Текст книги "А я дура пятая!"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Екатерина Вильмонт
А я дура пятая!
© Вильмонт Е. Н., 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
* * *
Мы никогда не понимали того,
Что стоило понять.
Николай Гумилев
– Каринка, ты телевизор смотришь? – закричала в телефонную трубку моя подруга Тонька.
– Нет, а что? – меня сразу затошнило.
– Включи, это же уму непостижимо!
– Какой канал?
– Второй!
Я включила. Там шло ежедневное скандальное шоу, обожающее лезть в личную жизнь людей, делать экспертизы ДНК и все в таком роде. Ну надо же! Там на диванчиках сидела вся компашка! Неужто опять будут перемывать мне кости? Похоже на то.
– Да она вообще мизинца Леонида Дмитрича не стоила! Она же темная, как валенок, прости, Господи, – истово перекрестилась бывшая соседка моего мужа, бывшая актриса, бывшая красавица и бывшая жена двух знаменитых режиссеров. Теперь она с наслаждением таскалась по всяким ток-шоу, учила всех жить.
– Но Леонид Дмитриевич, по-видимому, все-таки любил ее… – вставил слово молодой пройдошистый ведущий.
– Да какая там любовь! – закричала первая жена моего покойного мужа. – Она выскочила за него, чтобы просто зацепиться за Москву и попасть в круг избранных!
Очень интересно, это уже что-то новенькое! Они что, не в курсе, что я в Москве родилась и выросла в кругу куда более избранном, нежели актерская братия… И хотя была моложе мужа почти на четверть века, но к тому времени окончила истфак МГУ и была не такой уж темной девушкой.
– А почему вы считаете, что Леонид Дмитриевич умер из-за Карины Дубровиной?
– Знаете, – раздумчиво заметил скандальный журналист, неприятно расплывшийся бывший красавец, – когда пожилой мужчина женится на молодой, такой конец практически неизбежен.
Господи, со смерти Лёни прошло уже пять лет, а они все никак не уймутся. Интересно, что я им всем сделала? Чего та к ярится втора я су пру га, ведь между нею и мной было еще две жены? Но все четыре сплоченно ополчились против меня. Поразительно! Так, а это что за персонаж? Упитанная тетка в розовой кофте со стразами, глотая слезы, говорила:
– Она, она на похоронах и поминках даже не плакала, слезинки по покойнику не проронила, сама же небось его и отравила!
– Но вскрытие ничего не показало, кроме острой сердечной недостаточности! – внес ясность ведущий.
– Да что вы ерунду городите, – вмешалась Четырежды Бывшая, – не знаете разве, что сейчас есть такие препараты, которые практически невозможно обнаружить. Тем более ее отец был ученым-химиком!
«Нет, это уж слишком! Уже до моего отца добрались! Завтра же подам в суд за клевету! – вскипела я. – Сволочи, какие сволочи!»
– Господа, господа! – подал вдруг голос какой-то неведомый мне мужчина. – Какое право вы имеете голословно обвинять человека в у головном преступлении?
На экране возник титр: «Феликс Ключников, адвокат».
– И вообще, я не очень понимаю, мы собрались тут, чтобы почтить память гениального режиссера или задались целью облить грязью его последнюю любовь? Любим мы говорить о Боге, а разве это по-божески?
– В самом деле, – состроил постную мину ведущий, которого явно не интересовал гениальный режиссер, зато чрезвычайно интересовали любые скандалы. Что ж, это его работа.
– И еще… – продолжал адвокат. – Почему, собственно, вы не пригласили в студию саму Карину Георгиевну? Создается впечатление, что все собрались здесь с одной-единственной целью – перемыть ей косточки, облить ее грязью…
– Мужчина, что вы такое говорите! – истошно завопила толстая тетка из публики, эдакая профессиональная обличительница. – Кому на фиг нужно что-то там ей перемывать! Слышали же, она на похоронах мужа даже не плакала, разве это по-божески?
– Человек, убитый горем, зачастую не может заплакать… – произнесла одна пожилая актриса, снимавшаяся в молодости в Лёнином фильме.
– Да ладно! – вмешалась опять Четырежды Бывшая. – Знаю я ее, она просто холодная расчетливая дрянь! Рассчитывала, что Корецкий снимет ее в кино. А он, видимо, не хотел, не любил снимать непрофессионалов, а зазря жить со стариком неохота…
– Извините, вы все-таки настаиваете на версии преднамеренного убийства? – опять подал голос адвокат Ключников.
