Текст книги "Демоны"

16. Несогласный

#Стыд

 
Демоны стыда —
Они отнимают наши года,
Словно срывают одежду с нас перед всеми
Ещё, и ещё, и ещё —
И вот уже почти голый
Стоишь на виду у всех.
 

«И если тридцать, сорок, пятьдесят лет назад мы были так молоды…»

 
И если тридцать, сорок, пятьдесят лет назад мы были так молоды
И были скрыты за всеми этими годами —
За будущими годами нашими, —
И никто не мог ничего сказать нам,
Никто не мог разглядеть нашей наготы,
Прикрывались
Ими, словно одеждою, —
То вот сейчас
Мы голые совсем.
Голые —
Нет ничего у нас,
И не прикрыть нам ничем
Срам этой несложившейся,
Не так сложившейся жизни.
И странно так
Всё это произошло
С нами:
Раз – и нет её,
Раз – и нет
Всей
Этой одежды,
Этих лет наших,
Что, кажется, были
Вот только что
В наших руках,
Согревали нас.
И вот теперь
Лишь остатком лет
Этих прикрываем
Мы своё
Тело,
Или уже не своё —
Не узнать нам
Самим его
Таким —
Разве наше
Оно?
Разве наше?
Демоны стыда,
Демоны стыда.
 

#Мы

 
«Это не я —
Это они,
Это они», —
Ты говорила,
И я так же
Говорил
Тебе.
Да и всем
Другим.
Так часто.
В самые худшие
Дни
И моменты нашей
Жизни
Нам всегда
Есть на кого
Свалить всё —
Всегда.
Но ты ведь
Знаешь,
Что без
Тебя
Они ничего бы
Не сделали —
Не смогли.
Не могут.
И без меня
Тоже.
Не скажем друг
Другу
В ответ
Этого,
Но ведь
Оба знаем,
Оба:
Не они,
Не они,
Не они,
Лишь
Мы.
Мы
Сами
Своими руками,
Своими.
И так и все люди,
Все и во всём —
Не демоны —
Гнали в печи
Концлагерей
Братьев наших,
Но люди —
Мы.
Сами.
И так во всём:
Это не демоны отказывались
От детей наших
Человеческих —
Мы сами,
Люди.
Не они отдавали
Душу свою
За бесценок,
За золото
Или медь —
Мы.
Мы.
У них и души —
То нет.
Только мы все.
Только люди.
 

#Худшее

 
Всё сделано
Людьми.
Всё худшее
Сделано
Людьми
И только
Людьми.
Всё,
Что было и будет
И в нашей
Жизни,
И в человеческой
Истории,
Всё – сами
Мы.
 

«Но и всё хорошее…»

 
Но и всё хорошее,
Что было
И будет
В нашей
Жизни,
Всё светлое
Сделали
Мы сами.
С Божьей помощью,
Но сами —
Своими руками,
Своим.
И это
Пусть будет
Основой веры нашей
И основой надежды.
 

#Отказ

 
Они лишь убеждают,
Нас лишь искушают,
Лишь говорят,
Но без нашего согласия
Не может быть ничего сделано ими —
Совсем ничего.
Как жаль, что понял
Я это так поздно,
Как жаль,
Что так часто
Соглашался с ними,
Думал, что
Они сделают всё
И без меня,
Шёл на поводу у них
Всегда.
 

«Отказать…»

 
Отказать,
Отказать им – и всё.
И было бы всё по-другому.
По-другому.
Отказать
Им, не принимать их
Дары,
Не принимать
Их угрозы
Всерьёз,
Не слушать
Их.
 

#Старость

 
И чем ближе к старости, тем
Больше мы привыкаем к своим
Демонам,
Тем меньше новых вокруг нас.
Теперь они
Почти друзья наши —
Ведут нас
К концу пути
Спокойно
И размеренно.
И нет здесь
Уже никаких противоречий,
Никаких.
Уговаривают
Нас смириться
С тем,
Что забирается у нас
На этом отрезке пути.
Каждого забирают,
Уговаривают,
Утешают.
Всего-то
Один-два
Демона
На каждого.
И не нужно больше,
Не нужно.
С этими уже такая прочная связь,
И сил уже так мало,
Что не убежим больше никуда.
Теперь уж точно —
Не убежим.
Соглашайся,
Соглашайся,
Не держи,
Не держись,
Отдай,
Выплачись.
Хочешь —
Выплачись.
Признайся,
Что это уже и не твоя жизнь,
Не твоя.
Лишь остаток времени
Есть,
Есть ещё
У тебя —
И хватит.
Ничего он
Не стоит по сравнению
С тем, что было у тебя
Раньше.
Хватит,
Хватит,
Откажись,
Отдай,
Отдай.
 

