Текст книги "Ветер"

4

«Я знала, что снова встречусь с тем таинственным незнакомцем, но не так быстро. Наша встреча состоялась буквально через день. Я четко помню, как услышала слова „иди наверх“ среди толпы незнакомых и таких разных для меня голосов. Особенно это четкое „я тебя жду“ и эти шаги по эскалатору к неизвестности. Он был в том же, был такой же, как вчера: закрытый и скованный. Пытался все время на чем-то поймать и зато удачно продолжал тянуть нитку из моей души. Он читал мои мысли, что меня очень раздражало. Меня все в нем в какой-то миг стало раздражать, но когда его ладони легли на мои голые плечи, тут я оттаяла. Казалось, что между нами есть что-то общее, не зря же он задавал такие странные вопросы. Ах, а этот вопрос про любовь, меня так передернуло вообще, что казалось все 220 вольт прошли по моему телу. Я его не знаю, а он меня – и тут такие вопросы!!! Меня это взбесило! В ту минуту, подумала: какое тебе дело до моей любви? Какое тебе дело до меня? Возможно, он это прочитал в моей голове, но все-таки показал мне свое лицо. Оно напомнило мне мою первую любовь, первого парня, которому я в руки отдала свое сердце. Мне хотелось коснуться его лица, он позволил! В карих глазах увидела печаль и пустоту. Он попросил обнять его. Я почему-то так сделала. Стало его жалко. Хотелось что-то разделить с ним, что-то такое, чего не хватало видимо нам обоим. В моей сумке разрывался телефон. Звонила лучшая подруга. Скоро начнется кино, а тут он… совершенно один. Он отпустил меня. Я ушла. Его слова „я найду тебя“ весь сеанс звучали в мозгах. Конечно, я хочу снова увидеть этого странного, но очень красивого мужчину. Посмотрим, может быть, и увидимся скоро. Сейчас я точно увижу своего голодного кота на кухне и дипломный проект, который скоро предстоит защищать».

Жарко. Снова работающий вентилятор и спящий на моих коленях кот. Несколько часов писала в своем дневнике о том, что видела вчера. Не так конечно красиво, как просил ветер, но как смогла. Когда жарко, мозги отключаются напрочь. Дома стояла полная тишина. Скоро вернуться родители с отпуска и даже не знаю знакомить их с чудо-другом или нет. Время покажет. Серая майка болталась на теле, мурашки покрыли руки, сидела и листала почти исписанный дневник. Скучно. Писать не хотелось больше. Ветер не звонил, я не знала где он сейчас. «Не скоро» – значит долго.

Мое внимание привлекла запись, сделанная двадцать девятого мая. О да, в тот день я освободилась от учебной каббалы.

«Ура! Я защитила диплом. Стала абсолютно свободной от всей этой беготни-суеты-зубриты. Недостаток этого дня – тополиный пух. Чихала раз десять. Все прошло хорошо. Конечно, кое-кому показалось скучным все это, но что ж поделать. Понятно, что статистика преступлений мало кого волнует, если только представителей правоохранительных органов. «Зевак» видела сегодня достаточно! Мои одногруппники поехали тусить, а я вот домой, к дневнику, к своему коту. Рядом телефон, может быть, позвонит Ветер. Я очень по нему скучаю. Хочу услышать его голос, такой родной и любимый. Я хочу чувствовать его. Я только, что вернулась с крыши. Больная идиотка! Что делать на крыше, спросите вы? Отвечаю: сидеть или стоять, кому как удобно. Мама, конечно, мне пару ласковых сказала, но ничего. Это опасно, могла сорваться и все дела. Я хотела чувствовать всем телом ветер, хотя бы такой естественный. Два этажа конечно ни о чем, но я поднялась на крышу и расправила руки по сторонам. Я же птица, которая не умеет летать! Плевать! Я закрыла глаза и представила, что рядом со мной он, держит за руки. Алое небо висело надо мной, словно прозрачная голубая волна. Сирень почти отцвела и в нос лез проклятый пух, поэтому пришлось иногда открывать глаза. Это неважно. Так, сейчас я соберусь и красиво напишу.

