Текст книги "Я тебя не предавал"

Глава 11
Ворон

Бухло с таблетками, приём которых, как наседка, продолжает контролировать Мирон – какая-то подростковая, безответственная тема. Но сегодня мне по хуй как никогда, потому что с утра колбасит, я просто тщательно убегал от самой мысли о том, какой сегодня день. Или каким мог бы быть этот день при иных обстоятельствах.

Очередная годовщина свадьбы. И даже чёртова природа издевается надо мной! Осень в этом году такая же аномально тёплая, как было шестнадцать лет назад. Только дождливо и сыро, что внутри, что снаружи.

Кошусь на сопящую рядом Дуню. Скинув обувь, она поставила ноги на сиденье и устроила подбородок на коленях, торчащих из дырок в джинсах. Пытаюсь как-то логически объяснить сам себе, на кой хрен мне эта головная боль? Чтобы закрыть гештальт с отсутствием собственных детей? Вероятно, у меня их уже и не будет никогда, а тут вот, подгон в виде странной девчонки.

Она косится на меня в ответ, показывает язык и отворачивается к окну.

Мирный высаживает нас у моего подъезда. Прощаемся, перекидываемся парой слов по работе, пока Евдокия крутит головой по сторонам, пытаясь рассмотреть тёмный двор.

– Пошли, – киваю ей на подъезд.

Входим, она клацает ногтями по стене и противно скребёт ими по краске. У меня сводит зубы и волосы на затылке встают дыбом.

– Обрежу, – обещаю ей.

– Так я и дала, – фыркает мелочь.

– Привяжу к батарее. Делов-то, – хмыкаю я.

– Любишь пожёстче? – провокационно шепчет мне в затылок.

– Обожаю, – подыгрываю ей. – Стяжками к батарее и ремнём по заднице так, чтобы пряжка отпечатывалась на коже. Очень возбуждает.

– Старый извращенец, – шипит она. – Будешь меня трахать?

У меня возникает острое желание достать паспорт и уточнить её возраст. Может, меня от рома повело, да я чё не понял. Назар Грановский со своими друзьями рос у меня на глазах. Они в шестнадцать и не такое могли выдать, но то пацаны. А это же девка. Откуда в её башке столько грязи?

Хочется взять за шкирку, окунуть в раковину и вымыть язык с мылом.

Открываю дверь и пропускаю эту языкастую в прихожую. Заходит, осматривается.

– Скудненько для богатого папика, – скептически хмыкает Дуня.

– И много ты видела… папиков? – усмехаюсь, глотая то, что вертелось на языке.

Пожав плечами, она швыряет обувь к стене, бросает тут же на пол свой тряпочный рюкзак с личными вещами и проходит на кухню.

– Ты много бухаешь? – спрашивает оттуда.

– Сегодня да, – убираю её обувь на полку.

– А что сегодня за день? У тебя кто-то умер? – опираясь плечом о косяк.

– Можно и так сказать. Иди сюда, – показываю ей на свою спальню. – Я сейчас заберу отсюда некоторые вещи. Спать будешь здесь, пока я думаю, что с тобой делать. В шкафу есть чистые полотенца и постельное бельё. Сходи помойся.

– Чистеньких любишь, значит, – её улыбка больше похожа на оскал дикого зверёныша.

Не реагируя, ухожу на кухню, открываю новую бутылку вискаря и прикладываюсь к горлышку. Крепкий алкоголь обжигает и дерёт глотку, глаза слезятся, а по венам растекается жар.

У нас ведь могли бы быть дети сейчас. Как раз такие же или чуть младше. Двое, наверное. Или даже трое. Ира стала бы шикарной мамой. И жили бы мы, конечно, не в этой двушке. Я бы построил дом в закрытом лесном посёлке, где живёт Руслан Грановский. Там потрясающее место и шикарный, хвойный воздух. Есть лицей и частный детский сад…

Заливаю в себя ещё бухла, пытаясь погасить это всё на хрен! Не захотела она семью со мной. А мне без неё на хуй ничего не надо! Блядь, я если её увижу, придушу же к чёртовой матери!

