Текст книги "Вафли по-шпионски"

Линия разграничения

Что я за идиот? Зачем поспешил очертить границу, провести демаркационную линию? Чтобы не питала пустых иллюзий! Зачем я ей нужен с моим-то анамнезом? Думаю, затем же, зачем и она мне… Очень, ну просто очень хочется уложить ее в койку. Она так откровенно призналась, что запала на меня… И ушла с обидой. К ней приедет подружка, она все ей расскажет, и вдвоем они решат, что я такой же козел, как и все мужики… А разве не такой же? Она совершенное очарование, многое, вероятно, повидала в жизни, но все равно это девочка из хорошей семьи. Петьку Сокольского смолоду уважительно звали Петровичем, он был начитанным и рассудительным. Значит, он выкинул мой телефон. Не пожелал, чтобы его любимая сестренка спуталась с таким, как я. А с каким, собственно, таким? Чем я плох в его глазах? А он, вероятно, считает меня неудачником… Он просто очень многого не знает. На самом-то деле я еще везунчик! Остался жив и, в общем-то, почти невредим, вернулся в Москву, работаю, на меня и мой опыт есть спрос… Моей вины в случившемся нет и ни одна собака не смогла бы меня обвинить, там все было более чем ясно – прямое предательство. Подлое, корыстное предательство. Так прозрачно, что дальше и ехать некуда. Да, я везунчик! И еще мне встретилась такая чудесная солнечная девушка… А я ее обидел. Ничего, через денек-другой я ей позвоню, приглашу куда-нибудь… Это же такой недвусмысленный перст судьбы! Судьба-индейка… Нет, судьба-мартышка! – рассмеялся он. А ведь даже если бы я не увидел эту машину с мартышкой, я все равно столкнулась бы с ней на радио… Никуда не денешься.

И он поехал домой. Войдя в квартиру, подумал – а хотел бы я, чтобы сейчас здесь была Марта? Пожалуй, нет, разве что на часок-другой, и не более. Что ж, тогда все правильно. Демаркационная линия в отношениях с женщинами – это самое главное.

– Сокольская, что с тобой? – с порога спросила Вика.

– А что со мной?

– Какая-то ты слишком румяная…

– А я на катке была! Такой кайф!

– А с кем ты была на катке? Не одна же?

– Да нет, так, с одним… козлом.

– Из старых запасов?

– Да нет…

Марта вдруг подумала: ничего у меня с ним не будет, с этим шпионом. А в таком случае можно рассказать Вике.

– Из новых? Уж не с тем ли, с которым вчера танцевала?

– Ага, с ним!

– Козел?

– Сначала показалось, что нет. Сначала он мне понравился, а потом он… как это называется… провел линию разграничения, заявил, что непригоден для семейной жизни. Как будто я после двух часов на катке замуж за него собралась! Бред!

– Да уж! Слушай, а как его звать?

– Михаил.

– А отчество?

– Андреевич.

– Сокольская, а ты у него не спросила: «Михаил Андреевич, вы шпион»?

– Все время хотелось, но я не отважилась.

– Но он тебе понравился?

– Да. Он умный и обаятельный, с чувством юмора.

– А чем он занимается?

– Он политолог.

– Вот развелось как собак нерезаных. То каждый второй был психолог, а теперь политолог. Слушай, а если еще позвонит, пойдешь на свиданку?

– Да нет, наверное, я не люблю, когда меня ставят на место. Я сама как-нибудь определюсь. На фиг!

И подруги заговорили о другом.

Когда Вика ушла, Марта стала вспоминать сегодняшний день. Это воспоминание причинило боль. Почему? Я обиделась? Да, обиделась. А если он позвонит? Вот если позвонит сегодня и попросит прощения, тогда я еще подумаю…

Но он не позвонил.

В воскресенье Бобров поехал за город, навестить любимую тетушку. Он купил продукты, журналы, телепрограмму на следующую неделю и два блока сигарет – тетушка дымила как паровоз. Дом, где она жила, принадлежал деду Боброва, отцу его отца Андрея Артемьевича и тетки Милицы Артемьевны. В детстве он проводил там каждое лето. Поселок с тех пор неузнаваемо изменился, но в доме все было по-прежнему, хотя какое-то время назад там сделали ремонт. Но тетушка не позволила ничего менять.

– Я всегда знала, что ты рано или поздно вернешься и хотела, чтобы ты все тут узнал. Когда я умру, можешь все перестроить!