Я стояла на крыше с закрытыми глазами, приближался третий час дня. В небе летали птицы, слышала их крик. Вот летаю вместе с ними и слышу голос моего Ветра, который сегодня очень теплый. Его руки скользят по спинке, а голос звучит в ушах. Он обнимает меня за плечи, мы вместе сейчас летим. Нам открыты двери в это чистое небо. Я чувствую, как позади меня расправляются крылья, Ветер тревожит волосы, он дарит мне поцелуй. Нежно целует шею и тянет руки к себе. Мы красиво летим. Я не чувствовала себя в этом полете одинокой. Его улыбка, взгляд – все как наяву. Он со мной сейчас, сегодня.

Мне так хотелось, чтобы он услышал мои слова, которые я шептала, стоя на крыше, так хотелось снова летать с ним, как в тот раз, пронзать это небо и природный ветер…

Вот стало грустно. Тимошка моститься на ногах. Мама готовила, судя по приятному запаху, доносившемуся из кухни. Надо отвлечься, расслабиться. Я очень устала. Пойду, перекушу и включу спокойную музыку. Клонит в сон».

Вот так вот. Я даже не помню, что делала, потом и не вспомню, записей нет неделю. Следующая запись аж пятого июня. Видимо притаилась во мне пустота.

«Это так странно, когда тебя ничего не тревожит. Ты просто наблюдаешь за жизнью и все. Дождь капает на асфальт. Я в центре, взяла с собой дневник. Дома у нас гости, которых не хочу видеть. Любимый звонил вчера, просто разговаривали. Ни о чем, правда. Нежности, безусловно, были. Он спрашивал, какие сейчас фильмы идут в прокате, говорил, что когда вернётся, сходим в кино. «Ага, сходили, «Бой с братом» называется», – думаю я. Ему, как и мне одиноко, но говорит, что вернётся нескоро, может в августе. Настаивал на том, чтобы я жила этой жизнью. Вот, живу. Я пишу, следовательно, я существую. Это не моя цитата, а Джона Фаулза. Вот существую и живу. Смотрю на людей. Мимо меня пробежала дворняга. Так жалко ее стало, голодная наверно. Вечная эта жалость к животным. Капризные дети и мамочки рядом со мной. Ну почему они плачут? Кто-то вон фотографируется, надо и мне с Наташкой, как с лучшей подругой устроить фотосессию в ее парке как-нибудь. Жизнь за стеклом. Сижу на лавочке, которая как бы за ним. Кстати, о Фаулзе. Дочитала ночью его роман «Коллекционер» – очень тонкий психологический триллер. Видимо, можно так любить, чтобы причинить боль тому, кто тебе нравиться и кому ты хотел открыться. Жалко девочку, жалко мальчика. Противоположности не притягиваются. Хотя это спорный вопрос! Мы с Ветром похожи. Такие импульсивные, эмоциональные оба, но кое в чем, у нас разные вкусы. Например, в еде. Вот главный герой, что только не делал для той девушки, что только не покупал: фрукты, картины, чаем поил, а у нас – хочешь-не хочешь, «съем я». Вкусы у нас действительно разные в еде. Я недостаточно его знаю, конечно, но совпадений и различий хватает. Вот опять солнце в глаза. Я всегда вспоминаю тот день, когда его встретила. Сижу вот рядом с магазином, с той витриной, где все и произошло. Постоянно прихожу сюда, когда хочу его увидеть! Чуда не происходит, тучи не находят, никаких вихрей, никаких осколков, только жизнь в лице мамочек, детей, пробегавших собак и палящего солнца. Как же жарко. Даже в шортах жарко! Надо купить холодный сок, может, взбодрит как – то.

Я в кафе. Не совсем тихо. Телевизор показывает клипы, яркие костюмы и глупая музыка. Надо поговорить с Ветром сегодня о музыке. Мы никогда о ней не говорили. Интересно, что он слушает? Наверно классику, раз такой загадочный. Зря я зашла сюда, меня бесит эта музыка, которая играет, эти глупые песни. Знаю точно, что Ветер играет на фортепьяно, надо просить родителей, чтобы купили синтезатор. Я хочу, чтобы он научил меня, может быть, даже напишем нашу песню…». Точно, чтобы научил, а был неизвестно где!

