Текст книги "С праздником! Валентинов день (сборник)"

Ирина Крицкая, Диана Машкова, Лилит Мазикина, Елена Нестерина, Александра Милованцева, Елена Вернер, Татьяна Луганцева, Ганна Шевченко, Алиса Лунина, Марина Туровская, Елена Усачёва, Маргарита Южина, Ариадна Борисов, Екатерина Неволина
С праздником! Валентинов день (сборник)

© Крицкая И., 2016

© Машкова Д., 2016

© Мазикина Л., 2016

© Нестерина Е., 2016

© Милованцева А., 2016

© Вернер Е., 2016

© Луганцева Т., 2016

© Шевченко Г., 2016

© Лунина А., 2016

© Туровская М., 2016

© Усачева Е., 2016

© Южина М., 2016

© Борисова А., 2016

© Неволина Е., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

С Валентиновым днём поздравляют своих читателей

Ирина Крицкая, Диана Машкова, Лилит Мазикина, Елена Нестерина, Александра Милованцева, Елена Вернер, Татьяна Луганцева, Ганна Шевченко, Алиса Лунина, Марина Туровская, Елена Усачёва, Маргарита Южина, Ариадна Борисова и Екатерина Неволина

Ирина Крицкая
Сюрприз от Валентина

В нашем городе никто не любит День святого Валентина. Потому что февраль, мороз, короткий световой день, счета за отопление, на дорогах пробки из-за снежных, обратите внимание, заносов… Может быть, в Европе это нормально – начинать любовные игрища в феврале… Им хорошо, у них там климат мягче, а у нас в феврале глубокая зимняя спячка, и лично меня по такой холодине на романтику не тянет. Весь февраль я сплю. И ем. Сплю и ем, в феврале мне всегда хочется сладенького.

Вечером я наливаю себе никакого, к вашему сведению, не коньячка, а наливаю я себе стакан молока, тёплого, добавляю туда ложку мёда, похрумкаю печенюшками – и спать, до весны. Я вышла замуж, чтобы вам было понятнее, восемнадцать лет назад. С чего бы вдруг я стала веселиться и отмечать всемирный день любви?

К тому же!.. К тому же никто в нашем городе толком не знает, кто такой святой Валентин. Слышали, что жил в Риме, что тайно венчал… Но сомневаемся. История, если присмотреться, подозрительная. Кого, когда и где он венчал? Легионеров императора Клавдия в третьем веке после Рождества Христова? Представьте сейчас нашу десантуру и подумайте, с чего бы вдруг молодым солдатам захотелось венчаться?[1]1
  Согласно средневековым легендам Европы, римский император Клавдий II запретил своим солдатам жениться, чтобы они не отвлекались от службы. Монах Валентин тайно венчал желающих и за это был приговорён к смерти.


[Закрыть]

И наш священник, отец Василий, тоже не любит День святого Валентина. Он так и говорит:

– Не знаю никакого Валентина. У нас свои святые, Пётр и Феврония.

Сегодня отец Василий снова был не в духе. В наш ювелирный магазин, который находится как раз напротив храма, привезли волшебные амулеты, которые вроде бы приносят счастье в любви, и именно в честь Дня святого Валентина в этой лавочке устроили выставку-продажу. Наши незамужние клуши накупили этих безделушек и тут же побежали в церковь освятить. И вы представьте, как должен чувствовать себя православный священник, когда ему приносят приворотные амулеты и просят: «Окропите, батюшка»?

Конечно, наш отец Василий сразу рассердился.

– Никудышный я поп! – сказал он. – Уйду! И нечего мне делать в храме! Зачем я служил тридцать лет? Зачем мы с матушкой вставали в пять утра? Да шли на службу, аж за десять километров? Когда ищь никакого храма у нас тут не было? Да с детьми шли! Да пешими! Зачем я строил этот храм? Пятнадцать лет я его строил! Только полы мозаикой покрыли – и вот спасибо! Пришли они ко мне… Язычницы!

Девицы безделушки попрятали, извинились:

– Ой, батюшка! Мы чтой-то не подумали.

– Вот идитя, – нахмурил брови отец Василий, – и подумайте. Нужон он вам, этот Валентин, или не нужон!

