Текст книги "Операция «Эльба», или Почему не сработала ядерная кнопка"

Ехали долго. Когда машина остановилась на светофоре, пожилая женщина, стоя на бордюре, внимательно посмотрела на Михаила. В её взгляде ясно читалось: этот человек обречён.

Поехали дальше. Михаил украдкой глянул на большого человека, сидевшего рядом с ним, но тот не обратил на это внимания.

Внезапно машина остановилась. Михаил посмотрел в окно. Это что же – его дом?

– Спасибо за сотрудничество, – сказал хмурый великан, не потрудившись даже взглянуть на задержанного.

Михаил не знал, что ему сказать или сделать.

Водитель протянул руку и открыл дверцу:

– Ну? Чего вы ждёте?

– Спасибо вам. До свидания! До свидания!

Вышел, и машина тронулась дальше. На улице тихо, и Михаил с наслаждением вдохнул свежий воздух. Он поспешил домой. Вот уж когда действительно хорошо быть дома!

Дома его ждала Рада. И – Григорий.

5

– Здравствуй, Миша, – сказала Рада. Она села за обеденный стол.

Григорий встал и прислонился плечом к стене.

Какого чёрта он тут делает? Михаил чувствовал, как кровь прилила к лицу. Чувствовал себя, как школьник, прогулявший уроки.

– Ну, и денёк у меня был.

– Да, я слышала, – ответила жена.

– Твоя радость от моего возвращения не знает границ.

– Извини. Я просто в шоке. – Она и в самом деле выглядела немного бледной. – Конечно, я рада, что ты вернулся.

Григорий выпрямился.

– Как и я. Михаил, я не решаюсь спросить, что именно произошло, но спрошу, что же будет дальше?

– А ничего не будет. – Михаил упал на стул напротив Рады. – У меня был кошмарный день. Эти кэгэбэшники вдруг забрали меня ни за что ни про что…

Григорий поднял руку.

– Почему бы тебе не рассказать мне об этом завтра? Ты же, получается, придёшь на работу?

И что ты этим хочешь сказать?

– Конечно. Мне не предъявили никаких обвинений.

– Как скажешь. – Григорий пошёл к двери. – Тогда доброй ночи.

С этими словами он ушёл. Михаил без выражения смотрел в пол. Рада тяжело вздохнула и сказала:

– Ведь только вчера мы с тобой это обсуждали.

– Нет, не это.

– Ну как же…

– Меня задержали совсем не из-за… – он понизил голос, – не из-за того, что мы обсуждали.

– Что за бред!

– Это правда.

– За что тогда? – она прищурилась, словно пытаясь пронзить его взглядом. – Ты затеял что-то противозаконное на работе?

– Нет, нет. Ничего такого. – Он прекрасно понимал, что ей не терпится узнать, что же именно с ним стряслось, но как он объяснит ей свою связь, какой бы они ни была, с американкой? Конечно, он точно не должен говорить, что она желала узнать о запрещённых изданиях. Нет. Это Раду только раззадорит и разозлит.

Рада театрально прокашлялась.

– Ты собираешься мне что-то рассказать, или мне гадать до Второго пришествия?

– Конечно, я тебе скажу. – Он встал и прошёл к буфету, откуда достал стакан и наполнил его водой из-под графина. – За всё время они мне ни капли не дали. – Он пил медленно, жалея, что не взял стакан побольше. Осушив стакан, повернулся к ней и сказал:

– Вчера вечером я разговаривал с… туристом. Американцем.

Американка как-то сама собой превратилась в американца.

– Ой, фу! С американцем? Один из твоих друзей?

– Нет, не из друзей. Просто турист, который заговорил со мной на улице.

– И это тебя не насторожило?

– Это же был просто турист. Профессор университета, преподаёт историю России. Почему такому человеку с нами не заговорить?

– И что сказал этот американец?

– Расспрашивал об истории, литературе и тому подобном. За чашкой кофе…

Рада его прервала.

– Ты пил кофе с каким-то американцем?

