Текст книги "Стратегия новой культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего"

Эгути Мицуру, Шилин К.И
Стратегия новой культуры – Японо-Руссии эко-гармоничного будущего

Рецензенты: Профессор АКИХИРО ИШИКАВА (Япония, университет ЧУО) Доктор философских наук, профессор А.Е. ЛУКЬЯНОВ Доктор философских наук, профессор Н.И. ДРЯХЛОВ Доктор философских наук, профессор В.В. ЧИЧИЛИМОВ Доктор философских и экономических наук, профессор А.И. СУБЕТТО Доктор исторических наук, профессор И.О. ФАРИЗОВ

© Шилин К.И., 2009

Эгути Мицуру (Маша) и Шилин Ким
Японо-русская экософия Икеды-Толстого

Данный 16-й том «Энциклопедии Живого знания» символичен вдвойне: по составу осмысливаемых и пишущих об этом авторов. В обоих случаях они представляют собою сближение-без-унификации двух Великих культур, у которых совместное Будущее должно быть значимее впечатляющего прошлого, ибо наше общее Будущее мы начинаем творить по принципу БУДДИСТСКИ-РОССИЙСКОГО СОТВОРЧЕСТВА. Во имя этого вдохновляющего грядущего и необходима СМЕНА ПАРАДИГМЫ ФИЛОСОФИИ-ЛОГИКИ-НАУКИ-КУЛЬТУРЫ Экософией, Живой логикой, Живым знанием, Культурой Творчества Жизни Человеком-Творцом Жизни.

«Изюминка» монографии – в эко-гармоничном синтезе типов совершенствования духовно-творческих потенциалов трех типов – при особом акценте на восточном-японском и российском, что и дает духовно-творческий «взлет» обеих наших культур.

Книга рассчитана на духовно-творчески продвинутый слой интеллигенции Японии-России-мира.

Замысел работы – рассмотрение диалога Дайсаку Икеды со Львом Толстым (осуществленного Эгути Мицуру) с «поворотом» на мир в целом. Основная концептуальная идея работы и «Энциклопедии Живого знания» – разработка Стратегии целенаправленного перехода человечества-биосферы в целом и каждой культуры Мира на качественно новый уровень, или «поворот колеса истории» на духовную культуру эко-гармоничного будущего, начиная с буддизма + светской духовности России. Эта смена парадигмы культуры возможна как продолжение-развитие того типа культур Японии-России, выдающимися представителями которого являются названные авторы.

Во имя чего осуществим тройное отождествление:

1. будущее буддистской Японии с именем Икеды, затем,

2. сблизив, практически отожествив кредо Толстого и России.

3. Будущее Японо-Руссии мы находим в сближении по принципу взаимодополнения-взаимотворчества Икеды и Толстого, дополняющего их общей ориентацией России на будущее посредством светской духовности.

Данная работа есть один из аспектов серии работ К.И.Шилина, З.Г.Лапиной и их соавторов (в т. ч. и в данном сборнике Материалов Форума). Нижеследующая статья нашей японской коллеги концептуально близка к такому замыслу и ходу мысли. Однако она не «вооружена» тем понятийным аппаратом Экософии и Живой логики духовной культуры Эко-гармоничного будущего, который разрабатывается при опоре на духовные культуры Востока, а непосредственно – как продолжение-развитие понятийного аппарата классической Русской культуры (В.С.Соловьев, Н.О.Лосский, Н.А.Бердяев, В.И.Вернадский и др.), а также и на К.Маркса, но в подлинном, «очищенном» от имеющейся вульгарной версии его интерпретации (см. К.И.Шилин. Экософия К.Маркса).

Сверхзадача данного направления творчества – снятие того глубинного противоречия между экофильными культурами Востока и экофобной цивилизацией Запада, которое миром не замечается поныне, снятие которого приведет к мощному повышению духовно-творческого потенциала Востока-России-мира, даст огромный общий позитивный эффект и приведет к снятию угрозы тотальной эко-катастрофы. Статья дается без изменений, экологическое ее переосмысление дается вслед за нею.

