Текст книги "Земля забытых"

В моменты опасности время замедляется, каждое мгновение становится ярким и драгоценным. Генри хватило секунды, чтобы понять расклад сил: оружия у них нет, спрятаться негде, окостеневшая от ужаса Роза стоит на расстоянии прыжка от зверя, и тот сейчас этим воспользуется, а значит, нужно его отвлечь, – и Генри швырнул в леопарда узел с одеждой. Узел треснул зверя по башке, – увы, он был слишком легкий, чтобы причинить хоть какой-то ущерб, но трюк сработал: проводив узел взбешенным взглядом, леопард коротко рыкнул, уставился на Генри и пошел к нему Генри медленно вдохнул. Страха не было, мысли текли спокойно и плавно. Он знал, что делать, и некогда было думать о том, плох этот способ или хорош.

Генри стянул перчатку и припал к песку. Когда леопард прыгнет, удобнее всего прикоснуться к нему снизу: распростершись в прыжке, он не сможет защитить живот. Всего одно касание, и леопард рассыплется пеплом. Но что-то не давало Генри сосредоточиться, что-то было не так, и скоро до него дошло: огонь молчал. Обычно при виде опасности он вспыхивал внутри ярко, как молния, а сейчас… Генри посмотрел на свою голую ладонь, упирающуюся в песок, и ему показалось, что у него в венах застыла кровь.

Песок под его ладонью не обуглился, даже не нагрелся. Генри схватил пучок сухой травы, росший рядом, – тот даже и не подумал рассыпаться. Смертоносное прикосновение перестало работать. Об этом Генри и мечтал, но его мечта выбрала неудачный момент для того, чтобы сбыться. Генри беспомощно уставился на леопарда. Вот так все и закончится. Его убьет зверь, похожий на Барса. «Какая ирония», – сказал бы Эдвард, и от воспоминания о его голосе Генри почувствовал странное умиротворение: если бы пришлось выбирать, чей голос услышать перед смертью, он без колебаний выбрал бы его.

А потом леопард прыгнул, и Генри закрыл глаза.

Когда раздался звук мягкого, приглушенного песком падения, Генри зажмурился крепче, но прошло еще несколько секунд, он был все еще жив, рядом кто-то пронзительно кричал, и глаза пришлось открыть. Леопард лежал в паре шагов от Генри, словно промахнулся мимо цели, чего со зверями вроде него обычно не случается. Генри пошарил взглядом по пушистому боку, но стрела из него не торчала, да и вообще, кажется, леопард был в порядке, просто напуган и озадачен: прямо перед ним на песке стоял кто-то похожий на человека, только высотой с полтора пальца, и с диким воплем размахивал веточкой. Леопард обнюхал его и потрогал лапой, за что получил веткой прямо в нос и испуганно отскочил назад, хотя мог бы проглотить существо одним махом. Генри затрясло. Несостоявшаяся встреча с зубами леопарда повторялась в его голове снова и снова, будто он намертво застрял в том моменте.

– Пошел! Пошел вон! – орал человечек, тыкая веткой в сторону зверя.

Леопард тихо фыркнул, развернулся и ушел с таким видом, с каким обычно уходили кошки Тиса: «С вами здесь не очень-то интересно, пойду искать местечко получше». Генри медленно, как во сне, поднял к лицу трясущиеся руки и долго смотрел на ту, что была без перчатки. Он странно себя чувствовал, было жарко, кружилась голова, и кто-то шептал на ухо:

– Здравствуй, мой дружочек, без меня ты как без рук.

Это был не голос Эдварда, совсем нет, и Генри опустил голую руку, следя за ней, как за зверем. Он знал, точно знал, что увидит, еще до того, как пальцы коснулись песка и тот начал расползаться уродливым темным пятном. Генри схватился за сухую траву, и трава сгорела. Он нашарил в песке камень, и камень сгорел.

– В прошлый раз ты обманул меня, дружок, ты подвел меня, а теперь я тебя подведу. Ты так меня не любишь, ты ведь такой хороший, но кто вечно спасал твою шкуру? Увидим, как ты теперь попляшешь.

– Нет. Ты не можешь, – хрипло выдохнул Генри, неуклюже натягивая перчатку – Если меня убьют, ты тоже умрешь.

