Текст книги "Институт фавориток"

Вот она в действии – тетушкина эйфория! Определенно тетя Ари восторженно расхваливала дяде Юту все то, о чем и понятия не имеет! И добилась-таки своего! Хотя, конечно, наверняка не одна она расстаралась. При таком дефиците информации, какой имелся у советников регента-императора, многие из них могли переоценить преимущества и не увидеть недостатки.

Воздуха мне перестает хватать катастрофически. Непроизвольно касаюсь шеи и чуть оттягиваю ворот платья, стараясь дышать глубоко и ровно.

– Тебя это расстраивает? – Атиус внимательно присматривается к моим движениям и выражению лица. Даже приборы откладывает и чуть заметно подается ближе, несмотря на разделяющий нас стол.

– Нет. Я… – Замолкаю и, ругая себя за мгновения потери контроля, которые дорого могут мне обойтись, нахожу в себе силы вернуться к еде. И прежней теме. – Я о другом думала. Мне не верится, что между девушками в семье нет соперничества. Ревности. Ведь мужчина жену любит, а фаворитку…

– А к фаворитке он, по-твоему, ничего не испытывает? – Атиус поднимается так неожиданно и столь быстро огибает стол, что я адекватно среагировать не успеваю. Лишь ахаю и отшатываюсь, едва не сверзившись со стула.

– Дейлина…

Принц подхватывает меня под локоть, удержав рядом с собой, забирает из моих пальцев вилку и возвращает ее на тарелку. Опускает крышку стола, закрывая сегмент, который отведен в мое пользование. Решительным движением поднимает меня со стула и разворачивает лицом к себе. Еще и руками о столешницу опирается, не позволяя мне изменить дислокацию.

И пока я лихорадочно соображаю, что в такой ситуации можно предпринять, понеся минимальные потери, цессянин снова начинает говорить:

– Между любовницей и фавориткой различий намного больше, чем между фавориткой и женой. И раз ты этого не понимаешь, более того, наслушалась непонятно каких домыслов и бредней, которые тебя совершенно запутали, я тебе все объясню.

Объяснит? Замечательно! Вот только мне было бы намного спокойнее и комфортнее, если бы свою пафосную нравоучительную лекцию Атиус читал, сидя на стуле с другой стороны стола, а не нависая надо мной! Ведь он так увлекся, что еще ближе придвинулся. Вообще вжал меня в стол, фактически вынудив сесть на крышку и отклониться, чтобы физического контакта не допустить.

– Отличная идея! – торопливо одобряю его инициативу, пока он набирает в грудь воздух. – Только можно это делать не так… близко!

Атиус, который уже готов разразиться вдохновенной тирадой, резко выдыхает. Смотрит на меня в недоумении, белые брови изумленно поднимаются, словно он ждал другой реакции.

– Почему? – спрашивает и…

И неожиданно отшатывается, будто его кто-то отбросил. Я даже не сразу понимаю, что происходит, и основательно пугаюсь, с ужасом наблюдая, как принц, сопровождая свои действия негодующим «дихол!» и размахивая руками, делает несколько шагов назад, ударяется о стену, а затем, крутнувшись на одной ноге, валится на пол, стараясь что-то с себя стряхнуть.

Ой! Что-то? Нет – кого-то! Шигузути! Осознание приходит, едва я вижу, как в воздух взмывает черное тельце, которое цессянину все же удается сбросить с себя.

Малыш со смачным шлепком приземляется на пузико, но тут же подпрыгивает и встает на лапки. Обитатели Рооотона вообще хорошо амортизируют, и организмы у них к ударам и нагрузкам очень устойчивы, потому что они вечно падают – то в расщелины, то со стен. Вот и мой защитник без потерь перенес тяготы боевого сражения, а теперь еще и полученный эффект закрепляет. Гордо оглядывается на поверженного врага, вытягивается в струнку, презрительно дергая хвостиком, и уверенной трусцой бежит ко мне. Легко карабкается по юбке и корсажу, бесцеремонно забирается в оборки на лифе, а через мгновение из них выглядывает, отыскивает глазами альбиноса и предостерегающе грозно вякает. После чего, наверняка преисполненный чувства выполненного долга, прячется снова.

