Текст книги "Просто возьми меня за руку"

Глава 4
Софию в президенты!

Первую неделю в больнице Аля почти не вставала с кровати. Ей было приятно, что каждый день к ней приходили мама, бабушка, одноклассники, даже учительница литературы забежала с книгой стихов Цветаевой. Все приносили что-то вкусное, и, конечно, то, что ей, Але, в принципе, было нельзя: блинчики с ванильным кремом, пузатые пирожки с мясом, шоколадные пирожные.

Макс приготовил цезарь и притащил его в кастрюле, на крышке которой красовался гофрированный синий бант.

– Ешь, – сказал он и сглотнул. – Я кое-что поменял в рецепте, к соусу добавил секретный ингредиент. Какой – не спрашивай. Когда запатентую, расскажу.

Таня с Катей рассказали, что в школе началась предвыборная кампания в управляющий совет и от их класса самовыдвиженцем стала София Князева.

– Так что, Аль, выходи скорее, будем плакаты рисовать в поддержку Сони. – Таня дотронулась до плеча подруги. – Больно тебе?

– Нет. – Аля поморщилась. – Это ведь даже не перелом, а так – вывих. – Она поправила фиксирующую повязку. – Не самое страшное, что может быть в жизни. Заживет. А Соня молодец, что решилась, ее вообще в президенты надо.

Макс подвинул кастрюлю ближе к девочкам, достал из пакета одноразовые тарелки и вилки, разложил на тумбочке. Отошел на несколько шагов, любуясь сервировкой. Подумал немного и добавил салфетки.

– Прошу к столу!

Аля кивнула.

– Спасибо, Макс! Ты как всегда галантен. Девочки, а когда выборы? Если меня отпустят, я обязательно приду. Мне кажется, это вот прямо ее… из-за одного Сониного голоса я бы ее в совет выбрала. Она говорит как в театре, чтобы на последних рядах был слышен даже шепот.

– Про голос смешно: отдам голос за Сонин голос. – Катя улыбнулась.

– Каламбур. – Аля потрогала голову.

– Что? Болит?

– Пройдет. Сотрясение. Врачи говорят, что мне повезло.

– Да уж. – Таня вздрогнула. – Как вспомню…

– Девчонки, а то видео сохранилось? – У Али заблестели глаза.

– Какое?

– Ну то, которое ты, Кать, снимала на телефон, когда мы с Матвеем с горы катились.

– А, это… Нет, Аль, я стерла его сразу, когда вернулась домой. – Катя передернула плечами. – Не хочу даже вспоминать про тот день.

– Жалко, я бы посмотрела. – Аля помолчала и спросила внезапно осипшим голосом: – Ну как там Федя?

– Федя как Федя, – сказала Таня. – Давно его не видела.

Макс снял крышку с кастрюли.

– Может, поедим? Я старался! И я не успел дорассказать, как и кто придумал этот салат.

Аля взяла с тумбочки вилку.

– Значит, как всегда. Может, он заболел? Макс, я устала, давай потом.

Она смотрела, как Макс раскладывает цезарь по тарелкам и думала о том, что ей очень хочется выйти побыстрее из больницы и поговорить с Федей.

Когда все ушли, Аля взяла телефон, включила микрофон.

Слишком много всего происходит в последнее время, и не очень хорошего. Может, было бы лучше, если бы я разбилась насмерть? А что? Сидела бы сейчас на облачке, ногами болтала и наблюдала за всеми сверху. Кажется, фильм такой есть, не помню названия. Там главная героиня умирает и смотрит с небес, как мучаются без нее родные и друзья. Без меня, наверное, не будут страдать. Мама, конечно, поплачет, бабушка. Таня с Максом вздохнут пару раз, а Федя даже на похороны не придет. И что вообще он мне дался! Ну не звонил и не писал, подумаешь! А говорить с ним я не буду! Передумала! Вот так!

* * *

В школе готовились к выборам. От параллели восьмых классов в управляющий совет баллотировались два человека, а свободное место было одно. Борьба обещала быть интересной, тем более что кандидаты, яркие лидеры в своих классах, завоевали авторитет и в школе. Им в конце прошлого учебного года выдали похвальные грамоты, где было написано «Благодарность за всё» – будь то турнир по волейболу, организация литературного вечера, музыкального фестиваля или сеанса одновременной игры в шахматы.