– Да не хочу я ничего перестраивать, так что живи подольше!

Тетушка когда-то была редактором в толстом журнале. И хотя давно уже вышла на пенсию, ей до сих пор давали рукописи на редактуру из большого издательства, где работала ее знакомая. Тексты сбрасывали на почту Боброву, он распечатывал их и привозил тетке. Компьютеров она не признавала. А работу свою любила, хоть и нещадно ругала большинство нынешних авторов.

– Мишенька! Ты привез сигареты?

– И сигареты, и «Антенну», и новую работу! Ах, как хорошо здесь! Я тут всегда отдыхаю душой!

– В который уж раз задаю вопрос: почему бы тебе здесь не жить? Места много!

– Не могу, родная! Пробки! Я даже в городе машиной мало пользуюсь. Предпочитаю метро.

Он отправился на кухню, убрал в холодильник привезенные продукты. Передал Милице Артемьевне объемистую папку с новой работой для нее.

– Ну, как ты тут живешь?

– Хорошо живу, спокойно! Работаю, гуляю, даже снег расчищаю сама. Справляюсь! Телевизор смотрю. И только удивляюсь, почему тебя не приглашают в эти бесчисленные политические программы?

– Хватит с меня и радио! Я вовсе не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем.

– А когда ты наконец женишься?

– Ох, Миля, не хочу!

– Но тебе уже пятый десяток пошел. Я понимаю, раньше ты не мог завести семью, но сейчас-то что мешает?

– Мешает отсутствие подходящей женщины. Все элементарно.

– Да, мне Майя тоже не нравится.

– А Майи уже нет.

– Как нет?

– Мы расстались.

– И ты пока никого не завел? А студентки разве в тебя не влюбляются?

– Только мне не хватало заводить шашни со студентками! Я еще не сошел с ума!

– А ты знаешь, кого я видела по телевизору?

– И кого же?

– Петю!

– Какого Петю?

– Сокольского! Была пресс-конференция в МИДе, и он там был! Такой стал импозантный! Хороший был парнишка…

Что за наваждение? Никуда мне что ли от этой семейки не скрыться?

– А знаешь, я на радио познакомился с его сестрой, – осторожно начал Бобров.

– С Петиной сестрой? Кажется, ее звали Марфа?

– Нет, Марта.

– Да, и что она собой представляет?

– Очень славная блондинка. Работает на радиостанции «Солнце»!

Милица Артемьевна внимательно посмотрела на племянника. Но ничего не сказала. Минут через пять спросила:

– А какая фамилия у Петиной сестры?

– Сокольская. А что?

– Просто спросила. Она не замужем?

– Миля, оставь, я этим не интересовался. Я даже не сказал, что знаком с ее братом.

Зачем?

– А, ну да… Ваши шпионские дела!

Тетушка накормила его вкуснейшим обедом, он вымыл посуду.

– Я подарю тебе на день рождения посудомойку, – сказал он. – Чрезвычайно удобная вещь!

– Ерунда, никогда машина не вымоет посуду как следует!

– А ты помнишь, как ты утверждала, что машина стирает хуже, чем ты? А теперь не нарадуешься!

– Просто стирать мне уже тяжело!

– Ты ретроградка!

– А мне по возрасту положено быть ретроградкой. А она хорошенькая?

– Посудомойка?

– Нет, Петина сестра!

– Да, ничего, улыбка у нее милая.

Неужто тетка что-то почуяла? Поразительное чутье!

– А почему это она тебя так интересует?

– Мне показалось, что она тебя интересует.

– Когда кажется, надо креститься! – засмеялся он, расцеловал тетушку, простился и уехал.

Нет, не стану я звонить ей, не нужно этого, хотя бы потому, что она сестра Петровича, а он не захотел нас с ней свести. Он станет ее отговаривать от меня. Ну и что? Пусть отговорит, – мелькнула крамольная мыслишка. Да ну… Лишнее это все. Лишнее!

В пятницу на радио он Марту не встретил. И в субботу поехал на каток один.

– Пойдем, кофейку попьем! – позвал Марту Корней, ее соведущий.

– Что это с тобой? Домой не торопишься?

– Да нет, жена с потомством в Нижний к матери свалила. Могу не спешить!

– Давай! – согласилась Марта.

Корней заказал кофе и пирожные. Он был сластеной.

