Текст книги "Слабое утешение"

Сэм никогда не скрывал надежд, желаний и потребностей. Никогда. И эту свою отчаянную нужду стать частью чего-то тоже выставлял напоказ. Надо было только присмотреться, и она становилась очевидной. Поразительно, думал Гейб, сколько людей этого не видят. Он поджег шишки и затянулся. Он услышал, как забурлила вода в колбе, почувствовал, как дым щекочет легкие, и задержал дыхание так надолго, как только мог.

– Все идет хорошо, – сказал Сэм. – Реально хорошо.

Хорошо было и прежде, но Гейб погнал эту мысль прочь. Главное, что Сэм тут, рядом.

В дверь позвонили. Сэм спал, и Гейб прокрался в прихожую, где накинул на дверь цепочку. Эту привычку он завел, еще когда они обитали в одном наркопритоне в Сан-Франциско. Приоткрыв дверь на дюйм, Гейб в слабом полуденном свете увидел на пороге миниатюрную женщину: квадратные очки, румяные щеки, длинные черные волосы, торчащие из-под лихо сдвинутого набок берета. За ее руку цеплялась маленькая девочка, с ног до головы одетая в розовое. У ног женщины сидел бассет-хаунд.

– Эстер Терсби, – представилась женщина. – Я хотела бы осмотреть квартиру.

Гейб захлопнул дверь и, сняв цепочку, снова ее распахнул. В прихожую ворвался холодный воздух. Снегопад на улице к тому времени прекратился. Женщина в берете потянула носом. Весь дом, похоже, пропах травой. Женщина поправила на плече дорогую оранжевую сумку и спросила:

– Еще сдается? – Она прошла внутрь. – Мило, – заметила она, хотя наморщенный лоб говорил об обратном.

– Квартира не сдается.

– Правда? – спросила Эстер. – Клянусь вам, адрес точный.

Девочка подергала ее за рукав:

– Писить.

– Подержите, – женщина вручила Гейбу поводок. – Не возражаете? Да, и вот это держите. Внутри собачий корм. – Она протянула ему оранжевую сумку. – Где у вас туалет?

Помолчав, Гейб мотнул головой в сторону коридора.

– За кухней.

– Спасибо. Вы не представляете, как быстро это может стать катастрофой.

С этими словами Эстер убежала, оставив Гейба в коридоре с собакой, которая, поскуливая, зарылась носом в сумку. Гейб провел рукой по оранжевой коже. Порылся в карманах, нащупал там стопку чеков. Нашел пакетик с собачьим печеньем, однако рыться в сумке не перестал. Открыл бумажник. Пошерудил в кармашке с мелочью. Достал водительские права и запомнил адрес. Оказалось, Эстер живет тут же, в Сомервилле. Если бы в сумку запустил свои лапы Сэм, он бы присвоил какую-нибудь мелочь для коллекции, ручку там или помаду. Гейб был куда осторожнее. К тому времени, как Эстер с девочкой вернулись из туалета, Гейб скормил собаке половинку печенья. Он залился краской при мысли, что Эстер видела кухню: покрытые коркой грязи стойки и шкафчики цвета старого ногтя на ноге. Пора ему бросать такой образ жизни.

– Он скулил, – пояснил Гейб, протягивая Эстер открытую сумку. Она сама сказала ему про корм, но он знал, что все равно выглядит виноватым. Как бы в доказательство он бросил на пол вторую половинку печенья.

– Это она, – ответила Эстер. – Ее зовут Вафля. – Она забрала у Гейба поводок. – Простите, что потревожили…

Эстер молчала, и до Гейба не сразу дошло, что она ждет, когда он прервет затянувшуюся паузу. Что же сказать?..

– Вы вегетарианка? – спросил он.

– Вообще нет. А что?

– Просто меня достали вегетарианцы.

– Ну ладно, – сказала Эстер и тут же рассмеялась, отчего показалась участливее и добрее. – Об этом я не подумала. Меня они тоже достали.