«Всего то пара демонов…»

 
Всего то пара демонов
У каждого старика
Вроде меня,
Чтобы было с кем
Поговорить,
Чтобы вдруг
Не придумали
Мы что-то
Лишнее.
Демон сожаления —
Он всё объясняет
И всё расставляет на свои
Места,
Точно говорит, что и когда
Нужно было сделать
Раньше,
Что и как —
Чтобы всё было по-другому.
Сейчас
Совсем по-другому.
Да,
Сложно спорить с ним,
Да.
Но потом он
Уходит,
Передаёт нас
Демонам старости.
Демоны старости – особые
Демоны.
Особые.
 

#Демоны старости

 
Демоны старости.
Они забирают у нас нашу жизнь,
Заставляют отказаться,
Заставляют увядать, как цветок.
Они говорят, говорят и говорят.
Они слушают,
Они душат
Нас, не давая
Нам другой жизни,
Не давая нам воздуха свежего,
Не давая нам вернуться.
Они заменяют нам всех
Детей наших,
Даже если они есть
Ещё у нас,
Даже если они ещё любят нас,
Если хотят прорваться к нам
Через всех этих демонов,
И тем более если они
Почти забыли о нас
И им нет дела до нашей старости.
Они заменяют жён наших —
Ушедших или тех, что ещё рядом,
Но уже словно попрощались
С нами.
Они забирают краски,
Цвета
Нашей жизни,
Оставляя всё монотонным.
Они учат нас ждать
По-новому,
Ждать
Совсем по-другому
И другого.
«Когда не один,
Ведь не страшно,
Не страшно,
Не так страшно», —
Говорят они
И садятся рядом
С нами.
 

#Ждать

 
Зачем тебе
Общаться с кем-то,
Со всеми ними?
Мы общаемся
За тебя.
«Отдыхай,
Отдыхай,
Жди», —
Говорят
Они, и мы
Отдаём им детей своих,
Внуков своих,
Близких своих,
Время своё,
Силы последние свои
И просто ждём.
 

#Не согласен

 
Но нет,
Нет,
Нет,
Не согласен
Я.
Что,
Если я не согласен —
Не согласен с ними?
Что сделают они со мной?
На исходе жизни
Я понял
Весь их
Обман.
Понял,
И пусть так часто соглашался с ними
Раньше,
Но вот я здесь и сейчас,
И я не согласен.
Не согласен.
Они ведь только и ждут,
Чтобы я согласился
Пойти с ними.
А я не согласен,
Не согласен.
Демоны старости,
Демоны смерти,
Не согласен
С вами,
Не согласен.
Да пусть это последний день
Жизни моей,
Не согласен я,
Не согласен.
Совсем не согласен
С вами.
И что ваши тысячи аргументов сделают со мной
Теперь?
Я знаю их все,
Все,
И я не согласен с ними.
Не согласен совсем.
 

«В моём возрасте ты знаешь и понимаешь многое, чего не понимал до…»

 
В моём возрасте ты знаешь и понимаешь многое, чего не понимал до,
Чего не осознавал, не видел и не знал.
В моём возрасте ты так близко к ней, что эта граница очевидна, ты чувствуешь её.
Ты, кажется, точно видишь её —
Это уже не что-то абстрактное где-то далеко,
Вот она, вот – перед тобой,
И ты словно в очереди к ней, и она продвигается то медленно, то быстро,
Но продвигается вперёд,
И везде расклеены плакаты райских островов. Райских,
Буквально райских – белоснежные облака.
И вот ты понимаешь, что никого нет перед тобой уже, и вот она – граница.
И они встречают тебя
На ней
И улыбаются,
И обращаются к тебе,
Спрашивая что-то формальное,
Уже готовые пропустить тебя
Вперёд.
Но ты говоришь им, что забыл что-то важное, разворачиваешься и бежишь прочь.
К чёрту эту прекрасную страну – тёплую,
К чёрту
Все эти острова,
Не хочу туда, не хочу —
Хочу остаться,
Хочу брести дальше
Среди этих шпилей и
Столетних домов,
И видеть свет местных тусклых звёзд,
Что к августу созревают, словно спелые яблоки.
Каждый август,
Каждый —
Столько лет уже, и в этот раз не подведут.
Я уверен,
Не подведут,
Осталось лишь немного подождать.
Я наберу этих яблок – целую душу заполню ими, за пазуху, за подол сложу
И отнесу их домой.
К чёрту эти неведомые странны, к чёрту,
Я не хочу никуда улетать,
Не хочу,
Я не согласен.
Они бегут следом за тобой, говорят: подожди,
Скоро все улетят без тебя —
Больше не будет такого рейса никогда.
Посмотри, что ты теряешь,
Вспомни про эти райские острова,
Вспомни, как давно ты не отдыхал так, —
Сто лет почти, девяносто так точно.
Ты заслужил
За все эти годы.
 