Огонь хрипло рассмеялся:

– Знаешь, что такое рейсовая повозка, малыш? Когда-то один мастер придумал ездить в соседний город в одно и то же время. Все, кто хотел туда попасть, знали, где и во сколько ждать повозку. Не успел сегодня – поедешь завтра. Вы, разрушители, для меня – как рейсовые повозки. Умрет один – подожду следующего.

Генри обхватил руками голову. Ему казалось, что от боли и жара она сейчас лопнет, разлетится на куски, как переспелая слива. Если и было в жизни что-то незыблемое, так это то, что огонь выручал его при любой серьезной опасности, позволял спасти свою жизнь. Но в пещере чудовища Генри обманул его, и тот, кажется, разозлился настолько, что решил дать хозяину умереть, если придется. Огонь был древней могущественной тварью, и ему надоело идти на сделки, надоело бороться за контроль над телом – может, следующий разрушитель будет сговорчивее? Генри замотал головой, он чувствовал, что с силой бьет себя кулаком по груди, но не чувствовал боли и не мог прекратить это движение. Было так жарко, словно его затолкали в раскаленную печь, а потом его руки кто-то поймал, и Генри попытался вывернуться, но у него не было на это сил.

– Нам пора, он убегает, ну же, Генри, вставай! – шептала Роза, сжимая его запястья. – Ты просил помочь, и Барс послал его, но он убегает!

Она вдруг прижалась губами к его ладони, и огонь внутри Генри передернуло от отвращения. Он ненавидел, когда прикасались к телу, которое служило ему убежищем. Роза поцеловала вторую руку и огонь съежился, ушел в глубину жар сразу отступил, и Генри наконец смог сосредоточить взгляд в одной точке.

– Вот так, хорошо, – проговорила Роза и встала, потянув его вверх. – Бежим, а то он уйдет!

В одну сторону по песку тянулись отпечатки лап леопарда, а в другую шли маленькие следы босых ног. Человечек улепетывал во весь дух, вздымая облака песка, но на своих коротеньких ножках он еще даже не успел скрыться из виду. Генри, пошатываясь, стоял и пытался сообразить, что надо делать, но тут Розе, кажется, надоело его ждать: она сунула ему в руки узел с одеждой и бросилась в погоню за человечком.

Генри посмотрел ей вслед, и смертельный ужас отпустил его окончательно. Солнце весело отражалось в ее золотых волосах, которые рассыпались по плечам и подскакивали на каждом шагу. Роза, которая всегда передвигалась мелкими чопорными шагами, как все дворцовые девушки, бежала так, будто движение доставляло ей удовольствие, и от этого Генри почувствовал что-то незнакомое, приятное и щекочущее. Он захотел ее догнать – и бросился следом, разом позабыв про огонь.

Когда они поравнялись, Генри тронул ее за плечо и крикнул:

– Не спи, давай быстрее! – и вырвался вперед, но не слишком далеко, так, чтобы Роза через несколько шагов смогла обогнать его.

Она с задыхающимся коротким смехом хлопнула его по плечу, и он побежал дальше, вовсе не стараясь набрать скорость. Человечек выбивался из сил в сотне метров от них, и Генри точно знал: они его не упустят. Отпечатки ног человечка были слишком велики для его крохотного роста, а Генри знал только одно существо с такими большими ногами, тем более что волосы у малыша торчали строго вверх – точно так же, как у Худого Пальтишки, господина всех дорог, покровителя всех заблудших.

Генри дал Розе обогнать себя и перегнал ее снова. Ему нравилась эта игра, и он заставил себя не думать об огне и просто наслаждаться моментом. Барс слышал его, он послал ему помощника, а значит, все будет хорошо. Роза была права: в волшебном королевстве помощь всегда приходит, хотя, может, и не такая, какой ты ждал.

