Текст книги "Родной знакомый"

– Заперто.

Я всё-таки решила пройтись по территории, заглянула за угол дома.

– А дом большой, – сказала я. – Очень большой. Судя по всему, здесь жила большая семья. И держали серьёзное хозяйство. Тут несколько построек.

– Дед пятый ребенок в семье, а у прадеда детей, кажется, ещё больше было. Так что, неудивительно.

Я к Глебу присмотрелась. Несмотря на запустение и заброшенность, что нас окружали, он выглядел воодушевленным.

– Тебе здесь нравится, – догадалась я.

Он посмотрел на меня, как мне показалось, с долей любопытства от моей догадки. Потом кивнул.

– Нравится. Знаешь, у меня очень странное чувство. Что я здесь на своём месте. Чудно, да? Наверное, я сам себе его придумал, – тут же посмеялся Глеб.

– Может, и придумал, – проговорила я, продолжая свою осторожную экскурсию вокруг пустого дома. – А, возможно, это зов крови.

Глеб захохотал, не скрываясь.

– Что?

Я развела руками в ответ на его веселье.

– Назови, как хочешь. Но ведь ты почувствовал что-то особенное. Наверное, я бы тоже почувствовала, если бы здесь жили мои предки.

– А вдруг они тоже тут жили?

– Как это? – удивилась я его предположению.

Глеб стоял и улыбался.

– Представь, лет двести назад наши с тобой прапра жили в одной деревне, имении или как это тогда называлось? Ведь они из одних мест, одна губерния. Могло и такое быть. Это потом революция, всех раскидало, жизнь изменилась.

Я с интересом его разглядывала.

– А вы тоже романтик, Глеб Кириллович, – пришла я к выводу.

– Скорее, фантазер, – усмехнулся он. Хитро на меня глянул: – Но ведь такое могло быть, согласись.

– Не соглашусь, – воспротивилась я. – Потому что мои предки с Волгограда, а в этот город мои родители приехали в 90х годах. Мой дедушка по отцу получил сюда распределение в начале 80х, преподавал в местном училище, а родители учились в Краснодаре, там же познакомились, а потом переехали сюда на ПМЖ. Так что, никакой местной прапрабабки крепостной красавицы у меня не было, и с вашим прапрапрадедом она на опушке леса не встречалась.

Романов меня выслушал, затем скривился.

– Ты всё испортила, Наталья. Всю мою фантазию. А ведь было весело.

– Я бываю вредной, – не стала я спорить.

А Глеб опять рассмеялся.

Он слишком часто надо мной смеялся. И я не знала, как на это реагировать. С одной стороны хорошо, что я вызываю у человека положительные эмоции, но с другой чувствую себя немного с дурнинкой. Видимо, не понимаю, какую ерунду несу.

– И что теперь? – спросила я, когда мы снова оказались на деревенской улице. Глеб аккуратно прикрыл за нами калитку, примотал её какой-то веревкой, чтобы не открывалась.

– Что?

– Наш визит сюда будет что-то значить?

– Ты имеешь в виду дом?

Я кивнула.

– Мне здесь понравилось. Расскажу деду. Думаю, он будет ратовать за восстановление, так сказать, гнезда. – Глеб повертел головой по сторонам, оглядываясь, затем пожал плечами. – Я тоже не против. Надо только выяснить, кому сейчас дом принадлежит.

– Жалко будет его сносить.

– Почему сносить? Раньше строили так, что при грамотном подходе, дом ещё лет сто простоит. – И без перехода поинтересовался: – Поехали?

Я кивнула.

