Текст книги "Если бы не ты"

Екатерина Слуднева
Если бы не ты

www.napisanoperom.ru

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Екатерина Слуднева, 2016

© ООО «Литео», 2016

Глава 1

Кремовый плащик, светлые сапожки, платок и темные очки – все, чтобы не быть узнанной. По трапу поднималась известная актриса, но об этом никто не знал. Прошла по салону, села в бизнес-классе, пристегнулась и вздохнула. Вот и пролетели три дня с детьми. Впереди Москва, суровые будни. Чуть ослабила платок, спустила его с головы. Сняла очки, прикрыла глаза и растерла переносицу.

Что-то я устала.

Шесть фильмов за год – шутка ли, а еще озвучка, театр и телешоу. Где столько сил взять? Вот она цена популярности. И зачем только согласилась на все это?

– Простите, это место свободно? – ворвался в сознание мужской голос, женщина вздрогнула и подняла взгляд.

Перед ней стоял высокий темноволосый мужчина, на вид лет сорока, в темно-синих джинсах и молочно-белом свитере рельефной вязки. Женщина легко отличила качественную ручную работу, от которой так и веяло теплом и уютом. И это так шло его обладателю, что она невольно залюбовалась. Но вдруг поняла, что пауза слишком затянулась, смутилась и поднялась со своего места.

– Да, конечно…

Она не любила сидеть у иллюминатора, поэтому пропустила его к окну. Она была реалисткой, а пребывание над облаками казалось ей каким-то сказочным, что противоречило ее сути.

Самолет взлетел и набрал высоту. Кто-то из пассажиров вздохнул с облегчением, а кто-то просто улыбнулся.

Ее сосед вдруг засопел, втягивая воздух, запрокинул голову назад и нервно зашарил по карманам джинсов.

– Что с вами? – встревоженно спросила она.

– Ничего, все в порядке…

– У вас кровь, – она сначала растерялась, но потом достала из сумочки платок и протянула его соседу, – возьмите! – попросила настоятельно.

– Спасибо…

Не то, что бы она испугалась, она не боялась крови, она столько всего видела, еще и похлеще, правда ненастоящего, но все же. Конечно, сначала было жутко и неприятно, но потом она привыкла, настолько, что десять лет назад не поверила, что ее муж умер. Хотя он и лежал не совсем естественно, точнее наоборот, совсем неестественно. И его глаза были совершенно стеклянными и никак на нее не реагировали. И его голова была проломлена или даже почти вскрыта, и крови было повсюду безумно много. И она все равно не верила, что он мертв. Она не верила до последнего момента. Даже когда его уже похоронили, она не могла поверить, что его больше нет.

Наверное, его она тогда любила. Да что там «наверное», она его действительно любила, она была с ним по-настоящему счастлива. А с другими она была счастлива только сначала, а потом все становилось просто и обыденно, и уже не доставляло такой радости, как раньше.

Потом все стало другим, не таким, как прежде. Изменилась и она, и ее жизнь. Все перевернулось, и больше не могло быть так, как когда-то.

Платок стал совсем красным. Кровь не переставала идти. Сосед все так же жалко всхлипывал.

Сейчас она могла бы позвать стюардессу и просто сидеть сложа руки, со спокойной душой. Но она никогда не была бесчувственным бревном, хотя иногда это и требовалось, и душа у нее не могла быть спокойной. Тем более что этот человек выглядел таким жалким.

Она немного подумала и снова посмотрела на мужчину с сочувствием.

Кажется, я сейчас только резину тяну, а не помогаю, соображая, что и как лучше сделать. Чего думать-то? Что в таких случаях предпринял бы Боря? Он, кажется, сказал бы, что нужно действовать. Да, он всегда так говорил. Он всегда действовал быстро и соображал правильно тоже быстро, даже если этого не требовалось. Особенно когда этого не требовалось! Может быть, поэтому у нас ничего не получилось?

Ну что за мысли такие?

Она на себя разозлилась.

Человеку помощь моя нужна, а я думаю, почему я со своим вторым мужем развелась! Ну не дура, а?

