Текст книги "На руинах пирамид"

Глава третья

На территорию, где располагался бывший дом Эдуарда Дробышева, их попытались не пропустить. Здоровенный парень с безразличным лицом, глядя куда-то за спины Францева и Егорова, сказал, что здесь частная территория. Он сообщил это, как будто не заметив на плечах Николая погоны подполковника полиции. И даже когда сотрудник следственного комитета предъявил ему свое удостоверение, парень покачал головой и повторил:

– Здесь частная территория.

– Слушай сюда, – не выдержал Егоров, – я на работе, и если ты будешь мне препятствовать, я вызову специально обученных людей, и вопрос будет решен быстро.

– Я тоже на работе и не хочу ее терять.

– На работе? – переспросил Егоров. – Тогда ты попадаешь под третью часть двести девяносто четвертой статьи, а это до четырех лет лишения свободы плюс три года лишения права заниматься охранной деятельностью. Уяснил? Если ты телохранитель, то иди и охраняй тело, а не стой столбом у ворот. Ты должен оказывать помощь правоохранительным органам, а не препятствовать им.

Парень напрягся, вздохнул, но пропустил их. И пошел следом. Во дворе перед домом стоял светло-коричневый внедорожный «Бентли». Обходя его, Францев заглянул в окно автомобиля и сказал, что ничего не видно – стекло тонированное.

В доме шел ремонт, рабочие укладывали напольную плитку. Заказчик стоял посреди гостиной и внимательно рассматривал то, что получалось. Увидев вошедших, он не стал возмущаться, кинул на них быстрый взгляд и снова уставился в пол.

– По какому вопросу? – спросил он.

– Гражданин Синица, – обратился к нему Францев, – пара вопросов к вам и мы уходим. Первый вопрос: с бывшим владельцем дома вы рассчитались полностью?

– А в чем дело?

– Господин Дробышев вчера был обнаружен мертвым, – объяснил подполковник юстиции, – смерть, судя по всему, насильственного характера. Вот мы и пытаемся выяснить.

– Ну что же, пытайтесь, – усмехнулся хозяин дома, – только я-то тут при чем? Что касаемо оплаты за дом, то она была проведена, иначе сделка не была бы зарегистрирована. А с бывшим владельцем дома… как его… я не знаком: сделка была оформлена через риелторскую контору, и деньги через них прошли. Я перевел на их счет тридцать пять миллионов, и мне через неделю принесли документы на право собственности.

– Тридцать пять миллионов? – удивился Николай. – А бывший хозяин получил всего тридцать.

– Тридцать пять лямов – еще немного для этого места, – снисходительно произнес владелец дома. – Когда у вас будет достаточно средств, сможете сами здесь что-нибудь приобрести.

– Подполковник Францев в этом же поселке проживает, – сказал Егоров.

Очевидно, и в этом плане его просветили перед встречей с участковым.

– Ну и как тут вам живется? – поинтересовался, не удивившись этому обстоятельству, Синица.

– Мне нравится. Возвращаюсь домой, сажусь у камина, смотрю, как горят дрова…

– Рядом бутылочка хереса, – подхватил повеселевший внезапно Егоров, – сами понимаете…

– Какой еще херес! – возмутился новый владелец дома. – Хорошее вино хересом не назовут. Я предпочитаю итальянские вина: бароло, барбареско, бардолино, барбера…

– Понты все это, – не выдержал Францев, который все еще не пришел в себя после общения с Диденко, – не важно, какое вино, важно, с кем его пьешь, потому что в выпивке самое главное – это хорошая компания и приятный разговор.

Синица перестал смотреть себе под ноги и поднял глаза:

– В вашем доме какой пол?

– Плитка мраморная.

– А у меня, как вы можете убедиться, будет из оникса. И ходить по нему буду только я один, потому что живем мы все один раз и для души, а не для какой-то компании. Я этот домик купил для себя, чтобы приезжать сюда и отдыхать.

– А жена, дети? – удивился Николай.

Синица посмотрел на него внимательно и ничего не сказал.

– Аркадий Борисович, – обратился к нему подполковник юстиции, – а вы бы могли…

– Нет, – не дал договорить ему хозяин, – не могу и не хочу. Даже если бы знал что-то, вряд ли бы вам сообщил, но мне ничего не известно. И вообще, вы сказали, что пришли задать всего пару вопросов.

– Вопросов больше нет, – произнес подполковник юстиции Егоров.

