Текст книги "Качорра. Сохрани мою тайну"

Екатерина Юша
Качорра. Сохрани мою тайну

© Юша Е., текст, 2021

© Издательство «Союз писателей», издание, 2021

Качорра

Пролог

Алексу кинули сюда как щенка, точнее, как бездомного щенка, даже не разрешив поговорить с отцом.

Тускло-зелёные стены и бетонный пол угнетали, омрачали и без того ужасное состояние. Из мебели в этом «номере» был только стул, а свет попадал лишь через маленькое окно под потолком. В прямом смысле в это оконце могла протиснуться только рука. Ребёнка.

Она сидела возле стены, где находилось то самое окно, и думала о том, как попала сюда. О том, за что и, главное, кто так поступил с ней.

Наконец Алекса услышала, как проворачивается ключ в замке, и надела очки. В камеру зашла надзирательница. Женщина в теле с грубым голосом и большой связкой ключей на поясе.

– Стоун! – протянула она, и её могучий голос заполнил всё помещение. – Надень униформу, а свои вещи сложи в мешок. Но не волнуйся: их тебе вернут, когда выйдешь из тюрьмы, – сказала надзирательница, швырнув в неё одежду из серой накрахмаленной ткани. – Хотя к тому времени они выйдут из моды, – довольная своей шуткой, рассмеялась она на выходе.

– Куда мы едем? – осмелилась спросить Алекса, поймав на лету из кинутой одежды лишь штаны.

– На Карибские острова, дорогая. Не беспокойся: всё оплачено, – продолжала язвить женщина в погонах. – Едем ты, шериф и я, так куда же ещё?! Пошевели мозгами, если они у тебя есть, детка: мы едем в тюрьму!

– Как в тюрьму?! – вскочила Алекса со стула и подошла к надзирательнице. – Не может быть! Мой адвокат сказал, что меня никуда не повезут.

– Милая, ты ещё не поняла, что все мужчины – обманщики? Особенно адвокаты, – ответила она в свойственной манере понятного только ей юмора.

– Меня же ещё не осудили!

– Поэтому ты едешь в тюрьму. Будешь ждать суд там. Не переживай, там у тебя будет мно-о-го подруг, чтобы развлечься. Если ты понимаешь, о чём я… – загоготала надзирательница. – Так! Кончай пререкаться! Собирайся! У тебя десять минут! – крикнула она, запирая обратно камеру.

Ключ заскрежетал в скважине так мерзко, что Алекса вздрогнула. Она до сих пор не могла поверить, что всё это не сон, а происходит наяву.

Кое-как собравшись с мыслями, она натянула на себя одежду, которая призвана отделять преступников от нормальных людей.

Съехав спиной по стене на пол, Алекса услышала, как возвращается надзирательница.

– Вставай и пошли, – сказала она холодным, всё тем же издевательским тоном.

На этот раз с ней была ещё одна женщина, помоложе, в такой же светло-коричневой форме и чёрном берете, на поясе висела дубинка. И по виду этих дам Алекса поняла, что пользоваться дубинкой они умеют, и ещё как!

Они взяли её под руки и вывели из камеры. Старшая надзирательница, та, что умеет так остро шутить, отобрала у Алексы очки, и как бы та ни просила их отдать, она не собиралась возвращать. Поэтому, когда они шли по коридору этого временного пристанища преступников, Алекса видела только размытые пятна.

Как только они достигли выхода, на Алексу надели наручники.

Она умоляла не делать этого. Наручники надевают на преступников, а она не преступница!

– Без браслетов отсюда не выходят, – сказала надзирательница, та, что помоложе. – Особенно убийцы, как ты.

– Но я ведь уже сотню раз говорила: я не убийца!

– Алекса! – услышала она за спиной самый желанный, самый тёплый и родной голос на свете. Это был Херман. – Позвольте мне поговорить с ней, – обратился он к надзирательницам.

– Нет! – взбесилась старшая. – Вы нарушаете правила.

– Я прекрасно знаю правила, и вы тоже, – сказал резко Херман, и им позволили поговорить.