Атиус, не отводя взгляда от того места, где исчез его обидчик, медленно поднимается на ноги.

– Он кусается! – обвинительным тоном заявляет, растирая предплечье. И лишь после этого соизволяет посмотреть мне в глаза.

– Малыш не виноват! – немедленно встаю на защиту питомца. – У него инстинкты! Он свою территорию обитания охраняет. А я, между прочим, вас пыталась предупредить.

– Территорию? – Сиреневый взор вновь опускается, изучая владения шигузути, столь неожиданно ставшие для альбиноса недоступными. – Он на тебе живет? Я думал, ты его просто так с собой носишь. А как же тогда…

Принц растерянно замолкает, не договорив. Видимо, пришло к нему осознание проблем, которые создает присутствие на мне маленького собственника.

– На Рооотоне? – прихожу на помощь, потому что меньше всего мне нужно, чтобы он у кого-то другого решил это выяснить. – Так там мы потому окна и закрываем, чтобы между малышами соперничества не было. Очень уж их много, – вдохновенно сочиняю. И ведь не лгу! По сути, так и есть, за исключением того, что именно в попытках избежать внимания шигузути никто их к себе и не подпускает. Эпизодические прорывы, которые бывает трудно пресечь, не в счет.

– Я не об их взаимодействии между собой. Я о том, как вы личные отношения выстраиваете, имея такую обузу? – Атиус недовольно морщится. Шагает к столу и, опираясь на него бедром, принимается закатывать рукав.

– Ну как… – Я пожимаю плечами, опускаясь на стул. – Сначала мужчина завоевывает доверие питомца, а потом уже расположение девушки… Больно? – с сочувствием интересуюсь, присматриваясь к нескольким маленьким ранкам, вокруг которых на глазах расползается покраснение. Может, укус шигузути ядовит? Никогда об этом не задумывалась. И не слышала, чтобы кто-то из рооотонцев жаловался.

– Неприятно, – констатирует пострадавший и ободряюще мне улыбается. – Не переживай, у меня хорошая регенерация. Все, что повреждено, быстро восстанавливается.

Вот только краснота на руке становится сильнее, тонкие губы совсем белыми, а движения неуверенными.

– И все же вам лучше показаться врачу, – начинаю беспокоиться. Не хватало еще, чтобы он заболел, а меня в этом обвинили!

– Да, пожалуй… Прости, Дейлина, наш разговор… Отложим. В другой раз… – Речь тоже становится менее внятной, и Атиус осторожно отстраняется от опоры, стараясь не потерять устойчивость.

Дверной проем за ним закрывается, а я по-прежнему сижу в задумчивой растерянности.

Неприятная ситуация. С одной стороны, вмешательство шигузути очень мне помогло, хотя я и без него придумала бы, как заставить принца от меня отойти. С другой, теперь цессянин точно хорошенько подумает, прежде чем попытается заставить мой организм отреагировать на его близость. Если жив останется.

Почувствовав шевеление шигузути, осторожно раздвигаю ткань.

– Ну вот как ты так, а? – спрашиваю любопытную мордочку, которая немедленно высунулась наружу.

В ответ слышу переливчатое журчание, и малыш вылезает полностью. Цепляется лапками за пальцы, шустро забирается на руку и принимается играть, отлавливая собственный хвост. В общем, всем своим видом показывает, что никакой вины за содеянное не испытывает.

В отличие от него, я чувствую себя не слишком комфортно. Моя тревога никуда не исчезает, и я с трудом заставляю себя остаться в своей комнате, а не броситься на поиски того, кто мог бы мне рассказать о состоянии принца.

В итоге ночью я сплю не слишком хорошо. Постоянно просыпаюсь, посматривая на вильюрер и торопя время. А утром в нетерпении отправляюсь в спорткомплекс. Однако Атиус там не появляется. И за завтраком в столовой отсутствует. Строчки расписания в планнере остаются пустыми, а примечания, где, по идее, мне были обещаны комментарии о том, чем занят цессянин, не заполнены.

