Текст книги "С.О.Н."

Ладно, это были еще цветочки.

«Сон все еще снится…»

Я никогда не скрывала от лучшей подруги своего сумасшествия. Она, в отличие от взрослых, не тащила меня после каждого кошмара к криво улыбающимся психологам.

«Это плохо… » – поддерживает она меня и сейчас.

«И…»

Если бы мы разговаривали вживую, я бы обязательно сделала драматическую паузу.

«Поль…»

Подругу я, конечно же, сбила с толку.

«Какой Поль?»

«Маргаритин жених…»

Лена продолжает пребывать в решительном недоумении. Я ее понимаю, я в нем тоже пребываю последние восемь часов.

«А он-то что натворил?» – успевает вставить подруга, пока я печатаю подробное описание проблемы.

«В общем, это он. ОН приходил ко мне во сне после аварии.»

Устало вздыхаю. Подруга молчит минуты две. Она, наверное, решила, что я неизлечима и опасна для окружающих.

«Ты серьезно?» – наконец спрашивает она. Я даже представляю, как замирают ее пальцы над тактильным экраном телефона.

«К сожалению, да!» – подтверждаю я свое окончательное падение в бездну. И как моя относительно размеренная жизнь могла так быстро пойти в тартарары?

«Красивый?»

Ну, что у меня за подружка? Я рассказываю ей о своем помешательстве, а она интересуется такими избитыми деталями. Я невольно улыбаюсь.

«Как и во сне…»

А самое главное, что Он существует!

То ли действие валерьяны закончилось, то ли истерику я двумя душами не смыла, но Ее Величество Паника радостно принимает меня в свои горячие объятия. Жуткие кошмары в итоге хотели показать конкретного, невыдуманного человека. Зачем?

Телефон несмело вибрирует в руке.

– Лена?

– Алиса!

Я так рада слышать ее голос, что подпрыгиваю от внезапной легкости. Естественно, при этом умудряюсь зацепиться лодыжкой за основание пуфика и падаю вместе с мебелью, уронив на пол мобильный.

К-К-Комбо.

Сейчас наверняка зазвонит стационарный телефон, и работник отеля потребует освободить комнату.

– Алис, ты тут? – разговаривает трубка. Я протягиваю руку и ловлю разгоряченный пластик.

– Упала, – грустно констатирую я факт своей неуклюжести.

Ленка смеется. Она очень мягкий, веселый и открытый человек. От ее заразительной радости мне становится чуточку легче.

– Ну и как ты умудрилась так вляпаться?

Прикусываю губу.

– Лучше расскажи что-нибудь про себя? Как там Сева поживает?

Я действительно не хочу разговаривать об этом. Поль. Мой кошмарный сон из бездны забытых воспоминаний, внезапно ставший явью.

– Сева лучше всех. Вчера притащил мне в общежитие мандарины. Пришлось притворяться больной. Пары-то я прогуляла.

Моя подруга уже на первом курсе университета. Она, в отличие от меня, не пропускала школьный год.

Ленка говорит быстро. Да, новостей много, но ей так хочется обсудить мою ситуацию, что она пытается покончить с ними как можно скорей.

Беру со стола свой альбом. Зачем-то открываю незаконченный самолетный набросок. (Затем, наверное, чтобы больше не смотреть в глаза нарисованного излишне детально Поля). Морда дракона чем-то напоминает пухлого купидона: ту самую статую из сна. Вздрагиваю и перелистываю страницу.

– А потом мама звонила и сказала, чтобы я приехала на выходные. И Севу тоже пригласила. Ты же помнишь мою тетю Аню? У нее день рождения. Придется туда пилить два часа на автобусе.

Если бы Лена была писательницей, то она, несомненно, издавала бы запутанные семейные романы. С ней и ее родственниками всегда что-то происходит, даже ей самой трудно уследить за этим, куда уж ее друзьям. Я решительно не помню никакой тети Ани.

Все еще листаю свой альбом. Страницы, исчерканные карандашами, приоткрывают завесу над темным миром моей души. Девушка с красными розами вместо глаз. Подводная река с разбитой шлюпкой на одном из берегов. Ангел и демон, спорящие над головой молодой женщины в длинном платье. Детские фантазии, подкрепленные желанием изобразить что-то еще, кроме Ангела с золотыми глазами, естественно.