Эгути Мицуру
Жизнеучение Л.Н. Толстого через призму буддийской философии – точки соприкосновения Толстовского учения с Лотосовой сутрой

Институт восточной философии (IOP), г. Токио

Толстой начал уделять особое внимание исследованию религий, подойдя к своему 50-летнему рубежу. В этот период он находился в поисках смысла жизни, которые привели его к духовному перерождению. В его трудах, посвященных религиозной тематике, дневниках и письмах высказывается отношение к различным религиям, в т. ч. и к буддизму.

В данном случае я хотела бы сначала остановиться на его восприятии буддизма и отношении к нему, а затем обратить внимание на точки соприкосновения толстовского учения с буддийской философией, содержащейся в Лотосовой сутре, взяв за основу ее интерпретации современным японским мыслителем Дайсаку Икедой.

Учение Толстого часто связывают с буддизмом. Говоря о различных религиях, Толстой прежде всего обращает внимание на истину, общую для всех религий, и именно под этим углом зрения рассматривает каждую из них. В 1884 г., когда он интенсивно занимался изучением буддизма, в его дневнике появилась такая запись: «Читал Будизм – учение. Удивительно. Всё то же учение…. Учен[ие] о том, что вопросы о вечности не даны – прелестны. Сравнен[ие] с раненным стрелою, к[оторый] не хочет лечиться прежде, чем не узнал, кто его ранил»[1]1
  Т49 24 декабря


[Закрыть].

Вероятно, здесь речь идет о притче, рассказанной Шакьямуни человеку, интересующемуся метафизическими вопросами о сущности бытия, о раненом отравленной стрелой, который не позволяет вытащить из своего тела стрелу, пока не выяснит, кто ее пустил («Маджджхима-никая», 63).

Данная притча органически ассоциируется с вводной частью трактата Л.Н.Толстого «О жизни», где говорится о мельнике, который оставил мельницу в разлаженном состоянии, увлекшись изучением ее механизма. Из этого не трудно предположить, что в приведенной притче ему скорее всего импонировало то, что Будда отдает приоритет практике спасения человека, отвергая умозрительные суждения о бытии.

Л.Н.Толстой восхищается отсутствием метафизического разъяснения бытия в учении Будды и ставит во главу угла конкретное действие человека. Для него религия не есть просто «установление отношения человека к бесконечному существованию», а из него должно выводиться «руководство его деятельности»[2]2
  Что такое религия


[Закрыть]. При этом акцент ставится на последнее положение (о руководстве действия). Согласно Толстому, религия является решающим фактором в выборе человеком того или иного действия. По его словам, «человек только на основании религии может сделать выбор из всего того, что он может желать сделать»[3]3
  То же


[Закрыть]. Деяние, руководимое религией, должно быть направлено на нравственное совершенствование человека. Между религией и моралью у Толстого устанавливается прямая, тесная связь. Он писал: «Нравственное учение есть указание той деятельности, которая вытекает из религиозного понимания жизни»[4]4
  Круг чтения 2 октября


[Закрыть].

Главное дело жизни каждого человека, по Толстому, есть достижение истинного блага, которое заключается в том, чтобы «становиться лучше, чем был».[5]5
  Круг чтения 29 февраля, С.187


[Закрыть] С этой точки зрения он рассказывает о четырех истинах и десяти заповедях, проповедуемых Шакьямуни.[6]6
  Круг чтения 132


[Закрыть]

Вышеприведенные притчи свидетельствуют о том, что русский мыслитель считает религиозно-нравственное руководство человеческой деятельностью наиболее важной предпосылкой для достижения настоящего блага. В комментарии к другой буддийской притче, переведенной им с английского на руский язык, он положительно оценивает ее за «разъяснение той, часто с разных сторон в последнее время затемняемой истины, что избавление от зла и приобретение блага добывается только своим усилием, что нет и не может быть такого приспособления, посредством которого, помимо своего личного усилия, достигалось бы свое или общее благо»[7]7
  Л.Н.Толстой. Пол. соб. соч. Т31, С.47


[Закрыть]. Это разъяснение, по его мнению, особенно «хорошо тем, что тут же показывается и то, что благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее».

Вместе с тем Толстой усматривал недостаток буддизма в отрицании смысла жизни, о чем свидетельствует такая запись в его дневнике: «Не прав только буддизм в том, что он не признает цели и смысла этой жизни, ведущей к самоотречению»[8]8
  Дневник 17 ноября 1906 г.


