Текст книги "СтремгLOVE"

– Все. Уходи. Иди в душ, а я тебе пока соберу вещи.

– Послушай. Ты сошла с ума. Дура! Дура! Все, забудь это, и все – будем жить, как раньше. Ты же нормальная баба. У тебя все в порядке, все при тебе. Давай, а?

– Нет. Не-ет. Уходи сразу, а то хуже будет.

– Ты что, отравишь меня, ведьма? Или задушишь во сне?

– Потом узнаешь. Если не уйдешь по-хорошему.

– Я люблю тебя.

– Это не смешно.

– Я люблю тебя.

– Пошел на хуй… – После паузы: – И пленки свои забери. А то прям на голову сыплются.

Через десять минут Вася с теми же самими здоровенными сумками, с которыми он вчера прилетел, и еще у него чемоданчик с пленками, с его архивами, стоит на улице под домом и смотрит вверх на свои окна. Потом отворачивается, смотрит на дорогу и чешет затылок: куда б поехать? Он достает блокнот и начинает листать. Там телефоны: Маша, Нина, Вероника, Анжела и прочее в таком духе. Ясно, что сейчас не время к ним ехать, не та ситуация. Тем более что – это становится ясно после того, как Вася распахивает бумажник и видит там пару скупых банкнот, – и денег-то нету. Возле Васи останавливается «жигуль», открывается дверь, и шофер вопросительно смотрит на Васю:

– Куда ехать?

Вася машет рукой, «жигуль» уезжает. Вася с кошелками плетется к метро. Какая-нибудь «Петровско-Разумовская», с ларьками, и оптовым рынком, и грязными «Газелями».

Он подходит к станции, стоит в очереди за билетом, потом спускается вниз… С ним рядом на эскалаторе едут две собаки, черная и бежевая.

– Чё это они тут делают? – спросил Вася недовольным голосом непонятно кого.

– А они уже давно ездят в метро. Сами по себе. Научились как-то! Может, раньше они жили с хозяевами и катались, а после их выгнали из дома, и они по старой памяти… – объясняет дедушка-попутчик. – В газетах пишут, что таких много уже. Умные, что ли, такие.

– А куда ж они едут? Куда им ездить? Зачем?

– А кто их знает. Вы же едете куда-то, вот и они.

– Насчет меня… Я, кстати, сам непонятно куда еду. Я не очень хорошо себе представляю, куда дальше. Наездился я чего-то…

Вася выходит из вагона, плетется по платформе, после поднимается наверх и скоро сидит на кухне в холостяцкой квартире своего дружка Доктора. Они садятся пить водку, даром что время утреннее, на столе все те же салаты – оливье, корейская морковка, селедка под шубой и нарезка из брауншвейгской колбасы.

– Ну, за все хорошее! – Звенит стекло рюмок, они опрокидывают их. После, не закусывая, сидят молча. Каждый думает о своем. Доктор молчит, он не торопится с расспросами. И так проходит какое-то время. Наконец Вася доходит до кондиции и начинает рассказывать. Это все показывается.

Вася, значит, едет однажды в метро, с кофром, с фотокамерой на шее – понятно, кто он такой. Двое пассажиров, он и она, симпатичные, солидные – непонятно даже, как они попали в метро, – смотрят на него и шепчутся. После он подходит к Васе, подсаживается и говорит:

– Вы, наверно, профессиональный фотограф?

– Ну.

– Хороший?

– Гм…

– Извините, что я к вам пристал. Просто я хотел вам предложить небольшую работу. Мы сможем хорошо заплатить. Но… Так нужно, чтоб это было в тайне. И пленку чтоб вы нам оставили.

Вася хмурится. Человек кидается его утешать:

– Да нет же, там ничего такого особенного! Просто мы с моей девушкой хотим на память сделать такие, ну, интимные фото. Это, конечно, немного странно, но уж так… Извините, если что.

– А, в этом смысле! Ну давайте, а чего…

Они выходят из метро, ловят частника и едут по Москве. Васе на голову натягивают, закрывая глаза, черную шапку, чтоб он не узнал дорогу. После в большой квартире, в просторной гостиной, на дорогих диванах молодые резвятся, а Вася, поставив свет и треноги, снимает. Далее хозяин, накинув халат, дает Васе пачку денег, а девка посылает Васе воздушный поцелуй. Вася идет к двери, но хозяин его окликает:

– Пардон, а как насчет пленочек?