Они не успели выйти, как за спиной прозвучал голос хозяина:

– Петя! Или как тебя там. Сегодня до конца дня ты со мной будешь. А с завтрашнего пусть другого присылают, не такого тупорылого. Ты уволен!

– Ого! – негромко удивился следователь. – Какие мы строгие, хотя если пол из оникса, то все понятно.

Они вышли во двор, Егоров еще раз посмотрел на особняк, потом глянул в глубь участка.

– А там что, сарай?

– Там не сарай, а шикарная баня из калиброванного бревна лиственницы. Убитый накануне Дробышев ее построил для себя. Внутри сауна и хамам, а еще купель из лиственницы размером два на два метра…

Егоров посмотрел на Николая:

– А как ты здесь дом отхватил?

– Устал всем объяснять. Это мне Кудеяров устроил. В теперь уже моем доме проживала одна пара – бизнесмен и его жена, она же его бизнес-партнер и технический директор. И вот бизнесмен завел себе другую, и так сам завелся, что решил свою жену убить, чтобы не разводиться и ничего не делить, и жениться на новенькой. Павел Сергеевич это дело раскрыл[2]2
  Читайте об этом в романе Екатерины Островской «Двери в темное прошлое».


[Закрыть]. Спасенная им женщина получила в полное распоряжение раскрученный мебельный бизнес и в благодарность решила подарить своему спасителю, то есть Кудеярову, этот дом. А Павел Сергеевич не такой, он ведь ни копейки… Ну, вы и сами, вероятно, хорошо знаете, какой он бессребреник…

– Да-да, – поспешил подтвердить Егоров, – у нас в следственном комитете все такие.

– Ну вот, – продолжил рассказ Николай, – долго наседала на него эта бизнесвумен, а он – ни в какую, она жмет еще больше, а он в отказ. И в один прекрасный момент говорит ей: «А вы подарите свой дом, коли он так вам не нужен, Коле Францеву, а то он с женой и детьми ютится в малюсенькой квартирке и от областного управления ему никакой поддержки и сочувствия». И она, к нашему общему удивлению, подписала все бумаги. И теперь мне налог на дарение платить, а там такая сумма может получиться, что материнского капитала не хватит.

– Повезло, – вздохнул Егоров.

– Еще как повезло, – согласился участковый.

– Ну и ветра у вас тут! – сменил тему разговора следователь. – Вроде март, а так задувает! Да еще и со снегом. Откуда вдруг?

– Я позавчера проводил разъяснительную работу с одним гражданином, который проходил мимо местной школы в пьяном состоянии. От него разит, но он уверяет, что трезвый, а то, что качается, то это всего-навсего оттого, что изменилась земная ось – она наклонилась, и магнитные полюса сместились. Северный магнитный полюс вообще в нашу сторону попер, и теперь у нас климат будет меняться: был умеренно континентальный, а будет резко континентальный, то есть летом жара невыносимая, а зимой сорокаградусные морозы, как в Сибири. Вот такие образованные люди живут в нашем Ветрогорске.

– И что же ты ему сказал?

– Сказал, что даже если ось земли наклонилась, все равно надо ходить прямо, и выписал ему штраф пятьсот рублей, – признался Францев и, не делая паузы, предложил: – Проедем-ка сейчас к одной даме, которая в курсе всего, что происходит в поселке. Уж если она не в курсе чего, то это не знает никто. А вот после встречи с нею поговорим с сожительницей Дробышева.

– С кем будет встреча? С какой-то наблюдательной старушкой? – догадался Егоров.

– Наблюдательная не то слово, – с некоторой грустью в голосе согласился участковый, – а насчет старушки я бы поостерегся так ее называть: эта дамочка так ножи метает, любой спецназовец позавидует.

– Ножи-и! – удивился подполковник юстиции. – Так ведь Дробышева, из-за которого мы тут страдаем под ветром, тоже ножом прикололи. Так может, его с расстояния… Хотя он в машине сидел. Но с другой стороны… Он мог сесть на водительское кресло, повернулся, чтобы закрыть за собой дверцу, и тут ножичек и прилетел… А! Может такое быть?

– Может быть все, что угодно. Только даме этой с убитым Эдуардом делить было нечего. Они действительно были знакомы, но в этом поселке все и так в той или иной степени друг друга знают… Делить дамочке с Дробышевым нечего, к тому же у нее муж возглавляет солидный банк.

Они остановились возле служебной «Нивы» Францева, и Николай достал мобильный и набрал номер.

– Любовь Семеновна, у вас не найдется с полчасика на общение со мной и сотрудником следственного комитета?