«Вот такая жизнь у некоторых – посиделки с друзьями, позади меня раздался громкий смех. Отдыхают люди. Я выпила два стакана сока и съела салат, – на большее не хватает. Надо уходить, хочу еще пройтись, а потом в метро, где тоже своя жизнь. Сегодня больше писать не буду, прости дневник. Приду и буду сидеть на окне, слышать запах травы, шуршащих листьев и смотреть на звезды».

Надоел дневник. Закрыв его, я потянулась на стуле. Тимошка проснулся. Вентилятор нагрелся. Надо проведать бабушек, давно их не видела. Тут я что-то услышала. Такое ощущение, что кто-то хлопнул входной дверью.

– Кто здесь? – спросила у тишины.

Ответа не было.

Взяв кота на руки, вышла в коридор и увидела перед собой брата Ветра. Я не испугалась, но его появление было неожиданным.

– Вообще-то надо отвечать, когда спрашивают! – возмутилась я.

– Я тоже рад тебя видеть, Карина!

Надо же он знает мое имя.

– Я все про тебя знаю. Я не только умею читать мысли, как мой брат.

– Значит колдун?

– Не совсем, – он просто прошел в мою комнату.

– Значит меч здесь? – спросил у меня он.

Я забыла убрать коробку, хотя сама бы ее не за что не подняла.

– Ты права, – улыбнулся он.

Он был копией Ветра! Та же улыбка, те же глаза, которые прятали солнцезащитные очки.

– Я могу помочь? – видимо в нем проснулась доброта.

– Спасибо, не стоит.

– А если кто-то увидит и спросит что это?

– Я накрою ее, не переживай.

– Знаешь, я голоден, не хочешь перекусить?

Неожиданно!

– Я не хочу…

– Ммм, даже не хочешь узнать про нас с братом?

– Мне уже рассказали.

– Нет, не все. Ну, давай, поехали. Я отвезу тебя в хороший ресторан.

– Я не уверена, что это хорошая идея.

– Не бойся, он не узнает.

Ладно, так и быть! Помирать так с музыкой. Я не стала особо прихорашиваться, тем более он сам не особо нарядный, был в светлых шортах и белой полуспортивной рубашке.

– Так и быть! Дай мне пять минут, и я спущусь.

– Договорились.

Не хочу я с ним ехать, но мне надо узнать про них, про этих братьев… Кто владеет информацией, тот правит миром.

5

Одела на себя то, на что упал взгляд, когда едва открыла шкаф. Вот, точно бежевые неспортивные шорты и майка с собакой-улыбакой. Ишь ты, в ресторан он меня повезет, ну пусть везет, извозчик окаянный. Пока я одевалась, Тима крутился под ногами. Эх, прости меня котик за то, что меняю тебя на этого козла.

– Не грусти, – сказала коту, направляясь к выходу.

Конечно, в пять минут не уложилась, на то чтобы застегнуть белые мокасины понадобилось три минуты! Миллион застежек, какой кошмар. Взяв сумочку и заперев дверь, выхожу во двор.

– Детка, ну что так долго! – кричит мне Дождь.

– Я тебе не детка, козел, – шепотом сказала я.

Наверно он услышал это или прочитал снова, так как ехидно улыбнулся. Надо же старается быть галантным, дверь даже переднюю открыл. Тачка действительно крутая! Это радует хоть.

– Садись уже и не переживай. Я тебя не обижу.

– Я не переживаю, – говорю, хлопая дверью.

– Блин, дома нет холодильника что ли? Что ты хлопаешь?

– Прости, у нас машина поскромнее, – с сарказмом отвечаю, пристегивая ремень.

– Можно было и не пристегиваться.

На эти несколько слов ничего не отвечаю и смотрю в сторону, на свой дом.

– А обязательно в ресторан? – что-то осеняет меня, когда мы тронулись с места.

– Нет. Я просто хочу, чтобы ты видела во мне не только козла, – говорит он, смотря в боковое зеркало.

Улыбается, паразит. Так, блин, лучше не думать.

– У тебя не получиться, не думать.

– Не знаешь, где твой брат?

– Нет. Мы не общаемся, так как терпеть не можем друг друга. Неужели ты этого тогда не поняла?

– Я тогда мало что поняла.

– Что он тебе рассказал?

– Ничего.