В ванной вода шумит. Дёргаюсь поначалу, но опять вспоминаю про Дуню. Она возится там, что-то роняет и долго не выходит. Начинает напрягать. Хрен знает, что в её голове. Ещё сотворит какую-нибудь глупость. Подхожу к двери, она толкает её изнутри, едва не зарядив мне по роже. Даже у пьяного реакция на шестёрку из пяти. Отскакиваю назад, она довольно улыбается.

Хорошенькая, Адиль прав. Не выживет эта кукла на улицах. Скулы красивые, короткие волосы облепили овал лица, и глаза теперь кажутся ещё больше. Она моргает пушистыми ресницами, приоткрыв пухлые губы и … роняет с себя полотенце!

А меня накрывает не от голой малолетки, а от заметных шрамов на бедре и пары тонких светлых полосок на колене. Это точно какая-то насмешка вселенной! Мои губы помнят, как в ту единственную ночь целовали такие же следы на теле зеленоглазой ведьмочки. И мне насрать было на всё, я любил в ней даже их.

– Ты реально извращенец? – неправильно толкует мой взгляд девчонка.

– Оденься, – отворачиваюсь.

– А как же секс? – а голос дрожит. Ну дура же! Нарывается.

– Оденься, я сказал! – рявкаю на неё и ухожу на кухню, чтобы продолжить «отмечать» знаменательную дату.

Дуня забирает рюкзак из прихожей и сваливает в комнату. Ко мне возвращается в потасканных, растянутых шортах и футболке. С этим потом что-то решу.

– Слушай сюда, чудо чудное, – меня уже прилично ведёт от алкоголя, и это хорошо. – Паспорт твой побудет у меня. Пока я решаю взрослые вопросы, для всех тебе восемнадцать и ты – моя жена. Сегодня вот и расписались. Любишь меня страшно, – усмехаюсь, глядя как забавно высыхают и поднимаются выше рваные кончики её волос. – Будь зайкой, лги убедительно. Это ради твоего же блага.

– То есть спать ты со мной не будешь? – уточняет она.

– Я похож на педофила? Если голодная, там что-то есть в холодильнике. Распоряжайся. Я уеду сейчас. Когда вернусь, не знаю. Если ты не дура, – а я даже пьяный по её глазам вижу, что девка далеко не дура, хоть и характер поганый, – никуда отсюда не дёргайся.

– Куда я денусь без паспорта? – усмехается Дуня.

– Всё. Нет меня. Квартиру не спали, – подмигиваю дерзкой девчонке.

Забираю с собой вискарь, ключи от «базы» и, захлопнув дверь, спускаюсь к машине. Ездить пьяным табу, но не сегодня. Сажусь за руль, кидаю бутылку с бухлом на соседнее сиденье и направляюсь туда, где меня никто не будет трогать и можно порычать вдоволь.

Здание для нашей базы я выкупил много лет назад. Это тот самый спортивный зал, где мы с Ирой впервые встретились. Не смог я его отдать обратно государству. Повозился с бумагами, подёргал за уже образовавшиеся тогда прочные связи и забрал помещение себе. Сделал ремонт, оборудовал современный спортивный зал с тренажёрами и рингом, тир для нескольких видов стрельбы, душевые, маленький уголок с кулером, чайником и микроволновкой. А на втором этаже у меня кабинет. И ещё пара для очень особенных гостей. Своими ногами отсюда выходят не все. Это часть моей работы. Грязная, неприглядная, но сделавшая мне имя, и что уж тут, очень хорошо оплачиваемая.

Пёс встречает меня, высунув нос в щель под забором.

– Свои, дружище, – присаживаюсь, подставляю ладонь, чтобы принюхался и узнал. Фыркает, тыкается в меня носом и уходит.

Вот и славно. Освоился, значит.

Криво бросив тачку, открываю дверь и вхожу в тёмное прохладное помещение. На стене панель. Включаю сразу свет и дополнительное отопление. Делаю несколько больших глотков вискаря, стягиваю с себя верхнюю одежду, оставаясь в джинсах. По голому торсу бегут ледяные мурашки. Ещё пара глотков крепкого алкоголя решает эту проблему. Ставлю бутылку на пол у стены, обхожу подвешенный на цепях боксёрский мешок и врезаюсь в него кулаками. Вены и мышцы горят от злости. Перед глазами снова фантомы, и интуиция сигналит мне, что с той бабой в белом халате меня наебали.

