Текст книги "Воспоминания биржевого спекулянта"

– По правде сказать, я ко всем брокерам доверие потерял, – ответил я Робертсу. – Я должен все взвесить, – и, развернувшись, вышел из холла, прервав его разглагольствования.

Я кое-что еще разузнал о конторе. Клиентов у нее было множество, и, несмотря на все жульничества, она всегда выплачивала выигрыши. Хотя отыскать счастливчиков, сорвавших в ней куш, стоило мне немалого труда. Контора и правда смахивала на процветающую. Я надеялся, что она не решит улизнуть с моим выигрышем, если удача улыбнется мне. Понятно, что такие фирмы регулярно прогорают. Временами разорение их похоже на волну эпидемии, как у банков, когда банкротства идут одно за другим из-за переполошившихся вкладчиков. Но при этом в Штатах достаточно бывших владельцев бакет-шопов, безбедно проживающих на солидную пенсию.

Одним словом, никаких тревожных слухов о конторе до меня не дошло, если не принимать в расчет того, что работают там жулики и положиться на них нельзя. Они обдирали простофиль, желавших сколотить состояние за вечер. Но фирма никогда не забывала взять у игрока подписанное разрешение на отъем его кровных.

Мне довелось слышать, что как-то раз контора отправила шесть сотен телеграмм, советовавших приобрести определенные акции, и столько же телеграмм с рекомендациями те же бумаги продавать.

– Хитрая уловка. Но она мне знакома, – поделился я с собеседником.

– Само собой, – подмигнул он. – Только назавтра они послали тем же клиентам советы немедленно закрывать все открытые позиции и сразу открывать новые, только уже по другим бумагам. Я тогда задал вопрос одному из владельцев: «Зачем вам это надо? Понятно, что первая рассылка имеет смысл – какие-нибудь клиенты все равно выиграют, пусть даже потом все спустят. Но, отправляя такие телеграммы на следующий день, на что вы надеетесь? Вы же их к краю толкаете, они обанкротятся одним махом. В чем суть, не пойму?» А делец мне отвечает: «Эти простофили останутся без гроша, как ни крути, – хоть покупай, хоть продавай, без разницы те будут акции или другие. Когда они проигрываются подчистую – они больше не мои клиенты. Вот я и рвусь обобрать их побыстрее. Тогда опять можно подыскивать непуганых простаков!»

Если говорить откровенно, моральные принципы и бизнес-этика пройдох из этой лавочки меня особо не трогали. Вы уже знаете, как вывел меня из себя Теллер и с каким удовольствием я воспользовался шансом отплатить ему той же монетой. К конторе я не испытывал ничего подобного. Я не собирался давать им возможность сыграть от моего имени. В мои планы не входило слушать их рекомендации или позволять им вешать мне лапшу на уши. Цель у меня была одна: положить в карман столько денег, чтобы можно было снова уехать в Нью-Йорк. Там уже можно не опасаться, что нагрянут полицейские и прикроют лавочку, что постоянно происходило с бакет-шопами. Отпадала и возможность того, что заявится почтовое ведомство, наложит на твои денежки арест и ты будешь благодарить судьбу, если тебе повезет через год-другой вернуть хотя бы восемь процентов от арестованной суммы.

Как бы то ни было, я принял решение на всю катушку использовать шансы, которые давала эта контора и которых не могла предложить легальная брокерская фирма. К тому моменту я был не слишком богат. Но в таких полуподпольных конторах можно было очень неплохо размахнуться – несколько сотен залога открывали отличные перспективы.

Зайдя в контору, я первым делом отправился к управляющему. Я откровенно рассказал ему, что играю не первый день, имел счета в брокерских домах Нью-Йоркской фондовой биржи и оставил там все сбережения. Услышав такое, управляющий сообразил, что уговаривать опытного спекулянта разрешить фирме проводить операции от его имени бесполезно, даже если посулить золотые горы и миллионные выигрыши. Он подумал, что имеет дело с невезучим парнем, который жить не может без ставок по тикерной ленте. Таких азартных неудачников, к которым он меня причислил, никакие проигрыши не способны заставить отказаться от торговли. Я, по его мнению, был желанной жертвой и дойной коровой для брокеров любого рода – аферистов, мухлюющих с вашими заявками, или тех, кому вполне хватает комиссионных с операций.

Я дал понять менеджеру, что хочу от них четкого и оперативного выполнения торговых поручений, потому что устал читать брокерские отчеты, где настоящая цена купли или продажи не соответствует цене, выданной телеграфом. Причем разница эта может составлять полпункта, а то и целый пункт.