И всё равно это было очень странно. Находиться в одной машине, проводить время, что-то живо обсуждать с чужим мужчиной. Я время от времени кидала на Глеба изучающие взгляды – на его лицо, на руки, чувствовала аромат его одеколона, и каждый раз говорила себе, что делаю всё это, потому что выбора мне не оставили. Его, на самом деле, не оставили, но при этом с Глебом мне было интересно. Он что-то рассказывал, шутил, улыбался мне, совершенно открыто и дружелюбно. Я не помню, когда Андрей мне так улыбался. Или что-то мне рассказывал, не пытаясь что-то скрыть. Наши разговоры с мужем уже очень давно стали продуманными. Мы оба знали, какие темы затрагивать не стоит, каких слов стоит избегать, и как правильно друг на друга смотреть и друг другу улыбаться. Чтобы в нашей семье царил мир и покой. Порой я задумывалась о том, что покой наш с Андреем мнимый, и держится в основном на недоговоренностях, но потом я говорила себе, что все так живут. Нельзя жить вместе год за годом, и оставаться всё теми же искренне влюбленными и доверчивыми. И поэтому легкое общение с чужим мужчиной так меня впечатлило. Именно это и казалось предательством по отношению к мужу, по отношению к моему восприятию брака. Почему я с родным мужем слова и интонации подбираю, а с кем-то чужим чувствую себя легко и непринужденно? Почему мне с каким-то Глебом интереснее разговаривать, чем с Андреем, которого я вроде как спасаю и люблю?

– Почему мы остановились? – Уйдя в свои мысли, я не сразу поняла, что автомобиль остановился, и Глеб даже двигатель выключил. Я посмотрела в окно.

– Посмотри, какая красота. – Романов мне улыбнулся. – Поле, озеро, солнце. Выходи, Наталья. Мы обязаны здесь прогуляться.

Вокруг, на самом деле, было очень красиво. Я из машины вышла, и тут же уловила аромат полевых цветов. Поле позади нас казалось разноцветным ковром. А перед нами небольшое, но живописное озеро. К воде вела натоптанная тропка, а у самого берега я заметила деревянные мостки. И вокруг никого.

Моя душа пела. Вот честно. Несмотря на все обстоятельства, несмотря на всю мою игру и скрытый смысл моего присутствия здесь, оставаться равнодушной к тому, что я видела вокруг, было невозможно.

Я посмотрела на Глеба, тот опустил на нос темные очки, жевал какую-то травинку, и тоже улыбался тому, что видел. Солнце пекло, отчего аромат луговых цветов казался удушающим, жужжали пчелы, летали бабочки, где-то недалеко куковала кукушка. А я решила спуститься к воде, дошла до мостков, присела и опустила руку в теплую воду. Мостки чуть поскрипывали под моим весом, и, казалось, чуть покачивались. А над моим плечом неожиданно возникла охапка цветов. Я удивленно обернулась, и увидела Глеба. И цветы. Те самые, с поля. Видимо, пока я сидела у воды, он их собирал.

– Это тебе, – просто сказал он.

Цветы я приняла, но чувствовала некоторую растерянность от момента. Потому что меня он впечатлил, а вот Глеб смотрел на меня смеющимися глазами, и я говорила себе, что ему всё это интересно, занимательно, но не особо важно. Подарить девушке полевые цветы – это подыграть моменту и ситуации.

– Спасибо. – Не удержалась и заметила: – Ты выглядишь бравым гусаром.

– Я себя почти так и чувствую, – согласился он с улыбкой. Разглядывал меня. А потом сказал: – Ты красивая.

Моё сердце застучало в предчувствии какого-то продолжения. Мне очень хотелось отвести глаза, а ещё лучше – отступить на пару шагов, чтобы снизить градус, я в последний момент себя удержала. Напомнила, что всё идёт так, как должно идти. Так, как хотел Иван Алексеевич. А, значит, я хорошо постаралась, сделала всё правильно.

Глеб продолжал меня разглядывать. Понятия не имею, что он видел, уж очень внимательным, почти въедливым был его взгляд. Добавил негромко:

– На самом деле, красивая.

– Что это значит?

Мы встретились взглядами, и моё сердце, недавно застучавшее, как сумасшедшее, вдруг остановилось. Я первый раз в жизни такое чувствовала. Гулкую пустоту внутри, будто сердце взяли и забрали. Я испугалась.

– Настоящая, – сказал он. – Твои волосы, губы, брови. Ты такая, какая есть. И ты красивая.

– Ты говоришь, как маньяк, – шепнула я ему, а на губах Глеба расплылась широкая, какая-то хулиганская улыбка.

– Точно, – согласился он со мной, а потом он меня поцеловал.