Почему? Почему, блядь, ты меня не дождалась?!

Я же нашёл тебя потом. Стоял в стороне и смотрел, как ты улыбаешься, глядя в коляску. Ты родила ему! Ира, твою мать! Я до сих пор не могу в это поверить! И ему ты тоже в тот день улыбалась. Он тебе притащил дешёвый веник неопознанных цветов с остановки, и ты растеклась перед ним. А может, у тебя фетиш? Мне ты тоже улыбалась, когда я нашёл тот цветок в лесу. И разрешила себя целовать.

Вливаю в себя ещё бухла и продолжаю «насиловать» мешок. Цепи звенят, крючки жалобно поскрипывают от частых мощных ударов. Лёгкие горят, зубы сжимаются до зубной крошки.

– Ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь?! – хрипло рычу. – Никто никогда не выбивал меня из равновесия! Я – палач, Ворон, хладнокровное, расчётливое чудовище. Как только меня не называют. А что сделала ты, Ира? Разворотила мне внутренности наружу, показала, что я могу любить, и вышла замуж за другого. А у нас сегодня годовщина, моя зеленоглазая ведьмочка. И, блядь, я её отмечаю! Сейчас ещё пару шлюх закажу. Тебе назло. Давно не трахался, знаешь… Мне, как всегда, некогда. Но сегодня же у нас праздник. Правда? Сегодня всё можно!

Пьяно шатаясь, ищу свои шмотки, достаю сигареты и прикуриваю, отрубив датчики дыма. В штанах телефон вибрирует. Кому я на хрен нужен опять?

Достаю, фокусируюсь на экране. Фил…

– Нет меня, – огрызаюсь в трубку.

– Мы бабу тут тебе везём. За долги отдали. Куда? – спрашивает он.

– Ммм… – и шлюх заказывать не пришлось. У меня вип-доставка. – На базу вези. И вискаря захвати ещё по дороге, у меня закончился.

Глава 12
Ирина

Под конвоем выхожу из подъезда. Передо мной открывают дверь чёрного внедорожника и помогают забраться на заднее сиденье этого монстра, что не так просто с моей ногой. Двое мужчин садятся вперёд, и раздаётся щелчок, блокирующий двери. Вздрагиваю от неожиданности и обхватываю себя руками. Всё. Ловушка захлопнулась.

По позвоночнику ползут колючие мурашки. Нервно передёргиваю плечами, скидывая оцепенение и отворачиваюсь к окну. Дышу ровно и размеренно, чтобы не поддаваться панике. Убеждаю себя, что ничего страшного не случится и мой хладный труп тупо никому не нужен. Им нужны деньги.

Машина резво трогается с места, а я внутренне сжимаюсь, но внешне остаюсь спокойной. Почти не боюсь. Нервничаю, но не боюсь. Смотрю в темноту на проплывающий мимо ночной город и всеми силами абстрагируюсь от происходящего. Я всего лишь прокачусь и пообщаюсь с тем, у кого яйца больше. Ничего сверхъестественного, просто опять не высплюсь. А завтра на работу рано вставать…

– Нам долго ехать? – спрашиваю у конвойных. Хотелось бы побыстрее закончить со всем этим цирком и вернуться домой.

– Торопишься? – хмыкает один из них и смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Очень, – говорю совершенно серьёзно. Шутить у меня отчего-то нет настроения.

– Думаю, до утра не вернёшься, – смеётся второй, что за рулём.

– Дорого придётся заплатить, если я с вами до утра кататься буду, – криво усмехаюсь и отворачиваюсь к окну.

Не получился разговор. Ну и ладно. С придурками спорить, только до их уровня опускаться.

– Слыхал, какая борзая?

– Ничего, босс осадит.

Ржут как кони, а я лишь глаза закатываю. Нашли кого пугать. Идиоты. Очередные ублюдки, такие же, как мой муж – святое дело самоутвердиться за счёт более слабого. Ну кому нужно их превосходство?