Гейб улыбнулся. Улыбнулась и Эстер, а потом посмотрела на входную дверь. На мгновение Гейб увидел себя ее глазами: высокий небритый парень, который почти все время проводит в одиночестве, пялится в строчки кода на экране компьютера, а еще у него красные глаза. Она, с другой стороны, могла бы быть куклой с ее фарфоровой кожей и шелковистыми волосами. На ней был замшевый жилет с бахромой, серые шерстяные легинсы и крохотная мини-юбка. Ноги Эстер были по-своему, по-кукольному, очень длинны и заканчивались парой кожаных сапожек, в которых, однако, по снегу не погуляешь. Американская девочка в стиле бохо-шик. Часть Гейба хотела прикоснуться к ней, запустить пальцы ей в волосы, убедиться, что она настоящая. На всякий случай он сцепил руки за спиной.

– Тако любите? – спросил он.

– Их, по-моему, все любят. Разве что, кроме вегетарианцев.

– Я на обед съел. С котлетой.

– Вегана?

– Нет, тако.

Эстер улыбнулась:

– Да я поняла, – успокоила она Гейба и после паузы добавила: – Давно тут живете?

– Прилично, – ответил Гейб.

– И я. В Сомервилле, по крайней мере. Думала перебраться на Дэвис-сквер, но аренда тут дорогая.

– Даже на такие клоповники.

– Отпусти уже даму, пусть идет по делам.

Гейб не заметил, как Сэм вышел из спальни и встал рядом. В его присутствии Гейб почувствовал, как исчезает где-то на заднем плане. Волосы у Сэма со сна стояли торчком, однако Эстер к нему присматривалась с любопытством. Женщины – и даже большинство мужчин, – видя Сэма первый раз, всегда останавливали на нем взгляд.

– А это… – начал было Гейб. Как там ему называть Сэма теперь?

– Аарон, – подсказал тот. – Барри и сам наверняка забыл представиться. Вечно он в присутствии женщин теряется.

– Только не при мне, – возразила Эстер, закидывая сумку на плечо. – Аарон и Барри, значит?

– Верно, – подтвердил Сэм.

– Ну что ж, благодарю, что пустили в туалет.

– Не за что, – сказал Сэм.

– Простите, что потревожила. Надо уточнить адрес у риелтора.

Сэм открыл дверь, впуская свежий воздух, и Гейб проводил Эстер взглядом, пока она спускалась по крыльцу, ведя за собой девочку и собаку на поводке. Его окутал запах хвои от венка на двери. Гейб вдохнул аромат сосновых иголок и преющих листьев. Ощутил на губах сладкий привкус озерной воды и вспомнил, как нырял все глубже и глубже в холодную темноту, пока легкие не начинали гореть. Над собой он увидел луну, белое пятно на фоне черного неба. Гейб вспомнил Лайлу, которую слишком уж долго называл мисс Блейн. Она звала его Чувак, или Кучеряшка, или, как ему больше нравилось, Здоровяк.

Сейчас он смотрел, как Эстер идет по тропинке к калитке в сетчатом заборе и выходит к здоровенному синему пикапу. Забирается на подножку, чтобы усадить в салон девочку. Интересно, думал Гейб, ей хватит росту, чтобы самой сесть за руль, не говоря уж о том, чтобы вести? Может, ей пригодится его помощь?

– Не будь таким недоумком, – предупреждающе сказал Сэм, проследив за его взглядом. – Вернись на землю. Пойдем еще пыхнем. – Гейб не обратил на него внимания, и тогда Сэм добавил: – Я уже говорил о Фелиции Накадзаве? Мы с ней идем в «Баррен». Пошли со мной, познакомлю вас. Тебе же вроде азиаточки нравятся? Фелиция одинокая, пухловатая, запала на одного типа и думает, наверное, будто весь мир ополчился против нее. Ты с ней справишься лучше меня. Я вам, ребята, все устрою. – Сэм положил руку на плечо Гейбу. – И, если совсем честно, тебе не помешает хорошенько потрахаться!

Гейб стряхнул его руку.

– Брось, Гейб. У нее ребенок, а если у бабы есть ребенок, значит, дома ее ждет муж.

Даже если Сэм прав, Гейбу сейчас хотелось только, чтобы Эстер обернулась и помахала ему рукой. Хотя часть его понимала, что для нее будет лучше, если она этого не сделает, впрочем, девушки с такими дорогущими сумками вообще редко когда оборачиваются.

В этот момент Эстер обернулась.

