Текст книги "Четырнадцатая дочь"

Глава одиннадцатая
Адельбергский след

Столичный храм Семи богов располагался в полусиле ходьбы от площади с Вратами. Громаду храма построили на пустыре в конце одной из улиц, и она замыкала ее, поблескивая округлыми боками гигантских зданий из искристого черно-зеленого гранита.

Храм Семи в Майлоке возвели по тому же плану, по которому строились все храмы Анадеи – семь молельных домов, каждый посвященный своему богу, шли по кругу, соединяясь стеной. Сейчас и стены и молельни озарял снаружи неверный лиловатый свет, дробящийся на тысячи бликов в сколах гранитных валунов, уложенных в кладку. Призраков здесь было даже больше, чем на городских улицах и площади у Врат. Лишь шпили храма, по одному над каждым молельным домом, кутались в темноту, взлетая вверх. В вышине над ними парила мощная крона храмового дерева, подсвеченная снизу лиловым.

Рут вслед за прислужниками прошел через круглый вход, прорезанный в стене меж двумя зданиями – молельней Честного и молельней Понимающего. Четверо служителей, стоявших у входа, приветствовали его безмолвными поклонами. У них тоже были мечи под плащами. Рут измерил взглядом длину оружия, оценил форму острия, обрисованного плащом. Божьи слуги были вооружены элиморскими поединочными клинками.

Именно то, что нужно для обороны небольшого прохода, подумал он одобрительно. И ступил на помост, что возносился над двором, пряча корни тилатеи, дерева в центре храма. Корни тянулись к молельням, оплетая нижние части стен и соединяя все божьи дома в единое целое.

Один из прислужников указал на молельный дом Алора Понимающего, пробормотав с элиморским акцентом «ваша милость». Рут развернулся в ту сторону. Парни, что его сопровождали, остались у входа.

Сразу за дверью находился громадный зал со Стеной Молений в дальнем конце, покрытой изображениями сердец, больших и малых, надорванных сверху – знак Алора Понимающего. Кое-где, подколотые к сердцам, висели белые лоскуты бумаги. С написанными на них мольбами тех, кто искал понимания.

От стены с сердцами до самого входа тянулись скамейки. На каждой сидело несколько человек, а сверху в бешеном хороводе кружились призраки, излучая гнилостный свет. У двери, что прорезала Стену Молений ровно посередине, стоял немолодой служитель с круглыми ястребиными глазами и бородкой клинышком. Он поймал взгляд эрни, кивнул.

И Рут двинулся к нему, глядя на молящихся.

Большая часть сидела с закрытыми глазами, не обращая внимания на сполохи, красившие лица людей в лиловый цвет. Лишь одна из молящихся, совсем молодая женщина, испуганно озиралась, прижав к груди стиснутые кулаки.

Служитель при приближении Рута исчез в проеме, сделав знак следовать за ним. Вместе они вышли в маленький коридорчик, который привел их к лестнице, уходившей вниз одним единым пролетом. У лестницы служитель остановился, склонился в поклоне.

– Дальше вы пойдете сами, ваша милость. Я должен вернуться к бедным людям, мой долг сторожить их, дабы души колдунов не могли на них покуситься. А вы спускайтесь до самого конца, там вас ждут.

Он развернулся и быстро ушел, а Рут полез вниз.

Высокие металлические ступени гудели под ногами. Внизу, под полом молельного дома, призраков было на удивление мало – может, подземелья напоминали им могилы, из которых они недавно выбрались, поэтому умершие их избегали? Или здесь не было людей, к которым их явно тянуло…

Лестница пронизывала два подземных яруса, спрятанных под молельней, заканчиваясь на третьем. Рут ступил на вымощенный камнем пол, огляделся.

От лестницы отходил тоннель, в котором, несмотря на отсутствие флигов, темно не было. Сверху, из лестничного пролета, падали отблески света, в дальнем конце тоннеля сиял одинокий призрак, почему-то безостановочно кружившийся на одном месте. А в тридцати шагах из раскрытой двери падал сноп света.