– И еще у меня есть хорошая новость, – продолжает Ленка. – Если ты в итоге уедешь в Париж учиться, то у меня есть возможность тоже перевестись туда! Мне сегодня дядя Егор (помнишь, который с козлиной бородкой?) рассказал, как подать документы. Только нужно будет экзамен на французский язык сдавать, так что придется тебе меня подтянуть.

Дядю Егора я тоже не помню.

– Эм-м-м? Как?

В моем голосе столько сожаления, что Лена замолкает.

– Я не буду здесь учиться, – упавшим голосом нарушаю я тишину.

– Может, все-таки расскажешь, что случилось? – Ленка беспокоится, и мне становится стыдно. За себя. За свои сны. За всю свою никчемную жизнь.

– Когда Марго представила нам Поля, то я его сразу же узнала, – тихо шепчу я трубке. – Грохнулась в обморок прямо в ресторане.

– О нет! – моя подруга, видимо, не знает – плакать ей или смеяться. Мне не хочется утрировать. И жаловаться тоже не хочется.

– Да, да! Прямо в этом шикарном ресторане с толпой официантов! Как они еще полицию не вызвали за нарушение порядка?

Ленка смеется. Я тоже. Истерически, конечно, и это взрывает легкие. Но как же хорошо иногда дать волю своему сумасшествию. Хотя бы на несколько секунд.

– В общем, он существует. В реальной жизни, не только в моих кошмарах. Думаешь, у меня крыша совсем улетела?

Пальцы автоматически замирают, когда, листая страницы, натыкаются на еще один портрет Поля. Я ведь и рисовать стала только ради того, чтобы перенести его лицо из кошмарного сна на бумагу. Чтобы рассматривать его днем, а не только в сумеречных видениях ночи. Чтобы зацепиться за каждую деталь его внешности и ни в коем случае не забыть его лица, если когда-нибудь он перестанет мне сниться.

– Скажи мне честно, ты уверена, что это он? – медленно вопрошает моя подруга.

Паника сжимает сердце своими огненными когтями. А вдруг и правда не он? Вдруг, уставшая от каждодневных воспоминаний о несуществующем человеке, я просто выдумала схожесть?

Смотрю в нарисованные глаза любимого. Вздыхаю.

– Это он. Или я сошла с ума.

– Ну, значит, это подтверждает нашу теорию, – говорит Ленка, и я знаю, что в этот момент она слегка передергивает плечами.

Она обожает эту фразу: «Что и требовалось доказать». Наверное, поэтому у нее по геометрии всегда была пятерка.

– Какую из?

Мы столько раз пытались разгадать, почему я вспомнила то, что со мной никогда не происходило, что теорий накопилось больше сотни.

– Про реинкарнацию, – с излишней серьезностью отвечает подруга. – Про то, что в твоей памяти всплыл кусочек из прошлой жизни.

Это звучит по-настоящему дико, но в то же время имеет под собой зыбкую основу.

– Ты сама мне говорила, – профессорским голосом продолжает Ленка, – что сон – это не сон вовсе, а воспоминание.

– Да, – киваю я в пустоту.

– А Поль ведь тебя старше? – Ленка сейчас захлебнется слюной экстаза. – Сколько ему лет?

– Тридцать. А это-то тут при чем?

Я могу поклясться, что подруга взяла в руки карандаш и начала выводить на первой попавшейся поверхности доказательства своего умозаключения. Я искренне надеюсь, что этой поверхностью не оказалась стена ее общежития.

– Смотри, во-первых, ты знаешь, что событие уже произошло и ты на нем когда-то присутствовала.

– Это как вспомнить сцену из книги, – хрипло продолжаю я ее мысль, – которую читала лет десять назад, и еще засомневаться: книга это была или все же фильм.

– Именно. Но само событие отложилось в мозгу, и сомнений в том, что ты это уже видела, у тебя нет. Есть сомнения в источнике, откуда получена информация? Правильно?

Ленка говорит слишком быстро. Я не успеваю за ее светлой мыслью.

– Наверное, – усиленно киваю, будто подруга может меня видеть.