– Ты врешь мне. В твоей голове остались еще вопросы, ты можешь, если конечно хочешь, задать мне их, хоть сейчас, хоть в ресторане до которого мы скоро доберемся.

– Почему ты убил маму?

– Я был очень молод и был очень горячим, хотелось, чтобы мне подчинялись все, хотелось быть лучше и сильнее. Я очень долго ждал того дня. Мама она любила нас с братом, но его больше.

– Я про это знаю.

– Ничего ты не знаешь! Вот если бы этого хотела, смогла перетерпеть адскую боль?

– Может быть, – тихо отвечаю, открывая окно.

С ним мне не хватает кислорода, поэтому опускаю стекло вниз.

– Вообще-то я кондиционер включил!

Толку от твоего кондиционера, когда задыхаешься.

– Пожалуйста, Карина, закрой окно, – спокойно попросил он. – Я не люблю теплый воздух.

– Ладно, хорошо.

– Так вот, не хотел, чтобы она мешала, и поэтому убил ее. Она не смогла бы принять меня таким, более сильным, понимаешь?

– Не совсем если честно.

– Мы с братом абсолютно разные. У него получается сдерживать свое «эго», подавлять, а у меня нет. Я часто срывался и срываюсь. Когда особенно зол, то могу смыть все на своем пути.

– А тебе отца хоть жалко? – смотря на него, спрашиваю.

– Отца? Трудно сказать! – делает паузу. – Да, жалко. Именно он сделал меня воином.

– Ты продал его дом?

– Да. Я не хотел, чтобы брат возвращался туда.

– А куда делись книги, его меч?

– Книги? – удивленно спросил он. – Часть я сжег, часть – храню у себя. Меч то же.

– Может показать мне его?

– Ты этого не заслуживаешь, ты не достойна его даже увидеть. Я так спрятал, что даже твой пропавший друг не найдет его. Не хочу, чтобы он овладел второй стихией.

– А я могу овладеть этим? – вопрос сам собой слез с языка.

– Ты? – удивленно посмотрел он на меня. – Ты – нет.

– Почему? Мне кажется, что смогу.

– Тебе кажется. Вот мы уже приехали. Поправь прическу, пожалуйста.

Бяка – забияка. Не могу! Надо узнать у Ветра насчет этого! Кто знает, может стану птицей – огонь. Боже, самой смешно. Снова его брат одел очки, боится солнца точно.

Ресторан, конечно же, шикарный, но я не умудрилась разглядеть его название. Столики были почти все свободны. В зале довольно прохладно, благодаря работающим «сплитам». Дождь подошел к одному из официантов, пока я стояла, разглядывала зал. Парень молчал и кивал головой и лишь спустя пару минут указал рукой на свободный столик в тени, в углу.

– Пойдем, – сказал, подойдя едва ко мне Дождь. – Садись пока и выбирай заказ. Мне нужно отойти.

– Ты частый здесь гость? – любопытство опасная вещь.

– Да, а что? – резко отвечает.

– Ничего. Просто спросила. Садись глупая девочка и выбирай, что хочешь. Я сейчас.

Фу-ты ну-ты, «глупая девочка», «садись», «выбирай» – одни команды. Я что, его собака?! Ой, сейчас как закажу, чтобы ты там обанкротился!

– Можно вас? – попросила парня подойти ко мне, так как определилась с заказом.

– Да, минутку.

Парень взял блокнотик со стойки и подошел ко мне.

– Два салата «Цезарь», картофель тушеный с семгой, два фреша: яблочный и апельсиновый и десертик на ваш вкус, – улыбаясь, говорю.

– Хорошо.

Вон идет, исчадие ада. Что-то быстро, видимо все свои вопросы порешал.

– Карина, – как-то грубо сказал он, едва сев напротив меня, – ты можешь не думать обо мне так плохо или хотя бы просто не думай! Я сильнее, чем мой брат и могу читать мысли на очень большом расстоянии.

– Да, хорошо, – скромненько ответила я, сложив руки на столе.

– Мне как обычно, – крикнул он другому парню.

– Ну, так вот. Я сейчас тебе все расскажу, даже вот про твой полет с братом, только прошу тебя просто слушать без вопросов. Договорились?

– Да.

Я откинулась на спинку дивана и принялась пить только принесенный официантом яблочный фреш.