Рут зашагал вперед. За проемом двери обнаружилась комната с широкими лавками вдоль стен, на которых что-то лежало, укрытое покрывалами.

В центре комнаты стояли две женщины в храмовых плащах и тихо беседовали. Рут еще в коридоре услышал, о чем шел разговор. В Халкидии элиморских беженцев лишили всего имущества, и по специальному указу халкидийского кесаря объявили лицами, взятыми под защиту кесарской длани. После чего разделили, отправив детей и женщин помоложе в бордели, а мужчин и стариков в рудники. Одна из беседующих сказала, что следует с утра отправить глашатая к Переходным Вратам, чтобы люди не шли в Халкидию.

Рут вступил в комнату.

– Доброй ночи!

Говорившие обернулись, и он узнал в одной из них верховную служительницу Алора, с которой разговаривал в «Окороке и даме». Ее собеседница была намного старше. Выбеленная сединой голова не несла повязки со знаком, но понимание отпечаталось на ее лице так сильно, что и без того было понятно, кому она служит.

Женщины поклонились, не слишком низко, правда.

– Да услышат боги ваше пожелание, и да будет воистину добра к нам эта ночь, – отозвалась верховная служительница Алора, та, что помоложе. – Надеюсь, вы добрались до нас без трудностей, ваша милость, и надеюсь, что ваши родители пребывают в добром здравии, хотя бы пока. На этом, наследник Рут, я предлагаю покончить с приветствиями и перейти к делу.

– Согласен, – кивнул Рут.

Верховная служительница молча сделала несколько шагов к лавке по левую руку от него и сдернула покрывало.

Там лежало тело мужчины. Голова была запрокинута, отчего раздвоенный волевой подбородок нацелился в потолок, длинные волосы расплескались по лавке черным озерцом, одежда была темной от засохшей крови. А еще у трупа не было рук. Обеих. Рут пригляделся к бледно-серой коже.

– Умер от обескровливания, – сказал он чуть дрогнувшим голосом, отводя взгляд.

Не из-за страха. Просто смотреть там больше было не на что. Причину смерти Рут уже себе уяснил.

– И другие тоже, – бесстрастно произнесла верховная служительница.

По ее знаку вторая женщина прошлась по комнате, сдергивая покрывала. Всего здесь было двое мужчин, один молодой и один седовласый. Три женщины – старуха и две девицы.

И у всех отсутствовали руки, а высохшая кровь окрасила одежду в темно-бордовые и черные цвета.

– Этих несчастных нашли сегодня вечером, – сообщила верховная служительница. – С недавних пор элиморцам предписано ночью собираться по несколько человек, возжигать флиги и бодрствовать. Эти несчастные – одна семья. Они еще днем пригласили к себе одинокую соседку, чтобы та провела ночь в их доме. Она их и нашла, незадолго до заката.

– Снова адельбергские колдуны? – поинтересовался Рут.

Женщины кивнули. Верховная служительница сухо сказала:

– До сих пор наши дни были безопасны. Призраки исчезали с восходом Элсила. Но теперь что-то изменилось. Нам придется спать по очереди.

– А что говорят маги? – живо поинтересовался Рут. Поправился: – Если кто-нибудь из них остался в столице.

– Остался Даур Юленор, старейший из магов Майлока. Он сказал, что слишком стар как для бегства, так и для участия в играх властителя. Мы приютили его в доме Йалди Любящей, там есть хорошие гостевые покои над молельным залом. Четверо служителей сторожат его денно и нощно, с кристаллами наготове, на которые самим Дауром Юленором нанесены заклятия обездвиживания и лишения речи. Кристаллы используют при первом намеке на то, что в мага вселился призрак. Все остальные шестнадцать магов ушли вместе с Гуаром Валером. Это и к лучшему. Случись хотя бы одному магу приютить в себе адельбергского колдуна, последствия будут не просто ужасные – ужасающие.

Рут глянул на одно из тел, спросил:

– А что сказал об этом Даур Юленор?

