Текст книги "Адонай и Альтея"

Глава 7
Мальчик и Лес

– Ит, мне нужен хотя бы час. Лучше два, но хотя бы час, – попросил Пятый. – Не меньше.

– Очень постараюсь, но обещать не буду, – Ит осуждающе покачал головой. – Вот не пойму я тебя. Ты стоишь тут, передо мной, и врёшь. Ты мне просто врёшь. Зачем? Ты собираешься что-то сделать, потому что ты что-то знаешь. Мы на вас не давим, ни на тебя, ни на Лина. Но ты хотя бы осознаешь, что это всё не просто не шутки, это не просто серьезно, и на это уже столько народу завязано, что представить себе страшно. Нас не жалко, так хоть их пожалей. Ты же понимаешь, что именно он сейчас делает. И чем это может грозить тем, кто вообще ни в чём не виноват.

– Я не вру. Просто я не знаю, как… – Пятый осекся. – Как объяснить.

– Ртом объяснить! Словами! Если ты думаешь, что я ничего не чувствую, ты ошибаешься! – Ит кричал, но кричал он шепотом. – Ещё как чувствую!..

– И что ты чувствуешь? – еле слышно спросил Пятый.

– Ирреальность, – ответил Ит уже спокойно. – Нечто подобное я чувствовал в порталах на Терре-ноль, но здесь – оно похожее, но все-таки другое. А еще оно в разы сильнее. Мало того, оно затягивает. Мне приходится порой напоминать себе, что мы идём на Альтее через пространство, а не находимся в этом самом Замке, или в Городе, или ещё ни пойми где. И не только со мной такой. Всем, кто ходит в локации, приходится делать то же самое. Фэб признался, что боится сбоя, путаницы в режимах тренировка/локация. И не только у нас. У себя тоже. Мы пока молчим, но каждый пришел к выводу, что понимания происходящего у нас нет. Есть общие слова о целях и методах, но что происходит – мы не знаем. А оно происходит. Прямо сейчас. Поэтому… если ты хоть что-то знаешь, что-то понял, скажи. Очень тебя прошу, скажи.

– Если я хоть что-то пойму, ты узнаешь об этом первым. А сейчас мне нужны эти два часа, – твердо ответил Пятый.

– Сволочь ты, – безнадежно вздохнул Ит. – Какие же вы всё-таки скрытные.

– Я скрытный, – поправил Пятый. – Лин нет. Я – да. Ты прав. Но скрытничаю я только потому, что не хочу никому навредить.

– Ты уже вредил. Причем именно этой своей скрытностью. Ладно, иди. Я подежурю. Но учти, народ через час проснется, и не исключено, что сюда кто-то заявится.

Разговор этот происходил в зале с модулями в пять утра, куда Ит и Пятый пришли по просьбе Пятого, которому нужно было «сходить на разведку», о чем он предупредил Ита ещё накануне. Ит уже успел горько пожалеть и о своём обещании, и о том, что сделал Пятому доступ – но брать свои слова обратно он не привык, поэтому встреча состоялась, и сейчас Пятый готовился лечь в модуль, чтобы отправиться в Лес. Именно в Лес, как и он и обещал. На вопрос – почему не в Город? Пятый ответил, что в Город ему пока не надо, и вообще неизвестно, будет ли надо. Может, и надо. Но не теперь. Все попытки Ита хоть что-то выяснить он пресек на корню, на вопрос о том, знает ли что-то Лин, ответил, что нет, не знает, и хорошо, что не знает. Мы с тобой всё-таки старшие, заметил он. А они младшие. И лучше им некоторые вещи до поры не знать, или вообще не знать, тут уж как сложатся обстоятельства.

– Я рыжему стараюсь не врать, – заметил Ит.

– Угу, как же. Конечно. Стараешься, – Пятый криво усмехнулся. – Он мне еще на Окисте немножко рассказывал о твоих стараниях.

– Спелись, – вздохнул Ит. – Я тебя сейчас читаю, как раскрытую книгу. Если ты решил, что наша подготовка заключается только в лазании по стенам и прочей физкультуре, ты ошибаешься. Мы умеем многое другое, в том числе – анализировать мимику. Именно поэтому я тебе и сказал, что ты врёшь. Ты знаешь, зачем идёшь, причем именно в Лес. Ты знаешь, что делать. Знаешь, что искать, и как искать. Без всякой телепатии я у тебя прочитал слова «нож», «рюкзак», «земля», «стекло», «не забыть», «вода».

