Текст книги "Мимолетности, или Подумаешь, бином Ньютона!"

– Приехали! Тут лужи нет, – заржал водитель.

– Здорово! Быстро как…

– Повезло, пробок не было.

В результате я приехала на двадцать минут раньше назначенного Анитой срока. Хорошо! В будний день и в этот час гуляющих в Ботаническом саду мало. Да и в ресторане народу немного. Я заказала себе чашку кофе. В дверях вдруг появилась женщина лет тридцати, обвела ресторан тревожным взглядом, остановила его на мне, потом еще раз обежала взглядом помещение. Спросила о чем-то у официантки, та отрицательно покачала головой. Тогда женщина стремительно направилась ко мне.

– Здравствуйте! – сказала она и уселась напротив меня.

– Мы знакомы? – удивилась я. У меня неплохая память на лица. Я ее не помнила.

– Нет, вот и познакомимся!

– Извините, но я жду…

– Знаю я, кого вы ждете! Не дождетесь! Он не придет. Он не получил вашу эсэмэску. Ее получила я.

– Вы что-то путаете. Я жду женщину и никаких эсэмэсок я не…

– Ладно, не старайтесь! Так вот, вы уж, наверное, догадались, кто я. Впрочем, это неважно. Скажите мне, чего вы хотите от моего мужа?

– От вашего мужа? Ровным счетом ничего, особенно учитывая, что я не знаю вашего мужа.

– Зачем вы врете? Я давно в курсе! И давно искала случая с вами поговорить.

Она была вне себя. Пытаться что-то объяснять ей сейчас просто бесполезно. Ничего, потерплю до прихода Аниты, тогда эта несчастная поймет.

– Послушайте, мне, в конце концов, все равно, что он с вами спит, я закрывала на все глаза, но теперь…

– Что теперь? – не удержалась я.

– А, так вы признаетесь, что спите с моим мужем!

– О господи!

– Думаете, я не знаю, что вы ездили с ним в Италию, хотя всем сказали, будто уехали в отпуск в Египет! Я все поняла! И я так этого не оставлю! – уже почти кричала она.

В этот момент в дверях появилась еще одна женщина. Тоже обвела взглядом зал и, заметив нас, мгновенно исчезла. Кажется, меня приняли за нее. А она смылась!

– Имейте в виду! Я не позволю ему жениться на вас, не дам развода, и куда он на фиг денется? Чего он стоит без денег моего отца? Так что вам обломиться может только он сам, лично, без копейки денег, вымотанный до предела, я уж сумею его вымотать, можете мне верить.

– Верю, – кивнула я сама не знаю зачем.

– Ты, сука, конечно, красивее меня. Но ищи в другом месте, поняла? Гунара тебе не видать как своих ушей!

– Гунара? – переспросила я, потрясенная догадкой.

Гунар, недавно вернувшийся из Италии? Вот так совпадение. Хотя чего только не бывает. Может, это другой Гунар?

– Гунар, Гунар! Не притворяйся, паскуда! – она все больше накалялась ненавистью. – Ишь, строит из себя! А чего в красное вырядилась?

– Что здесь происходит? – раздался вдруг ледяной голос Аниты. Это она умеет.

– Да вот, женщина приняла меня за любовницу своего мужа.

– Фаина, а ты почему это все терпишь? Я сейчас вызову охранника.

– Фаина? – опешила женщина.

– Да, – пожала я плечами.

– Вас зовут Фаина?

– Ну да.

– Неужто я ошиблась?

– Я же вам говорила, но вы меня не слушали.

– Идите отсюда, – вмешалась Анита. – Фаина и так достаточно от вас наслушалась.

– Простите меня, ради бога простите, я была не в себе…

– Сейчас вы уже в себе? Вот и ступайте домой, – распорядилась Анита.

Несчастная бросилась вон.

– Черт знает что, как можно так опускаться? Недопустимо! Ну здравствуй, Фаинчик! Выглядишь великолепно.

– Самое смешное, Анита, что я, кажется, немножко знаю ее мужа. – Я рассказала Аните о своей встрече на площади Испании.

– Да, его можно понять: вырвался в Рим без жены, ревнивой истерички, и любовница небось не многим лучше. Вот и чувствовал себя счастливым.

– Если это был он. В конце концов, Гунар не столь уж редкое имя.

– Да он, я уверена, он.

– Анита, а что такое с тобой? Ты часом не влюбилась?