И она решила начать действовать, хотя уже не могла сказать, что сумеет действовать быстро.

И вообще, он сам виноват в том, что я так долго думаю. Он ведь меня смущает.

Хотя, чем это он меня смущает?

Его глаза обращены к небу…

Стоп! Мы уже на небе! Мы ведь в самолете, летим по небу над землей! Значит, не в небо.

Куда же тогда они обращены? В космос что ли?

К черту его глаза! Мне вообще плевать, куда они в данный момент обращены. Кажется, они голубые… а когда это я успела рассмотреть, какие у него глаза?

Да какая вообще разница, какие у него глаза? У него ведь кровь из носа течет, а если он потеряет много крови, он потеряет и сознание, а потом умрет.

Кажется, так говорил Боря, второй муж, который действовал очень быстро тогда, когда это не надо.

К черту Борю! Мы развелись уже шесть лет назад. У меня своя жизнь, у него – своя. И я не виновата, что он до сих пор меня любит. Меня единственную до сих пор! И до сих пор ждет, что я вернусь к нему.

Кажется, в этом случае у него проявляется глубокое торможение, что для него очень неестественно!

К черту Борю! К черту!

Так, а тогда чем же меня смущает сосед! Если его глаза обращены к черту, а не ко мне…

Что-о?

Нет. Все. Это тупик! Достаточно мне на сей момент. Я об этом потом еще подумаю! Я обещаю, что подумаю.

Она быстро, как учил действовать Боря, который шесть лет назад был ее мужем, расстегнула ремни безопасности, встала и подняла соседа за локоть. Ведь руки у него были в крови.

Он не мог ей сопротивляться. Она проводила его к туалету, вышла за дверь. И теперь только поняла, что всерьез растерялась, что было весьма странно.

К этому моменту к ним подоспела стюардесса.

– Могу я чем-то помочь? – спросила миленькая и хорошенькая девушка, перебив ее мысли.

– Лед, пожалуйста, и чистое полотенце! – ответила она приятным, вполне уверенным голосом, тоном врача на операции.

Она еще подумала и постучала в дверь.

– Как вы там?

Сосед ничего не ответил, но вышел, когда стюардесса принесла лед. Он все еще прижимал к носу мокрый окровавленный платок и, по-прежнему, производил довольно жалкое впечатление.

– Вот, – она протянула ему лед, завернутый в белое полотенце, – это поможет!

– Чем мне вас отблагодарить? – спросил он приветливо, насколько это было возможно в его состоянии, улыбнулся и приложил лед к переносице.

– Собственно, я не сделала ничего особенного! – она тоже улыбнулась и посмотрела в его глаза, пытающиеся ее изучать в столь неудобном положении.

Кажется, они и правда голубые!

Ее улыбка. Такая прямая и открытая. Как чистый лист. Как утренняя роса, когда боишься вздохнуть, чтобы случайно не пошевелился листок, и она не упала и не растеклась по земле, темной, но породившей все прекрасное.

Да. Именно так он думал. Именно такую улыбку он всегда мечтал увидеть на лице своей «любимой» жены, но только сейчас понял, что она на это не способна. Она не такой человек. Он знал это так же точно, как и то, что у него по пять пальцев на каждой руке и ноге. Он знал, что она никогда не стала бы помогать незнакомцу с соседнего кресла. По его мнению, она была «идеальной» эгоисткой. И самое ужасное: он думал, что действительно любит свою жену, потому что не знал, как объяснить желание быть с ней рядом.

А эта женщина? Летит первым классом, судя по кольцу на безымянном пальце замужем. Одета дорого, элегантно, но без шика.

Кто она?

Жена большого начальника или сама начальница? И почему одна, без мужа? Таким прекрасным леди, как она, вряд ли разрешается путешествовать в одиночестве! Или кольцо на пальце только для вида? И чтобы в самолете не приставали такие, как он, женатые, но ищущие приключений на свою больную голову? Или уже не ищущие, но все равно находящие их! Или неженатые, находящиеся в постоянном поиске.