София Князева каждое утро перед уроками комментировала свою программу в холле первого этажа.

– Я хочу войти в управляющий совет школы, чтобы сделать ее лучше!

– Еще лучше? – засмеялись шестиклассники.

– Первое и самое важное – столовая, – продолжила Соня, не обращая внимания на смешки. – Мне надоело есть капусту на завтрак и на обед, да еще каждый день с понедельника по пятницу. В нашем классе учится мальчик, он замечательно готовит, в будущем точно станет шеф-поваром и получит мишленовскую звезду, вот он мог бы составить новое меню.

– Подтверждаю, могу, согласен. – Макс поднял руку, приветствуя ребят. – Недавно я внес изменения в рецептуру салата цезарь. Я изменил всего один ингредиент в соусе, и теперь цезарь стал еще вкуснее.

– Второе и не менее важное – дискотеки, – сказала София, – я хотела бы их возобновить и устраивать перед каждыми каникулами. Доказано, что танцы положительно влияют на умственные способности человека.

– Даешь дискач! – оживилась группка пятиклассников.

– На чиииле, на расслабо-о-оне, – вторили им семиклассницы.

– Точно! – София подмигнула им и перешла к третьему пункту: – Буду добиваться, чтобы уроки зимой начинались не в восемь тридцать, а на час позже. Тогда у нас появится еще один час для сна.

– Воу! Воу! – одобрительно загудели все. – Даешь Князеву в управляющий!

– Четвертый вопрос – организация благотворительных концертов и спектаклей! – София рубанула воздух рукой, воодушевляясь все больше и больше. – Деньги, которые мы выручим за входные билеты, можно отправить в приюты…

– Уточните, пожалуйста, в какие именно? – перебил ее мальчик в очках. Кажется, он учился в девятом классе. – Если вы имеете в виду детские дома, то им лучше не деньги отправлять, а книги, например. Я знаю, у меня мама там работает.

– Думаю, это будут приюты для животных, – ответила София. – Пункт пятый – возобновление еженедельной работы школьного телевидения. Для этого моей команде понадобятся репортеры, операторы и дикторы. Приглашаю всех, кто хочет попробовать себя в журналистике! Это же суперинтересно! Есть желающие? Считаю важным выполнить свою программу, хочу, чтобы ни один вопрос не остался только записанным на бумаге. Я правда хочу, чтобы школьная жизнь стала интереснее, живее, насыщеннее! Подумайте только, сколько времени мы проводим в школе! Большую часть нашей жизни!

– А вы что, считали? – громко усмехнулся девятиклассник в очках.

– Конечно! – София ни на секунду не смутилась. – Если в среднем у нас по шесть уроков в день, то получается двести семьдесят минут, умножаем на пять, получается тысяча триста пятьдесят в неделю, значит – пять тысяч четыреста минут в месяц. Это девяносто часов чистого времени. А если мы прибавим внеурочку по сто восемьдесят минут каждый день, то получим девятьсот в неделю и три тысяча шестьсот в месяц, это еще шестьдесят часов. То есть в сумме сто пятьдесят часов. Это больше шести суток!

– Вот это да!

– Круто!

– Ни за что бы не подумал!

– Голосуйте за Князеву! – подхватил Макс. – Получше познакомиться с Соней и ее предвыборной программой можно на нашем сайте.

– Спасибо! – София сложила листки в папку и помахала всем рукой. – Увидимся завтра! Я назову еще несколько важных вопросов. Велкам!

* * *

Аля провела в больнице десять дней. Странно, но она была даже рада, что оказалась здесь. У нее появилось время, чтобы спокойно подумать о своей болезни, о маме и о том, почему пропал Федя.

Аля с детства привыкла к врачам, лекарствам и уколам, а еще к маминому вечно испуганному выражению лица, как будто обязательно должно произойти что-то плохое. Однажды Аля услышала, как Игорь Валентинович сказал: «Аля – моя любимая пациентка, я еще на ее свадьбе погуляю, а потом крестным буду». Но мама, казалось, не слишком ему верила.