– Что-то случилось? – переспросила Люба. – И с кем случилось? Потому что у меня и мужа все нормально. Только что с ним по телефону общалась.

– С Эдуардом Дробышевым большая неприятность. Мы хотели бы о нем поговорить.

– Но я ничего о Эдике сказать не могу. Мы же не были близко знакомы… Здоровались иногда, а так… Хотя подъезжайте – мне интересно, что же случилось, а то на улице непогода: лишний раз туда не сунешься и новостей не узнаешь. А в нашем поселковом чате пока все тихо.

Пока участковый разговаривал, подполковник юстиции что-то искал в своем телефоне.

Увидев, что Францев наблюдает за его действиями, объяснил:

– Вот ведь техника до чего дошла: не сходя с места все что угодно можно узнать и про кого угодно.

Глава четвертая

У ворот их встретил охранник и проводил к гостевому дому, стоящему в стороне, под высокими соснами. На первом этаже располагались большой бильярдный стол и барная стойка.

– Ого! – восхитился Егоров, увидев стол. – Двенадцатифутовый. Можно и в русскую пирамиду, и в снукер.

– Играете? – спросила хозяйка.

– По возможности шары гоняю.

– А мой муж любит в снукер, но редко ему удается: соперников здесь нет, – женщина посмотрела на Францева, – может, вы заходить будете?

– Да я все больше в пинг-понг, – смутился Николай.

Люба подвела их к стойке, сама взобралась на барный стульчик. Егоров сделал то же самое, а Николай остался стоять.

– Может, по рюмочке? – предложила хозяйка.

– Мы на службе, – вздохнул Егоров.

– Какая может быть рюмочка с утра? – поддержал его Францев. – Вот в обед пятьдесят капель для аппетита да еще под борщец – это возможно…

Хозяйка посмотрела на него внимательно и спросила:

– Так что случилось с Эдиком? Почему вдруг к нему такой интерес?

– Убили его вчера вечером, – объяснил Егоров.

Люба посмотрела за окно, вздохнула.

– Если честно, то я так и подумала, когда вы позвонили. А ко мне вы пришли, потому что некоторые считают, что я в курсе всего, что происходит в поселке. Но это не совсем так. Когда меня что-то интересует, я могу кое-что выяснить, а Эдик меня не интересовал вовсе. Он простачком казался, да, вероятно, таким и был: не глупый, но открытый, и у него все на лице было написано… Но вас ведь не это интересует, где и что у него написано… Зря, конечно, он в этот дом въехал, где уже произошло убийство. Тем более что Алечка ему нравилась, и это все знали. Дом – это ведь не просто место для проживания или точка на карте: в нем скапливается энергетика всего того, что происходит внутри. Если дом перенасыщен злобой, если в нем никогда не было любви и счастья…

Люба замолчала и вскинула брови.

– А ведь он с какой-то девушкой жил. Она жива?

– Жива, вероятно, – ответил Егоров, – но его не здесь, а в другом месте убили.

– Где?

– Да это не важно где. В городе. Когда вы его видели в последний раз?

– Странный вопрос. Я с ним вообще не встречалась специально, если вы имеете в виду, что у нас было какое-то близкое знакомство и регулярные встречи. Я вечерком выхожу с Боней погулять, Боня – это моя собачка…

– Вольфшпиц, – объяснил Францев.

– Ходим вдоль дорожек с такими же, как и я, собачницами и собачниками, – продолжила Гуревич. – И другие люди встречаются. Эдик, например, давно, когда был женат на Ларочке, выгуливал ее чихуа-хуашку. А его новая девушка гуляет со своей собачкой, но без нас – игнорирует наше общество. Недавно, правда, я его тоже видела с собакой. Но он мимо прошел, сказал, что у него собака пугливая, всех боится, а когда социализируется, тогда вместе гулять будем.

– Ну вот! – неизвестно чему обрадовался подполковник юстиции. – Уже кое-что, а то говорите, что ничего о нем не знаете. Собака – это как-то характеризует человека. В смысле, наличие собаки.

– Но вам же нужна информация о его убийстве, – удивилась Люба.

– Нам нужна всякая информация о нем, – продолжал наседать следователь Егоров, – чтобы составить представление о его личности, о круге общения. О его характере, о бизнес-партнерах.

– У него были бизнес-партнеры – жена Ларочка и еще один приятель, так вот у того с женой Эдика возникли отношения, и они расстались.

– Кто с кем?