Глава 5
Зов крови

Вокруг все чаще попадались густо усыпанные колючками зеленые кусты, песок под ногами редел, пока не перешел в сухую, растрескавшуюся землю. Холмы, которые человечек ловко огибал на пути, становились все ниже, пока не изгладились совсем. Роза выбилась из сил и спотыкалась на каждом шагу, но все равно пробежала куда больше, чем Генри ожидал: то ли сказывалась дворцовая привычка беспрекословно делать то, чего от тебя ждут, то ли ходьба на огромных каблуках делала мышцы ног мощными, как у оленя. В конце концов человечек юркнул в заросли колючих растений, и, продравшись сквозь ветки вслед за ним, они оказались возле мелкого ручья.

На берегу, опустив в воду свои огромные ступни, сидел Худое Пальтишко, а рядом, пихая друг друга локтями, расположились четверо его детей, как две капли воды похожие на него. Генри почувствовал, как губы растягиваются в улыбку: он вспомнил, как счастлив был старый ворчун, когда Сван отдал ему тайлисы – глиняные фигурки, в которые Пальтишко когда-то превратил своих отпрысков, чтобы спасти их от Освальда. В данный момент Пальтишко, кажется, уже вернулся к своему обычному состоянию глубокого недовольства окружающим миром: он дергал малышей за края одежды и ворчал:

– А ну не брызгайтесь! Ишь, разрезвились!

Тот малыш, что привел Генри, бросился в воду и, молотя ручками по воде, подплыл к братьям – или, возможно, сестрам, кто их разберет.

– Молодец, успел, – степенно сказал Пальтишко, когда он вылез на берег и, растолкав остальных, забрался ему на колени.

– Спасибо, что спасли. – Генри поклонился, прижав к груди руку.

Пальтишко ответил таким раздраженным взглядом, будто только сейчас заметил его присутствие.

– Он спасал не тебя, а леопарда. Пока волшебство не работало, люди уничтожили столько животных, что некоторые виды вымерли вовсе, а другие сильно поредели, – поглаживая пальцем своего отпрыска, сказал Пальтишко. – Раньше звери сами себя защищали. Если люди вылавливали слишком много, остальные собирались в Рой и отпугивали жадных охотников. Но без волшебства звери не способны образовать Рой, а сейчас некоторые из них уже не помнят, как это делать.

В начале его речи Генри еще стоял, согнувшись в поклоне, но в конце концов жажда победила манеры, и он, усевшись на берег, начал пить.

– Первый раз пью из ручья. Это так чудесно, – еле слышно сказала Роза.

Она опустилась рядом и зачерпнула воды, не отводя взгляда от Пальтишки, – красная, взмокшая насквозь, с налипшими на лицо волосами и совершенно счастливым взглядом.

– Нет никаких волшебных существ, которые защищали бы животных, и я решил, что этим займемся мы, раз нас теперь много. Мои детки уже пару недель до полусмерти пугают браконьеров. – Пальтишко обвел шумно возившееся вокруг него семейство взглядом, полным сдержанной гордости. – Пустынных леопардов осталось совсем мало, и когда я почувствовал, что их вот-вот станет на одного меньше, отправил бедному котику помощь. Он же не знал, с кем связался. Заодно уж разрешил малышу вывести вас к воде. Ему надо тренироваться спасать заблудших, так пусть начнет с избранного, который потерялся в километре от края пустыни и чуть не убил редчайшее животное, то есть помощи вовсе не заслужил.

Пальтишко мрачно посмотрел на Генри, который лил воду себе на голову, и тот понял: Пальтишко, кажется, действительно не знал, что в этот раз смерть грозила вовсе не бедному котику.

– Я думал, вы в лесу живете, – брякнул Генри, так и не придумав умного ответа.

– Когда тебе сказали, что я господин всех дорог, ты, видимо, не понял слово «всех». – Пальтишко вдруг навострил уши и сгреб в охапку всех своих детей. – Северному медведю нужна наша помощь. Пока, избранный и девочка. Надеюсь, увидимся не скоро.

– Не исчезай! Еще хоть минуту! – выпалил Генри. Худое Пальтишко утомленно посмотрел на него, с кряхтением прижимая к себе малышей, которые изо всех сил старались треснуть друг друга пяткой. – «Подскажет ответ человек с бородой, хранит королевство он с давних времен». Знаешь, про кого это?

Пальтишко сморщился, как печеное яблоко:

– Разгадывать загадки – дело людей, я тут ни при чем.