– Во-вторых, все происходит в старом, несовременном, выцветшем городе с дорогой, выложенной камнями, а не асфальтом. Автомобили тоже винтажные. Даже в магазинах продается какое-то старье.

Щеки рдеют от стыда. Я так часто пересказывала Лене свое видение, что она запомнила каждую деталь. Наверное, я невыносимая подруга.

– А если твой сон на самом деле произошел в прошлой жизни, то все, что старье, – это и не старье вовсе, а соответствующее тому времени.

У меня мурашки бегут по спине. Логика подруги вдруг кажется совершенной. Хоть сейчас публикуй пособие «Реинкарнация: исследования, факты, доказательства».

– А в-третьих, – торжествующе продолжает Ленка, пока я глажу рукой портрет Поля, – если в прошлой жизни он погиб у тебя на руках, а ты осталась жива, то это объясняет вашу разницу в возрасте.

– Чего? – мой голос протестующе срывается на крик.

– Ну, сама подумай, – тут же терпеливо объясняет заумная подруга. – Он раньше тебя умер в прошлой жизни. Раньше тебя родился и в этой.

– Если, конечно, это так работает, – чуть поколебавшись, добавляет она.

Не в силах усидеть на удручающе мягком пуфе, я подскакиваю на ноги. Меня всю трясет, даже кончики волос заходятся в мелкой дрожи, напоминающей ритуальный танец. Я не зря считала Поля столь родным и близким. Разве это не доказывает нашу связь на уровне большем, чем научное понимание биологического бытия?

А если в прошлой жизни мы любили друг друга? А если он умер у меня на руках? А если воспоминание действительно оттуда?

Тогда я не сумасшедшая!

И… я… до сих пор его люблю.

До полной потери пульса.

А Поль?

Вопрос застает меня врасплох. Видел ли он похожие сны? Помнит ли меня? Ведь между нами прошла эта электрическая волна, когда мы смотрели друг на друга в ресторане… Не то, что волна. Мощный взрыв, равный миллиону ядерных бомб, сброшенных на мою не защищенную хотя бы какой-нибудь шляпкой макушку.

– Ладно, что-то я увлеклась, – весело щебечет Ленка в трубку. – Может быть и другое объяснение того, что ты его помнишь.

– Да? И какое же? – собственный голос кажется чужим и мерзким.

Смотрю в окно, где зарождающийся рассвет несмело раскрашивает пухлые облака и шпиль Эйфелевой башни в золотисто-розовый цвет.

– Ну, например, это произошло в одной из параллельных реальностей, – Ленка говорит с энтузиазмом школьницы, которую позвал на первое свидание самый красивый мальчик из класса. – Или, скажем, весь наш мир – это компьютерная игра, а пользователю не понравилось, что Поль умер, и он не стал сохраняться и переиграл партию.

Вздыхаю. Вот теперь она уж точно увлеклась.

– Или я сошла с ума, – уверенно чеканю я светлеющим облакам и аккуратным крышам. – Тоже, конечно, теоретически.

– Теоретически мы все погружены в виртуальную реальность, а машины качают из наших тел энергию. Твой сон – это просто системная ошибка, – весело отвечает подруга.

Я тоже люблю «Матрицу», но это уже перебор.

– Слышала бы моя бабушка, о чем мы разговариваем. Клянусь тебе, она пришла бы сейчас со свечой и святой водой, чтобы изгонять дьявола, – Ленка нервно хихикает.

Я тоже хихикаю. Во всяком случае, пытаюсь. Однако сразу же захожусь в кашле и, смущенная, смолкаю.

Подхожу к столу, с силой переворачиваю страницу блокнота и смотрю на очередной рисунок. Тот самый перекресток. Поль кажется размытым силуэтом: я так и не осмелилась во всех подробностях изобразить на бумаге свой многолетний кошмар.

– В общем, расслабься, – оптимистично подводит итог нашей беседы моя бывшая одноклассница. – Хуже ведь не будет уже? Познакомься с ним поближе! Может быть, ему тоже снятся сны?

– И как я об этом спрошу? «Извините, многоуважаемый, а я вам не напоминаю один из ваших ночных кошмаров?» – язвительно пожимаю я плечами. – И как с ним ближе знакомиться, если вокруг постоянно крутится его уже почти жена плюс Наташа, папа, Слава и Нинель?

Лена вздыхает.