Еще и Лурита исчезла. Ни сообщений, ни ее самой в наличии. Хотя она, конечно, и не обязана передо мной отчитываться. Так же как и прибегать, едва понадобится. Все же она моя подруга, компаньонка, а не служанка.

Следует ли удивляться, что ненадолго хватает моей выдержки и терпения? Для приличия подождав немного после окончания завтрака, я вбиваю в планнер: «Прогулка по кораблю. Без сопровождения». И открываю дверь в неизвестность.

– Девять часов комы – это, я тебе скажу, неслабо.

– А ведь у него расовые способности на порядок мощнее наших.

– Так и я об этом. Представляю, сколько времени мы бы в отключке провалялись.

– А ты эту тварь видел?

– Не-а. Только слышал. Йегас рассказывал. У него жена на ресепшене спорткомплекса. Она видела.

– И что говорит?

– Маленькая. Верткая. Черная… Я теперь постоянно оглядываюсь. Вдруг от хозяйки сбежит и набросится? Хорошо, что на светлом фоне хорошо видна… А фаворитка ли’Тона тоже все время в черном. На ней зверюга совсем незаметна… Жаль, что Атиус не дал разрешения на зачистку, а то безопасники давно бы уже прибили эту мерзость.

– Для него личные отношения с фавориткой важнее нашей жизни. А она ему убийства любимой зверушки не простит.

– Ага… И как не боится эту гадость с собой таскать?

– Так рооотонка же. Наверняка иммунитет имеет к тому, что на ее планетке водится.

– Верно… А девочка хорошенькая. Личиком симпатяшка, глазки такие выразительные. Коренастенькая, правда, но фигурка неплохая. Кожа, как у нас, совсем бледная. Вот были бы волосы светлые, цены бы красотке не было. Я бы на месте принца такую тоже в фаворитки определил.

– Ты бы себя в покойники определил! Услышит кто, как ты фривольно о ней говоришь, и вылетишь с корабля в открытый космос. Скажи спасибо, что я твой брат. Доносить не стану. Работай давай, а не языком мели! Где утечка, видишь?

– Не слепой. Можно подумать, качество работы от того, что я болтаю, зависит… Все, перекрыл. Крепи обшивку. Здесь закончили.

Слушаю я, вернее, подслушиваю сей диалог и бледнею. Потом краснею – кровь приливает к щекам и в жар бросает. А когда мужчины уходят, осторожно выбираюсь на открытое пространство. То есть в гостевую часть комнаты Луриты из тесного гардеробного отсека. Меня потому и не заметили, что платья там висят плотно, их много и они длинные, а спрятаться я успела, едва голоса услышала.

Да-а… Вот так заходишь проведать подружку, а вместо этого выслушиваешь откровения ремонтников, которые, пользуясь ее отсутствием, чинят… А что они чинили?

Заглядываю в гигиеническую комнату, где трудились цессяне, и ничего криминального не вижу. Стены на вид литые, чистота и порядок идеальные… Ну и правильно, нечего гостям вникать в техническую сторону вопроса. А вот запах после починки остался специфический, потому и вентиляция шумит, вытягивая раздражающий аромат. Даже шигузути его почуял, высунул мордочку из оборок, прищурился, как обычно делал, когда свет казался ему слишком ярким, чихнул, презрительно фыркнул и зарылся обратно.

– Фырчи не фырчи, а дел ты натворил… – укоряю питомца. – Слышал? Кома у принца была. Ты чем его так попотчевал, страшный зверь шигузути? Гроза цессян! Они теперь тебя боятся, – хихикаю. Ответа, само собой, не получаю и вздыхаю: – Ну да ладно. Главное, он жив, и тебе тоже ничего не угрожает… Так где же Лурита?

Возвращаюсь в основное помещение, которое и осмотреть толком не успела, потому что нежданные гости появились. Кровать аккуратно застелена, и поэтому понять, ложилась ли девушка спать или с утра все прибрала, невозможно. А вот платье, в котором подружка вчера от меня выскочила, в шкафу отсутствует. И отсек чистки белья тоже пустой. Кстати, ведь и ванна совсем сухая, даже намека нет на влажность, которая бы, несомненно, сохранилась, прими кто-то душ с утра. Опять-таки ремонтники пришли, наверняка зная, что хозяйки не только нет в своих комнатах, но и в ближайшее время не будет.

