Текст книги "Слабое утешение"

Глава 4

За полторы недели до этого Сэм Блейн покинул железнодорожную станцию на Парк-стрит в центре Бостона. Наступили ранние зимние сумерки, снег валил тяжелыми хлопьями. Была первая суббота декабря. Сэм заправил клетчатый шарф за воротник, застегнул бушлат, который стащил со спинки стула в кофейне, и направился в сторону парка Бостон-Коммон. Деревья вокруг – вязы и клены – были освещены длинными, витыми нитями белых огней. На Лягушачьем пруду отдыхающие нарезали круги на коньках. Сэм проследовал в сторону Бикон-Хилл, где стояло увенчанное золотым куполом здание Капитолия – его газовые фонари разливали теплое сияние по узким мостовым.

Сэм бесцельно блуждал по парку, пока не оказался на Луисберг-сквер… снова. Он остановился в тени, глядя через рощу на особняк Ричардсов. За последние несколько месяцев Сэм несколько раз наведался на площадь с тех пор, как познакомился с Вэнди Ричардс на благотворительном вечере, где подрабатывал официантом. Он присматривался к ней, почти не приближаясь, следил, как она перемещается по залу – такая уверенная, в черном коктейльном платье, выше почти любого гостя. Под конец вечера она сунула в руку Сэму стодолларовую купюру, лишь бы он подливал ей вина.

– Без этого я тут просто не выдержу, – шепотом призналась Вэнди.

Сэм легко отыскал ее дом и с тех пор приходил посмотреть, как она живет. А жила Вэнди хорошо, как Сэм мог только мечтать и как он правда мечтал жить: тачки, шмотки, полезные знакомства. Вэнди состояла в клубе University[5]5
  Частный клуб на Манхэттене.


[Закрыть], играла в гольф в Бруклине, а по выходным моталась на остров Нантакет. Вот она стоит у окна второго этажа и смотрит в зимнюю ночь, огонь в камине освещает комнату позади нее. Наверняка у нее планы на вечер. А как же! Суббота, декабрь, люди вроде Вэнди не сидят дома и не смотрят сериалы на Netflix, если можно смотаться на вечеринку. В городе куда ни глянь, всюду вечеринки. Парочки вылезают из такси в нарядах от Brooks Brothers и бархате, с дорогими подарками из дорогих магазинов, обернутыми в дорогую красно-золотую бумагу. Сэм ощущал себя как та девочка со спичками на морозе. Его, может, и исключили из этого круга, но тут ему самое место. Ему бы только втереться. Выпал бы хоть один, крохотный шанс…

Сэм потерял счет времени, глядя из тени на особняк, но вот открылась парадная дверь. Даже через улицу он узнал подтянутую фигурку Вэнди, которой дворецкий помогал надеть пальто. Волосы она собрала в жутко неустойчивый с виду высокий конус. Сжимая в руках подарок, Вэнди спустилась с крыльца и, цокая каблучками, засеменила по тротуару. Сэм двинулся следом, бесшумно скользя из тени в тень. Улица, совсем недавно кипевшая жизнью, внезапно опустела. Было холодно, и Вэнди плотнее закуталась в пальто. Она шла очень быстро, почти бежала, и все же Сэм подобрался достаточно близко, чтобы услышать аромат ее духов.

Наконец она подошла к лестнице одного из домов, в гостиной которого, как видел Сэм в окне, вовсю шла гулянка. На полпути к двери Вэнди остановилась и обернулась. Бьющий в спину свет лампы над дверью превратил ее бледное лицо в темный силуэт.

– Кто здесь? – позвала она.

Сэм отошел в переулок. В будущем, сказал он себе, придется поумерить прыть.

– Я слышу тебя, – сказала Вэнди. – Слышу, как ты там пыхтишь. Вали на хер!

Она постучала в украшенную к празднику дверь.