– Он предположил, – медленно сказала служительница, – что над несчастными был совершен некий ритуал, дарующий мощь. Причем для этого нужен магический предмет по имени олекон. Ими пользовались адельбергские колдуны в эпоху Рьяга Ненасытного. Сам Даур Юленор об этом знает крайне мало, равно как и Совет магов, с которым мы связались по блюдцу. Они считают, что все олеконы были уничтожены, а до наших дней дошел лишь один, принадлежащий Тарланьскому дому. Но тут у нас сразу пять доказательств того, что олеконов осталось два, а может, и больше. Один уже обрел неведомую мощь…

В уме Рута вдруг всплыли слова Ирили, герцогского мага. «Вы знаете, как Тарланьский дом избежал полного уничтожения в Ночь Восставших магов? Они применили нечто, что Дар Тарлань тысячу с лишним лет назад забрал у адельбергских колдунов, основу их злой магии…»

И пустые рукава светлейшего князя Вала ему тоже вспомнились.

– Получается, Тарлани единственные, кто что-то знает, – медленно сказал он. – Значит, их и следует спросить. Однако не думаю, что они ответят на призыв по блюдцу. Княжества у них больше нет, сообщений ждать не от кого, и вряд ли в Фенрихте держат стражу у блюдца. Значит…

– Значит, вам лучше отправиться туда самому. Лично, – оборвала его верховная служительница Алора. – Как-никак вы сын герцога Франца, который дал приют Тарланьскому дому, когда все остальные дома от него отвернулись. У вас единственного после герцога есть надежда получить хоть какой-то ответ.

Рут нахмурился.

– Собственно, вы просили меня только попробовать узнать, почему восстали призраки…

– Собственно, эти новые события представляют для всей Анадеи угрозу даже большую, чем призраки, – холодно сказала его собеседница. – И мне, право, странно… Как наследник герцога, вы должны понимать, что восставший адельбергский колдун, вооруженный мощью и магическим предметом своей эпохи, в теле обычного человека может запросто отправиться куда угодно, в том числе и в вашу обожаемую Керсу. Все, что для этого нужно, – пройти через Врата. Я уж не говорю о том, что история с призраками изначально могла быть делом рук потомков адельбергских колдунов.

– Зачем? – спросил Рут.

Служительница глянула насмешливо.

– А вы полагаете, что на Адельберге не грустят о былом могуществе?

Рут нехотя кивнул, признавая ее правоту, затем коротко поклонился, насмешливо дернув уголком рта.

– Непременно приведу ваши аргументы князю Тарланю. Надеюсь, они его устрашат так же, как и меня.

– Осенние ночи длинны, – изрекла вдруг старая женщина, молчавшая до сих пор. – Вы успеете возвратиться до рассвета, наследник герцога. Несчастные, – она взглядом указала на тела, распростертые на лавке, – должны вот-вот восстать. Может, они расскажут что-то об их убийце или убийцах. Немного знаний от старого Тарланя, немного от мертвецов, глядишь, что-то прояснится… Да пребудет с вами благословение Семи!

Рут снова поклонился, на этот раз низко и почтительно.

– Да свершится круг от понимания до честности, почтенная мать. И для вас здесь, и для меня в Фенрихте.

Парочка, что привела его сюда, снова увязалась следом, едва он вышел из храма. Они молча прошагали по пустым улицам обратно к Переходным Вратам. Несколько призраков, попавшихся по дороге, выкрикнули мольбы о мести. Рут не знал, было это простым совпадением или его обещание мастерице постельных дел уже стало предметом обсуждений у призрачных господ.

Он и прислужники шагали молча, не отвечая на крики, так что призрачные силуэты в конце концов отстали.

В башне Переходных Врат уже не было никого из стражников, только ветер, залетающий через неприкрытые двери, гонял по полу какой-то листок. Рут поднял его.