– Да! Настаиваю!
– Вы заявляете об этом на всю страну. И вы не боитесь, что вдова может подать на вас в суд за клевету?
– Не боюсь! Пусть подает! – как будто даже обрадовалась Бывшая. Ну еще бы, какой для нее, Бывшей, пиар!
– У Леонида Дмитриевича было больное сердце, а девка молодая, красивая, его и травить не надо было, небось просто перестарался в постели, – брезгливо скривив тонкие губы, проговорила супруга номер четыре.
Она ненавидела меня с особой страстью, ибо Лёня ушел от нее ко мне. Я даже понимаю ее.
– А все-таки, почему вы не пригласили на передачу Карину Дубровину? – повторил свой вопрос адвокат.
– Карина Георгиевна категорически отказалась! – заявил ведущий, как-то слегка замявшись. И глазки у него при этом забегали.
– А зачем ей сюда приходить, на всю страну позориться, она вот вас сюда прислала, скорее всего вы просто ее любовник! – высказалась супруга номер один.
Адвокат рассмеялся:
– Увы, к моему величайшему сожалению, я не только не являюсь любовником госпожи Дубровиной, но я даже не знаком с ней!
– Тогда чего вы так ее защищаете? – вызверилась на него супруга номер один.
– Сударыня, я адвокат, юрист, я уважаю закон, а следовательно, всегда помню о презумпции невиновности, а все ваши обвинения иначе как клеветой я назвать не могу!
– Коллега прав! – вставил слово молчавший до сей поры знаменитый адвокат. – Все это напоминает бабий шабаш на коммунальной кухне, уж извините!
И они ушли на рекламу. Тут же зазвонил телефон.
– Каринка, кто этот Ключников? Ты его знаешь? Какой мужик!
– Да первый раз вижу!
– Нет, правда?
– Конечно, правда.
– Обалдеть! Неужто просто нашелся там порядочный человек? Как-то слабо верится… А может, он хочет раскрутить тебя?
– Раскрутить?
– Ну, я не так выразилась, может, он добивается, чтобы ты подала иск, а он стал бы твоим адвокатом и на этом раскрутился сам?
– Да ну… Ерунда. И к тому же я вовсе не собираюсь подавать иск! Еще не хватало! Представляешь, сколько вони будет?
– Это да… И чего им неймется?
– Слушай, Тонь…
– Ой, реклама кончилась! Будешь смотреть?
– Да уж, досмотрю, черт бы их всех подрал!
– Кроме Ключникова!
Но дальше шабаш пошел на спад. В студии появился оператор, снявший два последних Лёниных фильма, Игорь Тимьянчик. Он сразу заявил:
– Я не буду говорить о Лёниных женщинах. Это разговоры для кухни. А тут все-таки не кухня. Я лучше расскажу вам, как мы с ним работа ли…
Несколько минут его заинтересованно слушали, а потом Четырежды Бывшая не выдержала:
– Та к почему же все-таки, по-вашему, он так внезапно умер? – все это говорилось с ядовитой ухмылочкой.
– Почему умер? – разозлился Игорь. – Потому что не умел щадить себя, потому что жил и работал на всю катушку и жену свою последнюю тоже любил на всю катушку! Но самое интересное заключалось в том, что и она его любила на всю катушку!
– В том-то и беда! – заметила супруга номер три.
– Рита, тебе не стыдно? – поморщился Игорь. – Хотя тебя даже можно понять… Тьфу, и зачем я сюда пришел? До свидания, господа, вы тут не великого человека вспоминаете, а копаетесь в грязном белье!
И он ушел. Молодец, Игорь!
Кто-то еще пытался сказать что-то о Лёне, но опять не был услышан.
Однако все когда-нибудь кончается. Я сидела застыв. Слез не было. Даже злости не было. Только навалилась жутка я усталость. Не было сил да же пошевелиться. Звонил телефон. И городской и мобильный. Но я не подходила. Не хотела выслушивать соболезнования, ахи и охи, призывы не оставлять это без внимания, подать в суд… Не хочу! Ничего не хочу! Скайп тоже стал подавать сигналы… Не хочу! Позвонили в дверь. Наверняка кто-то из соседей. Не открою! Затаюсь! И вдруг в дверь стали барабанить!
– Карина, открой! Не откроешь, я сломаю дверь!