Ого… И вновь предчувствие грядущих неприятностей распускает свои щупальца, оплетая и заставляя задыхаться от жутких картинок, рождающихся в воображении. Лурита пошла к дяде. Тот, вне всяких сомнений, был на взводе. Она грозилась его спровоцировать… Ох, не случилось бы беды!

Помедлив, все же выхожу из комнаты, пусть и без особого желания встречаться с дядей, но с твердым намерением именно это сделать. Мне жизнь и здоровье подруги важнее принципов и желания мстить за унижения, проявляя к нему неуважение. Вот только оказавшись в светлом пространстве главного коридора, основательно теряюсь. Нет, вовсе не из-за освещения, которое, кстати, действительно стало ярче, а из-за суеты и шума, которыми наполнился жилой сектор. Притом что еще десять минут назад он казался совершенно безжизненным.

Теперь же в какие-то двери кто-то суетливо вбегает, из других соответственно выбегает, а одна неуемная личность вообще проносится мимо со скоростью хорошего спринтера, а затем останавливается, едва не упав, разворачивается, делает несколько неуверенных шагов назад, ошарашенно глядя на меня, и радостно сообщает:

– Нашел!

На всякий случай оглядываюсь. Может, он кого-то другого имел в виду? Однако коридор, из которого я вышла, пуст, значит, именно мое «погуляю» вызвало такой переполох. Или «без сопровождения»?

Второе. Понимаю это, едва оборачиваюсь. Увидев заинтересованных в моей поимке субъектов, слышу от одного из них:

– Вы одна?

Демонстративно осматриваюсь, намекая, что вопрос по меньшей мере бессмысленный.

– Вроде как да, – с растерянностью в голосе подтверждаю и тут же спохватываюсь: – Ой, нет! С ним! – выразительно указываю на оборки на груди, из которых расслабленно свисает длинный тонкий хвостик.

Сиреневые глаза визави скользят по вещественному доказательству моих слов и тут же возвращаются обратно к лицу. Рассматривать место обитания шигузути он не стал. Предпочел снова заговорить:

– Разумеется, ваш питомец – достойный спутник. Однако правилами этикета предписаны сопровождающие, имеющие иное общественное положение.

– Знаю. – Безразлично пожимаю плечами и поясняю: – У меня подруга пропала, а другой компаньонки я не имею.

– Пропала? – Светлые брови цессянина ползут вверх, он поворачивает голову, чтобы бросить взгляд на своих соотечественников, стоящих рядом. Один из них немедленно выхватывает из одежды пластину переносного вильюрера и, набрав запрос, показывает начальству результат.

– По нашим сведениям, пассажирка Лурита Элеграз со вчерашнего вечера находится в каюте Джаграса Гун он’Ласта. Исходя из данных системы жизнеобеспечения, с ней все в порядке: завтрак заказан на две персоны, расход кислорода и воды тоже увеличен в два раза, система очистки работает с двойной нагрузкой, – ровным голосом сообщает альбинос, прочитав информацию. И смотрит с легким удивлением, не понимая, почему у меня от волнения сбивается дыхание, а из глаз не исчезает тревога.

А все потому, что, зная характер дяди, я не могу предположить ничего иного, кроме того, что она у него не по собственной воле ночь провела, а он ее просто-напросто не выпустил! Только вот связано ли это пленение с планом, который пыталась реализовать сама Лурита, или же оно является частью замысла дяди, о котором мы так ничего и не знаем?

– Думаю, вам будет спокойнее, если вы ее увидите и поговорите. Я вас провожу. – Интонации мужчины становятся мягче. Он, несомненно, успел за эти мгновения сделать вывод относительно возможных причин моих страхов. Сообразительный!

А я и не собираюсь отказываться. Искать вторую жилую зону, в которой разместили остальных сопровождающих, намного проще, если есть провожатый, нежели ориентироваться по плану из вильюрера. К тому же можно воспользоваться ситуацией. Во-первых, попробовать разговорить цессянина, раз уж он такой услужливый. Во-вторых, расположить к себе. Вдруг пригодится?

