но близкие к ним. Думаю также, что позвоночные. Планета – холодная, мрачная, пустынная; существо не холоднокровное, но оно совсем не похоже на тех, кто дышит кислородом, скорее напоминает теплокровного палейнийца, если ты можешь себе его представить. Разум высокого уровня, никаких мыслей о городах как таковых. Солнце – типичный желтый карлик. Мой рассказ тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет, – Ворсел напряженно думал несколько минут, как и Констанс. Он не знал, что девушка описала форму, которую принимают ужасные обитатели Плура осенью на своей планете.

– Может быть, отправимся на поиск? – прервал мысленное молчание Ворсел.

– Согласна, – ответила Кон, и они настроились на желаемую волну. – Ты тоже переходи на полную тягу!

Сдвоенные детекторы мчались все дальше и наконец натолкнулись на едва различимые загадочные колебания. Одно прикосновение, самый слабый контакт – и они исчезли раньше, чем при почти мгновенной реакции Кон смогла бы определить направление.

Оба открытия казались совершенно невероятными, и от энергии умственной силы, движущей его анализатор, длинное тело Ворсела конвульсивно сжалось, приобретя твердость скалы. Ничего не обнаружив, он наконец расслабился.

– Линзмен в каждый данный момент может прочесть и понять любую мысль, как бы ни была она искажена и запутана, – подумал Ворсел. – Кроме того, я всегда мог определить направление до объекта, который ощущал, но сейчас нахожусь в полном неведении. Может, тебе что-нибудь известно?

– Нет, – Если происшедшее удивило Ворсела, то Констанс вообще совершенно растерялась. Зная свои способности, она направила самой себе мысль: «Хорошенько запомни это!»

Хотя направление было определено лишь приблизительно, «Велан» летел по намеченному курсу с максимальным ускорением. Он мчался день за днем, широко расставив впереди и по сторонам умственные сети. Они не нашли то, что искали, но встретили… нечто.

– Что ты обнаружил? – спросил Ворсел сделавшего доклад телепата.

– Не знаю, сэр. Не на ультрадиапазоне, а значительно ниже… вот здесь. Конечно, там был не правитель, но похоже, что-то столь же враждебное.

– Эйчи! – мысленно воскликнули Ворсел и Кон, а девушка продолжила:

– Вполне возможно, что нам не удалось всех их уничтожить на Джарневоне, но с тех пор ни об одном из них не сообщалось… но так или иначе, где они? Кто-нибудь, дайте мне карту… Новена IX… Ворсел, готовь свою тяжелую артиллерию – хорошо бы взять главаря живым, хотя вряд ли нам удастся.

Велантиец, приказавший лететь на полной тяге к Новене IX, пришел в замешательство. У дочери Киннисона не было сомнений в исходе схватки, которая им предстояла, но она никогда не видела эйчей вблизи. А Ворсел видел, и ее отец тоже – Киннисону в том деле пришлось очень туго, и Ворсел знал, что у него в одиночку вряд ли получится лучше. Однако то было на Джарневоне, в одной из самых укрепленных крепостей, и ни он, ни Киннисон не были подготовлены.

– Какой у тебя план, Ворсел? – спросила Кон нетерпеливо. – Как ты думаешь взять их?

– Все зависит от того, насколько они сильны. Если база надежно укреплена, то мы просто сообщим о ней Ла Форжу и займемся своими делами. Если, что более вероятно, там новая база – раньше о ней не сообщалось – или просто укрепленный космический корабль, то мы справимся сами. Узнаем подробно, когда подойдем поближе.

– Хорошо, – и на торжествующем лице Кон появилась мимолетная улыбка. Она долго работала с эрайзианским Ментором, особенно стараясь развить способность «переворселить Ворсела», и вряд ли представится более удобный случай подвергнуть испытанию результаты обучения.

Хотя велантиец и был Мастером Галлюцинаций, он так никогда и не узнал, что его кловианская спутница, работая на канале, о существовании которого он даже не подозревал, завладела контролем над всеми частями его разума. Команда тоже ничего не заподозрила, и Кон с еще большей легкостью одолела их. Как и несчастных эйчей. Когда летящий «Велан» приблизился к их планете, стало ясно, что укрепление, без сомнения, новое, построенное вокруг босконского боевого корабля. Кроме командовавшего обороной офицера, все погибли на месте – и позже Кон пришлось горько сожалеть, во что она превратила сражение.

Босконский военный корабль был, конечно, могучей крепостью. Велантийцы увидели, как под жестокими ударами его излучателей даже их защитные экраны запылали фиолетовым светом. В ответ они ударили мощными вторичными излучателями, но их атака была остановлена внутренними экранами босконцев, и для разгрома вражеского корабля-крепости пришлось ввести в бой всесокрушающие первичные излучатели. И эта часть битвы была реальной. Ленты приборов и регистрирующих устройств можно было подменить, но первичные экраны оказались неприступны. Супер-Дредноут и его база были обречены.

После того как первичные излучатели подавили главные батареи эйчей и превратили укрепления в пылающие потоки лавы, операторы игольчатых излучателей занялись вспомогательными панелями управления. Когда супердредноут прекратил свое существование как боевая единица, Ворсел и его закаленная команда решили, что пора браться за полуавтоматические излучатели, надевать бронескафандры, включить мыслезащитные экраны и начинать рукопашный бой. Ворсел и два его самых сильных товарища напали на вооруженного и защищенного броней босконского капитана. После схватки, в ходе которой все трое велантийцев получили немало ожогов и ран, они захватили его и доставили в рубку управления «Велана». Эта часть событий тоже была реальной, как и полное расплавление босконского корабля, произошедшее после пленения его капитана.