Воздух, ставший каким-то липким и тяжелым, с неохотой просачивается в горящие легкие.

– Ты его любила всю жизнь. Я бы на твоем месте попыталась хоть что-то сделать, – грустно отвечает моя подруга.

Сухо закрываю альбом, убираю его в рюкзак. Хватит с меня рисунков, тяжко и без этого.

– Черт, мне пора на пару бежать, – вдруг вспоминает моя подруга о том, что она прилежная студентка. – Там семинар у Пираньи Васильевны, пропускать нельзя ни в коем случае.

Я с опозданием вспоминаю, что из-за разницы во времени у Ленки уже давным-давно наступил учебный день.

– Беги быстрей! – кричу я трубке. – И… спасибо…

Отключившись, швыряю мобильником в мягкий пуф. Волны безнадежности окутывают все еще дрожащее тело.

Поговорить с Ангелом о своих снах? Признаться ему в любви? Искать встречи по любому поводу?

Нет. Нет. Нет.

Возможно, в прошлой жизни, параллельном мире или в моем воображении Поль и любил меня. Во всяком случае, я помню, что любила его всегда, задолго до своего рождения. Но жестокая реальность не оставляет права выбора.

Маргарита и Поль встретились в самолете, летевшем из Варадеро. Они уже давно вместе, а сейчас решили пожениться. Я же уеду в Россию сразу после их свадьбы и всю жизнь буду любоваться Полем в своих кошмарных снах.

Я не имею права мешать счастью других. Никакого, черт его побери, права.

Стискиваю зубы, расчесываю перепутанные лохмы и грустно отправляюсь в путешествие по новому дню.

5

– Ну что, ты готова? – радостно кричит Слава на весь холл, чем привлекает внимание гостиничного персонала в полном составе. Даже уборщица на секунду перестает мыть и без того идеально чистый пол и поднимает глаза.

– Да, – я выдавливаю из себя улыбку, принимаю из его рук свежий круассан и стакан апельсинового сока и гордо шагаю к дверям.

Вообще-то, если не считать утренней истерики и ночного кошмара, то понедельник проходит вполне сносно. Светит солнце, французы снуют туда-сюда, здания красивые, Слава лучится радостью.

Только…

Замолчи, едкий внутренний голос, я и без тебя все знаю.

Да, я не с человеком, о котором мечтала всю жизнь. Да, он женится на другой. И да, я ненавижу себя за эти мысли. Но зато хоть с погодой повезло.

Мы гуляем по маленьким французским улочкам с кучей бутиков, ресторанов и баров. Я сегодня в кедах, джинсах и в футболке (Наташа проспала и, в панике умчавшись с папой в первом попавшемся такси, не успела проконтролировать). Слава покупает себе перекусить почти в каждом встречном баре. Я удивляюсь лишь тому, что его пухлые щечки еще сохраняют форму щек. С такими объемными продуктовложениями в свой желудок, Слава должен был уже давно превратиться в помесь хомяка и медведя-переростка.

Что за глупые мысли беснуются в моей голове? В конце концов, он меня выше и шире, так что и есть он должен гораздо больше. Вот только не повезет его будущей супруге: прокормить такое чудо не под силу даже профессиональной поварихе тете Гале из двенадцатой столовой.

– Ты вообще питаешься чем-нибудь, кроме воздуха? – словно читает мои мысли Вячеслав. – Вот подует ветер и унесет тебя прямо на крышу Эйфелевой башни.

– Классно, тогда я не буду платить за билет, – вторю ему я, опуская первый вопрос.

Даже если Поля рядом нет, бабочки в желудке все еще живы и чертовски активны. Из-за них мне пришлось скормить практически весь круассан Славе.

– Ты выглядишь совсем еще маленькой, когда на тебе нет каблуков и платья, – поддразнивает меня мой спутник.

– Ну, каждая женщина мечтает выглядеть младше своих лет, разве ты не знал?

Слава смеется. Допиваю апельсиновый сок. Рассматриваю старинную церквушку на нашем пути. Внушительное здание покрыто паутинкой тонких трещин.

– Ее построили в тринадцатом веке, – рассказывает мне мой гид. – И она не пострадала ни от войн, ни от революций.