И так каждый раз, с тех пор как пошла эта новая мода – венчаться в День святого Валентина. Если праздник выпадает на воскресенье, в храме собираются по десять, а то и по двенадцать пар. Обряд, и без того нелёгкий, затягивается, все устают – и жених, и невеста, и гости… Отец Василий пытается уговорить желающих перенести венчание на другую дату. Но наши настырные тётки рвутся к алтарю именно четырнадцатого.

– Ох, батюшка, куда ж переносить-то? У нас невеста на пятом месяце…

– А где ж вы раньше были? – возмущается отец Василий.

Но что теперь возмущаться…

Знавала я одну парочку, эти красавцы тоже венчались на четырнадцатое. Платье, машина, фрак жениха, торт и собачка – всё у них было в красных сердечках. Развелись через год, маскарадные костюмы продали, пришли ко мне, просили, чтобы я приютила бедного бультерьерчика…

И для меня этот праздник тоже – сплошная нервотрёпка. Весь день приходится отслеживать входящие сообщения. Мало ли… Вдруг обо мне кто-то вспомнит некстати, пришлёт валентинку… А муж у меня деспот.

Между прочим, сегодня утром он намекнул, что жаждет крови. И началось всё как обычно, на ровном месте. Он попивает кофеёк, я залезаю на беговую дорожку, хотя бежать мне совершенно не хочется, я бы ещё с удовольствием повалялась… Но я же вам сказала, муж – деспот, каждое утро, даже в выходной, даже в феврале, он вытаскивает меня из постели и заставляет бегать.

Я начала трусцой. Он уплетал яичко всмятку, а по радио как раз поинтересовались: «Вы уже написали валентинку своему любимому человеку?»

И тут мой муж ехидно усмехнулся:

– Ну вот… Сейчас только выйду за порог, и полетят телеграммы!

– И что уж в этом страшного? – заметила я на бегу. – Подумаешь, валентинка! Какая мелочь…

Муж-деспот начал чистить третье яйцо и объяснил:

– Ничего страшного в этом нет. Давайте! Веселитесь! Переходите в католичество! Только учтите, что с вами может случиться неприятная история.

– Какая? – спросила я.

На восемнадцатом году совместной жизни мне всё ещё любопытны его истории.

– А вот такая! – Он добавил сливки в кофеёк и тут же сочинил: – Получила баба валентинку – и понеслось! Измены мужу, отвязные пьянки, неожиданные поездки по святым местам, дети брошены, рубашки не глажены, носков не найдёшь… Но морда у неё счастливая. И тут вдруг раз, приходит эта баба домой, а на столе у нее – гроб!

Я решила ускориться до десяти километров в час.

– Откуда гроб? – выкрикиваю.

– А ниоткуда! – Муж вдарил ложкой по скорлупе. – Супруг пошутил. Купил ей гроб к Восьмому марта.

В это время моя дорожка странно засвистела, датчики погасли и лента резко остановилась. Тренажёр отдал концы, что, в общем, и понятно – лет пять, а то и больше беговая дорожка была нашей любимой сексуальной игрушкой. Но я не сильно горевала, покупку нового тренажёра решила отложить до весны и ещё подумала: «Ничего страшного не случится, если сегодня я слопаю маленький сливочный тортик!»

Так что четырнадцатого февраля я, как обычно, поехала в магазин, чтобы купить себе сладенького. А в магазине, разумеется, уже подготовились. Шоколадные сердечки, бантики, амурчики и прочая мишура… Я кинула в корзинку десяток маленьких шоколадок с ангелочками, не для себя – для сына.

Говорят, что День святого Валентина – это праздник тинейджеров. У нас, у людей материально ответственных, никакого Дня влюблённых раньше не было, а пионерам новая традиция очень даже интересна. Не знаю, не знаю… В прошлом году мой сын решил отправить валентинку. У них в классе все кинулись писать друг другу такие открытки. И мой подписал, но только не одной девочке, а сразу всем. В итоге одноклассницы передрались, так что сыну День святого Валентина не нравится.

И брату моему тоже не нравится. К концу января мой брат выходит из новогоднего запоя и обычно держится до двадцать третьего февраля. А теперь, когда стали праздновать ещё и День святого Валентина, у братца появилось лишнее искушение. Он как-то даже выдвинул идею, что, может, и не стоит прерывать новогодний запой, а так и дальше продолжать, вплоть до Восьмого марта.