– Хорошо, только если я правильно понял, тебе брат рассказал очень кратко все.

– Даже не знаю все ли это, – прикинулась дурой.

– Так, понятно. Ладно, я начну с начала, только прошу тебя – не думай обо мне, что я такая эгоистичная тварь.

Другой парень поставил перед ним на стол бокал и бутылку виски вместе с нарезкой из фруктов и парой ломтиков шоколада.

– Можно еще яблочный фреш, – попросила официанта довольно мило.

– Да, конечно.

– Так, поставь свой стакан, я волнуюсь.

– Ты? Волнуешься? Ой, не смеши меня. Да, так ты очень похожа на мою бывшую девушку, к которой остались чувства.

– Вот только не надо этого. Ветер сказал, что ты ее возненавидел после расставания.

– Мне было за что. Я ненавидел ее, как и мать, так как она не понимала меня не в чем и никогда ни в чем не поддерживала. От нее не было никакой отдачи!

– А, понятно! Это еще раз подтверждает то, что ты – эгоист.

– Черт, – психанул он, – да я – эгоист! Просто я хочу, чтобы ты научилась доверяться не только моему брату, но и мне!

Он швырнул свои дорогие очки на стол и схватился за голову.

– А зачем мне тебе доверять? Я люблю твоего брата, а к тебе никакой симпатии у меня нет!

– Потому что мой брат болен! Он уехал в Германию лечиться.

– Так ты знаешь, где он? – громко сказала я.

– Мне позвонили. Но могу тебя заверить, что это не смертельно, просто у него это бывает… – он посмотрел в сторону.

– Что бывает? – мое сердце стало учащенно биться.

– Это все с того дня. Он мучается с позвоночником, со спиной – не знаю точно.

– И не смертельно?

– Да, Карина не смертельно!

– Ты начнешь меня слушать или нет, противная девчонка?!

– Я не противная! – психанула я и ударила его по щеке.

– Противная, – улыбнулся он, потирая щеку ладонью.

– Ой, прости, – мне стало немного стыдно.

– Все в порядке.

– Пойми, я волнуюсь за него.

– Я тоже, он мне родной брат.

Официант принес второй яблочный фреш и мои заказанные салаты, Дождь наполнил бокал виски и, преподнеся его к губам сказал «за брата». Я отпила немного сока и снова откинулась на стул.

– Я слушаю тебя, Дождь.

Осушив бокал, он сел прямо передо мной и смотря в глаза, начал рассказ, от первых слов которого меня уже стало бросать в дрожь.

– Я всегда был плохим мальчиком, в отличие от моего родного брата. Ты права, я – жуткий эгоист, но когда – то в далеком детстве не был лишен настоящей родительской любви. Мы жили в Мурманской области, в городке, название которого тебе ни о чем не скажет. У нас был сказочный дом, приходили сказочные гости. Благодаря рассказам отца, мысленно пребывал в другом измерении, в другом мире. Мне хотелось стать героем, хотелось быть и злодеем, хотелось необычного себя. Когда мамы и брата дома не бывало, отец, уже с пятилетнего возраста обучал меня техникам восточных единоборств. Если ты заметила, я гибче и сильнее, чем мой брат. Каждый день в подвале нашего дома отрабатывал различные удары, техники защиты и нападения на противника. Отец посвящал меня с братом в различные философские учения, он рассказывал, что есть четыре вида меча, которые принадлежат четырем категориям воинов. Мы с братом относимся к категориям вода и воздух, отец – к огню, как самой могущественной категории, а есть еще и земля, да только их мало осталось в связи с землетрясениями. Я видел, как погибали такие войны, теряли свои мечи и просто падали вниз, в разломы земной коры. Так вот, время шло, в совершенстве овладел всем тем, чему меня научил отец. Мама ругала часто из-за того, что я прогуливал школу, она хотела сделать из меня клерка, карьера которого будет идти только вверх.

В последнее школьное лето в августе месяце пошел сильный дождь. Мне было семнадцать лет, как и брату. Мама, как сейчас помню, готовила ужин, а отец только понятными для меня знаками намекал, что мол, пора. Я бросил книжку на диван и сказал матери, что пойду к себе, наверх. На самом деле, направился в гараж, где меня ждал отец. Он спросил, готов ли я стать необычным, сильным, как и хотел всегда. «Конечно» – ответил я.