Так что… мило улыбаться. Максимум благодарности во взгляде. Томно вздыхать, вспомнив, что именно этому офицеру Атиус поручил заниматься моим багажом.

– Спасибо за помощь, Керас. Я так растерялась, когда поняла, что осталась совсем одна… А вы не знаете, что с Атиусом? Он сегодня со мной не встретился. Ему плохо?

– С принцем все в порядке. – Шагающий рядом беловолосый мужчина не стушевался и даже не моргнул. – Но вы должны понимать, что ли’Тон не только ваш любовник, но и важное политическое лицо. И очень часто дела Цесса, а впоследствии империи, будут требовать его личного участия. Вам незачем беспокоиться о его отсутствии. Оно временное.

Ясно. Правды от него я не услышу. Мне будут лгать. Причем качественно и с полной самоотдачей. Вон с какой искренностью смотрит! И ведь не подслушай я разговора ремонтников, однозначно бы поверила! Кстати, слово «любовник» из его уст прозвучало совсем не так, как из тетиных. Обыденно. Как само собой разумеющееся. Без скрытой издевки. Вот и наглядное доказательство того, что цессяне на самом деле подобные отношения считают нормой.

А еще они совершенно равнодушно воспринимают, когда за дверью отсека, которая раскрылась отнюдь не сразу после того, как мы подошли и Керас коснулся датчика оповещения, оказывается весьма своеобразно одетый тип. Вернее, практически неодетый, потому что полотенце, обернутое вокруг бедер, вряд ли вообще можно назвать одеждой.

Подобный облик альбиноса нисколько не смущает. И он, доказывая это, лишь коротко сообщает:

– Наследнице нужно поговорить с вашей гостьей.

– Вот как? Ей нужно! Значит, мои просьбы она игнорирует, а я ее желания должен исполнять? – язвительно хмыкает дядя, даже не взглянув на меня. Кривится и категорично отрезает: – Никаких разговоров.

Это он сказал зря. Потому как цессянин меняется моментально и кардинально: поза становится напряженной, взгляд пронзительным, а в голосе появляются непререкаемо жесткие нотки:

– Статус наследницы выше вашего, а функции опекуна, которые давали вам право для принятия подобных решений, вы потеряли, когда Дейлина Мео Мун согласилась стать фавориткой Атиуса ли’Тона. Соответственно ее приказы и пожелания вы обязаны выполнять без обсуждений. Это напоминание. Первое и последнее. Если вы еще раз позволите себе проявить подобное неуважение и нарушите субординацию, предупреждений не будет. Вы покинете корабль либо территорию Цесса незамедлительно, без права на возвращение.

Я впечатлилась, наверное, ничуть не меньше, чем иперианин. Сильно сказано. Но ведь верно. Возразить нечего. Нечего… но как хочется! Не мне. Дяде. Гримаса на его лице весьма выразительная. Однако нотацию он выслушивает и даже соглашается:

– Вы правы. Прошу прощения, мне трудно вот так сразу изменить свое восприятие, ведь оно основано на том, что моя племянница должна была стать женой, а не фавориткой. Статус непривычный, и те права, которые за ним закреплены, для империи новы.

Обвинение в ответ на обвинение. Умно. Расчетливо. И в точку, потому что Керас тут же прекращает дискутировать, лишь коротко кивает, принимая объяснение. И именно это заставляет меня перейти в наступление. Хватит плыть по течению и ждать, что все решится само собой!

– Где Лурита? – коротко интересуюсь.

Прежде чем ответить, дядя оглядывается, его губы кривит нехорошая усмешка:

– В постели.

С трудом сдерживаю негодование. Доигралась подружка! «Не собираюсь влюбляться! Ничем не рискую!» Иперианок он не переносит? Ха! Три раза! Вот оно передо мной, раздетое и наглядное подтверждение обратного!

Стоп! Но ведь влечение так быстро не развивается. Значит, либо Лурита мне не всю правду рассказала, либо… И от этого «либо» холодеет в душе, потому что его последствия будут ужасны. Однако в голове не укладывается, что дядя способен на насилие. Да, морально, словами он мог унизить, но в действиях никогда себе ничего подобного не позволял!

