Текст книги "Сказки и притчи о девочках и мальчиках"

Сказка о том, как на свет появилась маленькая девочка (самая первая сказка)

Один мальчик сидел у окна с гитарой и перебирал струны. От прикосновений его тонких пальцев струны дрожали, и комнату заполняли новорождённые звуки. Они то струились подобно змейке сигаретного дыма и растворялись, кружа фуэте, в свете ночного фонаря, то вдруг срывались и на испанский манер напористо устремлялись в бег, то снова затихали и чуть слышно постанывали. В один из таких моментов мальчик низко склонил голову, чтобы лучше расслышать пение своей гитары, так низко, что обжёг дыханием её струны. Веки сомкнулись, музыка нежным касанием проникла в его ухо и закружила голову, а потом задрожала сердце. Грудь наполнилась. До такой степени, что едва не разорвалась как воздушный шар. А потом вместе с выдохом из неё высвободился стон. Тогда тяжесть опустилась в ноги, и музыка умолкла. Мальчика укутал колдовской полусон.

Через время, открыв глаза, он увидел на своих коленях маленькую девочку. Она стояла, раскинув в капризном недоумении руки, в платьице и туфелькахс перепонкой и смотрела на него большими наивными глазами ребёнка – яркими, ясными и простодушными. Глядя на его смешное, просиявшее и изумлённое лицо, такое, будто только что стал свидетелем настоящего чуда – чуда, которых не случается в жизни – она рассмеялась звенящим смехом, прозрачным как вода, играющая на солнце, звонким  и чистым как осколки хрусталя.

Она была маленькая, слишком маленькая. Такая маленькая, что он боялся тронуть её руками. И одновре-менно боялся, что она не удержится и упадёт с его коленки. Так боялся!… И ещё он очень хотел повнима-тельнее её разглядеть. Ведь если это сон, то он скоро закончится и девочка исчезнет навсегда. Тогда маль-чик поднёс свою ладошку к самым подошвам туфелек в знак предложения перейти на неё.

Девочка ступила на мягкую ладонь, помогая себе руками. Уверенно, но неуклюже, проваливаясь в мягкость руки, прошлась по ладони вдоль линии судьбы от указательного пальца до самого центра. Тут она почувствовала уверенность, твёрдую опору и, наконец, выпрямилась.

Мальчик поднёс ладонь поближе к глазам, и девочка показалась ему взрослее. Она была в том же платьице в цветочек, в тех же изящных туфельках с перепонкой, но смотрела на него уже вовсе не наивными глазами ребёнка. Взгляд её был глубок, спокоен и обращён внутрь. На глазах играла роса. Девочка посмотрела через окно: там, на небе, уже не было видно луны, из за горизонта пробивались первые лучи восходящего солнца. С улицы потекла струйка свежего воздуха и подхватила подол девичьего платья. Вся фигурка дрогнула, нити длинных волос поднялись, отдаваясь воздушным потокам. Тогда юноша поднёс ладонь к раскрытому окну, расправил пальцы и сдул девочку с ладошки как воздушный поцелуй. Подхваченная ветром, она зазвенела высоким колокольчиком.

Так началось путешествие маленькой девочки.

Сказка про усатую девочку

У одной девочки не было детства. Она родилась сразу взрослой. Ей было неинтересно играть в куклы, и в другие игрушки тоже. И ей никогда не приходило в голову спросить, почему мячик падает вниз, а не летит наверх, если его подбросить. Потому что и так было ясно: всё, что подбрасы-ваешь, летит сначала немного вверх, а потом всё равно падает вниз. Она ведь была земная девочка, а на Земле всё именно так и происходит. Это там, в космосе, что ни подбрось, будет тебе летать до скончания веков, а на Земле – нет. А она ведь была девочка земная.

Однажды в детском саду на полдник давали апельсины. А после полдника девочка вместе с другой девочкой собралась выйти из столовой и говорит: «Надо есть апельсиновые корки, тогда дверь сильнее откроешь». Тогда первая девочка её поправила: «Да нет же. Наверное, ты хотела сказать, что если дверь плотно закрыта и съешь апельсиновых корок, то сможешь ее открыть». «Ну, да», – сказала вторая девочка, и обе вышли из комнаты. Но первая девочка всё равно не поверила, что апельсиновые корки придают сил, и посчитала ту другую девочку еще очень маленькой и глупой.

