Текст книги "Кикимора из фитнес-центра"

Екатерина Минаева
Кикимора из фитнес-центра

© Минаева Е. С., 2021

© Лапшина Д. Ю., ил. на обл., 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Кикимора из фитнес-центра

У Макара рядом с домом открыли фитнес-центр. Новенький. С бассейном. Макар даже записаться хотел. Достала эта Юлька Звонарёва из параллельного толстым обзывать. А потом передумал. Поговаривали, что в бассейне завелась Кикимора. Зелёная, страшная, клыки в три ряда, как у рифовой акулы в Красном море, на пальцах – когтищи загребущие. А вместо глаз – очки плавательные с запотевшими стёклами.

Все сначала подумали, что это конец света, такая была страшная. А Макар и говорит:

– Ну какой конец света в бассейне? Он же на автономном генераторе. Переключил рубильник, и концу света – конец.

Папа у Макара на колбасном заводе главным энергетиком работал, поэтому Макар в концах света кое-что понимал.

Кикимора сильно бассейну не мешала: если кого и утаскивала на глубину, то делала это быстро и без шума. Человек просто исчезал: ни крови, ни кишков, оставался только ключик от шкафчика и справка с анализом на энтеробиоз.

А клиентов у фитнес-клуба меньше не становилось. Бассейн продолжал работать: раз абонементы раскупили – закрываться нельзя, иначе – скандал.

Да и Кикимора после очередного похищения на время пропадала – в бане при бассейне парилась или в спортзале на батуте прыгала. Никого не трогала. Тихонечко так. Её даже бояться переставали. А она по новой в омут с головой – один пловец минус.

Думали, в бассейне посвободнее станет, если люди пропадают. А абонементы пуще прежнего раскупают, как горячие пирожки с абрикосами. Макар тоже решил записаться: Юлька Звонарёва по всей школе таскается и орёт: «Жиртрест, Жиртрест». Сил уже с ней не хватает. А абонементы закончились.

Поехал тогда Макар на пробную тренировку по футболу в другой район вместо бассейна, а там всё занятие бегать надо. Все два часа. Так убегался, что дальше пробной тренировки дело не пошло. Пришёл домой, бутеров наелся и с футбола на тхэквондо перезаписался. Пришёл на занятие: огромный зал, народу в зале – человек сто и все в кимоно.

– Положите ногу соседу на плечо, – потребовал сенсей.

Макар посмотрел на соседа слева – Вика-Шпала из параллельного, выше Макара на две головы. Глянул на соседа справа – Идрис из секции «Кикбоксинг для продолжающих». Он хоть Вики-шпалы пониже, а ногу на плечо ему не клади: вообще без ног останешься. Пусть лучше Звонарёва дальше обзывается.

Пришёл домой, а там дедушка с абонементом в бассейн сидит, чай с баранками пьёт. Три дня и три ночи в очереди простоял. А что делать? Нельзя ведь ребёнку совсем без спорта, пропадёт…

Макар даже приободрился. Взял рюкзак с плавками и в бассейн пошёл по новому абонементу. Вот сейчас зайдёт в бассейн Макаром, выйдет – вылитый Ален Делон в молодости. Пусть этой Звонарёвой пусто будет.

В раздевалке переоделся, нырнул в воду и поплыл. Плывёт, плывёт, а навстречу ему – Кикимора. Пасть открыла, кричит что-то, глазами мигает – ну просто страсть, детям такое нельзя показывать. Макар увернулся от Кикиморы и дальше поплыл. А она настырная, не отстаёт, догнала Макара, схватила за руку и говорит:

– Угадай, что я тут делаю?

– Варианта у меня два, – ей Макар отвечает, – или на свидание к Лешему пришла, или хотела на каток попасть, а в бассейне лёд растаял.

– Очень смешно. Вот пойдёшь после бассейна меня до дома провожать, тогда и узнаешь.