Мы вышли на улицу, воды было уже почти щиколотку. Отец повел меня за двор, подальше от дома. Мы стояли с ним в поле, где обычно, пасли крупный рогатый скот. Он попросил меня закрыть глаза и начал что-то говорить по-латыни. Через секунды меня стало просто ломать. Я ощутил адскую боль по всему телу, особенно в области спины. Я упал на землю и бился от ужасной боли, как щенок выл, что есть сил. В какой-то момент, когда тон голоса отца только усиливался, почувствовал что-то необычное. Нет, не то, чтобы тебя ударило током, а как же тебе это сказать, словно вся дождевая вода впиталась в мое тело и я веришь-нет просто исчез. Я не лежал уже на земле, а летал в воздухе, мои руки были похожи на водные артерии, а внизу с ног стекала вода и падали капли вниз. На улице было холодно, но я будучи уже другим не чувствовал этого, стало очень комфортно.

Сквозь пелену дождя увидел, как к отцу бежит мама. Зрение стало намного лучше, я видел каждую деталь, видел, как сильно помято ее платье. Она подбежала к папе, начала разводить руками, кричать на него. Он молчал, а она ударила его по лицу довольно сильно. Я не выдержал этого, во мне что-то вспыхнуло и, немного спустившись вниз, своими сильными и мокрыми руками свернул ей шею. Сделав это, я стал человеком и стоял, смотрел, вместе с отцом как умирает моя мама.

Мы оба выглядели рассеяно, брат выбежал на улицу и уже приближался к нам. Я спустился к ней, делая вид, что пытаюсь ее спасти. Мне было и больно, и приятно, но честно скажу, ночью плакал. Отец какое-то время не разговаривал со мной. Брат старался избегать меня, но видел краем глаза, как он стоял у дверей моей комнаты, когда я читал отцовские книги.

– А когда же обратился Ветер? – спокойно спросила.

– Следующим летом. Тогда мы уже жили недалеко от Москвы и сдали школьные экзамены. Папа занимался хозяйством, брат играл на фортепьяно, музыка его успокаивала знаешь ли. Я знаю, как ему было больно, но как будто бы назло ему рассказывал об этом отцу. Я слышал дикие крики, когда его бил отец. Ведь его слезы заставляли вспоминать отца о ней, а он ее очень любил!

– Ты и брата ненавидел, раз так делал.

– Возможно. Я хотел, чтобы и он испытал эту странную, но приятную боль и поэтому попросил отца не затягивать и с его обращением в воина, поэтому после поступлений он и стал ветром. После этого отдалился от нас, стал жить один. Мы редко виделись, он приезжал к отцу, как и я, только по праздникам. Последний год учебы я провел в Англии и поэтому чувства к близким мне людям застыли еще сильней. Я что только не делал там, отрывался, как мог и, будучи даже дождем. Хотелось все забыть.

– А когда ты видел отца в последний раз?

– Мне было двадцать пять лет, как и брату. Однажды папа позвонил нам и попросил приехать к нему на ферму. Я был в Германии, занимался важными делами. Брат, кажется, находился в Москве, выступал в ресторане со своей группой.

– При встрече с ними, в тебе ничего не происходило?

– Нет. Я охладел к ним. Мне было плевать на отца и на брата, но я знал, что надо ехать. Вот тогда, в гараже увидел эти мечи, один из которых лежит у тебя дома под одеялом. Эти мечи необычные и предназначены не только для борьбы с противником, но и для нас самих. Я иногда беру его в руки, чтобы подпитать себя, но их можно и спрятать, не только под одеяло, а сделать их невидимыми. Понимаешь, эти мечи бесценны, есть люди, которые о них знают, и я бы на твоем месте попросил кого-то, кто мог бы скрыть его от посторонних глаз.

– То есть тебя? – усмехнулась я.

– Ну а почему бы и нет? – улыбнулся Дождь. – Вот и твое горячее блюдо.

Принесли оставшийся заказ, но честно уже в рот ничего не лезло. Задним умом понимала, что это только маленькая часть того, что было на самом деле.