Вообще-то девочка не любила ходить в садик. То есть не любила и не не любила одновременно. Ей было всё равно. В садике ей было скучно, она ходила туда, потому что каждое утро её отводили родители.Девочке нравилось сидеть дома на коленях у папы, когда к нему приходили друзья, и слушать, как они разговаривают про всякие интересные взрослые дела. Но иногда ей все-таки хотелось поиграть с другими детьми. Однажды она решила взять с собой в садик игрушки и дать ребятам поиграть с ними.

У неё был нераспечатанный набор, чтобы ухаживать за куклами: с маленькими розовыми расчёсочками, заколочками, зеркальцем… Но вообще-то у неё не было красивых кукол, которых можно было бы всем этим причесывать, была только кукла Варвара с кривыми ногами. Варвара была уже совсем взрослая и похожа на Шапокляк. Впрочем, девочке она нравилась. И ещё девочка взяла с собой собаку на поводке с ручкой, с такой ручкой, что когда на нее нажимаешь, собака лает. Девочка хотела иметь настоящую собаку, но настоящую живую собаку родители заводить не хотели. Папа, может, ещё был бы и не против, а вот мама ни в какую не соглашалась.

Девочкам в садике очень понравился этот набор, они принялись расчёсывать кукол и делать им причёски, а мальчики возились с собакой. Но потом пришла воспитательница и всё у всех отобрала. Она сказала, что это девочкины игрушки и их брать нельзя. Воспитательница боялась, что ребята их сломают, а родители девочки потом будут её, воспитательницу, ругать. Но об этом воспитательница никому не сказала, поэтому ребята не могли её успокоить, чтобы она перестала бояться, а только очень расстроились. И девочка тоже не поняла, почему воспитательница запрещает другим девочкам и мальчикам играть в ЕЁ игрушки, и тоже очень расстроилась.

Больше девочка не предпринимала попыток дать поиграть в свои игрушки другим девочкам и мальчикам, а только ещё больше полюбила сидеть на коленях у папы, когда к нему приходили гости, и слушать их взрослые разговоры. Один мальчик даже сказал, что у неё уже усы выросли как у папы. А ей это очень не понравилось, потому что у девочек усов быть не должно. Тогда она стала разглядывать себя в зеркало и никаких усов не видела, а мальчик всё продолжал твердить: «Усы! Усы! У тебя усы как у твоего папы!» Девочка плакала, смотрела внимательнее, а потом брала у мамы специальный пинцет и выщипывала маленькие усики в уголках рта, которые, даже если сильно присмотреться, с трудом разглядишь, а он всё равно кричал: «Усы! Усы!» .

Однажды родители отправили девочку в детский летний лагерь. Она туда поехала совсем одна, без мамы и без папы. Но ей было не страшно, потому что она ведь была взрослая девочка, а взрослые ничего не боятся.

В лагере девочка повстречала других мальчиков и девочек. Они играли в песочнице, и ей тоже захотелось с ними поиграть. Мальчики и девочки обрадовались новой девочке и позвали её вместе лепить куличи. А они лепили куличи и разговаривали. И ей очень понравилось, как они разговаривают о своих мечтах, и о том, как они собираются их осуществить, о том, как они говорят о таких вещах, о которых взрослые никогда не разговаривают и даже считают неприличным разговаривать о таких вещах.

И тогда она тоже стала мечтать. Она намечтала себе большое розовое облако, которое висит в небе, высоко над поверхностью Земли, такое облако, на котором можно подбросить мячик, и он полетит не вниз, а вверх. И теперь, когда в гости к папе приходят друзья, она не сидит у него на коленях и не слушает их взрослые разговоры, а закрывает глаза, забирается на облако, сидит себе на нем, болтает ногами и в ус не дует. Потому что усов у неё нет.