Ей открыл дворецкий и выпустил наружу, в ночь, фортепианную музыку и аромат хвои. В окно Сэм видел, как Вэнди, отдышавшись, румяная с морозца, входит в гостиную. Взяв с подноса бокал шампанского, она приветствовала каждого, кто встречался ей на пути. Сэм вообразил себя рядом с ней, как вживую почувствовал, что берет ее под локоть. Она засмеялась, засмеялся и он. Он уже слышал тиканье часов, аромат льняного масла, глухое гудение светской болтовни: абонементы на игры Red Socks или выступления симфонического оркестра, вылазки в выходные на Нантакет, своя земля, заседания советов директоров, кроссфит. Оказавшись внутри, в тепле, он стал бы прислушиваться к тому, как говорят эти люди, к тональности их голосов, ловя детали, похожие на миллион ключиков к миллиону замков, и когда пришло бы его время говорить, его приняли бы за своего, как будто он всю жизнь был частью их мира. Ничего Сэм так не желал, как оказаться в центре этого мира.

Он вышел из тени и чуть не врезался в прилично одетую пожилую пару, шедшую неверной походкой по улице.

– Прошу прощения, – сказал он, подхватывая женщину под руку. Вдохнул насыщенный аромат Chanel № 5.

– О, благодарю, дорогуша, – ответила та, оправляя седой шиньон.

– Совсем не смотрю, куда иду! – попенял себе Сэм. – На вечеринку выбрались?

– К Уигглзвортам! – ответил мужчина таким тоном, будто больше и пойти-то некуда.

– А, ну да, – сказал Сэм. – Уигглзворты!

Старички со скрипом поднялись по лестнице и присоединились к празднеству, а Сэм бегом спустился с холма в сторону магазинов и ресторанов на Чарльз-стрит. Коротко стриженный юноша с холеным видом члена студенческого братства смотрел на Сэма не отрываясь, когда тот проходил мимо. Сэм подумал, что за плодотворный день заслужил перепихон, однако ему еще предстояло заглянуть в несколько мест. Вскоре он уже ворвался, распахнув дубовую дверь, в пустой паб «Бикон-Хилл».

– Налей-ка мне индийского пейл-эля, – сказал он бармену, который попросил его показать документы и сам же едва на них взглянул.

Сейчас Сэм Блейн использовал личность Аарона Гевирцмана. Это имя, к которому он еще не привык, принадлежало юноше, похороненному на кладбище под Нью-Йорком, у которого Сэм позаимствовал номер социального страхования. В прошлом году он жил в Нью-Йорке под именем Кейси Кроуфорда, а до того – в Чикаго под именем Джастина Роджерса, в Балтиморе – как Гэвин Кеннеди, в Сан-Франциско – как Джейсон Ходж. Теперь он уживался с Аароном двадцати шести лет от роду, на год младше самого Сэма. Аарон родился 22 июля (Рак по гороскопу) и носил контактные линзы. Вырос в Нью-Йорке и успел поработать на нескольких временных должностях, где, как надеялся Сэм, никто не вспомнит ботаника, погибшего в автомобильной аварии. К счастью, за свою короткую жизнь настоящий Аарон Гевирцман почти не покидал Манхэттена, и шансы встретить кого-то из его знакомых стремились к нулю.

Опорожнив первый стакан, Сэм заказал еще, но не успел допить его, как открылась входная дверь. В паб неустойчивой походкой вошла женщина в черном платье из лайкры, которое пару лет назад, наверное, еще было ей впору. Наморщив пухловатые красные губы, она подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, потом, пошатываясь, словно только-только выучилась ходить на каблуках, направилась в сторону уборной.

– Водку, – бросила она бармену и тут же принялась остервенело строчить в телефоне.

– Вернулась, – заметил Сэм, подсаживаясь к ней. Первый раз он встретил ее две ночи назад, на том же месте.

Хлопнув водки, женщина обернулась к нему.

– И ты, – сказала она, знаком попросив бармена повторить. Сэм кивнул, когда она указала и на его стакан тоже.

– И все? – спросила женщина.

– Мне тоже водки, – попросил Сэм. – Встречаешься с кем-то сегодня?

– Тебе что за дело? – Она отсалютовала рюмкой. – За новых друзей, – произнесла она, выпила и наморщилась. Сэм высокомерно и уверенно выгнул бровь. Этот жест он репетировал перед зеркалом. Водка скользнула вниз по горлу.