На муаровой бумаге с блестящими разводами, что было признаком бумаги дорогой, употребляемой лишь в особых случаях, темнела оттиснутая в сургуче круглая печать с корабликом и двумя башнями по бокам. Рут узнал герб элиморского Гуара. Сверху шли буквы: «Особый приказ. Городской страже в мое отсутствие повелеваю приглядывать за городом Майлоком до получения особых от меня распоряжений. А если кто будет говорить недостойные или оскорбительные слова о моей персоне, моей семье или приближенных, тех злодеев подвергать утоплению «инк луар» тут же, без суда и без разбору, прилюдно или нет…»

– Какая забота о репутации, – пробормотал Рут.

– А стражники плюнули, да и разошлись по домам, – добавил один из прислужников, заглядывая ему через плечо. – И правильно. Гуар Валер наверняка всю казну с собой увез, о жалованье можно забыть. Кто же будет задаром народ топить?

Рут глянул косо, но говорить ничего не стал. Скомкал бумагу, чтобы зашвырнуть ее в дальний угол башни, но передумал, расправил и сунул в карман – вдруг пригодится.

Потом он задумался. Может, отправиться сначала в Вагран или в башню Главных Врат Таруса, чтобы предупредить своих о последних событиях? Рут вспомнил лицо отца, спокойное и бесстрастное.

Завтра столица может заполыхать. Пока герцог вместе с родом эрни ожидают мятежа и выступления Гуара Валера, новые события в Майлоке их вряд ли заинтересуют. Не до дальних стран, когда в собственном доме беда.

Значит, это его ночь, и все придется делать самому.

Он уже собирался спросить у храмовых прислужников, как они поступят – возвратятся в храм или подождут здесь, но повернулся, глянул на них и передумал.

Посылать по улицам ночного Майлока двух доходяг с мечами, которые они надежно спрятали под плащами, было опасно. И опасно для них самих, а вовсе не для тех, на кого они наткнутся.

После короткой заминки Рут распорядился:

– Пойдете со мной в Фенрихт. Если нет повязок для глаз, чтобы пройти через Врата, накиньте на головы плащи.

– Как прикажет ваша милость! – откровенно ликующим тоном ответил тот прислужник, что был поразговорчивее.

И они отправились к Тарланям.

Стража Переходных Врат в Фенрихте состояла из одного-единственного мага – у Тарланей простых стражников почти не было. Этого мага Рут уже видел несколько силов назад, во время визита в Фенрихт ради выяснения личности княжны Татьяны. Он припомнил, как обращался отец к этому человеку. И сказал, отвешивая вежливый поклон:

– Доброй вам ночи, благородный Улих. Могу я переговорить со светлейшим князем Валом Тарланем?

Маг вернул поклон, тревожно блеснув глазами.

– Уже поздно, ваша милость. Боюсь, великий князь уже спит. Кроме того, вы сегодня уже виделись с князем.

– Да, конечно, – ответил Рут нарочито ровным голосом. – Но произошло нечто, не терпящее отлагательств. Мне необходимо поговорить с его светлостью о предмете, называемом олекон.

Он с тайным удовлетворением подметил, как напряглось лицо мага, добавил:

– Это по поручению отца. И по тому же поручению я должен действовать тайно, благородный Улих. Надеюсь, вы понимаете. О моем приходе никто не должен знать, кроме вас, меня, моего отца, вашего князя… ну и людей храма.

Он кивнул на парней в храмовых плащах, что стояли позади него.

Маг вскинул голову. Глаза его изучили сначала лицо Рута, потом лица храмовых прислужников.

– Хорошо, – сдался он. – Правда, это будет трудно устроить. Вход в покои князя охраняет стража. Вам придется объяснить им…

– Не придется, – перебил его Рут, – если вы лично сходите к князю. И он лично прикажет своей страже пропустить меня. А потом забыть о моем визите.

– Я не оставлю Врата без охраны, – напрягшись, сказал благородный Улих.

Глаза Рута уловили, как правая рука мага начала подниматься.

– Я знаю, вы боитесь очередного нападения и не верите никому, – быстро выпалил он. – Но вот мое предложение: заключите Врата в сферу и обездвижьте нас, а сами сходите к князю. Вы же маг, вам для обездвиживания не нужны кристаллы, как нашей вратной страже. И отчитываться за неоправданный расход кристаллов вам не придется.