Я узнала голос Тонькиного мужа. Этот и впрямь может сломать дверь. Пришлось встать и открыть. Кирилл влетел в квартиру, за ним зареванная Тонька.
– Ты чего к телефону не подходишь? Мы уж невесть что подумали! – накинулся на меня Кирилл. – Тонька ревет, думает, ты тут с собой покончила!
– Я? Из-за этих? Не дождутся! – вдруг вскипела я. – Вы на машине?
– Да, а что?
– Поехали!
– Куда?
– Куда-нибудь, где можно спокойно выпить!
– А может, в Дом кино? Пусть видят…
– Ну нет! А впрочем, не надо никуда ехать! Выпить лучше дома!
– И это правильно, Каришка! – одобрил меня Кирилл.
– Пошли на кухню, я чего-нибудь соображу…
– А давай просто испечем картошки? У тебя селедка есть?
– Тонька, ты мудрая! Это ж самая любимая Лёнина еда! Ой, а водки у меня и нет, я на днях отдала соседям…
– Не страшно, пока картошка печется, я смотаюсь в магазин! – вызвался Кирилл. – Может, надо еще что-то прикупить?
– Кир, купи пирожных, – взмолилась Тонька. – Или лучше тортик, если есть «Тирамису»! Обожаю! Только глянь, чье производство…
– Да знаю я! Только, девки, картошка, тортик, завтра ныть не будете, что калорий много?
– Не будем!
– Тогда я пошел!
– Тонь, как хорошо, что вы приехали…
– Знаешь, Кирюха так плевался… Наорал на меня, зачем ты, идиотка, эту пакость смотришь…
– Хороший он у тебя…
– В общем и целом да, очень хороший. А мне вот этот Ключников понравился. Красоты никакой, но морда приятная, и умный вроде…
– Если такой умный, чего пришел на это пакостное действо?
– Тебя защищать!
– Да не меня защищать, а себя пиарить…
– Но он же, факт, тебя защищал!
– Да ну… Просто решил выделиться на общем фоне…
– Значит, не дурак! Знаешь, мне почему-то кажется, что он скоро на тебя выйдет…
– Предлагать свои услуги по защите моих интересов? Обломается! Нет у меня никаких интересов. Только один – чтобы обо мне забыли. Слышал бы Лёня, что они обо мне говорят…
– Слушай, а у тебя в институте как-то на все это реагируют?
– А ты как думала? Хорошо, пока хоть оргвыводов не делают.
Тут вернулся Кирилл:
– Ну что, девки, накатим? Говорят, в советские времена был популярный тост «За нас с вами и х… с ними!». Предлагаю вспомнить его в связи с сегодняшним шабашем! За нас с вами, девки, и х… с ними!
– Поддерживаю! – засмеялась я. – Между прочим, это был любимый Лёнин тост.
– Я присоединяюсь к предыдущим ораторам, – заявила Тонька, – но предлагаю еще дополнение: чтоб им пусто было!
– Ура! – закричал Кирилл. – Каринка, ты понимаешь, почему я женился на Тоньке? Она всегда со мной на одной волне, а это, я считаю, в браке самое ценное!
– О да! – согласилась я. – Эти глупые злобные бабы просто не понимают, что мы с Лёней с первой минуты существовали на одной волне…
* * *
Я тогда училась в аспирантуре, мне было двадцать пять, казалось, впереди вся жизнь и непременно счастливая. Я получила на истфаке диплом с отличием, мне предложили место в аспирантуре, практически без всяких усилий с моей стороны. Моим научным руководителем был Матвей Исаевич Шульман, замечательный историк и чудесный человек. Его жена, Мелания Львовна, преподавала на филфаке романские языки. Их единственная дочь умерла от неизлечимой болезни легких в возрасте шести лет, и они оба относились ко мне с огромной нежностью. Приглашали на все семейные праздники. И вот однажды…
Однажды к ним на дачу приехали их старые друзья, крупный физик, работающий и живущий в Англии, и знаменитый кинорежиссер Леонид Дмитриевич Корецкий. Мне нравились его фильмы, в которых всегда была бездна юмора, хотя он вовсе не был комедиографом. Ему было пятьдесят, но выглядел он прекрасно. Подтянутый, элегантный, с блестящими глазами. Он сразу взялся жарить шашлыки. Меня, как самую молодую, отправили ему помогать, быть, что называется, на подхвате.
– Лук нарезать барышня в состоянии?
– Вполне!
– Тогда советую смыть реснички, лук злющий!