Глава 7

Сворачивая за угол и выезжая на дорогу, Эстер чувствовала, как Гейб провожает ее взглядом. Его взгляд она ощущала на себе постоянно, пока находилась в доме: с того момента, как он выглянул через щель между дверью и косяком, до того момента, когда она схватила с кухонной стойки и спрятала в карман конверт с почтовым мусором, когда увидела, что он роется в ее сумке. Судя по всему, Гейб просто носил эту неуклюжесть как свитер – напоказ для окружающих. Таким он мог бы даже и нравиться. А вот Сэм был сама маскировка и осторожность. Он сразу же попытался спровадить Эстер, пустив в ход вежливость представителя высшего класса, которую он, скорее, выучил, а не унаследовал. С Гейбом будет проще познакомиться поближе.

Эстер записала в блокноте имя Аарона Гевирцмана, которое выглядывало в целлофановом окошке конверта.

– Все хорошо, что хорошо кончается, верно? – обратилась она к Кейт, одновременно проверяя, не пропало ли чего из сумки.

– Сё коесо сто коесо, – сообщила Кейт Мартышке.

Эстер следила за Сэмом от самого Бикон-Хилл, еще примерно час ждала у дома и лишь потом позвонила в дверь. Сейчас она набрала сообщение Лайле: «Нашла их!», но ее палец завис над кнопкой «отправить». Нет, пока еще рано, сказала она себе и стерла текст. Ей было любопытно, что еще получится выяснить.

Дома Эстер уложила Кейт на дневной сон, а сама, прихватив монитор видеоняни, уединилась в своей квартирке. Там снова рассортировала открытки и поискала в Интернете Аарона Гевирцмана, но не особо удачно. Потом забила в поисковик дату рождения Сэма и номер его социального страхования. Снова ничего. Сузив круг поиска до Нью-Йорка, она таки нашла нескольких Ааронов Гевирцманов, в том числе и того, который прошлой зимой погиб в аварии в возрасте двадцати пяти лет – ему посвящался некролог. Должно быть, Сэм украл его личность, но доказать это без номера социального страхования будет непросто. Эстер поставила кассету с «Выпускным» и устроилась на диванчике. Вафля протиснулась в собачью дверь и вскочила на диван рядом с ней. Вскоре глаза Эстер закрылись, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.

Когда она проснулась, фильм уже закончился, а снизу доносились уютные запахи и смех домашнего вечера. Монитор ничего не показывал. Наверное, Морган отключил его с той стороны, чтобы дать Эстер отдохнуть. Снаружи стемнело, и Эстер гадала, сколько же она могла проспать. Она потянулась, желая, чтобы эти драгоценные мгновения одиночества не кончались. Вафля проснулась и лизнула ей лицо. Кейт завизжала от смеха, послышался басовитый голос Моргана, и Эстер показалось, что она что-то упускает.

– Идем, – позвала она собаку, и они вместе спустились по лестнице.

Открыв дверь к Моргану, Эстер позволила зрелищу и звукам в комнате окутать ее: плюшевые игрушки Кейт приготовились к вечеринке, на рыжей голове у Моргана сидел цилиндр, а на плите закипала кастрюлька с чили. Горела разноцветными огнями рождественская ель, Эстер поставила ее впервые в жизни. Вафля с радостным воем присоединилась к веселью.

К чили они приготовили макароны с сыром, а потом устроились на кровати Кейт и прочитали целых четыре сказки подряд, закончив «Котом в шляпе».

– Тебе машина завтра нужна будет? – спросила Эстер, когда Кейт заснула.

Морган вылез из-под стеганого одеяла и подоткнул его вокруг Кейт.

– Она в твоем распоряжении, – ответил он. – Утром поеду на автобусе. Только ты возьмешь собаку.

– Ладно, – согласилась Эстер. – У Кейт завтра садик. Забросишь ее?

– Не вопрос.

– И заберешь потом?

– Да, без проблем.

Вот из таких вещей, из этих переговоров и состояла теперь жизнь Эстер. Она поцеловала Кейт в лобик и погасила ночник на тумбочке. В темноте как-то сразу стало легче говорить.

– О Дафне что-нибудь слышно? – спросила она.

Ответил Морган не сразу.

– Нет, ничего. А ты ее не искала?