Это был очень теплый, очень продуманный поцелуй, чтобы соблазнить девушку. И я в нем не растаяла, не потеряла голову и не влюбилась в одно мгновение. В первый момент я замерла от ужаса того, что я всё же поддалась правилам чужой игры, и Глеб тут был совсем не при чем, играл со мной другой человек. Затем мне стало противно от самой себя, а вот потом уже я подумала о том, что я давно-давно не целовалась ни с кем, кроме мужа. И то, что мне сейчас приятно, судя по всему, означает, что я предательница.

Поцелуй затягивался, руки Глеба крепче прижали меня к его груди, и между нашими телами смялись полевые цветы. Они щекотали мне шею, я чувствовала их аромат, а моя рука будто сама собой оказалась на плече Глеба, погладила, но в следующую секунду мы с ним отступили друг от друга.

Но этот поцелуй я точно запомню на всю жизнь. Буду вспоминать этот летний день, гладь темной воды за моей спиной, полевые цветы в руках, и поцелуй. Я на Глеба посмотрела. И его тоже запомню. Хоть что-то хорошее во всем происходящем.

– Ты ведь этого хотела?

Я моргнула, возвращаясь на землю.

– Что?

Он разглядывал меня, затем его рука поднялась к моему лицу, пальцы коснулись моего подбородка. Приподняли мою голову так, чтобы он мог смотреть мне прямо в глаза. А затем Глеб наклонился и снова коснулся губами моих губ. Но очень-очень легко, почти невесомо.

– Мне понравился поцелуй, – проговорил он тихо, но я уловила, уловила разницу в интонациях. Свой первый вопрос он произнес совсем иначе. Доказательств у меня не было, и задавать вопросы я не собиралась, но осадок в душе остался. Едва уловимый, но он темной пенкой осел на самом донышке моей души.

Я машинально сделала шаг назад, уже собиралась попросить:

– Давай вернемся в город, – но прежде чем успела это сделать, к своему ужасу осознала, что моя нога проваливается вниз, мостки закончились, и я, судя по всему, лечу в воду. Я охнула от неожиданности, но крепкая мужская рука успела меня поймать и втянуть обратно. Я упала Глебу на грудь, вцепилась в его плечи, а цветы, что были у меня в руках, рассыпались у наших ног. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ситуация сама с собой сгладилась.

– Спасибо, – сказала я.

– Пожалуйста, – отозвался он, продолжая прижимать меня к себе.

По всем законам жанра, нам нужно было снова начать целоваться. Я даже задержала на мгновение взгляд на губах Глеба, но затем решительно отстранилась. Наклонилась, чтобы поднять цветы. Они были красивые, и их жалко было бросать здесь, вроде как за ненадобностью.

– Думаю, нам надо ехать, – всё-таки предложила я.

Всю дорогу в город я сжимала в руке телефон. Он не звонил, и стоял, кстати, на беззвучном режиме, но я сжимала его в руке, и с каким-то ужасом ждала звонка именно от мужа. И была уверена, что умру от стыда в тот момент, когда услышу голос Андрея.

– Когда тебе на работу? – спросил Глеб, когда мы подъехали к дому моих родителей.

– Послезавтра.

– Здорово. У тебя ещё целый день для развлечений.

Кажется, Глеб Кириллович на что-то намекал.

Я тоже на него посмотрела, прямо в глаза.

– А когда ты уезжаешь?

– Пока не знаю, – ответил он без всякой паузы и удивления от моего прямого вопроса. – Пока у меня здесь дела.

– Дела?

«Какие дела?», так и хотелось спросить мне. Точнее, устроить допрос. «Поконкретнее, пожалуйста, чтобы мне было, что рассказать Юганову». И тут же я почувствовала вину. Человек ко мне со всей душой: цветы дарит, целует, а я… Предательница.

– Ну, конечно, – кивнул Глеб как ни в чем не бывало. – Надо же выяснить, что с домом.

– Да, с домом, – проговорила я за ним эхом. Нащупала ручку двери, а Романову улыбнулась. – Спасибо за увлекательную поездку.

– Она была очень увлекательной, – подтвердил он с улыбкой. И поинтересовался: – Не поцелуешь на прощание?

Это была откровенная провокация, и смотрел Глеб на меня с определенным умыслом. Ждал моей реакции. А я взяла и поцеловала. Сама не знаю, что на меня нашло, в ту секунду я о долге совсем не думала. Просто потянулась к нему и поцеловала, на прощание, правда, в щёку. Лишь бы он перестал на меня так смотреть, будто мне смелости на подобный шаг не хватит.