– А, ну тогда всё в порядке, – усмехнулся Пятый. – Только прекращай уже у себя в голове ругаться матом, пожалуйста. Просто сейчас не время. Давай ты будешь материть меня потом, ладно?

– Ты обещал, что мысли читать не будешь.

– Так я и не читаю, но ты же матом мысленно не говоришь уже, ты орёшь, – Пятый вздохнул. – Заканчивай. Сказал же – если что-то узнаю, сразу тебе расскажу. Первому.

– Ой, иди ты уже… в модуль, – махнул рукой Ит. – И быстро давай. Не задерживайся. Время. Альтея, вход в Лес. Уровень погружения… тебе какой?

– Восемь.

* * *

Рукава свитера были коротки, за последние два года он сильно вытянулся, и рукава теперь приходилось подворачивать, чтобы они не выглядели совсем уж нелепо. Да, двенадцать лет – это не девять. Еще не взрослый, но уже скоро им станешь. На свитере тут и там виднелись прорехи и потертости, от частых и неумелых стирок он вылинял, и из бело-голубого, с золотыми якорями на рукавах, давно уже превратился в грязно-серый, а от красивых некогда якорей остались только едва различимые пятна. Но не носить этот свитер было бы предательством, едва ли ни самым тяжким из всех возможных оставшихся предательств (главное было уже позади), хотя он понимал – через год, максимум полтора, он уже в этот свитер при всём желании не влезет, и придется носить что-то ещё. От этой мысли делалось скверно. Может, перестать есть, ну, почти перестать, и тогда свитер получится носить подольше?.. Сейчас бы не разодрать обо что-то ненароком – мальчишка застегнул вполне себе современную и новую жилетку с множеством карманов, надетую поверх свитера, и одернул. Нормально. Даже если придется лезть – а лезть обязательно придется – свитер не пострадает. Ну, почти. Разве что рукава.

Рюкзак пока что стоял у его ног, и его следовало немедленно проверить, что мальчик и сделал. Маленький чёрный рюкзак, в такой немногое влезет, но многое и не нужно. Так, посмотрим. Бутылка с водой, складной нож, блокнот (листы, разумеется, не бумажные, но это и к лучшему, не размокнут), ручка, несколько осколков разноцветного стекла, несколько круглых камушков, и пара обрывков оберток – он уже не помнил, от чего именно они были. Кажется, какая-то еда. Главное, обрывки были блестящие, яркие, и на вид напоминали фольгу, хотя это, конечно, была никакая не фольга, а что-то ещё. Не важно, что. Для его цели вполне сгодятся.

Он застегнул рюкзак, взвесил на руке, и закинул за спину. Приладил лямки к жилетке, подтянул, как надо. Отлично, ничего не болтается и не мешает. Теперь, видимо, можно и оглядеться.

Сейчас он стоял на небольшой прогалине между деревьями – светлые березовые стволы, низкая, уже успевшая полечь трава. Небо тяжелое, серое, но березы всё равно выглядят празднично, потому что листва на них пожелтела, и почти не опала – деревья нарядные, словно одетые в солнечный свет. Мальчик покачал головой. Красиво, конечно, но для его цели березы совершенно не годятся. Значит, нужно идти. Вот только куда?

Он присмотрелся, и обнаружил, что между берез идет некое подобие тропы – даже нет, не тропы, это была полоска чуть примятой травы, словно по этой траве прошли цепочкой несколько человек. И не сейчас, не сегодня – два, а то и три дня назад. Что ж, подходит, можно хотя бы попробовать двинуться в этом направлении, а там уж будь что будет.

Ему повезло. Некоторое время едва заметный след вился между березами, а затем березняк перешел в ельник, причем граница между березами и елками различалась весьма чётко. Елки – это уже лучше, но, к сожалению, они были сплошь молодые, тонкие, и низкие. Ельник выглядел темным и мрачным, и он поневоле ускорил шаг – из ельника хотелось побыстрее уйти, впрочем, расстояние оказалось небольшим, а дальше начался как раз тот участок леса, о котором думал мальчик.