«Но вот я ухожу прочь, выхожу в ночь…»

 
Но вот я ухожу прочь, выхожу в ночь,
И в сердце ещё колет что-то.
И оно
Ещё стучит
Бешено,
Но, кажется, по чуть-чуть
Успокаивается,
По чуть-чуть —
И боль эта постепенно проходит.
И я беру такси, и таксист всё то же самое говорит мне и,
Кажется, специально возит по кругу:
Про отдых,
Про то, как бесконечно устал он,
Про то, что мечтает улететь однажды отсюда навсегда
На чудесные острова.
Спрашивает: «Куда вы летали?
Откуда вы прилетели?» —
«С них и прилетел. С них».
 

#Встречи

Я просыпаюсь в ночной квартире – свет луны отражается от шпиля собора где-то вдали. Лунный ангел возвышается на нем над этим городом. Ангел на месте, и я на месте. Середина ночи. Тридцать тысяч ночей были уже, а то и больше – не запомнить все. Эта не лучше и не хуже других. Дождь льёт. И странный сон, так похожий на реальность. Тает. Я не согласен и не хочу никуда. Не хочу улетать. Не хочу никакой рай.

Придумали бы что-то получше на этот раз. В прошлые разы было убедительнее. Почему я должен соглашаться на такое – не понимаю. Что за глупые неловкие попытки? В двадцать лет им было бы проще заманить меня – пары красивых глаз хватило бы. И побежал бы за ними через ночь, споткнувшись и упав в вырытую ими яму. Сейчас уже не бегаю так быстро и яму, скорее всего, обойду. И про красивые глаза могу рассказать им больше, чем они мне. Про такие глубокие, что глубже всех их ям. Что глубже океана, охраняющего их райские острова. Про такие, что пока были открыты мне они – неважно, ушло уже солнце или нет, мала или велика луна, – было светло от них бесконечно. А когда они закрывались, тогда и наступала ночь – полная счастья и глубокая, как…

Чайник скоро закипит. Эта ночь уже совсем безнадёжно обмелела – видно, как её дно просвечивает через это небо. И нет, наверное, больше смысла спать. Нет – ночь обмелела совсем. Мой необитаемый остров света, на который сослан я, ничем не хуже тех, которые они предлагают мне. Ничем не хуже.

* * *

Я не обязан соглашаться на это. Никто не обязан. Что бы они ни говорили и как бы ни убеждали нас, ничего не могут без нашего согласия. Оббивают наши пороги, пытаясь напугать нас, пытаясь сбивать с пути, пытаясь подкупать и заигрывать, пытаясь уговорить, пытаясь смутить, говоря прямо в лоб, – по-разному пытаясь поступать, но всячески преследуя лишь одну свою цель. Но мы не обязаны соглашаться на это. Не обязаны, и они ничего не могут сделать.

* * *

Дверь была открыта, когда я зашёл. Странно – я закрывал её, кажется. Я даже не помню, куда и зачем ходил. Возвращаюсь откуда-то с чувством тревоги, которая разливается по мне.

Дверь открыта. Я закрывал её. Закрою ещё раз.

Я ожидал увидеть кого угодно на этой кухне, но не её. Не её.

Она такая же, как и пятнадцать тысяч дней назад. Точно такая же. У неё был ключ от этой квартиры? Откуда? Не была никогда здесь.

Есть и другие ключи у неё.

От моего сердца, наверное.

Я не хочу, чтобы ты говорила что-то.

Не хочу.

Ты устала ждать меня?

Ты устала ждать?