Мои губы коснулись щеки Глеба, я тут же отстранилась и сказала:

– Пока.

Я выпрыгнула из высокой машины. Знала, что Глеб Кириллович смотрит мне вслед, как я иду к подъезду, с охапкой полевых цветов в руках, но я не обернулась.

ГЛАВА 7

– Вы с Андреем поругались?

Я посмотрела на мать, которая крутилась у плиты, готовила ужин, а я откровенно ленилась, сидела у кухонного окна и смотрела во двор. Там ничего интересного не происходило, но я продолжала смотреть, подперев подбородок рукой. Домой мне совсем не хотелось, а на родительской кухне, рядом с мамой, было очень спокойно. Вот только мама заметила мою задумчивость, и, в конце концов, начала задавать вопросы. А я не знала, что ей сказать.

Что поругалась с мужем, и этим самым найти повод остаться ночевать у родителей? Или сказать, что всё хорошо, чтобы родители не переживали?

– У нас некоторые недопонимания, – выкрутилась я в итоге. На мать посмотрела. – Но ты не переживай. Здесь я просто потому, что соскучилась.

– Соскучилась – это хорошо, – кивнула мама. – А цветы откуда?

Я моргнула.

– Цветы? Так я их сама собирала. Недалеко от работы. Ты ведь любишь полевые цветы, – я маме улыбнулась.

– Люблю. Может, позвонишь Андрею, и он приедет на ужин?

Я не удержалась от печальной усмешки.

– Он домой-то на ужин нечасто приезжает, а ты хочешь, чтобы сюда приехал.

Мама поначалу промолчала, а я снова смотрела в окно. Наверное, она подумала, что я запечалилась по поводу отношений с Андреем, ей же невдомек, что у меня есть куда более весомый повод задуматься. Она помолчала, затем присела рядом и решила аккуратно поинтересоваться:

– Не ладится у вас, да?

Я голову повернула, посмотрела на маму. Попыталась напустить в глаза побольше удивления.

– Ничего ужасного не происходит, поверь, – успокоила я её. – Просто Андрей, он…

– Ещё не повзрослел, – подсказала мама. – И от родительского мнения никак не отступится.

Я вздохнула, спорить не стала. Даже голову опустила, как мне самой показалось, покаянно. А мама вдруг сказала:

– Наташ, может, пока не поздно, ты всё осмыслишь?

Вот тут уже я вполне искренне сдвинула брови в недоумении.

– Что ты имеешь в виду?

Мама тоже вздохнула, и продолжила негромко, будто боялась, что её кто-то подслушать может.

– Мы тут с папой разговаривали, ну, после юбилея Витиного. Наблюдали там за тобой. Мы же видим, что тебе всё это в тягость. Вся эта семья, друзья их. Может, пока не поздно, тебе развестись?

Я смотрела на маму во все глаза. Даже переспросила:

– Ты серьёзно?

А мама чуть сконфуженно развела руками.

– Я не вижу в тебе счастливую женщину. Вот не вижу, и все тут. А я, знаешь ли, хочу, чтобы мой ребенок был счастлив. И если на этом пути стоит лишь штамп о разводе, то и шут с ним. Ты же знаешь, тебе бояться совершенно нечего. У тебя есть я и папа, мы тебя поддержим.

Я молчала. Даже не обдумывала мамины слова, настолько была ошарашена. А потом вдруг поймала себя на другой мысли, что ещё несколько месяцев назад, полгода назад, я бы принялась маму горячо разубеждать, может быть и посмеялась бы над её фантазиями, а вот сегодня мне сказать было нечего. В поддержку своего брака. И это, если честно, пугало.

– Я бы, вообще, предпочла, чтобы ты из города уехала, – заявила мама, а я взяла и брякнула:

– Я бы тоже.

Кажется, мама моим словам поразилась всерьез, несмотря на собственные недавние слова и предложения. Даже за руку меня в нервозности схватила.

– Значит, я права? Всё плохо?

Я в досаде поморщилась.

– Я не знаю, мама. Я сама пока не поняла. Но то, что я хотела бы уехать отсюда – это правда. Возможно, даже с Андреем, и попробовать всё наладить подальше от Стаса и его родителей. Думаю, это последняя возможность.