– Жена Эдика потребовала развода, и по ее же инициативе он вышел из состава учредителей компании. Компания была, конечно, так себе, но на домик в нашем поселке им с Ларочкой хватило. По разводу дом отошел Дробышеву, а доля в компании и квартирка в городе – Ларочке. Недавно она мне звонила, интересовалась, как там у Эдика дела, не завел ли себе какую-нибудь. Они же развелись больше года назад. Разговаривали мы долго: я ей и про убийство Алички рассказала[3]3
  Читайте об этом в романе Екатерины Островской «Дама с чужими собачками».


[Закрыть], и как Эдик по ней убивался, и то, что он их бывший дом продал, а домик Али купил. Сказала и то, что Эдик вскоре привел в этот домик новую девушку.

– О подробностях убийства Черноудовой ей не рассказывали? – поинтересовался Францев. – Про то, что ее ножом…

Женщина сделала вид, что задумалась, и пожала плечами.

– Сейчас уже не помню.

Участковый посмотрел на следователя, и тот понял.

– Сказали и сказали, – обратился тот к Любе, – что в этом такого: это же не тайна – все знали.

– Может, и сказала, но Ларочку это как-то не взволновало, она что-то о новом супруге говорила. Типа того, что молодой муж – это как новый автомобиль. Старый хоть и тарахтит много, но тянет, а нового того и гляди угонят.

– То есть она уже жалеет о том, что развелась? – почти радуясь чему-то, спросил Егоров.

– Похоже на то. Она еще сказала, что Геннадий патологически жадным оказался. Эдик вообще не интересовался тем, на что она тратит свои деньги, а этот требует отчета. И прибыль их фирмы резко упала. Когда я сказала, что Эдик продал дом и новую фирму открыл, Ларочка засмеялась и сказала, что у ее Гены были виды на их особнячок, а теперь он пролетает, как лист фанеры над Парижем. Но как-то с грустью она рассмеялась.

– А она сама не имела ли желания получить дом?

– Не знаю, но у них раздел имущества по суду произошел. А вообще у нас живут разные люди. Кто-то купил здесь участок с домом и даже не заметил этой траты, а некоторые, как Дробышевы, все деньги в него вложили.

Люба внимательно посмотрела на участкового, очевидно, пытаясь понять, как он здесь оказался. В историю о том, что свой особняк Францеву подарила Марина Лужина, она явно не верила.

– Разные люди тут живут, – согласился Николай, – недавно еще один появился… Дом Дробышева купил и пол внутри меняет – ему, видите ли, требуется только из оникса.

– Красиво жить не запретишь, – согласилась Гуревич, – а насчет того, что он пол меняет, – в нынешние времена звучит очень двусмысленно.

– Будем надеяться, что он не из таких, – с серьезным лицом отреагировал Францев.

– Я тут пробил этого Синицу по нашим каналам: так за ним никакого вроде криминала, – сообщил подполковник юстиции Егоров.

– Синица, – насторожилась Люба, – уж не Аркаша ли?

– Аркадий Борисович, – подтвердил Егоров. И удивился: – А вы давно знакомы?

– Да не знакома я с ним! – уверенно заявила женщина. – В смысле, близкого знакомства не было: просто видела его неоднократно. Я же в давние времена работала в популярном ночном клубе, через который многие прошли: кто-то разок-другой, а кто-то зависал у нас постоянно – чуть ли не каждый вечер. Таких мы знали всех. Был такой Журавлев: бандит не бандит, но внешность у него была яркая, крупный, накачанный, на шее золотые цепи разного калибра. Всегда приходил с большой компанией, так вот этот Аркаша сидел у него на хвосте постоянно. Журавлев кордебалетных девочек снимал, возил их куда-то, пытался и ко мне клеиться, но я была прикрыта серьезными людьми. А вообще девчонки говорили, что Журавлев извращенец, у них даже поговорка была, что лучше Синица в руку, чем Журавлев на голову. Но потом наш клуб взорвали, если кто не знает, но Журавлева грохнули еще раньше. И с тех пор я Аркашу не видела ни разу.

– Он к нам перебрался. Купил у Дробышева его дом, а Эдик в строение Алевтины перебрался.

– Про это я знаю, но что Синица здесь, первый раз слышу.

– Он опасен?

– Нет, – покачала головой Люба, – он всегда был шестеркой. Но сейчас времена уже не те: сейчас любой – будь он шестерка или туз – может на нары загреметь или без штанов остаться… А Аркаша был шестеркой. Его даже называли Какаду – видимо, за большой нос… Да! – вспомнила вдруг женщина. – Мне кто-то из бывших знакомых сказал в свое время, что Аркаша начал БАДами заниматься и круто поднялся на этой теме.

