Текст книги "По_этичНо"

Увидеть врага хочу.

Сражаться до кровопролития,

До окончательного соития.

Убираю фальшивые фразы,

Страх заболеть от проказы.

Готовлю вкуснейшие зразы,

Добродетелей начинаю показы.

Истощаю нервную систему,

Доказываю любви теорему.

Радуюсь кофе, нежности, крему.

Выявляю нового творчества тему.

Крик. Метастазы.

Боль цвета сажи, запах стервятины.

В зданиях вмятины.

Сирены плачут навзрыд.

Взрывы.

Позор и стыд.

Люди бывают странные,

Ситуации сложные, многогранные.

Жизнь просит, ласкается.

Светом сквозь тьму пробирается.

Спотыкается.

Поддержу, её сторону займу.

Бессилие птицам скормлю.

Силы внутри найду.

Конфликт проживу, спою.

Ефросиния

***

– Поехали! Ты готов?

– Это будет секс?

– Конечно, это будет секс. Ты же хотел? Хочешь?

– Да. А ты хочешь?

Я уже стою в одних трусах. Кроссовки с аккуратно вложенными в них носками в углу. Спортивное платье на спинке стула. Где-то там и топ – наконец-то я дышу свободнее.

Развожу руками, показывая свою готовность. Я привыкла. Тело – это то, к чему хочется прикасаться, это беспроигрышный вариант начать серьёзную беседу.

Мой путь начинается с секса. Сценарий жизни. Я зеваю.

– Мне нужно тебя для начала поцеловать?

– Послушай, роль мужчины сегодня твоя. Делай то, что ты хочешь.

– Я хочу сбежать.

– О, честность! Это что-то новенькое. Возбуждает.

Я улыбнулась. Он расслабился. Мы сделали вид, что секс был. И он у нас будет. Позже. В моих фантазиях и воспоминаниях. Теперь мы можем начать разговаривать. За ужином. Завтраком. Теперь меня слышно. Моя плоская грудь, покатые плечи, рыхлые бёдра и родинки по всему телу больше не глушат фон.

Но у меня вопрос к себе: «Зачем я всё это сейчас ему скажу? Будем считать, что так я освобождаю себя, занимаюсь своей жизнью, забочусь о своём покое».

Теперь зевает он.

– Знаешь, чем мы похожи? Повадками обращения с жизнью.

Ты явно хочешь что-то мне сказать.

– Мы добиваемся. Вспарываем себе животы. Мы настаиваем на своём. Насилуем себя, пространство, мир. Мы… Вот у меня это в отношениях, у тебя – в деньгах. У тебя ведь всегда есть работа. Верно? Но денег не то чтобы вдоволь. У меня же всегда есть отношения, а любви нет.

– Так ты меня не любишь? – он поставил чашку на стол. Его пальцы задрожали.

– Ах, ты же мой драматичный. Люблю. Чисто, искренне. Люблю. Но это нечестно. Как и у тебя с деньгами: кое-что в кошельке у тебя всегда водится. На такси, на кафе, даже на новые кроссовки – я, кстати, давно хочу розовые. Я люблю всех. С первой минуты разговора. С любым человеком. Стоит мне увидеть глаза, услышать голос.

– Я хочу, чтобы ты меня любила по-особому.

– Кто жаждет любви, тот сам не любит. Ты не любишь меня. Не любишь себя. Я не люблю себя. Не люблю так, как умею. Я чувствую, что во мне этого много…

– Как и у меня с деньгами. Что делать?

Теперь он готов услышать. Я тоже.

– Просто продолжать путь. Принимать то, что на самом деле есть, и не доказывать, не насиловать, не заставлять. Не проверять на прочность. Не слушать «умных», не читать «успешных».

– Много «не».

– Ты понял. Осталось то, что осталось. Просто путь.

– У меня есть деньги.

– Люблю тебя.

Катрин Аполлонова

– 12 —

Хлопнула входная дверь. Просыпаюсь, его нет.

Пошёл за цветами или купить вкусняшки на рынок? Звоню.