– Ну вот еще! Я просто надену очки и подержу луковицы в холодной воде.
– О! Вам часто приходится резать лук?
– Да нет, просто учитываю горький опыт.
– Вы, значит, Мотина аспирантка… А вы замужем?
– Была. Полгода.
– И что? Он оказался негодяем?
– Нет. Просто я чуть не сдохла от скуки.
– А зачем выходила?
– Сдуру!
– Вот и я… Четыре раза женился и все сдуру…
– Выходит, мы товарищи по несчастью? – засмеялась я.
– Выходит так, дорогой товарищ Карина! А отчество у тебя какое?
– Георгиевна!
– Живешь с родителями?
– Нет. Отец умер, а мама с дедом живут в деревне.
– В деревне? Ты из деревенских, как-то слабо верится…
– Да нет, просто у мамы здоровье неважное, а мой дед прекрасный врач, но он уже не практикует, они купили дом в деревне и живут… Даже козу завели. Красивая такая коза, Марфуша!
– Какая прелесть! Коза Марфуша… Надо же… А куры у них есть?
– Нет. Только Марфуша и два кота, Бегемот и Азазелло.
– Кто у вас такой поклонник Булгакова?
– Мама!
– А ты?
– А я не очень.
– Почему?
– Ну, если речь идет о «Мастере и Маргарите», то я обожаю все, что связано с Иерусалимом и Иешуа, а вот вся эта чертовня… Как-то не мое…
Он очень пристально на меня посмотрел:
– Да? И ты не стесняешься об этом говорить?
– А почему я должна подстраиваться под общепринятые стандарты?
– Ого! А при этом ты еще и красивая… Я сразу-то не разглядел… А такая красота самая ценная. Когда не шибает в глаза… А ты была в Иерусалиме?
– Была.
– Впечатлилась?
– В полной мере. А вы почему спросили? Думали, я непременно скажу, что нет, не впечатлилась?
Он расхохотался:
– А ты еще и умная… Надо же… Скажи, а ты видела хоть один мой фильм?
– По-моему, я видела все ваши фильмы и, предваряя дальнейшие вопросы, скажу, что мне особенно в них нравится…
– Ну-ка, ну-ка?
– Чувство юмора у автора. Я не люблю фильмы, у автора которых напрочь отсутствует чувство юмора.
– Например?
– Тарковский!
– Ну, ты даешь! Я всегда тоже так определял для себя впечатление от его фильмов. Он, конечно, великий мастер, но не мой… Черт побери, как интересно с тобой… Ох, а ничего, что я говорю тебе «ты»?
– Ничего. В вашем возрасте это уже допустимо.
– Ах, мерзавка, – расхохотался он. – Да, такой палец в рот не клади!
Тут к нам подошла Мелания Львовна:
– Лёня, как тут у вас дела?
– Все путем, Мелечка! У твоего мужа классная аспирантка!
– Лёня, не вздумай!
– А я уже вздумал! Я таких сроду не встречал!
– Карина, не слушай его! Он страшный бабник, и вообще тебе в отцы годится! Пошли, он уже без тебя обойдется, а мне твоя помощь необходима.
Она обняла меня за плечи и повела к дому:
– Деточка, я, конечно, понимаю, Лёнька очень привлекательный, но нельзя… Он четвертый раз женат…
– Да что вы, Мелания Львовна, я и не думала. Он и вправду мне в отцы годится.
Но я лукавила. Он мне страшно понравился. Но нельзя подавать людям повод к каким-то мыслям на этот счет. Мало ли что бывает в компании. Это просто невинный флирт и только.
Как потом рассказывал Лёня, он тоже решил затаиться и вел себя весь вечер так, словно ничего и не было. Но в какой-то момент вдруг сунул мне в руку записку. Когда я, запершись в туалете, ее развернула, то увидела такой текст: «Это мой телефон. Позвони завтра от 16 до 18. Если не позвонишь, я все равно тебя найду. И ты все равно не отвертишься!»
Я была в восторге! И подумала, не буду звонить, пусть ищет. Но потом сообразила, что искать меня он станет через Матвея Исаевича, а это уже огласка… Лучше позвоню сама. И позвонила.
– Здравствуй, девочка!
– Здравствуйте, дяденька!
– Хочу тебя видеть!
– Какие будут предложения?
– А пошли завтра утром в зоопарк?
– В зоопарк? С восторгом! Только в террариум не пойду!