А Федя, ну что Федя… Аля не могла понять, почему часто думает о нем. Ведь «ничего общего», как говорила ее подруга Таня Матвеева. Точно не в ее, Алином, вкусе: высокий, худой, волосы красит то в иссиня-черный, то в блонд, в ухе серьга, челка длинная на глаза, взгляд из-под нее насмешливый. А еще он задиристый, непокорный, вечно с учителями на уроках спорит и постоянно влипает в неприятные истории – то со старшаками в туалете курит, то с местным хулиганьем свяжется. Потом драка, сломанный нос, кровавое месиво вместо него, как будто мясо в мясорубке провернули. Когда Феде операцию сделали и из этого «фарша» снова слепили нос, Аля каждый день ему звонила, рассказывала, что задали, помогала с уроками. А он… Ну и ладно, подумаешь, не написал. И вообще, помимо Рысина на свете еще люди есть. Например, Воробьев из параллельного. Он давно вздыхает, когда Аля мимо проходит. Она замечала. Может, пора на него внимание обратить? Ленька – отличник, первое место занял на окружной олимпиаде по физике. Или Семен Печатников из девятого, он старше на год, умнее, значит…

И все же мысли о том, почему Федя ни разу не пришел и не позвонил, не отпускали. Аля посоветовалась с друзьями.

– Наплюй! – сказала Таня.

– Забудь! – сказала Катя.

– Лучше съешь что-то вкусное! – предложил Макс. – И приходи быстрее в школу, у нас начинается битва титанов – Малютина тоже захотела в совет.

– Малютина? – Аля равнодушно пожала плечами. – Один голос ей гарантирован, Федя наверняка за нее.

– Не факт, – сказал Макс. – Да и в школе его нет уже три дня, а на телефон он не отвечает.

* * *

Выборы в управляющий совет назначили на последнюю пятницу ноября, но накануне решили провести открытые дебаты между кандидатами. Вести полемику вызвался десятиклассник Илья Семин, он проработал в составе совета почти два года.

На большой перемене в холле первого этажа друг напротив друга стояли София Князева и Агния Малютина. Илья вынул из кармана колокольчик серебристого цвета, позвонил.

Ведущий: Начнем, пожалуй. Вопрос первый, общий. Расскажите о себе. Чем до этого занимались в школе? Зачем идете в управляющий совет? Агния, начинай!

Агния: Я учусь в восьмом «А», оценки у меня отличные, и я всегда занималась общественной работой. А в управляющий совет иду, чтобы поднять рейтинг школы.

София: Я учусь в восьмом классе «В», и оценки у меня так себе, особенно по алгебре. Что еще? Занималась в районной театральной студии. В управляющий совет иду, чтобы жизнь учеников в нашей школе стала легче.

Ведущий: София, уточни, пожалуйста, что для тебя значит – сделать жизнь учеников легче?

София: Я хочу, чтобы условия в школе были такие, чтобы у нас было больше возможностей для самореализации.

Агния: Мне кажется, что улучшать нужно не условия, они и так приличные, а повышать ответственность учеников, их мотивацию к учебе, чтобы рейтинг школы пошел вверх.

Ведущий: Вопрос для Агнии. Получится совмещать учебу и работу в совете?

Агния: У меня все в порядке с самоорганизацией.

София: Везет, а у меня не очень.

Ведущий: София, что ты думаешь об олимпиадном движении? Нужно ли оно в школе?

София: Мне больше нравятся творческие конкурсы, поэтические баттлы, музыкальные фестивали.

Агния: Не согласна. Творчество – это хобби, а вот участие в олимпиадах – это как раз движение вперед, возможность получить дополнительные баллы для ЕГЭ.

София: ЕГЭ всего лишь экзамен. Гораздо важнее развивать способности и таланты.

Агния: Без ЕГЭ никуда, хотим мы этого или нет.

София: Кроме ЕГЭ, есть еще другая жизнь.

Агния: В старшей школе нет.

София: Тебе не повезло.

Ведущий: Вопрос к вам обеим. София, Агния, как вы думаете, может ли школьник, войдя в управляющий совет, изменить жизнь школы?

Агния: Вполне.

София: Один в поле не воин, только с командой единомышленников.

Ведущий: Ребята, вопросы есть?

Шестиклассник: Вопрос Князевой. А можете сделать так, чтобы отметки отменили?

Агния: Ты не хочешь получать пятерки?

София: Хоть меня и перебили, я отвечу. Полностью отменить не получится, но побороться за то, чтобы хотя бы в начальной школе их не ставили, можно.