Вася улыбается и лезет в кофр, достает пленки, протягивает заказчику, и все это с виноватым, глупым лицом. Потом идет нарезка из кадров – Вася заходит, здоровается, ставит свет, люди раздеваются – и вперед. Секс становится групповым. Потом все повторяется еще и еще раз… А после антураж меняется: молодые все в черном, и из других комнат выходят гости тоже в черном, человек 30, как раз по размерам большого зала. Зажигаются черные свечи, и выходит бабушка – ее зовут баба Валя – в черной фате. Начинается, типа, черная месса. Выводят здоровенного черного кобеля, и начинается венчание. По Васиному лицу видно, что ему не по себе.

Он просит выпить, ему подносят. Вася выпивает полстакана водки, у него на лбу выступает пот. Он достает камеру, снимает, меняет объективы. Потом еще выпивает, мы видим только ужас на его лице, но что там в зале – можно только представить себе.

После гостям стали разносить угощение – собачий корм «Педигри пал». Они ели, а после надевали ошейники, становились на четвереньки и выли, и смеялись. Было очень весело. Вася побежал в сортир, прикрыв ладонью рот, и там закрылся. В сортире он достал из кармана кассету с фотопленкой и засунул ее сперва в презерватив, а после себе в жопу. На выходе из этой нехорошей квартиры Васю обыскали, раздев догола, – но в жопу, надо сказать, не заглянули. Он уехал с пачкой денег, в принципе довольный. С черной шапкой на голове его довезли до метро и там, как обычно, выпустили.

На одной из съемок Вася видит этого кобеля, лежащего в гробу, высеченном из цельной глыбы угля. Там стоят в огромных количествах венки с лентами: «Вождю московских сатанистов – от ЦК КПРФ», «Другу и товарищу – от московских чекистов», «От международной закулисы», «Скорбим вместе. Геи и лесбиянки», «От олигархов Кремлевского пула», «Верному соратнику от бен Ладена», «Нефтянка скорбит вместе с вами! Поднимем цены в знак солидарности!»

В толпе скорбящих мы видим Сергея Цигаля, журналиста и скульптора. Баба Валя подходит к нему и говорит:

– Мы бы хотели сделать памятник. Никто лучше вас не изображает собак. Из Италии уже везут черный мрамор. Самый наилучший.

– Да-да. Конечно.

– Деньгами не обидим.

– Ну что вы. При чем тут деньги? – говорит он, сверкая глазом.

Баба Валя тут же дает задаток. Цигаль распихивает пачки по карманам.

Вася меж тем снимает кобеля, лежащего в гробу. И его ордена, лежащие на подушечках. Там медали за победы на собачьих выставках, фашистские ордена со свастикой, орден Ленина, орден Бокассы с черным профилем и скрещенными черными костями… Васю выводят после с пачкой денег, и во дворе он из-под шапки ухитряется рассмотреть грузовик с цистерной, покрытой потеками черной смолы, и Вася видит госномер 666. Он тайком крестится и залезает в кабину.

После кобеля хоронят в черном угольном гробу, в черном мавзолее – уменьшенной копии настоящего.

На похоронах, которые Вася также снимал, он видит, как к бабе Вале подходят сатанисты и выражают соболезнование. Один говорит:

– Держитесь. Вы нам нужны. Вы теперь наша Крупская.

Ту спрятанную пленку Вася распечатал, он смотрит фотки с женой. Что там – нам не показывают. Но жена в восторге.

– Слушай, а где это? Я хочу туда сходить!

– Ты что, с ума сошла?

– Нет, ну где, скажи, а?

– Я и сам не знаю.

– Что значит не знаешь?

– Ну мне не дают посмотреть. Шапку натягивают на глаза…

– Ты должен меня как-то взять туда. Скажи, что я твой стилист, или осветитель, или что.

– Дура ты, и больше ничего.

– Сам ты идиот. И все. Я на тебя обиделась.

Она после и без него сидит, подолгу рассматривает фотки, лежит на диване и мечтает. А потом она залезает в Интернет и в поисковой строке пишет: «Как вступить в первичную организацию московских сатанистов». Оттуда сразу вываливается 20 000 ссылок. Жена чешет репу. У нее счастливое лицо. Одна заметка называется: «Выездное заседание московских сатанистов: коммунистический субботник на Лысой горе».