На этот раз они молчали действительно долго. Время как будто остановилось. Только стюардесса позади них была в движении, а они сами в вечности, где-то в нереальности, как за кадром. Когда все не так, как всегда, совсем по-другому. И если учесть, что в ее кадре нет места мечтам и полетам на седьмое небо, то вне его, по логике вещей, все должно быть с точностью до наоборот! И мечты, и сказочное счастье – возможно все, что только можно пожелать.

– Я думаю, нам следует вернуться на свои места, – предположила она, кое-как совладав с собой и отведя взгляд.

– Да, да, конечно, – спохватившись, согласился он, убрав полотенце от лица.

Он пропустил ее вперед, и сам последовал за ней. От нее исходил приятный, тонкий аромат дорогих духов. Запах этот ему что-то очень сильно напоминал, но что именно он никак не мог вспомнить.

По проходу шла стюардесса с тележкой, и ей пришлось пройти на его сиденье к окну. Она заметила, что самолет летит высоко над облаками, и почему-то стало очень хорошо где-то глубоко внутри.

Он захватил у девушки два бокала с шампанским, предварительно отдав ей полотенце со льдом, и один протянул ей.

– Как вас зовут? – спросил он.

Странно, что он меня не узнал. Меня ведь знает вся страна.

Или все-таки не знает?

В любом случае это даже к лучшему.

– Оля.

– А я Олег, – улыбнулся он и предложил тост: – Выпьем за знакомство!

– Скажите, а с вами часто такое случается? – сделав несколько глотков, спросила Ольга.

– Бывает иногда, видно, сосуды слабые, – беззаботно ответил мужчина. – А вы что, врач?

– Мой бывший муж очень хороший хирург, фанатик своего дела, – усмехнулась она, – за два года нашей совместной жизни я столько всего наслушалась.

– Могу себе представить!

– Вряд ли. Он даже в первую брачную ночь говорил о работе!

Они рассмеялись, и что-то в этом было необычным. Словно двое старых знакомых встретились спустя много лет. Сосед по креслу оказался приятным собеседником. Не было темы, которую он не смог бы поддержать. Ольга была удивлена, не часто ей приходилось общаться со столь эрудированным человеком.

– Так, значит, вы разведены? – заключил мужчина.

– Я вижу, мое семейное положение вас волнует больше, чем собственное здоровье!

– Я пишу книгу, – посчитал нужным объяснить Олег. – Мне интересны новые образы и лица…

– Вы хотите внести мой образ в вашу книгу? – удивилась Оля.

– Я бы написал ее полностью о вас, – он улыбнулся, – но для этого двух часов полета над землей катастрофически мало. А в Москве мы быстро затеряемся и больше не встретимся никогда.

Почему-то такая перспектива Оле не пришлась по душе. Этот человек оказался ей интересен после пресмыкающихся собачек на побегушках из ее окружения и, более того, даже симпатичен. Ну хотя бы друзьями-то они могли бы с ним стать?

– Надо заметить, понятие «никогда» не совсем устойчивое! – не согласилась Оля, немного насмешливо глядя на собеседника. – Есть один процент из ста, что мы встретимся хоть однажды, и для этого совсем не нужно обмениваться телефонами и назначать рандеву.

– Сказки все это, а я в сказки не верю! – буркнул Олег.

– Даже реалист может витать в облаках, нужно только приобрести билет на самолет!

Ее загадочный блеск в глазах говорил о том, что он может думать по этому поводу что угодно, но она все равно права, и все будет так, как она захочет. Не было никаких сомнений, что эта женщина довольно властная и уверенная в себе особа, и у нее есть на это все основания. Значит, она сама начальница.

– Кто вы? – спросил он с интересом.

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – Оля снова улыбнулась, – рано или поздно вы все равно узнаете.

Между тем общаться с новым знакомым становилось все приятнее и как-то очень легко. Настроение ее, до этого хмурое, поднялось, и Оля уже от души смеялась над очередной шуткой Олега. И так она увлеклась болтовней ни о чем, что не заметила, как самолет приземлился, и пришло время расставаться.