– Еще чего! Мы и так живем в террариуме. По крайней мере я. Тогда завтра в десять утра у входа в зоопарк. Смотри, не опаздывай!
– И не подумаю!
* * *
Я пришла без пяти десять. Он появился минута в минуту.
– Уже ждешь? Я не опоздал!
– А я боялась опоздать.
Он купил билеты, и мы отправились в зоопарк.
– Ну, с чего начнем?
– Пошли к хищникам!
– Пошли! Скажи, – он взял меня под руку, – тебя не удивило, что я позвал тебя в зоопарк?
– Меня это обрадовало. Я люблю животных.
– А умеешь доить Марфушу?
– Нет. Она мне не позволяет. Дается только маме.
– А эта деревня далеко?
– Сто пятьдесят километров.
– Ты часто там бываешь?
– Нет, не получается. Времени не хватает. Да я и не люблю деревню. Я городской житель. Я и дачу не люблю.
– И машины у тебя нет?
– Нет. Зачем? И вообще, чем меньше собственности, тем лучше.
– И какая у тебя собственность?
– Однокомнатная квартира. С меня хватит.
Мы долго бродили от вольера к вольеру, говорили о каких-то пустяках.
– Леонид Дмитриевич, я хочу мороженого!
– Мороженого? Здорово! Я тоже хочу! Пошли поищем!
Мы съели по стаканчику мороженого.
– Мне не понравилось, – каким-то шутливо-капризным тоном сказал он.
– Знаете, где самое вкусное мороженое?
– Где?
– В ГУМе!
– Да?
– Да!
– Поехали!
– Куда? В ГУМ?
– Не совсем! Там есть кафе, где можно сидеть на Красной площади! Обожаю! И я накормлю тебя самым вкусным в мире тирамису!
– Вы сластена?
– Ужасный!
– А как же звери?
– Все должно быть в меру. А то озвереем! Пошли-пошли, у меня тут неподалеку машина.
Он уже тянул меня за руку к выходу.
Мы уселись на терраске, выходящей на Красную площадь. Он заказал кофе и тирамису.
– Как хорошо! Знаешь, мне так нравится, что Красная площадь утрачивает свой какой-то сакральный смысл. Теперь это просто красивая площадь в центре столицы, зимой здесь устраивают каток… Люди веселятся… Это все как-то очеловечивает достаточно мрачную историю этого места. И здесь теперь можно сидеть и пить кофе с девушкой, от которой у меня голова идет кругом.
– Молодой человек! – окликнул он официанта. – Принесите нам два мохито! Ой, я же не спросил, ты любишь мохито?
– Очень! Но вы же за рулем?
– Да что такое мохито? Смешно! К тому же гаишники меня почти всегда узнают.
Тирамису и в самом деле оказалось выше всяких похвал.
– Вкусно тебе?
– Супер!
– Слушай, а почему ты согласилась со мной встретиться? Потому что я Леонид Корецкий?
– Нет, не потому! Дело в том, что мне с вами легко и весело, несмотря на то что вы Леонид Корецкий и по возрасту годитесь мне в отцы.
– А ты стерва! Но восхитительная… А главное, умная. Выйдешь за меня замуж?
– Дура я, дура я, дура я проклятая, у него четыре дуры, а я дура пятая! – тихонько пропела я.
Он едва не свалился со стула.
– Какая же ты прелесть, Каринка! Ты вот сказала, что я тебе в отцы гожусь, так нет же, я гожусь тебе только в мужья. Я всю жизнь искал такую…
– И не больше и не меньше, да?
Он вдруг посмотрел на меня очень серьезно, взял мою руку, поцеловал каждый пальчик, потом ладошку.
– Знаешь, можно я буду звать тебя Марфушей?
– Потому что я коза?
– Нет, просто Карина – это как-то чересчур торжественно и недостаточно нежно, а Марфуша… так хорошо…
– Зовите Марфушей.
– Ты не думай, я так буду звать тебя только наедине.
– Годится! Лео и Марфуша!
– Лео? Ох, слушай, гениально! У меня есть прелестный сценарий о любви. Я мечтаю его когда-нибудь снять, там героев зовут совсем обыкновенно, Таня и Олег. А вот я назову их Лео и Марфуша… Все сразу приобретет совершенно иной вкус и аромат! Ты чудо, моя Марфуша! Ну, так ты согласна быть моей Марфушей?
И такая в его глазах была мольба, и такая нежность…
– Согласна, Лео!
