Текст книги "Эффект бабочки. Израиль – Иран: от мира – к войне, от дружбы к ненависти"

Отступление в будущее

В 1993 году у Мосада, со времен падения шаха в 1979, в Иране не было ни одного израильского агента. Трудно представить себе такую ситуацию. Ведь речь идет об одной из лучших и вездесущих разведок в мире. Но это было именно так.

Прошло два года с момента поражения Ирака, нанесенного ему США. Армия и военно-воздушные силы Ирака были уничтожены.

Не было никаких сомнений, что Иран становится самой большой угрозой Израилю. Об этом открыто говорили аятоллы и, прежде всего, Хомейни.

Выяснилось, что Иран обладает знаниями, позволяющими ему заняться развитием собственного ядерного потенциала, который в первую очередь будет направлен против Израиля. Следовало возобновить разведывательную деятельность в Иране, прекратившуюся с падением шаха.

Решено было, что два агента, полетят в Тегеран в качестве «бизнесменов», естественно, из Европы, чтобы в Иране, разделившись, проникнуть в определенные промышленные районы страны. Один из агентов должен был углубиться на 250 километров в юго-западном направлении, в район сооружения по обогащению урана, недалеко от города Натанз, сфотографировать всё, что возможно в округе, взять пробы почвы и вернуться в Европу. Задание, в общем-то, было несложным, но могло позволить заглянуть хотя бы изначально в «черную дыру» нулевой информации о деле, которое начало становиться первостепенным в предпочтениях Мосада. У второго агента задание было намного сложнее. Но об этом до поры до времени запрещено распространяться.

С началом приземления самолета командир корабля обратился по микрофону к пассажирам на английском. К просьбе пристегнуть ремни, командир корабля добавил: «Женщин просят надеть головные платки и скромную одежду, чтобы не столкнуться с лишними трудностями при встрече с местной властью». Деликатное выражение «лишние трудности» на деле означало – арест. Иранские женщины, вероятнее всего, часто бывающие за границей, еще до этого предупреждения успели посетить туалет, откуда выходили неузнаваемо изменившимися – превратившись из женщин элиты большого блестящего мира в мусульманских матрон.

Тегеран это огромный город, разбросанный в пространстве под сенью гряд горы Эльбрус. Число автомобилей и скорость их движения удивляет приезжего. Агент управлял машиной во многих городах с ненормальными водителями, но в Тегеране они были просто безумными. Дышать было тоже нелегко. Машины в большинстве своем были настоящей рухлядью, и над всем городом стоял довольно густой, отравляющий все вокруг, смог.

Семье Пехлеви, как и всем королевским семьям, присуще было неутолимое чувство грандиозности. Впечатляющим примером была «Башня Азади», увиденная по дороге из аэропорта, воздвигнутая шахом из мрамора в честь 2500 лет со дня возникновения Персидской империи. Именно площадь перед этой башней была местом огромных демонстраций, приведших к перевороту 1979 года. Для Ирана эта площадь, как и площадь Революции (Анжхалеб) важны как символ, подобный Красной площади в Москве для СССР после Октябрьской революции. И символом этим без зазрения совести пользуются и аятоллы Ирана.

Жестокая рука власти аятолл и «стражей революции» чувствовалась на каждом шагу. Тендеры с этими вооруженными «стражами» беспрерывно патрулировали по улицам, не оставляя без присмотра ни одного уголка, где могло завестись на их взгляд нечто непотребное в одеянии или поведении граждан, весьма быстро приноровившихся к этому беспрерывном рабству.

Огромные портреты аятоллы Хомейни, который умер четыре года назад, в 1989, в стиле «Большого брата», повсеместно бросались в глаза.

В холле гостиницы, где поселились «бизнесмены», расстелен был огромный ковер в виде американского флага, приглашающий гостей вытирать обувь об главный символ «Великого Сатаны». Пришлось агентам топтать звезды и полосы, про себя извиняясь перед друзьями-американцами.

И все же следует сказать, что вопреки мнению о дремучем невежестве иранцев, распространенному в мире, немало из них с высшим образованием, которое во многих случаях они получили в элитарных высших учебных заведениях Запада. Они отлично разбираются в жизни и правилах окружающего их большого мира. Многие из них вздыхают и поднимают глаза к небу при виде пропаганды, которую ведет Иран во внешнем мире. Они выражают приязнь людям Запада, в том числе, американцам.