– Мы одновременно зашли в кафе. – Тут он уже почти не соврал. Разве что чуть-чуть. – Рада, ничего такого не было. Ничего.

– Вот только за тобой пришли из КГБ.

– Просто по ошибке. Может, они подозревают всех американцев. И они хотели убедиться, что он меня ни о чём не просил. – Он тут же пожалел, что дал ей такую зацепку.

– А он тебя о чём-то попросил?

– Мы обсуждали историю и литературу. Ни слова о политике.

– Это возвращает нас к твоим несчастным собраниям. Больше туда ни ногой.

– Я…

– Не спорь, Михаил! Как же ты сегодня испугался, когда думал, что этот твой клуб по интересам погубил твою жизнь! – Она помолчала, чтобы эта мысль дошла до него получше, и с нажимом повторила:

– Ни ногой!

Он кивнул. Конечно, он не хотел, чтобы его забрали ещё раз.

– Ни ногой, – повторил он.

* * *

На следующее утро сослуживцы в лаборатории смотрели на Михаила так, будто он разгуливал с окровавленным топором. Тем не менее, он прошёл через всю лабораторию к своему столу. Там его ждала привычная кипа бумаг. По большей части административные дела: отчёты, бюджеты, корреспонденция – то, что, в основном отнимало время и мешало ему заниматься настоящей работой.

Леонид, младший научный сотрудник, подошёл к нему и сказал:

– Шеф хочет вас видеть. Думаю, вы не удивлены.

Леонид осторожно огляделся, затем наклонился ближе и сообщил:

– Я знаю, раньше мы почти не разговаривали. Я здесь новенький, но я хочу, чтобы вы знали, что у вас есть друзья.

Михаил глянул на него с удивлением.

– Боюсь, я вас не понимаю.

Леонид подвинулся ещё ближе.

– Я знаю, что вы не можете никому доверять. И да, у меня нет ни связей, ни друзей наверху. Совсем наоборот. Но здесь есть несколько человек, которые, так сказать, поддерживают вас. В основном, молча, мы сами очень боимся. Но знайте, что умом и сердцем мы с вами.

Михаил почувствовал, что парень говорит искренне. От этого на душе потеплело. Он кивнул и, слегка хлопнув его по плечу, отправился к шефу.

Пробравшись сквозь лабораторный лабиринт, подошёл к кабинету Григория, дверь была приоткрыта.

– Входи, – позвал Григорий.

Михаил уселся на один из неудобных стульев, окружавших металлический стол руководителя. Прежде чем заговорить, Григорий прокашлялся.

– Ты понимаешь, что от меня требуют расспросить тебя о вчерашнем инциденте.

– Я понимаю. Постараюсь быть покладистым, Григорий.

Шеф кисло улыбнулся.

– Что ж, неплохо для начала.

Он зажёг сигарету и выдохнул облачко дыма в сторону пожелтелвших от времени потолочных панелей над его головой.

– Просто обрисуй мне ситуацию. Я уверен, что тебе пришлось нелегко, так что успокойся и не торопись, дружище.

Михаил поведал шефу о своих вчерашних злоключениях, немного подретушировав подробности разговора с молодой американкой. Закончив рассказ, пожал плечами.

– Так что всё это было сплошное недоразумение. Если бы я не оказался тогда на улице и не столкнулся бы с этой американской туристкой, всей дурацкой возни с органами просто бы не было.

У Григория был сочувственный вид, будто он поверил, что такое могло случиться и с ним, и с кем угодно.

– Но есть и практическая сторона вопроса. Я беспокоюсь, что на тебя станут косо поглядывать. Не будут тебе доверять.

– Ну и пусть, от меня уже ничего не зависит.

– Разумеется, разумеется. Но… что тут поделаешь? Люди – это люди.

Люди – это люди. Опять он за своё. Бог свидетель: этот человек – не Чехов.