Сказка о том, как маленькая девочка сажала цветы

Маленькая девочка работала в саду. Была ещё только весна, поэтому всё вокруг выглядело довольно мрачным. Чёрная земля проглядывала из под линялой зелени помятого газона, голые ветки деревьев протыкали бледное небо, через стебли дикого винограда, каркасом обвивавшего стены сарая, было видно облупившуюся краску.

Девочка взрыхляла землю, потом палочкой проделывала траншейки и засыпала в них семена. Она делала это очень старательно, опустившись на колени. Когда все траншейки одной из будущих клумб оказались присыпаны землёй, девочка поджала губы, будто её смущали уже раскрывшиеся бутоны изящных цветков, и улыбнулась. Она встала и отряхнула с коленок землю.

– Какая же здесь будет красота! – воскликнула она, подняла голову к небу, и в её глазах отразился солнечный свет, пробивавшийся сквозь облака.

Тут к ней подошёл старый толстый садовник в своём грязном комбинезоне, который, казалось, он не снимал всю свою жизнь. Впрочем, он был и не садовник вовсе,

потому что настоя-щего сада здесь никогда и не было – взъерошенные деревья разных пород росли сами собой. В его обязанности входило только собирать время от времени мухоморы под елью и удобрять остальные деревья. Сейчас было как раз такое самое время. Садовник разбрасывал кучами навоз под корни деревьев, но, заслышав звонкий голосок девочки, поставил тачку и подошёл к юному созданию. По-свойски обнял за плечо и сказал:

– Да, моя дорогая, у тебя ещё так мало опыта в этой жизни. Тебе, конечно, надо нахлебаться ещё мнооооого, – протянул он, – говна, чтобы понять, что развести красоту в этом саду не представляется возможным. – Он почесал своё пузо и стал рыться в глубоком кармане.

Девочка смотрела на садовника снизу вверх. Из его носа торчали жёсткие ворсины, на одной из которых даже повисла коричневая козявка. Садовник потянул носом, и козявка исчезла во мраке ноздри.

В конце-концов садовник вытащил из кармана ложку и протянул девочке. Но та вежливо отказалась, сославшись на то, что уже сыта, и пошла дальше

сажать цветы.

Сказка про бегущую девочку

Одна девочка бежала по Земле сломя голову. Когда она только начинала бежать, она не очень-то понимала, зачем и куда бежит, её просто влекли сказочные замки дальних краёв, о которых она так много слышала в детстве. Она бежала и бежала со всех ног, из одного края в другой, от одного замка к другому.

На бегу она встречала разных людей, которые часто были несчастливы. Она никак не могла понять, отчего же эти люди несчастны, ведь сама-то она всегда была счастливая. По утрам она была счастлива оттого, что приветливое солнце освещало ей дорогу, днём она радовалась потоку реки, из которого можно было напиться воды, вечером она радовалась луне, которая рассказывала ей сказки, а ночью – цикадам, которые трещали ей колыбельные.

Но постепенно она поняла, почему все эти несчастные люди несчастны – они не любят солнце, они не любят реки, не любят луну и цикад. Не любят. И ещё они никогда никуда не бегали. "Они не знают счастья бега, – думала она, – вот в чём дело".

Она бежала и бежала дальше, сбивая ноги и натирая большие мозоли. Она стоптала не одну пару башмаков, пока, наконец, не устала, но ноги всё продолжали нести вперёд и вперёд.

Однажды на пути она встретила другого бегуна. Понурившись, он сидел на обочине, разглядывая большой палец правой ноги, который торчал из его прохудившихся башмаков. Он выглядел несчастным, и это очень удивило её. "Ведь он знает счастье бега", – подумала она.

– Я столько бегал, – сказал он, – но так никуда и не прибежал. Раньше я просто хотел бежать и бежал, а теперь я хочу знать зачем. И теперь, когда я задумался, я больше не хочу никуда бежать.

– А чего же ты хочешь? – спросила его девочка.

– Я не знаю.