Он клятвенно заверил меня, что мои распоряжения будут исполняться с абсолютной точностью. Он уверил меня, что они нуждаются в таком клиенте и их цель – продемонстрировать работу брокеров премиум-класса. Их сотрудники досконально знают все тонкости своего дела. Да что там, их компания славится именно неукоснительным выполнением приказов клиента. Фирма, по словам менеджера, рада работать со мной, потому что именно они смогут показать вершины брокерского мастерства. А если и случится несоответствие цены в отчете и цены на ленте, то она будет только в мою пользу. Хотя, конечно, стопроцентных гарантий у них нет. Но если я решу открыть в фирме брокерский счет, то торговля будет идти по котировкам с тикерной ленты. За это они ручаются.

Конечно, в действительности значило, что мне дадут возможность делать ставки, как в бакет-шопах, – опираясь на свежие цены, выданные телеграфным аппаратом. Хоть я и горел желанием вступить в игру не мешкая, показывать этого не стоило. Я ответил, что торопиться не стану, все обдумаю и открою счет, когда буду готов. Управляющий бросился расписывать мне все преимущества безотлагательных действий. Мол, именно сейчас торговля начнет приносить мне прибыль – все на рынке свидетельствует об этом. Рынок действительно обещал прибыль. Им. Активности не было почти никакой. Цены едва колебались. Такая ситуация идеально подходила, чтобы втянуть клиента в игру, а потом ободрать, когда ближайший скачок котировок перекроет маржу. Я с трудом отвязался от него.

Оставив управляющему свои данные, я уже к вечеру был завален сообщениями с предложениями приобрести акции, в подъеме курса которых на 50 пунктов за счет инсайдерской покупки они абсолютно уверены.

Тем временем я подыскивал любую информацию, касающуюся подобных полулегальных брокерских фирм. Я был убежден, что сколотить необходимую для возвращения в Нью-Йорк сумму помогут крупные выигрыши в таких конторах. При условии, что я найду способ вытащить сорванный куш у них из пасти.

Собрав все возможные сведения, я открыл счета в трех таких конторах. Затем я нашел и снял крошечный офис, напрямую связанный с телеграфами этих трех фирм.

Торговать я начал потихоньку, опасаясь размахом операций вызвать их подозрения. Какие-никакие деньги у меня на счетах имелись, и псевдоброкеры тут же заявили, что они рассчитывают на игру по-крупному от клиентов, напрямую связанных с ними по телеграфу. Осторожная, тяжелая на подъем клиентура их совсем не интересовала. Эти лавочки делали ставку на то, что чем живее я начну играть, тем больше денег потеряю, и чем скорее выложу все до цента, тем больше они получат. Вполне действенный метод, если учесть, что дело они имели в основном с обычными игроками, которые на сцене долго не задерживаются. Разорившемуся клиенту больше не на что торговать, и он просто покидает поле боя. А игрок, еще держащийся на плаву, может попытаться качать права, жаловаться, одним словом, стать головной болью для конторы.

Мне удалось наладить сообщение с тамошней компанией, имевшей прямой телеграфный контакт с корреспондентом Нью-Йоркской фондовой биржи. Я прикупил тикерный аппарат и осторожно вступил в игру. Все здорово напоминало привычную торговлю в бакет-шопах, только в чуть более умеренном темпе.

Я хорошо знал свое дело в работе с тикерной лентой, выигрывать здесь было несложно.

Срывать куш в каждой операции, конечно, не выходило. Но в общем я был в заметном плюсе. Бежали дни, недели. Я снова мог вернуться к своим дорогостоящим привычкам, но не забывал и откладывать кое-что – хотелось приехать на Уолл-стрит с кошельком потуже. Я увеличил количество контор, в которых играл, до пяти, подключив свой телеграфный аппарат еще к двум.

Порой мои расчеты не срабатывали, и акции вели себя не так, как я ожидал от них, – их котировки падали, вместо того чтобы расти, или поднимались, вместо того чтобы снижаться. Но терял я немного, маржа-то была ничтожная. С брокерами удавалось оставаться на дружеской ноге. То, что они вносили в отчеты, не каждый раз совпадало с записями, которые вел я. Причем разница из раза в раз должна была сделать богаче их, а не меня. Забавно, да? Я никогда не упускал случая указать им на это, и, как правило, мои записи принимались в расчет. Их не покидала надежда на то, что контора получит все обратно, когда наконец обдерет меня по-крупному. Скорее всего, они верили, что, выигрывая, я сколачиваю для них крупный куш.