– Я в трудном положении, как ты понимаешь. Я тебя уважаю. Ты – один из лучших в моём отделе и работаешь тут дольше всех. Но меня беспокоит, что твоей работе могут навредить как внутренние факторы – ты будешь отвлекаться, так и внешние. Как я уже упоминал, людям может показаться, что им лучше держаться от тебя подальше или что им нельзя на тебя положиться.

– Я понимаю. Но я, прежде всего, предан науке.

Сердце у Михаила заколотилось быстрее. К чему ведёт Григорий – намекает на увольнение?

– Никто в этом не сомневается. Но ведь люди знают насколько ты предан своей стране, хотя лично я не могу себе представить, что кто-то будет сомневаться в этом.

– Я люблю свою страну, Григорий.

– Мы на эту тему уже говорили. Не трудись. Мы остались каждый при своём мнении.

– Хорошо сказано.

– Ладно, возвращайся грызть гранит науки. Нам надо будет с тобой кое-что расписать на доске, пройтись по некоторым цифрам. Это уж, конечно, твоя вотчина.

Михаил кивнул, испытав такое облегчение, что ноги чуть не подкосились.

– Я утру нос всем, кто во мне сомневается. О результатах моей работы не беспокойся.

– Как скажешь.

Михаил направился к двери. Григорий его окликнул.

– И ещё, Миш. Я тебя прошу: впредь не будь таким беспечным.

Михаил кивнул ему через плечо и вышел, наконец, из этого кабинета.

* * *

Ну и денёк! Михаил подъехал к дому и ещё немного просто посидел в машине. У него наступило что-то вроде отсроченной реакции на напряжение вчерашнего дня. Весь день приходилось сохранять самообладание, не показывать эмоций, а теперь они хлестали через край.

На него накатило отупение, в голове всё путалось. Заставив себя вылезти из машины, зашёл в подъезд, в квартиру. Там увидел Раду, она собирала чемоданы.

– Что всё это значит? – спросил он, хотя, разумеется, знал, что это значит. Два открытых чемодана лежали на постели, уже наполовину заполненные одеждой.

– Я больше так жить не могу, – ответила жена, не глядя на него.

– Так – это как? Как?

– Я не смогу, не стану ждать, пока тебя однажды ночью опять заберут. Ты и сам знаешь.

– Да меня же забрали по ошибке.

– Разве? – Она обернулась к нему. – Разве не потому, что ты провёл вечер с девчонкой из Америки?

Ой! Как она узнала?

– Григорий, – прошептал он.

– Ты забыл, что ты советский гражданин, и ты забыл, что ты муж.

– Ничего я не забыл. Девчонка – это та самая иностранка, с которой я встретился на улице.

– И в кафе.

– Ничего же не было. Я перед тобой не виноват!

– Я так больше не могу. – Рада повернулась к нему спиной и продолжила раскладывать одежду по чемоданам.

– Где Антон?

– Дома у моих родителей. Я еду туда.

– А что потом?

– Потом… – Он увидел, как она замерла. – Мне больно говорить такое, но я считаю, что нам нужно развестись.

Эти слова поразили его, как молния. Ошеломлённый, он попытался взять себя в руки и сказать хоть что-то в свою защиту.

– Твои родители не могут себе позволить содержать тебя вместе с мальчиком!

– Какое-то время смогут.

– Какое-то время? А что потом?

– Потом, возможно, мы с Григорием попробуем начать всё сначала. Григорий будет прекрасным отцом.

Он пошатнулся – этот удар был даже тяжелее первого.

– Я – его отец, Рада.

– Ты сможешь видеться с ним, когда захочешь.

На какой-то момент он сжал кулаки, ему захотелось ударить её так, чтобы она упала на пол. Затем ослепление прошло, и Михаил заорал:

– Ты сука! Ты не можешь отобрать у меня сына!

Она швырнула юбку и повернулась к нему с искажённым от гнева лицом.

– Да как ты смеешь так меня называть – я была тебе верной женой!

– Ты, наверное, забыла, кем была раньше. Но раз уж ты об этом заговорила, скажу: большую часть нашей жизни ты была злобной мегерой и считала меня своим врагом. Муж и жена всегда должны быть заодно.