– Ты ему об этом говорила?

– Да.

– А он?

– Он думает.

– Думает он!.. – вдруг разозлилась мама, и со стула поднялась, вернулась к плите. – Ни о чем он не думает, Наташа! Он боится от маминой юбки оторваться! А Люба его от себя и не отпустит никогда, не переживет разлуки!

Сказать против мне было откровенно нечего. Но в душе ещё жила надежда, что Андрей всё же выполнит своё обещание, и после того, как разрешатся проблемы, что нам на голову навязал Юганов-старший (конечно, из-за дурости, сотворенной моим мужем, спорить я не буду), и мы с мужем соберемся и уедем из этого города, хотя бы, в Нижний Новгород. Для начала. И этот порочный круг, наконец, разорвется.

Андрей заехал за мной ближе к вечеру, забрал от родителей, мягко, но категорично отказавшись подниматься к ним в квартиру, даже ради вкусного ужина. Я спустилась, села в его машину, и мы с мужем неловко замолчали. Андрей на меня косился, а я смотрела прямо перед собой, потому что чувствовала неловкость. Потому что сегодня я, мужнина жена, целовалась с другим мужчиной, но получалось, что делала это с негласного согласия супруга. Андрей же согласился на то, чтобы я сблизилась с Глебом Кирилловичем, из-за страха за собственную шкуру, но согласился, но ведь ему тоже должно быть неприятно моё общение с чужим мужчиной. И я понятия не имела, промолчит ли он, или станет задавать вопросы. Станет обвинять меня, презирать или ненавидеть…

– Как дела? – спросил он.

– Ты спрашиваешь по делу или просто интересуешься?

Андрей поморщился. И протянул:

– Наташ, ну, не надо так…

– Мы ездили смотреть его родовое гнездо. Глеб просил показать ему дорогу, – отрапортовала я.

– Родовое гнездо? – Андрей неприятно, ехидно усмехнулся. – Он что, из дворян? Голубая кровь?

Я посмотрела в одно окно машины, потом в другое, и скучным голосом оповестила:

– Судя по дому, из крепких кулаков. Дом когда-то был крепкий, большой, постройки рядом, видно, что люди большое хозяйство издавна держали.

Андрей на меня таращился, в некотором замешательстве и в то же время, злости.

– Наташ, ты серьёзно?

Я безразлично пожала плечами.

– Ты сам спросил. – Я потянулась за ремнем безопасности и попросила: – Поедем домой, я устала.

– Родители просили к ним заехать, – начал он, но я так на мужа глянула, что он замолчал, повернул ключ в замке зажигания. Оказавшись в квартире, мы как-то сами собой разошлись по разным комнатам. Я ушла в спальню, переоделась, а Андрей даже не направился за мной, говорить ему со мной, судя по всему, сегодня не понравилось. Я слышала, как муж хлопал дверцей холодильника на кухне, видела его за столом, когда направлялась в ванную. А потом, стоя под душем, услышала, как хлопнула, закрываясь, входная дверь. Когда я вышла из ванной, в квартире было тихо. Андрей ушёл, и даже не сказал куда.

Вот такая замечательная семейная жизнь у нас началась.

Полночи я в тревоге и раздумьях ворочалась с боку на бок, всё-таки ждала его возвращения, но Андрей так и не вернулся домой. Конечно, можно было позвонить, но, если честно, мне совсем не хотелось. Хотелось услышать его голос, всё-таки хотелось, чтобы он вернулся домой, а вот набрать его номер, чтобы наткнуться на механический голос автоответчика, который сообщит, что аппарат абонента выключен, или слушать долгие, пустые гудки, понимая, что муж не ответит и даже не перезвонит, не хотелось. Как и слышать его отговорки или ворчание, если он всё же решит со мной поговорить. Мама права, не клеилось у нас в последнее время.

Ничего удивительного, что я проспала. Когда глаза открыла, часы показывали начало двенадцатого. Я мысленно присвистнула, потому что по-настоящему свистеть совсем не умела, перевернулась на спину, потом прислушалась. В квартире было всё также тихо. Судя по всему, Андрей так и не появлялся. Если бы приехал, хотя бы утром, непременно бы меня разбудил. Во-первых, муж совсем не умел делать что-либо тихо, а, во-вторых, знать не знал, где и что у него лежит, и готовить завтрак сам ненавидел.