Овсяные печенья! Я не могла проехать мимо этой полочки. Их тоже упаковали в праздничную коробку. Засыпали по килограмму и прилепили бантики. А я смотрю на эти печенюхи и вижу маму.

Моей маме День святого Валентина не нравится совсем. Она вообще не любит праздники, потому что каждый новый праздник – только повод для разврата и выпивки.

– Нам этот День святого Валентина внедряет Ватикан! Чтобы уничтожить славянский генофонд! – так считает моя мама, но праздничный концерт обычно смотрит.

И папа мой не любит День святого Валентина. Но в отличие от мамы он считает, что этот праздник внедряют нам американцы.

– Они специально насаждают свои традиции, чтобы захватить нашу Сибирь. Этот план разработан ещё во время Первой мировой войны Рокфеллерами!

Так считает мой папа, но тем не менее с гордостью приносит пачку валентинок, которые ему упорно дарят тромбонистки, флейтистки и прочие подозрительные женщины из его оркестра.

Об этом я задумалась в кондитерском отделе, и мне пришла в голову хорошая мысль. Я решила, не стоит покупать маленький тортик. Маленький тортик – это несерьёзно. Лучше взять нормальный человеческий торт, всё-таки выходные, и к тому же праздник какой-никакой… А вдруг нагрянут гости? Алёна, например, моя подружка.

Алёна, как вы догадались, просто не выносит День святого Валентина. В стрип-клубе, где она работает администратором, День влюблённых не отмечают. Я у нее спросила: «Почему?» Она такую морду сделала…

– День влюблённых? В стрипе? Это кощунство! – Так сказала она.

И кто бы мог подумать, но каждый год четырнадцатого февраля стриптиз-клуб пустой. Никого, кроме самых отпетых клиентов. Видимо, вся эта реклама, все эти песенки по радио, концертики и мелодрамы по ТВ внушают мужчинам что-то похожее на чувство вины, поэтому четырнадцатое февраля они проводят дома, а двадцать третьего идут на стриптиз отрываться.

Я вспомнила Алёну и поняла, что, если она заедет, одного торта может быть недостаточно. На всякий случай я взяла ещё венские вафельки. Нежные венские вафли у нас с Алёной очень хорошо идут с утра. Торт, шоколад, печенье и вафли – я решила, что этого достаточно. У холодильника, чисто автоматически, прихватила мороженое и со всеми этими десертами развернулась домой.

На выезде из супермаркета я увидела ещё одну свою подружку, Нино. Она висела на огромном баннере и улыбалась. Это была реклама нашей местной телекомпании. «Любви и счастья! Всем желает ТВ «Гусь».

А ведь действительно, как я могла забыть? Нино у нас однажды решила отметить День святого Валентина, и сделала она это незадолго до своего развода. В тот день Нино ещё не знала, что через месяц разведётся, но оставаться с мужем тет-а-тет в субботу вечером уже не хотелось, поэтому она и пригласила друзей на шашлык.

Как обычно, в силу своего графика Нино была голодной, а шашлык горячим, и бутылка с кетчупом никак не открывалась. Муж сидел напротив и смотрел, как Нино мучается с крышкой.

– Что ты смотришь? – Нино начала раздражаться. – Сидит и смотрит! Помоги!

Муж ей ответил что-то невинное, но, как это часто случается, некоторые невинные слова, сказанные голодному человеку, могут спровоцировать его на резкие жесты.

– Ты же у нас крутая баба, – сказал ей муж. – Неужели не можешь открыть кетчуп?

Только и всего. Но бутылка с кетчупом полетела в его белую рубашку. Муж выскочил из-за стола, и некоторое время Нино за ним гонялась с этим кетчупом. Стены и двери пришлось отмывать, и ещё несколько месяцев после того кровавого праздничка Нино находила засохшие пятна в самых неожиданных местах. С тех пор Нино не любит четырнадцатое февраля, но тем не менее всегда готовит праздничные репортажи ко Дню влюблённых.

Да что уж говорить о нас, о мирных людях, если даже продавщица из магазина «Цветочки» не любит День святого Валентина. Я вспомнила о ней, когда проезжала мимо. Заглядываю – Жанна в мыле. Хотя традиция и новая, а продажи цветочков в этот день заметно растут.