Печаль в его голосе передалась и ей, а Эстер совсем не хотела, чтобы Морган грустил. Пусть лучше злится, обижается или негодует. Пусть реагирует. Включается. Пусть участвует в происходящем, как и она день за днем. Когда Дафна только пропала, Морган настоял на том, чтобы они вместе несли бремя заботы о Кейт, но почему-то именно Эстер пришлось взять отпуск на работе. Это она просыпалась по ночам, а целыми днями переживала. Морган опекал сестру с непостижимой для Эстер силой. Годами защищал ее от собственных демонов, и теперь это, вот это вот все, заставляло его чувствовать, что он потерпел неудачу.

– Ты же знаешь, она не хочет, чтобы мы искали ее, – напомнила Эстер. – Иначе я бы ее давно нашла. Но разве ты совсем не беспокоишься? Вдруг что-то случилось? Вдруг она пострадала?

Морган обнял ее, и некоторое время они лежали молча.

– Мы бы знали, – сказал он. – Хватит об этом думать.

Вообще-то, нам стоило бы, чуть было не выпалила Эстер. По крайней мере, однажды, иначе это сгложет их. Где сейчас Дафна? Живет в какой-нибудь дыре типа квартиры Сэма и Гейба, пропахшей дешевой марихуаной и мастурбацией. Она подумала о потраченном на разъезды с Кейт времени, о детских вечеринках, тренировках по футболу – обо всем, на что она не подписывалась. Но тут Морган поцеловал ее в шею, запустил руку под свитер, и Эстер смирилась. Так было проще. Она притянула его к себе и страстно поцеловала, царапаясь о щетину. Позволила перенести себя в спальню, где они скинули одежду на пол. Морган уложил Эстер на кровать и принялся умело действовать языком и пальцами, пока наконец Эстер сама не повалила его на спину и не оседлала его высокое стройное тело. Вафля запрыгнула к ним на постель и ткнулась в ягодицу Эстер холодным влажным носом. Они засмеялись, и на время, пока Эстер выгоняла собаку из комнаты, чары разрушились.

– Остаток жизни я проведу с тобой, госпожа, – прошептал Морган, когда она вернулась в теплую кровать. Он лег на нее и плавно вошел.

– Я тоже, – ответила Эстер, закрывая глаза и растворяясь в моменте. Все будет хорошо. Она верила, что им с Морганом достанет сил пережить что угодно. По крайней мере, пока.

– Ты ее рассмешишь, – пообещал Сэм.

Гейб сомневался, что за всю жизнь сумел рассмешить хоть кого-то.

– Ты понравишься Фелиции, а если дело не пойдет, то через пять минут уже будешь дома.

Описывая Фелицию Накадзаву, Сэм не сказал ни единого доброго слова: одинокая, толстая, параноик, – но он стоял в дверях спальни Гейба и смотрел на него так, как смотрел всегда, когда не желал слышать отказов. Пришлось собираться. В баре Сэм промчался мимо вышибал и вошел в тяжелую красную дверь, а вот Гейб задержался, чтобы заплатить обоим по десятке. «Баррен», похожий на пещеру паб, располагался в самом сердце Дэвис-сквер. Здесь подавали ирландские блюда из морепродуктов, играли приглашенные группы, выпивали хипстеры, а стены были выкрашены в черный цвет. Если бы Гейб и нашел свое место, оно было бы, наверное, здесь. Казалось, тут все носят фланелевые рубашки и бороды. Сегодня фолк-роковая группа изо всех сил старалась нагнать тоску, играя на банджо и аккордеонах.

Фелиция опоздала на час, пошатываясь на каблуках, как на ходулях, накрасив губы кроваво-красной помадой. Она задержалась у входа и смахнула с рукавов кашемирового пальто воображаемые пылинки. Гейб не сомневался, что в барах вроде этого она бывает редко. Сэм махнул ей рукой, а она, подойдя, расцеловала его в обе щеки.

– Шикарно тут, – сказала она.

– Это Барри, – представил Гейба Сэм.

Гейб заметил, что ее улыбка дрогнула. После того как они с Гейбом пожали друг другу руки, он увидел, что она метала в Сэма гневные взгляды между тем, как проверяла сообщения на телефоне и переспрашивала Гейба после каждой его фразы.

– Музыка слишком громкая, – прокричала Фелиция.

Гейб спросил, сколько ей лет.

– Чего? – переспросила она.

Он извинился и пошел искать уборную, а когда вернулся, группа как раз взяла перерыв. В баре наступила благостная тишина, хотя Фелиция этого, очевидно, не заметила.