– Ну, если это правда, то сейчас я делаю тебе одолжение, разве нет?

Пожалуй. Тут он был готов с ней согласиться, но отмёл эту мысль, потому что сердцем всегда чувствовал, что раз они поженились – это навсегда.

– Но Григорий? Это ничтожество?

Она прищурилась.

– Он во многом лучше тебя! У него наверху есть друзья, и они его заметили, он сделает хорошую карьеру. А тебя не замечают по понятной причине, ты ведь у нас без пяти минут изменник. А теперь вдобавок к тому, что ты связался с этим нелепым подпольным издательством, тебя забрали на допрос в КГБ за связь с какой-то таинственной американкой!

Она раскидала остатки одежды по чемоданам, закрыла их и подняла с кровати. Михаил хотел загородить ей выход, но не мог себя заставить двинуться с места. Не поднимая взгляд, она прошла мимо него и вышла за дверь. Он увидел, как к тротуару подъехала машина Григория. Жена положила чемоданы в багажник, и они уехали.

Михаил отвернулся и оглядел своё маленькое жилище. Теперь всё оно принадлежало только ему. Он всхлипнул, какое-то время постоял, вытирая слёзы, а затем вышел на улицу, не потрудившись даже закрыть за собой дверь.

* * *

Михаил приблизился к дому Алессии. Затем остановился, развернулся и зашагал прочь. Он прошёл несколько кварталов, затем опять повернулся кругом и снова двинулся обратно к дому. И вновь замешкался. Кружилась голова; уход Рады разом выбил из колеи, он словно помешался. Она была той еще занозой в заднице, но он всегда считал, что брак заключается раз и навсегда. Попытка осознать, что брак – явление временное, мучила его разум похуже самых сложных уравнений. Он уставился на дом американки.

Она решит, что я спятил. Маньяк или вроде того.

Всё стоял и смотрел. И что теперь?

Он просто не мог заставить себя это сделать. Ему нужно было идти на собрание. К друзьям. К единомышленникам. Но в запасе был ещё один час. Может, пойти в кафе? Кафе! Там-то и начались все его беды. Сейчас за ним тоже следят?

Да пошли они все! Пусть следят. Пусть только попробуют взять меня на этот раз. Сначала убью одного из них, жалкие ничтожества.

Вообще-то, думалось Михаилу, если они следят за ним, то почему бы не встретиться с этой девушкой? А если она не захочет его видеть, тогда к чёрту и её тоже.

Торопливо поднялся по ступенькам и забарабанил в дверь так, будто сама смерть пришла за данью. Никто не ответил. Постучал ещё и уже было собрался постучать в третий раз, когда подросток, похоже, тот странный, о котором рассказывала Алессия, открыл дверь и уставился на него. Михаил постоял, ожидая, что парень что-нибудь скажет, но секунд через двадцать не выдержал и процедил:

– Я хочу поговорить с девушкой, которая здесь проживает. С Алессией.

Подросток, плечи которого были неестественно подняты, из-за чего казалось, что его голова сидит очень низко, прищурился и так изучал визитера несколько секунд.

– Вы из милиции?

Боже мой, почему он спрашивает?

– Ты живёшь по соседству, – рассердился Михаил. – Как ты тут оказался?

– Печку чинил. Эта женщина – иностранка.

– Я в курсе. Мы уже виделись позапрошлым вечером.

Михаилу хотелось, чтобы маленький паршивец начал наконец шевелиться. Ему казалось, что здесь, на крыльце он стоит у всех на виду, а от этого парнишки у него по коже бежали мурашки. Оглянулся на пустую улицу, а когда повернулся назад, подросток уже исчез и дверь закрылась.

Что теперь? Ладно, чёрт с ним.

Качая головой, прошёл по крыльцу и, громко топая, спустился по ступенькам.

– Михаил?

Он обернулся. Она стояла в дверях и при свете дня выглядела ещё красивее.