– Аарон Гевирцман, – представился он, протягивая женщине руку.

– Фелиция Накадзава, – ответила женщина, хотя Сэм это уже знал.

Впервые он увидел Фелицию Накадзаву выходящей из дома Ричардсов два месяца назад. С тех пор он выяснил о ней все, что только сумел нарыть. Она жила в Саут-Энде, в «Ателье», причудливом доме с привратником. В Бостон перебралась пятнадцать лет назад, когда приехала поступать в Бостонский колледж. Окончила его со степенью бакалавра и там же подружилась с Вэнди, соседкой по комнате. С тех пор работает личным секретарем семьи Ричардс.

– Сегодня вечеринок нет? – спросила Фелиция. – Сезон же.

– Чья бы мычала.

– Вечеринки – мое все. – Фелиция потрясла телефоном, на который как раз пришло сообщение. Прочитав его, она быстро набрала ответ. – Я наготове. И сегодня, и всегда.

Отправив сообщение, она отложила телефон.

– Ты алковрач? – спросил Сэм.

– Если бы, – ответила Фелиция. – Скорее мастер на все руки. А ты? С виду прикольный! – Она еще раз оглядела Сэма с головы до пят. – Знаю я твоего брата. Ты как мой друг Рон: испорченный мальчик-гей, которому толерантный папаша платит за квартирку в Бэк-Бэй. У тебя вид, словно ты только с регаты.

– Если бы, – ответил Сэм, поднимая еще один шот.

– Боже, хотела бы я знать, каково это, вообще не париться из-за денег, – вслух подумала Фелиция, и тут у нее снова завибрировал телефон. – Хотя мне положено знать, я ведь каждый день смотрю на такую жизнь.

Насколько Сэм мог видеть, Фелиция и сама не больно-то парилась из-за денег. Но, полагал он, если речь заходит о семье Ричардс и их деньгах, все относительно.

– Все на свете отдала бы, чтобы в кои-то веки пожить без забот, – сказала Фелиция. – Сегодня первая суббота декабря, а я торчу тут. Расскажи что-нибудь. Например, обо мне.

– При параде, пьяная в доску, и тебе некуда пойти.

Фелиция ударила его в плечо.

– Хочешь увидеть меня пьяной? Закажи мне водку с мартини. «Грязный».

Сэм сделал знак бармену.

– Как тебе такое… – начал он. – Сегодня ты встречаешься с мужчиной, только это не совсем свидание, но и не совсем не свидание. Он старше тебя, лет за сорок, и, если не врет, разведен. Детей не хочет, намерения несерьезные. Кто знает, может, он отвезет тебя в отель, где угостит шампанским и клубникой в шоколаде. Или на юг Франции к себе на виллу… Шансов у него нет, ведь ты слишком умная и понимаешь, что ему лишь бы найти девочку на одну ночь, но ты спрашиваешь себя: а может, была не была?

Фелиция махом ополовинила бокал с мартини.

– Сам придумал?

– На две трети это «Секс в большом городе» и на треть «Рядовой Бенджамин».

– Ты гей. Даже близко не угадал, но зачет ставлю.

Сэм допил водку и, уходя, достал из бумажника стодолларовую купюру, полученную ранее от Вэнди. Фелиция накрыла его руку своей.

– Посиди со мной, – попросила она, подвигая назад ему деньги и выкладывая на стойку платиновую American Express. – Сегодня я угощаю. Мне все равно надо еще тут побыть.

– Зачем?

– Работа такая.

– Сидеть в баре и напиваться в одиночестве?

– Не совсем. Моя задача – чтобы все шло гладко, но болтать про это нельзя. Вторая часть работы – держать рот на замке. Я договор о неразглашении подписала.

– Ясно, – произнес Сэм, прикидывая, сколько еще Фелиции надо выпить, чтобы развязался язык.

Они проболтали час, и за это время Сэм развил легенду Аарона, стараясь говорить в общих чертах и вместе с тем так, чтобы подробности совпадали с деталями его собственной биографии. Аарону нравилась мода, бейсбол и ходить в качалку, как и самому Сэму. Правда, он болел за Yankees, но так было даже логичнее, и Фелиция, похоже, решила, что он из состоятельной семьи. Ну и ладно, может, в конечном итоге, это пригодится. Сама же Фелиция написала практически все посты в блоге Вэнди Ричардс – разглашать это, наверное, и запрещал договор, – а ее отец до сих пор надеется, что Фелиция первой из Накадзава полетит в космос.