Сейчас он шел между сосен, высоченных, и прямых, как колонны. Минут через пять он остановился, потому что нашел то, что искал – небольшую поляну, в центре которой росла здоровенная, выше всех остальных, сосна.

– Ага, – удовлетворенно произнес мальчик. – Значит, так ты тоже умеешь. Это хорошо.

Взобраться на дерево оказалось делом непростым, потому что снизу почти не было сучков, но дальше сучки имелись, и поэтому залез на верхушку он довольно быстро, вот только руки в смоле перепачкал, да и рукавам многострадального свитера тоже досталось. Поднявшись наверх, мальчик сел на подходящую ветку, и огляделся.

Лес тянулся широкой полосой, которая постепенно уходила куда-то вниз, и небо, кажется, тоже уходило вниз, словно следовало за линией деревьев – на секунду мальчику показалось, что небо словно бы образует над ним купол, но потом он понял, что это не купол, и что небо действительно загибается куда-то, и оно выглядит как лента, широченная облачная лента, которая переходит в неразличимую светло-серую пустоту. Странно, но, наверное, это просто такая погода. Хотя как знать. Мальчик еще раз посмотрел вправо, влево, потом удовлетворенно кивнул, и стал спускаться. На высоте двух метров располагался последний сучок, поэтому вниз он спрыгнул, по счастью, получилось удачно – уже прыгая, он испугался, что может подвернуть ногу.

Очутившись на земле, он снял рюкзак, вытащил из него нож – складной, старый, с выгравированной на рукоятке едва различимой бабочкой (точно такая же, зеркальная, имелась на оборотной стороне этой рукоятки), открыл, подошел к дереву, и принялся, пусть и неумело, зато старательно, вырезать на стволе стрелку. Стрелка указывала четко вверх – сперва он вырезал длинный, чуть кривоватый прямоугольник, а потом, в верхней его части – равнобедренный треугольник. Закончив работу, он отступил на шаг, и удовлетворенно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Можно дальше.

…Нож и руки оказались основательно измазаны в смоле, мальчик попробовал обтереть их травой, но из этого толком ничего не вышло, смола не стиралась. Мальчик вздохнул, кое-как вытер нож об штаны, сложил, и сунул в рюкзак.

* * *

После сосен начался самый обычный лес, смешанный, уже не разделенный на породы деревьев. Тут были и березы, и осины, и редкие елочки, и даже дубы – некоторые старые, кряжистые, некоторые молодые. Мальчик какое-то время бездумно шел вперед, потом замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Снова огляделся.

– Пожалуй, подойдет, – сказал он. – А что? Нормальное место.

Заприметив неподалеку поваленный ствол, он подошел к этому стволу, снял рюкзак, поставил на землю. Присел на ствол, поводил рукой по коре – посыпалась труха. Мальчик усмехнулся каким-то своим мыслям, вытащил из рюкзака нож, воду, один кусок стекла, красного цвета, кусок блестящей фольги, и блокнот с ручкой. На вырванной из блокнота странице он снова нарисовал стрелку, затем, присев на корточки, принялся расчищать от листьев и травы участок рядом с поваленным стволом.

Первой на землю легла фольга, затем листок со стрелкой – мальчик повертел листок так и этак, выбирая направление, в котором предполагал идти дальше; когда направление было выбрано, он положил поверх стрелки стеклянный осколок, и слегка присыпал этот осколок листьями. Покивал – да, это именно то, что нужно. Убрал вещи в рюкзак, и пошел дальше.

* * *

Следующую остановку он сделал на небольшой прогалине – и снова была фольга, стрелка, и кусок стекла, в этот раз желтого. Полюбовавшись на дело рук своих, мальчик отошел в сторону, поднял с земли ветку, и задумчиво повертел в руках. Отошел чуть в сторону, расчистил от листьев участок земли – здесь она была не такой, как в лесу, а твердой, словно вытоптанной. Мальчик с минуту постоял неподвижно, потом присел, и начертил на земле небольшой кружок. И в этом кружке написал «Инит». Подумал, и дописал чуть ниже «Фасти». Следом он начертил вокруг первого кружка еще один, побольше, и написал в нём «Лес». Дальше последовал еще один кружок, еще больше, в котором мальчик написал «Альтея». Пожал плечами, дорисовал еще один кружок, самый большой, и написал в нём «Адонай».