Я бы ждал тебя бесконечно. Тебя отпустили ко мне, чтобы ты замолвила слово за них? Видишь – не зря я ждал. Не зря.

Ты отказываешься от чая – как и тогда, в первый раз, в другой квартире, совсем в другой. Отказываешься от чая – всё как тогда.

Ты устала ждать? Но впереди же у нас ещё вечность.

Наша жизнь стала странной, да? Ты устала от этих ночных случайных встреч в этих снах, пользуясь свободой, что дают тебе они, чтобы вытащить меня с этого острова.

Я счастлив ими – этими встречами.

– Когда ты переедешь ко мне?

– Когда ты ко мне?

– Ты же знаешь: я не могу, это невозможно. Наш райский остров ждёт тебя – мы всегда будем вместе. Здесь я – лишь сон.

– Это так странно – эти свидания. Моя любовь стала только сильнее.

– Ты убежишь утром – опять исчезнешь.

– Ты знаешь, я должна.

Странно: тогда мы начали вместе жить так рано – почти сразу. Ты осталась тогда, после первой же ночи – осталась на всю жизнь нашу. А тут ты убегаешь каждый раз, вместе с этой ночью.

– Идём со мной?

– Ты знаешь, что я не могу.

– Почему?

– Не могу, и всё. Неважно почему, неважно. Впереди бесконечность – у тебя и у меня. Подожди чуть-чуть, подожди.

– Ты всегда был таким.

– Ты придёшь ещё?

– Да, если ты пустишь.

Как я могу не пустить тебя? От двери не нужны ключи – моё сердце всегда открыто для тебя. Уже столько лет, уже триста миллионов часов, уже столько минут. И каждая – пережита.

Я помню, тогда ты пришла за мной в первый раз – почти сразу. Через несколько дней после этого. И всю ночь провела со мной, утешая. Ты говорила, что там так хорошо, так безумно хорошо. Ты утешала меня – мои слёзы текли по твоим рукам. Ты звала меня с собой. Звала. Утром же я проснулся один и думал, что не увижу тебя больше, но ты пришла опять следующей ночью, и так почти каждую ночь из этого множества тысяч ночей.

* * *

Впрочем, ты пропадала – и не просто так – на несколько лет. Они думали, что так смогут заставить меня прийти. Ты пропадала на целую вечность, и они приходили вместо тебя. Они угрожали мне. Угрожали.

Но потом ты случайно убегала ко мне от них – сказать, что всё хорошо, сказать, что твой остров прекрасен, прекрасен всё ещё прекрасен. И всё хорошо.

* * *

И вот тебя вновь отпустили. Я так скучаю по тебе. Скучаю. Люблю эти ночи потому, что ты рядом в них. И ты тоже любишь их – ты не в этом бесконечном океане, а со мной проводишь их – вновь и вновь со мной.

* * *

– Я просто не хочу соглашаться с ними. Не хочу.

Не жизнь стала, а один спор с ними – мне кажется, они злятся, что ничего им со мной не сделать, что испробовали за эти годы почти все уловки, почти все хитрости. Я просто не хочу соглашаться с ними. Они уже даже перестали пугать, перестали угрожать мне, хотя раньше пробовали разбить моё сердце страхом. Но нет смысла.

А раньше это было не так и легко. Я помню, как-то демон пришёл ночью и схватил меня за сердце. И не отпускал, и говорил медленно:

– Ты совсем один.

– Ты со мной здесь и сейчас.

– Она не придёт больше. Никогда.

– Я не думаю, что ты в силах помешать ей.

– Я в силах сделать всё, что хочу.

– Будешь чай?

Сердце дрожало. Рассвет всё никак не приближался.

– Зачем я вам?

– Так должно быть. Ты и так уже слишком долго здесь – пойдём со мной.

– Я не хочу.

– Пойдём, ты провёл уже достаточно времени здесь – у тебя нет больше выбора.

– Я не хочу.

– Это не важно. Ты не увидишь это утро. Но ты зря сопротивляешься. Есть другое утро – вечный свет на острове, где тебя ждут.

– Я не пойду.

Сжать сильнее невозможно. И холоднее уже не бывает. Утро наступает осторожно, и страхи отпускают. Я проснулся утром – сердце почти не болело. Высоко летали птицы, чертя круги в открытом пространстве окна.