– Это вряд ли, – сказала она. – Только если Пэрли Ричардс купит шаттл… – У нее зазвонил телефон. – Надо ответить.

Она принялась кого-то в чем-то заверять, и вскоре, повесив трубку, сделала бармену жест, чтобы он рассчитал ее.

– Прости, мне пора. Надо отвести Вэнди домой. – Она едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Она думает, что кто-то преследовал ее по пути к Уигглзвортам на вечер украшения елки.

– Часто так за ней… следят?

– Недавно началось.

– Дело важное.

– Важное для нее, а значит, и для меня. Только так, иначе без работы останусь! – Фелиция накинула пальто. – Это за углом. – Она уже перешагнула порог, но обернулась и позвала: – Ты же со мной?

– По ходу дела, да, – ответил Сэм.

Собирая вещи, он незаметно сунул в карман рюмку, а снаружи сфотографировал дверь, у которой уже навалило сугроб.

– На память о сегодняшнем вечере! – пояснил он.

По пути к Бикон-Хилл Фелиция обеими руками держалась за Сэма. Снежинки усыпали ее длинные черные волосы. Вот они подошли к дому Уигглзвортов, и Фелиция отправила сообщение. Вскоре в окне гостиной появилась Вэнди, все в том же красном платье и с тем же конусом волос на голове. Чтобы обнять на прощание хозяев, ей пришлось наклониться.

– Какая высокая, – заметил Сэм.

– Шесть футов и четыре дюйма на каблуках! Только при ней об этом молчок, если хочешь понравиться. Ее это… оскорбляет. А тебе не стоит оскорблять Вэнди Ричардс, уж поверь. Зато она умная и много работает. Когда мы познакомились, я понятия не имела, кто она такая и что у нее до хрена денег, и ее семья всегда была щедра ко мне. Берут меня с собой в путешествия, платят за квартиру и приглашают ужинать.

– К себе?

– Куда же еще!

– А ее родители, они какие?

– Пэрли и Элайза? Ну, они… – Фелиция осеклась. – Я перебрала. Мы ведь друг друга едва знаем.

Открылась дверь таунхауса.

– Спасибо, спасибо, – сказала Вэнди, обнимая Фелицию. – Понимаю, звучит как бред, но клянусь тебе, я слышала, как кто-то идет за мной. Я напугалась до ус… – Она не договорила, когда в круг света от фонаря вступил Сэм. Фелиция отстранилась и поспешила представить его:

– Это Аарон, – протараторила она. – Мой приятель. Мы выпивали недалеко, когда ты написала.

Вэнди протянула ему руку в перчатке:

– Приятно познакомиться. Мне жаль, что я прервала вашу беседу. Мой дом всего в нескольких кварталах отсюда. Проводите меня и гуляйте дальше.

– Мы только рады сделать небольшой крюк, – ответил Сэм, подражая ее аристократическому стилю так, словно это его привычная манера речи. – Но вы же не собираетесь домой прямо сейчас? Время всего девять часов!

Вэнди взглянула на Фелицию, потом на Сэма.

– Мы знакомы? – спросила она.

– Сомневаюсь. Я бы вас запомнил.

– А вы двое не хотите уединиться?

– Чем больше народу, тем веселее, – ответил Сэм.

– Пойдем в клуб «Кафе»? – предложила Фелиция.

– Куда же еще! – отозвался Сэм.

– Клуб «Кафе»! – повторила Вэнди и как-то по-новому взглянула на Сэма. – Сто лет там не была!

– Если тебя и правда преследуют, – Фелиция взяла подругу за руку, – то самое безопасное место – это гей-бар!