– Ты про каждое здание в Париже что-то знаешь? – невольно восхищаюсь я.

– Ну, я пошел гулять с красивой девушкой. Ты же понимаешь, что готовился всю ночь.

Вяло смеюсь. Он так просто говорит комплименты, что мне становится не по себе. Хотя, возможно, в этом и прелесть общения с другом? Ленка тоже все время меня за что-то хвалит.

– Ты слишком тихая сегодня, – задумчиво рассматривает меня мой собеседник. – Вчера ты была поактивней. Как там: «Я художник, а не дизайнер! И не хочу терять себя из-за ваших амбиций!»

Он умело обходит фразу про маму. Иногда все же интуиция не подводит мужчин. Хотя это и случается достаточно редко.

– Кто бы говорил, мистер «хочу учиться в Сибири»? Я так и не поняла, как Марго удалось убедить тебя остаться здесь.

Слава слегка краснеет.

– У всех нас бывают всплески гормонов.

Он как бы невзначай кладет руку мне на плечо. Я как бы невзначай наклоняюсь, чтобы завязать шнурок и освобождаюсь от тактильного контакта.

Неужели он действительно флиртует?

– У тебя есть парень?

От неожиданности спотыкаюсь на ровном месте и лечу лицом прямо в парижскую брусчатку. Слава ловит меня в последний момент.

– А у тебя есть девушка? – невинно закатываю я глаза.

– Я еще вчера говорил, что нет, – слегка возмущается мой собеседник.

– Ну, я подумала, что, возможно, ты соврал Наташе. Просто, чтобы тебя оставили в покое.

– А я похож на человека, у которого есть девушка?

Мне совершенно не нравится, куда идет наш разговор. Либо признавайся, что парня нет, либо расточай комплименты Славе, что у такого, как он, должен быть миллион девушек, ведь он поистине славный малый.

И почему меня это так смущает?

Ах да, Поль. Чертов Поль. Который в придачу еще и существует в реальной жизни. И эти проклятые бабочки в животе. И в какую секунду моя жизнь стала так похожа на кошмарный сон?

– У меня действительно нет девушки, – прерывает неловкое молчание Слава. – А ты не ответила на мой вопрос.

– Может быть, я не хотела отвечать?

Смотрю в его голубые глаза. Они кажутся чистыми и светлыми. Наивными. Добрыми. Но эта его манера себя вести. И что за вопросы? Есть ли у меня парень. Решил склеить себе туристку на неделю? Я закусываю верхнюю губу.

– Ладно, мы еще к этому вернемся.

Он снова начинает рассказывать про свой университет. Замечательно. Слушаю, киваю и молчу. Это устраивает меня на сто процентов.

– А я купил билеты на «Bateaux Mouches», – гордо объявляет Слава, дожевав очередной хот-дог.

– Молодец! А что это?

Он заговорщически подмигивает, что настораживает мое внутреннее «я». Как-то слишком быстро мы начали с ним фамильярничать.

Конечно, его неунывающая натура способна на время притупить боль от последних событий, а невероятная толстокожесть (или умение не замечать моих терзаний) позволяет нам вполне мило общаться. Но почему он задает мне вопросы про парня, сыплет комплиментами и пытается флиртовать? Не означает ли эта нежная дружба для него чего-то более серьезного?

Смотрю на его искреннюю, тридцатидвухзубовую улыбку и решаю перестать себя обманывать. Слава меня клеит. Что ж, будем играть дурочку а-ля «ничего не понимаю». Авось, прокатит. А через неделю меня уже здесь не будет и мы вернемся к стандартному общению в сети («С Новым годом!» – «И тебя с днем рождения!»)

– Алиса, нам сюда, – тянет меня к набережной Слава.

Я послушно следую за ним: благодарные ноги радостно топают кроссовками, мозоли я с утра заклеила пластырем.

В общем, как я и говорила, день не такой уж и отвратительный. Только почему у меня такое плохое настроение?

Мы спускаемся к большой туристической лодке, занимаем пару мест на открытом втором этаже и смотрим на идиллический пейзаж.

Рядом пристраивается группа китайских туристов, которые громко разговаривают, смеются, толкаются и почти каждую секунду шумно щелкают фотоаппаратами. Меня, как человека глубоко несчастного, если честно, раздражает их показная радость.

