Текст книги "Невидимые лягушки"

Екатерина Малиновская
Невидимые лягушки

© Е. Малиновская, текст, 2024

© В. Лысенко, дизайн, 2024

© Формаслов, 2024

«Невидимые лягушки»: молчание разрушающего взгляда

Название новой книги красноярского поэта Екатерины Малиновской выбрано, на мой взгляд, чрезвычайно удачно – мимо такого не пройдёшь, закон «запретного плода» работает во всей своей красе. Читатель, оказавшийся в Эдемском саду современной поэзии, непременно захочет разобраться в том, что это за лягушки такие и почему они невидимы.

Первыми нас встречают «Странные сны», звучащие в тройном объёме, – раздающееся эхо острого, как золотые углы равностороннего треугольника, авторского непонимания. Глухие бессонные крики, чужое ощущение, молчание людских голосов, чёрно-белые кадры, испуг – всё это создаёт пространство, в котором человеческое одиночество и тёмный страх – главные состояния.

 
Иногда в неземной темноте
В гости ко мне без спроса заходят те
Чей невидимый череп без носа зубов и глаз
Наверняка напугает до смерти смелейших вас
 

Пожалуй, ключевое достоинство стихов Малиновской – их убедительность. Автор с такой непоколебимой интонацией говорит нам о страшном, что от этого становится ещё страшнее. Нет, не так – одной речью не напугать. Автор не говорит – он словно обнюхивает тебя, пробует на вкус и рассматривает одновременно. Он выступает и в качестве тихого наблюдателя и как действующее лицо.

Один неземной полёт на стихотворном самолёте пробирает и захватывает дух. Читательский дух. Создаётся ощущение, что тобою управляют и ведут в страшно-прекрасный мир, где странная синяя комната, пробивающаяся через широкий дверной проём, стоит во главе мироустройства.

Особенно хочется отметить стихотворение «Мне снился Париж…», где лирический герой-поэт присваивает себе окружающую действительность:

 
Это мой воздух
Это мой сумрак
Сладкий Парижский сумрак
 

За воздухом, сумраком и сладким Парижем возникает ряд ассоциаций, которые делают эту самую картинку своеобразной и лирическо-истинной, чувствуя позвоночником (шестым чувством) её (реального мира) незлую улыбку.

Дюймовочка в свадебном платье, слышащая ещё живое дыхание мёртвого жениха, где снова умерло что-то (кто-то?), но за этой смертью обязательно возникнут листья, частички праха, развеянного по ветру, которые скроют меня от резкой боли в глазах – на этом и заканчиваются «Странные сны».

 
Мой солдат будет ждать меня
В мокром лесу
Все другие исчезли
…
Случайно проходила мимо
 

Так начинается следующий цикл, одноимённый названию книги. Ожидание апокалипсиса и дешёвого чёрного пластика. Тайное разрушение. Мотив смерти никуда не потерялся, скорее – скрылся за белой ракетой и склонился над всемогущей силой любви.

 
И мы увидели друг друга,
Глаза и губы через тьму.
 

Всё созданное до этого, как бы сопротивляясь самому себе, предстаёт убогим окном, где свет едва-едва силится.

И тут возникают те самые «невидимые лягушки» со своим нежным «ква» и мягким звуком прыжка – единственные настоящие и естественные, безымянные и невидимые во всём этом страшно-прекрасном мире.

Момент соединения мёртвого и живого – фундамент поэтики Малиновской, о чём автор напрямую нам заявляет:

 
Единственный смысл существования живых
существ на Земле —
Это смерть живых существ.
 

Процесс взросления мимолётен и сумбурен: с одной стороны – буквы, не узнающие друг друга, с другой – запах и вкус первых летних бычков. Сквозь эту призму воспоминаний прослеживается вся тяжесть собственной философии Малиновской. Мне кажется, что возраст поэта существует в двух категориях: либо ребёнок, либо старик. Екатерина Малиновская относится, скорее, к первой.

В следующем стихотворении книги – свободном и повествовательном – она открыто в этом признаётся: «Тридцать лет // Ой Господи // Чего? Узнал? Был здесь?». И вслух нельзя сказать, и нет радости особой, и хочется плакать…

 
В стороне стою, мечтаю я,
Тихая живая
Статуя.
 

Здесь уже можно сделать вывод о том, что Малиновская невидима. Она как бы есть, но тут же её и нет. На поэта смотрит только незваный гость – читатель. Такие стихи могут разглядеть не все, ведь где не видно мертвеца, там и меня не видно.

И всё-таки какую-то деталь я пропустил, что-то сбежало с картины… То ли время застыло, то ли голос тих и музыка бездонна, то ли пустота оставляет ад, но единственно-верного ключа к этой книге я подобрать не могу.

 
В недавнем сне явился знак,
И вижу я, смеётся как
Вчерашний друг средь бела дня
В кругу оставивших меня.
 