В клубе Вэнди распустила волосы, пышная грива которых будто зажила своей жизнью. Они танцевали под музыку восьмидесятых в окружении слепящих экранов, по которым шли клипы. В перерывах пили водку и выкладывали фото в Instagram, но Сэм всякий раз старался вылезти из кадра или делал нечто, из-за чего его лицо смазывалось. Всеми силами он старался не попасть в социальные сети. Он чувствовал на себе чужие взгляды и, когда народу в клубе прибавилось, снял рубашку, заткнув ее за пояс джинсов. Может, сегодня ему наконец повезет?

– Кто-то у нас качается, – сказала Фелиция, погладив его плоский живот.

– Каждое утро, – ответил Сэм.

– Так держать.

Мимо проходил парень в облегающих шортиках с шотами «Дэй гло». Фелиция купила три и сунула ему в шорты две купюры по двадцать долларов.

– Она всегда любила зависать с геями, – прокричала Вэнди на ухо Сэму.

– Ой, заткнись, – хихикнула Фелиция и влила в себя синеватый напиток.

– Мы, когда учились, постоянно здесь тусовались, – рассказала Вэнди. – Лучшее место, где можно потанцевать и к тебе никто не пристанет.

– Да вам обеим, похоже, это нравится, – сказал Сэм.

Вэнди тоже выпила.

– Любим отрываться, – сказала она.

– И я, – ответил Сэм.

– Селфи! – прокричала Фелиция.

Сэм успел спрятать лицо в волосах Вэнди. Позднее Фелиция пьяная и в ярости вылетела из бара. Что ее разозлило, Сэм не видел, но думал, что к этому имеют отношение одна лесбиянка и ее девушка.

– В чем дело? – спросил он у смеющейся Вэнди.

– Она пить не умеет. Погоди, вот увидишь, как она ревет в туалете. Пойдем, поищем ее.

Снаружи, под снегопадом, Фелиция настаивала, что она не пьяная.

– Но вы все равно можете проводить меня домой.

– Разве это не ты должна была проводить меня? – напомнила Вэнди.

– Вызовем тебе Uber, – предложила Фелиция, ковыляя по тротуару, – или оставайся с нами.

Она пробормотала еще что-то и чуть не упала, но Вэнди с Сэмом подхватили ее с обеих сторон и помогли добраться до дома. Там поднялись на лифте и проводили в огромную квартиру типа лофт с окнами от пола до потолка и видом на Пруденшиал-билдинг.

– Пойду принесу ей имбирного эля, – сказала Вэнди, направляясь в сторону кухни.

Проводив ее взглядом, Фелиция всем своим весом обрушилась на Сэма и прижала его к стене. Пытаясь поцеловать его, она невнятно пробормотала:

– Я чертовски возбуждена, а ты охренеть какой красивый.

Сэм застыл, опустив руки, и ждал, пока ее отпустит. Он много раз изображал натурала, но если он хочет узнать Вэнди поближе, лучше оставаться другом Фелиции, а не заводить с ней шашни. Наконец она сдалась и ринулась в туалет, подвернув по пути ногу. Сэм услышал звуки рвоты и затем всплеск.

– Ну за что, за что, за что! – сквозь слезы пролепетала Фелиция. – Боже, кто-нибудь, подержите мне волосы!

Вэнди прибежала из кухни и собрала ей волосы в конский хвост, скрепив их резинкой.

– Ты тут располагайся, – прошептала она Сэму. – Я о ней позабочусь.

– Разве не ей положено заботиться о тебе? – напомнил Сэм.

– Мы меняемся.

Сэм оставил их сидеть на полу ванной. Он вышел в коридор, где постоял, прислушиваясь, и затем направился в спальню. Там открыл шкаф и стал шариться в груде кашемировых свитеров, пока не наткнулся на пакетик кокаина, из которого отсыпал в рюмку в кармане пальто. Фото на прикроватном столике изображало Вэнди и Фелицию рядом с человеком, в котором Сэм узнал Пэрли Ричардса, они стояли, по-видимому, на вершине Килиманджаро. На кухне Сэм прихватил коробку крекеров и отнес ее в ванную, где Фелиция лежала лицом на кафельном полу, а Вэнди сидела рядом спиной к стене.

– Это поможет? – спросил Сэм.