– Хорошо, – сдался Генри. – Мы ищем статую короля Матеуша. Знаешь такую поблизости?

При упоминании Матеуша Пальтишко вдруг смягчился.

– Славный был парень. В наших землях полно статуй первого короля, его заслуженно почитают, и я понятия не имею, какая именно тебе нужна. Еще раз, умник: Барс выдумывает загадки для людей. Всего доброго.

– Стой! – Был вопрос, который мучил Генри уже месяц, и он не мог его не задать. – Сван отдал тебе твоих детей, чтобы ты помог ему найти брата. Почему ты не вернул Хью Кэмпбелла домой?

Пальтишко со вздохом выпустил малышей, которые тут же начали бросаться комьями земли, и подошел к Генри. Его глаза, окруженные бесчисленными лучиками морщинок, были ясными, как у младенца, и Генри опустился на колени, чтобы старику не приходилось задирать голову. Тот смотрел на него так, будто хотел сказать что-то очень важное.

– Если хочешь найти человека, нужно, чтобы он хотел быть найденным, понимаешь? Иначе твой поиск обернется разочарованием. Я отыскал Хью на следующий день после возвращения Сердца. Мог сразу привести к нему Свана, но это было бы жестоко. Хью Кэмпбелл не хочет, чтобы его нашли. Он доволен жизнью – когда надо выбирать между семьей и свободой, не все выбирают семью. Если бы Сван явился к нему, Хью обидел бы его и прогнал, так что я пожалел беднягу Свана и не явился на его зов. Пусть верит, что брат скоро вернется. К счастью, Сван вряд ли сообразит использовать зов крови, так что, надеюсь, не найдет его сам. И тебе лучше бы с Хью больше не встречаться – он смертельно тебе завидует, а зависть часто доводит до беды. Удачи в походе, Генри, и не вздумай вызывать меня по пустякам – без тебя дел по горло.

И с этими словами ласковое, мягкое выражение исчезло с лица Худого Пальтишки без следа: он брюзгливо выпятил нижнюю губу, подхватил деток и растворился в воздухе.

– Какой же он хорошенький, – выдохнула Роза, глядя туда, где он только что стоял.

Для ворчливого существа в рваной одежке, старого, как само королевство, это было не самое подходящее слово, но Генри кивнул. Все его мысли были заняты тем, что Пальтишко сказал перед уходом.

– Что значит «вряд ли он сообразит использовать зов крови»? – медленно проговорил он. – Получается, у Свана был способ найти Хью самому?

Роза наморщила лоб, вспоминая.

– Есть такая сказка «Зов крови». Про двух сестер. Одну из них похитило какое-то существо, не помню, какое именно, а та, что осталась, решила ее найти. Она порезала себе руку, и, когда ее кровь упала на землю, капля указала ей путь к сестре. Так она и шла – капли крови указывали ей путь. Жутковатая выдумка, да? Но все закончилось хорошо, сестру нашли, и они вместе…

– Все сказки, какие я пока что слышал, оказывались правдой, – перебил Генри. – В мире мастеров волшебство было повсюду, а теперь оно вернулось. Кровь могла бы привести Свана прямо к Хью, потому что они братья.

Роза с сомнением посмотрела на него, потом – на дикие просторы вокруг.

– Я знаю, ты очень хороший друг и хочешь им помочь, но ты уверен, что сейчас подходящий момент?

Генри затряс головой, не понимая, как Роза еще не подумала о том же, о чем и он.

– Мы не знаем, где искать статую. И даже не знаем, статуя нам нужна или что-то другое. Пальтишко сказал: существа нам не помогут. Барс тоже не даст ответ на собственную загадку, хотя, если честно, я бы на его месте плюнул на все эти игры и просто спасал от Освальда Предел, раз уж он так важен. У меня не хватает мозгов разгадать это стихотворение, но мы оба знаем того, кто это наверняка уже сделал.

Роза приоткрыла рот. До нее дошло.

– Это же больно! И он ничего тебе не скажет. Думаешь, теперь ты сможешь убедить его, что ты – это ты?

Генри покачал головой, внимательно оглядывая ближайшие кусты.

– Я и не собираюсь. У меня другая идея.