[Закрыть]. Такое его отношение к буддизму во многом было обязано представлениям, характерным для Европы того времени, поскольку знание тогдашних европейцев о буддизме ограничивалось хинаянским учением, суть которого заключается в освобождении от всяких страстей ради выхода из круга перерождений.

Однако весьма показательно, что, размышляя над буддийской установкой «о том, что, пока не дойдешь до полного самоотречения, будешь возвращаться к жизни (после смерти)», Толстой понимает нирвану не как уничтожение, а как «новую, неизвестную, непонятную нам жизнь, в которой не нужно уже самоотречения»[9]9
  Дневник 17 ноября 1906 г.


[Закрыть]. Здесь Нирвана понимается не в смысле прекращения перерождений, а скорее, как идеал «полного, бесконечного божеского совершенства»[10]10
  Царство божье внутри вас Т28, С.71


[Закрыть], который, по его утверждению, находится в душе человека. Только стремление к этому идеалу «отклоняет направление жизни человека от животного состояния к божескому настолько, насколько это возможно в этой жизни». Весьма любопытно, что подобное восприятие нирваны Л.Н.Толстым гораздо ближе к ее трактовке учением махаяны.

Конечно, мы не можем с определенностью утверждать, что именно изучение буддизма натолкнуло Толстого на те решения смысложизненных проблем, которые он нашел в результате своих исканий. Однако многие ключевые положения учения Толстого имеют близкие параллели с буддийским учением, в частности, учением Лотосовой сутры.

К тому же существует факт, свидетельствующий о вероятном знакомстве Толстого с Лотосовой сутрой. Из писем Страхова Толстому известно то, что Страхов присылал перевод части Лотосовой сутры Е. Бюрнуфа, вышедший в Париже в 1852 г. А П.И.Бирюков в биографии Толстого, перечисляя книги, оказавшие наибольшее влияние на великого писателя в 80-ых годах 19-го столетия, также называет среди них упомянутый перевод Е. Бюрнуфа[11]11
  Eugene Burunouf» L e Lotus de la Bonne Loi, traduit du sanscrit, accompagne d’un commentaire et de vingt et un memoires, relatifs an boudhisme», Paris, 1852


[Закрыть].

Остановлюсь теперь более подробно на моментах сходства. Выстраивая свое религиозно-нравственное учение, Толстой исходит из того, что отношение человека к бесконечному существованию, устанавливаемое религией, служит основным критерием человеческого действия, и поэтому вопрос о бесконечном должен иметь весьма важное значение для жизни человека. Хотя приведенная в начале статьи цитата из его дневника создает такое впечатление, как будто «вопросы о вечности» ставятся им на второй план, но Л.Н.Толстой вовсе не пренебрегает ими. Он не признает религией то учение, которое не разъясняет данный вопрос, поэтому, по его словам, «нельзя назвать религией позитивизм Конта, который устанавливает отношение человека только к человечеству, а не к бесконечному, и из этого отношения совершенно произвольно выводит свои нравственные, ни на чем не опирающиеся, хотя и очень высокие требования»[12]12
  Что такое религия


[Закрыть].

Такое отношение человека к бесконечному в учении Толстого получило выражение в его идее «царства божья внутри нас».

Его моральная философия, как мы думаем, связана с верой в бесконечный духовный потенциал человека, в то, что «во всех людях живет один и тот же дух Божий»[13]13
  Путь жизни


[Закрыть].

Понимание Бога Л.Н.Толстым получает следующее выражение: «Я знаю в себе отделенное от всего духовное существо. Таким же отделенным от всего я знаю такое же духовное существо и в других людях. Но если я знаю это духовное существо в себе и знаю его в других существах, то оно не может не быть и само в себе. Вот это-то существо само в себе мы и называем богом»[14]14
  Толстой Л.Н. Путь жизни. //Толстой Л.Н. Пол. соб. соч. в 91 т. М.;Худ. Лит-ра, 1928–1958.Т.45. С.60. Далее тексты Л.Н.Толстого цитируются по указанному изданию (за исключением случаев, которые оговариваются особо) с указанием только тома и страниц.