– Не, чушь какая-то, – произнес он. – Тут явно чего-то не хватает. И что такое эти Альтея и Адонай? Откуда я это взял?

Ответом ему было молчание – лес не мог отозваться его голосу.

– Точно, чего-то не хватает, – уже более уверенно сказал мальчик. – Они не пересекаются. Поэтому оно не работает. Не может работать. Они должны пересекаться. Но только вот как?

Одним движением он стер получившуюся картинку, и стал рисовать новую. В этот раз круги «Адонай» и «Альтея» были одинакового размера, и заходили друг на друга краями, внутри мальчик расположил круг поменьше, с надписью «Лес», а круг «Инит/Фасти» расположил внутри «Леса». А потом стёр «Фасти».

– Я же тут один, – словно оправдываясь, произнёс он. – Вот если бы вдвоем, я бы его тоже написал. Но пока рано.

Теперь картинка выглядела вроде бы рабочей[6]6
  Попытка найти подмножества в понятийном ряду и поиск логических связей между ними.


[Закрыть], но у мальчика она всё равно вызывала сомнения – хотя бы потому, что круг с его именем находился внутри круга «Лес», и не касался ни одного из остальных кругов. Неправильно, это неправильно, понял он. И увеличил круг, так, чтобы он захватывал своими боками все три круга. Правда, его пришлось нарисовать чуть выше, чем он был изначально, но теперь схема выглядела вроде бы правильной.

– Неудобно как, – вздохнул мальчик. – Двухмерная. Очень неудобно. Ладно. Ага… значит, эти равны, это внутри вот этого, а это… что же получается-то… А, вот же! Точно, если они равны, то я сейчас… правильно, я сейчас не здесь, а вот тут! – торжествующе сказал он, и перерисовал круг со словом «Инит» ближе к кругу «Альтея», без захвата части круга «Адонай». Вот теперь – верно! Вот поэтому и не видно! И не будет видно, правильно, я же здесь, а чтобы стало видно, надо быть… угу… но так это не получится, это надо, чтобы не один… кто-то не один… то есть я не один… Или не только я, этот тоже.

Он стёр рисунок, выпрямился. От долго сидения на корточках спина затекла, да и ноги тоже, поэтому он потянулся, охнул.

– Вот оно как, значит, – покивал он. – Только оно не может быть плоское. Оно должно быть объемное, иначе это бессмысленно. Так ведь? Да?

Ответом ему снова было молчание пустого леса.

Мальчик поднял с земли свой рюкзак, отряхнул его от налипших травинок, и пошел к деревьям. В рюкзаке оставался последний осколок стекла, и последний кусок фольги, которые он тоже планировал пустить в дело.

* * *

Подходящее место нашлось не сразу – до того мальчику пришлось изрядно поплутать по кустам, пару раз он спотыкался о поваленные стволы. Тут их почему-то стало больше, много больше, чем в той части леса, которую он покинул. Земля здесь казалась сырой, а еще тут пахло чем-то неприятным, но мальчик, как ни старался, не мог понять, какой именно это запах. Сырость, прель, старая, застоявшаяся вода… он шел всё медленнее, и, наконец, вышел на следующую прогалину, на этот раз совсем неширокую – она напомнила ему давно заброшенную грунтовую дорогу. Кажется, он видел подобные дороги когда-то, но где – он так и не вспомнил. Две расплывшиеся от времени неглубокие колеи, и осевший холмик земли между ними. Кажется, место подходящее, тем более что идти дальше ему уже не хотелось. Мальчик снова открыл рюкзак, вытащил оставшийся лист фольги, кусок бесцветного стекла, и блокнот с ручкой. Расчистил участок, положил на него фольгу – и задумался. Рисовать стрелку в этот раз не было смысла, ведь дальше он не пойдёт. Нужно другое. А, ну конечно – ведь существует свод общих символов, и лучше взять что-то из него. Ведь тот, кто прочтет этот символ, должен понять, что разговор в самом начале, и что завершается эта его часть не утверждением, а… получается, что вопросом. Мальчик нарисовал на листке незамкнутый круг, положил его на фольгу, и прикрыл стеклом. Да, пожалуй, вот это и будет правильно. Так и нужно. Он задал вопрос, и вполне может рассчитывать на ответ.