Агния: Без отметок нельзя. Как тогда оценивать знания? Это общепринятый стандарт!

София: Не все, что принято, хорошо.

Агния: Не согласна! Все нужно оценивать!

София: Всё? А как поставить отметку за стихотворение, например? Все ведь по-разному читают! Чувства не могут быть одинаковыми! Вот послушайте:

 
А мне не нужно, чтоб просто,
А мне не надо легко,
А мне повыше бы, в небо,
Где облака высоко.
 
 
А мне не нужно, чтоб сразу,
А мне не надо горстями,
А мне б коснуться губами,
Не подчиняясь указу.
 
 
Мне б дотянуться до света,
Во сне взлетая над морем,
Над пенным гребнем прибоя,
Руками трогая лето.
 
 
А мне не нужно, чтоб мягко,
А мне не надо соломки,
А мне туда, где у кромки
От шума ветра так зябко.
 
 
А мне не нужно, где сладко,
А мне не надо покоя,
А мне туда, где от зноя
Сгорает все без остатка.
А мне не нужно, чтоб просто.
 

Что поставите? Два? Пять?

Ведущий: Однозначно пять.

Агния: Это программное стихотворение?

София: Нет, это мое.

Шестиклассник: Сама написала?

Агния: Я против! Ты не Пушкин, твои литературные произведения не входят в список обязательного чтения!

София: Ты против стихов? Хотя спасибо за «произведения».

Агния: Я за, но только за те стихи, которые перечислены в школьной программе. Вот, например, Михаил Юрьевич Лермонтов «И скучно и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…» Если хотите, могу прочитать наизусть.

Ведущий: К сожалению, не успеем. Звонок слышите? Спасибо Агнии и Софии за честные ответы. Друзья, мы еще встретимся в новостной программе школьного телевидения, где вы снова сможете послушать предвыборные программы кандидатов.

Агния и София взяли рюкзаки, молча пошли к лестнице, поднялись на второй этаж и разошлись по кабинетам.

* * *

После уроков София задержалась в классе. Она сидела за партой и что-то сосредоточенно писала в тетради.

– Ты скоро? – окликнула ее Катя. – Может, пойдем погуляем?

– Нет, – София покачала головой. – Завтра съемка для школьного телевидения, это последний шанс заявить о себе. Буду готовиться.

– Зачем тебе все это нужно? – Катя поморщилась. – Вся эта публичность… я бы не смогла.

– Ну а я хочу попробовать. – София закрыла тетрадь и убрала ее в рюкзак. – Мне нужно куда-то девать мою неуемную энергию, как говорит мама, поэтому лучше направить ее в мирное русло. Давай, Кать, по домам. Мне еще с Максом надо договориться. Хочу, чтобы он на съемку пришел. Я его представлю как участника проекта по улучшению меню.

– Он тебе нравится?

– В смысле? Проект?

– Макс.

– Пойдем, пожалуйста, поздно уже.

– Понятно. – Катя усмехнулась. – Знаешь, я, наверное, задержусь. Тане позвоню, мы хотели вместе алгебру сделать. А ты иди. Пока!

София взяла рюкзак.

– Кстати, внизу Макс ждет. Не тебя случайно? Ой, кажется, мне звонят. – Катя открыла сумку, достала телефон. – Да, Тань, я зайду. Что? В кафе? Ок.

Она выскочила из класса так стремительно, что с полки свалилась стопка тетрадей.

Соня собрала тетрадки с пола, закрыла кабинет и спустилась в раздевалку. На скамейке у окна, закинув ногу на ногу, действительно сидел Макс и читал учебник по географии.

– Прости, я задержалась. – София тронула его за плечо, прошла в раздевалку, сняла с вешалки куртку. – По дороге поговорим о телепрограмме, ладно? Ты придешь?

– Ну, если надо…

– Я хотела бы снова представить тебя как будущего шеф-повара. И сказать пару слов о нашей столовой и о том, что можно изменить в меню завтраков и обедов.

Они вышли на улицу.

– Как рано темнеет. – Макс засунул руки в карманы. – И холодно. Кстати, давно хотел тебя спросить… Что будет, если эти выборы, ну… в общем…

– Знаешь, – сказала София, – я решила, что если за меня не проголосуют, ну то есть если я не выиграю, то…

– Не расстроишься? Я так и думал. Зачем тебе вообще этот управляющий совет?