Целый день четырнадцатого февраля Жанна крутит букеты. Это очень удобно для наших мужчин: заскочил в магазин, хватанул корзиночку – и снова в седло. Но вы бы видели, из какого сора Жанна составляет эти букетики! В День святого Валентина она старается сбыть со склада весь мусор: увядшие розы Жанна брызгает золотой краской, гвоздики с поломанными шейками бинтует цветной лентой, всю эту срамоту прикрывает зелёной травкой, прикалывает на корзинку бумажное сердечко – и вот вам «икебана» ко Дню влюблённых, пятьсот рублей за штуку. Казалось бы, грех жаловаться, Жанна получает свой процент с каждого покупателя, но всё равно её губёнки повернуты уголками вниз.

– Как настроение? – спросила я у неё.

Она намазала исколотые руки детским кремом и заворчала:

– Ненавижу День влюблённых. В меня уже сто лет никто не влюблялся…

Я купила у Жанны очередную пальму и к ней в довесок получила белую розу, подарок от Людвига.

Пушистый Людвиг – хозяин магазина «Цветочки». Пожалуй, он единственный в нашем городе, кто любит День святого Валентина. Если не считать китаянку из сувенирной лавочки и хозяйку кондитерской, которая в День влюблённых варит кровавые сердечки из сахара и клубничного сиропа – и наслаждается этим процессом и последующей торговлей.

Людвигу нравится День святого Валентина, но не только по коммерческим причинам. Он дарит женщинам цветы от чистого сердца, благо розы ему достаются по оптовой цене. К цветку прилагается открытка, на которой всегда написано одно и то же: «Поздравляю! Людвиг», в расчете на то, что любопытная женщина найдёт его телефон, перезвонит ему и спросит: «Людвиг! С чем ты меня поздравляешь?»

Я не звонила! Ни разу! Никогда!

Вот и сегодня – я принесла домой и торт, и пальму, и розу и честно выложила всё это своё добро на кухонный стол.

Мой муж открыл валентинку и коварно ухмыльнулся. Каждый год я получаю от Людвига розу, каждый год мой муж читает валентинку, в которой каждый год написано: «Поздравляю! Людвиг», и каждый год начинается:

– Ага! Так, значит, Людвиг…

Я виновато улыбаюсь и вздыхаю:

– Увы. Только Людвиг.

В глубине души я ожидала, что вспомнит обо мне не только Людвиг, а кто-нибудь ещё – из тех мужчин, которым я когда-то великодушно дарила неземное счастье. Но романтичных поздравлений в этом сезоне я не дождалась, наверное, потому что праздник новый, традиция нам чуждая и опять же февраль… Слишком холодно, заносы на дорогах, авитаминоз, и никого не тянет начинать сезон любви.

Поэтому весь февраль я балую себя сладостями. Пожираю тортики, вафельки и ухожу в постель с коробкой овсяного печенья. Да, вижу, все эти маленькие радости остаются на моей заднице, но даже и не смейте мне об этом говорить. И не мешайте, не ломайте кайф. У меня чудесное печенье – с изюмом, с миндалём, бутылка молока… Сейчас надену тёплые носки, закопаюсь в подушки, буду смотреть глупые фильмы про сумасшедшую любовь. И спать до весны.

Такие у меня были планы на сегодняшний романтический вечер. И вдруг в мою дверь позвонили. К нашему дому подъехал небольшой фургончик, отдалённо напоминающий катафалк. Два грузчика вынесли большую длинную коробку.

– Неужели гроб? – ахнула я.

– Испугалась! – обрадовался муж.

Нет, это оказался не гроб. Это была беговая дорожка. Опять! Ещё одна! И больше, и мощнее той, что сгорела утром. Её настроили, включили и сказали, что нужно проверить.

И тут я поняла, что мне не отвертеться. Придётся начинать всё заново, придётся попрощаться и с печенюшками, и с тортиком, и с вафлями. Придётся снова вставать на ленту моей новой дорожки и догонять свою любовь, которая всё время почему-то убегает.

Диана Машкова
Царский подарок

Ух ты! Амстердам.

Целых два дня без мыслей и обязательств, будильников и пробок, хлопот и забот. Бежать, бежать от этого безумия, от нервной Москвы. В праздник, в леность и вседозволенность.