Третий цикл «Последствия любви», разъясняющий творческое созидание поэта, его выдох– и вдохновение, завершает сборник. И как такой же пишущий я понимаю, что это явление нельзя пересказать. Это скучно, мило и нелепо! Среди всех существующих слов сложить лёгкий трепетный смычок из нежных строк не просто. Не сомневаюсь: литературоведы ещё изучат эти стихи, их прочитают умные и странные мужчины. Ещё разгадается одна немая тайна сибирской судьбы. Ещё услышит спящее ухо слова будущие сыновьи.

Но только не я. Для меня – стихотворное молчание Малиновской рождает внутри инородные чувства. Мне полюбилась её зеркальная моська. Мне хочется испытывать себя в этих стихах. Поэты сами по себе мучатся.

 
Меня по старинке волнует еще в этой
жизненной круговерти
Проблема отсутствие смерти.
 

Именно своей оптикой интересна такая поэзия. Во всём многообразии современного стихосложения Екатерина Малиновская стоит отдельным столпом. Она – нежная и настоящая. Она – невидимая лягушка, которая хочет окаменеть и взлететь. С самого детства хотела летать.

И, благодаря этой поэтической книге, я и сам смог проникнуть в тело и душу, дух и разум «невидимой лягушки».

Далеко пойдёт.

Павел Сидельников, поэт

Странные сны

Родня

 
Иногда по ночам
Я бываю, бываю там
Куда никогда не дотянется взор человеческий
Там где души не ходят летают
И людские молчат голоса замирают
Золотые углы где звенят бесконечных звёзд
 
 
Иногда в окружении одеял
Голой рукою во тьме ядовитый ловлю кинжал
Чувствуя древнюю сталь ледяного большого зла
И не боюсь, не боюсь так что бесы бесятся
Так и скрипит, Кощей
В тишине ночей твоя скорлупа-игла
Слышу хрустящий треск
И хрустальный плак
 
 
Иногда в неземной темноте
В гости ко мне без спроса заходят те
Чей невидимый череп без носа зубов и глаз
Наверняка напугает до смерти смелейших вас
Но у меня все на месте прошли фейсконтроль ночной Зубы, глазные яблоки, кости —
У каждого всё с собой
Хоть и крылаты на входе мои ребята
Но всех со своим пускают
 
 
И ни один из странных гостей никогда не пытался меня убить
Бесы ловцы мертвецы приходили поговорить
Шумно вокруг потопать мол бойся бежим уже
Скромно потрогать за палец живой на краю кровати
А иногда поплакать ведь я
Терпеливая
Души, что дети, за партой тихонько себе сидят
Знают они я сердечно люблю озорных ребят
А напугают в шутку – из класса не выгоню
 
 
Будущую родню
 

Странные сны

1

 
Мне снятся странные сны
Мне снятся странные сны
Мне снятся странные сны
Мне снятся странные сны
Вот например вчера снилась покойная бабушка
 
 
Увидела её на крыльце школы
И так я бежала-бежала
И так улыбалась-смеялась
И плакала я
И она плакала
И очень мы были рады друг другу
Только вот был один подлог:
У неё не было ног
 
 
Лежала она подтекала кровь
Лужицей бедная моя любовь
Бабушка, бабушка, бабушка…
Как странно – и смех и грех —
Люблю тебя больше всех
А ты ведь была злая-злая!
Вот и я наверное злюка такая
Но это только пока
Мне снятся странные сны
 
 
Мне снятся странные сны
Я вижу себя со спины
И снится всё время лифт
Страшный мой старый лифт он всегда застревает
 
 
Словно бы снова и снова меня убивают
Лестницы двери и грязненькое оконце
Словно бы текст мой читает Олег Чухонцев
Тихо спокойно и голос его дрожит
Мёртвый отец в палате живой лежит
Табличками говорит
Сам он немой а губы объели рыбы
Так что он пользуется листом А4
И улыбается молча мне шире, шире Насколько это возможно в весёлом сне
 
 
И холодок по спине
 
 
Мне снятся странные сны
Как будто бы мы влюблены всё больше
Как будто бы пол становится тоньше
Как будто бы Я – это больше не я
Как будто Земля обрела края
И все мы за руки тихо плачем
И прыгаем вниз в голубую тьму
 
 
Я чувствую – скоро я всё пойму
Наверное я не могу иначе
Кроме как каждый день засыпать и
Видеть странные сны
 

2

 
Прошлой ночью
Я намазала свою бабушку специальным кремом
Это был как бы тональный крем
Но в нём что-то было примешано лично мной
Какой-то секретный ингредиент
Я не помню
А жаль
 
 
Так вот
Я намазала бабушку кремом
Всё её тело, морщинистое лицо
Даже остались от крема такие разводы
И вокруг глаз будто патчи застывшая маска для глаз
Я сняла её я сковырнула
Лишнее всё отвалилось и бабушка стала моложе
Стала моложе
Моложе
Моложе
И с каждой минутой она на глазах молодела
Стала она молодой-молодой восемнадцати лет
и красивой настолько
Что я во сне удивилась не может ведь быть!
Чёрненькая круглолицая бабушка взгляд озорной
Щёки блестят и играют глаза и ресницы
Чем-то похожа была на Наталью Варлей
 
 
Странно…
Ты стала моложе чем в стареньких снах
Где ты пошла вдруг ногами потом побежала
Где снова выросли ноги и вновь каблуки
и умеренный клёш
 
 
Стала красавицей милой
А я постарела
Я засыпаю с колючим платком на спине
Чтоб поскорее не чувствовать боли смотреть
на тебя молодую
Чтобы отдать тебе доброго белого света
Света любви
Мне не жалко
Уснула…
Бери!
 