– Зато выспалась, – произнесла я в тишину квартиры, стараясь найти позитив хоть в чем-то.

А потом у меня зазвонил телефон. Поначалу я не поняла, кто звонит. Номер показался незнакомым, а потом я вспомнила эти цифры, а также то, что попросту не записала Глеба в список контактов. Не знала, как его записать.

Решение проблемы?

Московский гость?

Цель промышленного шпионажа?

Несколько секунд я колебалась, стоит ли отвечать на его звонок, но потом напомнила себе (мысленно, голосом Ивана Алексеевича), что времени у меня немного, и следовало бы шевелиться.

– Слушаю, – проговорила я в трубку едва ли не настороженным шепотом.

А меня порадовали:

– Я уже стою у твоего подъезда. Спускайся.

– Что? – Я, если честно, обалдела. Спускаться мне было нельзя, я, вообще, в другом районе города нахожусь, поэтому просто села на постели. – Куда?

Глеб весело хмыкнул в трубку.

– Не куда, а зачем. Не хочешь навестить со мной адмирала? Уверен, он будет рад визиту красивой девушки.

– Адмирал? Я думала, ты к нему только по ночам ездишь, а днем он спит.

– Наташ, он же не Дракула. Днем он тоже бодрствует. Иногда. Так что, ты спускаешься? Сколько времени тебе надо?

Хороший вопрос.

– Знаешь, – нараспев проговорила я, – меня уже нет дома. Может, встретимся в городе? Скажем, через час.

– Точно, – выдохнул Глеб, – нужно было позвонить. А я решил сделать сюрприз. Где встретимся?

– У центральной площади есть цветочный магазин. Давай там.

– Как посмотрю, ты любишь цветы, – хмыкнул он.

– Обожаю, – буркнула я, и отключилась. Следовало поторопиться.

Понятия не имею, как следует одеваться, собираясь в гости к адмиралу. Платьев в морской тематике у меня точно нет. Поэтому нечто легкое, воздушное и небесно-голубое. Романтичное и совершенно не вызывающее. Как я подозревала, адмирал – мужчина серьезный, старой закалки, и всякое легкомыслие, явно, не приветствует. Поэтому сарафан, плетеные босоножки, волосы забрать наверх, мазнуть по губам помадой цвета спелой вишни, не забыть ключи от квартиры, телефон… Ах да, выложить из кошелька обручальное кольцо, и определить его в шкатулку для драгоценностей. Вот так. Можно подумать, что я снова свободная девушка. И по всем признакам, я тороплюсь на встречу с Глебом. Даже немного волнуюсь, словно перед настоящим свиданием. К чему бы это?

По пути к автобусной остановке у меня возникло странное чувство. Будто мне в затылок кто-то смотрит. Я остановилась, покрутила головой по сторонам, никого, конечно же, не заметила, и заторопилась к подъехавшему автобусу. Заскочила на заднюю площадку, остановилась у окна, и вот тогда и заметила машину. Совершенно неприметная иномарка эконом-класса, цвета асфальта, она тронулась с места следом за автобусом. Окна не были затонированы, но рассмотреть водителя и пассажира на переднем сидении мне никак не удавалось. Уверенности в том, что находящиеся в машине люди по мою душу, конечно, не было, но на душе стало муторно. Да и то, что иномарка тащилась за автобусом, совершенно никуда не торопясь, лишь убеждало меня в правильности моих подозрений. Рассердившись, я отвернулась от окна, решив, что не буду больше на машину смотреть, и думать о том, что за мной наблюдают. Хотят – пусть наблюдают. Может, у людей работа такая.

Когда я вышла на остановке в центре города и подошла к цветочному магазину, Глеба не увидела. Огляделась, делала вид, что высматриваю его машину, а, на самом деле, высматривала совсем другую. И, к своему расстройству, серую иномарку увидела. Совсем недалеко, на другой стороне дороги. Судя по всему, мальчики успели развернуться, и теперь наблюдали, даже не скрываясь. Видимо, на чужое мнение и нервы им было наплевать, а Глеб не догадывался, что за ним могут следить.