– Тогда сейчас поедем в деревню к твоей маме! Знакомиться! И просить твоей руки!
– Первый мамин вопрос будет, разведены ли вы. А если вы соврете, дед сразу просечет.
– Значит, не едем сейчас в деревню?
– Нет. Мы едем ко мне, – нахально за явила я, мне не терпелось остаться с ним наедине. Он был невероятно привлекателен.
– Храбрая девушка, однако!
– Храбрая, поскольку давно не девушка.
Он расхохотался:
– Поехали, прелесть невозможная! Значит, тебя не смущает, что я старый, неразведенный и ни хрена в общем-то у меня нет после четырех идиотских браков?
– Да ни капельки! У вас есть самое для меня главное…
– И что же это?
– Ум, талант, чувство юмора… И мужское обаяние.
– Ни фига себе! Но у меня даже нормальной квартиры не будет после развода.
– Но у меня есть крыша над головой, а там будет видно.
– Обалдеть! Я люблю тебя, Марфуша!
На следующий день он объявил жене, что уходит, собрал свои вещи и перебрался ко мне.
Скандал в желтой прессе был нешуточный. Как только нас обоих не поливали!
– Вот что, Марфуша, надо удирать из Москвы, благо лето! Может, в деревню?
– Покоя не дадут! Лучше куда-то за границу. Добраться до нас будет труднее.
– Не смеши меня, папарацци куда хочешь доберутся… Скажи, а как ты относишься к рыбалке?
– Никак не отношусь. А ты что, рыбак?
– Обожаю! А давай уедем в лес, поставим палатку. Я буду рыбачить, а ты варить уху?
– Ох нет, варить уху я не умею, чистить рыбу терпеть не могу…
– То есть ты дитя цивилизации?
– Абсолютно!
– А я думал, ты романтичная Марфуша…
– Я предупреждала, что люблю город. И кормить комаров в палатке… фу!
– Понял! И коль скоро мне досталась такая охренительная молодая особа, я согласен на все, что угодно!
И в результате мы улетели в Иркутск, где жил его двоюродный брат Андрей. Он и его жена прекрасно нас приняли и первым делом повезли на Байкал. Там была такая красота, что я забыла обо всех своих урбанистических пристрастиях. Впрочем, Гуля, жена Андрея, тоже любила комфорт, и мы с ней поселились в гостинице, а наши мужья вовсю наслаждались рыбалкой. Добытую ими рыбу нам готовили на кухне гостиницы. Лёню там конечно же узнали, но вполне уважительно отнеслись к его праву на личную жизнь. С Гулей мы подружились. Она тоже увела Андрея от жены. И нам было о чем поговорить и посмеяться.
– Вот не думала, что Леонид все-таки уйдет от этой своей липучки!
– Почему липучки?
– А он тебе не говорил, как она к нему липла всю дорогу? На все съемки с ним таскалась, во все экспедиции. Он ей запрещал, уезжал без нее, а она все равно заявлялась, понимая, что выгнать ее при всей группе он не посмеет. Она буквально не давала ему дышать…
– Да? А между прочим, к Шульманам он приехал без нее.
– Удивительно! Значит, у нее возникли препятствия неодолимой силы, не иначе! Могу себе представить, как она сейчас кусает себе локти…
– Гуля, а ты всех его жен знаешь?
– Нет. Откуда? Мы ж с Андреем всего два года как поженились…
Мы пробыли там десять дней и вернулись в Москву.
– Марфуша моя… Я так благодарен тебе!
– За что?
– За то, что не мешала жить там, на Байкале… Я был там счастлив, как никогда прежде. Эта фантастическая природа, рыбалка и ты… Что еще человеку надо?
– Этому человеку еще надо снимать кино, насколько я понимаю, да?
– Ты все правильно понимаешь.
А вскоре ему выделили деньги на новый фильм. Он назывался «Марфуша и Лео»! И получил Гран-при на «Кинотавре» и потом «Серебряного Льва» в Венеции. Критики писали, что это его лучший фильм. Но он оказался последним…
* * *
Я опасалась, что в институте будет много разговоров по поводу телепередачи, но, похоже, у нас слишком интеллигентная публика, чтобы смотреть эту пакость, или же слишком деликатная и стыдливая, чтобы говорить об этом вслух. А студентам это все и вовсе неинтересно. Хотя в соцсетях и поднялась буча. Но мало-помалу все стало стихать. А однажды вечером…
Раздался звонок домофона.