Самолёт

 
Я в самолёте летела
Вот моё тёплое тело
Вот его тело холодное
Тело в теле
Словно бы мы в нашей тёплой постели
Ты самолётом большим обнимаешь меня
и несёшь в облака
Вот они белые вижу меня ты поднял
чтобы мне показать
Белое синее небо оно голубое
Знаю теперь почему ты большое такое
Ведь самолёты мужчины взлетая несут своих
маленьких женщин
Чтоб показать облака
Неба хватит на все самолёты
А кто-то
Только проводит глазами наш медленный взлёт
и опустит тоскливо глаза
Он боится летать
Он боится разбиться
Или выжить увидеть горящие крылья боится
Белые кости изломанных крыльев в крови
Их не собрать не зашить можно только уйти
Тихо глаза опустив
 
 
Я не из тех не боюсь я любить самолёты
Их приземленья и взлёты их быт и заботы
Как довезти уберечь накормить
За водою сходить
Пледом укрыть а потом всё собрать не забыть
 
 
Было такое признаюсь боялась, боялась
Тихо глаза опускала и шла с пепелища
И провожала глазами чужие полёты
Но тем сильнее теперь я люблю самолёты
Или точнее один неземной самолёт
 

«Мне снился Париж огромная площадь на ней…»

 
Мне снился Париж огромная площадь на ней
Огромный театр
В его дальних отсеках отель-хостел
и весь этот хостел – поезд
Через театр проходит несколько станций
невиданного метро
Вагоны его на земле а не под
Они прозрачные даже наверное пластиковые
с зелёным оттенком
В них небольшие тонкие стулья такие же тонкие
поручни
Они из чёрной пластмассы
Но всё остальное в Париже
Старое и зелёное
Наполовину арабское
Забытое и сырое
Влажное от вековой сырости дороже которой
во сне для меня не было ничего
Забытые мокрые здания нетронутые модерном
Почти как в Индии или Тунисе
Настолько были родными что я
Хотела рыдать через каждый шаг
Просто стоять и рыдать от счастья
От радости узнавания
 
 
Я бродила по театру туда-сюда, поднималась
по влажным сырым ступеням
Касалась ладонями камня испытывая такое
блаженство
Что на руках до сих пор осталось то сладкое
чувство
 
 
Сырость парижских стен
Я хотела дышать и дышать бесконечно сладким,
как забродивший инжир, воздухом моего
Сумрачного Парижа
Сырого зелёного будто когда-то
Он затонул и вот в нём снова
Снова живут люди
И никому из безумных владык до Парижа
больше нет дела
Всем плевать никто ничего не чинит не трогает
и не строит
Не устанавливает леса
И не произносит противное мне
Слово цивилизованный
 
 
Это мой Париж, не троньте его, не звоните,
не говорите со мной
 
 
Это мой воздух
Это мой сумрак
Сладкий парижский сумрак
 
 
И каждый камень которого я
Коснулась, отныне и навсегда будет мной
и никто вокруг никогда
Никогда не узнает об этом
 
 
И никто никогда не поймёт
Кто же всё-таки здесь
Настоящий колонизатор
 

«В странную синюю комнату…»

 
В странную синюю комнату
Приходят из небытия
Странно каким-то чудом
Там оказалась и я
 
 
Молча сидела в кресле
Похожем на парикмахерское
Чувствуя за спиной
Чью-то немую тень
Я поняла – это женщина
Старая и седая
 
 
Она тихо мыла мне голову
Мокрые пряди мои
В тихих её руках
С ней будто что-то не то
Но
Я спокойно глядела вперёд
Прямо перед собой
В широкий дверной проём
Но только вот без дверей
Такое окошко-дверь
Наружу из синей комнаты
 
 
Там было отражено
Всё сущее, я наблюдала
За размеренной жизнью мира
Я видела прошлое будущее
Этими вот глазами
Которые были закрыты
 
 
Там бегали дети звенели звонки
Летних велосипедов
Я слышала шелест крыл
Птиц утопающих в небе
Движение облаков
Атомы тёрлись боками
Я слышала этот треск
 
 
Но вдруг окошко погасло
Резкая боль в глазах
Которые были закрыты но боль
Будто пробила веки
Превратившись в чёрный квадрат
И вместе с болью включили память:
У меня за спиной кто-то есть