Господи, неужели нормальные мужики вывелись в этом мире?

Всё же они существуют… Тихо вздыхаю и завидую их жёнам. Я, видимо, просто не заслужила.

В салоне пахнет кожей и табачным дымом, и меня снова начинает тошнить. Да что ж такое? Укачивает или…? Не нравится мне это «или». Растираю ладонью горло и считаю дни цикла. Не помню, хоть убей. В последнее время не до того было. Может, я и не отметила даже. Идиотка. Надо срочно всё проверить. Не дай бог… Один раз этот мучительный выбор уже пришлось делала. Ещё раз – будет просто насмешка судьбы.

Опираюсь лбом на холодное окно и медленно моргаю. Прикрываю глаза, и опять вспоминаю про сегодняшнее число. Ну что, Ворон, отличный праздник у нас вышел, правда? Мне тоже нравится. Я прям благодарна тебе за него.

Заставляю себя дышать ровно, но слышу гулкий звук биения своего сердца. Он учащается и затягивает меня в тёмную бездну, а я не успеваю среагировать и проваливаюсь с головой в болезненные воспоминания. Рассматриваю картинки, пропитанные горечью и болью. Мысленно жалею и поддерживаю девочку на них. Это будто бы не я. Это кто-то другой, но очень близкий мне и родной.

… Больница. Врачи. И неутешительный диагноз – воспаление лёгких. Набегалась в одном платье? На волоске от смерти. Но мне наплевать. Какая разница? Ворону же меня всё равно не жалко. Да и не нужна мне жалость. Ничего от него больше не нужно. Живу в параллельной вселенной и не хочу возвращаться. Там у меня ничего не болит. Там я всё ещё с ним и счастлива…

… Две недели агонии, и моё тело приходит в норму. Но душу спасти не получилось. Она выгорела дотла. Не осталось ничего, лишь безжизненная пустыня. Лежу дни напролёт и смотрю в одну точку. Даже отец по-своему истолковав мой протест, сжаливается и предлагает альтернативный выбор браку с Асадом. Клинику для душевнобольных. Так себе перспектива, но лечь под него после Ворона ещё хуже…

… Буквально за день до выписки приходит лечащий врач, чтобы поговорить один на один. Небрежно сообщает о незапланированной беременности и предлагает аборт. Срок позволяет. А вот выносить и родить здорового ребёнка почти нет шансов. Организм ослаблен после болезни, да и эмоциональное состояние нестабильно. Сутки на размышление…

… Шок, отрицание, неверие, непонимание. Все стадии я прошла очень быстро и почти не задумываясь. Во мне уже жила жизнь. Маленькая частичка любимого мужчины. Чудо? Решение нужно было принимать быстро. Я не смогла его убить, точнее, я очень хотела, чтобы этот ребёнок родился. Но я была одна простив всего мира. Даже про брата ничего неизвестно. Некому ни поддержать, ни защитить. У меня осталось только два выхода…

Меня резко дёргает вперёд, а затем откидывает назад. Впечатываюсь в спинку, распахиваю глаза и непонимающе осматриваюсь. Всё ещё в машине. Просто пробка началась.

– Давай по обочине.

– Сейчас.

Конвоиры тихо переговариваются между собой, а я зябко ёжусь. С каждой секундой моя решимость тает, как снег под весенним солнцем. Куда я ввязалась? Кто меня за язык только тянул? Что теперь будет? Ой, дура. Начинает накрывать паникой и мелко потряхивать. С трудом сохраняю спокойствие. А так хочется разрыдаться от беспомощности. Но нет, я не доставлю им такого удовольствия. Никому. Я справлюсь. Как и всегда.

Телефон вибрирует в кармане. Не задумываясь, достаю и смотрю на дисплей. Сын. Я не могу не ответить. Дрожащей рукой сдвигаю зелёную трубку в центр.

– Да, Егор, – тихо говорю я.

– Мам, ты где? – встревоженный голос сына пробивает по нервам. – С тобой всё в порядке?

Переживает. Надо его как-то успокоить. Надеюсь, Асад не наговорил ему лишнего.