– Господи боже, он чисто Унабомбер[9]9
  Унабомбер, или «бомбист университетов и авиалиний» (изначально, по версии ФБР, «Унабомб»), прозвище, данное прессой Теодору Качински (р. 1942), доктору математики, социальному критику, радикальному неолуддиту и террористу, рассылавшему бомбы по почте.


[Закрыть] херов, – прокричала она. – Ты что, хотел меня подложить под него? Серьезно? Ну, удружил.

Гейб сел на место, и Фелиция, надо отдать ей должное, покраснела.

– Чем занимаешься, Барри? – спросила она после паузы.

– Подчищаю за другими, – ответил Гейб.

– Я примерно тем же, – сказала Фелиция.

– Да ладно, не больно-то вы пачкаетесь, – сказал Сэм. – Барри – программист. Скоро разбогатеет.

– Может, поможешь мне с сайтом Вэнди? – спросила Фелиция.

– Конечно, – согласился Гейб, которому было глубоко плевать и на саму Фелицию Накадзаву, и на то, что она о нем думает. Он уже нашел себе девушку. То есть надеялся, что нашел.

Проснулась Эстер резко. Рядом тихо похрапывал Морган, а на том конце видеоняни вовсю лопотала Кейт. Эстер со стоном поднялась и, надев пижаму, прошла по коридору в спальню к племяннице. Девочка сидела на кровати и болтала с Мартышкой.

– Кейт пить, – сказала она.

– А что потом?

– Игьять?

– А как насчет спать?

– Спать нет!

– Ну, тогда хоть поиграем тихонечко. Не будем будить дядю Моргана.

– Кейт пить. – Кейт соскочила с кровати. Вафля, виляя хвостом, присоединилась к ней.

– А тетя Эстер – виски. – Впереди ждала длинная бессонная ночь. – Идем, давай посмотрим «Русалочку».

Она взяла Кейт на руки и понесла ее сперва вниз по лестнице, потом через гостиную Моргана к себе в квартиру. Вафля семенила следом. Эстер поставила кассету с мультиком и устроилась вместе с племянницей на диванчике. Когда они уже пели хором «Под водой», глаза у Кейт начали слипаться. До конца песни она не дотянула, зато Эстер, к несчастью, уже не спалось.

Она взяла планшет и пересмотрела заметки. Она не предупредила Моргана, что утром собирается смотаться в Нью-Гэмпшир. Может быть, побеседует с Лайлой, однако прежде она хотела переговорить еще с двумя людьми: с Шерил Дженкинс, у которой Гейб жил, пока не перебрался к Лайле и Сэму, и Бобби Инглвудом, соцработником. Кто знает, вдруг у них другой взгляд на эту историю. Эстер нашла адреса и наметила маршрут. Затем отложила планшет в сторону и подумала, получится ли поспать до конца мультика.

Гейб открыл страничку Эстер в Facebook. Снова. На всем сайте нашлась всего одна Эстер Терсби. Она так выставила настройки приватности, что он мог увидеть только фото, сделанное летним днем на пляже: Эстер сидела, распустив волосы, а очки в черной оправе сменила на солнечные. Выглядела Эстер счастливой. Гейб хотел было отправить ей запрос на добавление в друзья, но передумал. Все равно ей нельзя знать, кто такой «Гейб Ди Парсио».

Тихонько, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате Сэма, Гейб оделся. Из бара они ушли примерно час назад, отправив Фелицию в Бостон на заднем сиденье Uber. На часах было уже хорошо за полночь, и Сэм разозлился бы, узнай он, чем занят Гейб. Снаружи была ясная морозная ночь, в небе горели звезды. Снег хрустел под ногами, когда Гейб спешным шагом пошел темными улицами, сверяясь с адресом, который выучил наизусть. Поднимаясь по холму на Юнион-сквер, он почти не ощущал холода. Эстер жила в синем доме, окруженном сетчатым забором; тропинка к крыльцу с дверью красного дерева была заботливо расчищена от снега. Гейб украдкой прошел к крыльцу и, включив фонарик, прочел имена на трех почтовых ящиках. Ага, вот она, живет на третьем этаже. Гейб провел пальцем по табличке с ее именем: «ТЕРСБИ».