Вообще, общаясь с иранцем, вы должны помнить, что хотя Иран находится на Ближнем Востоке, он не является арабской страной, хотя разделяет религию ислама и его геополитическое мировоззрение.

У Ирана свой язык, своя история и культура. Любой иранец мгновенно подчеркивает, что когда пророк Мухаммед вырывал кочевые колена из тисков язычества, Персидская империя уже существовала 2000 лет. Иранцы стремятся усвоить все новшества технологии. В начале 90-х годов агент с трудом, ожидая часами, мог получить телефонный разговор за границу из Дамаска. В Иране же действует современная система связи, бурно развивается Интернет.

Обосновавшись в номерах, «бизнесмены» вышли пообедать в близлежащий ресторан. Несмотря на то, что они выделялись в толпе цветом кожи и западной одеждой, ловили обращенные к ним лишь мимолетные любопытные взгляды, брошенные украдкой.

«Бизнесмены» лакомились бараньими ребрышками с рисом, развлекаясь при этом игрой. Когда мимо них проскальзывали женщины в черном с головы до пят, пытались угадать их возраст по быстроте походки. Один из агентов, клятвенный атеист, воображал, что под черными чадрами скрываются красавицы.

Затем «бизнесмены» отправились на деловую встречу в рамках Фонда шахидов, подчиняющегося напрямую верховной власти и распределяющего помощь семьям, чьи мужья и сыновья погибли на войне с Ираком.

Бросалась в глаза роскошь помещений фонда, естественно, за счет сбора денег на трагедии простого народа.

После встречи «бизнесмены» вернулись в гостиницу и приготовились к получению указаний на коротких волнах из штаба, утверждающего следующие шаги операции. По сути, речь идет об алгоритмах, которыми агенты широко пользуются со времен Второй мировой войны, когда благодаря коротковолновым передачам удалось одолеть контрразведку нацистов. Как и при всех передачах на общих диапазонах необходимы лишь листы одноразового использования со специальным кодом на каждый элемент текста в виде букв и цифр, которые соединяются в необходимую мозаику. Таким образом, каждый агент получает лишь свой одноразовый лист, и невозможно раскрыть всю сеть при помощи одного отдельного кода.

Конечно, мешает шум в передаче, неясность слов. А ведь передача идет в одну сторону, и невозможно выяснить, правильно ли понята передача. Почему же нельзя пользоваться мгновенной дигитальной связью, знакомой сегодня десятилетнему ребенку, электронной почтой?

Ответ прост. В отличие от всех средств связи, радио на коротких волнах не дает возможности подслушивающему определить, кто получает сообщение. Оно не оставляет никаких электронных следов. Всего-то нужен коротковолновый приемник, который можно купить в любом ближайшем магазине за пятьдесят долларов.

Сразу же с получением указания, один из «бизнесменов» улетел в некий городок, второй сел в машину и отправился в Натанз. На карте он обвел жирным цветным кружком небольшой город в оазисе пустыни, южнее Тегерана, пометив также описание его в путеводителе, купленном в Европе.

По правде говоря, «бизнесмен» очень мало знал об этом районе. Вся информация заключалась в весьма незначительном географическом описании места.

Может показаться странным, что тайный агент получает столь малую информацию, связанную с поставленной перед ним целью. Но в области разведки это обычное дело. Иногда посылают сфотографировать какой-то дом, фасад отдельного здания, антенну, собрать образцы почвы, и лишь в редких случаях дается агенту объяснение, для чего это необходимо.

Ясно, зачем это нужно. Террористы в такой стране, как Иран, садисты, лишенные всякой сдержанности, легко могут пытками добыть известную агенту информацию. Потому он должен знать совсем мало.

Как выяснилось потом, Натанз был лишь первым этапом плана обогащения урана в Иране. Самым старым реактором был атомный реактор в Бушере, на юго-западном берегу страны. Его начали строить еще в 1970 году с помощью Германии, которая была союзницей шаха. Однако затем он был законсервирован «стражами революции». Лишь в 1992 году возобновилось его строительство со всей интенсивностью, с помощью СССР, по двум причинам: Иран стремился к гегемонии в регионе, СССР нуждался в деньгах.

Все это совершалось втайне, пока группа противников режима не раскрыла план Ирана по обогащению урана, и с этого момента началось противостояние Ирана и Запада. Но аналитики в Израиле раскрыли это на десять лет раньше.