– Мне нужно ее видеть. Я могу зайти? – Старательно подавляю нехорошие подозрения.

– Какие вопросы? Все что угодно для фаворитки цессянского принца, – пафосно восклицает дядя, прижимая руки к голой груди. И спохватывается, бросая на себя взгляд: – Простите, вид у меня неподобающий! Не успел приготовиться к визиту. Нижайше прошу в следующий раз предупреждать меня заранее. Впрочем, о чем я? Сам виноват! Плохо воспитал наследницу, не привил всех правил хорошего тона. Моя вина!

Он горестно возводит глаза к потолку. Я ответить не успеваю, цессянин реагирует быстрее:

– Ли’Тон исправит ваши упущения, если сочтет, что в этом есть необходимость. В настоящее время наследница не обязана извещать вас о своих действиях и намерениях. На вашем месте я бы просто привел себя в надлежащий вид, а не признавался в собственной некомпетентности.

И снова возражений я не слышу. Лишь покорный поклон и шаг назад. Секундная заминка, и взгляд хитрых зеленых глаз, одаривающий альбиноса демонстративным беспокойством.

– Надеюсь, Дейлина зайдет одна, а вы проявите тактичность, не станете смущать мою гостью и останетесь за дверью? Девушка, как и я, не ждала визитеров.

Ответа он не ждет. Снова склоняет голову в поклоне и исчезает в полутьме комнаты. Керас же, ободряюще мне кивнув, указывает внутрь и отступает.

Понятно. Дальше я сама.

Торопливо вхожу, пока дядя не вернулся, и осматриваюсь. Каюта небольшая, но, как и все остальные, разделенная на зоны. Одна из них, изолированная задернутой легкой занавесью, вне всяких сомнений – спальня. И именно туда я заглядываю в первую очередь.

Лурита, к моему удивлению, спит и на происходящее никак не реагирует. Даже когда я сажусь рядом и трясу ее за плечо, в себя не приходит. Но чисто внешне с ней все в порядке. Дыхание ровное, лицо спокойное, синяков не вижу, губы не искусанные, улыбаются даже. Правда, из одежды на ней лишь рубашка, причем мужская, а ниже пояса девушка одеялом укрыта.

– Что с ней? – спрашиваю, почувствовав движение сзади.

– Устала, – слышу в ответ горестный вздох.

Дядя обходит кровать, садится с другой стороны, заботливо поправляет одеяло, убирает прядку волос, которая закрывает шею иперианки, и говорит все с теми же сочувствующими интонациями:

– Думаешь, ночь со мной – это легкая физическая нагрузка? Впрочем, откуда тебе знать, ты же с Атиусом подобных упражнений еще не практиковала… – Замолкает, смотрит на меня с оттенком трагизма, а затем резко меняет выражение лица и смеется: – Дейлина, неужели поверила? Я же не идиот! А ты вообще в курсе, что у Луриты ко мне влечение есть? Она мне вчера настолько недвусмысленно его продемонстрировала, что пришлось дать ей снотворное. Иначе от перевозбуждения твоя подружка набросилась бы на меня и… – Он усмехается, смотрит на спящую красавицу и качает головой: – Какие же вы, девочки, глупые…

Мы не просто глупые, мы самонадеянные идиотки! Одна в моем лице, потому что позволила подруге пойти на риск. Вторая в лице зеленоволосой актрисы, которая заигралась, потеряла бдительность, и теперь, даже если до этого истинного влечения к дяде у нее не было, оно обязательно появится. Ночь рядом друг с другом на одной кровати просто так бесследно не проходит. Да и раздевалась ведь Лурита не сама, значит, тактильный контакт был.

– Интригам вам еще учиться и учиться, – тем временем продолжается нравоучение. – Впрочем, для Луриты это уже не актуально, я не позволю ей в этой грязи изваляться, будет под моим присмотром, раз уж ухитрилась влюбиться. А вот тебе, если не хочешь оказаться в итоге всеми забытой и задвинутой на второй план, если хочешь выжить на Цессе и на самом деле занять то место, которое положено по статусу, а не влачить жалкое существование, нужно научиться видеть не внешние проявления, а то, что лежит в их основе. Полагаешь, Атиус такая душка, каким кажется? Он игрок. Жесткий, расчетливый и прагматичный. Использует тебя, получит то, к чему стремится, и выбросит, даже не поморщится. Я всеми силами стараюсь тебе помочь, а ты делаешь все, чтобы мне в этом помешать!