Порядочности и чистоплотности ожидать от них было бы верхом наивности – лавочку не устраивали обычные брокерские комиссионные, для них в погоне за наживой все средства были хороши.

Обычных игроков, втянувшихся в торговлю на бирже, как правило, ждет банкротство, и практически все фирмы вполне легальными путями на всех парах ведут их к такому концу. Отточенный веками девиз дельцов «Стриги клиентов и богатей» в таких конторах не принимался в расчет, и они не брезговали жульничеством самого низкого пошиба. Эти аферисты меня тоже пытались облапошить, и не раз. Первые атаки я не заметил, поскольку просто не ждал таких вывертов и не был готов. Я не давал поводов для таких ударов. Торговал в привычной манере, а они попытались выбить у меня почву из-под ног. Я указывал им на грязные методы, но контора уходила в отказ, и моя игра в конце концов возобновлялась. Изюминка партнерства с жуликами в том, что даже пойманные с поличным они не точат на тебя зуб – главное, чтобы ты оставался в игре. Для этого они пойдут на любые уступки. Как благородно!

Отточенный веками девиз дельцов «Стриги клиентов и богатей» в конторах не принимался в расчет.

Настал момент, когда я решил сказать «хватит». Подлые уловки ставили мне палки в колеса, и я решил проучить жуликов как следует. Я взял на заметку акции, бывшие совсем недавно любимцами у спекулянтов, но затем лишившиеся фавора и ставшие неактивными. Обычно их называют «промокшими». Если бы я положил глаз на бумаги, совсем не проявлявшие активности, это могло бы показаться странным. После чего я отдал распоряжение всем пяти фирмам о покупке акций. Каждая лавочка, с которой я работал, должна была приобрести для меня по сотне этих бумаг. Когда в конторах мои распоряжения были приняты и надо было лишь дождаться свежих данных о ценах с телеграфа, я через свою прямую связь с биржей распорядился о короткой продаже сотни акций. Причем попросил о максимальной скорости выполнения. Так и вижу лица брокеров на бирже, когда комиссионный дом сообщает, что из какой-то глубинки приходит заказ на срочную продажу давно «промокших» акций. Их тут же выкупили за бесценок. Но именно такая котировка ушла по тикерной ленте, и по такой цене конторы и приобрели для меня пять сотен акций. Мои лжеброкеры сразу налетели со всех сторон с вопросом, что я знаю об этих бумагах. Я заявил, что до меня дошла кое-какая точная информация о них от проверенных людей. Незадолго до завершения торгов я обратился в настоящую брокерскую фирму, связанную с биржей, и распорядился немедленно закрыть мою короткую позицию и вернуть мои сто акций за любые деньги. Моя заявка, поступив в Нью-Йорк, вызвала скачок цен на бумаги, и я велел всем пяти лавочкам продать все мои акции. Все вышло отменно.

Но лжеброкеры никак не успокаивались. Пришлось преподать им еще несколько таких уроков. Я не ставил целью всерьез проучить их, мне хватало пары пунктов с сотни-другой акций. Зато быстрее копились деньги, нужные мне для возвращения на Уолл-стрит. Порой я вносил некоторое разнообразие, делая ставки на понижение, но не позволял себе выходить за рамки – 6–8 сотен чистой прибыли с одного захода.

Как-то раз мне так повезло со сделкой, что котировка изменилась сразу на десяток пунктов, что стало для меня приятным сюрпризом. Мне на руку сыграло и то, что один из моих псевдо– брокеров получил заказ на две сотни акций, хотя другим четверым я отдал распоряжение только на 100. Явный перебор. Приняв все близко к сердцу, они стали присылать мне на телеграф всевозможные гадости. Я назначил встречу их управляющему, так усердно пытавшемуся сохранить меня в качестве клиента. Он всегда, когда я приходил с историей об их очередных фокусах, пытался сгладить все углы и решить все по-хорошему. – Спрос на эти бумаги фиктивный, вы не получите от нас ни цента! – фыркнул он.

– Странно, когда вы принимали мой заказ на их покупку, он не казался вам фиктивным. При таком раскладе вы позволили мне открыть позицию, а сейчас не даете мне ее закрыть? По-вашему, правильно?

– Еще как правильно! – завопил управляющий. – Совершенно точно, что вам кто-то подыграл!

– Да ну! И кто же?

– Не знаю!

– Смелее называйте кто, – уперся я.

– Да и ребенку понятно – какой-то ваш друг!