– Наоборот. Я расстроюсь. Очень. Я правда хочу попробовать поменять жизнь в школе, хочу избавиться от старых нудных обязаловок типа ежегодного смотра талантов. Надоело! Вечно одно и то же, а я хочу придумать что-то новое, ну например, спектакль поставить. У нас вот никогда не было театральной студии. Можно ведь режиссера классного позвать, репетировать… Слушай, скажи, ты действительно хочешь открыть ресторан после школы? – неожиданно спросила София.

– Тебе правда интересно? Я хочу стать знаменитым ресторатором, таким, как англичанин Джейми Оливер. Он первым в мире открыл сеть ресторанов, там помощниками поваров работали бывшие наркоманы и алкоголики. Он помог стольким людям!

София одобрительно кивнула и продолжила:

– А можно организовать туристический слет или баскетбольный турнир с соседней школой, попробовать сплавиться на байдарках, пойти в горы, на Алтай поехать!.. Как думаешь, я смогу?

Она остановилась. От фонаря падал зеленовато-желтый свет, и лицо ее казалось бледным, почти белым, прозрачным. Макс никогда бы не решился поцеловать Софию, если бы не этот странный, нереальный, загадочный свет. Он вытащил руки из карманов и неловко ткнулся губами ей в подбородок.

София отпрянула:

– Макс, ты что, совсем?

Он вздохнул.

– Прости, ты была такая…

– Какая такая? Зеленая? – фыркнула София.

– Угу, – он смущенно заморгал. – Ладно, проехали. Пойдем, завтра у нас опять диагностическая, кажется.

– Да, снова алгебра… Катя собиралась готовиться. Или физика, я точно не помню.

– В общем-то, без разницы, – сипло отозвался Макс и откашлялся. – Я лучше новый рецепт заварного крема попробую.

– Для наполеона?

– Еще не решил. Скорее всего, бриоши. Ну что? По домам?

София кивнула.

Они отходили от фонаря все дальше. Зеленоватый свет уже не касался их лиц, и все вокруг снова стало привычным и обыденным.

Глава 5
День выборов и репортаж из зоопарка

На одиннадцатый день Алю выписали.

Рука еще лежала в фиксирующем бандаже, а голова начинала болеть, как только она наклонялась за вещами.

– И зачем ты потащилась на эту гору! – в тысячный раз повторила мама. Она приехала в больницу раньше часа на два – помочь собраться.

– Хотела покататься, – механически ответила Аля. – С друзьями.

– Покаталась? На плановую госпитализацию мы опоздали, а там очередь. Сейчас даже Игорь Валентинович помочь не может, я звонила ему раз двадцать!

– Бедный Игорь Валентинович.

– Что?

– Ничего, мам, понимаешь, ничего, – завелась Аля. – Совсем ничего, вообще, ни-че-го!

– Как ты со мной разговариваешь? – Мама отодвинула сумку с вещами. – Я же для тебя все… ты что такое говоришь, я же… все отдаю, чтобы ты…

– Чтобы я что? – взорвалась Аля. – Чтобы я лежала в этой чертовой больнице два раза в год под капельницами, колола гормоны себе в живот и пила таблетки горстями? Мне по приколу прямо. Не надо больше тратить деньги на меня, все бессмысленно.

– Аля! Ладно, я не буду на тебя сердиться, наверное, это последствия сотрясения. – Анна Львовна присела на кровать. – Мне вчера звонила мама Оли, ну, помнишь, я тебе про нее рассказывала, ей диагноз недавно поставили, и она хотела с тобой пообщаться.

– Мама! – Аля резко повернулась и тут же схватилась за плечо. – Ты что, забыла Кристину? Я никогда, слышишь, никогда! – Она опустилась на кровать рядом с мамой и прикрыла глаза здоровой рукой.

Аля давно уже близко не общалась с теми, у кого стоял такой же диагноз, как у нее. Она не вступала ни в какие группы в ватсапе, не встречалась ни с кем после курсов лечения. Работал инстинкт самосохранения. Чем меньше будешь знать о соседках по палате, тем больше сил останется на жизнь и борьбу с болезнью.