Но когда Кон начала выводить свой разум из разума Ворсела так, чтобы не осталось никаких следов его пребывания там, произошло совсем неожиданное, к чему она не была готова. Разум пленного капитана выскользнул из-под контроля так же легко, как палка выпадает из нетвердо держащей руки. И в тот же момент он бросился атаковать ее непроницаемые барьеры.

Если бы разум Констанс был свободен, она справилась бы с ситуацией, но ей надо было держать Ворсела – она знала, что случится, если этого не сделать. Команда? Всю ее можно временно блокировать – в отличие от велантийского линзмена, никто из членов команды даже не поймет, что находился в состоянии стазиса, разве что он будет достаточно длительным, чтобы его можно было заметить, например, по стрелкам часов. Однако процедура заняла бы примерно миллисекунду драгоценного времени. Значительно большее время требовалось, чтобы незаметно выйти из разума Ворсела. Поэтому, прежде чем ей удалось что-либо предпринять, чтобы защитить себя и велантийца от удивительно мощного вторгшегося разума, все его следы исчезли, и перед ними осталось лежать только мертвое тело.

Несколько секунд Ворсел и Констанс безмолвно смотрели друг на друга. Велантиец помнил все, что случилось до последнего мгновения, и неясным оставалось только, почему с большим трудом захваченный пленник погиб. Разум Кон-станс поспешно фабриковал правдоподобное объяснение. К счастью, Ворсел избавил ее от хлопот.

– Несомненно, – подумал он наконец, – что любой достаточно сильный разум способен мысленно уничтожить плоть, в которой он находился. Я никогда не думал, что эйчи способны на такое, но все, что я о них знаю, не отрицает подобной возможности… Сегодняшняя битва, в которой не использовалось мысленное оружие, не проливает никакого света на этот счет… Интересно, можно ли предотвратить подобный исход? То есть, если бы вовремя…

– Думаю, ты прав, – на лице Кон появилась обезоруживающая, очаровательная улыбка, когда она наконец придумала возмутительную по своей лживости версию. – Вряд ли можно было предотвратить его гибель – по крайней мере, мне не удалась. Понимаешь, я вошла в его разум на долю секунды раньше тебя, в то самое мгновение все и произошло. – Хотя Ворсел не мог слышать, она звонко щелкнула пальцами. – Ты прав – он убил себя, чтобы мы не узнали то, что знает он.

Ворсел уставился на нее не одним глазом, а всеми шестью буравчиками-анализаторами. Он не пытался пробиться через ее барьеры – для его восприятия они уже были сняты. Он собирался восстановить и еще раз просмотреть все детали произошедшего. В нем ни на мгновение не проявилось ни малейшей фальши. Тем не менее глубоко внутри пределов того экстраразума, который сделал Ворсела с Велантии тем, кем он был, не утихало смутное беспокойство. Уж слишком… слишком… Сознание Ворсела не могло подобрать подходящего определения.

Слишком легко? Конечно, нет. Его изнуренная, побитая и израненная команда опровергала эту мысль. Как собственное тело, порубленное и обожженное, или как куча обломков и гора дымящегося шлака, которые когда-то были вражеской твердыней.

Кроме того, хотя Ворсел раньше не предполагал, что он и его команда достаточно сильны и способны на большие свершения, однако совершенно немыслимо, чтобы кто-нибудь, даже эрайзианин, мог незаме! но помочь ему. В частности, как могла девушка, хотя она и была дочерью Кимболла Киннисона, играть роль ангела-хранителя его, Ворсела с Велантии?

Из всех пяти линзменов второго уровня Ворсел меньше других был способен правильно оценить Детей Линзы. Но Констанс, спрятавшаяся за маской невинной радости, содрогнулась, прочитав его обеспокоенные мысли. Нерешенная загадка могла обеспокоить Ворсела больше, чем его товарищей-линзменов. Он наверняка будет размышлять над ней до тех пор, пока так или иначе не разгадает. Поэтому все надо устроить немедленно, и есть хороший способ.

– Да ведь это я помогла тебе, индюк надутый! – вскричала Констанс, топнув ногой. – Я была рядом с тобой каждое мгновение и делала все, что могла. А ты даже не почувствовал меня, глупый червяк! – она позволила своей мысли стать очевидной. – Не заметил! – начала она пылко обвинять его. – Ты увлекся рукопашной схваткой точно так же, как тогда в пещере правителей Дельгона, и не почувствовал моей мысли, даже если бы ее впихнули в тебя толкателем D2P! Конечно, я помогла тебе, кретин! Если бы меня не было с вами в критические моменты, черта с два вы их вообще победили бы! Я улетаю и надеюсь, что, пока жива, никогда не увижу тебя!

Яростная контратака Констанс, хотя и была насквозь лживой, так хорошо объясняла факты, что все сомнения Ворсела исчезли. Более того, он оказался беспомощнее людей и был не в состоянии справиться со специфическим женским оружием, так умело использованным против него Констанс. Поэтому велантиец униженно сдался на милость победителя, и девушка позволила себе слезть со своего конька и принять обычный веселый и насмешливый облик.