Одно сплошное расстройство, ей-богу.

Вдруг я поняла, что за моей спиной кто-то стоит. Дернулась от неожиданности, обернулась, вскинула испуганный взгляд, и тут же выдохнула. Глеб Кириллович стоял прямо за мной, с розой в зубах и улыбался.

Добился всего, чего хотел. Я и ахнула от неожиданности, и выдохнула с облечением, и рассмеялась от того же самого облегчения, что это не маньяк на меня охотиться вздумал. Но всё же посетовала:

– С ума сошел?

Он продолжал молчать и улыбаться, пришлось забрать у него розу. Роза была розовая, очень красивая. Я поднесла её к носу, чтобы почувствовать сладкий аромат.

А Глеб сказал:

– Привет.

– Привет, – отозвалась я. Показала ему цветок и поблагодарила: – Спасибо.

– Как можно не подарить девушке цветы, поджидая её у цветочного магазина? Я намек понял.

– Не было никакого намека, Глеб! Просто здесь удобно встречаться.

– Конечно, – шутливо подтвердил он. Затем отступил на шаг, посмотрел на меня. – Наталья, ты похожа на ангела в этом платье.

Комплимент пришелся по душе, но я решила немного пофлиртовать. Коснулась рукой своих волос.

– Разве ангелы не блондинки?

– Думаю, у каждого свои. В зависимости от предпочтений.

– Интересно. А вы, Глеб Кириллович, получается, предпочитаете брюнеток?

Спорить он не стал, только взял меня под локоток, очень настойчиво и по-хозяйски, и мы направились всё к тому же внедорожнику, на котором Глеб приезжал ко мне вчера. А мне, в ответ на вопрос, сказал:

– Мне кажется, брюнетки более характерные.

– Хочешь сказать, стервозные?

– Ты не стервозная, – тут же воспротивился он.

Я на это заявление лишь многозначительно хмыкнула.

– Может, ты еще плохо меня знаешь.

– Может быть, – согласился он. Открыл для меня дверь, помог сесть на сидение, и снова окинул меня долгим взглядом. Моё платье, прическу, розу в руке. И сказал: – Но ты очень красивая.

Я улыбнулась, правда, немного нервно. Его комплименты, откровенные, которые даже намеками не являлись, заставляли моё сердце испуганно сжаться. Испуганно, потому что я понимала, что из нашего с Глебом общения, следует. То есть, должно последовать. А с таким, как Глеб Романов, вряд ли прикинешься наивной дурочкой, которая плохо соображает, к чему все должно, в итоге, придти.

Ничего, кроме улыбки, от меня не дождавшись, Глеб захлопнул дверь автомобиля, обошел его, и сел на водительское сидение. Он двигатель заводил, а я напряженно всматривалась в зеркало заднего вида. Конечно же, серая иномарка, тронулась следом за нами, а Глеб на неё даже не посмотрел. Ему даже в голову придти не может, что за нами следят.

Скорее всего.

– Как его зовут? – решила поинтересоваться я, буквально заставляя себя отвести глаза от иномарки позади нас. Мальчики даже особо не прятались. Мы не спешили, и они за нами ехали, тоже никуда не торопясь. Наверное, ещё поэтому внимания не привлекали.

– Матвей Борисович Повецкий, – с готовностью и бодрым голосом отозвался Глеб.

Я нахмурилась, пытаясь хоть что-то вспомнить, но, в конце концов, качнула головой.

– Не слышала.

– Он перебрался сюда около года назад. Так что, большим кругом знакомых ещё не оброс.

– И что же, ему совсем не одиноко здесь, одному?

– Вот и спросишь. Хотя, адмирал – человек военный, привык все задачи решать быстро и в одиночку.

– Обустроиться здесь – тоже задача?

Я задала этот вопрос без всякого умысла, а вот Глеб почему-то кинул на меня странный взгляд, будто я на чём-то его подловила, на какой-то хитрости.

– Не знаю, как он это расценивает, – сказал он после паузы. И посоветовал: – Спроси его сама.