Ей стало его так жаль, что она невольно взяла его за руку. Вообще-то она не хотела этого делать, но рука сама потянулась к нему. И в этом прикосновении было всё то, что невозможно высказать словами. И даже глазами. А  руки у него оказались сильные. В ответ он так схватил её, что даже показалось на миг, что он способен её удержать, и она больше не будет натирать мозоли, стаптывая башмаки.

Они пошли медленным шагом по зелёному лугу прочь. Он шёл по земле и держал её за руку, а она потихоньку взлетала к небу как на картине Шагала. У неё совсем перестали болеть ноги, потому что, когда летишь по воздуху, невозможно натереть мозоли. Но тут подул ветер,  он выпустил её руку из своей, и влекомая течением воздушных сил она взлетела ещё выше. Так высоко, что ему было уже не достать.

Через время она спустится на землю и, понурившись, сядет на обочине, не желая никуда бежать. Мимо неё будет идти пешеход, которому придёт время поплакать. Он сядет рядом с ней и не захочет уходить. Она не станет возражать и посидит с ним какое-то время, а потом опять побежит. А он останется плакать.

"Он просто не знает счастье бега", – подумает на бегу другая девочка.

Cказка о мальчике, который очень любил сказки

Один мальчик очень любил сказки и очень хотел встретить настоящую сказочницу. Но он никогда в жизни не видел настоящих сказочниц и не знал, как они выглядят.

Однажды, когда мальчик ехал в поезде, ему в попутчицы попалась одна девочка. Она была не рыжая, не русая, не блондинка, не брюнетка, и вообще её волосы были спрятаны под невзрачным платком, так что никто и не мог знать, какого они у неё на самом деле цвета. Всё в ней было довольно неприметно, только глаза выдавали что-то… непонятно что.

Мальчику было очень скучно ехать в поезде (да и вообще-то в поездах он не очень любил ездить, особенно долго), поэтому, чтобы скоротать время, завёл разговор с невзрачной девочкой с глазами, которые выдавали что-то… непонятно что.

Они разговорились, и невзрачная девочка стала рассказывать ему истории про далёкие невероятные страны и про то, какие в них поезда, и какой длины понадобится клубок, чтобы сплести такую же, как в какой-нибудь из этих далёких стран, паутину железных дорог.

Она рассказывала это с таким упоением и так увлечённо, что нельзя было засомневаться в том, что она сама побывала в этих невероятных далёких странах, хотя её невзрачный вид говорил совсем об обратном.

Она рассказывала про то, как выглядит луна с другой стороны земного шара, и какие там, с другой стороны земного шара, светят звёзды по ночам, и про удивительных обитателей и обитательниц этой другой стороны земного шара и про то, как они живут, и какие с ними приключаются приключения, и много ещё другого всего рассказала. И всё это было так похоже на привычную мальчику жизнь. И одновременно так непохоже. Будто так в самом деле и не бывает никогда.

Тем временем поезд прибыл на станцию, и мальчику пора было выходить. Он вышел на перрон, а девочка с глазами, которые выдавали что-то… непонятно что, поехала дальше.

Был поздний вечер. В жёлтом свете фонарей, освещавших широкую дорогу, сходившуюся в точку где-то далеко-далеко вдали, кружились пушистые хлопья снега. Мальчик тяжело вздохнул и беззвучно произнёс: «Ну, на этой дороге, я уж точно встречу настоящую сказочницу», – и зашагал прочь.

Самая последняя сказка

(о том, как рождаются песни)

Это случилось в пору, когда время белых ночей подходило к концу и ночь нельзя было уже перепутать с днём. Начинало смеркаться, город готовился сомкнуть веки и дать отдых уставшим глазам. От того ещё стемнело сильнее, что небо заволокло густыми грозовыми тучами. Но мальчику это было всё равно: он сидел, по своему обыкновению, у открытого окна и, не глядя, наигрывал мелодию на гитаре, а когда стало страшно вспыхивать розовым, лишь позёвывал – перед ливнем всегда очень хочется спать. Это бывает от того, что

в воздухе летает много сонных пушинок.