– Ты права, – сказал он, поправляя прическу.

– Неужели ты не переживал, когда умер твой отец?

– Почему? Переживал и это помогло мне решиться продать наш дом, а мечи хранил у себя.

– У себя? А как же меч Ветра?

Что-то я запуталась уже во всем этом.

– Он сам забрал после смерти отца.

– Понятно. Тогда почему я не видела его с ним во время первой встречи?

– Ишь ты какая! Тогда он был очень мрачным и странным.

– А сейчас?

– Он влюблен, – резко ответил он. – Брат доверяет тебе больше, чем мне! Но ты если помнишь, я сам отдал тогда меч на парковке. Этот размазня потерял его, поэтому нашлись люди, которые доставили его мне!

– А где ты живешь?

– В Москве.

– Я серьезно! Как же тот город?

– Город, в котором вы летали?

– Да.

– Детка, нет этого города!

Опять детка! Уххх, сейчас я запущу в него вот эту вилку!

– Попробуй, – снова эта ехидная улыбка. – Короче говоря, он придумал его для тебя. Это все его фантазия, его мечты! Он считает, что такими должны быть ваши города, где все у всех хорошо… Ах да, злобные ветра на вашем пути – эта уже моя работа, Карина! Иногда я ковыряюсь в мозгах своего брата.

Он взял нож со стола и стал вертеть его в своих руках.

– Зачем ты взял его?

– Смотри, сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал Дождь, оглянувшись по сторонам.

Он взял нож в руки и совершил несколько взмахов. Перед моими глазами появился небольшой шар, чем-то похожий на волшебный.

– Смотри, это тот город, в котором вы были?

– Не знаю, может быть. Я помню только его дом и то кафе.

– Вот смотри, это оно? – спросил Дождь, отводя большой и указательный пальцы подальше друг от друга, словно увеличивая данную 3D – картинку.

– Да.

– А это его дом? Его квартира? – снова спросил он, немного переместив ее в сторону.

– Да.

– А это ты и он?

– Да.

– Вот видишь. Мой брат – открытая шкатулка, такая уязвимая, если честно и такая непонятная для меня.

– То есть ты можешь показать все то, что с ним было?

– Нет, конечно. Я на такое не способен. Просто это его придуманный мир, только то, что он творит, могу тебе показать. Видишь ли, Ветер такой фантазер.

– Да, жаль, что это всего лишь иллюзия.

– Зато какая! – воскликнул он. – Тебе там понравилось насколько я помню и у вас чуть даже до секса дела не дошло, да только слабоват мой брат тогда был, поэтому в твоей голове и был этот чертов щелчок.

– Точно, – ответила я.

Да был какой-то щелчок, словно меня кто-то разбудил. Я открыла глаза и увидела перед собой лицо Дождя.

– Так, что ты еще хочешь знать, Карина?

– Что с ним? Ты говорил боли в спине.

– Да, это после каждого превращения. Ничего страшного.

– Мне кажется, ты что-то не договариваешь.

– Я его задел мечом, ты не видела этого.

– Да не видела, но он хорошо себя чувствовал, да и крови не было.

– Ха, ее и не может быть!

Он стал смеяться, выставляя меня полной идиоткой перед наблюдавшими за нами официантами.

– Мечи если ты помнишь, светились!

– И что?

– Их свет опасен.

– Чем?

– Тем. Все, я и так тебе сказал, что нужно!

– Ты мне обещал, что все расскажешь!

– Я тебе ничего не обещал! – резко ответил Дождь и посмотрел на меня.

– Ты не все смотрю, съела.

– Да.

– Ладно, считай у него ожог на спине, а только в Германии есть нужная инъекция.

– Бред какой-то!

В моей голове образовался полный салат.

– Блин, смотрю, ты запуталась, – он, словно издевался надо мной. – Забудь про инъекции, он просто поехал снова лечить свою спину. Ему нелегко это все дается, это правда. Что касается ожога, да он был, но сам по себе пройдет или уже прошел. Уверяю, тебя, Карина, все в порядке с ним.

– Нет, не в порядке. Получается ему лучше не становиться ветром, чтобы не мучиться.

– Это к нему, а не ко мне. Только прошу тебя, не спрашивай его насчет этого и вообще не говори про нашу встречу. Тебе достаточно того, что он рассказал тебе сам или расскажет.