[Закрыть]. В своей интерпретации Бога Толстой отказывался от идеи Бога-творца и сына божьего, считая Христа не богом, а человеком. Подвергаясь жесткой критике за богохульство и низвержение Христа, Л.Н. Толстой, как нам представляется, пытался довести до людей свое открытие о потенциальном существовании в человеке высшей духовной природы, представляющей собой неиссякаемый источник духовной силы. Это божественное начало обнаруживает себя в любви. По словам русского классика, человеческая душа, отделенная телом от бога и душ других существ, «соединяется с богом все большим сознанием в себе бога, с душами других существ – все большим и большим проявлением любви…»[15]15
  Толстой Л.Н. Путь жизни. Т.45.С.73.


[Закрыть]. «Если бог-любовь и пребывает в нас, – говорит Л.Н. Толстой, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться избавиться от того, что мешает любви, что не выпускает ее наружу»[16]16
  Там же. С.75.


[Закрыть].

Согласно его пониманию бытия, «все живые существа телами своими отделены друг от друга, но то, что дает им жизнь – одно и то же во всех»[17]17
  Путь жизни


[Закрыть]. А душа, в которой живет Божий дух, бессмертна: «Если человек полагает жизнь в теле, то жизнь его кончается со смертью тела. Если же человек полагает жизнь в духе, то он не может даже представить себе конца своей жизни»[18]18
  Путь жизни


[Закрыть]. Говоря по-другому, «Вся человеческая жизнь, от рождения и до смерти, похожа на один день жизни от пробуждения и до засыпания»[19]19
  То же.


[Закрыть].

Если человек не уверен в бессмертии души, он должен бояться смерти, которая разрушит смысл жизни. Только утверждением вечности жизни он может хранить в себе смысл жизни, который так искал Толстой.

Признание Л.Н.Толстым божественного начала в душе человека перекликается с идеей наличия в человеке природы будды, присущей махаянскому учению, в частности, Лотосовой сутре. А.Н. Игнатович усматривает общность между толстовской идеей о божественном духе в человеке и идеей природы будды, рассказанной в Сутре на примере притчи о Боддхисаттве Никогда-не-Презирающем (Садапарибхута)

Его практика заключалась в том, что он относился ко всем людям с глубоким непритворным почтением, обращаясь к каждому, кого ему доводилось встретить на улице с низким поклоном и словами: «Я выражаю вам свое глубочайшее уважение. Я не смею относиться к вам с презрением и высокомерием, ибо вы встанете однажды на милосердный путь бодхисаттв и обязательно обретете сострадательную мудрость Будды». В ответ люди издевались и насмехались над ним, били его палками, бросали в него камни. Но спокойно и неизменно с достоинством и благородством бодхисаттва продолжал свою практику. И в конечном итоге он обрел просветление и удлинил себе срок жизни.[20]20
  Аналогичную идею, заложенную в данную притчу, мы находим в словах Л.Н.Толстого: «Следует делать то, что делают духоборы, – кланяться в ноги всякому человеку, помня, что в нем Бог. Если нельзя телом, то духом» – Мысли о Боге С.63


[Закрыть]

Ссылаясь на эту притчу, современный японский мыслитель Д. Икеда утверждает абсолютное равенство всех людей как существ, наделенных по самому праву рождения совершенной природой будды.

Д. Икеда, основываясь на интерпретации Нитиреном Лотосовой сутры, видит главную идею в том, чтобы «развивать мир будды — высшее духовное состояние, которое кроется в каждом человеке».[21]21
  Икеда Д. Хокэкио но чиэ (Мудрость Сутра Лотоса), Токио: Сэйкио симбун, 2001. Т. 1 С.156.


[Закрыть] Мир будды, как он разъясняет, «представляет собой источник бесконечной силы жизни, проявляющейся, питаясь мудростью, познавшей истинную сущность всех явлений вселенной и жизни, и именно он служит основой настоящего счастья».[22]22
  Икеда Д.Пол. собр. соч., Токио: Сэйкио симбунся, 1988. Т.3. С.296


[Закрыть]

Японский философ утверждает потенциальную возможность раскрытия природы будды в каждом человеке, ссылаясь на слова Ничирена: «Люди простые смертные, родившиеся в Последний день закона, верят в Сутру Лотоса, благодаря наличию природы будды в мире человека»[23]23
  Гошо С.241


[Закрыть].