И вдруг она покраснела. Кажется, впервые за годы знакомства я увидела, как Анита краснеет!

– Анита, он кто?

– О, он весьма известная фигура, я не буду его называть.

– Не называй! А где взяла?

– Мы вместе летели в Рим. В бизнес-классе нас было только двое.

– И что? Вы разыграли сцену из «Эмманюэль»?

– Фу, Фаина! – поморщилась она.

– Извини.

– Знаешь, мы общались… и нам обоим казалось, что мы знаем друг друга уже сто лет…

– И этим все ограничилось?

– Нет, он взял мой телефон и уже звонил… Сегодня вечером мы ужинаем…

– Здорово! Я тебя такой еще никогда не видела…

– Знаешь, он вел себя так по-мужски… Это проявляется в каких-то мелочах, но так приятно… Я отвыкла… Это человек из другого мира… Он никогда в жизни не видел меня на экране.

– Неудивительно, твоя программа все-таки сугубо женская.

– А знаешь, сколько мужиков меня узнают? Даже жутко делается.

– Он женат?

– Женат. Но я же не замуж за него собираюсь… Я даже спать с ним не хочу…

– Почему? Старый?

– Да нет, просто хочется чего-то другого…

– Господи, чего? – испугалась я.

– Тепла. Доброты. Доверия. Хочется чувствовать себя не очередной блядью, а… Словом, пока обойдемся без секса.

– А он-то согласится?

– Поглядим. Пока это все… так, мимолетности.

– Как у Прокофьева, да?

– Вот за что люблю тебя, Фаинчик, что с тобой легко говорить обо всем. Схватываешь на лету.

– Кстати, о мужчинах-мимолетностях… Я рассказала ей об утреннем эпизоде.

– Вот так прямо схватил на руки и перенес? Красиво, черт побери… И не пытался получить вознаграждение? Чудеса…

– Да, сегодня день чудес… мы же с тобой никогда вот так не сидели и не болтали, всегда только по делу, второпях.

– Знаешь, я в Риме вдруг поняла одну прискорбную вещь…

– Какую?

– Я практически осталась одна. Сын взрослый, живет своей жизнью, муж остался в прошлом, а друзей и подруг сглодала зависть.

– Что, всех?

– Практически всех. Журнал они еще смогли пережить, но телевидение… Знаешь, я зависть чую, как собака взрывчатку.

– А как же романс «При счастьи все дружатся с нами, при горе нет уж тех друзей»? – попыталась я свести все к шутке.

– Ерунда! Знаешь, я в школе, в институте была такая общительная, куча друзей, вечеринки, гости… А как начала подниматься, они стали отпадать, как пересохшая шелуха… И, что странно, мужики… тоже отпали… А вот с тобой я могу общаться, ты меня понимаешь, и зависти в тебе не чувствуется.

Черт побери, практически «Дьявол носит «Пра-да»»! Не успела я подумать это, как Анита усмехнулась:

– Смотри-ка, Фаинчик, по сути, все как в «Дьявол носит «Прада»».

– Анита, я только рот открыла, чтобы это сказать…

– За это надо выпить. Ты за рулем?

– Нет. Еще не забрала машину.

– А я с водителем, так что выпьем по «Кровавой Мэри». Или хочешь «Мохито»?

– Нет, лучше «Мэри».

– Ладно, тогда к делу. Знаешь, надвигается кризис, нам его по любому не избежать, значит, надо постараться быть во всеоружии.

– Анита, но финансы – это не моя тема…

– Да знаю, я вот что думаю, может, нам что-то изменить в концепции журнала?

– Но это может быть только хуже. У нас есть своя аудитория, она к нам привыкла…

– Я подумала, может, нам нужен новый тон? Такой, знаешь ли, слегка иронический, что ли.

– Над чем иронизировать будем?

– Надо всем.

– Хорошо, допустим, но кто писать-то нам будет в этом ключе?

– Найдем.

– А старых сотрудников куда? Как раз в кризис-то только сплоченным коллективом и можно выжить. Просто, по-моему, не надо сейчас суетиться. И вообще, коней на переправе не стоит менять.

Она помолчала, задумчиво вертя стакан с «Кровавой Мэри».

– Может, ты и права.

– На мой взгляд, нам сейчас важно удержаться на достигнутом уровне или даже постараться повысить его, но не менять кардинально.

Она горько усмехнулась.