После нескольких поворотов, при которых агент чуть не столкнулся с сумасшедшими местными водителями, ему удалось выбраться из Тегерана.

Движение по шоссе сразу же резко уменьшилось, пейзаж стал сельским, как и люди в машинах. Агент сделал несколько панорамных снимков по пути.

В районе Натанза остановил машину, проследил, нет ли за ним «хвоста».

Пространство вокруг было плоским, пустынным, лишенным живой души. Иран – страна колоссальных размеров – в большей своей части пустынна. Задание дало агенту ощущение, что он открывает какую-либо британскую колонию девятнадцатого века.

Затем агент снял один из своих мокасин, и заполнил его пробой почвы. Поехал в следующее, упомянутое в задании, место и там также взял пробу почвы. Записал для себя, в каком мокасине какая проба. Наснимал множество явно плохих снимков окружающей среды. Это было отличной маскировкой при проверке: вдохновенный турист, но плохой фотограф.

Готовясь к обратному полету, вложил носки в мокасины, завернул их в целлофан и поместил на дно чемодана, думая про себя, что земля эта столь же будет дорога профессионалам из отдела исследований неконвенционального оружия, как горсть Святой земли христианским паломникам.

Когда самолет оторвался от земли, агенты отпраздновали успешно выполненные задания крепким напитком с тоником, налитым в пластиковые стаканы, с наслаждением наблюдая, как женщины в чадрах идут вереницей в туалет, и у каждой – сумка со сменой одежды.

Глава вторая
Культ личности Шаха и «дух Аллаха»

«Учитель и Высший проповедник народов ислама, разбивающий вдребезги идолов, истребляющий Сатану, величественная опора веры, единственная надежда унижаемых, обожаемый вождь, великий мулла ислама и всех мусульман, наместник «скрытого имама», Его Святейшество, величайший аятолла, Хадж – Саид, дух Аллаха, Мусауи Хомейни, кому Аллах даровал вечную жизнь».

Так представляют Хомейни на кассете с надписью «Религиозная проповедь», которая была получена израильским журналистом Амиром Таири, автором биографии Хомейни «Дух Аллаха», осенью 1977 года.

Кассетная атака

Кассету представили Таири как отлично сработанную службой безопасности шаха САВАК фальшивку. Она действительно слышится как фальшивка, представляющая Хомейни в гротескном, смехотворном виде.

Главное внимание в проповеди – объясняет комментатор, представляющий Хомейни – уделяется «заговору шаха с евреями и поклоняющимися кресту, для того, чтобы унизить и затем вовсе уничтожить ислам в Иране. Шах задумал привести мусульман под власть чужеземных врагов ислама и даже заказал портрет имама Али, четвертого халифа, у которого светлая борода блондина и голубые глаза».

«Прослушав кассету, – пишет Амир Таири, – мы все пришли к выводу, что это фальшивка, и какой-то талантливый актер подражает голосу Хомейни. Не может же, думали мы, Хомейни вообще не касаться серьезных политических и экономических проблем шахского Ирана, и так вот прямо обращаться к самой невежественной массе, охваченному фанатичной ненавистью к властьимущим.

Но – и это нас потрясло – на кассете была записана оригинальная проповедь Хомейни».

Кассеты с проповедями Хомейни, находящегося в изгнании, были растиражированы в сотнях тысяч экземпляров, и до конца 1978 года было распространено более ста пятидесяти тысяч кассет.

С фанатичным упорством Хомейни угрожал верующим, что, являясь немыми свидетелями преступлений шаха, они рискуют потерять свое место в лучшем мире. «Шах пытался учить маленьких людей как жить и потерпел крах. Хомейни пришел учить, как умирать – и преуспел».

В течение семидесятых годов эти проповеди прослушало не менее двадцати миллионов иранцев из сорока восьми миллионов населения страны.

«Ненавистный шах, – гремел Хомейни, – еврейский агент, американский змей, голову которого надо разбить камнем». В другой проповеди, в лучших традициях гебельсовской пропаганды, вбивающей в головы, как гвозди, одни и те же обороты речи, он опускался до грубой брани: «Шах говорит, что он дает свободу народу. Слушай ты, раздувающаяся от собственного ничтожества жаба! Кто ты такой, чтобы давать свободу? Только Аллах дает свободу. Закон дает свободу. Ислам дает свободу. Конституция дает свободу. Что ты имеешь в виду, говоря: мы дали вам свободу? Что общего между тобой и возможностью давать нам что-либо? Кто ты вообще такой?»