Один раз мальчик так широко зевнул, что проглотил сразу две, и тут же провалился в сон. Сон был таким глубоким, что со дна его не было слышно ни раскатывающегося по облакам грома, ни шума вёдрами выплёскивающейся с неба воды. А когда действие пушинок прошло, гроза тоже уже прошла. О ней напоминали только оставшиеся на подоконнике капли, в которых теперь купалось солнце.

Солнце проснулось, город снова открыл глаза, и мальчик тоже выбрался из сна. Он томно потянулся, расправив грудь и широко разведя в стороны руки, а потом осунулся, уставившись на пустой лист бумаги, лежавший перед ним на столе: мелодия, которую он наигрывал перед грозой, звучала в его голове, а слов для неё всё не было. И тогда произошло чудо: на подоконнике появилась маленькая девочка, та самая, что когда-то уже являлась ему. На сей раз она была в дырявых башмаках, в мятом платье, в волосах запутались цветы. Но всего этого не было заметно, потому что всё это затмевал блеск её глаз.

Мальчик протянул руку, и она вскарабкалась по ней ему на плечо. Маленькая девочка подобралась к самому уху и что-то прошептала. Тогда мальчик записал слова на бумаге и спел, играя мелодию, которую придумал перед грозой.

А потом девочка залезла мальчику в самое ухо и больше оттуда не выходила. С тех пор она живёт в его голове и каждый раз, когда он играет новую мелодию, нашёптывает новые слова.

Про мальчика, который очень любил цветы

Один мальчик очень любил цветы. Он собирал их по лугам и полям, покупал на цветочном рынке, выпрашивал у соседей, которые держали прекрасные сады. С радостью приносил их домой и ставил в вазы, любовался их цветом, вдыхал ароматный запах и удовлетворенный засыпал. А на следующее утро находил их увядшими. Лепестки сморщивались, листья сворачивались, аромат пропадал. Тогда он выбрасывал цветы в мусор и снова бежал на луга, на цветочный рынок или к соседям, если только он не был у них вчера, – мальчик находил неудобным выпрашивать у соседей цветы два дня к ряду. Довольный с пышным букетом в руках мальчик возвращался домой и все повторялось: он наслаждался мимолетной красотой очаровательных головок, а на утро выбрасывал их.

Однажды собирая охапку несвежих цветов, чтобы выбросить их, мальчик больно укололся – вчера среди прочих он сорвал розу. Вчера она была прекрасна: распустившийся бутон сиял, переливаясь на солнце от капель росы, оставшихся на ее нежных лепестках, и благоухал самым чудесным ароматом. Сегодня лепестки потеряли свою свежесть и сникли.

– Ау! – воскликнул мальчик, больно уколовшись.

– Держись от меня подальше, – ответила роза.

Мальчик обомлел и подумал, было, что сошел с ума – ему никогда не приходилось получать ответа от цветов, ему никогда раньше не попадались говорящие цветы. Но мальчик верил в сказки и даже где-то глубоко в душе верил в то, что цветы могут разговаривать. Он все еще допускал, что просто ослышался …или сошел с ума и слышит голоса – так бывает с сумасшедшими, но все-таки немножечко верил.

– Кто ты? – спросил мальчик.

– Я – роза. – Ответила роза.

– Мальчик, веривший в сказки, просиял. Ему! Ему! довелось сорвать самую настоящую волшебную говорящую розу!

– Не питай иллюзий – я не волшебная. Я – самая обычная роза. Все самые обычные розы умеют разговаривать. Если ты хочешь говорить с ними.

От необычности происходящего мальчик потерял дар речи. Тогда роза продолжила:

– Розы никогда не начинают разговор первыми, но ты сделал мне больно. – Роза помолчала. – И вообще-то это ты первый начал: сказал «Ау» и задал мне вопрос. Ты хочешь спросить что-то еще? Роза смотрела на недоумевающего мальчика.

– Почему ты говоришь, что я сделал тебе больно? Это ты уколола меня.