Он встал, поднял голову – и в этот момент небо над ним неуловимо изменилось. Нет, не поднялся ветер, не зашумели деревья – где-то в вышине, над головой мальчика, словно пришел в действие огромный механизм, и небо стронулось с места, поехало, плавно набирая скорость. И в какой-то момент он понял, что небо над ним не одно – облачный слой словно бы раздвоился, часть этого слоя шла вперед, а часть – двигалась назад. Земля под его ногами слабо дрогнула – и тут мальчика объял ужас. Он подхватил свой рюкзак, метнулся в сторону ближайших кустов, земля дрогнула еще раз, и лес, весь лес пришел в движение, поехал, вздрагивая всё сильнее, потом его словно бы рвануло куда-то вбок, и…

…и тут он услышал, как чей-то взрослый незнакомый голос в его голове произносит «Альтея, выход!»

* * *

– Сиди спокойно. Спокойно сиди, говорю, не дергайся! – рявкнул Ит. – Всё уже, всё. Ты дома, всё нормально.

– Чёрт… о господи… – дыхание всё никак не восстанавливалось, сердце билось, как сумасшедшее, а в глазах до сих пор было темно. – Что это… что это было?..

– Это ты мне потом объяснишь, что это было, – сердито сказал Ит. – Так, давай вылезай. Только тихо, осторожно. Сейчас, блок подведу…

Через пару минут стало полегче – и сердце начало успокаиваться, и руки больше не дрожали, и зрение восстановилось почти что полностью. Пятый сидел в удобном кресле рядом с модулем, а Ит стоял рядом с ним, быстро настраивая портативную поддержку.

– Как в совершенно пустой локации можно было так подставиться, и, главное, подо что? – спросил Ит. – На тебя дерево упало? Или ты откуда-то упал?

– Ну, не такая она и пустая, – Пятый глубоко вздохнул. – Там… определенно что-то есть.

– И ты нарвался на это что-то?

– Нет. Просто… испугался. Ты смотрел?

– Только схему движения, и твои показатели, – покачал головой Ит. – Мы последнее время напрямую не смотрим.

– Почему?

– Эффект наблюдателя, видимо. Не в том смысле – Альтее не нравится, когда подглядывают. Она это почему-то не любит. Потом, после выхода, смотри сколько угодно. Во время… лучше не надо.

– Вот даже как, – нахмурился Пятый. – И что ты видел?

– То, как ты там бродил. На первый взгляд, хаотично. Но потом я понял, что ты идешь практически по самому центру полосы, отклоняясь от него весьма незначительно. Идешь, останавливаешься, что-то делаешь. А потом ты вдруг, ни с того, ни с сего, выдал тахикардию под двести, и резкий скачок давления. И я тебе экстренно вывел, потому что не для того мы тебя столько времени чинили и лечили, чтобы ты мне тут кони двинул прямо в модуле. Расскажешь, что там было?

Пятый опустил глаза.

– Да, – ответил он после нескольких секунд молчания. – Тебе расскажу. И покажу. Ты должен это увидеть, хотя смотреть, считай, особо и не на что. Пока – не на что. Но… знаешь, давай так. Я немного соберусь с мыслями, кое-что уложу в голове, и поговорим. Можно вечером?

Ит улыбнулся.

– Можно, конечно, – сказал он. – Слушай, ну вот прекращай, а?

– Что прекращать? – не понял Пятый.

– У меня ощущение, что ты меня боишься, – признался Ит. – Вроде всё нормально, но порой проскакивает что-то такое… неуловимое…

– Я не тебя боюсь, – покачал головой Пятый. – Я боюсь сделать что-то неверно, ошибиться, и тем – навредить. Уффф, кажется, больше так уже не колотится… а можно попить чего-нибудь?

– Лучше всего просто воды. И давай-ка ты здесь посидишь полчасика, а лучше – полежишь. Мы быстро управились, час всего прошел, а наши пока что вставать не торопятся. Придем завтракать, как ни в чём ни бывало.

– Угу. Ты тоже решил пока что не говорить, да? – спросил Пятый.

– Решил. Потому что ты что-то такое нащупал, как мне показалось, и давай сперва разберемся вдвоем. Заговор старших братьев.