Макару неохота Кикимору до дома провожать. Вдруг она живёт далеко, метро закроется, а на такси денег нет. И вообще она не в его вкусе. Решил Макар по-честному отказаться: так, мол, и так, уроки ещё не сделал.

Ополоснулся после хлорки, волосы феном высушил, оделся. Сидит на выходе Кикимору ждёт. Вышла. В одежде, волосы в косички заплетены – вроде не такая уж и страшная. А как зеркальце достала и накрасилась, так и вовсе никакая не Кикимора, а Юлька Звонарёва собственной персоной. Накладными ресницами подмигивает и говорит ласковым голосом:

– Теперь-то ты понял, Макар, что мне нравишься?

Понял Макар, что никакой он не Жиртрест, а Звонарёва – сама Кикимора. Не пошёл её до дома провожать. А пригласил на свидание Вику-Шпалу из параллельного, она ему с первого класса нравилась.

Пятиэтажка

На пустыре стояла сто лет пятиэтажка. Не то чтобы совсем развалюха, но довольно облезлая. Квартир в пятиэтажке было не много. В одной квартире Полина жила, а в другой – свет светился не ровно, а как-то криво: то потухнет, то погаснет, то потухнет, то погаснет. В квартире с неровным светом поселился Сёма.

Каждый раз, когда Сёма выходил из своего дома, он брал прутик, рисовал что-то на земле, потом зачёркивал, а прутик прятал около подъезда. Ребята прутик находили, закидывали неизвестно куда, а разобрать, что Сёма нарисовал, не могли, потому что всё зачёркнуто-перечёркнуто. Ну и Сёма. Один носок у него зелёный, а второй фиолетовый.

Вот выйдет Сёма во двор в разноцветных носках и давай пустые качели раскачивать. И раскачивает, и раскачивает, что даже всем покачаться хочется, но никто попросить не решается, потому что страшно. Или стыдно. Из-за того что прутик для рисования неизвестно куда закинули.

От постоянного раскачивания качели скрипеть начали. Да ещё таким скрипом противным, что аж тошно становилось. Особенно ночью.

Все сразу под одеялом прятались и боялись-боялись: уши дрожали даже у самых смелых – у бабушек и дедушек. Все думали, что это очень странный мальчик Сёма в разноцветных носках ночью пустые качели раскачивает.

– Это он призраков качает, – говорила Ева.

– Не призраков, а Бабку Ёжку – кривую ножку, – умничал Евстигнеев.

– И никакую не Бабку Ёжку, а монстра из ночных кошмаров, – знала всё обо всём Аделина.

А у бабушек с дедушками уши ещё больше дрожать начинали, даже под одеялом.

Вышла на площадку Полина погулять, она как раз только очередную книжку дочитала и поставила на полку, где прочитанные книжки хранятся. Полка уже мала для книжек, вот и решила Полина на улицу сходить, пока папа ещё одну полку сделает, а то книжки девать некуда. Прочитанные.

Полина капнула на качели секретную жидкость из секретного балончика с надписью WD. Села на качели, все и обалдели: качели скрипеть перестали, а у Полины тоже носки разноцветные – один зелёный, а второй фиолетовый.

– Вот и сама Бабка Ёжка – кривая ножка, призрак и монстр из ночных кошмаров явилась не запылилась, – ребята на площадке зашушукались.

Сёма подошёл к качелям и стал Полину раскачивать, а потом Полина Сёму качала. В салки играли, «анимки» обсуждали и совершенно случайно выяснили, что Полина с Сёмой на один и тот же канал в «Тик-токе» подписаны о том, как покемонов из лего-деталей собирать.

– Как ты только не боишься с этим Сёмой разговаривать! Он же каждый раз, выходя из подъезда, что-то на земле рисует и зачёркивает, пустые качели раскачивает, и в его квартире свет по ночам мигает, – удивлялась Аделина.