– Любимый, ты где? – спрашиваю.

– Спи, мне надо пройтись, – отвечает.

– У нас выходной?!

– Скоро буду.

Побег из дома больше удивил, чем насторожил.

Воскресный день – оазис романтики и любовных игр. Заряд счастья перед началом рабочей недели. Так решила я. Со мной согласились, но игнорируют.

Включаю режим ожидания.

Проходит полдня.

Ложка стучит по дну банки с шоколадной пастой. Вкусно? Не помню.

Заглядываю в кастрюльку – две тарелки с гречкой внутри.

Смородина. Чёрная. Крупная. Летит в рот.

Я в стрессе. Мне можно.

Желудок взрывается, просит о пощаде.

Набираю заученные цифры.

Слушаю хмельной голос, задыхаюсь от перегара и отвращения.

Это месть или грехов отпущение?

Смотрю в зеркало и вижу проекцию.

Пленница. Цель – сбежать, чтобы освободиться от оков нежности и заботы.

Забыть проблемы, а не решить поставленные задачи.

Принять такой путь означает выбрать страдания.

Наслаждение от осуждения и скуки. И зависть на поруки.

Ядовитая смесь – разрушения весть.

Прощаю себя. Выкройки старые кромсаю.

Обряд жертвоприношения пересматриваю под новым ракурсом.

Расширяю осознание решетки.

Превращаю её в листок тетради в клетку. Пишу заметку. Смещаю приоритеты.

Сделаем с милым завтра котлеты.

Или назначим выходной среди недели.

Сделаем, что захотим, главное, чтобы мы уцелели.

Ефросиния

***

Ты любишь осень больше, чем я?

Не смеши. Разве можно любить больше. Тем более осень.

У меня глаза цвета её неба.

В цвет листвы волосы.

Это ничего не значит, я понимаю.

Но как я её люблю, никто не знает.

Свободная. Наглая. Красивая.

Восхищает.

Поцелуи на ветру. Губы стираются, расцветают. Я им позволяю.

Капли мелкого дождя по щекам. Как лёгкие объятия. Как мои. Ты их знаешь.

Пойдём со мной гулять. Не предвещая.

Я иду. Одна. Тебя будто бы случайно встречаю. Твои вопросы. Слышу. Отвечаю.

Да. Прочитала.

Конечно, понимаю.

И я скучала. И я сейчас наслаждаюсь.

Дальше замолкаем.

Поцелуями прерываемся.

Мы совпадаем. Ответы на вопросы одинаковые.

Зачем же звуки осени нарушать. Утопаем в ней. Теряемся.

Только часы. Запястье пережимают.

Нам пора. Прощаемся.

Приятная боль. Осенняя. Её вся природа проживает.

Больно. Руку сильно сжимаешь.

Или это я твою так. А ты отвечаешь.

Сейчас так. А завтра не наступит.

Пусть пока будет осень.

И нежная печаль.

Обнимаю.

Катрин Аполлонова

– 13 —

– Входи. Вкушай и властвуй!

– Моя хорошая девочка.

Нимфа лежит на столе.

Ноги упираются в стену. Спина выгнута. Одна кисть поддерживает локоны, вторая ласкает бездну.

Тело жаждет проглотить достоинства и недостатки без оглядки.

В голове колядки.

Икринки дразнят соски, щекочут пупок.

Мне бы воздуха глоток.

Он застывает, потирает подбородок.

– Красная икра?

– Хотел взбитые сливки?

– Нет. Бокал вина?

– Сворачиваем. Знакомая тропа.

– Сдуваем с отношений пыль?

– Бежим в новаторство, любовь моя.

Полотенце с его бедер летит в сторону. Слизывает приманку.

Животом касается лица.

Губы впиваются в его пах. Язык, как удав, сражается мертвой хваткой.

Мгновение – охотник повержен.

Рык удовольствия заполняет комнату.

– Слезай с шеи. Я не вижу твоего лица. Как ты перемещаешься. То на коленях, то верхом, то сворачиваешься калачиком, то распускаешься розой.