– Да, – отвечаю и краем уха слышу конвоиров.

– Ты чё телефон не забрал?

– Я думал, ты заберёшь.

Машина резко тормозит, и они оба поворачиваются ко мне. Стискиваю зубы и подбираюсь. Вот только попробуйте, и башку откушу.

Глава 13
Ирина

– Дай сюда, – протягивает руку один из них.

Щёлкаю пальцами, призывая заткнуться и качаю головой.

– Всё хорошо, – успокаиваю сына. – Я ненадолго уехала, по работе…

Они смотрят на меня как на сумасшедшую, но больше не пытаются отнять телефон. Видимо, решили, что лучше не связываться. Тем лучше для них. Сын – это святое.

– Дома отец и кухня в крови, – сообщает он с каким-то мрачным торжеством, а я недовольно вздыхаю. Нельзя злорадствовать, не хорошо это.

– Что с ним? – выразительно смотрю на своих надзирателей.

– Говорит, упал.

Хорошо. Пусть будет так. Не рассказывать же мальчику, что происходит на самом деле. Ни к чему ему вся эта грязь.

– Справитесь без меня?

– Думаю, да. А ты скоро?

– Постараюсь побыстрее, – голос предательски подрагивает, но, надеюсь, Егор этого не заметит. Нет у меня для него ответа. Я и сама не знаю, чем всё закончится. Может, обойдётся и наш разговор не последний.

– Хорошо, буду ждать.

– Пока.

Сбрасываю звонок и облегчённо выдыхаю. Главное, с сыном всё в порядке. Это единственное, что меня интересует. С остальным как-нибудь справлюсь.

– Телефон дай сюда.

– Да забирай, – без сожаления отдаю. – Но имей в виду, если до меня сын не дозвонится – поднимет панику.

Блефую, но что ещё остаётся?

– Разберёмся.

Внедорожник вновь трогается с места. В салоне тепло, но меня потряхивает. Отходняк, помноженный на нервы даёт такие спецэффекты. Ещё магия этого дня не отпускает. Всё сыпется в одну кучу. Ну почему именно сегодня? И так дико хочется напиться и порыдать, а не вот это вот всё. Но кому есть дело до моих желаний? Только права и обязанности.

– Куда мы?

– На базу.

Доносятся до меня мужские голоса, но не вызывают никаких эмоций. Больше цепляет место, где мы находимся. Неприятные озноб пробегает по телу, а волоски на коже вздыбливаются. Даже в темноте помню этот район как свои пять пальцев.

Я жила тут до замужества. В доме отца. А потом мы с Асадом уехали в другой город. Почти пятнадцать лет здесь не была и не собиралась. Но судьба сегодня в ударе. Решила опять протащить меня мордой об асфальт.

Криво усмехаюсь и прилипаю к окну, жадно всматриваясь в очертания зданий. Многое здесь изменилось, но что-то осталось прежним. Серые пятиэтажки. Проезжая мимо одной, сердце заходится неистовым волнением, а дыхание застревает в горле. Я всё помню. Здесь жил Ворон. Даже свет горит в его окне. Какая ирония.

Меня обдаёт холодной волной мурашек. В груди болезненно давит, а глаза жжёт от слёз, но я не позволяю им пролиться. Давно справилась с этой ситуацией. Всё прошло. Это всего лишь прошлое, и оно осталось в прошлом. А район… мало ли в Москве районов. Не стоит зацикливаться.

Но меня везут дальше. Словно издеваясь, по знакомому маршруту. Промзона. Ворота…

Нет. Только не это!

Сердце ухает куда-то вниз, а тело начинает колотить. Вжимаюсь в спинку и смотрю, как ворота открываются, и мы въезжает на территорию базы. Той самой, где раньше тренировался брат. И Ворон…

– Приехали, – сухо бросает один из надзирателей, и машина останавливается.

Они оба выходят на улицу, а я в ужасе озираюсь по сторонам. Моё прошлое сжирает меня заживо, оставляя кровоточащие раны. Дверь распахивается, и в салон врывается холодный воздух. Мгновенно отрезвляет.

– Выходи, – резковато, но с усмешкой.

Смотрю на мужчину и не могу себя заставить.