Жил адмирал в ближайшем пригороде. Новый поселок, застроенный крепкими, разномастными коттеджами. Я примерно представляла, стоимость домов на этой земле, родители Андрея, в своё время, задумав строить дом, выбирали место под строительство, и подумывали обосноваться здесь. Но выбрали, в итоге, более спокойное место, не столь густо заселенное, как показалось свекрови. А, на самом деле, рядом с городом стихийно образовался небольшой элитный поселок, для административной верхушки, и, конечно же, мои свекры возжелали присоединиться к ним, а не к крепкому, но ничем не примечательному, среднему классу города.

Дом адмирала стоял на краю улицы, за плотным, но невысоким забором. Всё красиво, ухожено, добротно, приятно глазу. Два этажа, покатая черепичная крыша, просторный балкон под ней, а внизу идеально подстриженный газон, милая клумба в единственном числе, и пара плетеных кресел у куста сирени. У гаражных ворот еще один внедорожник, красивого темно-синего цвета. В тоске по морю, наверное.

Мы с Глебом оставили машину за воротами, прямо на дороге, я ещё когда из машины выходила, с тревогой оглянулась назад, но серой иномарки не увидела. Видимо, мальчикам хватило ума так бездарно не светиться. Калитка оказалась не заперта, Глеб открыл её для меня, и мы вошли на территорию дома.

– Адмирал! – зычно крикнул Глеб, когда мы поднялись на крыльцо. Входная дверь тоже оказалась не заперта, мы беспрепятственно вошли в дом, и Глеб повторил: – Адмирал!

– Ну что ты голосишь? – послышался позади нас ворчливый, но вполне бодрый голос, совсем не похожий на стариковский. И когда я обернулась, увидела моложавого, крепкого, достаточно высокого мужчину. Его лицо, покрытое морщинами, выдавало возраст, но во всем остальном Матвей Борисович Повецкий на пенсионера ничем не был похож. Даже его волосы и борода, аккуратно подстриженные, были едва тронуты сединой. А вот глубокие морщины, судя по всему, были следствием долгого и привычного нахождения на морском воздухе и ветре.

В общем, в моей голове, после рассказов Глеба, о бессоннице и ночной игре в шахматы от скуки и одиночества, сложился совсем другой образ. И, в данный момент, я была удивлена.

Матвей Борисович вышел к нам навстречу из кухни, самое странное, что вокруг талии у него был подвязан фартук, и он явно что-то готовил. Посмотрел на нас, на меня более внимательно, и приветственно кивнул.

– Смотрю, у нас пополнение состава? – со смешком поинтересовался он.

А Глеб улыбнулся и положил мне на плечо руку.

– Адмирал, это Наташа.

Повецкий коротко, по-военному мне кивнул.

– Матвей Борисович.

Я улыбнулась и сказала:

– Очень приятно. Вы извините, что мы без приглашения… Глеб сказал, что вы будете не против.

– А что мне против быть? Компания – это всегда хорошо. Проходите на кухню, я там кашеварю.

– Что кашеваришь? – тут же поинтересовался Глеб, а Матвей Борисович глянул на него словно с укором.

– Кашу кашеварю, Глеб. «Дружба» называется. Очень полезная еда. Питательная.

– Ааа, – с некоторым унынием повторил за ним Глеб, – кашу.

– Нет в тебе понимания правильной еды. Привыкли по ресторанам питаться. – И тут же скомандовал: – Что стоим? За стол. Тарелки-ложки разобрали, будем обедать.

Он развернулся и скрылся на кухне, а мы с Глебом переглянулись. Романов посмотрел на меня с тоской, а я улыбнулась. Мне всё нравилось.

Помимо каши на столе оказалась тарелка с бутербродами, вазочка с красной икрой, печенье и поломанная плитка шоколада. Я бы на обед предпочла салат, но кто будет обсуждать хозяйские привычки и пристрастия в чужом доме? Скорее всего, это холостяцкие привычки, а не адмиральские.

– Наташа, вы местная? – спросили меня.

Я попробовала кашу, кстати, она оказалась весьма неплоха на вкус, чувствовалось, что сдобрена приличным количеством сливочного масла, поэтому я отсоветовала себе налегать на угощение. А в ответ на вопрос, кивнула.

– Да. Родилась в этом городе.

– И что же, вы на улице познакомились? – Адмирал неожиданно вздохнул. – В нашу молодость все знакомились на улице. Или в кино. Или на танцах. А сейчас сплошной интернет.