Олег замолчал, оглянулся на пассажиров, покидающих свои места, и улыбнулся Оле. Женщина растерялась, спустившись с небес на землю и осознав грядущее расставание. И почему-то ей этого не хотелось. И этому «почему-то» никакого внятного объяснения не находилось. Хотя должно было бы найтись.

Минуты текли с бешеной скоростью, и вот уже салон почти пуст. Олег поднялся с кресла, достал с полки свой пиджак и протянул ей руку. Стоило ей коснуться его ладони, как время остановилось.

Она поднялась. Его лицо оказалось слишком близко. Он задержал ее руку, пытаясь запомнить ее трепет и сияние ее глаз навсегда, не веря в возможность новой встречи с этой удивительной женщиной, он позволил себе долгий и безжалостный поцелуй, полностью отвергаемый его здравомыслием. И чуть не сошел с ума, когда она поддалась и ответила ему с той же страстью.

Но время больше не терпело, и нужно было покинуть самолет. Со смешанным чувством Оля, кое-как совладав с собой, уверенной походкой спустилась по трапу. И увидев у входа в зал прилета своего мужа, сияющего, с букетом цветов, мысленно поблагодарила Олега, что он не поспешил спуститься вслед за ней.

– Надо же, ты снизошел до того, чтобы приехать в аэропорт, – не дожидаясь приветствия, произнесла Ольга, удивленная поведением мужа, – с чего бы это? Даже до нашей свадьбы, будучи безумно влюбленным, ты никогда меня не встречал! Что-то случилось?

– Нет, я просто соскучился, – не ожидавший такого нападения, ответил муж и, размахивая букетом теперь уже как веником, последовал за Олей, направившейся к выходу.

– Неужели?

– Но я ведь твой муж! – как оправдание произнес Александр.

– Именно потому в это плохо верится! – насмешливо произнесла Ольга.

– Ты что не рада?..

– А есть чему радоваться? – усмехнулась женщина.

– …или, может, я права на это не имею?.. – муж перешел в наступление.

– Ну, почему же…

– А может ты кого-то другого ждала?

– Ты вообще понимаешь, что несешь? – возмутилась Оля, не повышая тона. – У меня другой!!! Ты часом не свихнулся на почве ревности? Или сам не чист?

– Леля, ну почему сразу «не чист»? – взмолился муж. – Я к тебе с благими намерениями…

– Да не верю я в твои благие намерения! – Оля вдруг почувствовала раздражение.

– Почему?

– Потому что никакие благие намерения не могут заставить тебя потерять столько драгоценного времени! – объяснила Ольга вполне доходчиво и остановилась возле машины мужа, – Саш, скажи, что тебе от меня нужно?

– Давай сходим куда-нибудь! – попросил Александр.

– В смысле?

– Ну, в ресторан, допустим…

– Я бы хотела принять душ и переодеться…

– Нет проблем, только если можно, не долго, а то я уже проголодался! – согласился муж.

– Час-полтора…

– Хорошо.

– Ты что съемки на сегодня убрал?

– Нет, они сами снимают.

– Слушай, ты умом не подвинулся, а? – удивилась Ольга и приложила руку к его лбу. – Температуры вроде нет.

– Лель, перестань, – попросил муж, – ну что плохого в том, что я хочу этот день провести с тобой, ведь мы так давно не были вместе.

– Все это очень подозрительно…

– Ну, что такое ты говоришь! – возмутился муж. – Если у тебя плохое настроение, это вовсе не значит, что его можно излить на меня. Что-то с детьми случилось или в самолете плохо обслуживали?

– Девочки, слава богу, здоровы, – монотонным голосом произнесла Ольга, – в самолете тоже без происшествий, как обычно. Только у соседа при взлете кровь носом пошла, пришлось одолжить ему свой платок носовой и отвести его в уборную…

– Это не могли сделать стюардессы?

– Я в тот момент была ближе, – все также спокойно ответила жена, сев в машину. – Не переживай, я не перетрудилась, и будь спокоен, наедине я с ним не оставалась.

– Этого еще не хватало! – вздохнул Александр, забросил букет на заднее сиденье и сел за руль.