Мне физически больно оказаться в этом месте. Там, где я впервые увидела Ворона. Это слишком лично. И жестоко. Всё что угодно, только не это. Качаю головой и до крови кусаю губы.

Меня буквально за шкирку выволакивают на улицу, подхватывают за талию и тащат к двери. А я упираюсь всеми силами. Не хочу туда. Не могу. Но выбора нет.

– Пусти, – рычу и вырываюсь, но освободиться не получается. Он гораздо сильнее меня.

Бесит! Снова дёргаюсь. Каждый шаг, как по стёклам, которые впиваются в кожу стоп.

Адски больно. Но лучше я сделаю это сама, чем позволю себя заставить. Изворачиваюсь и затылком впечатываю охраннику по носу. Брат в своё время научил меня защищаться, иногда пригождается.

– Ах ты тварь! – рычит он и отпускает меня, а я распрямляю плечи и иду к той самой заветной двери. Дрожу всем телом, но всё же шагаю вперёд. Давайте уже закончим с этим поскорее.

– Нормально прилетело? – ржёт кто-то из мужчин где-то на заднем фоне.

Но меня вновь хватают и буквально вталкивают в открытую дверь. Не удерживаюсь на ногах и падаю на бетонный пол. Вселенная кружится и качается, а тошнота вновь подступает к горлу. Тяжело дышу и поднимаю голову. Вокруг меня незнакомые мужчины. А мне кажется, вот сейчас я обернусь и увижу его…

До мельчайших деталей помню тот взгляд, что пробрал до мурашек. Влюбилась сразу. Мгновенно и навсегда. Не было шанса. Ворон украл моё сердце, чтобы потом растоптать и выкинуть.

– Ты мне за это ответишь!

Оборачиваюсь на звук голоса и вижу пылающие от злости глаза того, кому разбила нос.

Расплата? Что ж, ожидаемо. Слабак обыкновенный. Он замахивается, а я зажмуриваюсь и внутренне сжимаюсь, ожидая удара.

Секунда. Две. Три…

И ничего не происходит.

Осторожно приподнимаю веки и перестаю дышать. Как рыба открываю рот, но сделать вдох не получается физически. Эти глаза… Их невозможно ни забыть, ни перепутать ни с кем.

– Ты… – болезненный стон разрывает мои лёгкие, а сердце делает кульбит и рвётся на встречу к предателю.

Глава 14
Ворон

Тело успело среагировать быстрее, чем пьяный мозг понял, что вообще происходит. Кисть одного из моих людей зажата в болевом. Пригнувшись, он шипит, но не дёргается. Знает, что останется без руки. Меня пьяно покачивает. Моргаю пару раз в тихой надежде, что передо мной очередной фантом. Крепко зажмуриваюсь. Открываю глаза. Ни хрена Ира никуда не девается. Её взгляд из нервного и испуганного становится злым и чуть насмешливым. А у меня в груди по десятому кругу за день начинается атомная реакция. В этот раз ускоренная. И сердце кровоточит при каждом мощном ударе о рёбра. Во рту пересыхает, я стремительно трезвею и свирепею, как дикий зверь, которого загнали в клетку. Кидаюсь на невидимые прутья, меня бьёт током, и волосы по всему телу встают дыбом.

– Ворон, Ворон, – раздаётся стон сбоку от меня. – Рука…

Чёрт, забыл! Разжимаю пальцы, отпуская своего человека, замахнувшегося на когда-то мою женщину.

– Какого хрена?! – обращаюсь к своим. – Я шлюху просил, – цинично хмыкнув, снова смотрю Ире в глаза. Она даже не дёргается. Её всё такие же привлекательные губы вздрагивают в жёсткой, нетипичной для когда-то милой ведьмочки, усмешке.

– Ты просил вискарь, – напоминают парни.

Какая теперь разница, чё я там просил?! Тут сейчас рванёт, и всем уже будет всё равно. Выворачивает меня от одного её присутствия. Хочется заорать в это лицо: «Посмотри на себя?! Что ты выбрала?! Кого?!»