– Подумаешь, в квартире свет мигает. В нашем подъезде вообще света нет. Сёма хотел лампочку поменять, потому что он с детства любил конструктор «Знаток» собирать и замыкать электроцепи. А к нему подошёл кто-то в тёмном подъезде и говорит страшным голосом: «Если не будешь рисовать монстров у подъезда и пустые качели раскачивать, то никто с тобой дружить не будет». А потом лампочку забрал и убежал.

Аделине стало страшно-страшно. А Евстигнеев покраснел и пошёл в магазин «Свет» за новой лампочкой. Хотел поменять, но не знал как. Вызвали электрика, а электрик и говорит:

– Некогда мне тут вам лампочки вкручивать, у меня и так работы полно.

Пижамная вечеринка

Один Сёма страсть как не любил переодеваться. Вот придёт из школы, мама ему:

– Сёмушка, переоденься, Сёмушка, переоденься. – И так целый час.

А то и два. А может, и три. Через три часа, так и быть, переоденется. Школьную форму бросит комом-ломом не пойми куда. И так каждый день.

Сёма уснёт, а мама форму неизвестно откуда вытащит, выстирает, выгладит и Сёме в шкаф сложит. Сёма утром встанет, наденет всё чистое и в школу идёт.

А однажды мама Сёмы ушла на родительское собрание и вернулась поздно, так Сёма вообще переодеваться не стал. До самого вечера досидел в школьной форме. В форме ел, в форме уроки делал, в форме кота гладил, в форме по полу ползал – под диваном кошачью игрушку искал, а потом зубы почистил, пижаму надел и спать лёг. Очень удобно.

А мама так после собрания устала, что забыла форму неизвестно где поискать, в порядок привести и в шкаф сложить.

Сёма с утра встал, а форму найти не может. Он же её, как всегда, неизвестно куда положил. Стали они вместе с мамой искать, еле нашли. Переоделся Сёма в форму и в школу пошёл. Брюки гармошкой, коленки на брюках вытянулись, на жилете пятна от мандарина и по всей форме кошачьи волоски вперемешку с зубной пастой прилипли. Не Сёма, а волосатый Снежный человек.

– Ну и что, – говорит Сёма, – зато очень удобно и время экономится.

Вернулся домой и опять до вечера в форме просидел. К мандариновым пятнам другие добавились: от шоколадного печенья, от томатного сока и большу-у-у-ущее пятно от чая – Сёма в школе на себя чай из термоса пролил. За время уроков чай почти высох. Поэтому решил он снова не переодеваться. А так до вечера в форме и досидел. А потом и пижаму надевать не захотел – зачем? Всё равно утром опять переодеваться.

Лёг спать в форме. Спит Сёма, и снится ему пижамная вечеринка – все кругом в пижамах, один он только в школьной форме. И пижамы у всех прикольные – кигуруми: Димка – крокодил, Стаська – жираф, а Веня – покемон. Один Сёма – пресный: брюки синие с вытянутыми коленками и жилетка в кошачьих волосках.

– Ладно, переоденусь, – решил Сёма. У него пижамы тоже прикольные были. Одна с Человеком-пауком, а другая – со «Звёздными войнами». Думал Сёма, какую лучше надеть, и выбрал со «Звёздными войнами».

Пришёл в школу. Все в форме. А он – в пижаме. Со «Звёздными войнами».

– Ты чего это? – спрашивает Димка-крокодил. Только он теперь никакой не крокодил, а опрятный Дима – ученик 3 «И».

Стаська смеялась и с девчонками шушукалась, а Веня сказал, что «Звёздные войны» – это вообще прошлый век, никому не интересно. Ага, сам-то покемоном был.

Отпустила учительница Сёму домой. Переодеваться. Потому что в школе в пижаме никто не ходит. Не бывает в учебное время пижамных вечеринок. Даже со «Звёздными войнами».

Дома Сёма переоделся, а в школу идти передумал. Всё равно только к последнему уроку успеет. И в форме до вечера досидел. Правда, форма и на форму-то уже не похожа. Даже кот на руки не залезает – испачкаться боится.