– Я поняла уже, – ответила я и посмотрела на часы. – Отвези меня домой. Мне нужно все это переварить. Дай мне, кстати, мне свой номер телефона, мало ли что.

– Я найду тебя и так. Не забыла, что я – хороший телепат?

– Нет.

– Просто так будет лучше, уж поверь. Я и правда, очень плохой.

Дождь оплатил счет, и мы покинули ресторан. На улице почти стемнело и очень захотелось домой, а еще – увидеть моего друга.

– Он в сентябре вернется, а ты пока просто живи. Живи так, как в июне, в июле. Ходи в кино, в кафе, гуляй с друзьями. Осталась неделя. И да, лучше не рассказывай родителям про него. Он им не понравится.

– Я могу просто не говорить где он.

– Не забывай он старше тебя и согласись, немного странный.

Дождь открыл для меня переднюю дверь, я села и даже не пристегнула ремень. Через минуту выехали на шоссе и больше не хотелось с ним разговаривать. Нужно все это переварить и принять как есть. Он не смотрел на меня и тоже молчал, зная, что я очень устала.

Дома полная тишина. Завтра приезжают родители. Захотелось поделиться со всем этим со своим дневником. Приняв душ и положив сонного кота на коленки, принялась писать, когда часы уже показывали почти десять часов вечера. Мысли немного были затуманены если честно. Хотелось бы верить, что этого всего не было, что они оба они не мучились, когда становятся другими, но, увы, это не так. Я начала, наверно не с самого главного.

«Я даже не представляю, как можно такое пережить! Смерть матери на собственных глазах, адская боль, которая притаилась внутри тебя и жалкие насмешки брата, который любит только себя! Удивляет порой насколько люди эгоистичны! „Я люблю только себя и никого больше. Мои желания – закон для всех“. Именно такой этот Дождь. Сегодня со мной он старался выглядеть милым, хорошим, заботливым даже, но флюиды его „эго“ я чувствовала, даже тогда, когда вдыхала запах картофеля и рыбы. В какой-то степени мне и его жалко. В голове до сих пор не укладывается, как можно превратиться в нечто и твои руки напоминают струю воды из-под крана, как можно быть ветром, летать над землей и терпеть дикую боль в спине после этого?! Я хочу его увидеть. Очень скучаю. Где ты, мой Ветер? Где ты мой хороший, такой родной и любимый? Мне так хочется тебя обнять и раствориться в тебе, позабыв обо всем на свете, в частности об этих рассказах. Как же тебе было больно, как же ты все это пережил… Я наверно бы не смогла. Твой брат – настоящее ничтожество, хотя ему и идет роль положительного героя. Я знаю, ты в сто раз лучше! Плевать, что ты придумал этот город, наш полет, главное, что это было, что мы были в твоем городе мечты! Мы были и любили… Я люблю тебя, мой милый друг. Возвращайся скорее. У меня к тебе есть вопросы. Мы с Тимошкой по тебе очень соскучились. Завтра приезжают родители. Мне надо готовиться уже к службе в слежке. Представляешь, меня следаком? Это же смешно. Надо купить платье, чтобы по твоему возращению, пойти в ресторан и да, надо же выгулить твой костюм? Приезжай, мы тебя очень ждем. Спокойной ночи!»

Закрыв дневник и погасив свет, завалилась в постель. Кот примостился рядом со мной. В комнату проникал прохладный ветер. Я не могла заснуть. Не давали покоя эти мечи, особенно отцовский. Страшно подумать, если Дождь захочет стать и огнем, хотя ему этого не надо. Еще я не хочу, чтобы Ветер овладел им. С ним и так жарко. Что касается моего желания стать огнем, ну было бы прикольно. Огненная птица, совсем как Китнисс Эвердин в «Голодных играх». Думаю и не получиться ничего, Ветер, как я поняла сегодня, не очень силен в этих волшебных делах, а Дождь ни за что этого не сделает. Жалко, что такой меч будет скрыт от посторонних глаз. Еще меня волнует один вопрос: кому нужны эти мечи? Обычным людям они ни к чему! У них нет этой магической силы. Так ладно, пора спать. Завтра утром мне встречать родителей.