Этой невероятной по силе кассетной атакой Хомейни основал первый религиозный режим в современном мире, в государстве, стоящем на пятнадцатом месте в мире по численности населения. Он победил без боя колоссальную по силе военную систему, построенную шахом, и получил в наследство огромный арсенал современного вооружения, самый большой в Азии, вооружения, которое спасло его позднее, когда Садам Хусейн пытался использовать смуту и вторгся в Иран. Он получил казну в 30 миллиардов долларов, нефтяную промышленность, дающую годовую прибыль в 120 миллионов долларов. И все это он сделал силой демонизации шаха, силой психологической войны, которая не встречала никакого сопротивления властей, а порой и поддержку Запада, под самым носом шаха.

«Режим шаха, – пишет Таири, – пользовался самыми современными средствами связи – радио, телевидением, газетами, – и абсолютно не относился всерьез к огромной силе, скрытой в традиционных способах связи, главным образом, слухах, передаваемых из уст в уста. Хомейни хорошо знал любовь своего народа к слухам, ибо во всех тоталитарных режимах массы не доверяют средствам массовой информации. Улица дает предпочтение слухам».

Рынок и мечеть были средствами массовой информации, гораздо более результативными, чем все современные средства связи. Самые невероятные слухи обвиняла шаха во всех грехах.

По сути, члены семьи Пехлеви, были первыми персами, которые властвовали в Иране и подняли на высоту национальную гордость после сотен лет прозябания. И потому труднее всего было Хомейни в своей длительной борьбе против шаха, доказать, что Пехлеви не только не могут быть властителями страны, ибо не являются прямыми потомками имамов, но, главным образом, потому что они привержены чужеземной вере. С 1964 года Хомейни и его сторонники вбивали в головы массы ложь, что шах принял еврейскую веру и, как еврей, имеет американское гражданство. Во всех своих проповедях, речах, листовках сторонники Хомейни исподволь старались связывать шаха с Израилем и евреями, представляя его как агента США.

Какие только слухи не распространялись про шаха. Рассказывали, что он грабил казну, принимал наркотики, волочился за каждой юбкой, и вообще поклонялся то ли Зороастру, то ли культу бога Митры. Правда была в том, что старшая его сестра приняла католичество, и о ней говорили, что она пренебрегает исламом. Распространенной была кричащая на всех углах листовка, написанная аятоллой Бехашти: «Шах ваш – еврей! Он еврей точно так же, как сестра его многие годы поклоняется кресту!» Говорили, что шах подвержен гомосексуализму, что он слабоумный, что он импотент и склонен к садо-мазохизму.

Служба безопасности шаха, конечно же, знала обо всем этом и могла легко прикрыть распространение всей этой лжи, но шах запретил это делать. На него, больного и постаревшего, оказывал давление президент Картер, требуя соблюдения прав человека, и шах не осмеливался ему противостоять, ибо обещал свободу слова.

В своей речи к нации шах сказал: «У народа нет никакой причины для беспокойства, пока я здесь, и пока наша прославленная армия стоит на страже страны, никакая реакция, ни красная, ни черная, не может и мечтать о большом терроре в нашей стране».

Хомейни тут же отреагировал на эту речь: «Дивизии шаха, по сути, тени, а тени сражаться не могут».

Неоценимую помощь Хомейни оказала радиостанция Би-Би-Си, передавая все его проповеди на персидском языке, считая его не больше не меньше, как рыцаря демократии и борьбы за права человека. Эти постоянные передачи сделали Хомейни неоспоримым лидером иранского движения сопротивления режиму шаха. С этой трибуны он подстрекал массы к столкновению с силами порядка, говоря: «Движение наше еще подобно мягкому фитилю. Оно нуждается в крови святых праведников, чтобы подняться подобно дереву».

Культ личности шаха

С момента своего возвращения в Иран 1953 году, шах абсолютно не признавал парламент, пользуясь абсолютной властью над правительством и не признавая никаких прав личности. Любая попытка критиковать его режим воспринималась им, как нанесения ущерба лично ему, Его величеству, Шахиншаху Ирана, как преступление, и он грубо подавлял свободу личности. Подвалы САВАКА были полны арестованных, которых изощренно пытали и убивали. Любые беспорядки и демонстрации расстреливались войсками, и жертвы исчислялись сотнями. Шах клеймил страны, где правила одна партия, называя эти режимы диктаторскими, но в 1975 году отменил вообще партии, оставив лишь одну верную ему партию, верность которой была прямой и неотменимой обязанностью каждого гражданина страны. Шах считал, что государство это он, по рецепту короля Франции Людовика 16-го, и требовал от народа именно так относиться к нему.