– Скажи-ка, подруга, ты чего загрустила? Очередной козел расстроил мою подружку?

– Конечно.

– И чем же он ее расстроил?

– Тем, что все-таки оказался козлом, – грустно засмеялась Марта.

– Ну и черт с ним!

– Естественно!

– Но он тебе понравился, да?

– Ну понравился, и что? Считай, уже разонравился.

– Не грусти, Мартуся! Хочешь, я тебя познакомлю с одним оператором, который снимает прыжки с парашютом? Представляешь, он вывешивается из самолета с камерой!

– Еще не хватало! Он псих?

– Может, и псих!

– Нет, спасибо! Корнюш, а ты чего это третье пирожное лопаешь?

– Так свобода же! Семейство уехало!

– Ох, и золотой ты мужик, не пьянствуешь, не пускаешься в загул на свободе, а просто лопаешь пирожные!

– А вот Зойка говорит, что я чересчур правильный и потому скучный!

– Она так говорит? И это при трех детях? Какого рожна ей нужно? Мне бы такого… А то у меня все не как у людей, то алкаш, то подонок, то вообще шпион…

– Шпион? – вытаращил глаза Корней. – Какой еще шпион, откуда?

– Не волнуйся, отсюда. Это наш шпион! Бывший!

– Обалдеть! А, я теперь понял… – усмехнулся Корней, – у тебя романтика в заднице засвистела… А шпионы, оказывается, тоже козлы. Бедная девочка! Ну, расскажи дяде, в чем его козлизм?

– Да ну, неохота мне о нем разговаривать. И вообще, Корнюша, пора мне, я сегодня иду в покер играть!

– Пойди, пойди, это тебя отвлечет! А твой шпион в покер играет? Это, кстати, гениальный тренинг для шпионов, нельзя свои эмоции показывать! И как тебе удается?

– Удается! Ну все, я побежала!

Они не часто собирались своей картежной компанией, от силы раз в месяц, но уж играли всю ночь напролет. И тут ни о чем другом не думалось, куда там, такой азарт!

Марте в эту ночь сказочно везло, она выиграла кучу денег. Сначала радовалась, а подъезжая к дому, вдруг подумала: вот уж точно, кому везет в игре, не везет в любви! Ну и пусть! Проспав три часа, она встала, оделась и поехала тратить выигранные деньги. Купила себе новое платье и чудесные туфли. Скорей бы весна! И спасибо Петьке, это он научил меня играть в покер!

Время шло. Как-то, попав в пробку, Бобров в раздражении принялся переключать кнопки радиоприемника, хотел найти тихую музыку, как вдруг услышал знакомый голос: «Привет, друзья! С вами опять Корней и Марта! На улице по-прежнему мрак, а у нас радио «Солнце»! Значит, грустить по-любому не будем! Корней, что там у нас сегодня за тема? Твоя очередь, предлагай! О чем будем сегодня трепаться?»

Черт возьми, какой голос! Я как-то не обращал внимания на ее голос, а зря! Просто созданный для радио, с такими модуляциями и обертонами! Тут вступил мужской голос, тоже приятного тембра.

«Ну что ж, в преддверии Восьмого марта потрепемся о любви, хотя о ней по-моему все уже сказано классиком: «сколько сердец, столько родов любви!» И тем не менее! Мне иногда кажется, что в наш безумный век, когда все прежние представления как-то вывернуты наизнанку, эта тема стала какой-то третьестепенной, что ли. А ты так не считаешь, Марта?»

«Пожалуй! Просто раньше, в классической литературе, например, которую сейчас мало знают, в основном мужчина добивался любви женщины. Сейчас зачастую происходит все наоборот…»

«Ну, всяко бывает».

«Да, но мы же говорим о тенденциях. А тенденции сейчас такие: девушки жаждут выйти замуж за деньги или положение».

«Ну не скажи, я знаю массу девушек, которые еще жаждут любви, семьи…»

«Да, конечно, но мужчины боятся этого как черт ладана! Вот недавно одна моя подруга познакомилась с мужчиной…»

Зачем я слушаю эту ахинею для домохозяек? – подумал Бобров.

«Он ей понравился, и она ему вроде бы тоже».

Бобров напрягся.

«И вдруг он ей заявляет, что категорически не приспособлен для семейной жизни!»

«Это на первом свидании?» – уточнил Корней.