– Если им уж так важны все эти кадры, то могли бы просто снимать видео, а не делать триста фотографий одной и той же статуи или церкви, – недовольно бурчу я.

– Это же туристы, – пожимает плечами Слава, словно данный статус способен объяснить внезапную человеческую глупость. – Кстати, тебя сфотографировать?

– Нет, спасибо.

– Брось! Ты не хочешь запечатлеть эти моменты?

– Вот еще, – я решительно отворачиваю голову и добросовестно пялюсь на Лувр, мимо которого мы как раз и плывем.

– Ну хотя бы один кадр? – какой же он все-таки упрямый!

– Я не фотогенична, – отнекиваюсь я.

– Ты шутишь? С твоей внешностью надо в модели подаваться! – рьяно возражает Слава.

Я выдавливаю из себя улыбку типа «опять мы с тобой, Ди Каприо несостоявшийся, в неловком положении, может, хватить уже меня так незамысловато клеить? Его комплименты начинают по-настоящему смущать меня.

«Раздражать, а не смущать. Имей смелость говорить самой себе правду», – бурчит внутренний голос.

Нервно разглядывая свои коленки, я мысленно распекаю себя за свое мерзкое настроение.

– Я не взяла с собой фотоаппарат, – решительно отвечаю я, прижимая покрепче свой рюкзак к спинке лавочки. В нем лежит мобильник с отличной камерой, но уж больно мне не хочется изображать из себя топ-модель.

Мой ухажер стабильно не понимает простых намеков: Слава все-таки делает несколько снимков на свой телефон. На них вообще не видно Париж на заднем плане, только меня – на переднем. Мог бы из вежливости захватить хотя бы речку за спиной. Удрученно качаю головой: на всех кадрах мои глаза кажутся совершенно дикими.

– Я о тебе часто думал, – после нескольких минут молчания выдает мой собеседник. – Мне не хватало тебя здесь.

Ой, как неудобно.

– Мне тоже тебя не хватало, – быстро отвечаю я, – особенно, когда я пыталась стащить конфеты с коньяком с верхней полки, а дотянуться не могла.

Физически ощущаю его разочарование. Интересно, а если бы я никогда не знала своих снов и Поля, стала бы я флиртовать со Славой?

Откидываю назад прядку, выбившуюся из хвоста.

– И еще не хватало вас с Ниной, чтобы лазить по деревьям. Помнишь, как Нина не могла спуститься и мы притащили старое одеяло, чтобы она прыгала в него?

– Слава Богу, что она руку тогда не сломала, это оказалось простым растяжением, – Слава невольно включается в мирную беседу о детских воспоминаниях. Меня это вполне устраивает.

Внутренне праздную легкую победу. Но расслабляться нельзя. Мой спутник явно задумал познакомиться поближе, но, честное слово, только этого мне не хватало.

После часового путешествия по Сене (и неуемной, безостановочной болтовни моего ухажера) Слава вновь чувствует голод. Мы едем на его машине в район Сан Мишель (возле Собора Парижской Богоматери), где вдоль набережной выстроился целый квартал ресторанов, баров и сувенирных магазинов.

Пару раз простояв в десятиминутных пробках и выслушав полный и подробный отчет о том, как Слава учил французский язык, я начинаю смутно ненавидеть этот день. Даже погода не спасает.

Мы обедаем в маленьком и уютном ресторане Латинского квартала. Официант, узрев в нас русские корни, почему-то расчувствовался и притащил на аперитив пару коктейлей за счет заведения.

Отпиваю большой глоток, честно скажем, не самого лучшего мохито в моей жизни (узнал бы папа, что я уже не раз пила крепкие алкогольные коктейли, – отлупил бы так, что я долго не смогла бы спокойно сидеть на своей пятой точке).

Мой ухажер продолжает демонстрировать невероятный навык болтливости: ох уж эти вредные гены Маргариты.

Концентрируясь на потоке его мыслей, я решительно стараюсь отвлечься от ночных кошмаров.

«Поль», – тихо шепчет измученное подсознание.

Нет.

«Поль! Поль! Поль!»

Если бы я могла закрыть уши и не слышать этого волшебного имени. Но каждая частичка моей души желает вновь и вновь услаждать себя им.