– Вам же отлично известно, что я играю один, без друзей и компаньонов, – стоял я на своем. – Это ни для кого не секрет. И лучше бы вам выплатить мой выигрыш. У меня нет никакого желания портить наши отношения. Давайте уладим дело полюбовно. Пусть принесут мне деньги.

– Ни за что! Здесь какая-то афера! – раздался новый вопль.

Меня такой спектакль начал утомлять, и я жестко выдвинул свои требования:

– Вы рассчитаетесь со мной немедленно.

Управляющий посопротивлялся еще для вида, называя меня прожженным жуликом, но в итоге все же расплатился. Другие лжеброкеры не были так строптивы. Кстати, один менеджер, как оказалось, тщательно отслеживал все мои уловки с «промокшими» акциями и, получив мой очередной заказ на них, приобрел и для себя немного и сорвал неплохой куш. Этих парней не пугали претензии клиентов к законности сделок – они заблаговременно обращались за помощью к отличным юристам. Но они опасались, что я могу получить право на арест их имущества. Средства на счетах арестовать было практически невозможно – тут они себя заранее обезопасили. Попасть в разряд мошенников подобные лавочки не страшились, а вот прославиться как фирма, не выплачивающая выигрыши, было равно смертному приговору. Игрок, оставивший все до гроша у брокеров, – картина вполне привычная. А вот игрок, сорвавший куш, но не получивший заслуженных денег, – тягчайшее преступление из всех возможных по законам аферистов.

В результате мне выплатили все до цента, но прыжок котировок на десяток пунктов оборвал череду милых моему сердцу занятий – обжуливать жуликов. Они стали держать ухо востро в ожидании моего очередного фокуса, которым сами не гнушались, чтобы провести сотни горемык, доверившихся им. Мне пришлось войти в привычное русло игры, но акции не всегда вели себя по моим прогнозам, да и эти лавочки не давали мне развернуться, сокращая размеры ставок. Шансы торговать по-крупному заметно поубавились.

Я применял свою систему здесь уже больше года, потихоньку сколачивая нужную для покорения Уолл-стрит сумму. Я ни в чем себе не отказывал – приобрел машину, тратил деньги направо и налево. Конечно, я откладывал на торговлю, но жизнь шла своим чередом и тоже требовала вложений. Если случалось верно спрогнозировать движение котировок, я получал столько, что хватало не только на жизнь, но и на очередное пополнение копилки. Когда я проигрывал, мне ничего не причиталось, значит, и трат никаких быть не могло. Настал день, когда я понял, что моих накоплений хватит, чтобы попытать вновь счастье на Уолл-стрит. Тем более что пять жуликоватых контор зажимали меня в тиски все сильнее, и на серьезные выигрыши там рассчитывать уже не приходилось.

И вот мы с моим приятелем, тоже торговавшим акциями, решили на моем автомобиле скататься в Нью-Йорк. По пути мы заскочили перекусить в ресторан при отеле в Нью-Хейвене. Там я увидел знакомого, с которым не раз пересекался в бакет-шопах в былые времена. Мы разговорились, и выяснилось, что в Нью-Хейвене тоже есть такая контора и дела там идут в гору.

После обеда мы сели в автомобиль, собираясь выехать в Нью– Йорк, но мои руки сами повернули руль в сторону улицы, где был тот самый бакет-шоп. Разумеется, мы с приятелем не устояли и зашли. Язык бы не повернулся назвать интерьер заведения шикарным, но доска с котировками была, игроки заполняли зал, и торговля велась очень бойко.

Местный управляющий сильно смахивал то ли на маститого трагика, то ли на видного политика. Весьма солидный господин. Его «Доброе утро!» прозвучало так, словно он с головы до пят измерил и взвесил степень доброты сегодняшнего утра и теперь великодушно делится с вами находкой, а заодно всеми благами вокруг, включая сбережения своей компании.

Он заметил нашу спортивную машину, юность и легкомыслие (больше 20 мне никто не давал) и пришел к выводу, что мы заглянули сюда прямо между лекциями в Йельском университете. Стоило ли разбивать его иллюзии? Я решил, что нет. С места в карьер управляющий взялся за нас. Как чудесно, что мы надумали к ним заехать! Вот для нас самые лучшие кресла! Представляете, рынок-то сейчас, будто специально, все приготовил, чтобы мы уехали отсюда миллионерами. Ведь у студентов, как известно, часто ветер в карманах гуляет. А тут такая роскошная возможность вложить совсем немного, а получить столько, что в руках не унести! Одним словом, фортуна выбрала нас своими любимчиками на сегодня.