Он сорвал самую длинную и острую колючку, какую нашел. Было так оглушительно жарко, что казалось, будто воздух звенит. Генри устал и проголодался, но от встречи с Пальтишком и его семьей он вдруг почувствовал себя спокойным, полным надежды. Роза была права: эта земля, его земля, полна волшебства. Оно играет по своим правилам, и оно им поможет. А если сейчас тяжело – надо просто немного потерпеть.

И он со всей силы воткнул колючку себе в запястье – туда, где вены были близко к коже. Роза в ужасе прижала руки ко рту, и Генри выдавил улыбку, показывая, что все в порядке, а потом изо всех сил сосредоточился на Эдварде, вспомнил его так ярко, как мог. «Братья всегда находятся, даже если потерялись», – сказал ему когда-то Сван.

Алая капля собралась в ранке, сорвалась вниз, и еще до того, как она приземлилась, Генри точно знал: все получится. У них с Эдвардом одна кровь, а значит, они связаны, и никогда больше, никогда не потеряют друг друга. Капля крови соприкоснулась с землей и, прежде чем впитаться, на секунду блеснула, как крохотный разряд молнии, – яркая черта, указывающая на юго-запад.

– Пойдем, – сказал Генри, продолжая улыбаться, как заведенный. Роза смотрела на торчащую из его руки колючку с таким ужасом, будто это была смертельная рана. – Знаешь, что я собираюсь делать, когда найду его?

– Что? – послушно спросила Роза, нервно сглатывая и не отводя взгляда от колючки.

Генри улыбнулся шире. Он гордился своей идеей.

– То, чего они от меня ждут. Тебе это точно не понравится, но мне понадобится твоя помощь. Прекрати смотреть на мою руку.

– Рассказывай, – обреченно сказала Роза и с трудом перевела взгляд на горизонт.

Постепенно равнина с колючими кустарниками перешла в плотные колючие заросли, а затем в лес незнакомых деревьев: гигантов с серой корой, густо оплетенных ползучими растениями. Здесь Генри сразу стало легче дышать, несмотря на боль в руке: в окружении деревьев он всегда чувствовал себя как дома.

Каждую пару сотен шагов он ронял на землю еще одну каплю крови, чтобы не сбиться с пути, так что запястье уже распухло, как будто его искусали пчелы. Перед Розой Генри делал вид, что ему все нипочем и рука вовсе не болит, а на самом деле думал только об одном: хоть бы Эдвард и его команда оказались где-нибудь поблизости, а не в трех днях пути. К счастью, изображать могучего охотника было довольно легко, потому что Роза на него теперь почти не смотрела – кажется, обиделась на роль, которую ей предстояло играть в его плане.

Генри изо всех сил настраивал себя на то, что идти придется еще долго, и потому вздрогнул от неожиданности, когда услышал из-за деревьев конское ржание. Вскоре он различил еще и голоса: двое мужчин о чем-то спорили. За деревьями мелькнуло яркое зеленое пятно, и Генри, усадив Розу под дерево, чтобы не выдала их неосторожным движением, пошел на разведку.

По поляне бродили два незнакомых коня и щипали траву, резко дергая ушами, когда насекомые им особенно досаждали. Неподалеку, подложив под голову сумку, мирно спал человек. Генри его тут же узнал, хотя совершенно не ожидал здесь увидеть: белобрысый Симон, от которого Агата на королевском завтраке скрывалась под столом. Его сну, видимо, совершенно не мешал сердитый разговор тех двоих, что стояли посреди поляны. Одним из них был Олдус Прайд, и его Генри был искренне рад видеть, а на второго постарался и вовсе не смотреть – как-то неприятно видеть самого себя со стороны.

– Хотите и дальше прохлаждаться, я поеду один, – зло сказал фальшивый Генри, сложив на груди руки.

– Нельзя, Генри, – покачал головой Олдус. – Знаю, что вам не терпится спасти Джетта, но его высочество приказал всем держаться вместе. Мы пока не можем ехать дальше – кони спотыкаются от усталости, а Симон заснул и упал с лошади, сами видели. Он не привык так мало спать.

– Напомните, зачем мы вообще взяли с собой этого болвана? – утомленно спросил псевдо-Генри.