– Мне жаль, что я уколола тебя только сейчас, а не тогда, когда ты срывал меня с клумбы. Именно для этого мне нужны мои шипы – чтобы никакие грубияны не срезали меня и не делали мне больно. Но мне понравились твои глаза – с такой нежностью ты смотрел на цветы в твоем букете и на меня, когда собирался сорвать, и я подумала, что ты не такой как все, что ты будешь осторожен и сумеешь обо мне позаботиться. Но ты принес меня домой и сунул в вазу без воды, как и другие цветы. Ты весь вечер наслаждался моей красотой и моим ароматом, а на утро собрался выбросить, потому что я потеряла свою свежесть, свою красоту и свой аромат.

– Конечно. Цветы – для того и созданы, чтобы наслаждаться их красотой и ароматом. А если они их теряют, не за чем больше держать их в доме

– За это я уколола тебя и уколола бы еще раз и еще, до тех пор, пока у тебя не отпало бы всякое желание рвать цветы – ты грубиян и совсем не умеешь ухаживать за ними.

– Что значит ухаживать?

– Ухаживать за цветами – это значит ставить их в вазу с водой, а не оставлять умирать от жажды. Это значит согревать их, но также и не выставлять на палящее солнце, которое может сжечь лепестки и листья. Это значит выбирать для них освещенное место, а не мрачный чулан.

– Какие капризные эти цветы.

– Ты хочешь, чтобы цветы радовали тебя, радуй цветы.

– Как я могу радовать цветы? И вообще, что это за глупость. – Мальчик уже пожалел, что поверил когда-то в сказки и в то, что цветы могут разговаривать.

– Я только что рассказала тебе как. Ну, еще можно с ними разговаривать. За это они прощают некоторые проступки не слишком радивых цветоводов.

– Разговаривать?! Цветы не могут разговаривать!

– А с кем же ты сейчас говоришь?

– Мальчику не нравилась мысль о сумасшествии, и он предпочел снова поверить в говорящие цветы.

– С тобой.

– Ну а я кто, дурень? Твоя соседка, которая зашла поболтать?

– Прекрати. Это еще хуже, чем когда ты уколола меня. И зачем тебе только эти шипы?

– Я ведь уже объяснила тебе – чтобы защищаться. – Роза уже пожалела, что заговорила с таким непонятливым мальчиком. – Любому растению шипы нужны для того, чтобы защищаться. Ты знаешь кактусы? У них много шипов, чтобы защищаться от верблюдов, которые так и норовят их съесть. И еще потому что они помогают им сохранить влагу, ведь кактусы растут в пустыне, а там так мало воды. – Роза вздохнула. – Вот и от роз без влаги остаются одни колючки… Посмотри на меня! Я стала совсем непривлекательной. – Высохшие листья розы свернулись, стебель ссутулился, головка поникла. – И теперь ты хочешь выбросить меня. А если бы ты дал мне воды, достаточно тепла и света, я бы пустила корни в твоей вазе, а потом ты пересадил бы меня в горшок, и тогда я бы радовала тебя своей красотой и ароматом всегда. Впрочем, я цвету раз в году, а ты, кажется, совсем нетерпеливый мальчик, тебе это ни к чему.

– Мальчик смотрел на розу круглыми глазами и не понимал, кто из них сошел с ума: он или роза. Но опомнился и подумал, что если он и в правду сошел с ума, то роза здесь не при чем, тогда она, роза, – плод его воображения, и этот плод воображения сходит с ума, находясь в его воображении. Стало быть, она сходит с ума в его сходящем с ума уме. На этом месте мальчик не выдержал и воскликнул:

– Что за бред!

– Вот и я говорю:  тебе это ни к чему. Лучше отнеси меня соседям, они прекрасные садоводы и знают, как обо мне позаботиться. Еще не поздно. Они срежут мой бутон, снимут все листья, обрежут стебель сверху и снизу, оставив только три почки, поставят сначала в воду до тех пор, пока я не дам корни, а потом пересадят в землю, будут заботиться обо мне, и через год я снова расцвету. Но в следующем году я не буду таким большим растением как когда ты увидел меня впервые, я буду совсем молодым цветком. Но через пару лет я окрепну и снова стану такой же статной, какой ты нашел меня вчера, и тогда ты, может быть, узнаешь меня. Но не рви – тебе ни к чему живые цветы, ты не знаешь, что с ними делать. Купи себе искусственные и поставь рядом с ними ароматизатор.