С Кристиной случился прокол. Аля понимала это, но не могла отказаться от долгих вечерних разговоров по телефону и встреч с подругой в любимой кафешке. С этой смешливой и бойкой девчонкой Аля познакомилась в больнице, когда лежала на очередном обследовании.

Ее задержали в процедурном кабинете, и она пришла в столовую на завтрак чуть позже. В общем, ей не досталось манной каши. Аля почему-то ужасно расстроилась, села за стол и расплакалась. Кристина подсела к ней, спросила, что случилось. Аля, хлюпая носом, рассказала. Кристина рассмеялась. У нее был заразительный смех, мелодичный, как будто несколько колокольчиков звенели сразу. С ней было легко. Она и выглядела под стать своему характеру. Тоненькая, почти невесомая, хохотушка, вечно перескакивала с темы на тему, как будто спешила наговориться на всю жизнь.

Аля больше слушала, чем говорила, иногда поддакивала и смеялась, когда удавалось перебить Кристину и вставить несколько фраз. А потом однажды Крис исчезла, перестала звонить, не отвечала на сообщения. Аля знала, что состояние подруги серьезнее, чем ее, – совсем не видел левый глаз, и хромота становилась все заметней. На последнем обследовании врачи обнаружили несколько новых очагов.

Неделю Аля ждала, а потом не выдержала и позвонила. Телефон был заблокирован. Аля попросила маму узнать, что с Кристиной. Анна Львовна закрылась в комнате и вышла оттуда с красными глазами. Объяснять ничего не пришлось – Аля все поняла.

Потом она долго вспоминала их последний разговор, искала скрытый смысл в словах и темах, но не нашла ничего, что подтвердило бы предчувствие Кристиной своего скорого ухода. Так, болтали, и всё.

Неделю Аля плакала, а потом решила, что больше никогда не позволит себе сблизиться с тем, кто может внезапно умереть, так же, как и она сама. И хотя мама и Игорь Валентинович уверяли, что смерть Кристины не связана с диагнозом и что это трагическая случайность – оторвался тромб, Аля оставалась непреклонной – она будет дружить только с «нормальными», с теми, кто не думает о том, что в любой момент может умереть, и не просто умереть, попав под машину например, а умереть от тяжелой болезни, лекарство от которой до сих пор не придумано.

Именно Кристина посоветовала Але вести дневник.

– Банально, но работает, – сказала она. – Возможно, ты перестанешь плакать по пустякам, например из-за манной каши. – И они снова засмеялись.

После смерти Кристины Аля несколько раз пыталась начать писать о своих чувствах, но получалось скомканно, непонятно и фальшиво. На мысль записывать себя на диктофон натолкнули любимые песни Билли Айлиш. Ее чувственный мелодичный голос напоминал Кристину.

Первую запись Аля сделала после похорон, куда она пошла, несмотря на категорический запрет мамы. Долго стояла у гроба, всматриваясь в лицо подруги. Оно казалось совершенно таким же, как всегда. Аля хмурилась, в кровь искусала губы, но не заплакала, а когда вернулась домой, заперлась в ванной, включила воду и, зажав рот полотенцем, разрыдалась. Анна Львовна стучала в дверь, просила и требовала впустить ее. Аля не открыла, вышла через полчаса, а еще через некоторое время наговорила на телефон.

Как страшно было на тебя смотреть, Крис. Не потому, что ты умерла, а потому, что была как живая. Мне все время хотелось крикнуть: «Вставай! Просыпайся! Мы ведь договорились созвониться. Что ты здесь делаешь? Зачем все эти люди и почему они плачут? Ты не любишь, когда плачут. Давай, скажи им! Скажи, что плакать не надо! Скажи!

Аля нажала на «стоп», перемотала на начало и послушала. Голос казался чужим и странно высоким.

«Плакса, – подумала она. – Но стало легче. Спасибо, Крис».

С тех пор Аля начала записывать себя на диктофон, но больше никогда не переслушивала.

* * *

– Мам, – Аля попыталась закрыть молнию на сумке здоровой рукой, – можно я в школу завтра пойду? Там голосование будет, мне очень надо.

– Какое голосование? Я позвоню Игорю Валентиновичу, если он разрешит, то наверное… не знаю.

– Хочу Соню поддержать, она такая классная. У нас выборы в управляющий совет. Я пойду завтра в школу, даже если Игорь Валентинович скажет нет.