Странно, что утро наступило. И вот этот мой остров – он так близко к другим островам, – и гудят машины. Было так страшно, и казалось, волны так высоко поднимаются, но вот словно отлив – и этот остров так близко к другим островам. Даже не вплавь – вброд, перешагивая лужи, я иду по этой дороге. Это утро наступило. Странно. На что ещё способна человеческая воля? Неужели мы можем сопротивляться им даже в этом? Неужели можем?

Я хотел, чтобы это утро наступило, – и оно наступило. А чтобы этого не произошло, достаточно было всего одного – моего согласия. Но я не согласился – и оно наступило.

Тогда я понял это. Тогда же решил.

* * *

– Опять ты, демон? Я же сказал, что я не пойду. Ты так и будешь сжимать моё сердце?

– Не буду, не бойся. Мы вообще не злые. Я хотел извиниться за вчерашнее.

– К чёрту твои извинения.

– Немного неуместное выражение.

– Какое есть.

– Ладно тебе, извини. Ты не обижайся, просто мало времени уже осталось очень. Давай просто поговорим, и я объясню тебе всё.

– Что?

– Понимаешь, ты зря боишься: нет никакой боли, нет. Всё очень просто – это благо, настоящее благо для тебя.

– Понимаю.

– Пойдём тогда?

– Нет, не пойду.

– Ты же понимаешь, что мы не отпустим тебя? Это тридцать, двадцать, десять тысяч дней назад мы могли оставить тебя. Сейчас же это невозможно.

– Я люблю общаться – вы не хуже других.

Сердце сжалось с огромной силой, и он смотрел на меня без слов. Смотрел – и сердце дико болело.

Но я открыл глаза – и было утро. Настоящее утро. Ещё одно.

И свет живой, и такой яркий.

* * *

И я иду по коридору, и кто-то шепчет на ухо. И кажется, никто вокруг не видит его, кроме меня. Да и я только слышу. И приходится делать вид, что смотришь в сторону, чтобы не пугать других людей разговорами с самим собой.

– Прости за вчерашнее – я не хотел.

– Всё нормально, но ты пойми: я не пойду.

– Почему? Объясни мне?

– Я не верю вам больше. Не хочу верить.

– Ты понимаешь, что там нас нет? Ты ведь понимаешь?

– И что? Я дал слово себе не верить вам больше. Никогда.

– Ты же знаешь, что это невозможно? Что ты нарушил это слово уже тысячи раз?

– Но сейчас ведь я не нарушаю его? Я говорю «нет». Нет.

#Согласен

 
Я согласен.
Я согласен.
Согласен.
Пойдёмте.
Пойдёмте
На выход.
Пойдёмте —
Что ждать
Здесь?
Что
Ещё?
Ничего нет.
Ничего.
Нет.
 

#Начало

 
Да, вот мой билет.
Вот – белоснежная рубашка,
И всё собрано, всё собрано.
И я уже лечу-лечу.
И облака —
За окном облака.
Облака.
Облака.
 

«И вот сразу…»

 
И вот сразу —
Белоснежная глазурь пляжа.
Белоснежная,
И пара —
Кажется, влюблённая —
Совсем рядом, совсем рядом,
В метре от меня —
Счастливые
Большие пятна
Света,
Большие
Пятна
Света.
И где-то
Рядом шумит
Что-то такое знакомое,
Успокаивающее, —
Море.
А я сижу
На песке,
Я поднимаю
Его своими руками
Непослушными.
Не слушается
Песок,
Не слушается.
И солнце
Светит,
И мир
Так красив,
Так красив,
Красив.
И я уже
Забыл
Всё
И продолжаю
Забывать,
Забывать
Совсем.
Я не помню,
Не помню,
Как согласился,
Не помню,
Но вижу, что нет
Ни одного демона.
Ни одного.
И они смеются,
Эти двое.
Смеются
И что-то
Кричат мне,
И это звучит как имя.
Как имя,
Звуки эти.
Но я пытаюсь
Что-то ответить
Им,
Но не помню
Как,
Не помню.
И раздаётся
Лишь детский
Плач у меня.
У меня.
И солнце
Такое ласковое,
И песок,
И нет никаких
Демонов,
Никаких демонов,
Не вижу,
Не помню,
Кто они.
Не помню,
Забываю,
Всё
Забываю.
Небо
И песок,
Небо и песок.
Начало.
 