Что бы она подумала, застав тут Гейба, увидев, как он проверяет, не заперты ли двери, роется в почтовой макулатуре в синем мусорном баке, прячет в карман письмо с предложением оформить кредитную карту, потому что на нем – ее имя, четверть часа ищет на заднем дворе запасной ключ и находит его в пластмассовом камне на клумбе? Увидит ли в нем родственную душу, бродящую по ночным улицам и наблюдающую за другими? Вряд ли. В глубине души он знал: если бы она увидела его здесь, то не почувствовала бы ничего, кроме гнева и страха. Они всегда так. Правда, надежды Гейб не терял.

Он тихонько вставил ключ в замочную скважину и повернул. Сигнализация не сработала. Улыбка зародилась где-то в глубине его живота, пробежала мурашками по спине и коснулась губ. Ступеньки по пути на второй этаж лишь чуть-чуть заскрипели. Встав у двери на третий, Гейб провел рукой по косяку и нашел запасной ключ ровно там, где и ожидал. Впрочем, все равно было не заперто. Медленно повернув ручку, он выглянул на крутую, застеленную ковролином лестницу. Гейб вообразил спящую Эстер. Интересно, что на ней, пижама или безразмерная футболка?

Или совсем ничего?

А что она с ребенком делает?

Пока он стоял в коридоре, на верхних ступеньках, едва не волоча по полу длинные уши, появилась собака. Она глухо гавкнула, видимо, не в силах решить, другом быть или врагом, а потом враскачку спустилась, виляя хвостом, когда Гейб присел на корточки и протянул ей руку. Обнюхав ее, собака позволила почесать себе за ухом. Видимо, вспомнила, как Гейб угощал ее днем, и рассчитывала на добавку.

– Да ты настоящий сторожевой пес, – прошептал Гейб.

Он шагнул на первую ступеньку. Она не заскрипела. Поднялся еще на две и услышал приглушенный звук телевизора. Собака взбежала вперед него и, приглашающе обернувшись, свесила язык набок. Гейб быстро преодолел оставшиеся ступеньки и оказался в крохотной квартирке, единственным источником света в которой сейчас служил девятнадцатидюймовый телевизор в корпусе под дерево. Шла «Русалочка».

Даже в темноте Гейб заметил, что в квартире царит полный бардак: кругом стопки бумаг и книг. Эстер крепко спала на вытертом двухместном диванчике, закутавшись в пледы. На груди у нее спала девочка. Гейб шагнул к ним. Протянул руку, набираясь смелости, чтобы погладить ее по щеке, разбудить, поприветствовать. Придется зажать ей рот, чтобы не заорала.

Девочка пошевелилась. Потом открыла глаза и села. Спутанные кудряшки подсвечивались экраном телевизора.

Потом Вафля запрыгнула на диван и встала Эстер на грудь. Гейб едва успел отступить в тень, когда Эстер распахнула глаза.

– Вафля, – пробормотала она. – Иди спать.

– Тетя Эстей, – позвала девочка. – Тут дядя.

– Тш-ш, – невнятно произнесла Эстер. – Это телевизор.

С этими словами она отвернулась и не увидела, как Вафля бежит следом за уходящим Гейбом. На прощание он снова почесал собаке за ухом и с тихим щелчком прикрыл за собой дверь. Он еще вернется, в другой раз.

Снаружи он немного постоял на тротуаре, пока на третьем этаже не приоткрылась занавеска. Это была девочка. Гейб помахал ей, и она застенчиво помахала в ответ. Затем Гейб отошел, растворился во тьме и побежал в сторону Хайленд-стрит, громыхая подошвами ботинок по мостовой. Он бежал до самого дома, а там метнулся к себе в спальню и нырнул под одеяло. Впервые за последние несколько месяцев он чувствовал себя изможденным.

Он вообразил, как рядом спит Эстер, и ее тихое сопение не дает ему уснуть, а ему хочется, чтобы так продолжалось всегда. Он воображал ее такой, какой видел сегодня: в берете, сдвинутом набок, держащей за руку девочку. Вообразил семью. Ему хотелось жену и детей больше всего на свете. Хотелось дом с покатой крышей, чтобы с одной стороны дерево, с другой – подъездная дорожка, и чтобы во дворе играла собака. Хотелось ездить на велике на скучную работу и возить семью в Диснейуорлд.

У Эстер все это есть, нет только его.

Она любознательная, умная, хитроватая и забавная. Красивая. Именно такой Гейбу и не хватает.