– Его высочество приказал.

– А, ну конечно. Его высочество, как всегда, на высоте. Если он однажды станет королем, Освальд стране не понадобится, он сам все развалит.

Олдус покачал головой, и Генри узнал этот взгляд, полный дружеского неодобрения, – он постоянно так смотрел, когда Генри нарушал какие-нибудь правила.

– Я и сам не большой его поклонник, но сейчас он прав, – мягко сказал Олдус. – Кони устали, они не видели воды со вчерашнего дня, мы все две ночи почти не спали, у меня глаза закрываются. Мы уже недалеко, и кто знает, каких опасностей нам ждать на месте, – так почему бы хоть немного не отдохнуть в таком мирном месте?

– Сто раз говорил: Освальд умен, – раздраженно бросил фальшивый Генри, изучая тяжелым взглядом лес. – Он давно выбрался из подземелья и идет за нами, в этом можете не сомневаться. Может быть, он даже опередил нас. Никогда не знаешь, чего от него ждать.

– Не перегибайте палку, Генри. По-моему, Освальд не так уж и умен, – беспечно бросил Олдус. – Сердце он не уничтожил, корону не нашел, трон не захватил. Вы каждый раз его побеждали, победите и теперь, не сомневайтесь. Освальд – просто ветхая развалина, раздутая от непомерного самолюбия. Вы во всем его превосходите.

Генри с мрачным удовлетворением наблюдал, как на лице отца, в эту секунду так похожем на его собственное, мелькнула злость, – но тот мгновенно ее спрятал.

– Отдохните, Генри, вам тоже это не повредит. – Олдус хлопнул собеседника по плечу. – Я подежурю и через час разбужу вас. Когда его высочество с конями вернется, я и ему предложу поспать.

Фальшивый Генри сжал губы и махнул рукой, соглашаясь. Жест был знакомый, Генри знал, что иногда его делает, и на секунду у него противно сжалось сердце от того, как же Освальд все-таки хорошо его изучил. А потом он отступил назад, скользнул за соседнее дерево и с силой вогнал колючку в распухшее запястье.

Капля крови на мгновение вспыхнула, указывая путь, и он наконец-то с облегчением выбросил колючку и пошел за Розой. Она сидела, привалившись спиной к стволу, и мрачно глядела в одну точку. У нее на лице было написано, насколько ей не нравится вся эта затея, но когда Генри взял ее за руку, Роза покорно пошла за ним.

Тихая, лениво текущая река оказалась шагах в пятидесяти от них, и сразу стало ясно, почему вся компания не разбила лагерь прямо здесь: глинистая земля на берегах набухла от воды и превратилась в жирную грязь, – уж конечно, лежать на солнечной поляне было куда суше. Эдвард босиком, без рубашки и в закатанных до колена штанах стоял в воде, черпал ее и выливал себе на затылок, с силой проводя по коже обеими руками. Конская упряжь и седла были сложены на берегу, а Болдер и Снежок стояли неподалеку, опустив морды в воду, и шумно пили. Их шкуры влажно блестели – видимо, Эдвард вымыл коней, прежде чем начать мыться самому.

В куче сваленных на берегу вещей Генри разглядел кое-что полезное: меч на кожаном поясе. Для представления, которое он собирался устроить, это было то, что надо. Мастер иллюзий решил, что он мошенник, и настало время смошенничать по-настоящему. Генри бесшумно подобрался к вещам, вытащил меч и достал его из ножен. Роза, которая шла за ним, при виде лезвия издала тихий невнятный звук, и Эдвард обернулся.

У него ушла секунда на то, чтобы понять: перед ним не тот Генри, с которым он сюда приехал, не тот, которого он считает настоящим. Эдвард хлопнул себя по поясу вспомнил, что оставил меч на берегу и, пока он не догадался поднять со дна реки камень и бросить его, Генри приставил острие меча к горлу Розы. Та вскрикнула – железо едва ее касалось, но Эдвард понял намек: он медленно поднял руки, показывая, что не будет нападать.

– Ни звука, иначе ей конец, – негромко сказал Генри. – Ты наверняка уже разгадал вторую подсказку. Расскажи мне ответ, или я ее убью.