Маг кивнул, соглашаясь с его словами, шагнул вперед. Правая рука взлетела, блеснув одиноким перстнем.

– Ук кунишу…

Улих удалился с озабоченным видом, предварительно обездвижив всех троих. На прощанье он еще звучно топнул по полу рядом с затейливым стулом, на котором сидел – видимо, заклинание непробиваемой сферы было нанесено именно там. Рут знал, что за его спиной Переходные Врата сейчас окутались едва заметным синевато поблескивающим пузырем. Вследствие чего через Врата стало ни проехать ни пройти, да и просто приблизиться к ним было невозможно.

Застыв на месте, он ощутил мимолетный приступ легкой зависти – везет же некоторым, у которых есть их собственная Сила. Им не надо, выходя из дома, всякий раз проверять наличие кристаллов в подшивном кармане, пополнять их запас при нужде и объяснять казначею, куда ушли драгоценные камушки.

Улих вернулся на удивление быстро. С серьезным лицом снял с Рута заклинание обездвиживания, склонился в подчеркнуто глубоком поклоне:

– Князь ждет вас, ваша милость.

– А мои спутники? – Рут оглянулся на парней в храмовых плащах.

– Они подождут здесь, и именно в таком виде. Мы их не знаем, в отличие от вас. Великий князь не станет принимать посреди ночи незнакомых юнцов. Лишь сыну вашего отца оказано высокое доверие, вы должны понимать…

Двор Фенрихта был темен и скудно освещен. Покои князя Рут нашел быстро, следуя указаниям Улиха: в том самом здании, где они нынче вечером ужинали с князем, в холле перед трапезной свернуть налево, и через боковую дверь выйти в коридор.

Стражников не было видно нигде, похоже, князь их отослал.

Светлейший Вал Тарлань ждал его в спальне, сидя на кровати. На плечи князя было неловко наброшено синее бархатное покрывало, шитое бордовыми цветами. Тощие оголенные ноги, торчавшие из-под подола ночной рубахи, тянулись к тапкам.

Увидев Рута, князь досадливо поморщился, дернул бровями – и тапки, взмыв над полом, сами наделись на ступни с выступающими суставами.

Рут поклонился.

– Прошу прощения, ваше светлейшество, что беспокою посреди ночи, но страшные события в одной стране…

– Наследник Рут, – прервал его князь, – давеча за ужином его сиятельство герцог Франц уже беседовал со мной об очень страшных событиях. Какова причина, ради которой он послал вас теперь, посреди ночи?

– Мы получили вести. В Элиморе нашли тела с отрубленными руками, – быстро вымолвил Рут. И с удовлетворением увидел, как пошло глубокими морщинами лицо Вала Тарланя. – Старейший маг Майлока уверен, что это был ритуал. Дарующий, как он сказал, непостижимую для наших магов мощь, при наличии одного предмета, называемого олекон. Вы ведь знаете, что в Элиморе восстают призраки? И что некоторые из них были когда-то адельбергскими колдунами?

Он дал старому князю несколько мгновений, чтобы тот осмыслил все сказанное. Продолжил:

– В свете этого, ваше сиятельство, мне нужны сведения. А именно – как проводится ритуал с олеконом; что за мощь он дает и как ей противодействовать. От имени моего отца я прошу и умоляю вас поделиться знаниями, ибо беда близко.

– Какое вам дело до Элимора? – проворчал старый князь.

– Врата Элимора с этой ночи стоят без стражи, – без запинки ответил Рут. – Любой человек или существо может пройти через них и очутиться в Керсе. Мы должны быть готовы к этому. Точнее, мы должны быть готовы ко всему. Вы же понимаете, ваша светлость, пока стоят Врата, все мы слишком близки к Элимору. Включая и Фенрихт.

Князь хмыкнул, шевельнулся, устраиваясь на кровати поудобнее. Один край синего покрывала слетел с плеча – и практически тут же вернулся на свое место.

Рут успел заметить, как была сшита ночная рубашка князя – мешком, без всякого намека на рукава.