«Именно! У политиков и политологов это называется «линия разграничения». Моя подруга совершенно не думала о том, чтобы как-то захомутать этого мужчину, просто ей было приятно с ним, ни о чем дальнейшем речи пока не шло, дело вообще происходило на катке. Но она сразу просекла, что этот человек опасается ее и сразу стал ей неинтересен, он трус…»

«И к тому же, видимо, плохой стратег, – засмеялся Корней. – И что, они больше не встречались?»

«Насколько мне известно, нет! Вот друзья, что вы думаете по этому поводу? Звоните нам, мы в прямом эфире»!

Бобров решительно выключил радио. Мнение слушателей его совершенно не интересовало. А вот вся эта история задела его. Она меня, похоже, презирает! И считает трусом. А разве я не трус? Самый распоследний трус и говнюк! Чего я испугался? Потерять свою пресловутую свободу? А на кой ляд она мне нужна? А даже если я не готов с ней расстаться, с этой своей свободой, то не так и не тогда надо было проводить демаркационную линию. Надо было познакомиться с ней поближе, ведь она мне так понравилась… И о какой вообще свободе речь, пока ты еще мужик и тебе нужна женщина? И лучше всего именно такая, нет, не такая, а эта! И у нее еще волшебный голос. Ох, а ведь это опять перст судьбы… Я целый месяц ее не видел, стал даже забывать, и вдруг включил радио. Да я сроду этого радио «Солнце» не слышал, а тут налетел… И что теперь делать? Может, поехать сейчас и встретить ее после эфира? Наврать что-нибудь? Только не признаваться, что слышал эту передачу. А если она и разговаривать со мной не захочет? Нет-нет, положусь на судьбу, она явно меня сводит с Мартой. И приняв это благое решение, он поехал покупать подарок коллеге, который пригласил его на свой день рождения. Ему исполнялось сорок пять и торжество предстояло завтра в шикарном ресторане. Бобров не любил такие сборища, но считал своим долгом пойти, чтобы не производить впечатления обиженного судьбой одинокого волка.

Конем не объедешь

Ужин происходил в отдельном зале модного ресторана. За столом было человек двадцать, кое с кем Бобров был знаком, в целом компания ему понравилась. Были и дамы, правда, все при мужьях. Но одно место, как раз рядом с ним, было свободно. Не иначе хотят меня с кем-то познакомить. А вдруг это будет Марта? – заволновался он. И страшно захотелось, чтобы так оно и было. Но увы, на место рядом с ним села женщина лет пятидесяти, полная и очень симпатичная, как оказалось, сестра виновника торжества. Она неподражаемо рассказывала анекдоты, народ покатывался со смеху. Это было весьма артистично и даже талантливо. Бобров от души смеялся и вообще вечер получился приятный.

– Миша, а почему такой интересный мужчина один? – пьяноватым голосом осведомилась его соседка, утомившись от анекдотов.

– Даже не знаю, что вам ответить…

– Да ладно, и так все яснее ясного!

– И что же вам ясно?

– Вы старый холостяк, дрожите за свою свободу, хотя уже и не рады ей. Вам наверняка кажется, что каждая женщина, к которой вы приближаетесь, непременно жаждет женить вас на себе. Хотя, конечно, в большинстве случаев так и происходит, никуда не денешься, – рассмеялась она. – Слушайте, Миша, а хотите, я вас познакомлю с моей соседкой? Чудесная женщина, интеллигентная, красивая, самостоятельная, разочаровавшаяся в мужиках…

– Хотите, чтобы я стал еще одним ее разочарованием?

– А вдруг? Мало ли… Ой, у меня в телефоне есть ее фотка, сейчас покажу.

– Да не стоит…

– Стоит, стоит, за посмотр денег не берут.

Дама полезла в сумку, долго выуживала оттуда свой смартфон, а Бобров вдруг совершенно четко понял, что сейчас ему покажут Марту. Дама что-то все искала в телефоне…

– Ага, вот она! Смотрите какая лапушка!

Он даже не удивился. Это и вправду была Марта. И она так чудесно улыбалась. Это судьба!

– Ну как?

– Милая! А чем она занимается?

– Она радиоведущая, ну и еще пишет статейки для журналов. У нее хорошая квартира…

– А что? Можно попробовать, – вдруг воодушевился он.

– То есть вы согласны с ней познакомиться?

– Согласен.