– Что ты говоришь! Я люблю живые цветы!

– Тогда ходи в ботанический сад. – Отрезала роза. – А сейчас, пока еще не поздно, отнеси меня соседям.

– Мальчик пребывал в недоумении и молчал.

– Пожалуйста! – Взмолила роза. Роза была гордая и никогда никого не молила бы, если бы от этого не зависела ее жизнь.

– Мальчик все молчал. Время шло. Роза потеряла сознание.

– А если я сам хочу вырастить тебя? Что мне делать?

– Но роза не могла больше говорить.

– Мальчик продолжал спрашивать, но тщетно.

– Мальчик испугался, что никогда больше не сможет поговорить с розой, с такой розой, какой он раньше никогда не встречал, и бросился наливать в вазу воду. Роза продолжала молчать. И на следующий день тоже. Тогда мальчик побежал к соседям, и те рассказали ему, как оживить розу. Ему было очень жаль отрезать ее хоть и пожухлый, но прекрасный бутон, напоминавший о былой красоте, обрывать листья и разрезать стебель, но это было единственное средство сохранить ей жизнь. Через неделю роза дала корни, и еще через семь дней мальчик пересадил ее в горшок. Он поставил ее в теплое достаточно освещенное место и стал разговаривать с ней каждый день, пусть и не получая ответа…

– Год. Через год. Она сказала, через год она снова расцветет.

– Мальчик вздохнул и стал ждать. Пока шло время, он то и дело прогуливался по цветочным оранжереям, пытаясь украдкой заговорить с цветами. Он задавал им вопросы, а иногда даже специально кололся розовыми шипами, но никто ему не отвечал.

– Самая обычная… Все самые обычные розы умеют разговаривать… Она обманула меня. Обманула! – Думал мальчик, сидя дома поздно вечером, глядя на крохотное растение с маленькими листочками. – Она такая одна.

Про девочку с добрым сердцем

Жила-была одна добрая девочка с добрым сердцем. Сердце её было до самых краёв добротой наполнено! И такая девочка добрая была, что всем налево и направо доброту свою раздавала: она отдаст немного, а сердце снова наполняется, – и так всё время. Откуда только добрата эта, сердце наполняющая, бралась, непонятно.

Девочка так привыкла уже к тому, что, сколько ни отдашь доброты из сердца, сердце всё равно добротой наполнится, и однажды прямо всю доброту отдала… вместе с сердцем.

Ну, потому, что её мальчик один попросил… Ну, такой, что прямо всё отдашь без остатка.

А мальчик хвать сердце и бежать! …в футбол играть. Там у них, у мальчишек, мячик футбольный порвался и играть было нечем. Вот он сердце и взял вместо мячика поиграть.

В общем, заиграли мальчишки сердце, порвали его как мячик футбольный, вся доброта из него вытекла и в землю ушла. Так добрая девочка осталась без доброты совсем.

Сидит уже совсем недобрая и ждёт, когда же сердце её добротой снова наполнится. А сердца-то и нет, нет сосуда, который мог бы наполнится. Так добрая девочка с добрым сердцем стала совсем недоброй и бессердечной.

А все ведь её любили за доброе сердце, добротой которого она делилась, и поэтому с ней дружили. А теперь, когда у неё ни сердца, ни доброты не осталось, дружить перестали.

И осталась она одна-оденёшенька. Ни доброты, ни сердца, ни любящих людей, ни друзей. Сидит такая одна-оденёшенька и… и не плачет. Потому что у кого сердца нет, те не плачут, те силу воли в кулак собирают и кулак в грудь вместо сердца засовывают, и слезам в глаза подняться не дают.

Вот засунула девочка кулак в грудь вместо сердца и сидит думает, как бы ей новое сердце раздобыть, ну хоть полсердца – где полсердца, там и целое!

Думает-думает, да никак не придумает. Смирилась в конце-концов, что без сердца ей дальше жить придётся, и только мечтать о нём иногда стала. Так только… как о чём-то несбыточном… но очень приятном.