Красивая… Эта зеленоглазая дрянь всё ещё красивая для меня. И далеко не новые тряпки на Ире её совсем не портят. Они злят меня ещё сильнее. Потому что со мной никогда бы так не было! Но она выбрала его, значит, выбрала для себя такую жизнь.

До зубного скрежета хочется ещё раз врезаться куда-то кулаками. Где, мать его, моё равновесие?! Ты меня прокляла, что ли, зеленоглазая ведьма?!

Маска холодного равнодушия трещит по всей площади, того и гляди рассыпется и упадёт к нашим ногам. Мои люди настороженно следят за ситуацией. Тоже наверняка чувствуют вибрации густого, желеобразного воздуха, который никак не протолкнуть в лёгкие, и они горят. Горячая кровь тянется по венам. Сердце захлёбывается, буксует, пытаясь протолкнуть её и вернуть мне здравомыслие.

Только беда в том, что рядом с Ирой всегда всё идёт не по плану.

– От кого привезли? – спрашиваю я, пытаясь хоть так вернуть себе адекват.

– Юнусов. Бабок до хрена должен.

– Почему я не в курсе?

Хороший вопрос! Наверное, потому что решил больше никогда не интересоваться её жизнью. Это же долбанный мазохизм, смотреть, как твоя женщина живёт с другим. Я уже не в том возрасте, чтобы строить иллюзии. Хватит! Период, где я видел во снах, как её трахает проклятый Асад, давно прошёл.

Сейчас всё это прёт наружу через поры. Чёртова годовщина! Проклятая встреча!

Почему ты улыбаешься, женщина?! Сейчас! Сидя у меня в ногах! Тебе в кайф от того, как меня выворачивает?! Или ты решила, что теперь там твоё место?

– Ты же крупными занимаешься. А это так, шваль, – морщится один из парней. – Мы обычно сами решаем. Ты же полномочия дал. Но тут баба. Решили тебе приятное сделать, а то мрачный в последнее время, – похабно лыбится он.

Дал…

Да, я дал эти полномочия, чтобы не возиться с каждым, кто слишком борзо пытается поиметь большой бизнес.

– Приятное, говорите? – хищно склоняю голову на бок. Ира поднимается и расправляет плечи. Её болотные глаза вспыхивают чем-то мне совсем незнакомым.

Между нами продолжается молчаливое противостояние. На языке крутится столько слов! Большая часть из них настолько нецензурна, что даже мои люди, привыкшие к грязной работе, начнут краснеть, если я открою рот.

– Ведьма… – выдыхаю, сделав шаг к ней. Морщится, машет рукой перед лицом. От меня тащит свежим бухлом и сигаретами.

От него пахнет приятнее?! Сомневаюсь! Но как-то же ты с ним спишь все эти годы! Наверное, заходит!

Напряжённым пальцем провожу линию по её щеке. Ира отбивает мою руку, даже не пытаясь отвести взгляд. Усмехаюсь. Изменилась так…

Шумно втягиваю в себя воздух, скопившийся между нами. Он наполнен её особенным запахом. Только теперь передо мной не маленькая неопытная девочка. Женщина! И это заводит во мне все шестерёнки. В висках стучит. Облизываю пересохшие губы. Ладони сжимаются в кулаки, и атомный взрыв внутри всё же происходит.

Меня обдаёт волной кипятка, окончательно выжигая весь алкоголь.

– Смотрю, – вновь окидываю её циничным взглядом и жёстко усмехаюсь, показывая ту часть своего внутреннего «я», которую она никогда бы не узнала, если бы просто дождалась меня, – ты действительно счастлива в браке, – почти дословно цитирую слова из её письма.

– Смотрю, – она возвращает мне усмешку и складывает руки на груди, – ты действительно оказался не способен вытянуть кого-то кроме шлюх. Если вдруг что, у меня есть знакомый венеролог. Обращайся, – мой взгляд темнеет, а её улыбка становится шире.

Схватив её за горло, просто фиксируя, не причиняя настоящей боли, разворачиваю и толкаю на стену. Выставляю руки так, чтобы никуда не дёрнулась.

– Ира! – хриплю ей в лицо. – Тебя сейчас привезли сюда как шлюху!