– Иными словами, она вам понравилась?

– Очень, очень понравилась.

Дама заволновалась.

– Ой, а как бы нам это обставить, чтобы не было очень нарочито? Это важно, в какой ситуации знакомиться… Надо бы невзначай… Знаете, я, кажется, придумала!

– Да? Интересно.

– Я послезавтра уезжаю в командировку. Я зайду к Марте и попрошу ее в мое отсутствие передать знакомому, ну, допустим, какой-нибудь конверт. Скажу, что этот человек ей позвонит и зайдет за конвертом. А дальше уж вы сами…

– Ну, Антонина Юрьевна, вы просто мастер!

Боброву стало весело.

– А скажите, вы надолго в командировку? Какой у меня временной запас?

– Уеду в понедельник, вернусь в субботу.

– Замечательно! Ну, если что-то получится, я ваш должник!

– Я мечтаю, чтобы получилось! Марта чудесный человечек!

– А вы расскажите мне что-нибудь о ней, ну, чтобы я нечаянно не совершил какую-то бестактность.

– О! Мне такой подход уже нравится! Ну что вам сказать… Родители ее умерли, у нее есть старший брат, он дипломат, работает в ООН, она была два раза замужем, первый муж был алкаш, второй скотина, она нравится мужчинам, иногда настолько, что ей приходится их веником гонять…

– Веником? – фыркнул Бобров.

– Да, был у нее один, красавец писаный, он ее бросил когда-то, а недавно опять возник, так она его веником, веником! И еще она в карты играет! В покер! И часто выигрывает, говорит – в любви не везет, так хоть в карты!

– Интересно… Вы меня так заинтриговали, Антонина Юрьевна!

– А знаете, я удачливая сваха! Трех своих знакомых девушек пристроила!

– О, это обнадеживает! – рассмеялся Бобров.

– Только не приходите к ней с цветами, а то она сразу сообразит, что тут что-то нечисто!

– Антонина Юрьевна, вы меня совсем за дебила держите?

– Ох, ну да… Да, а как вы к кошкам относитесь?

– К кошкам? Нормально отношусь. А что, у нее кошки?

– Один кот, здоровый, толстый, рыжий котище, она в нем души не чает!

– Ничего не имею против, мне вообще кажется, что женщинам идут кошки…

– А вы сами-то в карты играете?

– Играю, в бридж, в преферанс… но я не особо азартен.

– Почему-то мне сдается, что вы друг дружке глянетесь…

– Тося, о чем это ты так оживленно беседуешь с Михал Андреичем? – подошел к ним виновник торжества.

– Да так, нашлись общие знакомые, вот мы им косточки и перемываем.

– Иными словами, сплетничаете?

– Сплетничаем, Толя, сплетничаем!

– Тоже дело! – засмеялся Анатолий Юрьевич. – Но ты и мертвого разговоришь, Тося, Миша у нас слывет молчальником!

– Не заметила! Очень даже милый и общительный господин!

Бобров галантно поцеловал ей руку.

По зрелом размышлении столь воодушевившая его поначалу идея, чем дальше, тем больше смущала Боброва. Ну, заявлюсь я к ней… Вряд ли она мне поверит. Вряд ли примет за чистую монету эту историю с оставленным конвертом. Но, с другой стороны, я ведь понятия не имел, какой у нее номер квартиры и этаж… Да что ж я, совсем утратил навыки, не сумею разыграть искреннее удивление? И радость? Пусть видит, что я страшно обрадовался… А что если она меня тоже… веником, веником? Что ж, поделом вору и мука! Веником меня еще не гоняли! И это самый нестрашный вид оружия, веник… Забавно, как-то сложно себе представить Марту с веником в руках, да не просто с веником, это-то вполне представимо, а с воинственно поднятым веником! Ему опять стало весело. Пойду, решил он! Непременно позвоню ей во вторник, так будет правильно!

Он виртуозно умел менять голос.

– Алло, добрый день, – начал он, – мне дала ваш телефон Антонина Юрьевна…

– Ах да… Вы насчет конверта?

– Совершенно верно.

– Заезжайте! Сегодня в любое время, а завтра только во второй половине дня, после четырех.

– Отлично, если позволите, я заеду завтра после пяти.

– Да-да, заезжайте! Адрес знаете?

– Да, спасибо, я бывал у Антонины Юрьевны.

– Всего доброго!