– С целью уберечь младших. Хотя бы на сутки, – кивнул Пятый. – А лучше дольше. Вот встанем в темпоралку, и расскажем.

– Ага. Альтея, – позвал Ит. – Этот наш разговор – уничтожить. Память модуля очистить. Помещение… час на полную обработку, убрать всё. Вообще всё, в том числе и по генетике. Нас тут не было.

– Хорошо, – согласился женский голос. – Я поняла, Ит. Вас тут не было.

* * *

Саб догадался. То есть он догадался о том, что от него что-то скрыли, и что Пятый не в норме, потому что с ним что-то произошло. Однако Саб, наученный горьким опытом, к Пятому приставать с расспросами не стал, вместо этого он после завтрака тихонько подошел к Фэбу, и попросил отменить на сегодня тренировки – причем и Лину, и Пятому. Что-то случилось? поинтересовался Фэб. Ты в курсе? Чтоб я знал, ответил ему Саб, но да, видимо, что-то действительно случилось, и хорошо бы понять, что.

– Плохо, но у нас нет времени разбираться, – вздохнул Фэб. – Через два часа Альтея встает в капсулу, потом – девчонки с группой начинают новый этап расчета, а мы идем заниматься мелкими. Это, как ты понимаешь, надолго. И, кстати, Ит мне тоже не нравится. Я его столько лет знаю, что скрыть от меня что-то у него при всем желании не получится. Что-то они задумали.

– Причем не рыжие, а черные, – уныло подтвердил Саб. – После твоих я этот обман тоже научился распознавать. Нет, поначалу твои меня мастерски за нос довольно долго водили, но теперь-то я, конечно, учёный. Н-да, ну и дела.

– Пока что я ничего криминального не вижу, – успокоил Фэб. – Ит очень осторожный, и… чёрт, кого я обманываю.

– Видимо, себя, – невесело усмехнулся Саб. – Слушай, давай начистоту. Самое мягкое слово, которое я могу найти для этой ситуации…

– Можно без мата? – попросил Фэб. – Вот и славно. Так. Даём им сутки, потом собираем всю нашу компанию, и пусть во всём признаются. По очереди. Потому что, как мне начинает казаться, врут сейчас все. Без исключения. Не только они двое. Ты, кстати, тоже.

Саб, прищурившись, посмотрел на Фэба, тот ответил ему безмятежным взглядом. Во время разговора они отошли от места, где находилась общая столовая, она же гостиная, на порядочное расстояние, и теперь стояли у дверей, ведущих в очередную законсервированную зону. Здесь, кроме них, сейчас никого не было, поэтому говорить можно было без опаски.

– Думаешь? – спросил Саб с интересом. – Я тоже вру? Зачем мне это?

– Хороший вопрос, – серьезно ответил Фэб. – Ты тоже что-то понял. Ведь так?

– Так, – Саб отвернулся, посмотрел на звездную россыпь – на этом уровне окна были большие, панорамные, и виды из них получались изумительные. – Кое-что я действительно понял. Своё ощущение. Когда Яхве и Ашера формировали ситуацию на Node, у меня в какой-то момент появилось чувство неотвратимости происходящего. Обреченности. Безвыходности. Именно тогда я принял решение спасать принцесс… так уж вышло, что спас лишь одну, да и та была у мамы в животе на тот момент, уж не знаю, что с ними стало в результате… понимаешь, сейчас я ощущаю нечто похожее. Именно похожее, не такое же. Там не было присутствия ни пойми чего. Там всё было предельно ясно. Вот неофиты, которые режут глотки несогласным, вот Эдем, который летает и гадит всем подряд, вот метаморфы, вот подводные базы и города, и вот мы, всем пантеоном, которые… просрали, прости, всё, потому что не справились – слишком умничали перед этой тупой и злой силой, которая в результате взяла верх[7]7
  События, о которых говорит Саб, происходили в книге «Земля Node», именно в этот период Саб познакомился с Итом и Скрипачом.


[Закрыть]. Когда мы были на Окисте, я тоже чувствовал угрозу, но она была вполне логична, ясна, и осязаема. Её нам чётко озвучили, и мы были в курсе, что и как. А здесь другое. Здесь происходит какая-то чертовщина, Фэб, и мне это категорически не нравится.