– Добрый день, Алессия. Надеюсь, ничего, что я зашёл к вам в гости?

– Конечно же. Я ведь вас об этом и просила. – От того, что она оказалась ему так рада, он ощутил, как внутри прокатилась приятная волна.

– Как у вас дела? – спросил он.

– Хорошо, а у вас?

Светский разговор. Скучно.

– У меня прекрасно. У вас найдётся время куда-нибудь сходить?

– Конечно. Дайте мне только накинуть пальто. Тут у вас так холодно!

Улыбнулась и снова закрыла дверь. Михаил засунул руки в карманы и стал ждать. Через несколько секунд дверь открылась, но это опять оказался тот же подросток. Быстро взглянул на Михаила и снова исчез внутри. Просто фантом какой-то.

И вот вышла Алессия. Они отправились гулять, шагая в ногу. Михаил понятия не имел, куда они идут.

– Должна признать – я удивлена, что вы пришли ко мне.

– Надеюсь, вы не разочарованы.

– Не говорите глупостей. Куда мы идём?

– Ни малейшего представления. – Она рассмеялась.

– В следующий раз постарайтесь составить план.

– Я всегда только и жил, что по плану. А вот теперь захотел пойти туда, куда дорога приведёт.

– Да вы хиппи, однако.

Хиппи. Какое смешное слово.

– Да, это я. То есть, нет, не я. Пока ещё нет.

– Хорошо, я помогу вам найти своего внутреннего хиппи, – сказала она.

– Отлично. Хотите перекусить?

Она улыбнулась и кивнула.

– Только давайте не пойдём во вчерашнее кафе. Меня от того официанта в дрожь бросает.

– Меня тоже. Тут дальше по улице есть ещё один ресторанчик.

Это место выглядело поживее, чем то, где прошла их первая встреча; здесь люди разговаривали друг с другом, и было заметно, что людям тут и в самом деле нравится. Никто, похоже, и не заметил, как вошли Михаил с Алессией.

Нашли себе столик и, заказали по тарелке щей и хлеб. На этот раз им все быстро принесли. Михаил смотрел, как Алессия осторожно дует на ложку, прежде чем отправить её в рот. Судя по выражению лица, щи ей очень понравились.

– Вкусно, – сказала она, проглотив. – Мы в Штатах столько капусты не едим, разве что в коулсло. Увидев, как озадаченно он на неё посмотрел, пояснила:

– Что-то вроде салата: порезанная капуста с майонезом.

Михаил сомневался, что ему бы такое понравилось, но тем не менее заметил:

– Звучит аппетитно.

Доедали суп в уютном молчании.

– Когда вы домой? – спросил он.

– Виза истекает через неделю. Тогда, полагаю, у меня не будет выбора.

– У вас есть выбор, но к просроченной визе здесь отнесутся серьёзно.

– В Штатах тоже.

Он удивился, что в таком открытом и терпимом обществе обращают внимание на этакую формальность.

– Михаил, – сказала она, – Простите мою бестактность… насчёт публикаций. Это было несправедливо по отношению к вам. Я не виню вас за то, что вы тогда убежали.

На секунду от перемены темы разговора его охватила паника. Он сглотнул и попытался не выдать своё беспокойство:

– Так значит, вы уже потеряли интерес?

– К вам?

Он нервно усмехнулся.

– К публикациям.

Её глаза расширились. Она даже подалась назад.

– Вовсе нет.

Михаил любовался её прекрасными большими глазами. Такая красавица! Как же ему повезло наткнуться на неё.

Вдруг им овладела такая уверенность, которой он не ощущал уже лет десять. И теперь он точно знал, что нужно сделать. Оставил деньги на столе и поднялся.

– Пойдёмте.

Подождал, пока она встанет.

– Я что-то пропустила?

– Я как раз собираюсь на встречу.

– На встречу?

Через пару мгновений по тому, как внезапно изменилось выражение её лица, он понял, что она догадалась.

– Как интересно, – проговорила. – Я ведь об этом мечтала!

Он ей улыбнулся.