Кажется, я зря сказал, что бывал у ее соседки. Тогда странно, что провожая Марту после ресторана, я не сказал, что бывал в этом подъезде. Ерунда, она уж и забыла, небось, об этом звонке.

В среду около шести он позвонил в домофон.

– Вы за письмом? – спросила Марта.

– Да!

Он волновался. Здорово волновался.

Поднялся на лифте, где черной краской было написано: «Жители – казлы!» Через «а». С гулко бьющимся сердцем нажал на кнопку звонка.

– Иду! – услышал он из-за двери.

Дверь распахнулась.

– Марта? – ахнул он.

– Вы зачем пришли? – сухо спросила она.

– Так за конвертом от Антонины Юрьевны. Это ты ее соседка? С ума сойти! Но я страшно рад тебя видеть!

– Вы серьезно?

– Ты о чем?

– Это действительно случайность?

– Ну, разумеется! А ты что подумала? Что это уловка? Марта, побойся бога, неужели я стал бы прибегать к таким дешевым приемчикам, если бы…

– Ах, ну да! Если б захотели меня видеть, то вам кажется, достаточно пальчиком поманить эту козу… Нет, не на ту напали! Вот ваш конверт и ступайте себе с богом!

И она практически вытолкала его и захлопнула дверь у него перед носом!

Да, какой же я идиот! Надо ж так опростоволоситься! Сказать женщине, что если б я хотел, то… Тьфу! Идиот! Отвык от общения с нормальными женщинами. И только горше ее обидел! Кретин! Завтра же позвоню ей и повинюсь! Да, брат Миша, ты не разведчик, а шпион из советского кино… Так бездарно проколоться!

…А Марта расплакалась. Он нравился ей, этот Бобров! Но разве так себя нормальные люди ведут? А где они, нормальные? Нету их! Хотя нет, есть… вот тот человек, что помог мне тогда, а потом еще и часы мои вернул… Вот в него я могла бы влюбиться… Дура, купилась на романтику… Разведчик он, видите ли. Никакой не разведчик, а провалившийся шпион! Трус и, скорее всего, вообще предатель! Эх, если бы Петька не выбросил телефон того человека…

А может купить сейчас цветов и вернуться? Сказать, что она нужна ему, что его к ней тянет, просто поцеловать ее наконец? И признаться, что пришел вовсе не за конвертом, а к ней? Быть с ней честным и открытым. А потом… если она меня все же выслушает… так повернуть, чтобы она не собиралась за меня замуж, по крайней мере пока? Нельзя же так, с бухты-барахты… Я же умею быть убедительным, иной раз даже убийственно убедительным, а тут спасовал перед женщиной… Смех да и только!

Он обнаружил неподалеку цветочный магазин. Что купить, розы? Нет, банально. Гвоздики тоже.

– Я могу вам чем-то помочь? – любезно улыбнулась ему продавщица.

– Мне нужны цветы…

– Для дамы?

– Да.

– Извините, по какому-то случаю или просто так?

– По случаю! Надо попросить прощения! – улыбнулся он.

– Тогда советую вот эти, они красивые и необычные, дама удивится и скорее простит, – кокетливо проговорила девушка, – особенно вот эти, у нас этот цвет впервые.

И в самом деле, цветы были темно-бордовые, густого насыщенного цвета…

– Да, правда, красиво. А как они называются?

– Лютики!

– Как лютики? Разве такие лютики бывают?

– Могу написать на бумажке латинское название, но оно вам надо? Вы же хотите удивить даму?

– Отлично, пусть будут лютики!

– Кто там?

– Марта, открой!

– Зачем еще?

– Надо поговорить!

– О чем говорить? Ступайте себе с богом!

– Марта, я сейчас сяду на коврик, сделаю селфи и выложу в сеть. Вот так радиоведущая Марта гнобит своих поклонников! Лучше открой!

– Хорошо, открою!

Дверь открылась.

– О! Ты без веника? А я вот видишь с веником!

Он протягивал ей букет.

– Ой, какие красивые! Это лютики, да?

– Да!

– Я такого цвета не видела… Ой, а откуда вы знаете про веник? – улыбнулась она.

За такую улыбку можно душу продать, мелькнуло у него в голове.

– Так что вы хотели сказать?

– Ты позволишь снять пальто?

– Снимайте, ботинки снимать не надо. Идите на кухню! Кофе хотите?

– Хочу! И покрепче!