Фэб молча кивал в такт его словам. Когда Саб замолчал, Фэб ответил не сразу, но ответ его Саба удивил.

– Я это почувствовал ещё на этапе подготовки. И уже тогда я поговорил с Романом, потому что предположил то же самое, что и ты. Но… нет. Ромку я знаю с момента его зачатия, это я тогда подтвердил Джессике то, что она скоро станет мамой. Кстати, это было в том самом доме, на том самом Окисте… впрочем, неважно. Так вот. У меня нет ни малейших оснований ему не верить, а у него – нет ни малейших оснований нас обманывать. От того, что делал отец, и Рома, и Настя в ужасе. По сути, они к нам сбежали. Поговори с ними сам, познакомься получше, увидишь. Они очень хорошие ребята, и были, и есть, и будут. Ромка, он же почувствовал, что отец перешел некую грань, и не выдержал. Ушел при первой же возможности. И то, что он принес, было действительно схемой, всего лишь схемой. Но уже на этапе сборки и отладки системы я понял, что…

– Что это не просто схема? – спросил Саб.

– Нет. Что в неё заложено что-то ещё. Сверх той программы, которую они привезли, сверх архитектуры. До определенного момента это действительно была довольно остроумно сделанная техническая база, и весьма обширная информационная составляющая, но вот когда пошла компоновка, и туда вошли мы… вот тогда-то всё и началось. Альтея выстроила эти три локации после наших первых пробных входов, на этапе формирования той задачи, о которой мы с вами говорили в первый день.

– Вот даже как? – Саб покачал головой. – Да, дела. Слушай, давай завтра всех соберем, и устроим допрос по кругу. Мне не нравится вообще ничего. Эри после Города сама не своя.

– Берта тоже. Ладно, решено. Делаем этот этап, и собираемся. Я согласен.

* * *

Возле тренировочного зала стояла небольшая группа – когда Ит подошел поближе, он с удивлением понял, что зал почему-то закрыт, а рядом с дверью стоит Фэб, который что-то втолковывает собравшимся. Собравшиеся внимали. Так… Ит присмотрелся. Группа из десяти врачей, пришедших на первичную подготовку, шестеро боевиков, все рауф, с крайне недовольными лицами, пятеро девчонок из техников, явно тихо радующихся, что тренировки не будет, и свои, почти в полном составе, разве что Берты нет, но это как раз понятно: Берта и её группа работают с расчетами. Остальные тут как тут. Эри, причем с Шилдом (зачем ей на тренировке кот?), слегка рассерженный Саб, ехидно улыбающийся Кир, чему-то радующийся Скрипач (за которым Ит, собственно, и пришёл – мог просто вызвать, но решил перекинуться парой слов по дороге), и Пятый с Лином, чуть в стороне, с озадаченными лицами.

– Фэб, чего такое? – спросил Ит, протискиваясь сквозь толпу поближе. – Ты отменил, что ли?

– Да, отменил, – ответил Фэб. – Идём по учебной готовности, сейчас будем вставать в капсулу, спецы все заняты.

– Я не занят, – заметил Кир.

– Нет, ты занят, ты просто не в курсе. На сутки делаем перерыв. Если кому-то очень хочется, можете пробежать кросс. По возможностям вашей нормы. Рыжий, сводишь группу? У тебя час времени, дальше сам знаешь, куда нам.

– Да не вопрос, – улыбнулся Скрипач. – Так… Ну, с вами шестерыми понятно, вы пятеро, если правильно помню, пока в третьей фазе, остальных я и так знаю. Вот чего. Все быстренько вон туда, к окошку, на разминку, и бежим бегмя, маршрут – север/восток/север. А я проконтролирую.

Пятый подошел к Иту, и тихо произнес:

– Можно тебя на пару слов, пока мы бегать не начали? – спросил он.

– Да. Ты что-то хотел?

Они отошли от группы в сторону.

– Ит, их не три, – на пределе слышимости произнес Пятый.

– Кого не три?

– Локаций – не три. Больше. Пока что это всё. Нам надо смотреть дальше.

– Ясно. Понял. Ладно, иди бегать. Они догадались, кажется.

– Конечно. Фэб просто так тренировки не отменяет, – Ит вздохнул. – Иди, иди. Потом поговорим.