Конечно, было бы крайне неучтиво с нашей стороны не дать этому славному господину шанса обогатить нас. Вот почему я согласился воспользоваться его рекомендациями, сообщив, что я в курсе, что можно весьма недурно заработать на торговле акциями.

Ставки мои поначалу были скромными, но с ростом выигрышей они увеличивались. Приятель повторял каждый мой шаг.

Заночевав в городе, мы с самого утра вновь очутились в радушной конторе. Управляющий сиял улыбкой, питая надежду, что теперь-то удача будет на стороне бакет-шопа. Увы, в тот день я вынес из заведения полторы тысячи долларов. Следующим утром, при нашей заявке на короткую продажу пяти сотен акций Американской сахарной компании, сияющий господин слегка поблек, но без разговоров принял наш заказ. Котировки упали на пункт, и я закрыл позиции. Вложив 5 долларов маржи, я получил пять сотен чистого дохода. Скрепя сердце управляющий выложил купюры из своих влажных от пота ладоней на стойку. Затем он, вздернув подбородок и сцепив пальцы на животе, начал разглядывать что-то невероятно интересное у меня за спиной.

Тут я изъявил желание шортировать две сотни акций U. S. Steel. Солидный господин даже бровью не повел, словно меня тут и не было. Я второй раз обратился к нему, но уже поднял свою заявку до трех сотен. Управляющий наконец перевел взгляд на мою персону. Мне было интересно, что он сейчас произнесет. Менеджер пристально вглядывался в мое лицо, но по-прежнему хранил молчание. Спустя несколько секунд он сглотнул и сложил губы трубочкой, будто настраиваясь с трибуны клеймить продажных сенаторов.

Затем, указав пренебрежительным жестом на купюры, зажатые в моей ладони, он произнес:

– Спрячь это!

– Спрятать что? – спросил я, еще не совсем сообразив, куда он клонит.

– Куда направляешься, парень? – пророкотал его глубокий баритон.

– В Нью-Йорк, – был мой ответ.

– Вот и отлично, – поддержал он меня, довольно покивав. – Лучший выбор из возможных. Сейчас ты с приятелем сядешь в машину и уедешь, потому что мне теперь кое-что стало совершенно понятно. Совершенно понятно, студент! Я понял, кто вы на самом деле, а кем уж точно не являетесь. Вот так-то! – Неужели? – предельно учтиво спросил я.

– Именно. Вы… – управляющий набрал воздуха в грудь и, теряя сходство с солидным политиком на трибуне Сената, рявкнул: – Вы – парочка самых кровожадных акул в Штатах! Студенты? Как же!

Мы не стали ждать окончания обличительной тирады. Думаю, причина была даже не в деньгах. Ни один уважающий себя игрок не позволит себе так разойтись из-за проигрыша. Фортуна в играх – дама непостоянная. Скорее, его задело то, что он не сумел разглядеть в нас профи с самого начала.

И вот я снова на Уолл-стрит, пытаясь с третьего захода покорить ее. Конечно, я долго размышлял над тем, где же кроется изъян в моем методе, из-за которого я столько раз проигрывался у старика Фуллертона. В двадцать лет я стал обладателем своих первых десяти тысяч долларов, а потом так стремительно их потерял. Но я тогда понимал, в чем причина провала – я делал ставки тогда, когда стоило повременить. Даже если обстановка на рынке не благоприятствовала работе по моему методу, я все равно играл, но теперь наугад. Я просто ставил вслепую, уповая на удачу, а следовало торговать только при уверенности, что проигрыша просто быть не может. В 22 я имел в кошельке уже 50 тысяч, но и их бездарно профукал 9 мая. Тогда я тоже понимал, из-за чего все случилось. Причиной стала очевидная разница в данных о ценах на тикерной ленте и о реальных колебаниях курса на рынке. Впрочем, и сами колебания в тот день были на редкость бурными. Но у меня в голове до сих пор не укладывалось, в чем причина проигрышей после поездки в Сент-Луис и переполоха на рынке, случившегося 9 мая. Разумеется, кое-какие мысли на этот счет у меня были. Я даже разработал некие умозрительные методы, чтобы устранить проблемы, которые, как мне казалось, мешали мне добиться победы, но они нуждались в испытании практикой.

Самый действенный метод выяснить, чего делать не стоит, – лишиться всего, что заработал. И когда ты усвоишь, чего делать не стоит, чтобы не терять все снова и снова, ты начинаешь понимать, что же надо делать, чтобы прийти к победе. Уяснили? Отлично, значит, вы усвоили первый урок.