Слава рассказывает про свою первую работу – стаж в компании знакомого его мамы, который, по его словам, научил его «правильно трудиться».

Пытаюсь сосредоточить свое ускользающее внимание на его словах.

– Каждый раз, когда я лез вон из кожи, работал за четверых, брал задания на дом и все в том же духе – никто и не замечал моего старания, – смеется мой кавалер, виртуозно заглатывая длинную макаронину красными от помидорного соуса губами.

Завороженно смотрю ему в лицо, удивляясь такому мастер-классу по поеданию пасты. В моей тарелке уныло плавает луковый суп, которому уж точно не хватает Славиного участия.

– Ну, так, наверное, происходит на многих должностях, – неопределенно отвечаю я, отпивая глоток гадкого коктейля. Слава свой уже выпил и нервно машет официанту, чтобы заказать вино. Я стараюсь не думать о том, как в таком состоянии он потом сядет за руль.

«Поль!»

Ради всего святого, внутренний голос, помолчи!

– Нет. Я по-настоящему понял, как нужно трудиться, когда мне надоело строить из себя героя офиса. Я практически перестал выполнять свои обязанности! – Слава ухмыляется, вытирая губы салфеткой. На белой и нежной бумажке остается ярко-красный цвет томатных внутренностей.

«Интересно, чем сейчас занимается Поль?»

Безнадежно отставляю тарелку с луковым супом. Бабочки в животе резвятся, как никогда. Лучше уж умереть от голода, чем от стыда, когда непринятая пища попросится наружу.

– Я только пил кофе, общался с друзьями в социальных сетях и флиртовал с сотрудницами, – Слава делает акцент на трех последних словах. Я наивно хлопаю ресницами.

И опять он начинает заигрывать со мной? Неужто постоянные намеки его маман подействовали? Если Наташа с ее неудержимым желанием «посватать» нас вызывала во мне полное отторжение, то, возможно, Марго нашла какой-то специальный подход к своему сыну.

«Марго.»

«Марго и Поль.»

Ненавижу ее чертову семейку!

В любом случае все призывные намеки моего спутника останутся висеть в легком французском воздухе. Я не собираюсь подыгрывать.

– И именно в этот момент меня чуть ли не признали лучшим сотрудником, благодарили за каждое самое мелкое выполненное поручение. – Слава растерянно допивает вино из моего бокала, с интересом поглядывая на мой нетронутый обед. – В общем, чем меньше ты делаешь, тем больше тебя ценят.

В глубине души я не очень согласна с подобными теориями. Но мне не хочется спорить. Отдаю своему собеседнику одинокий суп, который тут же быстро растворяется в его необъятном рту. Честно сказать, мне даже нравится Слава. Я всегда мечтала о подобном старшем брате, который доедал бы за мной манную кашу.

После обеда мы посещаем Нотр-Дам, едем до Эйфелевой башни (в принципе, Слава совсем и не пьян: пары бокалов, наверное, недостаточно, чтобы сморить фундаментальную тушу моего кавалера) и гуляем по Марсовым полям (Слава позвонил своей маме и убедился, что они уже оттуда уехали). Около шести вечера, уставшие и, так сказать, духовно обогащенные, мы устраиваемся на траве в парке. Слава грызет гамбургер, я пью холодный чай. Он замолкает, и тяжелые мысли слишком быстро активизируются в моей голове.

– Спасибо, – стараясь заглушить их голоса, обращаюсь я к Славе, – за такую хорошую экскурсию.

«Поль…»

Чертово подсознание.

– Не за что, – он радостно улыбается, с неимоверными усилиями проглатывая огромный кусок котлеты. – Мне тоже понравилось.

– И часто ты так гуляешь по Парижу?

– Нет. Одному это ни капельки не интересно, – он настойчиво улыбается. – Вот с тобой… ну… совсем другое дело…

В который раз я мысленно ругаю наших настырных родительниц, запудривших мозги этому изначально милому юноше. Вот и еще одна причина ненавидеть Марго.

«А самое главное, она выйдет замуж за Поля…»

Сердце больно сжимается.

Слава продолжает настырно пялиться. Предупреждающе вздыхаю, отвожу взгляд.

Дура.

Идиотка.

Завистница.

«Улыбнись ему, что ли?» – обреченно вздыхает охрипший внутренний голос.