Он поднимается с постели, нравоучения полетели. Улыбаюсь.

– Стараюсь, чтобы приятное послевкусие осталось, – отвечаю.

– Перебор, – запиши это в протокол.

Жалобу подаю на судьбу.

Стирание границ – серьёзное нарушение.

И в сексе, и в еде. Отвратительное поведение.

– Сделаем шаг навстречу. Волю прокачаю.

Пожелания маркером отмечаю.

Внесу на рассмотрение.

Принципиальное изменение.

– Мудрая, светлая, конфетная.

Страдаю. Заботой окружаю.

Правда за тобой, знаю.

Прости родная.

– Прощаю. Птицу счастья изловить чёрт-охотник решает.

Раскидывает силки в душе,

Веру, надежду в клише бесстрашно превращает.

Ефросиния

***

Давай встретимся, чтобы ничего.

Я не умею так. А ты?

Пойдём по неулице к некафе. Попьём нечаю. Помолчим.

Я подожду, чтобы ничего между нами восстановилось, когда оно на мгновение превратится в картинку или импульс, и ты подумаешь, брать ли меня за руку или нет. У тебя заболит голова от «а что, если…», и ты уставишься в телефон, разыскивая там что-то. Пока я подержу плотное «ничего».

Поднимешь на меня глаза. Заглянешь в мои. А в них – ничего. И ты выдохнешь. И станет хорошо.

– Как ты это делаешь? – спросишь ты.

– Я не делаю. Ничего не делаю.

– Делаешь. Вот это «ничего». Где научилась?

– С тобой. Сейчас, – отвечу. Это правда. Давно хотела и только вот сейчас получается, кажется.

Из кафе мы выйдем за руку. Перейдём через дорогу. Пальцы потеряют друг друга. Потом снова найдут. И потеряют.

Я захочу быть тебе полезной. Ты не заметишь. Ты захочешь очаровать. Я пропущу. Мы будем по привычке доказывать друг другу, какие мы все из себя, будем строить планы, врать и возлагать надежды… пару минут. Пока нас не спасёт дикая усталость от всего этого. Она давно рядом ходит. И только сейчас, когда мы плотно зажаты в её тисках, наконец-то научились (и ещё учимся) давать друг другу ничего.

Мне нужно много – покой, тишина, нежность – у Пустоты это всё есть. Я возьму оттуда. А ты поддержишь поле Пустоты. Бережно. Тихо.

Я сделаю всё это для тебя тоже. Не напрягаясь. Не делая вид, не презентуя. Не дотягиваясь… Жарко губам. Пройдёт.

Мы устанем шагать. Сядем по машинам. Я на такси. Разъедемся. И между нами останется вечное ничего. Вот это да.

Катрин Аполлонова

– 14 —

бабочки цветные на кухонной шторе танцуют польку мечтают о море ресницы хлопают им в такт осознают провальный пакт глазами грустными смотрю губами скверности дымлю сегодня с демоном я соглашаюсь спускаюсь с небесной вершины свергаю монумент не престижный принципов грозные льдины обнимаюсь с противником ложным чтобы увидеть свой дом не руины и сдаться занозам подкожным под цветом прекрасной рябины отказываюсь от тяжёлой ноши носить любимого галоши задавать занудные вопросы почему как мог ты папиросы устаю от пустого звона бокала наливаю сто грамм вокала снимаю с себя роль мамы выбрасываю сценарий драмы примеряю роль творческой музы приглашаю танцевать и есть арбузы покой на сердце это беспрерывное движение личности развитие собственного я с элементами поэтичности

Ефросиния

***

Вот скажи мне, что тебя не устраивает? Что тебя вечно расстраивает? Что не так? Не знаешь? Правила жизни листаешь. Их нарушают. И ты нарушаешь. Так интереснее. Ты же понимаешь.

Тогда что? Игра гормонов? Буйство манер и заслонов? Что тебя снова не устроило? В ужас повергло. Выбило из строя.

Приглядись. Давай вместе. Как всё в мире становится интереснее. В твоём в моём. В нашем. Как шаблоны посыпались. Духи прошлого на их обломках пляшут.