– Понимаешь, Фаинчик… А кстати, почему тебя назвали Фаиной? Имя редкое… В честь Раневской?

– Да нет, мамина бабушка была Фаина, мать ее обожала, ну а отцу понравилось… Хотя сама я свое имя терпеть не могу.

– Ну так назвалась бы как-то иначе.

– Теперь уже глупо, а когда получала паспорт, не додумалась. Ладно уж, доживу Фаиной.

У Аниты заверещал мобильник. Она глянула на него и расцвела.

– Да, Дмитрий Сергеевич. Нет, я не удивилась. Я сейчас на деловых переговорах. Нет, ничего. Да-да, все остается в силе. Спасибо. Очень приятно. До встречи.

– Так, его зовут Дмитрий Сергеевич!

– Фаина!

– Пока мне это ни о чем не говорит, но я буду начеку! Анита, при мне можно, но в дальнейшем…

– Я… Ты права, я просто утратила навыки… Так давно ничего такого не было… – и она еще пуще зарделась.

Вот вам и железная Анита!

– Он сказал, что ему вдруг страшно захотелось услышать мой голос.

– Он, кажется, не на шутку увлекся.

– Да, кажется… Я все перебирала в уме, может, ему от меня что-то нужно?

– Ну, я ж не знаю, кто он такой, чем занимается. Может, и нужно.

– На первый взгляд это нереально. Он совсем-совсем из другого мира… Но, может, он просто посредник…

– Анита, сию минуту прекрати этот бред! Ты вроде никогда не страдала комплексом неполноценности! По-твоему, в тебя нельзя просто влюбиться?

– А можно? – ее улыбка была какой-то беспомощной и даже наивной.

– Еще как! Мой отец один раз увидел тебя по телеку и сказал: «Прелесть женщина! Штучная штучка!»

– Штучная штучка?

– В его устах это высочайший комплимент.

– Что ж, приму к сведению и буду помнить, что я штучная штучка.

– Между прочим, он и про меня так говорит.

– А две штучные штучки – это еще не тираж, правда?

– Конечно, тем более что мы абсолютно непохожи, – засмеялась я. – Ладно, Анита, давай вернемся к нашим баранам.

И мы заговорили о делах. Она дала мне еще три дня, чтобы забрать машину и как следует подготовиться к напряженной жизни деловой женщины в период наступления кризиса.

Машину мне обещали пригнать завтра, тогда я и начну закупать продукты на неделю и восстанавливать необходимые запасы масла, круп, соли, спичек, шампуней, стирального порошка.

Когда я подъехала к дому, лужи уже не было. А через остатки ее была проложена доска. Темно-коричневого джипа тоже не было. А жаль… Вспомнив свое ощущение от близости небритой щеки, я вздрогнула. И тут же обозвала себя дурой.

В подъезде у лифта стояла очень пожилая дама. Назвать ее старухой ни у кого не повернулся бы язык. Она была хорошо одета, ухожена и даже красива. Прежде я никогда ее не видела. В руках она держала связку ключей и газеты.

– Боюсь, что лифт не работает, – сказала она приятным низким голосом.

Я прислушалась. Ну конечно, это на восьмом этаже Танька Евлампиева болтает, провожая очередную подружку.

– Нет, тут дело в другом. Заранее прошу прощения, – сказала я и забарабанила по дверям лифта.

Он почти сразу поехал вниз.

– Что это? – удивленно спросила дама.

– Да тут на восьмом этаже живет одна девушка…

– А вы тоже здесь живете? Я никогда прежде вас не видела…

Двери лифта разъехались, и оттуда вышла женщина.

– Извините, ради бога, я давно хотела уехать, но Таня все говорит и говорит. Простите еще раз.

– А вы тут старожил, как я погляжу, – улыбнулась пожилая дама…

– А вы случайно не из сорок восьмой квартиры?

– Да. Совершенно верно, а вы…

– А я ваша соседка, из сорок седьмой.

– О, очень приятно!

Мы вышли на своем этаже.

– Что ж, давайте познакомимся, меня зовут Мария Ипполитовна.

– А я Фаина.

– А по отчеству?

– Витальевна. Но это лишнее.

– Как угодно. А вы, Фаина, живете одна?

– Да.

– Вы такая красавица…

– Спасибо.

– Фаина, я тоже большую часть года живу одна. Милости прошу, заходите в гости, когда захочется.

– И вы тоже.