По сути, это был культ личности шаха, как пишет Давид Менашри в своей книге «Иран между исламом и Западом»(1996 г.). Но самой большой ошибкой шаха, которая, по сути, свергла его с трона и уничтожила его режим, было нанесение ущерба исламскому духовенству. Он не только вел страну к атеизму Запада, но назначил себя наместником Бога на земле, поставив свой режим выше ислама и пророка Мухаммеда. Он провозгласил троицу – верность Богу, Шаху и родине, поставив себя в центр этого треугольника. Это привело его к жестокому столкновению с имамами и проповедником-фанатиком с вечно хмурым выражением лица, имя которого – Саид, дух Аллаха, Хомейни.

Хомейни – лидер всех шиитов

Самое любопытное, что Хомейни вовсе не был консерватором.

В противовес грозному облику аятоллы, проповедовавшему возврат к «чистому исламу», тщательное изучение его учения открывает совершенно противоположное. Хомейни был, можно сказать, циничным революционером, который обосновал шиитский ислам по собственным меркам. Он совершил истинную революцию, и не колебался приноравливать ислам к меняющейся реальности.

Вера шиитов родилась из глубокого чувства угнетения, несправедливости и, можно сказать, бездонной печали. Шииты считают наследником пророка Мухаммеда его зятя и двоюродного брата Али, и власть у мусульман должна принадлежать его потомкам. Слово «шиа» означает сокращенно – «фракция Али». Согласно же суннитам, пророк умер, не назначив преемника.

Именно это и является главным конфликтом между шиитами и суннитами. После нескольких лет властвования, Али был убит, и власть перешла к династии Омейядов, которая в глазах шиитов является мерзкой и преступной, по сути, грабительски отобравшей наследие пророка от его законных наследников.

Согласно шиитам, власть от Али, первого имама, перешла к его сыну. После смерти одиннадцатого имама Аль-Хасана Аль Ускари, сын его, совсем малыш, вошел в пещеру, идущую из подвала их дома в Самре (в ста километрах севернее Багдада), и больше его не видели. Шииты верят, что настанет день, и скрывшийся имам обнаружится как Мессия.

Согласно шиитам, все мусульмане делятся на две категории. К первой, высокой категории принадлежат двенадцать религиозных авторитетов, называемых муджахедами, а также аятоллами, являющимися «примером к подражанию». Каждый из них имеет право устанавливать свое учение, диктующее правила веры своим последователям. Ко второй категории относятся все остальные мусульмане, и каждый выбирает себе аятоллу, за которым собирается следовать.

Сотни лет из-за внутренних распрей между моджахедами выявлялась слабость шиитов. Редко кто-либо из двенадцати моджахедов становился лидером шиитов.

Хомейни сумел стать таким лидером всех шиитов.

«Саид» означает «господин». Этот статус присваивается лишь прямому потомку пророка Мухаммеда. Хомейни является «господином» из дома Муссауи, как и Абас Муссауи, глава Хизбаллы, который был ликвидирован Израилем в 1992 году. Все они – потомки седьмого имама Муссы Ибн-Джафера.

Придя к власти, Хомейни назначил на все ключевые посты «саидов» из тех же потомков пророка – главу правительства, президента высшего суда, заместителя председателя меджлиса (парламента), министров и заместителей министров, губернаторов, послов, членов парламента и руководителей государственных компаний.

Сам же себя он видел существом надмирным, «Духом Аллаха».

Путь его к этому был не прост.

Поворот судьбы.

«Дух Аллаха» родился в 1902 году в городе Хомейн. Когда ему исполнилось шесть месяцев, убили его отца, нанеся ему шесть ударов ножом, после чего посчитали, что ребенок родился с «плохим знаком» и в будущем принесет много несчастий самому себе и своим близким. Ненависть к нему соседей и членов семьи была столь велика, что мать отдала его тетке, живущей далеко и обязавшейся воспитать его до шестнадцати лет.

С юношеских лет Хомейни выделялся знанием всяческих тонкостей и уловок в религиозных вопросах, но был слабым и абсолютно неумелым оратором и проповедником.