Мы сидим в Шереметьеве у выхода на посадку. Сначала вдвоём, потом подтягиваются другие сонные пассажиры. Я млею от предвкушения и держу Романа за руку. Крепко.

Неподалёку папа лет сорока, спортивный, с длинной чёлкой, затеял весёлую игру с четырьмя сыновьями. Мальчики под стать отцу, красавцы, примерно от шести до двенадцати лет. Папа встаёт к ним спиной, ребята, немного потолкавшись и побузив, выстраиваются в линию. Как только они затихают, отец резко оборачивается и со свирепой мордой гонится за кем-то одним. Дети хохочут как сумасшедшие, бросаются врассыпную. Погоня не шуточная – удирать приходится со всех ног. Да ещё пол скользкий, то и дело кто-нибудь падает. Зато сколько счастья! Интересно, наши отечественные отцы могут так же непринуждённо затеять весёлое безобразие в неположенном месте? Или сто раз подумают о покое и комфорте дремлющих в железных креслах пассажиров? Сама по привычке, оставшейся в наследство от советского воспитания, всегда думаю сначала об удобстве других. А тут никаких экивоков. Неугомонного отца с шумным выводком выносливо терпят, замечаний вездесущие бабушки ему не делают. Может, импортное происхождение спасает от порицания? Легко быть в России англичанином, что ни говори.

Нас приглашают на посадку. Понимаю, что не надо никуда торопиться, что всё прекрасно успеем, но физически не могу усидеть на месте. Так хочется оторваться, наконец, от земли!

– Свет очей моих, дай сюда телефон.

– Зачем?

– Конфискация, – говорит Роман.

– Подожди-подожди, это моё, так нельзя.

– Можно.

– А если…

– Никаких «если»! Сейчас ты пообещаешь тридцать шесть часов тишины.

– Кому?

– Самой себе. – Муж берёт меня за запястье и вытягивает из ладони айфон. – И не будешь это правило нарушать.

Улыбаюсь и покорно киваю. С меня только что сняли всю ответственность. Класс! Хотя глубоко в душе всё же скребутся кошки. А если? Но пока ещё вредные животные не особенно донимают, можно сделать вид, что я их не замечаю.

Раз, два, поворот, бег по полосе, и – взлетели. Сижу, уткнувшись носом в книгу, ничего в ней не вижу и тайком поглядываю на любимого. Читает очередную умную статью, на меня даже не смотрит. Но я-то знаю, что всё с его настроением хорошо и он доволен собой. Остается только мне не ударить в грязь лицом и как-то соответствовать ожиданиям. Царский подарок Амстердам на День святого Валентина, который у нас никто никогда особенно и не праздновал, обязывает. Только что мне надо делать-то? Ладно, разберёмся потом.

Бортпроводники грохочут по салону тележкой. Мясо или курица? Вода или вино? Чай или кофе? Выбираю вино, поэтому к третьему, чайному, проходу, несмотря на шум и гогот в салоне, уже крепко сплю, подложив под голову синтетический плед. Как же давно мне не было так хорошо и безмятежно! Жаль, что лететь всего только три часа.

– Выспалась? – слышу голос Романа.

– Не то чтобы очень.

– Ну, ничего не поделаешь, – вздыхает он, и я вижу, как ему жалко меня будить, – уже снижаемся.

Смотрит с нежностью и протягивает руку, чтобы найти затерявшийся подо мной ремень безопасности. Приподнимаюсь, чтобы облегчить ему задачу. Накрепко пристёгнутая к креслу, открываю шторку иллюминатора и смотрю вниз.

– Ух ты! Ничего себе!

– Нравится?

– Потрясающе! Ой, сколько каналов! Даже больше, чем дорог. А домики. Вон те, коричневые с белым – настоящие пряники.

– Рад, что угодил.

– Спасибо! Даже не знаю, как буду благодарить…

– Я что-нибудь придумаю. – Любимый хитро щурится. – Ну что же, вперёд!

В вагоне скоростного поезда двухлетний белобрысый малыш неземной красоты улыбается мне с сиденья напротив и строит глазки. Я подхватываю игру – то высовываюсь из-за спинки кресла, то исчезаю. Таращу на озорника глаза, подмигиваю и в качестве кульминации показываю язык. Мальчишка в восторге, визжит от радости. Поглазеть на источник веселья сына выглядывает молодой голландский отец. Увиденным и он остается доволен – я уже не кривляюсь, веду себя как приличная женщина. Папочка благодарно улыбается мне и снова расслабляется в кресле. Роман тоже не остаётся в стороне и внимательно осматривает общительную семейку.