– Слушай, Саш, давай обойдемся без ресторана, – предложила Оля, – я не голодна, к тому же через два часа у меня съемки, не хотелось бы опаздывать. Говори, чего хотел, да я буду сценарий читать.

– Ты в самолете его уже читала, – с уверенностью усмехнулся муж.

– К счастью, мой сосед оказался интересным собеседником и сценарий я даже не открыла…

– А со мной ты поговорить не хочешь в приятной обстановке, – обиделся Александр.

– Не тяни кота за хвост, говори уже, – раздражаясь, сказала Ольга, – не порть мне настроение.

– Вот теперь я тебе еще и настроение порчу…

– Останови машину!

– Зачем?

– Мне надоело твое занудство! Если не хочешь говорить сейчас, поговорим вечером дома, если, конечно, ты приедешь домой. Если нет, я даже не обижусь, а буду только рада отдохнуть.

– Может, разведемся? – вздохнул Александр с обидой.

– Ты решил меня этим напугать? – рассмеялась Ольга. – Или это и есть разговор для торжественной обстановки?

– Вообще-то я сына хочу! – вскричал раздраженный ее смехом муж.

– Вперед и с песней, я здесь при чем? – усмехнулась Ольга.

– Ты моя жена!

– Но не племенная кобыла! – возразила Оля. – Я предупреждала тебя перед нашей свадьбой, что больше не буду рожать. Ты сам на это согласился.

– У тебя три дочери…

– Вот именно, старшие летом приедут поступать, а я на сносях! Ну, уж нет, не дождешься!

– А после их поступления?

– Нет, Саш, вопрос закрыт, – остановила его жена, – если тебе это так необходимо, найди себе кого-нибудь, но в этом случае избавь меня от своего присутствия в качестве моего мужа. Это все, о чем ты хотел поговорить?

– Ну…

– Значит, все, разговор окончен, учу роль.

Глава 2

Она была его мечтой. Не в том смысле, чтобы обладать ею. Нет. Этой шальной мысли в его голове даже не мелькало. Никакой пошлости в его обожании не было. Она была ему интересна.

Он видел ее разной, и всегда она казалась одинаково честной с окружающими в своем новом облике. Ее игра была до того изящной и естественной, что не возникало и тени сомнения в ее искренности и неподдельности.

Олег даже сразу не поверил, что именно его пригласили для беседы с ней. Что именно он должен написать ее биографию для журнала. Обычно со звездами такой величины работал их зам главного редактора, а тут вдруг рядовой сотрудник, которого к тому же начальство не особо жаловало за правдивые статьи, но, тем не менее, печатало, потому что его читали.

Она сидела в кресле перед окном во всю стену, вероятно, любовалась пламенем заката, который рисовал Олегу силуэт идеально уложенных волос и оголенных плеч с тонкой шеей.

– Простите, – извинился Олег, войдя в комнату, но не перед ней, а скорее перед собой, за вторжение в эту идеальную картину. – Я не опоздал?

– Вы, вероятно, счастливый человек, – усмехнулась актриса. – «Счастливые часов не наблюдают» – так ведь говорят, – она выдержала небольшую паузу, – будьте спокойны, по вам часы можно сверять. Присаживайтесь… и простите мне маленькую слабость.

Она не уточняла, а он отчего-то ее и так понял: «Видимо, не так часто у нее выпадает возможность просто полюбоваться закатом, помечтать, подумать о чем-то своем…»

Он уже хотел сесть в соседнее кресло, но какая-то неведомая сила остановила его сзади нее.

Вот интересно, о чем она думает в данный момент, вот так сидя, любуясь необыкновенным заревом, подставляя моему взгляду хрупкие плечи…

Что-то эти плечи так и тянут к себе.

Глупости какие. Какие могут быть плечи, когда у меня чистой воды обожествление идеального создания до потери пульса, до самобичевания…

Фу, что за дурь в голову лезет!

Вообще-то кое-кто сюда работать пришел, а не плечи разглядывать!