Он отмечает также наличие сходства между пониманием Бога Л.Н.Толстым и буддийским учением о природе будды в человеке, ссылаясь на слова русского классика: «Познать бога можно только в себе. Пока не найдешь его в себе, не найдешь его нигде»[24]24
  Толстой Л.Н. Путь жизни, Т.45. С.60.


[Закрыть]. Этот вывод великого мыслителя, по словам Д. Икеды, в одно мгновение уменьшает расстояние между Богом и человеком, подводя его к нулю[25]25
  См. Икеда Д. В поисках зеленого поля для сближения Востока и Запада. //Полн. Соб. Соч. Токио: 1988. С.341.


[Закрыть].

Русский и японский мыслители сходятся и в способе раскрытия в себе высшего духовного начала и духовного совершенствования. По Л.Н. Толстому, такое начало в человеке укрепляется служением людям: «В дурные минуты не чувствуешь бога, сомневаешься в нем. И спасение всегда одно, и верное: перестать думать о боге, а думать только об его законе и исполнять его, любить всех, – и тут же перестаешь сомневаться, и опять обретаешь бога».[26]26
  Толстой Л.Н. Путь жизни. С. 67.


[Закрыть]

Д. Икеда говорит: «Деятельность человека, осознавшего в себе природу будды, исходит из бесконечного милосердия»[27]27
  Икеда Д. Нидзю иссэйки эно тайва [Диалоги навстречу ХХI веку] // Икеда Д. Пол. соб. соч. Т. 1. Токио: Сэйкио симбун, 1991. С. 524.


[Закрыть]. Он видит в милосердном служении людям возможность духовного совершенства человека, которое отождествляется им с просветлением и проявлением природы будды. В то же время японский философ понимает трудность для человека заниматься моральной практикой. Человек, по его мнению, легко подвергается соблазну к аморальным действиям в силу эгоизма, кроющегося в нем, и главной сложной задачей для него является контроль этого негативного начала. Решение апории Д. Икеда предполагает следующим образом: человек изначально желает и стремится к соединению с вселенской жизнью, служащей источником живительной духовной энергии. Философия Лотосовой сутры, по его исследованию, указывает нам на «предельное счастье жизни путем соединения и гармонией с жизнью Вселенной и всеми другими жизнями».[28]28
  Икеда Д. Нидзю иссэйки эно тайва [Диалоги навстречу ХХI веку] // Икеда Д. Пол. соб. соч. Т. 1. Токио: Сэйкио симбун, 1991. С. 594.


[Закрыть] Альтруистское отношение к людям приводит человека к высоте блаженства, преодолению эгоистических страстей.

Другой пример, который здесь хотелось бы привести, – это толстовское понимание проблемы жизни и смерти. Толстой утверждает, что «истинная человеческая жизнь протекает вне времени и пространства».[29]29
  Толстой Л.Н. О жизни. С. 363.


[Закрыть] Он сравнивает человеческую жизнь с момента рождения до смерти с одним днем, с момента пробуждения и до ухода ко сну. В рамках его миропонимания, жизнь без начала и конца пребывает или в состоянии пробуждения, или в состоянии сна. Истинная жизнь существует только в той точке, где сходятся будущее с прошедшим: «Прошлого уже нет, а будущее еще не пришло»[30]30
  Там же. С. 330.


[Закрыть]. Нам только кажется, что время существует, хотя на самом деле его нет. Тело и временное сознание уничтожается плотской смертью, но основу жизни уничтожить невозможно. Это Толстой и называет особенным отношением к миру.