И вот сидит девочка однажды и мечтает о сердце. И такая улыбка у неё на лице вдруг образовалась, будто сердце у неё и в самом деле снова появилось, и даже добротой до краёв наполнилось – так сильно она замечталась. Так замечталась, что даже кулак из груди у неё выпал и даже слёзы чуть из глаз не потекли.

В это время мимо проходил один очень добрый человек с очень добрым сердцем, увидел он девочку и обрадовался: вот ведь какая добрая девочка! Как хорошо доброму человеку с доброй девочкой о доброте поговорить! Ото ведь о доброте только с добрыми сердечными людьми разговаривать получается, с бессердечными о доброте не поговоришь – нет у них сердца, они не знают, о чём говорить.

И завёл добрый человек с девочкой разговор о доброте сердечной. А девочка ему и говорит: «Нет у меня ни доброты, ни сердца, не о чем мне с тобой разговаривать». Добрый человек не поверил ей, и тогда она показала ему дырку в груди, которую обычно кулаком затыкала, и историю про футболиста рассказала.

Добрый человек выслушал девочку, посмотрел в её глаза, из которых чуть слезы не потекли, умилился ей, прижал к своей груди крепко-крепко, и половина его очень доброго сердца, переполненного добротой, полностью заполнила дырку в груди девочки, и недобрая бессердечная девочка снова стала доброй с добрым сердцем.

С тех пор у доброго человека и девочки бьётся в груди одно и то же сердце. И если вдруг один из них раздаст немного больше доброты, чем следовало бы, то второй тут же дополняет его своей сердечной добротой.

Про потерянную девочку

Одна девочка всё время что-то искала. Она никогда не знала, что именно ищет, но обязательно что-нибудь находила. Как выйдет на улицу, так раз и сразу что-нибудь найдёт. У неё даже целая корзинка для таких находок была. То есть много корзинок.

Такими корзинками не то что комната, прихожая вся давно уже ими была завалена. А антресоли и вовсе прогнулись. Пришлось даже специально с окна карниз снять, чтобы из него подпорку сделать – так опасно они провисали.

И чего только не было в этих корзинках! И сухие осенние листья, снег и град (разных цветов), корешки аспарагуса и звёздная пыль; в других специальным образом отсортированные разного рода и порядка симулякры; а штуковинам и вовсе не было числа! От самых простых до ризомаобразных – они были разложены с особой тщательностью по мере увеличения функциональности.

В отделанных мягким бархатом и прозрачной органзой корзинках с посеребрёнными ручками хранились книги стихов. И даже одна по практической магии. А в корзах из морёного дуба, отделанных блестящими металлическими накладками – ремни чистой кожи с шипами и без. Рядом в чёрных корзинах с прожжёнными дырами и каймой в виде красных и синих ирокезов хранились пластинки и диски Kiss и Сinderella. И ещё альбомы по средневековой европейской живописи вперемешку с каллиграфией эпохи Хань.

И ещё много всего прекрасного и очень полезного можно было найти среди этих залежей. А если хорошенько порыться, то и что-нибудь сверхбесценное можно было отыскать!

Но самого главного всё ещё не было, так, по крайней мере, девочке казалось, поэтому она продолжала бродить повсюду с корзинкой.

Однажды девочка брела по тенистой земляной аллее, наклоняясь, чтобы загрести очередную горсть каштанов, которыми сплошь была усыпана земля, и положить их в свою корзинку, и повстречала одного мальчика.

Мальчик посмотрел на неё… со значением. И ничего не сказал. А она вылупилась на него как сумасшедшая. И тоже ничего не сказала. Но очень обрадовалась, когда мальчик вдруг развернулся и пошёл по аллее в одну с девочкой сторону. И так они шли вместе какое-то время. А потом девочке стало скучно, и ещё у неё зачесались руки. Тогда она залезла мальчику в карманы и вытащила оттуда пару книжек и ещё дисков с музыкой – ну для своей корзиночной коллекции (у неё всегда чесались руки, когда корзинка была скорее наполовину пуста, чем полна), а потом и всё остальное, что в них было.