Тьфу! Опять эти плечи! Когда это чертово солнце сядет! Нет, пусть себе спокойно садится, она ж не виновата, что меня «понесло». Главное теперь, чтоб и ее не понесло…

Олег сел сзади, не переставая любоваться ее силуэтом.

– Задавайте свои вопросы, – вздохнула она.

– Жаль нарушать вашу идиллию… – откровенно признался журналист, сам пребывая в некотором оцепенении.

– Договоримся сразу, – прервала его актриса, – не говорите мне «вы», пожалуйста.

– Это лишь дань уважения…

– Не нужно.

– И как же тебя называть? – спросил мужчина нерешительно, мало того, что собственное живое воображение заходило слишком далеко и не туда куда надо от вида соблазнительных изгибов ее тела, так теперь еще она сама разрушает вполне естественную преграду, которую он сейчас назвал таким благородным словом, как уважение. Он, конечно, ее уважал, но… она была весьма привлекательной женщиной. И нужно быть или ребенком, или импотентом, чтобы не обращать на это внимания.

– Оля.

Повисло молчание.

Странным образом Олег уловил знакомые нотки, в мгновение в голове пронесся образ и исчез. Но его это зацепило. Однако думать об этом возможности не было, ведь он знал эту женщину под другим именем. И ни в каких источниках информации никогда не всплывало ничего о том, что это псевдоним.

– Вы шокированы? – спокойно спросила женщина. – Мало кто знает мое настоящее имя.

– Почему? – тихо спросил ее гость.

– Потому что это имя могло существовать только в моей прошлой жизни, – она помолчала, он терпеливо ждал. – Еще в школе меня стали называть Леля. Лелей я осталась и ГИТИСе. На третьем курсе познакомилась со своим первым мужем – Виктором Исецким.

Однажды он меня взял на репетицию. А там актриса, исполнявшая главную роль, заболела. Я знала ее партию, так как помогала мужу роль разучивать, и меня поставили вместо нее, просто чтобы остальным было удобно репетировать. А в итоге я осталась. Когда стали переделывать афишу, оказалось, что никто не знает, как меня зовут. Так и записали Леля Тимохина. Кому-то из начальства это не понравилось, и, решив, что Леля производное от Лены, записали меня Еленой.

– Ты хочешь, чтобы я с этого начал? – уточнил корреспондент, все же переключаясь в работоспособное состояние.

Ее плечи дрогнули, она усмехнулась.

– Начинай, с чего хочешь, – равнодушно ответила Ольга, – пиши то, что считаешь нужным.

– Благодарю за доверие, – ноутбук, который он достал почти сразу, как вошел, наконец загрузился, и мужчина приготовился писать. – Этот момент мог бы стать бомбой. Но нужна ли она тебе?

– Олежка, честно, мне все равно.

– Тебе плохо? – спросил он заинтересованно, хотя уже начал набирать текст: «Она любовалась пламенем заката, который сегодня казался особенно прекрасным. Розовой лентой на горизонте растянулись облака, пронизанные золотыми лучами, словно шпильками в косе любимой женщины. А мне он рисовал гораздо больше, чем я того желал…» – так это потом сотрем.

– С чего ты решил? – удивилась артистка.

– Те, у кого все в порядке, вряд ли способны обладать подобным безразличием.

– Я бы не назвала это безразличием…

– А как иначе?

– Я из тех людей, которые не станут навязывать свое мнение, не имея представления о предмете обсуждения, – объяснила Оля, хотя он был отчасти прав. – В вашей сфере деятельности я не разбираюсь, как и что нужно писать, обычно решает мой пресс-секретарь.

– Обычно и мне приходится общаться с пресс-секретарями, – согласился Олег, – и я был немало удивлен, увидев тебя лично.

– Но ты ведь этого хотел!

«Как-то это очень лично прозвучало», – решил он.

– Этого хотел бы любой на моем месте… – не мог он не согласиться.

– И ты еще не понял, почему ты оказался на месте любого? – догадалась она и усмехнулась.