– Знаешь, Слава, я рада, что у меня есть такой хороший друг, – я делаю акцент на последнем слове, чувствуя себя последней стервой на земле.

Вот из-за таких, как я, парни и разочаровываются в девушках. Но есть ли у меня выбор?

С другой стороны, мы активно общаемся всего один день. Так что сердце я ему уж точно не разобью.

– Так, стоп! Друг? Может, кто-то больший, чем просто друг? – Слава наклоняется ко мне, и я ловлю аромат пережаренной котлеты и сырого лука из его мерзкого гамбургера.

Обиженные бабочки в желудке начинают недовольную возню. Мамочки, только бы меня не вырвало!

– Друг, – неуклюже отстраняюсь я, теряя остатки доброжелательности.

Слава, кажется, совсем не обижается. Он лишь продолжает усиленно жевать свою резиновую булочку.

– Почему же ты мне так редко писала? Мы же друзья? – только глухой не услышал бы внезапной горечи в его голосе.

– Ты тоже писал нечасто, – решительно отметаю я свое чувство вины и его донжуанские поползновения.

– Я м-м-м… не хотел навязываться…

– Вот видишь.

По правде говоря, чего я еще могла ожидать? После всех его намеков нужно быть полной дурой, чтобы не догадаться о его планах. Решил закадрить меня, как и сотрудниц из своего бюро. Весь вчерашний вечер пытался положить свою руку на мою. Сегодня уже открыто флиртует. Я здесь на неделю, вот и хочется парню близкого общения. Отпуск способствует мимолетным увлечениям, а отпуск во Франции способствует вдвойне. Воздух у них, что ли, другой?

– Я всегда отвечал на твои послания, а ты в ответ месяцами молчала, – шутливо грозит пальцем Слава, но в голосе сквозит черная обида.

Обреченно вздыхаю, пожимаю плечами, мол «ну, некогда было, что ж теперь?» и упираюсь взглядом в свои верные джинсы. Спасибо тебе, Боженька, что Наташа сегодня проспала. Нарядила бы она меня в те шорты, что мы купили в аэропорту, и Слава был бы гораздо смелее.

По небу лениво ползут белые пухлые облака, вызывающие ассоциации с недоеденным йогуртом. Слава как бы случайно меняет позу и подсаживается ко мне поближе.

Черт! Черт! Черт!

Прижимаю руки к телу и замираю в неудобной позе «недотроги».

Он расслабленно улыбается, дожевав, наконец, свою булку. Скорее всего, мой кавалер считает свою полукривую улыбку неотразимой. Я уверена, что именно так он и кадрил сотрудниц в своей фирме. Да, француженки уж явно не заморачиваются по поводу того, с кем переспать.

Какая же я отвратительная, стервозная тварь! Он все-таки старается и ведет себя действительно по-джентельменски.

«Поль…» – тихо подсказывает мне ноющее сердце.

Возле нас на траве устраивается группа шумных английских туристов: хоть какая-то помощь для разрушения романтики. Я с интересом смотрю, как они с умопомрачительной скоростью пьют пиво из бутылок. В этом занятии их превосходство неоспоримо: можно хоть сейчас давать мастер-класс.

– Кажется, что у них там слабенький чаек, а не алкогольный напиток, – улыбаюсь Славе, но последний продолжает досаждать мне видом несчастного романтика.

Сердце уныло стучит в груди.

«Почему рядом со мной не Поль?» – спрашивает внутренний голос.

Мне хочется закричать.

Нет. Я запрещаю себе мечтать о будущем муже Марго. Даже если ради этого придется поцеловаться со Славой (назло себе и своим непокормленным бабочкам).

Англичане тем временем начинают усиленно и очень громко спорить. Слава бросает на них недовольный взгляд. Радуясь невозможности флирта, я скрываю улыбку за фальшивым зевком. Но мой кавалер и не собирается сдаваться.

– Алис, знаешь, я хотел тебе сказать…

Справа слышится такой невероятно пьяный и внезапный смех, что мы оба вздрагиваем.

– Да? – невинно отвечаю я.

О небеса! Заклинаю вас, сделайте хоть что-нибудь, но остановите потоки романтики, льющиеся из моего спутника! Аминь!