Ты хочешь жизни без фальши.

А есть готовность увидеть то, что психику измельчит в фарш и заставит подняться выше над всем? Где будет ясно видно: не существует проблем. Есть лишь мыслесплетения и паутины ложных дилемм.

Плюнь на всё!

У тебя есть сердце. Дай ему жить. Отыщи средство к разуму холодному обращаться реже. Если только по делу, где официальный тон всех прежде.

Оглядываешься?

Тебе хорошо.

Звучит вопрос: что нужно ещё?

Осознать, что всегда будет мало. Что сознание шатает. Крылья путаются в случайном бурьяне.

Вернись на путь, он точно твой. Бери руку, которая для тебя там опорой. Следуй за собой. От ситуаций убежать – не самое простое. Это ловушка. Пустое.

Она тебя всё равно догонит и так приложит… Тебе уже сейчас больно.

Усталость? Это от сопротивления. Отвержения. Подавления. Подышим. Поднимемся выше. Здесь идеальное потока течения. Нет нас. Мы вне миров и времени. Рядом. В одном мгновении.

Катрин Аполлонова

Дойдя до ручки… двери, за которой новая реальность, мы предпочитаем сесть на пороге и предаться отчаянию, стенаниям и обвинениям. Это легче всего.

Я проснулась утром с дикой болью во всём теле. Болели не мышцы. Болела жизнь во мне. Я помню эту боль. Безвылазно я прожила в ней больше четырёх лет.

На несколько недель она отступила. Не без моего участия. А теперь снова пришла.

– Старая подруга, прими мои глубочайшие плевки в твоё существо. Смерть с тобой? – приветствовала я её.

Боль опешила. Убежала на кухню доедать вафельки. Смерть появился. Улыбчивый. Сел на мою кровать. Обнял меня. Я вспотела. Мучительная агония вырывалась выдохами в подушку.

– Мы продолжаем путь, – сказал Смерть.

– Как будто у меня есть выбор.

В дверь позвонили.

– Там Жертва на пороге, – объявил Смерть. – Откроешь?

– Нам не о чём говорить.

Мокрую одежду положила в ванной. Подумала о покупке стирального порошка. В глаза Смерти смотреть не стала, а в свои заглянула: «Ещё немного сил у нас есть, – сказала я отражению. – Значит, сегодня идём. Наступит ли завтра?»

Смерть стоял за моим плечом. Я чувствовала его нежное дыхание, но не видела его отражения в зеркале. Пока так.

Катрин Аполлонова

– 15 —

Пять ноль – наш счёт, не в мою пользу. Хожу, поникли руки, голова, душа. За что хотел мне вырвать сердце? Обиды россыпью, воспоминания кошмарной чередой.

В слёзы. Пропахла кухня черемшой.

Противостоять жестокой силе.

Быть может, убежать, как рысь или гепард, с веревкой в мыле. Остановлюсь. Сказать осмелюсь: «Хватит». Пусть ветер перемен головушку взлохматит.

Надеваю непроницаемый для звуков шлем, броню от гордости и предубеждения, вуаль от взглядов снисхождения. Разжимаю стальные звенья жалости, злости и наглости. Скручиваю новую спираль ДНК семьи из доверия, труда, комплементарности.

В чём остаюсь? В любви и счастье.

Стряхиваю напасти, заигрываюсь в них отчасти. Надоедают страсти.

Край, по которому я блуждаю, в тропу каменную превращаю. Чувствую твёрдость под ногами. Ступаю смелее, быстрее, точнее.

Гуляю между облаками, наслаждаюсь зелёными островами, которые в море видны.

Это сны.

Ефросиния

***

Дорогу перебегаю. В подземный переход спускаюсь. Не помню, на что, но отвлекаюсь. Глаза поднимаю, и неясно – заблудилась или пока только заблуждаюсь.

Путь всё равно продолжаю. А что делать. Дорога есть. Правда, куда она ведёт, не знаю. И я бегу. Ногами перебираю.