– Ты права, – согласился репортер, понимая, что что-то от него ускользает как сквозь пальцы, и это что-то очень важно прежде всего для него самого. – Меня чудом не уволили из издательства после последнего скандального интервью с Лепешинским, и более того, прислали к тебе. И извини за сравнение, но ты и Лепешинский, как слон и моська. В таком случае, какого черта я делаю здесь?

Ольга искренне рассмеялась, и он отчетливо понял, что слышал этот смех вживую, причем не так давно. Но только это было невозможно даже теоретически, ведь их пути лежали в разных плоскостях и направлениях. И представить, что эта женщина могла находиться с ним рядом в недалеком прошлом, он не мог. Он бы это элементарно запомнил и оставил в графе «события в моей жизни». Но такого события не было, и он был в этом уверен так же, как в том, что жена никогда не родит ему сына!

Солнце за окном совсем село. Румяное зарево заката уступило место осенним сумеркам. Все вокруг превращалось из розового в серое, все больше сгущались оттенки черного.

Ольга встала из кресла и включила торшер.

– Поужинаем? – предложила она и, не дожидаясь его ответа, по телефону заказала еду в номер.

Олег по-прежнему молчал, наслаждаясь зрелищем ее грациозных движений в самых обычных действиях. Каждый жест, взгляд, интонации – он все впитывал как губка, зная, что все это сможет описать.

– Что ты так смотришь? – актриса неподдельно смутилась, щеки ее слегка порозовели. – Ты часом не влюблен в меня?

Это, конечно, была шутка, хотя и не без основания выданная, но она не ожидала серьезного ответа, который последовал.

– А как тебя можно не любить? – искренне удивился Олег, имея в виду, конечно, ее как актрису.

– Ты знаешь, некоторые даже ненавидят, – сообщила она и усмехнулась, – а ты глуп, если влюбился в идеализированное в собственном воображении создание под названием «Елена Тимохина». За что меня любить? Ты же не знаешь меня совсем!

– Так ведь я здесь за тем, чтобы узнать тебя!

И влюбиться окончательно?

Принесли ужин и сервировали стол. Официанты сделали все молча и быстро удалились, а Ольга при них не проронила ни слова.

– Как ты попала на сцену, я уже понял, – начал корреспондент, – но ты не расскажешь о своем детстве? Кто были твои родители?

– У меня была только мама, – женщина вздохнула, – она работала в школе учителем химии и биологии. Подрабатывала в больнице, чтобы как-то лучше жить. Я старалась ее не подводить, училась хорошо. По словам мамы, мой отец был преподавателем в университете, где она училась, но он погиб. Я очень часто слышала, как за нашей спиной говорили, что она меня нагуляла.

После ее смерти я нашла его письма, но на конверте, в котором они лежали, имя отправителя было срезано. Они лет двадцать переписывались, а я об этом ничего не знала. Когда я семь лет назад пришла по адресу, указанному на конверте, там уже никакого Ивана-преподавателя не было.

Окончив школу, я собиралась поступить в медицинский. В Москву я приехала с двумя подругами, одна из них, Полина, грезила театром и всю дорогу дни и ночи до сдачи сценического мастерства учила то басни, то песни, то стихи. Я с Алиской откровенно ее передразнивала.

Когда сдавали документы, оказалось, что везде экзамены нужно сдавать в разные дни, и от нечего делать мы все стали сдавать экзамены в три разных учебных заведения: в медицинский, филологический и театральный. В театральном я читала сразу после Алиски и Полины. Естественно, от моей «Вороны и лисицы» приемная комиссия покатывалась со смеху, я же ее перекривляла с Полины. Но мое кривлянье закончилось, когда я поняла, что не помню, как стих начинается. Первое, что пришло в голову, это «Онегин» – письмо Татьяны. Его-то я прочла так, как сама чувствовала.

Каково было наше удивление, когда мы с подругами поменялись местами.

Я плакала, потому что не поступила в нормальный институт, и решила, проучившись год, снова поступать в медицинский. Но и через год меня не взяли, и через два тоже.

– А как ты познакомилась со своим мужем?