– Нет, моя дорогая, вы еще молоды, у вас могут и должны быть кавалеры, и я ни в коем случае не хочу мешать. А может, сейчас прямо и зайдете для знакомства? Угощу вас отличным кофе.

– О, спасибо, я с удовольствием.

Она мне ужасно нравилась, к тому же я была счастлива, что новая соседка оказалась именно такой.

Квартиру Тины нельзя было узнать. Здесь все было красиво, стильно, но на совсем другой, интеллигентный манер. Весь коридор был заставлен книгами. В гостиной мебель красного дерева, множество фотографий. Несколько картин.

– Это Фальк? – спросила я, приглядевшись к прелестному портрету.

– О! Вы знаете живопись?

– Да нет… Только в общих чертах.

– Тем не менее это действительно Фальк. Портрет моей матери.

– С ума сойти. У вас очень красиво.

– Вам нравится? Это приятно. А то сыновья меня не понимают. Мне эту квартиру купили сыновья. У меня их трое, – с гордостью произнесла Мария Ипполитовна. – Они предлагали мне квартиру в новом шикарном доме, где-то в новом районе, но я не захотела. С меня вполне хватит этой трехкомнатной, зато здесь в соседнем доме живет моя лучшая подруга. А в нашем возрасте это так важно. Сыновья в Москве не живут. Поэтому я и хотела трехкомнатную: две мне, а одну для гостей. Ох, что это я разболталась… Вы какой кофе хотите? У меня роскошная кофеварка. Можно капуччино, латте, можно просто…

– Латте, если не сложно, – улыбнулась я. Хозяйка так радушно хлопотала у кофеварки.

– О, я тоже обожаю латте. Странно, в России всегда ударение ставят на последнем слоге, а слово-то итальянское и по-хорошему надо говорить латте.

– Да, вы правы. Я хорошо знаю итальянский, но в Москве говорят латте. Пробовала правильно говорить, но на меня смотрят как на придурочную, – засмеялась я.

– Ну, это все-таки лучше, чем каждый день по телевизору слышать, как говорят включим, банты, шарфы, торты, и этот ужас – крема. Откуда это, деточка?

– А вот оттуда, из телевизора в значительной степени.

– Знаете, я очень люблю детективные фильмы и каждый день смотрю сериал «След». Знаете?

– Я не смотрю.

– Там все время говорят «включим», «включишь». Неужто там нет грамотного редактора?

– По-видимому, там нет никого грамотного. Если бы режиссер хоть раз сказал артистам, как надо говорить, было бы нормально.

– А артистов этому разве не учат?

– Боюсь, что те, кто их учит, и сами уже этого не знают. Когда я работала в журнале, наша шефиня сразу сказала всем сотрудникам, что за неверные ударения первый раз будет делать замечания, а потом штрафовать. Быстренько все научились.

– Но вы сказали, что работали, в прошедшем времени.

– Я на полгода уехала к отцу в Италию. Думала там выйти замуж и остаться, но не смогла. И вот через три дня возвращаюсь в журнал.

– О, а у меня один сын тоже живет в Италии, на Сицилии. Он женат на итальянской графине. И преподает там в университете. Знаете, с ним была забавная история, я всем ее рассказываю…

В этот момент зазвонил телефон. Мария Ипполитовна взяла трубку.

– Да, Грета. Да, разумеется. О чем ты говоришь? Какое алиби? И не кричи, я этого не выношу! Нет, я не стану тебя разубеждать! Все. В таком тоне я разговаривать не желаю. – Она в сердцах швырнула трубку. – Простите, Фаина! Это моя невестка…

– Итальянская графиня? – улыбнулась я.

– Нет. Другая. Один мой сын живет в Италии, другой в Германии, а третий в Канаде. Вот так их разбросало.

– И вам ни с одним из них не хотелось бы жить?

– Почему вы так удивляетесь? Я еще не разваливаюсь. И не хочу мешать сыновьям. К тому же ни одна из невесток мне не нравится настолько, чтобы выносить ее больше двух недель в год. Я каждый год навещаю сыновей, живу две недели – и достаточно.

– Здорово! – восхитилась я. – А внуки у вас есть?

– В Канаде двое. Два парня, десять и двенадцать. Младший уж там родился. Они плохо говорят по-русски, и вообще… какие-то чужие. Это воспитание матери, сыну некогда, а она… Противная баба. – Пожилая дама скорчила такую гримаску, что я прыснула.