Жена Васи раскрывается как сатанистка таким манером: ночью она серьезно кусает его, спящего, в шею с намерением попить крови, хотя она к этому еще не привычная, – посмотрев фильм «Дозор». Вася бьет ее смертным боем. Дальше они все-таки мирятся. Но Васе не нравится, что жена его все время в черном, квартира завалена сатанистскими книжками и жуткими игрушками из секс-шопа.

Про все это Вася рассказывает Доктору. Они выпили бутылку, вторую, и после Вася начинает орать:

– Вы все тыловые крысы! Жалкие, ничтожные людишки! А я настоящий репортер! У меня путь воина, а не какого-нибудь купца и мудака, который только и думает про то, как бы свою жопу прикрыть!

– Какого хера ты орешь?

– А такого, что я великий настоящий репортер, а не какая-нибудь тварь.

– Ты просто нажрался. – И в сторону: – Ну что мне делать с этим пьяным мудаком?

– Я не нажрался! Я только еще начинаю нажираться!

– Блядь, только этого мне не хватало…

– «Трое суток шагать, трое суток не спать» – это про меня песня! У меня песий зуд, я за красное словцо готов умереть, ну и за свободу слова тоже!

Вася хоть и пьян, но все же соображает и способен вести осмысленную дискуссию. Доктор успокаивается, перестает злиться на Васю и принимается слушать его. Вася размахивает руками, орет, рассказывает что-то, Доктор смотрит на него с улыбкой и пьет дальше, Васе не наливая. Тот спохватывается и приносит коробку с пленками, роется в ней и достает заветную кассету с той самой съемкой. Он вытаскивает кассету из презерватива и вручает Доктору.

– Тут бомба! Взрывной материал! Такого еще никто не видел.

– Что там?

– Никогда не угадаешь.

– Президент ковыряет в носу, как ты любишь?

– Дурак ты – и все. Налей мне.

– Не налью.

– Пидорас.

– Там что у тебя, Пугачева с Киркоровым? На супружеском ложе?

– Не все так примитивно, как тебе кажется.

– Ну ты, блядь, крутой папарацци. Такого наснимал, что даже угадать невозможно.

– Там… репортаж с партсобрания.

– Ну, это ерунда.

– Ты не понял. Это не простое собрание, а у, блядь, сатанистов.

– О! И что там, черная месса?

– Ну типа. Я оставляю это тебе. Напечатай, и все поймут, кто на самом деле великий репортер и фотограф. Роберт Капа, Картье-Брессон, Хельмут Ньютон и я, а больше никого и никогда. Понял? Я тебя, блядь, спрашиваю – понял или, сука, что?!

– Понял, понял.

– Ну вот и забирай.

– Как скажешь.

Доктор забирает пленку, уносит в другую комнату. Потом возвращается на кухню и видит Васю, заснувшего на стуле. Он пьян и ужасен. Доктор тащит тело в спальню. Ноги в грязных дешевых стоптанных ботинках волочатся по полу.

Утро. Вася ужасен. Он на кухне пьет воду из-под крана. Доктор смотрит на него с жалостью и легким осуждением.

– Ну чё? Живой?

Вася смотрит на него растерянно:

– Ни хера не помню. Как я вчера, нормально? Или что?

– Ну что смотря считать нормой.

– Хоть не наблевал нигде тут у тебя?

– Обошлось пока без блева.

– А что я тебе рассказывал? Приставал небось со всякими мудовыми историями?

– Не без этого.

– Не, ну вообще нормально?

– Да нормально. Не ссы.

Доктор смотрит на Васю задумчиво, пытается понять, что тот помнит, а что нет.

– Пивка нету у тебя, случайно? – с надеждой спрашивает Вася.

– Нету, случайно.

Доктор задает осторожные наводящие вопросы и понимает, что Вася ничего не помнит!

– Что, ты вообще не помнишь? Провал в памяти?

– Да так вот как-то. Полная амнезия. Это хуево, да?

Доктор молчит. Вася говорит:

– Сам знаю, что это прехерово.

– И опасно. Ладно у меня тут, да и особенного ничего не сделал. И не сказал даже. А если по-серьезному?

– В смысле?

– Ну, вот у меня был случай. С одной девкой познакомился, напились – и в койку. Все было в порядке, как у людей, но утром она просыпается, встает с подушки и смотрит на меня с ужасом:

– Ты что тут делаешь?