В те годы он считал, что имамы не должны властвовать в государстве, а лишь давать советы королю, как вести себя в духе ислама.

К шаху относился довольно примирительно, лишь считая, что тому следует прислушиваться к советам аятолл, требующих от него придерживаться законов ислама.

Поворот в сторону крайнего фанатизма произошел в нем, по словам Таири, в начале шестидесятых годов.

В 1962 году он трижды подряд провел в абсолютном уединении по сорок дней. После чего, как бы выйдя из транса, он твердо уверился, что его посетил ангел Габриель, посланец Аллаха по особым поручениям, и сказал ему, что Аллах возложил на него великую миссию в этом мире, что на него снизошел божественный дух, и отныне он – «Дух Аллаха».

С этого мига Хомейни совершает резкий поворот в своей жизни.

Он предельно упрощает ранее весьма усложненный стиль своих проповедей, чтобы стать доходчивым до самых примитивных слоев. Беспрерывными повторами он вбивает в их головы понятия, гипнотизирующие их мозг: в мире идет беспрерывная борьба между добром и злом; зло нужно уничтожить и обязанность эта возлагается на носителей добра, которые должны быть одновременно и судьями и вершащими казнь злодеев.

По словам Менашри, автора книги «Иран: между исламом и Западом», Хомейни отвергает базисный принцип, существовавший в исламских империях, согласно которому духовные пастыри являются лишь советниками царя, властителя. Отныне править должны сами духовные лидеры. Так что Хусни Мубарак, Муамар Кадафи, Садам Хусейн и даже будущий стратегический компаньон аятоллы Хафез Асад – не должны стоять во главе мусульманской страны.

Но главным новшеством Хомейни, абсолютно изменившим отношение шиитов к событию их истории, был его новый подход к смерти имама Хусейна 1400 лет назад, которая воспринималась ими как великая трагедия. Именно смерть, говорит Хомейни, следует освятить и не трусливо цепляться за жизнь, и каждый шиит должен взывать к Аллаху, чтобы тот дал ему священное право умереть смертью мученика во имя Аллаха.

Это был хитрый ход Хомейни против всесильного шаха. Ведь высшее право, данное государству и шаху, это право казнить своих граждан. Потому следует превратить смерть в желанную награду.

Хомейни искал любые возможности, чтобы лишить шаха того могущества власти, которой он обладал, власти, которая держалась на страхе смерти. Спонтанно ли, обдуманно, Хомейни швыряет в массы свое знаменитое обращение силам, охраняющим в Иране правопорядок, обращение, подобное фугасу замедленного действия, который сработает через 17 лет:

«Убивайте нас, ибо мы тоже готовимся вас убивать!»

Позднее он усовершенствовал этот ход мысли, когда приказывал семьям погибших в «священной войне» с Ираком, устраивать празднества радости по поводу смерти сыновей – святых – шахидов.

Затем он отменил еще одну важную традицию шиитской теологии. Он разрешил верующим называть его имамом. А ведь так можно было, согласно шиитам Ирана, называть лишь Али и еще одиннадцать священнослужителей, следовавших за ним, вплоть до «исчезнувшего» имама. Хомейни как бы пытался убедить верующих, что он и есть «исчезнувший» имам, вернувшийся в облике Мессии.

Завершив, так сказать, свою теологическую «концепцию», Хомейни в 1963 году открывает беспощадный поход против шаха. Его арестовывают и привозят в Тегеран. В связи с его арестом начинаются массовые беспорядки в столице и других городах. Многие погибли, выкрикивая «Да здравствует Хомейни». Через год его переводят под домашний арест. Затем разрешают вернуться в город Кум, где он возобновляет нападки на власть, особенно на закон, дающий неприкосновенность американским военным и дипломатам в Иране. Его снова арестовывают и высылают в Турцию. Оттуда он переезжает в священный город для шиитов в Ираке – Наджаф. Его проповеди привлекают все больше и больше верующих. В течение 70-х годов он, подобно дальнему дистанционному управлению, стал управлять всеми силами, противостоящими шаху.

Этот человек, жизнь которого была мало кому известна, а верующие говорили, что видели его облик на небе при свете луны, слабый старик семидесяти семи лет с вечно угрюмым лицом, вернулся в Иран 1 февраля 1977 года и победил без всякого оружия шестую по силе армию в мире.