По утверждению Икеды и в согласии с буддийской космологией, жизнь как таковая продолжается вечно вне времени и пространства, пребывая то в активном состоянии – состоянии проявления жизни, то в пассивном состоянии – состоянии смерти. Принято считать, что жизнь – это бытие, а смерть – небытие. Но, по миропониманию буддизма, смерть не тождественна небытию, так как она представляет собой пассивную фазу жизни с потенциальной возможностью перехода в фазу активную – проявление жизни. Жизнь в активной фазе в любой момент может переходить в пассивную фазу. Но это не значит, что ее вообще нет. Так же как мы пребываем то в состоянии сна, то в состоянии бодрствования, но остаемся самими собой после сна, так и жизненная субстанция не уничтожается плотской смертью. И эта субстанция, которая существует вечно, повторяя две фазы – проявление жизни и смерти, называется «тю», что означает «середина». А понятие времени и пространства появляется с момента проявления жизни как шкала для измерения нашей активной деятельности, по которой нельзя измерить саму субстанцию жизни.

Заключение

Л.Н.Толстой понимал буддизм как учение самоспасения посредством совершения добра, но не признающего смысла жизни при солидарности с первым из этих положениий. А сравнение толстовского учения с буддийской мудростью, утверждающей жизнь, позволяет увидеть сходство между ними, большее, чем сам русский мыслитель предполагал. Это сходство заключается в признании высшего духовного начала в человеке, основанного на гипотезе изначальной целостности всех жизней с вселенской жизнью.

Исключительное значение для решения всего комплекса наших, беспрецедентно сложных, подлинно и по-новому фундаментальных эко-проблем имеет следующий вывод: «божественное начало обнаруживает себя в любви». И в Творчестве Жизни тоже, – добавим мы, – что возможно на основе всепоглощающей Любви-к-Жизни.

Но Жизнь – многообразна в формах своего бытия. Творчество Жизни – тем более. Поэтому вполне логичным будет наше стремление объединить творчество Икеды и Толстого не только по принципу единства одинаково-похожего, но и единства-во-многообразии (в первом приближении – единства женски-мужского начал), что жестко требует решения наших фундаментальных эко-проблем. Попробуем, опираяь на эти выводы, экстраполировать Толстого на нашу, эко-переломную, эко-катастрофичную эпоху, осмысливая его-с-Икедой как Творцов эко-гармоничного будущего культуры Японо-Руссии.

В сотворчестве со Львом Толстым
Экософия Льва Толстого[31]31
  Данный раздел монографии написан и доработан с участием Анны Лариной.


[Закрыть])

(осмысливая рассказ «Много ли человеку земли нужно?»)

Но какому человеку? Маленькому? Человеку Востока? Рацио-эгоистичной личности Запада? Или русскому человеку-творцу будущего? Ответы на эти вопросы мы надеемся дать Экософией Льва Толстого → Японо-Руссии. Эмпирической основой которой будем считать названный рассказ Толстого, все творчество его и Икеды.

Сюжет рассказа по-толстовски прост. Но это – библейских притч простота. Крестьянину дано право за некую сумму обойти и получить в собственность столько земли, сколько он сможет за световой день обойти. Он весь выложился в этом порыве обогатиться, и в последнем рывке он пришел к финишу и своей жизни. Так сколько же ему стало нужно теперь, в таком итоге? Два аршина?

Но ему ли, или тому, что от него осталось? Но главное – в том, что это простонародная форма фундаментальной эко-проблемы. Эта проблема нормативного эко-прогноза, желательного и в то же время реального эко-гармоничного будущего человека=человечества, т. е. каким должно быть отношение человека-к-земле (Земле), – чтобы жизнь (человека-природы) продолжалась и далее?

Лев Толстой довел ситуацию до абсурда=самоотрицания жизни человеком. Отрицания общества потребления, тех сфер современности, которые оправдывают-культивируют потребление. Наше экологически-экософское осмысление творчества Толстого в целом приводят нас к следующим выводам, которые мы группируем в 4 следующих блока:

0. Собственные взгляды Льва Толстого:

1) выражение естественности и возрождение ее в современной действительности общения человека-с-Природой;

2) акцент на духовно-творческом самосовершенствовании человека;

3) духовный перелом в развитии человека и общества.

Данные экологические взгляды Толстого можно соотнести с экофильными культурами Востока (в данном случае – Японии), которыми Толстой занимался всерьез. Это его завещание мы и стремимся выполнить.