– Простите, Фаиночка, что при вас… Но, знаете, у меня такое ощущение, что мы давно знакомы. Мне с вами удивительно легко.

– Мне с вами тоже, – искренне проговорила я. – И кофе у вас потрясающий.

– Фаина, вы играете в карты?

– В карты? Ну так, слегка.

– А во что?

– В преферанс не играю. Немножко играла в бридж, но для меня это сложно. В покер тоже…

– Замечательно! У меня есть карточная компания, но одна дама выпала по причине чрезмерного увлечения ролью бабушки. Может, вы замените ее?

– О, боюсь, что я испорчу все дело. Никогда всерьез не играла.

– Вы думаете, три старые перечницы играют очень уж всерьез? – улыбнулась Мария Ипполитовна.

– Не знаю. Но я ведь на днях выхожу на работу, а у нас такая работа, что редко вечера свободны…

Я вдруг запаниковала. Мне показалось, что новая соседка как-то вдруг забирает надо мной власть, вот уже хочет приспособить меня в карты играть, потом заставит отбивать какого-нибудь сына у недостойной невестки…

– Простите, я…

– Не волнуйтесь, деточка, нет так нет, никаких обид. Просто ничего не значащее предложение. Забудьте о нем. Я против всякого принуждения. А кофе еще хотите?

– Нет, спасибо, достаточно. А то дело уже к вечеру, боюсь, не засну.

– В вашем-то возрасте?

– Возраст уже достаточный.

– Ерунда. Сколько вам? Лет двадцать семь – двадцать восемь, самое большее?

– Тридцать шесть через три месяца стукнет.

– Да, совсем старуха, но хорошо сохранившаяся, – неожиданно звонко рассмеялась она.

– Спасибо вам огромное, Мария Ипполитовна. Я ужасно рада, что у меня такая соседка. Но мне пора.

– Я тоже в восторге от такого соседства. Что ж, пора так пора. Задерживать не стану. Но в любой момент милости прошу.

– Спасибо, огромное спасибо!

И только уже ложась спать, я вспомнила, что она так и не рассказала мне забавную историю, случившуюся с мужем итальянской графини.

Я подъехала к редакции за полчаса до начала рабочего дня, как мы и договорились с Анитой. Охранник был новый. Почему-то мне стало неуютно…

– Вы к кому, дамочка?

– Я Фаина Крупенина.

– И чего?

– Меня ждет Анита Александровна.

– Так рано ж еще.

– Мы договорились именно на этот час.

– Ничего не знаю.

Я взбесилась. Набрала номер Аниты.

– Анита, я внизу, а новый охранник не пускает.

– Дай ему трубку.

– И не подумаю. Не хватало еще, чтобы он трогал мой телефон своими сальными руками.

Анита фыркнула. И тут же у охранника раздался звонок.

– Слушаю, Анита Александровна. Будет сделано. Всенепременно, Анита Александровна. – Он положил трубку. Вытянул руки по швам, отдал честь. – Прошу прощения, Фаина Витальевна, – по-военному отчеканил он.

Я не удостоила его даже кивка. Просто молча прошла к лифту. Мне ужасно не понравился этот тип. Злобный подобострастный солдафон, готовый хоть на посту охранника женского журнала проявить свою маленькую хамскую власть. Все это я высказала Аните.

– Ты безусловно права, – признала она.

– А куда девались Леша и Виктор?

– Их уволила Лариса.

– Какая Лариса?

– Была тут одна… Мне ее так рекомендовали… Ретиво взялась.

– И она, как я понимаю, тоже не справилась?

– Конечно. Абсолютно. Во-первых, она безграмотная. А во-вторых, злая. Я ее уволила. Она так орала…

– Ладно, уволила и слава богу. Давай-ка займемся конкретикой.

– Давай, пока все не пришли. То-то они удивятся…

– А ты их не предупредила?

– Нет. Решила сделать сюрприз.

Тут у нее зазвонил мобильник. Она просияла. Я поняла, что звонит Дмитрий Сергеевич. И деликатно вышла из кабинета. Мне захотелось пройтись по редакции. Я поняла вдруг, как скучала по этой работе. Внешне мало что изменилось. Вот только запах в коридоре стоял какой-то незнакомый. И он мне не нравился. Почему-то вдруг показалось, что вряд ли я смогу второй раз войти в эту реку. Или все дело в хамоватом охраннике? Я вернулась к Аните.