– Сплю, типа.

Далее она обращает внимание на то, что она вообще голая. И принимается орать:

– Ты негодяй! Ты изнасиловал меня!

Я возмущен:

– Да на хер ты мне сдалась, чтоб я тебя насиловал! Тьфу! Мне даже обидно такое слушать.

Она продолжает орать:

– Я заявление напишу! Я посажу тебя!

Совсем с ума сошла.

– И что, написала на тебя?

– Нет, как видишь. Но потом звонила, говорила, давай дальше дружить. На хер мне только такие друзья.

– И что?

– Да ничего.

– А пива у тебя, случайно, нет?

– Ты уже спрашивал.

– Да? А ты что ответил?

– Пошел на хуй.

– Что, так и ответил?

– Нет, это не тогда, это я тебе сейчас говорю: на хуй.

– А. Только я не понял, есть пиво или нет.

– Угадай с трех раз.

– Ну, я понял.

– Ты запиши себе на бумажке: ПИВА НЕТ. А то, на хуй, опять забудешь.

– Да… Ну, поехал я на работу. И по пути где-то пива возьму.

– Давай. Успехов тебе в труде и в личной жизни.

– Какая, на хер, личная жизнь! И какой труд! Ты издеваешься надо мной.

– Да. Есть немного.

– Попил я твоей крови. Извини.

Вася выходит и в подъезде сталкивается с какой-то бабушкой. Он смотрит на нее внимательно: что-то знакомое, вроде где-то видел. Она выходит на улицу и начинает раскидывать по двору куски колбасы, и к ней со всех сторон сбегаются собаки, с виду бездомные. Старушка улыбается умилительно, и тут Вася узнает ее. Это та самая бабушка, которую он снимал на черной мессе! Только там она была при параде, вся такая наряженная, сатанистская, яркая, а тут она как простая пенсионерка. Перед Васиным мысленным взором пролетают ударные кадры из его съемки.

После мелькают листки календаря, и после этой мешанины эти же кадры мы видим на газетной странице. Люди читают газету, рвут ее друг у друга из рук. Вася тоже стоит с такой газетой в руке, и с него течет холодный пот. Он еще раз смотрит в газету, ищет подпись автора – а нету.

Опять мелькают календарные листки, и мы видим страницу газеты «ДелецЪ», а на ней объявление: «Разыскиваем автора фоторепортажа о свадьбе сатанистов. Вознаграждение – 1 /2 миллиона у.е. Обращаться в московскую первичную организацию Общества дружбы с собаками».

Вася сидит у Доктора, они снова пьют на кухне, на этот раз виски, бурбон, и закусывают черной икрой, доставая ее вилкой из стеклянной пол-литровой банки.

– Какая-то тварь украла пленку. И теперь мне кранты…

– Да ладно, не дрейфь. Обойдется. Да и кто тебя найдет? Откуда они узнают?

– Ты знаешь. Тебе, кстати, не нужны, случайно, бабки?

– Во мудак. Ну чего ты несешь? Чего несешь? Чистый идиот.

– Бабки большие. Чего уж там говорить. Кстати, ты единственный, кто знает, что это моя съемка.

– Не я один.

– А кто же еще?

– Те ребята, которые украли твою пленку.

– А может, я пленку просто потерял? – Доктор воспрял, ему нравится эта мысль. И дальше Вася думает: «Если пришить этого, то дело в шляпе. Концы, значит, в воду. А?» Он задумчиво смотрит на Доктора. Тот спрашивает:

– А что это ты на меня так недобро смотришь?

– Я? Я очень добро, кстати, смотрю. Я на тебя прекрасно смотрю вообще.

Утром Вася бежит покупать газету, он ждет новостей про себя, то есть про розыск себя. Он снова открывает «ДелецЪ» и видит на полосе «Культура» портрет здоровенного черного кобеля, на котором его, Васина, бейсболка с ручной вышивкой «Люблю Васю». Вася с ужасом смотрит на картинку, после утирает пот и читает подпись: «Запад нам поможет: знаменитый Черный Красавец прибыл из Африки на отборочные бои чемпионата мира по собачьим боям». Вася нервно оглядывается. Он понимает, до чего ж все серьезно.