– Поняла! Без сахара?

– Да! Марта, я… Ты прости меня… Я повел себя как идиот…

– Когда?

– И тогда и сегодня… Прости меня! Можешь даже побить меня веником!

– Откуда вы знаете про веник? – засмеялась она и поставила перед ним малюсенькую кофейную чашечку.

– От Антонины Юрьевны! Все так странно получилось…

И он честно рассказал ей все, как было.

– То есть этот конверт только предлог?

– Ну да! И, знаешь, когда она искала в телефоне твою фотографию, у меня сразу возникла уверенность, что это будешь ты.

– Почему?

– Откуда я знаю? Интуиция, вероятно. А кофе у тебя классный!

Он уже боялся опять что-то лишнее ляпнуть, следил за каждым своим словом и был очень напряжен. Сейчас надо уйти! Так или иначе, шаг к примирению сделан, теперь я смогу позвонить ей, пригласить куда-то, а там будет видно. Да, так и сделаю. А то поспешишь…

Он глянул на часы.

– Прости меня, но мне надо идти! Я позвоню на днях, и мы увидимся, да?

Она пожала плечами.

– Звоните! Там видно будет. Но я хочу предупредить, что не люблю неожиданных визитов.

– Ну и зря, ты в этом виде очаровательна.

И с этими словами он ушел.

Ну надо же, понял, что меня смутил мой домашний вид, это дурацкое платье с кошкой на пузе, толстые шерстяные носки… Разведчик, блин! Но интуиция у него будь здоров! А, впрочем, может так и лучше, что я была не при параде. Может, ему это неважно? Тогда стоит с ним поддержать отношения! И какие удивительные цветы… А Антонина Юрьевна-то какова! Пристроить меня вздумала за первого встречного. Обалдеть!

Какая она очаровательная, и ее ничуточки не портит это смешное платье с полосатой кошкой на животе, которая держит в лапах поварешку, а на лбу у нее слово Love! И толстые шерстяные носки на стройных ножках… Воплощение уюта! – с тоской подумал он. Вероятно, если заснуть с такой женщиной, не будут сниться эти кошмары… Ему часто снилась тюрьма, и во сне это было куда страшнее, чем наяву. Во сне рушились стены, погребая его под собой заживо, и он знал, что никто его не спасет. Странно, что эти сны не мучили его в тюрьме, они начались уже дома, на свободе, как напоминание… А в тюрьме было страшно только до суда, неизвестность хуже всего, и потом, когда огласили приговор – пятнадцать лет… Срок невообразимый… Но ведь могут же обменять… Эта мысль заставляла держать себя в руках, и через три месяца он привык. Регулярно делал гимнастику, отжимался, и читал, читал, наверстывая то, что упустил, занятый учебой и работой. И в самом деле, его обменяли… И шеф при встрече похлопал его по плечу:

– Молодец, не сдался, не распустился! Для тебя есть хорошая работа в Москве, будешь преподавать. Но сперва отдохни, приди в себя, а с осени пойдешь работать…

А примерно через полгода начались эти ночные кошмары. Он просыпался в холодном поту. Но никому не хотел говорить об этом. Однажды он ночевал на даче у Милицы Артемьевны, и она утром спросила его:

– Мишенька, тебе что-то плохое снилось, ты кричал во сне…

– Я не помню, – сказал он тогда.

– А ты не хочешь показаться врачу, может, выпишет тебе какие-то таблетки?

– Да нет, мало ли что бывает…

Но с тех пор он больше на даче не ночевал.

В четверг Бобров позвонил Марте. У нее был явно простуженный голос.

– Ты заболела?

– Так, слегка.

– Помощь нужна?

– О нет, благодарю!

– Значит, каток в субботу отменяется?

– Конечно, у меня в воскресенье эфир. Надо привести себя в рабочее состояние, уж не взыщите!

– А в котором часу эфир?

– С одиннадцати до двух!

– А что если нам увидеться после эфира? Может, пообедаем где-нибудь?

– Можно.

– Тогда я за тобой заеду! Я соскучился, Петровна!

– Ну, допустим. Тогда до воскресенья!

И она первой положила трубку.

Она все еще сердита на меня, с сожалением подумал Бобров.

В субботу к Марте заглянула соседка Антонина Юрьевна.

– Привет, красавица! Как ты? Нешто хвораешь?