Голос, который до этого звучал рассудительно, постепенно становится раздраженным:

– Неужели не понимаешь, что в одиночку ты не справишься с тем, во что вляпалась? Быть женой и быть фавориткой – это отнюдь не одно и то же! И если в первом случае я бы с легкостью тебя отпустил в свободное плавание и вернулся на Ипер, то во втором это для меня невозможно. Огина бы мне этого не простила. Она даже подумать не могла, что ты станешь фавориткой. Атиус своим предложением спутал все планы! – сердито бросает дядя, хлопнув ладонью по колену. – Назвал бы тебя женой, и проблем бы не было! Так нет же, этот альбинос все вывернул наизнанку. А мне теперь возись с тобой… В общем, так, слушай внимательно и запоминай, повторять не буду. Не сделаешь правильных выводов – пеняй на себя, я умываю руки.

Он на короткое время замолкает, прищуривается, словно что-то вспоминая. И наконец говорит, бесстрастно чеканя каждое слово:

– Как фаворитка, ты уязвима хоть до церемонии, хоть после нее. До, конечно, сильнее, потому что любовник от фаворитки может отказаться в любой момент до свадьбы. Но тут все же позиции за нами – Атиус этого не сделает, иначе не видать ему императорства. А вот после церемонии ты станешь для него обузой, от которой он не в состоянии избавиться, но может убрать с глаз долой, чтобы не мешалась под ногами. Поэтому ты должна сделать все, чтобы он в тебя влюбился сейчас. До того, как найдет себе жену. В этом случае свадебный обряд, несмотря на то, что ты будешь танцевать с принцем во вторую очередь, привяжет Атиуса к тебе сильнее, чем к жене, с которой он будет танцевать первой. Кстати, как я понял, к ней он тоже испытывать каких-либо чувств не планирует. И это хорошо, потому что это лишь усилит влюбленность в тебя. Тогда ты будешь для альбиноса всегда на первом месте. Это понятно?

– Более чем, – лаконично подтверждаю и замолкаю, опасаясь выдать свои истинные чувства.

Наверняка я бы воспользовалась советами дяди как руководством к действию, если бы не одно «но». Результат, который я получу, если буду им следовать, будет противоречить тем целям, которые я себе поставила. Это во-первых. А во-вторых, не верю я в искренность родственника. Он не лжет, но кажется мне, что движет им вовсе не забота о моем будущем и отнюдь не дань памяти моей маме. Что-то иное. Более глубоко и тщательно спрятанное. Дяде нужно, чтобы Атиус был в меня влюблен и держал рядом с собой именно после того, как станет императором.

Ох, как же это нехорошо!

– Надеюсь… – Дядюшка смотрит на меня с изрядным сомнением, а когда я нервным движением стискиваю пальцы, он с нажимом проходит ладонями по лицу и устало выдыхает: – Дейлина! Я знаю, что тебе хотелось бы иной судьбы. Но ты свой выбор сделала… Хотя нет, не ты. За тебя его сделали те, кто изначально допустил смешанные династические браки и спровоцировал потерю у наследниц расовых способностей. Теперь исправить это уже невозможно, надо лишь найти способ использовать создавшееся положение с максимальной выгодой для себя.

Говорит он искренне, что бывает совсем не часто. Впрочем, чтобы как следует расчувствоваться и проникнуться, у меня времени не хватает – Лурита коротко зевает, потягивается и, открыв глаза, с недоумением хлопает ресничками.

– Все! – немедленно реагирует дядя. – Свободна!

Н-да… Замашки у него остались прежними. И нотация Кераса не помогла. То есть наверняка в присутствии цессян дядюшка будет вести себя осмотрительно и предупредительно, а наедине проявлять привычную ему хамоватость.

Он снова играет. А я? Меня чему все учат, показывая на личном примере, как именно нужно себя вести? Пожалуй, можно продемонстрировать, чему научилась.