Именно так поступил бы настоящий Освальд, если бы хотел узнать то, что ему надо: угрожал бы кому-то беззащитному, – и Генри сразу понял, что обман удался. Если бы он пригрозил самому Эдварду, тот бы скорее умер, чем выдал отгадку, но на Розу он смотрел так, что сразу было ясно: все расскажет.

– Они поймут, что меня долго нет, и придут на помощь, – с усилием разлепив губы, сказал Эдвард. Ну конечно, слова – его главное оружие, как он мог ими не воспользоваться? – Отпусти ее и проваливай, пока Генри сюда не явился. А то пожалеешь.

– Никто не придет. Говори, куда вы идете, или…

Генри надавил лезвием чуть сильнее, и Роза вздрогнула. Час назад он боялся, что она не сможет убедительно показать страх, но, кажется, ей и притворяться-то не пришлось: вся эта сцена и так пугала ее до одури.

– Скажу, если отпустишь ее, – сказал Эдвард, но Генри холодно покачал головой.

– Это не игра. Считаю до трех: раз…

– Статуя короля Матеуша, – выпалил Эдвард. – Опусти меч.

Генри только поднял брови. До Эдварда наконец дошло насчет камня на дне: он нагнулся достать его, изо всех сил стараясь делать это незаметно, что при его росте было просто смешно.

– Брось обратно. Швырнешь в меня – убью ее, – монотонно проговорил Генри, и Эдвард покорно разжал пальцы. – Где именно эта статуя? Обманешь – убью ее позже.

– Я читал, что в этой части королевства было место под названием «Сад камней»: там стояли статуи всех древних королей, – беспомощно глядя в сторону привала, сказал Эдвард. Он все еще ждал, что настоящий Генри придет ему на выручку. – Сад есть на карте, мы уже почти на месте. Ехать вон туда, на юго-восток.

– Не вздумай никому рассказать, что видел меня, – будничным тоном сказал Генри. – И постарайся сделать так, чтобы вы доехали до места как можно позже, иначе девушке конец. От тебя зависит ее жизнь, не подведи.

– Все будет в порядке, – дрожащим голосом выдавила Роза. – Просто сделай так, как он говорит. Он меня не обижал, не волнуйся обо мне, ладно? Мы же в волшебном королевстве, тут все заканчивается хорошо.

Генри бросил меч на землю и как можно грубее потащил Розу за собой в лес, пока она не испортила впечатление от его запугивания. Краем глаза он видел – Эдвард так и стоит с поднятыми руками, и Генри не сомневался, что он сделает все, как ему велено. На секунду его кольнуло какое-то непонятное чувство – не то стыд, не то жалость, – но он быстро затолкал его подальше. Отец первым начал эту игру, воспользовался именем Генри, чтобы найти Предел, и Генри просто ответил тем же – воспользовался славой жестокого Освальда.

Он крепче схватил Розу за руку и помчался на юго-восток. Остальные едут на конях, но в лесу это большого преимущества не дает, тут не разгонишься, так что пешком у них есть шанс добраться первыми, главное – поторопиться. Генри мчался вперед все быстрее, уже не думая о том, что Роза слишком для этого устала. «Видишь цель – иди к ней, отдыхать потом будешь», – сказал ему когда-то отец, так что Генри заставил себя забыть о боли в исколотой руке, о сбитых ногах, о жажде и голоде, – и через полчаса был вознагражден.

Лес расступился, и солнце ярко осветило каменных людей, стоящих у подножия невысокой скалы. Кое-где она была из голого камня, кое-где поросла хилыми деревцами и смотрелась в этой плоской местности странно, будто ее притащили из какого-то другого места. Скульптур было пара десятков, но, кого они изображали, трудно было узнать, – фигуры покосились, заросли мхом и вьюнком, некоторые лежали на земле и уже наполовину ушли в почву. Это место выглядело совершенно заброшенным, но неподалеку от того места, где они с Розой выскочили из леса, Генри заметил широкую утоптанную тропу: она вела к подножию скалы и там обрывалась.