– Антонина Юрьевна, что это вам вздумалось сводничать? Как-то не ваш жанр!

– А что, он тебе не глянулся? А по-моему очень даже привлекательный мужик!

– Да я уже раньше была с ним знакома!

– То есть как?

Марта рассказала о своей встрече с Бобровым.

– Ну надо же! Как интересно… А ведь это судьба, Марточка!

– Какая еще судьба?

– А вот когда конем не объедешь! Ты только представь себе, в таком городе как Москва чтобы так сошлось… И что теперь?

– В воскресенье пригласил обедать.

– Пойдешь?

– Схожу.

– Что-то особого энтузиазма в голосе не слышу.

– Антонина Юрьевна, да он же боится… Все время чего-то опасается. Хотя я чувствую, что нравлюсь ему…

– Послушай, а ты знаешь его биографию?

– Ну, вроде он бывший шпион…

– А я вот у брата выяснила, кого я к тебе подослала!

– И кого же?

– Он герой!

– Штаны с дырой! – хмыкнула Марта.

– Это ты зря! Он был нашим разведчиком, очень много сделал для страны. Его предал один мерзавец, да не только его, но он, уже понимая, что вот-вот загремит в тюрьму, сумел все-таки предупредить одного ну очень важного агента, и тот успел утечь. Если бы и его взяли, беда была бы в сто раз серьезнее… Но сам уже не успел и два года просидел в тюрьме. Потом его обменяли. Вот! А при этом у него чувство юмора и вообще, он такой интересный! Конечно, не такой писаный красавец как твой Тимур, но зато…

– Ох, не поминайте Тимура. Я вообще не понимаю, что я в нем нашла! Дура была, коза!

– А Миша, он… Знаешь, что еще мне брат сказал?

– И что же?

– Он обожает всякую бытовую технику!

– То есть?

– Брат один раз был у него, говорит, там все технические новинки есть. И какая-то навороченная кофеварка, и куча еще какой-то техники. Хлебопечка, блендеры, миксеры… Черт его знает, что еще!

– Значит, он псих!

– Ничего ты не понимаешь! И вправду коза! Это он от одиночества! Пытается техникой заменить жену… Хочет быть во всем независимым, мол, я все умею, и хлеб испеку и котлет наверчу!

– Ну, и зачем мне такой?

– Дура ты, Марта! Если его по-настоящему пригреть, он с восторгом бросит всю эту технику и будет есть твои котлеты и хлеб из булочной… А, ладно, живи как хочешь. Только помни – он человек травмированный, с ним надо бережно…

– А я не травмирована, со мной не надо бережно? – расплакалась вдруг Марта, ей было так жалко Боброва, но она не хотела показать это соседке. Она так ясно видела эту кухню, в которой никогда не была. Все в высшей степени аккуратно, прямо-таки вылизано, и повсюду приборы: шашлычница, мультиварка, мультипечка, ну и что там еще сейчас рекламируют… И Бобров, одинокий и понурый, вынимает хлеб из хлебопечки. Нюхает его, режет, мажет маслом и достает яйцо из самого ненужного в мире прибора – яйцеварки! Марта еще горше заплакала. Бедный Бобров! И уже не было никакой обиды, осталась только нежность… Мой бедный любимый шпион! Стоп, Марта, откуда вдруг он любимый? Нет, с любовью спешить не надо! Жалость часто принимают за любовь! А я ведь не люблю его… Он мне просто нравится, даже очень нравится, но не более того!

…В субботу Бобров поехал к тетушке.

– Миша! – встретила она его. – Я вчера слушала тебя по радио!

– Господи, зачем?

– Я просто хотела знать, как у тебя это получается! Ты молодец! Говоришь сдержанно, никакой истерики, но весомо, так что не поспоришь, твои аргументы убийственным, и противники просто не знают, чем крыть! Здорово! Действительно здорово! Андрей гордился бы тобой, Мишенька! Ты умный!

– Спасибо, родная, я тронут!

Милица Артемьевна накормила племянника обедом.

Он, как всегда, вымыл посуду. Потом нашел в ящике рулетку и принялся что-то измерять.

– Что ты делаешь?

– Неважно!

– Ты собираешься купить посудомойку, да?

– Представь себе!

– Миша!

– Ты пойми, чудачка, это же так удобно! И ручки портить не надо! Нажала кнопку и через полтора часа вся посуда чистая, такая чистая, что аж скрипит!