– Сейчас вряд ли что-то поможет. – Вэнди встала, стараясь не потревожить Фелицию, и сняла туфли. Без каблуков она стала чуточку ближе к земле. – Проведаем ее позже, проверим, чтобы в собственной рвоте не захлебнулась.

Она взяла Сэма за руку и отвела его в гостиную. Там откупорила бутылку красного вина и наполнила два бокала. Вкус к мебели у Фелиции представлял собой дорогую смесь из современного скандинавского направления и mid-century modern. Они уселись на мягкий диван и зажгли газовый камин. Над каминной полкой висела репродукция картины Алекса Каца[6]6
  Кац, Алекс (р. 1927), американский художник и скульптор, работает в направлении поп-арт.


[Закрыть].

– Так откуда ты? – спросила Вэнди, погладив Сэма по колену. – Утонченный ты наш.

– С улицы.

– Мое любимое место!

Даже спустя столько лет Сэм поражался, как доверчивы могут быть люди, как они спешат впустить симпатичных незнакомцев в свои дома и жизни. С такими, как Фелиция, которая отчаянно искала внимания, было легко – так же было и с Эллен из Сан-Франциско, куда они с Гейбом бежали из Нью-Гэмпшира и где все казалось возможным. Эллен работала в интернет-стартапе, куда Сэм устроился администратором под именем Джейсона Ходжа. Эллен была толстой, и от нее пахло мокрым тальком. Слушая, как говорят о ней другие сотрудники, Сэм поначалу принял ее за офис-менеджера, никак не владельца компании, которую она основала вместе со своими братом Заком.

Эллен была одинока. Ее брат, привлекательный и общительный, свободно заигрывал с девушками и при встрече с корешами давал им пять, а Эллен запиралась у себя в кабинете без окон и, по-видимому, смущалась всего, кроме игры «Сапер», вечно запущенной на ее компьютере. Она казалась человеком, который хочет просто нравиться окружающим, и Сэм начал с чая. Травяного, как он быстро выяснил, и приносил ей имбирный с лимоном. Затем в ход пошли печеньки. Без глютена.

– Ты вряд ли захочешь, – сказал он, в один день заглядывая к ней с контейнером покупного печенья с шоколадной крошкой, – я испек их на рисовой муке.

Эллен взяла одну штучку. Потом вторую.

– У меня от молочки сыпь, – призналась она.

– А у меня от орехов крапивница, – сказал Сэм.

Эллен взяла еще печенюшку и улыбнулась.

– Ладно, не буду отвлекать от работы, – сказал Сэм, отступая от нее.

– Оставайся, – ответила Эллен.

После этого она взяла его под крыло, а Сэм, узнав, насколько она богата, удивился, с какой стати она вообще работает. Эллен жила в Пасифик-Хайтс, в доме с четырьмя кошками и видом на мост Золотые Ворота, в мире одиночества и роскоши, в мире, где стоимость чего-либо не имеет никакого значения. Сэм проскользнул в этот мир на свое место и вышел из него с подаренными электроникой и одеждой, – и все это далось ему ценой нескольких мгновений слюнявого пыхтения по воскресным утрам, прогуливающихся по его лицу кошек и перешептываний на работе. Против сплетен Сэм не возражал, к тому же вскоре он и вовсе перестал появляться в офисе. А потом «Джейсон Ходж» исчез из города.

Порой он задавался вопросом: что, если бы он так и остался Джейсоном, а брат Эллен Зак не присматривал за финансами семьи… Впрочем, напоминал себе Сэм, нет смысла оглядываться на прошлое.

Судя по звукам из ванной, Фелицию снова вырвало.

– Надо бы ее проверить, – сказала Вэнди.

Сэм коснулся ее руки.

– Останься, – попросил он.

Как бы ни было просто втереться в доверие к Фелиции, он получал удовольствие оттого, что бросал вызов избранным вроде Вэнди, которым ни от кого ничего не нужно и которые инстинктивно никому не верят. Сэм налил ей вина.

– Будем, – произнес он.

Вэнди собрала волосы в узелок, а Сэм отпил вина. Вкус у него был землистый.

– Ты же сегодня к Уигглзвортам на вечеринку ходила? – спросил он. – Откуда их знаешь?