– Он не слишком для тебя юн? – спрашивает ехидно.

– Который из них двоих?

Рома не отвечает, только безнадёжно машет на меня рукой, дескать, «что с неё взять». И правильно.

Топаем от вокзала к отелю, а мне уже хочется всего и сразу. Неспешной прогулки по центру пешком, а после на кораблике по каналам. Самой древней городской церкви Ауде Керк и следом Валлена, квартала красных фонарей. А ещё обязательно весёлого ужина в шумном ресторанчике, до отказа набитом разноцветными посетителями, и потом романтичного вечера в номере отеля. Сама от себя не ожидала, что окажусь такой жадной до впечатлений. Это всё атмосфера города, его многоголосье и какофония ароматов. Ваниль из кондитерских мешается с дерзким дымом марихуаны из кофешопов и растворяется в запахах жареного мяса бесконечных кафе.

– Придумала, куда сначала идём?

– Да, на кораблик! Пока светло.

Едва успеваем забросить чемодан в отель – самый обычный номер, стол-кресло-кровать, непонятно, за что дерут такие огромные деньги, – и мчимся к Музейной площади. Сказочные мосты с коваными перилами, на которые прилажены сотни и тысячи велосипедов. Бесконечные змейки каналов. Говорят, целая туча железных коней каждый год улетает из-под нетрезвых ездоков прямо в воду. Или выбрасывается туда же за ненадобностью. Хочется верить, что сами безбашенные велосипедисты если и оказываются в амстердамских каналах, то умудряются выплыть.

Ну наконец-то. Пристань.

– А почему не принято на окна вешать шторы?

– А что с домами, которые словно валятся вперёд?

– А почему люди живут на воде – это дешевле?

Мы уже в лодке, в окружении стаи китайцев и парочки европейцев. Хозяин катера, он же капитан, седовласый шутник по имени Пим, на любой вопрос выдаёт забавный ответ, а заодно рисуется перед туристами. Английский, немецкий, французский – все языки ему даются легко и все из его уст звучат словно песня.

– Впереди самый знаменитый в Амстердаме мост, Магере Брёх, – задорно предупреждает он, – если под ним поцеловаться, будете вместе всю жизнь.

Мы с Ромой целуемся. Мало ли, вдруг пригодится.

– Я тоже пробовал со своей girl-friend, – от души веселится Пим, – у меня ничего не вышло!

Да какая разница? Пусть посмеётся над нами, старый ловелас. На каждую пару в этом мире действуют свои законы.

Китайцы галдят, щёлкают фотоаппаратами, хохочут. Мы мирно улыбаемся и смотрим на воду, в которой отражается невыносимая красота: средневековые домики, пёстрые люди и причудливо изогнутые голые деревья. Какое счастье, что можно вот так сбежать и забыться…

Кораблик делает круг по каналам и возвращается к пристани. Телефон у Ромы я забрала ещё во время плавания под предлогом «фотографировать», и вот теперь невыносимо чешутся руки – хочется потихоньку, пока он не видит, хотя бы отправить смс. Вдруг там, дома, что-то случилось? Я даже не знаю, успела ли Соня к репетитору, не забыла ли дома, как обычно, учебник или тетрадь. Выпускной класс, семнадцать лет, а в голове ветер гуляет. Попала ли Маша на занятия в школу радио или из-за вечной гигантской пробки застряла в дороге? Если так, расстроится, на весь день настроение будет испорчено. Спала ли Нюточка днём, соскучилась ли по маме, чем занимается? Вот бы позвонить им сейчас, а лучше по скайпу. Младшая, конечно, ответит своё невозможно милое «дя» и, если у них с бабушкой всё по графику, добавит «ням-ням». Ох, как же я, оказывается, уже соскучилась по ним. И, если честно, волнуюсь – у нас и дня не проходит без происшествий, а я сейчас в полном неведении. Утром они спали, не стала будить. Неудивительно, что мысли теперь оказались там. Хотя за последние дни дети так закрутили мне мозги, так измучили, что я сама мечтала удрать от них куда подальше, желательно на пару месяцев. И вот – не прошло даже суток.