Вася покупает газету «Жизнь» и листает. Объявлений о награде за его поимку там нет, зато есть увлекательные заметки. «Судебные процессы по делу ветеринаров, которые прописывают собакам наркотики… Черные кобели гипнотизируют ветеринарок, и те делают все, что им внушают подсевшие на наркотики собаки… Добытые собаками наркотики те после продают людям на человеческом рынке…»

– Какую херню пишут! Надо ж такое придумать! Лишь бы бабок срубить…

Однако после он еще раз смотрит на картинку, где кобель в его кепке; откуда-то же взялась эта кепка, которую кобель украл у него в Африке!

– Может, это вообще тот самый кобель, а? – Вася вглядывается повнимательнее. – Поди знай… Они вроде как все на одно лицо, как китайцы какие-нибудь…

Вася приезжает в редакцию и бесцельно бродит по этажам. Люди бегают, работают, суетятся, их что-то волнует. Вася дергает кого-то пробегающего мимо за рукав:

– Эй, брателло, постой!

– Не могу. Отвяжись. Мне в номер триста строк…

– Эх, мне бы ваши заботы…

– Да какие твои заботы! С утра выпил – весь день свободный.

Вася заходит в чей-то кабинет со стеклянной дверью, там сидят двое, разговаривают. Один начальственный, трезвый, ответственный, другой типа Васи, с утра свободный. Начальник говорит Васе:

– А, привет, заходи! Видишь, Уткин опять дуркует. Вот придумал феню, хочет у меня двести долларов выцыганить.

– Чё, просто так?

– Нет, пистолет предлагает. Ну не мудак?

– Откуда я знаю, кто у вас тут мудак, а кто нет…

Уткин, человек с измученным лицом, протягивает Васе вялую пятерню. После трехсекундной паузы беседа продолжается.

– Слушай, ствол нормальный. Совершенно. И два магазина. Вот, смотрите.

Он достает из портфеля газетный сверток, а оттуда «Макаров». И две заряженные обоймы, в которых мутновато светятся полукруглые желтоватые головки пуль.

– Где взял?

– Бандиты подарили. Знакомые.

– А может, этот ствол мокрый? Может, из него Политковскую застрелили? И что тогда?

– Да он чистейший! Отвечаю!

– Ты-то откуда знаешь?

– Точно тебе говорю!

– Не, знаешь откуда?

– Бандиты сказали…

– Ну и нахалы твои бандиты! Ну ладно, допустим, куплю я, – продолжал маленький начальник. – И куда я его дену? Что, буду с ним по улице ходить? До первого мента?

– Ну почему же… Ты будешь просто ходить с ним…

– Не, ну тебя на хер с твоим наганом…

– Это не наган, это «Макаров».

– Зачем я с тобой разговариваю? Только время трачу…

– Ну ладно, тогда дай мне денег, а пистолет будет залогом. Пусть у тебя в сейфе лежит.

– Не дам я тебе никаких денег.

– Тогда просто пистолет пусть пару дней у тебя в сейфе полежит. У тебя же два ключа, дашь мне один.

– Ты в курсе, что у меня там казенные бабки лежат, между прочим?

– Ты что думаешь, я их возьму? Ты с ума сошел!

– Да ты просто больной. Ты просто охуевшее животное.

– Ну ладно, тогда я пошел. Раз так. Дай мне на пиво, и я пойду.

Начальник роется в карманах и бормочет:

– Оригинальный способ вымогать на пиво. Пожалуйста, под дулом пистолета… Оригинально, молодец, это вполне себе креативно… А ты, Вася, чего зашел? По делу или тебе тоже на пиво надо?

Но Вася выскакивает вслед за Уткиным, который, взяв смятые бумажки, вышел в коридор.

Он хватает Уткина за плечо и шепчет:

– Давай, беру ствол. Вот тебе сто долларов, а сто после, не ссы, отдам.

Уткин оглядывается по сторонам, берет сотку, засовывает ее к своим мятым бумажкам и с размаху укладывает на Васину ладонь газетный сверточек. Вася засовывает его в карман. У него наконец счастливое лицо. Он заходит в сортир, запирается в кабинке и там щелкает затвором, передергивает, вставляет и достает магазин. Патрон, блеснув красной медью гильзы, вываливается на пол и звучно стукается о плитку. Доктор поднимает его, засовывает в карман и выходит из сортира.

Вася звонит по мобильному:

– Але. Привет, это я.

– Давай встретимся!

– Сегодня, прям щас.