В пятницу утром школа напоминала большой муравейник. На первом этаже расставили парты. За ними на переменах сидели ученики, вошедшие в избирательную комиссию, и независимые наблюдатели. Здесь же стояли урны для голосования. Кандидаты в управляющий совет нервно курсировали по коридорам.

– Голосуем! Голосуем! Судьба школы в ваших руках! – периодически кричал кто-то из старшеклассников.

Восьмиклассники сидели в кабинете, волновались, ждали. Из класса выбегали по одному – на разведку.

– Аля, тебе записка! – Таня загадочно улыбнулась и вынула из кармана измятый листок. – От Печатникова из десятого, просил передать.

– Хмм… – Федя выпятил нижнюю губу и подул на челку. – Как интересно. И кто-то что-то говорил про Малютину? Дай сюда! – Он перехватил лист, развернул. На нем было нарисовано сердце, разорванное на две части молнией. – Фу, какая пошлость! – Федя засунул два пальца в рот. – Меня сейчас вырвет.

– По какому праву? – Аля отняла у него записку, разгладила, аккуратно сложила пополам, засунула ее в учебник по алгебре и вышла из класса.

– Аля, подожди! – Федя выскочил за ней и остановился у лестничного пролета между вторым и первым этажами. – А хочешь, я прыгну?

Аля равнодушно повела плечом.

– Я серьезно! – Федя теребил сережку в ухе.

– А смысл? Хочешь ногу сломать?

– Да!

– Зачем? Моя слава тебе покоя не дает? Или перед Малютиной выделываешься? Вон она внизу, у раздевалки. Смотрит на нас. Скажи честно, ты за нее голос отдал? И вообще! Я в больнице почти две недели лежала, а ты ни разу не написал и не позвонил!

Аля резко развернулась и пошла снова в класс.

– Я болел, с температурой валялся! Сама могла написать, раньше же писала! – крикнул он ей в спину. – Что, даже не посмотришь? – сказал Федя и прыгнул. Пролетел пятнадцать ступенек, приземлился на ноги, но тут же неуклюже завалился на бок.

– Рысин! – Над ним стояла Галина Павловна. – Что за пируэты? Ты живой? Встать можешь?

– Да всё в порядке, – пробормотал Федя и медленно встал. – Кажется, я цел.

– Зайди ко мне в кабинет, когда в себя придешь. – Галина Павловна покачала головой. – Рысин, когда это безобразие закончится? Все-таки мне придется вызвать маму.

– Лучше папу, а то мама опять уехала. Я зайду, да, у нас литература сейчас или алгебра, а потом… на перемене. – Федя похромал к лестнице. – Вы не знаете, Галина Пална, результаты голосования когда объявят? Сегодня?

– Вечером, Рысин, иди в класс!

– Бегу, мчусь, лечу! – Федя взмахнул руками и запрыгал вверх по ступенькам на одной ноге.

* * *

В классе обсуждали поездку в зоопарк. Неугомонная Екатерина Михайловна, учительница литературы, три недели назад дала задание написать репортаж с места событий. Многие уже сдали работы: писали о выборах в школе, об уроках физкультуры в лесу на лыжах, о завтраках и обедах в столовой. Таня, Катя, Матвей, Макс, Андрей и Аля решили после уроков съездить в зоопарк, чтобы написать репортаж оттуда.

Таня увлеклась орнитологией в третьем классе после того, как в Калининграде сходила с мамой в зоосад. Больше ста докладов о вымирающих видах птиц пришлось выслушать ее одноклассникам с тех пор, а разведением неодомашненных страусов заинтересовался даже Андрей, человек, абсолютно далекий от проблем животного мира.

В зоопарке с середины ноября читали лекции на тему «Породы страусов и возможности их разведения на ферме». Ребята выбрали более-менее свободную пятницу, чтобы выполнить задание.

Готовиться начали заранее. Катя с Таней отпросили Алю у Анны Львовны, Матвей взял у папы профессиональную камеру, Андрей собрал на всякий случай небольшую аптечку, а Макс весь вечер накануне колдовал над плитой – запекал индейку для бутербродов и даже испек в электропечи бездрожжевой хлеб.