Решил его Сёма кошачьими консервами приманить. Пока банку открывал, весь «Вискасом» перемазался. Так и спать лёг. И снова на пижамную вечеринку попал. Опять кругом все яркие, пижамные, один Сёма с отвисшими коленками и в «Вискасе». Пришлось с пижамной вечеринки раньше времени уходить. Даже на дискотеку не остался.

Всю ночь форму стирал, три раза перестирывал, феном сушил. С утра маму разбудил, чтобы погладить помогла. Мама обрадовалась, что сын-то теперь сам за своей формой следит и свои вещи в порядок приводит.

Идёт Сёма в школу чистенький, наглаженный – не мальчик, а мечта всех девчонок – князь Гвидон.

А в школе-то все в пижамах. И Димка, и Стаська, и Венька. И даже директор с учительницей. Потому что суббота. А по субботам школа пижамные вечеринки устраивает. Чтобы от уроков отдохнуть и от надоевшей школьной формы.

Вернулся Сёма домой, форму на вешалку повесил, а в шкафу порядок навёл. Домашнюю одежду на отдельную полку положил, пижаму под подушку. А одну пижаму для пижамных вечеринок оставил и тоже на вешалку повесил. Теперь Сёму врасплох не застать, всегда с иголочки одет. Говорит, когда вырастет, будет организатором пространства работать.

Диспансеризация у Дона Скелетона

Пошёл Сёма с мамой в поликлинику на диспансеризацию, им на входе сразу к голове пистолет приставили и говорят:

– Проходите, пожалуйста, ваша температура 36,6.

Мама сначала даже забыла, куда пришла, потому что подумала, что это настоящий пистолет был, а не градусник электронный. Хорошо, с ней Сёма был. Он помнил: надо по ступенькам наверх подниматься. Побежал по ступенькам наверх, мама за ним. Так разбежался, что до самого четвёртого этажа добежал, а надо было только до второго, пришлось ещё два этажа вниз возвращаться.

А на втором этаже народу – видимо-невидимо. И все на диспансеризацию. У всех листочек со списком врачей и номерами кабинетов:

Кардиолог 22

Невропатолог 25

Отоларинголог 28

Окулист 20

УЗИ 29

Педиатр 21

Анализ крови/мочи (лаборатория)

Всех нужно обойти. И ко всем очередь. Мама сразу ко всем врачам очередь заняла и посматривает, где очередь быстрее, чтобы туда Сёму направить. А Сёме делать нечего, он сначала из кулера почти всю воду выпил, потому что в поликлинику пришёл натощак и есть хотел. А какую воду не выпил – вокруг кулера разлил. Почти как в живом уголке, только черепашки не хватает и аквариума с рыбками. А потом стал по коридору бегать. Туалет искать.

Бегает Сёма по коридору, а навстречу ему медсестра:

– А ну-ка нечего тут бегать. Вон, видишь, у нас кабинет без номера. Если около него бегать, то выйдет оттуда Дон Скелетон. Он всех, кто себя в поликлинике вести не умеет, превращает в маленьких скелетончиков и оставляет тут жить: они потом в лаборатории работают. Либо экспонатами для студентов-медиков, либо анализ мочи принимают.

Сёме захотелось на Дона Скелетона хоть одним глазком взглянуть, а его мама схватила и на УЗИ отправила. В кабинете УЗИ Сёму уложили на скамейку и на живот налили прозрачной жидкости.

– Вот это космос, – не успела узистка приборчик к Сёминому животу приложить, а Сёма уже в жидкости всё вокруг перепачкал и сам перепачкался. Пришлось всё вытирать, а на Сёму второй раз жидкость лить. Потому как, где жидкость должна была быть, её там почему-то не осталось. Потом стали приборчиком по животу водить. Приборчик катается, а у врача УЗИ на мониторе все Сёмины внутренности видно.

– А сосиску видно? – Сёма спрашивает.