– Ну я тебя очень прошу. Давай, а?

– Ну и слава Богу. Там, где был детский праздник, твой день рождения, с клоунами, когда ты была маленькая. Помнишь? Ну все, молодец. Давай, жду.

Вася снова едет на чайнике, как всегда, это ржавый «жигуль», а за рулем натурально вечный кавказец. Машина подъезжает к кафе «Билингва», и Доктор выходит. В кафе он оглядывается и, увидев за столиком одинокую девушку, подходит к ней, улыбается и садится за стол. Это его дочка. Она молода, хороша собой, вся в черном, раскрашена как готка, а на шее и на перстнях у нее черепа и перевернутые кресты. Вася смотрит на все это дело, пытаясь не показывать своего неудовольствия.

– Привет. – Он пытается улыбаться весело и беззаботно, так, как может улыбаться только успешный малопьющий человек, за которым не гонятся кобели-людоеды. – Ну как ты?

– Я?

– Ну конечно, ты!

– Нормально, – отвечает она довольно холодно.

– Это хорошо… – говорит он задумчиво.

– А что это ты такой торжественный? Типа, хочешь мне объявить, что женишься? На молоденькой, надеюсь?

– Нет-нет, все не так. Я совершенно не женюсь.

– Почему?

– Ну… Как-то не складывается. И потом, мне не до того.

– Почему?

– Ну… У меня сейчас другие проблемы.

– А. – Ей не очень интересно с ним, но она вежливо сидит и слушает. Он понимает это. – И зачем же ты меня вызвал? Решил повоспитывать? В самом деле давно ты за это не брался.

– Ну почему же…

– Почему же в каком смысле? Что не очень давно воспитывал? Или я не угадала и ты вообще про другое?

– Знаешь что… Мы, может, больше не увидимся. Я подумал: а вдруг это – все? И захотел с тобой повидаться.

– О! И твоя мечта сбылась. Ты со мной повидался.

– Да-да, мне повезло, – сказал он грустно. – Вот смотрю на тебя и думаю: до чего же ты хороша!

– Да? Ты так думаешь? – спросила она скучным голосом.

– Правда.

Им принесли два пива, чипсы и куриные крылышки.

– О! – сказал Вася довольно и после спросил с легким беспокойством: – Это что, ты пьешь?

– Не тебе ж одному пить.

Вася смолчал. Они стали пить пиво.

– Как мама?

– Мама? Да замечательно. В наилучшем виде.

– У вас как с ней, нормально?

– Прекрасно. Мы лучшие подруги. Мы просто не разлей вода. С ней так интересно! – У девочки загораются глаза.

– Да? Хорошо. Куда вы ходите с ней?

– Гм. Тебя туда не пустят. И тебе там будет неинтересно. Вася посмотрел на нее задумчиво, он, кажется, понял, куда они ходят.

– Тебе нужно чего-нибудь? Давай скажи, я куплю.

– Нет, у нас все в порядке с деньгами.

– С каких это пор?

– С тех пор, как ты спрыгнул.

– О!

– Да, вот так.

– Она что, нашла какую-то богатую работу?

– Откуда я знаю? Мне-то что? Бабки есть, и ладно.

– В общем, вы с ней ладите? – спросил Вася, рассматривая на своей дочке жуткие перстни.

– Ладим-ладим. – Она допивает пиво и встает: – Извини, у меня дела, надо бежать.

– Что, уроки делать?

– Нет, какие уроки, ты что! Мне с собакой надо гулять.

– С какой?

– С нашей. У нас собака теперь, а ты не знал! Вот, собака. А ты не разрешал никогда.

– Я – да, не разрешал… И что же за собачка у вас? Разумеется, как всегда это бывает с одинокими женщинами, это маленькая сучка-болоночка, а уж никак не, как могло показаться развращенному уму, здоровенный черный дог? – Вася начал заводиться.

– Шутки твои очень глупы. У нас как раз черный дог. Мальчик.

– Ну конечно. Я понимаю. Но я не отчаиваюсь и когда-нибудь увижу, как пожилая дама прогуливает маленькую асексуальную собачонку… Как у Чехова в этой, как ее, «Даме с собачкой».

– Папа, ну это глупо все. Извини. Пока.

И она ушла. Вася тут же заказал 200 водки.