– Такие встречи интересными не назовёшь. Компания довольно скучная. У нас есть зубной врач, он улыбается, как обезьяна, и параноик, которому кажется, что вся его спальня утыкана жучками, а остальные легко бы устроились экспонатами в музей восковых фигур.

– Всё равно… подполье! Я чувствую себя шпионкой!

– Я рад, – он демонстративно огляделся. – Но было бы лучше, если бы вы не выкрикивали это слово на людях.

– Простите.

* * *

Когда подошли к заветной двери, Михаил сделал дежурный осмотр улицы. Конечно, он не увидел никого подозрительного. Но ведь он бы никого не заметил, даже если бы за ними и вправду следили.

– Сюда, – открыл дверь и провёл её в комнату.

Эффект был такой, будто привёл с собой палача. Мужчины смотрели на американку, открыв рот и тараща глаза. Опьянённый волной уверенности, испытанной в кафе, Михаил даже не подумал, как здесь могут отреагировать на Алессию. Что, если они решат, будто он их предал?

– Всем добрый вечер, – бодро сказал он, надеясь тем самым разрядить обстановку. – Это моя подруга.

То, что она его подруга, не помогло снять напряжение. Их правила, пусть и неписаные, гласили, что ни один член кружка не станет приводить с собой членов семьи, друзей, кого бы то ни было ещё на собрание – тем более, без предварительного обсуждения и разрешения товарищей.

А ведь она иностранка, дело нешуточное. До него дошло, что сначала ему бы стоило всё хорошенько обдумать.

Вокруг стояла тишина.

– Всё в порядке. Она профессор, преподаёт в университете. Ведёт историю России.

– Где? – спросил Михаила дантист, на этот раз без тени улыбки.

– В Америке.

Окружающие стали обмениваться взглядами. Михаил знал, что они разрываются между страхом и желанием поговорить с настоящей янки.

Михаил должен был их как-то успокоить. Поэтому он решил соврать в меру своих способностей.

– Я рассказал ей про наш исторический кружок, – он подождал, пока эта мысль уляжется в их сознании, – что мы собираемся и обсуждаем богатую историю нашей великой страны.

Наконец, Ярослав улыбнулся и с готовностью кивнул.

– Надо поприветствовать гостью. Она проделала долгий путь, чтобы добраться сюда.

Остальные расслабились, заговорили и закивали, соглашаясь с дантистом. Михаил наклонился к Алессии и шепнул ей:

– Извините, мне нужно было как-то выкрутиться.

И в самом деле, мужчины забросали Алессию бесконечными вопросами, а у Алессии хватило бы вопросов к ним; однако ей не удавалось задать ни единого вопроса, потому что её беспрестанно расспрашивали об экономике, культуре, политике и поп-музыке, особенно про «Битлз». Михаил подумал, что она прекрасно справляется, экспромтом отвечая на их довольно нелепые вопросы, но через какое-то время почувствовал, что должен прийти ей на помощь.

– Джентльмены, я обещал отвести юную леди домой не слишком поздно.

– Разве нам пора? – запротестовала Алессия. – Мне так весело. Это же как культурный обмен.

Михаил взял её за руку. Он собирался увести её от этих безумцев, но от прикосновения разволновался.

– Э-эй, нам уже пора идти, – объявил, вызвав общий смех. Все вспомнили фильм братьев Маркс с русскими субтитрами, который кто-то притащил контрабандой и показал всем в один из вечеров.

И тут дверь затряслась от ударов. Кто-то снаружи явно собирался вынести её ко всем чертям.

Мысли Михаила вернулись к недавнему допросу, от которого он так счастливо отделался.

– Кто это? – спросила Алессия.

Ярослав подошёл к двери и открыл её сантиметров на десять – насколько позволяла цепочка. Затем тут же закрыл, повернулся и взмахнул рукой. Он будто постарел лет на двадцать.

– Это из КГБ. Они хотят знать, где девушка. – Он посмотрел Михаилу в глаза. – И им нужен ты.