– Какую сосиску? Ты же натощак пришёл. Нет никакой сосиски. Только булькает всё, – отвечает ему узистка.

Не стал Сёма ей ничего объяснять. Это он для проверки спросил. А потом вытер с живота космическую жидкость и к Дону Скелетону в кабинет без номера собрался.

Но не тут-то было. Как раз Сёмина очередь к невропатологу подошла. Невропатолог в поликлинике очень современный – принимает сразу по два человека. Хотела вместе с Сёмой мама зайти, а невропатолог маму не пускает:

– У нас ведь детская поликлиника, найдите мальчику пару. Я принимаю по двое. А если два ребёнка будут с мамами заходить, а там ещё и папы подтянутся, и дедушки с бабушками, то у меня не кабинет невропатолога получится, а ярмарка выходного дня.

Мама сначала возмутилась, а другая женщина из очереди ей и говорит:

– Возьмите моего Витю.

Пришлось Сёме с каким-то неизвестным Витей заходить.

Зашли они с Витей. Врач говорит:

– Раздевайтесь до трусов.

Разделись. У Вити трусы зелёные, а у Сёмы – в полосочку. Красота, да и только.

Смотрит на них невропатолог и понять не может, кто из детей Сёма, а кто Витя.

– Ты Сёма? – спрашивает невропатолог Витю. Витя головой мотает.

– Тогда ты Витя? – снова невропатолог не угадала, потому что Сёму спрашивала на этот раз. Сёма головой мотать не стал, а так прямо и сказал, что он Сёма, а этот в зелёных трусах – Витя.

А невропатолог глазами: хлоп-хлоп, ничего понять не может. Кто Сёма? Кто Витя?

– Неужели вы не можете между собой разобраться, кто из вас кто? Мне же надо бумаги заполнять. Если у кого-то из вас плоскостопие, то кому мне писать? Сёме или Вите?

Сёма с Витей стоят и сами не знают, кому плоскостопие писать. И согласились, чтоб обоим записали, хотя у них никакого плоскостопия, а только коленки замёрзли.

И уйти побыстрее хотелось, потому что Сёма уже и Вите про Дона Скелетона рассказать успел. Вите тоже в кабинет без номера приспичило. А тут эта невропатолог с плоскостопием. За дверью народа скопилось, все уже по просьбе врача по парам поделились, чтобы быстрее было. А Сёма с Витей никак не выходят. Зашёл тогда в кабинет к невропатологу врач-гастроэнтеролог и говорит:

– Нужно срочно заканчивать осмотр, потому что очередь.

Сёма с Витей гастроэнтеролога послушались, оделись быстренько и из кабинета выскочили. Пока народ в открытую дверь к невропатологу повалил, мальчишки уже до кабинета без номера добежать успели. А мама всё возле невропатолога бегает и кричит:

– Сёма, кровь, Сёма, кровь… – как будто не мама, а самый настоящий вампир.

Сёма скорее дверь в кабинет без номера открыл и нырь в темноту. А в темноте ничего почти не видно, кроме светящихся скелетов. И только одна лампочка энергосберегающая на потолке мерцает.

Вдруг Сёму с Витей кто-то схватил и говорит:

– Что это вы тут делаете? Я лампочку не включал и никого не вызывал.

Сёма с Витей испугались, что Дон Скелетон их сейчас будет в скелетончиков превращать, и стали умолять-просить:

– Дон Скелетон, пожалуйста, отпусти нас! Мы про тебя и твоих склетончиков никому не расскажем, честно-честно.

Дон Скелетон включил в кабинете без номера свет и говорит человеческим голосом:

– Ну что за баловство? Разве можно в кабинет рентгена заходить без разрешения? Здесь облучение вредное. Детям сюда никак нельзя, – и вытолкал Витю с Сёмой обратно в коридор.

Там Сёму сразу мама подхватила и повела кровь сдавать из вены. Витя тоже с ними пошёл. За компанию.