– Кто там?
– Карина Георгиевна?
– Да?
– Это Антип Корецкий, слыхали про такого?
Антип – Лёнин сын от первого брака. Я не была с ним знакома. Что ему понадобилось?
– Что вы хотите?
– Мне необходимо с вами поговорить! Но не объяснять же все по домофону.
– Хорошо, открываю!
У меня возникло какое-то неприятное чувство. Зачем он явился? С отцом никаких связей не поддерживал, хотя Лёню это мучило. Ему было уже под тридцать.
Это оказался довольно привлекательного вида молодой мужчина, небрежно одетый, впрочем, небрежность была нарочитая, так сказать, художественная.
– Здравствуйте, будем знакомы. Антип! Вот наградили имечком предки!
– А по-моему, прекрасное имя. По крайней мере не избитое. Заходите, Антип! Хотите кофе или чаю?
– Лучше кофе!
– Хорошо. Идемте на кухню!
– Ого! А нехилую квартирку вам папашка оставил!
– Должна вас разочаровать, ваш отец не оставил мне практически ничего. Его многочисленные жены ободрали его как липку. Он пришел ко мне в однокомнатную квартирку. А эта квартира досталась мне в наследство от моей тетки, примабалерины Большого театра и заодно любовницы крупного деятеля Моссовета. Так что претендовать вам тут не на что!
– Господи помилуй! Я и не собирался ни на что претендовать, господь с вами!
– Тогда что привело вас ко мне?
– Честно?
– По возможности!
– Меня привел сюда стыд.
– Стыд? – поразилась я.
– Да. Стыд. И еще отчасти любопытство.
– Ну, любопытство – вещь понятная, а вот стыд… За что?
– За мать! Я видел эту жуткую передачу и чуть не сгорел со стыда. И приношу вам свои извинения!
– Невероятно! Но вы-то здесь при чем?
– Я все-таки ее сын…
– Ну, а что вызвало ваше любопытство?
– А захотелось посмотреть на женщину, вызывающую столь бурные эмоции у стольких баб. А почему вы не пришли на программу?
– Начнем с того, что меня туда не звали, это во-первых, а во-вторых, я вообще на такие сборища не хожу. И смотреть бы не стала, но меня подруга буквально заставила. А вы зачем смотрели?
– Мама потребовала. Меня, мол, будут по телевизору показывать… Ну, я ей потом сказал все, что думаю по этому поводу. Простите еще раз!
– Ладно. Прощаю.
– Но все-таки один приличный человек там нашелся. Этот адвокат… Он ваш знакомый?
– Да я никогда даже о нем не слышала. Пейте кофе. Может, хотите молока?
– Да нет, спасибо. А кофе у вас хороший. И вообще…
– Что?
– Кажется, я понимаю отца. Посмотрел я на всех этих его баб скопом… Тьфу!
И он улыбнулся. Улыбка была Лёнина.
– А вы похожи на отца, Антип.
– Да? Возможно.
– Скажите, а почему вы не желали с отцом общаться?
– Да сперва по молодой дури. А потом… Я жил в Дании, пытался стать европейцем… А отец тем временем умер. Это грустно. Я тут недавно посмотрел все его фильмы. Талантливый был человек. С отличным чувством юмора. Жаль, что не успел с ним пообщаться уже будучи взрослым. Хочется побольше узнать о нем, но у кого? Мать все еще, через столько лет и через четыре жены, обижена на него… Вот я и решился прийти к вам. А вы подумали, я хочу оттяпать у вас жилплощадь?
– Согласитесь, Антип, что после такой программы подобная мысль вполне естественна…
– Пожалуй! – засмеялся он. – А скажите, Карина Георгиевна…
– Можно просто Карина.
– Спасибо. Так скажите мне… Вы явно умная женщина…
– Благодарю.
– Скажите, как мог отец, такой талантливый и остроумный человек, жениться на таких бабах? Ну, на матери он женился совсем молоденьким, она была красотка… А потом? И ведь еще три осечки… Как такое возможно, вы понимаете?
– Честно говоря, не очень. Но они все были красивыми, а Лёня был эстет… и плоть слаба…
– Но ведь они, похоже, непроходимые дуры…
– Знаете, я как-то об этом не думала. Мне было важно только то, что он выбрал меня. А что там было раньше… Думается мне, ваш отец к тому же был порядочным человеком и женился на всех своих… дамах.