– Извини, – сказала она смущенно.

– Ничего, я рада за тебя, Анита. А где же портрет Ягудина? – вдруг сообразила я.

В приемной уже давно висел портрет фигуриста Алексея Ягудина, которого обожала Анитина секретарша Юля.

– Так Юлька уволилась.

– Почему?

– Рожать собралась.

– А, – с облегчением вздохнула я.

– Сейчас у меня секретарша тоже неплохая. Но не Юлька.

– Так, может, Юлька родит и вернется?

– Смеешься? Разве можно работать у нас и растить ребенка? Нонсенс. Тем более моему секретарю.

– Тоже верно.

– Новую зовут Светлана, и она не признает никаких ласкательно-уменьшительных. И вообще у нее плохо с чувством юмора. Но работает хорошо. Два языка и виртуозный компьютер.

– Лучше бы один язык и чувство юмора, – заметила я.

– Лучше, кто спорит. Но она счастлива работать в нашем журнале.

– Где ты ее взяла?

– На телевидении.

– А!

Мое появление было встречено неоднозначно. Некоторые обрадовались, но таких оказалось меньшинство. Было пять новых лиц. Они отнеслись ко мне настороженно. А кое-кто явно с неудовольствием, хотя раньше у меня со всеми были вроде бы неплохие отношения. Я раздала всем привезенные сувениры, включая и вовсе незнакомых.

Анита представила меня и умчалась на съемки.

– Фаин, а можно вопрос? – спросила модный эксперт Валя.

– Ради бога, Эстерсита!

– О, ты помнишь еще это дурацкое прозвище?

– Тебе же нравилось раньше. Дело хозяйское, Валечка. Так какой вопрос?

– А что, у тебя в Италии с замужеством не выгорело?

– Не выгорело, – притворно вздохнула я, прекрасно сознавая, что если я скажу, что сама послала своего жениха, то мне просто не поверят и будут шептаться за моей спиной. А так все ясно: мне не повезло, как и большинству из них.

– А где Лида? – спросила я.

– В отпуске.

Мне выделили хоть и малюсенький, но отдельный кабинет, также выходивший в приемную Аниты. И новой секретарше Светлане велено было в отсутствие Аниты быть и моим секретарем.

Вот уже третий день я разгребала накопившиеся дела. Иногда у меня волосы вставали дыбом. Нельзя сказать, что у нас и раньше не случалось авралов, завалов, катастроф местного значения, но это были только цветочки.

– Фаина Витальевна, звонят из издательства «Неон», требуют Аниту Александровну.

– Скажи, что ее нет.

– Сказала. Требуют вас.

– Хорошо, соедини.

– Фаина? – спросил незнакомый женский голос.

– Да. Слушаю вас.

– Фаина, что за дела?

– Простите, а кто говорит?

– Я пиар-директор издательства «Неон». Ольга Евстратова.

– Что случилось, Ольга?

– Случилось черт знает что!

– А если поточнее?

– У вас в последнем номере опубликовано интервью с писательницей Севастьяновой. Я уж не говорю, как безобразно оно написано, это раз, а главное, ваши сотрудницы предложили писательнице порекомендовать читателям чужие кулинарные рецепты, но они ей не понравились, она отказалась их рекомендовать. Это ее право, тем более, что она и сама выпустила кулинарную книгу.

– И что?

– Пока еще ничего, а вот дальше…

– Что дальше, не тяните резину! – не выдержала я.

– Эта писательница – дама полная, и ваши девицы попросили ее дать советы, как одеваться полным женщинам.

– И она обиделась?

– Она не такая дура! Она прочла то, что они ей подсунули, и категорически отказалась это подписывать. Сказала, что может дать советы, но в соответствии со своими представлениями.

– Ну, может, ее представления…

– У нее-то как раз нормальные представления. Вот, не верите, посудите сами: они пишут, что полным женщинам ни в коем случае нельзя надевать цельные черные купальники, а надо раздельные в мелкий цветочек.

– Что? – задохнулась я.

– Вот-вот. Все советы были такие.

– И они это напечатали в своем варианте?

– Именно! Ну, про купальник убрали, но все остальное! К тому же якобы ее совет звучит так: ни в коем случае никаких балахонов – и тут же фотография писательницы именно в балахоне. Да еще фотографию поместили, которую она запретила публиковать.

– Быть не может!

– Фаина, зачем мне терять время на вранье?