17. Эпилог

Я даже не думал об этом вначале и не мог написать это, пока не закончил начатое. Это было бы слишком самоуверенно. Но здесь, сейчас, после всего я могу написать, могу поместить на этом последнем листе уже сбывшейся книги ещё несколько слов, не имеющих прямого отношения к ней, – несколько слов от себя.

Когда я писал эту книгу, я встретил их всех, демонов моих. Даже тех из них, кого давно забыл, – встретил их вновь. Они, видимо, хотели помешать мне в этом труде. Они неустанно твердили мне, что ничего не получится, что ничего не стоят все слова мои. От угроз до искушений переходили они так быстро. Они говорили мне: «Никто не прочтёт, никто не прочтёт её, не твоё». Они предлагали огни города моего, все бриллианты его взамен, предлагали поднять меня так высоко над ним, как никогда и не был я, а потом бросали вниз и убеждали: «Только откажись, откажись – поймаем и спасём тебя». Но всё же и без этого ловили – за несколько секунд до земли. «Никто не поверит, – говорили они мне, – никто не поверит тебе, никто не поймёт тебя, никто не узнает нас. Никто не узнает себя и свою жизнь, не признает, не признается. Кому поверят, кому поверят? – говорили они. – Тебе или нам? Тебе, безвестному, или нам? Кто из нас каждый день с ними, кому обязаны они всем, с кем хотят они быть, на кого хотят быть похожи?»

Демоны отчаяния, демоны лени, демоны страха. Я не хочу больше жить. Демоны времени – эти демоны времени, которые говорили, что поздно, поздно, которые говорили, что время уже ушло, что оно безвозвратно уходит и я трачу его на то, что не имеет теперь никакого смысла.

Демоны тщеславия – и они были рядом. Полон дом мой был всеми ими. Полон.

Под весь этот гул я вычитывал вновь и вновь эти строки, выкидывая то, что нечестно, то, что не настоящее.

Ночью было чуть тише. Провожал их, запирался в спальне и опять продолжал писать.

Это самая сложная книга. Самая тяжёлая. И мне, признаю, потребовалось очень много времени, чтобы понять всё; чтобы понять, что это именно они мешают мне; чтобы понять, что им нужно и зачем они все здесь. Я был в отчаянии, признаю. Я поверил, почти поверил им – и они почти победили. Но всего лишь «почти». Всего лишь «почти». А это ведь не считается. В конечном итоге не считается.

Они так хотели помешать мне, но, как это и бывает с демонами (если ты точно помнишь о том, что это они, если уже знаешь это, и помнишь, и веришь, то только помочь они могут), – только помогли мне. Только подтвердили всё, только лучше проявили свою сущность, только показали мне все свои уловки – раскрылись полностью. Это они надиктовывали мне целые главы, сами того не понимая. Чем больше их было рядом – тем лучше – было мне – я ждал их – я надеялся на них – вызывал и провоцировал их – делал вид что верю им – верю. Шёл за ними на самое дно отчаянья – лишь бы узнать, что там. Лишь бы узнать, что они будут делать дальше.

И лишь благодаря им всё получилось. Получилось. И каждое слово в этой книге искреннее. Обманул их, получается. Говорил, что верю им, говорил, что верю. И часто действительно почти верил, но всё же писал, записывал их слова – всё что они говорили. И всё это время продолжалась работа над книгой. И как мне ни было тяжело держаться, я даже благодарен им за это. Ибо теперь это есть, это существует, и нет в этом ни одного слова неправды.

И вот оно, простое объяснение, почему перед рассветом темнее всего. Почему люди это чувствуют? Именно потому, что демоны, видя, что теряют свою власть над нами, всё усиливают своё воздействие, своё влияние на нас. И пускай ты сам ещё ничего не знаешь про рассвет – но они-то знают. Им-то виднее с их высоты, они хорошо чувствуют его приближение. Нетерпим свет для них – вот и пытаются сделать так, чтобы и мы отвернулись от него. Но достаточно помнить, кто они и кто мы. Всегда помнить – не забывать ни на секунду. Достаточно верить в свет – и они ничего не смогут сделать с вами.

И вот теперь, когда дело сделано, мои комнаты пусты. Видимо, и их больше интересовала эта книга, чем я сам. Двери открыты. Но нет их сейчас. Иногда лишь демон времени заходит – выпить чаю со мной. Остальные же, увидев меня, переходят на другую сторону улицы – видимо, обидевшись. Да-да, обманул их! Обманул! Человек обманул их!