Вася выглядывает из окна и тут же отшатывается. По лбу у него течет холодный пот, глаза широко открыты. Он еще раз осторожно смотрит в окно. А там свора черных кобелей. Подходят все новые и новые.

– Обложили… Поджидают… – шепчет он. – Как же они меня, суки, выследили?

И тут он видит того самого черного кобеля, того, на котором его бейсболка. Он стоит с гордым видом в сторонке, и вновь прибывающие собаки подходят и нюхают на нем эту кепку. Понюхав, отходят довольные, – типа, они все поняли.

– Нет бы просто меня пристрелить, убить и все! Так им хочется еще покуражиться! Поиграться с черными собачками! Они, может, какой-то новый ритуал хотят учредить, на моих причем костях! Ну суки, и все тут…

Вася видит, как у подъезда останавливается такси. Выходит таксист, открывает заднюю правую дверь, и оттуда выпрыгивает толстый черный кобель и идет к своим. Шофер смотрит ему вслед, чешет затылок, а потом достает из кармана пятисотрублевку и смотрит ее на свет: вроде настоящая. И засовывает ее обратно в карман.

– Это у них важный клиент. А которые попроще, те, наверно, на метро добираются.

К таксисту, который все еще не уехал, а сидит в машине, приближается кобель из стаи. К нему только что подходил основной кобель в бейсболке и что-то ему вроде даже сказал. И тот подходит к машине, встает на задние лапы и зубами подает бумажку, на ней адрес. Шоферу и так нехорошо после прошлого кобеля, а тут еще новый! Он недоволен, он замахивается на собаку, грязно ругается и заводит мотор. Но уехать ему не удается: тут же из кустов выскакивают двое подростков и прокалывают все четыре колеса. Они убегают, водитель выходит из машины, садится на землю и плачет.

– Увидеть бы их… Кто ж это такие? Откуда ж они взялись, твари? Поймать бы одного…

Через полминуты подъезжает еще одно такси. Первый шофер, с домкратом в руке стоит, все еще держась за крышку багажника, и смотрит – что дальше. Собака снова тычет свою не то что бумажку, а даже картонку с адресом, шофер смотрит… Из кустов выглядывают те два хулигана, но шофер таки открывает дверь и запускает кобеля.

Вася, выпив водки и не отходя от окна, начинает звонить.

– Слушаю, дежурный, – отвечают на том конце.

– Але, але! Это Вася, старик, ты узнал меня? Такая ситуация, что мне пиздец. Дима! Выручи, брателло!

– А чё там у тебя?

– Да пиздец у меня, понял? Пиз-дец. По буквам даю: падла-ирод-залупа-долбоеб-ебало-цирк.

– Кто все эти люди?

– Ты заебал своими шутками, понял? Меня тут обложили кобели и порвут уже на хуй!

– У тебя чё там, белая горячка? И давно у тебя это все? Я знал, что этим кончится. Не еби мне мозги, я на работе, понял? Не как ты – выпил с утра и весь день свободный.

– Мудак ты, и все. Я серьезно! Ну, помнишь ваши эти дела, ты мне рассказывал, как собаки по заказу рвут людей? И какой-то ваш начальник докладывал, что это все не случайно, а по заказу? Наемные такие сучьи киллеры?

– А, да-да…

– Блядь, так вот же они. Приезжай быстрей, а то порвут меня, и опять у вас будет висяк.

– Все, еду, еду! Только ты смотри из дому не выходи.

– Хер его знает, может, они и в доме достанут, чего от них, тварей, ждать и не знаешь…

Наконец Вася видит, как с разных сторон к дому подлетают милицейские машины, из них выскакивают омоновцы с автоматами и еще люди в черном с удавками, они начинают ловить собак и закидывать к подъехавшую задом грузовую машину с открытыми створками дверей. Собаки мечутся по двору, визжат и лают, менты орут, скрипят тормоза. Один кобель кидается на мента, тот, прокушенный и весь в крови, орет и убивает кобеля автоматной очередью. Мента тащат в сторону и укладывают на носилки. Снова слышится стрельба, бешеный лай и ментовский мат.

А с детской площадки, на которой со своими собачками в детские песочницы срут собачники, раздаются крики:

– Как вам не стыдно! Сейчас мы позвоним в общество защиты животных!

– А в общество защиты людей не хотите, блядь, позвонить? – спрашивает мент, на руках у которого только что помер, уронив голову на грудь, укушенный. – Всех перестреляю, сука-а-а-а!!!