Легкие жгло от долгого бега, но здесь, на этой пронизанной солнцем площадке, Генри почувствовал себя всесильным. Он добрался до места. Добился своего. Никаких деревень поблизости не видно – ну и что? Человек с бородой подскажет ответ. Он бросился к одной статуе, потом к другой, к третьей, осмотрел их все – и едва не застонал. Ни у одной фигуры не было бороды – видимо, в те времена было принято брить лицо. «Где это видано – волшебник с бородой! Вид сразу какой-то дикий» – вот что сказал Тис, очнувшись от трехсотлетнего сна.

– Эдвард не врал, он сам уверен, что найдет здесь статую Матеуша, – пробормотал Генри, развернувшись к Розе, сидевшей у подножия скалы. – Я не знаю, что нам теперь делать.

Она пожала плечами. Генри уже достаточно хорошо научился читать человеческие лица, чтобы сообразить: она на него сердится.

– Да брось, я тебя даже не поцарапал! – раздраженно пробормотал он. – Я просто взял меч для убедительности, раз уж он оказался под рукой. Что тут такого?

– Дело не в мече, – пробормотала она. Щеки у нее были красные, волосы потемнели от пота, и на Генри она не смотрела, только на свои руки. – Ты поступил жестоко. Заставил его поверить, что ты настоящий Освальд, который похитил меня из дворца и держит в заложниках.

– Никто не пострадал, – внятно сказал Генри. – Я добился своего.

– Как Освальд, а не как принц! – крикнула Роза. – Нужно было попытаться еще раз убедить Эдварда, что ты настоящий Генри, а не заставлять его думать, что он всех подвел!

– Он бы не поверил. И это было бы долго. Освальд сообразил бы, что…

– Я думала, ты не такой. Сказки учат всегда поступать по законам любви и справедливости, ты же наследник Сиварда, ты должен знать! Ты не нашел тут, что искал, – ну и ладно, мне все равно. Это тебе наказание за то, что ты…

Генри насупился и перестал слушать, беспокойно оглядывая печальные древние статуи. Роза понятия не имеет, что такое настоящая жизнь, в которой приходится драться со смертью каждый день, понятия не имеет, как сильно ему хотелось бросить меч и рассказать все Эдварду, но он играет против своего отца, самого хитрого человека в королевстве, а значит, нужно действовать четко и быстро. И Генри по второму разу пошел вдоль потрескавшихся от времени фигур. Времени не так уж много, Эдвард и остальные наверняка вот-вот сюда доберутся.

– И король Матеуш никогда бы так не поступил! – с жаром продолжала Роза. – Он был честный, добрый, любил всех своих подданных, и своих сыновей, и королевство, и…

– Стой, – перебил Генри. – Как звали его сыновей?

– Алдар и Джонатан, – буркнула Роза, и Генри подбежал к самой левой из статуй.

На ее постаменте была выбита едва различимая надпись: «Алдар Олден».

– Кто был следующим королем после Алдара? – с нажимом спросил он.

– У него было три дочери и младший сын, Бартоло, он и стал королем. Почему дочь не могла стать королевой? Почему мужчины вечно считают, что они…

– Перечисляй следующих королей. Быстро, – выдохнул Генри, глядя на вторую слева статую с надписью «Бартоло Олден» на подножии.

Роза мрачно, заученно перечисляла имена, пока Генри ее не остановил. Статуи были расставлены в том порядке, в котором правили короли, но почему-то начинались они со второго правителя, а не первого. Генри обшарил все кусты вокруг Алдара, но там не было ни намека на исчезнувшую статую Матеуша – ни обломков, ни постамента. «Глаза тебе в помощь, их шире открой», – вот что было сказано в том стихотворении. Генри вытаращил глаза изо всех сил, но ничего нового не заметил.

А потом он услышал звук, от которого у него напряглись все мышцы: вдалеке что-то хрустнуло, звонко и коротко, – то ли ветка, то ли скорлупа, раздавленная чьим-то сапогом. Генри лег и прижал ухо к земле. Кто-то шел в их сторону по тропе, пешком и в одиночестве, и Генри сразу все понял: настоящий Освальд узнал, что он здесь, и решил разобраться с Генри один на один, а потом отгадать загадку и найти путь к Джетту Остальные трое ему для этого больше не нужны.