Вот уже всех врачей Сёма с Витей прошли: и анализы сдали, и к педиатру сходили. Осталось только печать у медсестры поставить и домой можно идти. А медсестры на месте нет. Она к главврачу ушла. Главврач превратил медсестру в скелетончика и в лабораторию отправил, чтобы она больше его секрет про Дона Скелетона никому не рассказывала.

Учительница рисования

Рассказали подружки Оле свои мечты: Лена замуж за принца собирается, Люба желает пилотируемым космическим кораблём управлять, Яна пока не решила, чего больше хочет: гроссмейстером стать или первой ракеткой мира. Оле и ответить нечего, она с детства только о карандашах и красках мечтает, потому что они всё время у Оли заканчиваются. И нет ничего для Оли страшнее, чем пустые тюбики:

– Хотя бы три цвета мне: красный, жёлтый и синий, а там уж я выкручусь.

Девчонки только посмеялись, а Оля взяла шариковую ручку и всем девчонкам портреты нарисовала, а потом выросла, окончила художественную школу, стала Ольгой Сергеевной – действующим членом Академии художеств и в школу учительницей рисования работать устроилась. Чтобы новые таланты открывать. А ей всё время классы после физкультуры достаются.

Потому что расписание завуч составляет, который с детства рисовать не любит и вообще рисование считает скучным и бесполезным предметом: лучше бы ещё одну математику добавили.

Вот подготовится Ольга Сергеевна к уроку: кисти, краски достанет, палитру для смешивания цветов и для смачивания листа, чтобы рисовать в технике «по-сырому».

А ученики вместо рисования пол-урока воду пьют, спортивные костюмы переодевают, на Ольгу Сергеевну смотрят непонимающими глазами: что за рисование, что за техника «по-сырому» – ничего не понимаем. И зевают, зевают, зевают. Весь урок.

Ольга Сергеевна чего только не делала – ничего не делала, а только музыку классическую включала, чтобы ребят на рабочий режим настраивать. Только зевания увеличиваются, а работоспособности как не было, так и нет. Что музыка классическая, что вовсе без музыки – не могут после физ-ры рисовать, а могут только воду пить, спортивный костюм переодевать и смотреть непонимающими глазами.

Не выдержала Ольга Сергеевна, пошла к директору школы и попросила, чтобы во всех классах ИЗО с физкультурой местами поменяли. Директор сначала не хотел ничего менять, а Ольга Сергеевна ему и говорит:

– Давайте я вам все стены в школе граффити изрисую, только поменяйте.

Испугался директор, что придётся в школе ремонт заново переделывать, и согласился поменять, лишь бы Ольга Сергеевна школьные стены в покое оставила.

Поменяли физ-ру с ИЗО местами, Ольга Сергеевна только к теме урока приступила, а дети сразу рисовать начали, и не просто, а с большим удовольствием: цвета смешивают, про зевки забыли, вместо этого языки друг другу показывают, кисточками меняются, воду не пьют и спортивные костюмы не переодевают.

А какие работы получились: какую ни возьми – хоть на конкурс отправляй. Ольга Сергеевна так обрадовалась, что хотела директора расцеловать. В это время в кабинет учительница физкультуры вбегает, сверкает страшными глазами, машет накачанными руками, в свисток свистит и кричит зычным голосом:

– Где это видано, где это слыхано: физкультуру после рисования ставить? Дети приходят вымотанные, измученные красками-палитрами. Они все свои силы на творчество потратили, а нам кросс бежать двадцать километров на выносливость, а потом ещё стометровку три раза. Ядро метнуть уже не успеваем, потому что сил у детей нет. Вы бы ещё музыку перед физкультурой поставили.

Испугался директор и поставил перед физкультурой музыку, с Ольгой Сергеевной целоваться не стал.

Потому что это не директор был, а тот двоечник. Он любил Красную Шапочку, которую волк съел, и хранил ей верность. Потому что другие книжки не читал.

Там текста много.