Стрельба, и лай, и мат становятся все громче.

Кровавые кадры собачьих растерзанных туш с торчащим мясом. Раненые менты. Собачники с битыми лицами. Жалобно визжащие их собаки, которым досталось от милицейских ботинок.

Подъезжают телевизионщики с камерами, суетятся, диктуют стенд-апы. Появляется и Митволь. Он подходит к одной из камер и говорит:

– У меня такое чувство, что этот дом построен с нарушениями природоохранного законодательства! Здесь к поверхности очень близко подходят подземные воды и потому…

Некий мент оглядывает всю эту картину и звонит по телефону:

– Все спокойно, выходи.

Вася смотрит в окно: вроде все нормально. Он улыбается, с облегчением вздыхает и идет к двери. Но по пути останавливается, поднимает указательный палец и возвращается в комнату. Там он достает из сумки газетный сверток и выколупывает из него пистолет. Что-то ему подсказывает, что опасность не миновала. Клац-клац, и он входит в подъезд с пистолетом наготове, он идет с ним, как американский коп в кино. Менты внизу расслабились, шутят, разливают водку, смеются.

А Вася медленно спускается по ступенькам. Он идет, идет…

Внизу тихо-тихо скрипнула дверь. Вася не обратил на это внимания.

Когда он ступил на лестничную площадку между третьим и вторым этажами и повернул, чтоб спускаться дальше, тут он и увидел еще двух недобитых кобелей. Они сидели в засаде, и баба Валя их выпустила. Это такой засадный полк. Баба Валя смотрит на Васю злорадно, в тот момент как кобели уже готовы кинуться вверх на Васю. Он успевает открыть огонь, но баба Валя заслоняет собак своей грудью – и обе пули достаются ей. Кобели рвут Васю на части. Ужасное зрелище!

Менты, которые только что перестреляли всю собачью стаю, бросают недопитую водку и кидаются наверх. Они видят страшную картину: кобели рвут на части остатки Васи, он быстро и постепенно превращается в уменьшающийся с каждой минутой бесформенный обрывок мяса. Менты после трехсекундного замешательства начинают палить из автоматов, грохот на весь подъезд, дым, гильзы звенят, сыплется штукатурка со всех сторон. Крик затихает после того, как окровавленный, многократно простреленный кобель откусывает Васе голову. Менты подходят ближе…

– Эх, не уберегли! Бедный Вася… Опять мы по смертности журналистов выскочили на первое место!

Одни выносят останки Васи на улицу, другие осматривают кобелей.

– Что ж они такие живучие, суки? Мы ж из «Калашниковых» лупили!

Один пошарил по собачьему телу – и мы видим снятый с кобеля собачий бронежилет. Который сверху обшит собачьим же мехом под цвет.

– Во дают!

На улице к ментам подходят люди из собачьей общественности. Один из граждан, желая подойти совсем близко к ментам, переступает через Васин труп и орет:

– Убийцы! Ничего человеческого у вас нет!

И он плюет в лицо милицейского сержанта. Тот в бешенстве. Он выхватывает пистолет, дико вращает глазами и вдруг смотрит на овчарку, которая на поводке у мужика. И простреливает собаке голову. Хозяин падает в обморок. Он лежит рядом с застреленной собакой. Звучит сирена «скорой помощи».

Другие менты заходят в квартиру убитой, благо дверь открыта, и начинают обыск. По стенам развешена собачья порнография с участием человеческих самок. Жуткие фотокарточки. Целая галерея портретов черных кобелей. Менты видят и кипу видеокассет. Включают видак, ставят кассеты – и там, разумеется, порносъемка. Кобели пыхтят, высовывают розовые языки, размахивают хвостами… На столе они видят включенный компьютер, смотрят: а там сайт любителей собак, на котором баба Валя вела форум «Как заниматься любовью с черными догами».

Мент читает последний вопрос:

«Как лучше все устроить, если у одной дамы два кобеля?»

Мент ухмыляется и набивает ответ:

«Всех на хуй пристрелить – и обоих кобелей, и суку».

Он хохочет. Все на нервах. После снимает с плеча автомат и начинает палить по собачьим портретам, по стенам и шкафам. Летят щепки, обрывки бумаг, а из тумбочки со снесенной автоматной очередью дверцей высыпаются банкноты в пятьсот евро и летают по комнате.