– О чём это ты задумалась?

– Да так, ни о чём.

– Верни, кстати, свой телефон.

– Ром, ну это уже насилие над личностью. Я просто фотографирую, детям даже не пытаюсь звонить.

– Уверена? А я по глазам вижу, что ты опять там.

– Где?

– В Москве! Высчитываешь в уме, кто поел, кто проспал, кто на занятия успел, кто опоздал. Хватит. Угомонись!

– А ты разве нет? Не высчитываешь?

– Нет. Дай детям хоть чуть-чуть самостоятельности и свободы. Это им только на пользу.

– Но ты же знаешь, Соня с Машей, если не напоминать, всё забывают, всюду опаздывают.

– Ну и пусть. Это их проблемы. Каждый за свои ошибки отвечать должен сам.

– Ты в детстве много отвечал?

– Достаточно! Поэтому и вырос мужиком.

– А у нас три девочки. – Я примирительно улыбаюсь, заглядывая ему в глаза. – Им не надо «расти мужиком».

Не сработало. Смотрю на него и понимаю, что сейчас грянет гром. Лишь бы не слишком сильно.

– В этом-то и беда! Одни девки, и воспитание… бабское!

– Что?! – Меня как будто столкнули в амстердамский канал. Обида обожгла, словно ледяная вода.

– Повторить?

– Нет, я прекрасно всё слышала. Тогда воспитывай сам!

– Я бы с радостью! Но это же девочки, им слова не скажи. Вот если бы дома был хоть один пацан!

– Да какая разница-то?! Дети есть дети! Ты понятия не имеешь, сколько отцов мечтает о дочерях. Учись ценить что имеешь.

– Давай без нотаций!

– Да я…

– Послушай! Я первый раз в жизни решил отметить с тобой идиотский Валентинов день. Чтобы ты расслабилась. Забыла про всех этих репетиторов, про тетрадки, оценки, танцы, школы радио, мультики… Меня достала твоя вечная паника «а если». Но ты и здесь умудрилась всё испортить!

– Я?

– Я! Ну я и идиот… Неудавшийся романтик на пятом десятке…

Я повернулась спиной к мужу и потопала прочь, куда глаза глядят. Он даже не попытался меня догнать. Чёртов Валентинов день! Кому он вообще нужен? Да ещё в этом грязном, провонявшем мерзкой кислятиной Амстердаме. Злая, голодная и бешеная ускоряю шаг. Поворот за поворотом, переулок за переулком, мост за мостом, и я уже не понимаю, где нахожусь. В какой стороне отель, вообще загадка. Включаю мобильный телефон. Набираю Соню.

– Сонечка, привет! Как там у вас дела?

– Привет, мамулечка! Всё нормально.

– Как ты? Как Маша?

– Мам, всё хорошо. Машка на час опоздала. Но её не ругали. Я к репетитору успела, но он тебе ещё потом будет звонить.

– Зачем? – Жалобы от учителей, которым я же и плачу, у нас с Соней непременный номер программы.

– Да так. Я задание опять не сделала.

– Почему?!

– Листок потеряла.

– Софья!

– Мам, давай потом, ладно? Ты же в роуминге.

Приеду – убью. Вот пристукну на месте – и больше не буду мучиться. Последняя надежда осталась – на младшую.

– А Нюта что делает?

– Мультик смотрит. Ма-а-ам, хватит уже! Папа писал, звонил. Всё то же самое спрашивал, я рассказала. Отдыхайте давайте! Папа сказал, ты вообще не будешь звонить.

– Это ещё почему?

– Потому что у него на тебя большие планы, как он выразился.

– Неужели?!

– Ой, мам, ну я же не маленькая. Понимаю…

– Ну-ну! Дай лучше трубку Нюте.

– Не могу, у неё «Барбоскины».

– И давно?

– Не-а, только вторая серия. Мамуль, у нас всё прекрасно! Мы с Нютой сидим, бабуля на завтра готовит. Папе большой привет.