– Какими БАДами? – удивился Францев. – Биологическими добавками?

– Пустышки все это, только по телевизору тогда шла постоянная реклама: «Я, мол, за полгода сбросила девяносто килограммов, и теперь моей фигуре завидуют все модели». А еще говорили, что на продаже этих добавок можно заработать миллионы. А когда в стране не было ни работы, ни заработков, все бросились становиться миллионерами. Назанимали денег, набрали у каких-то дистрибьюторов и супервайзеров коробок с БАДами и кинулись распространять. А кто их брать будет, когда этими коробками у всех шкафы забиты? А за всем этим стоял будто бы Синица. Не он один, конечно, над ним тоже люди были, но перепало ему, вероятно, немало.

– Там тоже пирамида была, – подтвердил Егоров. – Сначала крупный оптовик покупал, сколько мог потянуть, и раскидывал партии мелким оптовикам, а те загоняли товар распространителям – чаще всего давали в кредит. Очень часто люди не могли реализовать, пытались вернуть товар, а там уже такая сумма набежала, что мама не горюй! Приходили бандиты и выбивали долги: забирали машины, квартиры…

– Помню, – кивнул Францев, – я тогда оперативником был. Всякие тогда бывали пирамиды. Берем мы преступника: на нем печатей ставить негде – столько судимостей, и задерживаем мы его после долгой работы при подготовке им очередного преступления. А потом суд его отпускает под подписку. Я начальнику говорю, что, мол, такое? А он мне в ответ: так, значит, надо. А кому надо? Я к начальству по этому поводу… Раз, другой… Ну ладно, не буду подробности. И вот на обыске у одного барыги куртку снял и на вешалку повесил, потому что жарко было в квартире. А потом руководитель оперативно-следственной группы подзывает меня: «Майор Францев, покажите ваши карманы!» Я с чистой совестью вывернул, а у меня там пачка пятитысячных – и все это на глазах понятых… Естественно, меня вызвали на следующий день к начальству и приказали писать заявление о переводе, мол, не справляюсь с тяжелыми условиями службы. Хотели вообще выгнать, но, видать, пожалели: у меня за все годы ни одного взыскания, только благодарности. Звание майора сохранили – и на том спасибо. Предложили пойти служить участковым в любой район, потому что их всегда не хватает. Согласился, с условием, что будет предоставлена служебная жилплощадь. Такая нашлась как раз в Ветрогорске, вот с той поры я здесь.

– А кто тебя подставил, кто деньги в карман подкинул – с ним что? – поинтересовался Егоров.

– Подполковник Рюхин. Он через полгода ушел из управления по борьбе с бандитизмом. Был начальником подотдела, и его подчиненные почему-то героически брали шелупонь всякую, а лидеры преступных сообществ даже не скрывались, в открытую жили, по клубам тусовались. А Рюхин стал соучредителем торгово-развлекательного комплекса и по совместительству заведовал там безопасностью. Потом, по слухам, свалил в Хорватию и теперь владеет там небольшим отелем на побережье. А я по ночам офисы охранял, чтобы было на что личный автомобиль заправить…

– Может, не надо воспоминаний? – остановил Николая подполковник юстиции. – Все сотрудники органов на своих участках выполняли свою работу с честью.

– Наш клуб менты тоже посещали, – вспомнила Люба, – но мы их всех в лицо знали, да они и не скрывались. И даже предупреждали руководство, если готовилась какая-то акция по задержанию наркодилеров. Был как-то случай…

– Давайте вернемся к нашей теме, – не дал ей договорить Егоров. – О чем мы беседовали? Сбили вы меня с мысли.

– Говорили о бывшей жене Дробышева и ее новом муже, – подсказал участковый.

Следователь кивнул, пытаясь вспомнить, на чем прервался разговор.

– Итак, – наконец произнес он, – сами-то как считаете, могут ли быть причастны к убийству гражданина Дробышева его бывшая жена и ее новый муж?

– С чего вы так решили? – удивилась Люба. – Это вы там делайте выводы, а я только рассказала, что знала. Я же говорю, что с Эдиком близкого знакомства не водила и, что там у него с кем было, мне неведомо. А Ларочка не способна ни в коем случае: она симпатичная молодая женщина – сама себе на уме… На убийство она вряд ли пошла бы.

Подполковник юстиции посмотрел зачем-то на Францева, словно ожидая от него подсказки, а потом поднялся.