– Допустим, – бросил князь все тем же ворчливым тоном. – Однако те знания, которыми вы просите поделиться, единственное, что удерживает Совет магов от действий против нас.

Рут опустил взгляд, куснул нижнюю губу.

– Моей клятве, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не открою тайны, вы не поверите?

– Мой дом, – очень ласково сказал князь, – уже имел глупость довериться чужакам. Именно по этой причине я сижу сейчас в чужом замке, в чужой стране, безрукий, а из трех моих сыновей со мной остался один. Да и тот не в себе после одной страшной ночи…

Скрипнула дверь, и в спальню, позевывая, вошла Арлена Тарланьская. Наспех наброшенное домашнее платье было зашнуровано кое-как, одно из рыхлых плеч дамы обнажилось из-за сползшего рукава. Рут поклонился.

– Доброй вам ночи, благородная Арлена Тарланьская. Умоляю дать мне еще несколько минут для беседы с его светлостью.

Арлена, подавив зевок, присела в безукоризненном реверансе:

– Доброй ночи и вам, наследник Рут. А разве его светлейшее могущество еще не дал свой ответ?

– Благородная Арлена права, – чопорно сказал князь. – Я уже ответил. Я не вложу в ваши руки оружие, которое потом ударит по мне самому, наследник Рут. Второй раз такой ошибки я не совершу.

– Но… – Рут искал, что еще сказать. Помимо его воли брови сошлись на переносице, как всегда бывало в моменты замешательства.

– В любом случае мы благодарны вам за предупреждение, – произнес князь, чуть смягчив тон. – И непременно закроем Врата Фенрихта на некоторое время. Советую вашему отцу сделать то же самое со всеми Переходными Вратами Керсы. А там видно будет.

– У нас четыреста двадцать девять Врат, – мрачно сообщил Рут. – Причем те, что стоят возле сел, не имеют стражи. Может, именно сейчас зло идет через одно из них.

– Нам очень жаль, – пропела Арлена, снова приседая. – Но вы можете послать своих боевых волков закрыть все Врата. Если снабдить их лошадьми, то максимум через две недели все вернутся обратно.

И Тарус на несколько дней останется без половины своей гвардии. Подарок Гуару Валеру на новоселье.

Арлена вместе с князем смотрели выжидательно и явно ждали его ухода.

– Послушайте, – Рут склонил голову, – должно же быть что-то, что я могу предложить взамен!

– Перебить весь Совет магов? – предположил любезно старый князь.

Рут моргнул.

Там осталась целая страна, подумал он. Без правителя, наполовину обезлюдевшая, но все же страна. Не будь здесь замешан Гуар Валер, он бы предложил князю стать новым владыкой Элимора. Но Гуару Валеру нужно место, куда он сможет вернуться.

Впрочем, осталась не только страна.

– У меня есть предложение. Не выдавайте вашего секрета. – Рут склонил голову еще ниже, бросил исподлобья взгляд на князя, мрачновато улыбнулся. – Вместо этого отправьте со мной магов Тарланьского дома. Пусть они сами заберут олекон или все олеконы, что найдут. Если магические безделушки удерживают Совет магов от нападения, подумайте, каким воспитанным он станет, когда Тарланьский дом заимеет два олекона. А то и три.

Рут видел, какими взглядами обменялись светлейший князь и Арлена. Он был близок к победе, Трира всех побери!

– А что получит от этого дом Боресков? – спросила вдруг благородная дама.

– Возвращение Гуара Валера. – Рут кривовато улыбнулся. – Он попросил у нас убежища. Мой отец его дал, но если элиморский владыка задержится в Керсе, то станет опасен для всех – для моего отца, для герцогства, для эрни. Не говоря уже о том, что история с восставшими призраками дурно пахнет после Ярга. Я… мы хотим, чтобы Гуар Валер мог мирно вернуться на свою родину. И готовы сделать для этого все.

– Не понимаю, зачем столько церемоний. Убейте его, – напевно сказала Арлена. – Конечно, придется постараться, но это возможно.