– Ну так трахни меня! Тебе же не привыкать! – раненой кошкой шипит она и начинает расстёгивать на себе одежду, продолжая улыбаться. В глазах читается дикий, безумный вызов. – Или теперь не нравлюсь? Та юная девочка зашла тебе больше? – её пальцы продолжают расстёгивать пуговицу за пуговицей на старенькой голубой рубашке.

Я вижу кружево дешёвого белья, обтянувшего грудь. В глазах темнеет от злости, работающей на всю мощь мясорубкой в моём животе, и всего происходящего. Это, блядь, какой-то сюр!

– Вышли все на хуй отсюда! – ору на весь зал, забив на свой принцип не материться при женщинах.

Сегодня все принципы летят к чёрту. Мир переворачивается, потому что в моей башке никак не уложится, что вот эта женщина, моя, чтоб её, Ира, сейчас реально раздевается при толпе мужиков и улыбается при этом! Не дрожит, не пытается меня остановить!

Мне хочется ударить её за это. А потом поехать и вырвать кадык Асаду за то, что он сделал с ней. Но это же её выбор! Она его любит? Реально, вот так любит?!

– Вышли все, я сказал! – рявкаю ещё раз.

Ира вздрагивает. Впервые, наверное, с тех пор как её сюда приволокли, проявляя какую-то знакомую мне, настоящую эмоцию. А взгляд упрямый.

Мы идём до конца, да?! Ты в этом уверена?

Дверь зала хлопает. Мы остаёмся вдвоём.

– Так хочешь его спасти, что готова лечь под меня? – цинично усмехаюсь. – Надо же, какая любовь!

– Я его жена, Ворон, – с вызовом смотрит в глаза.

Наверное, я всё ещё пьян, раз по мне бьёт с такой силой. «Его жена» легко проходит сквозь броню и смазывает лопасти мясорубки. Она с радостью начинает работать активнее, причиняя мне физическую боль. Каждая мышца натянута как струна. Подушечки пальцев покалывает. От невидимых потоков воздуха кожу жжёт.

– А могла стать моей, – внутренности покрываются льдом. Просто нереальный, дикий контраст ощущений.

– Могла, – шипит, прожигая меня взглядом. – Если бы ты появился в ЗАГСе, а не трусливо сбежал.

Я сбежал? Я сбежал?!

Я как мог подстраховался со всех сторон в тот момент. Эта поездка не должна была занять больше трёх-четырёх суток с учётом дороги, и отказаться от неё было нельзя. Сообщать напрямую в таких случаях тоже нельзя, а на месте мы без связи с внешним миром, только между собой, иначе по возвращении можно обнаружить лишь тела своих близких. Остывшие, изуродованные. Я не хотел такой участи для неё. Я должен был вернуться раньше!

Ей просто надо было поехать тогда с моим человеком. И подождать! Верить в меня, в конце концов! Женщина же должна верить в своего мужчину?

– Я дал тебе выбор, Ира! – во мне кипит едва контролируемая ярость.

– Выбор?! – её взгляд темнеет, а губы презрительно кривятся. – Я его сделала.

О, да, родная! Сделала! Теперь я сделаю свой.

Усмехаюсь, глядя ей в глаза, и дёргаю пряжку, расстёгивая ремень, берусь за ширинку.

– Давай-ка сначала проверим, на что ты способна, – обжигающий лёд от внутренностей поднимается к горлу. Голос хрипнет, а член встаёт колом от одной только злости и взгляда на эти проклятые губы.

Точно ведьма!

Ширинка расстёгивается. Ира смотрит на мой пах, снова поднимает взгляд на меня.

– На колени, – давлю ей на плечо.

Останови меня! Бля, давай же! Сейчас!

Сука! Молчит и послушно опускается на пол, глядя своими болотными глазами в мои.

Тону, я тону в них, как когда-то…

– Такое же ничтожество, – звучит сухо, но с какой-то горечью. Или презрением. Тем интереснее.

Дёргаюсь всем телом, скидывая наваждение.

– Сейчас, кстати, – жёстко ухмыляюсь, – ты тоже сделала выбор, – и ухватив её за затылок, дёргаю к своему паху.