I. Однако, Толстой, развивая традиции классической русской культуры, существенно продвинулся в развитии и экофильных взглядов Востока по трем следующим направлениям:

1) изначально фундаментальную естественность культур Детей Природы и Женских культур Востока (буддизма, суфизма, Индии, Японии) Толстой перенес также и на образ мужчины, переместив акцент с его агрессивных качеств (Александр Македонский и все последующие поколения молодых мужчин Запада) на высокую духовно-нравственную ответственность интеллигентных мужчин и на все образы-понятия русской интеллигенции. Идеалы интеллигентности мы видим в А.П.Чехове, А.И.Куприне, И.А.Бунине, А.Грине и самом Льве Толстом;

2) духовно-творческое самосовершенствование Толстой распространил и на сферу совершенствования общества как совокупности людей.

3) духовное совершенствование человеком Востока себя внутри Живой природы Толстой дополнил самосовершенствованием духовно-творческой личности вместе и рядом с обществом и Природой.

II. Критика Запада, доходящая ныне до снятия претензий западной цивилизации на веобщность-перспективность. Известно, что Лев Толстой знал несколько западных языков, а французским свободно владел. Он хорошо знал также и западную литературу и во многом разделял самокритику западных писателей и поэтов западного цивилизационного общества, хорошо видел его ограничения и органические пороки:

1) его противоестественность, борьбу с природой, бездуховность западных интеллектуалов;

2) Лев Толстой хорошо чувствовал, что эти пороки Запада распространяются также и на сферы науки и философии, которым он противопоставлял естественность крестьянской мудрости и подлинность русской интеллигенции;

3) поэтому Толстой был как бы «возмутителем спокойствия», отрицающим необходимость движения России по пути западной цивилизации.

Современная эпоха оказалась более кризисно-катастрофичной, чем эпоха Толстого. Поэтому риторический вопрос Толстого принимает сегодня иную форму:

Много ли Земле нужно от человека → Человека-Творца? Каким должен стать он во имя исполнения этой миссии – Творчества Жизни?

III. Разрабатываемая нами экософская концепция, или Экософия Льва Толстого, отвечая на эти вопросы, тоже имеет 3 основных направления:

– синтез искусства + религии + науки → в Живое знание;

– синтез интуитивной Женской логики + формальной логики + логики органических систем классиков русской культуры (Н.О.Лосский, В.С.Соловьев, В.И.Вернадский) → Живая логика Творчества и

– синтез форм мудрости: Женски-восточной+рацио-философии + софиологии, любомудрия и всей в целом мудрости, характерной для классической русской культуры, неверно именуемой философией → Экософия духовной культуры будущего.

Структура нашего экософского осмысления творчества Толстого строится на основе 3-х(4-х) – стороннего синтеза культур Востока-Запада-России, принимаемых в нашем случае в качестве тезиса-антитезиса-синтеза, повернутых на необходимо-возможное эко-гармоничное будущее, на целенаправленное развитие его из образа эко-гармоничного будущего и при опоре на эко-гармоничное доосмысление прошлого – при снятии эко-катастрофичного настоящего – на построение нормативного прогноза желательного будущего при чётком различении:

1) Детского и Женского, или двух восточных духовно-творческих типов Живой логики и при чётком их различении, а в них – эко-перспективного и устаревшего;

2) Мужской Живой логики (выводимой главным образом из интеллигентно-русского, конфуцианского и интеллектуально-западного мужских типов логики) и

3) качественно нового, синтезирующе-ноосферного типа духовно-творческой индивидуальности (создаваемого классической русской культурой и свойственного старшим-умудренным поколениям), всецело = беззаветно ориентированной на эко-гармоничное будущее. Идеалом такого типа личности для нас является Лев Толстой.

Такова наша структура Экософии Толстого. Под этим 3-х(4-х) – ступенчатым подходом – в духе Толстого — мы попытаемся осуществить эко-осмысление творчества Толстого. Реализуя этот замысел, попробуем сблизить творческие кредо Толстого и …К.Маркса. Тем более, что в подлинном К.Марксе мы видим мощного союзника в нашем осмыслении «глыбы» Толстого. Фундаментальным началом такого осмысления может стать самое гениальное, еще по достоинству не оцененное, практически неизвестное открытие Маркса, данное им в форме определения понятия труда вообще. Это понятие дает удивительную возможность экологически точно выразить глубинно-сокровенную суть творчества нашего Гения.