– На холме Уигглзвортов знают все, – ответила Вэнди. – Они из старинного бостонского рода. Таких надо знать, если хочешь общаться с равными им.

– У них дети есть?

– Разумеется. Надо же им как-то продолжать род. Бреннан почти такой же милашка, как ты.

– Сколько ему?

– Двадцать семь или двадцать восемь.

– Так и думал. Мы, наверное, вместе в колледже учились.

– Он тебя помнит?

– Мы не настолько хорошо знакомы, – ответил Сэм. – Или вообще незнакомы.

– Он придет ко мне на вечеринку через неделю. Пообщаетесь.

– Что за вечеринка?

– Крокусовая! Я каждый год ее устраиваю. Благотворительный вечер в честь ветеранов. Мы даем стипендии ветеранам-инвалидам. Наш девиз: «Спеши развиваться! Выделяйся!» От людей в форме будет не протолкнуться!

– А крокусы при чем? Декабрь на дворе.

– Цветы тепличные, глупый! Стоили мне целого состояния. Ты ведь придешь?

Сэм фыркнул, не отнимая бокала от губ.

– Дорогая, ты, конечно, не то что некоторые, – он указал большим пальцем в сторону ванной, где Фелицию, судя по звукам, снова рвало, – но все равно пьяна в стельку. Завтра уже ничего не вспомнишь. Я приду к вам, и меня вышвырнут.

– Заткнись, – велела Вэнди. – Тебя я не забуду. Пожалуйста, приходи. – Она положила руку ему на бедро и, понизив голос, добавила: – Я не из тех, кому обычно приходится умолять.

– Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы со мной флиртуете, мисс Ричардс.

– Разве не так? – спросила Вэнди.

– С чего ты взяла, что я на это ведусь?

– Это я и пытаюсь выяснить. Ну так?..

Сэм отпил еще вина. Внезапно он увидел, как перед ним открываются новые перспективы, светлое будущее, полное возможностей. Опустив бокал на подставку, он ответил:

– Думаю, да.

Через несколько секунд они, перенеся храпящую Фелицию в спальню, взяли Uber и поехали на Луисберг-сквер, где Вэнди жила в гостевом доме позади родительского особняка. Сэм провел ее через внутренний двор, обрамленный фонтанами и деревьями на шпалерах, и подождал, пока она откроет дверь.

– Доставил до дома в целости и сохранности, – произнес он, когда Вэнди распахнула дверь и встала на пороге. – Ты, должно быть, уже протрезвела.

– Возможно.

Вэнди прошла внутрь, оставив дверь открытой, и Сэм проследовал за ней в крохотную гостиную, совмещенную с небольшой кухней. Потолки здесь были низкие, такие низкие, что Вэнди приходилось чуть ли не сгибаться. Достав из холодильника бутылку шампанского и откупорив ее, она отпила прямо из горлышка.

– Поможешь добить?

Сэм сделал большой глоток вина, которое стоило, наверное, полсотни долларов.

– Значит ли это, что ты не завсегдатай клуба «Кафе»? – спросила Вэнди.

– Ты разве не слышала, что ожидание вознаграждается?

– Я ничего не жду, – ответила Вэнди, хватая Сэма за воротник рубашки.

Она яростно поцеловала его, оставаясь при этом мягкой. Непривычно мягкой для Сэма. Наверху она сама толкнула его на кровать, а когда он спустя несколько часов проснулся, то не сразу сообразил, где находится. Затем увидел на соседней подушке бурю волос, ощутил мягкое одеяло, что окутывало его. Вэнди повернулась к нему, и ее волосы закрутились вихрем кудрей. Сэм ощутил на бедре ее ладонь.

– Уже? – спросила Вэнди.

– Так у нас интрижка? – спросил Сэм.

– Тебе не все равно?

– А тебе?

– Не знаю даже.

Он с улыбкой перекатился на нее. Убрал локон с ее лица и поцеловал в шею. Она предпочитала смотреть в стену. Его бедра нашли нужный ритм. Он мог бы привыкнуть к этому, как тогда с Эллен. Да, он определенно мог бы к этому привыкнуть.

Со временем.