– Он был жутко талантливый, – Ольга сглотнула комок в горле, на лице ее была ласковая, грустная улыбка. – Он еще не доучился, а уже главные роли играл. У нас все девчонки по нему сохли. А он сегодня с одной, завтра с другой. А познакомились мы с ним, как в кино – столкнулись в коридоре, когда я несла стопку книг из библиотеки. Книги упали, он кинулся их собирать, а потом предложил проводить и донести книги.

Мы стали встречаться. Мне все девчонки завидовали. Самые подлые пытались иногда меня перед ним унизить, банально намазывая мой стул клеем, подбрасывая на него кнопок, бумажки в волосы кидали. А Виктор потом на глазах у всех заботливо помогал мне выйти из неловкой ситуации и с любовью целовал.

Я была на втором курсе, а он на пятом, когда мы поженились. Вскоре я забеременела. Мне разрешили сдать весенне-летнюю сессию, и я должна была оформить академический отпуск, но близняшки родились в начале августа, молока на месяц еле хватило. Бабушка Виктора предложила свою помощь, дай бог ей здоровья, в свои шестьдесят пять она с ними прекрасно справлялась, поэтому в сентябре я продолжила свое обучение.

Денег было мало, зато цветов полный дом. Стыдно признаться, но, когда было совсем худо, наша бабушка снимала все обертки с букетов и продавала цветы прямо возле театра. А мы от души потом смеялись, узнавая вчерашние цветы.

Когда меня взяли играть, стало немного легче. Правда, детей своих мы редко видели, но что делать! С началом нового тысячелетия мы стали более востребованы, удалось насобирать денег на машину, – Оля на время замолчала, а потом тихо продолжила: – Я только чудом осталась жива. Перелом позвоночника и ноги, а Витя только что с лицом остался, полчерепа снесло. Я перед этим в боевике снималась – море бутафорской крови и подобной мерзости. Я даже не сразу поняла, что он мертв. Слава богу, девочек с нами не было. А Витя, он… он так спешил жить, как будто что-то знал. Мы иногда после съемок ехали в пустую квартиру его друга, чтобы побыть немного вдвоем. Он так любил меня… а в тот вечер его как будто подменили.

Мы собирались на квартиру, а на последнем перекрестке он повернул к дому – по девочкам соскучился. До дома оставался километр… – Ольга расплакалась, но быстро смахнув слезы, продолжила: – В общем, я быстро шла на поправку благодаря Борису Борисовичу Соболеву – это он меня на ноги поставил. Нянчился со мной, как с ребенком.

Мне тогда жить не хотелось. А он привел дочек, и после их ухода такую прочехвостку мне вставил, что начисто вышиб из моей головы мысли о смерти. Этот человек и сейчас не перестает меня удивлять. Обладая очень мягким характером, врожденной деликатностью и скромностью, он бывает очень жестким. До сих пор не понимаю, как при всей его мягкости он добился таких высот. А врач он очень хороший.

Он начал за мной ухаживать еще в больнице. Цветы все время приносил, даже устроил в палате ужин при свечах. Через полгода сделал мне предложение. Я боялась, что девочки его не примут, а оказалось, что он и с тыла подготовился. Пока я отлеживалась в больнице и санатории, он помогал моей семье по хозяйству – продукты закупить, детей в зоопарк сводить. Бабушка в нем души не чает, и девочки тоже. Потому я и согласилась. А через год родилась Соня. Радости Борьки не было предела. Он хоть и мечтал о сыне, но Соня была такая хорошенькая. Мне неожиданно предложили роль, причем вместе с малышкой, так что она с пеленок на съемочной площадке.

С Борей мы прожили всего три года, – Оля вздохнула.

– Почему вы развелись? – тихо спросил Олег.

– Я не любила его. Он меня любил, а я… даже из жалости не могла сказать ему «люблю». Я помнила и любила Виктора, – она встала из-за стола и прошлась по комнате. – Собственно, мне нужен был развод, чтобы только женой ему не быть, отцом моим детям он остается и сейчас. Даже после того как я перевезла их к морю, он поехал вслед за ними. Я ему за это благодарна.