Рут задержал дыхание. Она была права, но дело было не только в Гуаре.

– Скажем, я решил побороться за мир во всем мире, – неловко сказал наконец он. – Чтобы всем было хорошо.

– А герцог Франц знает об этой борьбе? – поинтересовалась Арлена, прищуриваясь. – Признаюсь, перед тем, как идти сюда, я зашла в башню Переходных Врат. И увидела там двух юнцов, которые сопровождают вашу милость. Судя по храмовым плащам и загару, они из храма Элимора. Не думаю, что герцог отправил бы своего сына на такое дело в одиночку. Или под охраной служек из чужой страны.

Рут на мгновенье ощутил себя пойманным на лжи ребенком.

Но только на мгновенье.

– Стоит ли об этом задумываться, благородная Арлена? – Он одарил ее безмятежной улыбкой. – Да, мне помогают служители элиморского храма Семи. Лучше сосредоточьтесь на том, что важно для вас. Олеконы…

– И они не побоятся действовать вместе с врагами Совета магов, то бишь с Тарланьским домом? – задумчиво спросила Арлена, обращаясь больше к самой себе, чем к Руту.

Он пожал плечами:

– Думаю, сейчас они готовы призвать на помощь даже демонов, лишь бы спасти страну.

– Надо решить, кто пойдет, – тихо сказал князь.

Арлена энергично присела в очередном реверансе:

– Пойду я, ваш племянник Алвин, Гарт и Орл. Всем нам будет полезно подышать воздухом за пределами Фенрихта, особенно Орлу.

– Хорошо, – пробормотал князь. – Теперь вот что. Если наши маги попросят вас, наследник Рут, удалиться, вы развернетесь и уйдете. И вообще будете делать все, что вам скажут. Кстати, думаю, вы должны узнать кое-что об олеконах.

Рут начал было поднимать правую руку для клятвы, но старик на кровати с усмешкой сказал:

– То, что я открою, нам не навредит, даже если дойдет до Совета магов. Олекон набирает магическую силу после принесения жертвы. Отрубленные руки означают, что кто-то просит у Рьяга силу перемещать другие предметы и людей. Ноги означают просьбу о силе передвижения для просящего, голова – просьбу о силе предвидения. Дар Ненасытного вливается в олекон, и пожертвовавший может использовать его до конца жизни. Олекон, принадлежащий Тарланьскому дому, был омыт кровью и наполнен даром Ненасытного в Ночь Восставших магов.

– Но у эрронских магов имеется то же самое, – с некоторым удивлением сказал Рут. – Заклятие перемещения, заклятие подъема. Лишь предвидения нет. Как вы выбрались?

Князь хмыкнул:

– Я снес к демонам все стены, что стояли на пути. Вместе с магами. Сила олекона намного больше силы заклятий нашего времени.

– Раз сила олеконов больше, как смог Дар Тарлань победить адельбергских колдунов? – не утерпел Рут.

– А вот на это я не отвечу, – буркнул старый князь. – Так вы обещаете слушаться моих людей?

Рут таки вскинул правую руку в клятвенном жесте, коснулся левой рукой ее запястья.

– Клянусь.

– Вот и прекрасно, – сказала Арлена, – а теперь поговорим о другом. В Майлоке есть только один адельбергский замок, Иракион. Вот с него и начнем поиски олекона и адельбергских колдунов.

Рут согласно склонил голову. Потом, не удержавшись, спросил у князя:

– Это, может, жестокий вопрос, но почему у вас…

Он почти знал ответ.

– Почему у меня нет рук? – спросил его старый князь. – Нет, это не жестокий вопрос. Жертву приносят двумя способами. Можно отрубить руки другим, тогда для наполнения олекона силой потребуется несколько человек. Сколько – зависит от того, насколько ценными они покажутся Ненасытному. При втором способе приносят в жертву часть себя. Свои руки. Свои ноги. Рьяг, хоть и демон, не лишен своеобразной справедливости. Тот, кто жертвует своим, получает Силу несравнимо большую, чем тот, кто жертвует чужим.