– Оставьте мне ваши координаты, я разберусь. А писательница что, требует опровержения?

– Хотелось бы. Но она знает, что вы если и напечатаете опровержение, то в такой заднице, что никто этого и не заметит. Но я вас предупреждаю, что издательство не будет иметь с журналом больше никаких дел.

– Ольга, погодите, я только три дня, как вернулась к работе, еще ничего не знаю, но разберусь, будьте уверены.

Меня трясло. Такого у нас еще не бывало. Это практика самых захудалых дешевых журнальчиков.

– Светлана, быстро дай мне последний номер. Она пулей влетела в кабинет с журналом в руках.

– Вот!

– Спасибо.

Надо сказать, что новая секретарша работала отлично.

Я нашла нужный разворот. Фотографии и впрямь были кошмарные. Из пяти только две отвечали нашим стандартам. Я пробежала глазами отдельно напечатанные рекомендации полным женщинам. Такие рекомендации мог дать только совершенно ничего не понимающий идиот.

– Эстерсита, зайди ко мне. Она появилась быстро.

– Что, Фаин?

– Ты это видела? – я ткнула пальцем в рекомендации.

– Нет, а что? Ой, мама! Ну, если эта тетка так думает…

– В том-то и дело, что она так не думает! Так думает какая-то идиотка у нас в журнале. Кто это сделал?

– Ну не я же!

– А кто?

– Спроси у Дины. Это она занимается советами.

– Спрошу, не сомневайся.

Дина была молоденькая девушка из новеньких. Она явилась в кабинет бледная.

– Что случилось, Фаина?

– Это твое художество?

– Да, то есть я просто записала, что говорила эта тетка.

– Это все дословно записано?

– Да.

– А там, кажется, был еще пассаж о купальниках?

– Ну, она сказала, что считает, будто полным лучше надевать купальники с юбочкой. Хрень какая-то!

– А ты, значит, полагаешь, что полным женщинам надо вывешивать свои жиры между трусами и лифчиком раздельного купальника в мелкий цветочек? А заодно и обтягиваться и не носить черного, не носить свободных платьев?

– Так это не я, а эта тетка…

– А ты как считаешь?

– Фаина Витальевна, я не понимаю…

– А ты понимаешь, что не имеешь права чужим именем подписывать свои идиотские соображения? Ты уволена.

– Уволена?

– Да. Этот репортаж позор нашего журнала. К тому же с нами грозит разорвать отношения крупное издательство. А это несравнимо большая потеря для журнала, чем ты. Приходится выбирать. И выбор явно не в твою пользу.

– Фаина Витальевна, но я же не виновата!

– Да? А кто виноват?

– Ну чего эта тетка расскандалилась? Мы вот брали интервью у ихней писательницы Мыловой, ну я ей предложила рецепты, она не глядя подмахнула. А эта выпендривается.

– Мылова? Мы печатали интервью с Мыловой? – озверела я.

– Да, а что?

– О боже! А куда смотрит Анита? Она давала разрешение на Мылову?

– Нет, это Лариса Вадимовна…

– Это интервью уже вышло?

– В следующем номере…

– И Анита это подписала?

– Номер подписан в печать.

– Все!

– Что все? Вы ведь не уволите меня?

– Уже уволила.

– Ну и ладно! Тоже мне, фря итальянская! Вас жених бросил, и вы на мне зло срываете! Ничего, вы тут тоже не задержитесь.

– Светлана, немедленно подготовь приказ об увольнении за профнепригодность. И пусть не отрабатывает две недели. Отпуск оплатить и вон! Чтобы не шаталась по редакции.

– Ну, вы круто… – с восхищением заметила Светлана.

– И так будет со всяким, что низводит наш журнал до уровня дешевого сортирного чтива!

Под вечер, когда я уже ничего не соображала, позвонила Анита.

– Фаинчик, что там стряслось?

– Ты в курсе, что у нас печатают интервью с Мыловой?

– Что? Не может быть!

– В следующем номере. Я уж не говорю о новом стиле работы, из-за которого приходится краснеть перед приличными людьми и терять очень выгодных партнеров.

– Погоди, я что-то не понимаю…

– Давай не по телефону.

– Хорошо.

– И ты ее уволила? – спросила Анита, глотнув сельдерейно-огуречного сока.

– Да. Она не годится для нашего журнала.

– Но для начала ее надо было бы предупредить, а потом уж…

– Анита, ты дала мне все полномочия. Ну если мы печатаем интервью с Мыловой, это уж… Дальше и падать некуда.