– Ну и на том спасибо, – вздохнул он, – надеюсь, ваши показания помогут расследованию.

Они вышли из дома, потом прошли к воротам. Егоров обернулся и оглядел территорию.

– Живут же люди!

Эту фразу он произнес тоном праведника, которого попросили высказаться о грешниках. И наверняка относилось это и к участковому, которому привалило счастье обосноваться в этом поселке. Подойдя в своей «Ауди», Егоров открыл дверцу, наклонился внутрь и достал пачку сигарет.

– Покурим? – предложил он участковому.

– Бросил, – ответил Николай.

– Завидую твоей силе воли.

– А чего завидовать: у меня в тесной квартирке двое маленьких детей. Я выходил на площадку, а все равно в дом дым задувало. Вот и бросил.

– Ну да, – согласился Егоров, – дети – это хороший стимул. У Дробышева, насколько я помню, детей не было, а ведь лет ему…

– Сорок семь, – подсказал Францев и продолжил: – Прости, подполковник, но какое-то странное расследование у тебя. Ты приехал сюда один, пытаешься собирать какие-то слухи, а не факты. Не договорился даже о встрече с девушкой Дробышева. Мы сегодня встретились почти возле их дома, но ты даже не взглянул в ту сторону.

– А я знал, где он? – удивился Егоров. – Я по навигатору шел, а потом вижу, что навстречу служебная «Нива» катит. Я тебя тормознул, а потом уже ты сам проявил активность.

– Я же еще и виноват оказался, – возмутился Николай, – что мы столько времени впустую потеряли. Сейчас-то что будем делать?

Подполковник юстиции затянулся сигаретой и промолчал.

– Если честно, – продолжил Францев, – зачем ты вообще приехал? Этим опросом и поиском свидетелей, насколько я понимаю, могли заняться ребята из местного отдела. Отправили бы кого-нибудь с практикантом и раскрутили бы здесь все на раз-два.

– Боря Пономарев, кстати начальник вашего районного комитета, – мой старый знакомый, и мы вместе с ним двадцать лет назад проходили практику у Евдокимова, – вспомнил подполковник юстиции и, поскольку участковый никак не отреагировал, объяснил: – Евдокимов – это нынешний начальник городского управления. Ходят слухи, что его в Москву переводят на повышение, ну и здесь движуха начнется. Поговаривают, что вернется Кудеяров теперь уже замом начальника городского управления. Потом уж его начальником сделают – уж как пить дать. Это, конечно, все слухи, но дыма без огня не бывает, как ты и сам понимаешь.

– Человек заслужил, – спокойно оценил информацию Францев.

Следователь отбросил в сторону окурок, посмотрел на небо.

– Вроде просветлело. Я прогноз на сегодня смотрел, там никакого снега вообще не предвиделось, наоборот, потепление предсказывали. А на твой вопрос отвечу. Я здесь не просто так. Я вообще после дежурства. Накануне вечером в город прибыл Кудеяров, зашел в помещение дежурного по городу, попросил свежие сводки, а там как раз информация по убийству Дробышева пришла. И Павел Сергеевич попросил меня съездить сюда и разузнать что-нибудь. А сам он обещал после обеда подскочить, потому что с утра он проводит совещание с начальниками районных комитетов.

– Что ж ты сразу не сказал? – удивился Николай. – Это же совсем другое дело: если бы я знал, что тебя Паша прислал, то и я бы по-другому действовал, а то ведем какие-то пустые разговоры.

– Почему же пустые? – обиделся следователь. – Кое-что мы все-таки узнали.

Францев посмотрел на часы.

– Обед заканчивается, следовательно, Кудеяров скоро подъедет. Странно только, что он меня не предупредил.

– Да-да, – засуетился Егоров, – его надо обязательно встретить хоть с каким-то результатом, а потом уж можно поговорить и о деле, и вообще…

Николай не стал переспрашивать, потому что понял, что подполковник юстиции после суточного дежурства и бессонной ночи не просто так вызвался помочь московскому начальству: скорее всего, он хочет выслужиться, ведь скоро начнутся перестановки в руководстве городского управления, тогда можно будет рассчитывать на какое-нибудь повышение.

– Сейчас едем к избраннице Дробышева, – предложил следователь. – Возможно, она что-то знает. Я даже не сомневаюсь в этом, у меня профессиональное чутье, – продолжал подполковник юстиции и достал свой телефон, собираясь снова включить навигатор.

– За мной поезжай! – посоветовал Николай.