И короткие гудки. Вот что это такое?! Бьёшься за них, воспитываешь, а они с матерью даже нормально не могут поговорить. Конечно, в семнадцать родители уже не особенно и нужны – лишь бы деньги давали, а заодно не лезли лишний раз с расспросами. Хотя и двухлетняя вон тоже в отсутствие мамы с папой отлично устроилась – мультик за мультиком, не захотела даже по телефону поговорить. Как обычно, куда могли – опоздали, что могли – потеряли, младшую мультиками балуют. Но ведь при этом небо не упало на землю. Все живы-здоровы, слава богу. Прав был муж, когда придумал невыполнимые «36 часов тишины». Позвонить ему? Помириться? Нет, не смогу. Никакого настроения для идиотского Валентина.

Засовываю телефон подальше, на дно сумки, и отправляюсь искать какую-нибудь еду.

За считаные минуты стемнело, из всех переулков и тупиков полезли местные бездомные и пьяные туристы. Скрываюсь в дверях первого попавшегося магазина. Конечно, именно сюда мне и надо было попасть… По стенам развешаны и расставлены предметы, названий которых я, если бы даже и знала, не рискнула публично произнести. Сколько же всего придумали люди для остроты ощущений и, может быть, даже замены отношений! Начинаю перебирать коробочки с удивительными предметами гардероба и незаметно для себя втягиваюсь в это занятие. Честное слово, вместо того чтобы ссориться, лучше бы сразу заглянули сюда вместе с мужем, купили что-нибудь эдакое и пошли примерять в отель. Ох ты, ничего себе! Почти пятьдесят евро за капроновую сетку с эротическими цветочками на самых интересных местах? Обойдёмся. Я за эти деньги лучше комбинезон на весну Нюте куплю, она из прежнего уже выросла. Оборачиваюсь на прощание. Мужчины и женщины деловито перебирают упаковки. У дальней стены седовласый сотрудник – один в один наш капитан Пим – сосредоточенно консультирует девушку, которая покупает неизвестного назначения замысловатый девайс.

Чувствую, что ещё чуть-чуть – и у меня случится голодный обморок, а потому перебегаю из секс-шопа в соседнее кафе. Сосиски так сосиски, с пивом так с пивом. Столов мало, народу много, через две минуты ко мне подсаживаются две весёлые соотечественницы – то ли из Казани, то ли из Рязани, я не расслышала из-за гула – обе лет на двадцать старше меня. Дамы веселятся, хохочут, обсуждают развлечения, которые наметили в Амстердаме, и не дают спуску бывшим мужьям. Я на эту тему помалкиваю. Но слово за слово, бокал за бокалом – и мы уже шатаемся вместе по Валлену, заглядывая в каждую витрину. Не знаю, как мои спутницы, а я от этих «фонарей» ожидала гораздо большего. Ну, хоть какой-нибудь красоты, что ли.

– Вот не хотела бы я так работать, – заявляет Елизавета, – ужасные условия труда. Кафельная коробочка, как в туалете, – и стой там всю ночь почти голышом.

– Что делать, – вздыхает Светлана, – у них небось дети, мужья. Их надо кормить.

– Да это бы ладно. У нас все бабы так живут. Но нельзя же так себя не любить! Где маркетинг? Где творческий подход?

– Согласна, – подхватывает её подруга, – никакого креатива. Можно ведь как-то оформить рабочее место. Роль себе придумать, униформу сшить.

– Вот-вот! Прикрыть целлюлит хотя бы.

И мы как бешеные хохочем. Знать бы ещё, над чем.

Ближе к полуночи нас с разгульной толпой студентов забрасывает в дурно пахнущий кофешоп. «Приехать в Амстердам и не попробовать это – деньги на ветер!» – убеждает всезнающая Лиза, а мы со Светой почему-то киваем в такт её словам как болванчики. Дамы скручивают и закуривают какую-то гадость, дым стоит коромыслом. Мне приносят кофе и подозрительный кекс, очень похожий на неопрятный маффин. Только откусив от него, вспоминаю, как читала, что такое space cake. Но уже, видимо, поздно. Ума хватает не доедать…

– Где ты была?! Я чуть с ума не сошёл!

Какое счастье, что я всё-таки нашла наш отель. Пусть и под утро.

– Везде. – Я устало вздыхаю, в голове всё ещё клубится противный дым. – В Валлене, потом в кофешопе.

– Как ты могла?! У нас дети! О них ты подумала? А если бы что-то с тобой случилось? Почему выключила телефон?

– Сам же велел. – Я ласково улыбаюсь.

– Да я просто хотел, чтобы ты отдохнула! Расслабилась! Вот и всё.