– Сначала поговорю с Луритой, – непререкаемо заявляю. – А если есть возражения, я их с удовольствием выслушаю в присутствии Кераса.

Секунду дядя смотрит на меня изумленно, а затем хохочет, едва не падая на кровать.

– Ну, Дейлина! – выдавливает сквозь смех. – Не ожидал. Молодец! Все-таки есть у тебя зубы, а я думал, ты совсем бесперспективная. Ох… – натужно выдыхает он, вытирая слезы, и встает. – Ладно, болтайте, только недолго. А то цессяне решат, что я вас тут обеих насильно удерживаю.

Снова хохочет, на этот раз практически беззвучно, и исчезает за дверью, ведущей в столовую.

– Что происходит? – Лурита по-прежнему ничего не понимает. Приподнимается, усаживаясь на кровати, встряхивает головой и сжимает ее руками, пропуская волосы сквозь пальцы. – Голова кружится, – жалуется.

– Еще бы она не кружилась! – шиплю максимально тихо, оглядываясь и проверяя, плотно ли закрылся проем. – Это ты мне скажи, что происходит! Ты что тут вчера натворила?

– Я? – Девушка хмурится, осматривает помещение, наконец замечает, где находится и в каком виде. Ахает, прикрывая ладонью рот, и округляет глаза. – Дей, я что, с ним спала?!

– Он тебе снотворное дал, – успокаиваю подругу. – Похоже, ты тут настоящий спектакль разыграла. И малость перестаралась. Так?

Лурита краснеет, бормочет что-то невразумительное, потом молчит, покусывая губы.

– Я думала, он меня оттолкнет, – наконец шепчет едва слышно. – Когда пришла, Джаграс в такой ярости был, ты не представляешь даже! Ругался, грозился собственными руками задушить тебя, неблагодарную. Сначала приказал мне убираться вон, едва за дверь не выставил. А когда я намекнула, что расскажу о его словах Атиусу, затащил обратно. Ну и… да, я увлеклась. А он, решив, что я ему симпатизирую, сказал, что я похожа на маму – такая же настырная и непредсказуемая. А еще в запальчивости не заметил, как назвал меня ее именем. Дей… – Лурита говорит настолько тихо, что мне приходится склониться к ее лицу. – Мне кажется, Джаграс был в нее влюблен, а она его не любила, раз замуж за моего отца вышла. Вот твой дядя и обозлился на всех иперианок. Потому и не женился. Представляешь, как ему было нелегко!

– А теперь ты компенсируешь ему то, что он не получил от твоей мамы! – не удерживаюсь я от укора. – Он же тебя не выпустит, пока не добьется полноценной симпатии! Ну и того, что из нее вытекает, – недвусмысленно кручу рукой в воздухе, зная, что она и так все прекрасно понимает.

– Пусть так, – шепчет иперианка. – Дей, мне его жаль. Это очень больно – не иметь возможности быть с тем, кого любишь!

Ну вот. Классический пример того, как проявляет себя спровоцированное мужчиной влечение, если девушка позволяет ему развиться. Теперь у Луриты только один-единственный способ обрести свободу и избавиться от болезненной тяги к дяде – с ним переспать. Надеюсь, что он не будет с этим тянуть. Знает ведь, что чем раньше это произойдет, тем быстрей исчезнет влюбленность.

– Может, тебе вернуться в свою каюту? – Хотя и понимаю, что вопрос бессмысленный, но все же его задаю.

– Нет… – Лурита весьма активно мотает головой. – Я останусь.

Останется. Понятно, что для нее сейчас объект, к которому организм чувствует физическое влечение, на первом месте. То есть я на пару дней лишаюсь подруги. Мне придется довольствоваться компанией Кераса или же, как предлагал Атиус, взять себе временную компаньонку из цессянок.

На второе я так и не решилась. Предпочла гулять по кораблю в сопровождении альбиноса и еще двух телохранителей. Те, правда, старались держаться на расстоянии и в процесс моего знакомства с бытом цессян не вмешивались. А вот Керас, наоборот, весьма активно и охотно обо всем рассказывал и все показывал.