– Тань, а о чем писать будем? У тебя есть план? – Андрей плюхнулся на свободное сиденье в метро. – Хорошо, что днем поехали – людей мало. Не люблю час пик. – Он аккуратно поставил аптечку на пустое место рядом. – Надеюсь, она нам не понадобится.

– You never know! Никогда не знаешь, – улыбнулась Катя. – Да, Аля?

– А что сразу «Аля»! – Матвей втянул голову в плечи. – И не надо больше вспоминать эти ватрушки, пожалуйста!

– Я не про них! – Катя кивнула на свободное место. – Садись, великий катальщик.

– Ну я же просил! – взмолился Матвей. – Мне что, до конца жизни теперь виноватым ходить?

– Забудь! – Аля похлопала его по плечу. – Я даже рада, что так вышло. По крайней мере, теперь я понимаю, кто есть кто.

– Ты про Фэда? – Макс уставился на Алю. – Зря ты так. Он куртку свою тебе отдал тогда и за скорой бежал.

– Прямо-таки бежал? – Аля покраснела.

– Угу. – Макс открыл рюкзак и зашуршал фольгой. – А потом заболел. Ребят, бутерброды хотите?

– Мы же в метро, – напомнила Таня. – Хотя пахнет так вкусно, что кусочек я, пожалуй, съем.

– Берите, берите, я много сделал, на всех хватит!

– Может, Феде позвоним? – предложил Матвей. – Пусть приедет. Он, кажется, тоже репортаж еще не сдал.

Аля равнодушно отвернулась.

– Звони.

Она встала около двери и уставилась в черноту туннеля. Мимо с шумом промчался встречный поезд. Але на секунду показалось, что в вагоне пролетевшего состава мелькнуло Федино улыбающееся лицо.

* * *

В зоопарке почти не было посетителей.

– Конец ноября, рано темнеет. Солнца нет, и звери прячутся, а многие вольеры вообще закрыты, – предупредил охранник на входе. – Что ж вы так поздно пришли? Или вы на лекцию?

– Да. – Таня передала ему список. – Вот наши фамилии. Мы из школы, вас должны были предупредить.

– А, любители страусов! – Охранник подмигнул. – Так бы сразу и сказали! Вам третий павильон нужен. Отсюда минут пять по прямой. Мимо клетей с домашними птицами идите.

– Мы репортаж писать будем. – Макс открыл рюкзак. – Хотите, угощу вас бутербродом? Хлеб я тоже сам пек.

– Спасибо. Я только с обеденного перерыва. Сыт! Проходите, господа журналисты!

– Матвей, давай ты первый. Тебе еще камеру подготовить нужно, – скомандовала Таня. – Пойдемте скорее!

– Ну вот, а я хотела на живых страусов посмотреть. – Катя потянула Таню за рукав куртки. – Уток я и так каждый день на речке вижу по дороге в школу.

– Страусы в вольере после домашних птиц! – крикнул им вдогонку охранник. – Поторопитесь, а то они скоро спать лягут!

– Сначала лекция! – Таня нахмурилась. – Иначе материала на репортаж не хватит.

– Как скажешь. – Аля вздохнула. – Интересно, чем выборы закончились. София прошла или нет? Результаты уже опубликовали, как думаете?

– Нет еще, я недавно смотрел школьный сайт, и в чате никто ничего не писал, – сказал Андрей. – Может, у Фэда есть информация? Вот он приедет и расскажет.

– Федя приедет? – Аля пропустила вперед Катю с Таней и поравнялась с Андреем.

– Минут через двадцать пять.

* * *

Научный сотрудник института орнитологии Степан Романович Стрельцов включил интерактивную доску и загрузил презентацию. Лекция о разведении страусов на фермах началась.

Матвей и Макс ушли на последний ряд, девочки сели впереди.

– Послушаем сначала, а потом пойдем к вольерам. Да, Кать? Если страусы не спят, может быть, увидим, как их кормят, – сказала Таня шепотом.

– Давай я уйду пораньше и попрошу, чтобы нам разрешили войти в вольер, – так же тихо ответила Катя. – У меня есть морковка и яблоки порезанные, страусы это любят, хочу угостить их.

– Эксперты сходятся во мнении, что для проживания в российских условиях более всего подходят одомашненные черные африканские страусы. – Степан Романович сменил слайд. – Именно таких птиц выращивают на фермах уже более десяти лет.