«Труд вообще… есть не что иное, как абстракция /…/, производительная деятельность человека вообще, посредством которой он осуществляет обмен веществ с природой, не только лишенная всякой общественной формы и определенного характера, но выступающая просто в ее естественном бытии, независимо от общества, отрешенно от каких бы то ни было обществ и, как выражение жизни и утверждение жизни, общая еще для необщественного человека, и человека, получившего какое-либо общественное определение». (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. Изд. II. Т. 25. Ч.II., с. 381–382).

Этот тип эко-общения доорудиен и безорудиен, досоциален и внесоциален, изначально-сущностен, экофилен и неквантифицируем. Это универсальный процесс духовно-реального самовоспроизводства жизни, но осуществляемый природой не вне и не без человека, а через него, как продолжение-выражение Жизни Природы человеком в процессе своего порождения = сотворения Живою природою, но уже с участием, в соавторстве с творимым ею индивидом, в котором концентрированно и выражает себя Природа, Живой Космос, Бог. Восток выражает эту связь тождеством Макро = микрокосмов: они структурно подобны, и восточный мудрец осмысливает Небо по его проекции творению=человеку. Все это в полной мере относится и к Востоку, и к нашему Льву. И уж в качественно большей мере, чем к Западу.

Логически труд вообще есть духовно-простейшая суть всех исторических, в т. ч. современных, форм труда-знания-культуры-духовности, и творчества Толстого тоже. И если что-то из их современных форм не соответствует этой простейшей сути, то значит, они – преходящи, а потому должны быть сняты, оставлены в историческом прошлом, во втором тысячелетии. Эко-логически таковы же и все сущностно-простейшие экофильные понятия Экософии Льва Толстого: Культура вообще, человек вообще, общество вообще, (Живые) знание и логика вообще, творчество Толстого вообще…

Труд вообще – это и совокупность критериев, которым не соответствует данная, эко-катастрофически квантифицированная бездуховная действительность, экофобная цивилизация, социум = культурология социетального типа, что означает, что им нет места в будущем; и Лев Толстой внес огромный вклад в снятие этой современной ему и нам экофобной действительности. Это снятие заключается в реализации перспективы становления формами «выражения жизни и утверждения жизни». Их мы ещё должны развить = эко-гармонизировать, одухотворить, деквантифицировать, пересотворить в таковые. Задача вполне выполнимая в ходе общего процесса возрождения – развития изначально = духовной формы труда в осознанно = духовном творчестве жизни Богочеловеком. Это, в нашем понимании, и есть толстовсий взгляд на Россию и мир будущего.

Труд вообще, или абстракция труда (не путать с абстрактным трудом; они антиподы) может быть понят также и как простейшее и сущностное Начало (Духовной) культуры – в ее экологическом различении с цивилизацией. На этом основании может быть понято и введение К.Марксом различения двух экологически-духовно качественно противоположных типов труда (знания-культуры):

1) Живые их формы: труд вообще, или абстракция труда – полезный труд – Творчество Жизни; в гармонии с природой и

2) антагонистично-предметно-орудийный, бездуховно-мертвящий труд как форма подчинения жизни предметным формам цивилизации, или материальным интересам власть имущих: конкретный труд-абстрактный труд-наёмный труд, предметно-деятельностная форма творчества. (См. также: Экософия. // Энциклопедия Живого знания. Т. 1, с. 21). Их синтез – это реальная задача и для Толстого, т. е. Толстого-Творца эко-гармоничного будущего.

Логически труд вообще есть духовно-простейшая суть всех исторических, в т. ч. современных, форм труда-знания-культуры-духовности, и творчества Икеды-Толстого тоже. И если что-то из их современных форм не соответствует этой простейшей сути, то значит, они – преходящи, а потому должны быть сняты, оставлены в историческом прошлом, во втором тысячелетии. Эко-логически таковы же и все сущностно-простейшие экофильные понятия Экософии Льва Толстого: Культура вообще, человек вообще – как Творение Природы, Женщина вообще, общество вообще, (Живые) знание и логика вообще, творчество культуры Японо-Руссии… Из этих выводов вытекают и следующие нормативные прогнозы.