– Да, может быть, – улыбнулся Антип.
– Антип, а чем вы занимаетесь?
– Я ветеринар.
– Как? Лёня мне говорил, что вы учились…
– Да, учился на сценографа, но бросил, мир зверей привлекал меня больше, чем театральный. Он как-то человечнее, что ли…
Я засмеялась:
– Да, пожалуй! Здорово!
– Знаете, я жил в Дании и работал там, но после того как в Копенгагене стали в зоопарке на глазах у детей убивать животных…
– Да, я помню этот ужас с жирафом…
– Я решил, что с меня хватит таких европейских ценностей. И сейчас я работаю здесь в ветеринарной клинике.
– Вы молодец! А вы не голодны? Могу покормить.
– Да нет, спасибо, не хочется. А у вас нет животных?
– Увы, нет. Я живу одна и…
– И много работаете. Я посмотрел в Интернете, вы преподаете историю… Историю чего?
– В результате я преподаю историю искусств. Меня Лёня буквально заставил… Он говорил, что история искусств куда менее подвержена политическим выкрутасам, нежели история человечества.
– Остроумная идея, вполне в духе Леонида Корецкого… – засмеялся он.
– Мне даже пришлось сменить тему диссертации, был скандал, Лёня чуть не рассорился с Шульманом, но я все-таки пошла на поводу у мужа и в результате начала писать новую диссертацию, но тут Лёня умер, и мне было уже не до научных степеней. Да и кому сейчас нужны все эти диссертации, ну их…
– Карина, а не хотите взять собаку?
– Нет, собаку точно не хочу. С ней надо гулять в любую погоду…
– Есть собачки, с которыми не надо гулять.
– Это такие крохотульки? Нет, собака должна быть собакой, а не заместительницей кошки. Тогда уж лучше кошка! Но я часто уезжаю…
– Куда?
– Куда-нибудь… Меня часто тянет из дома, и я при первой же возможности смываюсь…
– Понял! Но если вдруг захотите, я всегда вас проконсультирую. Или, может, кому-то из ваших знакомых понадобятся услуги ветеринара… Я хороший врач!
– Верю! И буду иметь в виду.
– Знаете, я очень рад, что пришел к вам и познакомился… По крайней мере мое уважение к отцу, сильно поколебленное этой телепрограммой… Короче, хоть на старости лет человек сделал правильный выбор!
– Вон даже как!
– Да, кстати, я теперь называюсь не Антипом, а Анатолием.
– Господи, почему?
– А вы знаете, что Антипка – это прозвище черта?
– Знаю, конечно, но…
– А вот матушка моя не знала.
– Но отец не мог не знать.
– А для него это было приколом таким… Он иногда, когда у него выбиралось время для меня, звал меня чертушкой. А знаете, что меня подвигло сменить имя? Однажды на прием пришла старушка, принесла кота, но, увидав мой бейджик, вдруг схватила кота и закричала: «Не дам его тебе, нехристю!» Хотя Антип есть в святцах… Ну я и решил…
– А почему ж вы мне назвались Антипом?
– А вы бы, скорее всего, просто не поняли, кто к вам пришел.
– Вообще-то верно, – засмеялась я. – Но я все-таки буду звать вас Антипом, мне нравится это имя.
– Да ради бога! Ну я пойду уже…
– Заходите, Антип! Буду рада!
– Спасибо! Вот оставляю вам свою визитку.
И он ушел. Впечатление осталось приятное.
Как жаль, что Лёня не общался с сыном в последние годы. Он был бы доволен.
Дня через два мне позвонили с телевидения:
– Карина Георгиевна, мы хотим пригласить вас на наше ток-шоу!
– Зачем это?
– Но тут получилось как-то… некрасиво… о вас говорили в основном в негативных тонах…
– Ну, судя по всему, это так и было задумано. А теперь вам понадобилась вторая серия? Нет, увольте!
– Но зачем же оставлять у публики столь негативное впечатление о себе? А тут вы бы выступили, и публика увидела бы вполне достойную образованную женщину…
– Знаете, мне наплевать на эту публику. Те, кто меня знает, были крайне возмущены вашей программой, предлагали даже подать в суд, но я просто не хочу мараться. И это мое последнее слово!
– Но, Карина Георгиевна…
– Я все сказала!
– И вы будете подавать в суд?
– Я не буду подавать в суд, я просто хочу поскорее забыть эту пакость. Все!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?