– Его еще не поздно снять?

– Анита, ты что, не подписывала номер?

– Подписывала. Сама не знаю, как я пропустила… Голова, видно, не тем была занята. Я чувствовала, что теряю ориентиры… Телевидение забирает столько времени, а ты уехала…

– Послушай, ты должна определиться, что для тебя важнее – журнал, твое истинное детище, или временное пребывание на экране. Передачу в любой момент могут закрыть, на дворе кризис, а журнал без тебя гибнет.

– Я понимаю, хотя у нас поднялись тиражи.

– За счет снижения планки?

– Да нет, конечно, за счет телевидения. Думаешь, почему я так на тебя рассчитываю? Меня на все не хватает, а вдвоем мы справимся.

– Попробуем, но тогда не удивляйся, что я уволила эту наглячку.

– Понимаешь, от нее может быть много вони… У нее мамаша в Думе…

– Кто тебе ее подсунул?

– Да Лариска, будь она неладна.

– То есть ты ее на работу не принимала?

– Нет. Ее брала Лариска.

– А твои глаза где были?

– Сама знаешь.

– Да… И много у тебя тех, кого взяла Лариса?

– Нет, еще только Жорик, стилист. Но он гений, это я тебе со всей ответственностью говорю.

– Уже легче.

– Фаинчик, ну что ты так сердишься?

– Я просто не понимаю, что с тобой случилось? Ведь ты сама создала журнал, сама установила, казалось бы, незыблемые принципы, и вдруг… Я помню, как ты толковую, умную девушку не взяла из-за неправильного маникюра, а теперь…

– Что-то я устала… Знаешь, уход мужа, кризис среднего возраста, телевидение… И потом, ты же всегда отказывалась появляться на светских тусовках, а я должна… Вот и укатали сивку крутые горки. Прости. В самом деле, действуй, как считаешь нужным. Кстати, на место Дины надо кого-то взять…

– Я даже знаю кого.

– Вот и отлично, действуй!

– Анита, ты мне не нравишься. Я многое могу взять на себя, но я не готова просто заменить тебя во всем, может, лучше продать журнал, пока не поздно? Пока он еще котируется? Переживем кризис, тогда можно придумать что-то свежее, хотя и во время кризиса свежие идеи могут заинтересовать многих…

– Нет, невозможно! Я столько сил потратила, налаживая связи, и вышла на самый высокий уровень, со мной считаются, у меня имя… Второй раз мне не потянуть. Меня будут считать «сбитым летчиком», ты же знаешь нашу тусовку.

– Господи, как я это ненавижу!

– Фаина, ты меня не бросишь?

– Анита, ты что, так влюблена, да?

– При чем тут это? – ахнула она.

– А при том, что еще недавно, в Риме, ты говорила совершенно иначе.

– Да? Может быть… – задумчиво произнесла она. – Мне сорок пять, я лучшие годы ухлопала на свое становление, на журнал, проморгала мужа, проморгала сына… А теперь, когда, казалось бы, добилась всего, чего хотела, все мои мысли занимает этот немолодой мужик…

– Обалдеть! Я всегда считала, что ты слишком рассудочная и рациональная… Но постой, ведь Дмитрия Сергеевича ты встретила недавно, а номер с Мыловой…

– Я подписала его в день прилета. То есть через три дня после знакомства, – засмеялась Анита. – Ладно, если кто-то меня спросит, как я могла до такого опуститься, я скажу, что это просто эпатаж. Пусть все увидят ее низкопробную безвкусицу. Уверяю тебя, Фаинчик, это будет бомба – среди изысканной красоты этот непристойный китч. Да все ее недостатки еще ярче высветятся. А тусовка воспримет это как прикол! – внезапно воодушевилась Анита.

– Ну ты даешь! Теперь я вижу прежнюю Аниту. Может, ты и права! Но только если это будет единичный случай, а не правило.

– А ты на что?

Мне осталось только рассмеяться.

Домой добралась поздно. И столкнулась у лифта с Марией Ипполитовной.

– Добрый вечер! – обрадовалась я.

– Фаиночка, вы с работы? В такое время? Вы совсем бледненькая.

– Очень тяжелый день был.

– Пойдемте ко мне. Угощу вас чаем с удивительными конфетами. Посидите полчасика, расслабитесь, отвлечетесь и скорее уснете.