Как только надзирательницы отошли, Алекса набросилась на любимого и поцеловала его так крепко, словно не видела целую вечность.

– Я очень скучаю, – сквозь слёзы тихо сказала она. – Я схожу с ума, Херман.

– Алекса, мне нужно дать показания. Позволь мне сказать, что в действительности произошло.

– Нет-нет! Ни в коем случае. Ничего не говори.

– Но это поможет тебе.

– Не вздумай! Ты только всё усугубишь. Судья сказал, что они ищут моего сообщника. Если ты дашь показания, то тебя тоже обвинят.

– Но я хочу дать показания.

– Любимый, послушай, я могу быть вдали от отца, от брата, но я умру, если тебя тоже арестуют, пойми ты! Я этого не вынесу.

– Алекса!

– Поклянись! Поклянись, что ты не будешь говорить, – просила она, глядя ему в глаза.

– Я обещаю, – ответил Херман. Алекса поклялась в ответ, что докажет свою невиновность.

Надзирательницы тактично выждали ещё минуту и подошли обратно, чтобы забрать её и следовать дальше.

Когда они наконец вышли на улицу, её сердце снова подверглось тяжелейшей пытке, так как Алекса услышала голос отца.

На территорию полиции отца в группе родственников таких же задержанных, как Алекса, не пустили. Поэтому они стояли за забором.

Проходя мимо забора, Алекса успела крикнуть, что её везут в тюрьму. Краем уха она услышала что-то про апелляцию и что отец не успокоится, пока не вытащит дочь из тюрьмы.

Она кричала ему, что ничего не сделала, и он в ответ крикнул, что верит.

– Я люблю тебя, папа, – смогла она сказать ему перед тем, как её посадили в полицейскую машину.

Машина отъехала, и через заднее стекло сквозь решётку Алекса видела, как страдает отец. У него на лице читалось большое горе, он плакал. Она тоже заплакала. Ей тяжело было видеть его слёзы. Её выворачивало наизнанку от этих слёз.

Глава 1

Мы ехали по шоссе. На заднем сиденье со мной сидела старшая надзирательница, а та, что помоложе, села вперёд, к водителю.

Успокоившись, я попросила у надзирательницы свои очки, и на этот раз она отдала мне их.

– Что за книга? – спросила она у меня.

– Библия, – ответила я, показывая книгу.

– Будешь молиться?! – усмехнулась она.

– За вас, – ответила я, и с её губ тут же слетела довольная ухмылка.

На самом деле это был мой дневник, замаскированный под Библию. В нём слишком много информации, и я не могла оставить его дома.

Если у меня получится найти хорошего адвоката, то я смогу убедить его, что не убивала нотариуса, и все события того дня у меня записаны.

Под монотонный шелест колёс я уже начала дремать, как вдруг по рации пришло сообщение об аварии впереди на дороге.

– Поедем по другой трассе? – спросила надзирательница.

– Да, дорога перекрыта, проезд заблокирован, – ответил водитель, мужчина, на вид среднего возраста, с приятными чертами лица и пышными усами. – Так что терпения, девочки.

– Проклятье! Вот не везёт! Я ведь хотела вернуться домой пораньше, – прошипела надзирательница.

А мне торопиться было некуда, и я снова погрузилась в свои мысли.

Почему я не дождалась Хермана той ночью?! Да, он задерживался, но не стоило идти одной в квартиру этого нотариуса…

У меня до сих пор перед глазами эта страшная картина, до сих пор вижу свои руки в крови. Хоть бы только Херман не рассказал, для чего мы туда пошли! Лишь бы только сохранил тайну.

– Осторожно! – услышала я крик надзирательницы, сопровождающийся визгом тормозов.

Машину закрутило, и через полсекунды я почувствовала удар.

Придя в себя, я увидела, что все пассажиры в машине без сознания. Я попыталась привести надзирательницу в чувства, но тщетно.

Увидев на её поясе ключи, я отыскала тот, что от моих наручников, и не без сложностей сняла их со своих рук.

На полу, в ногах, валялась рация. Я нажала на кнопку сбоку и вызвала помощь.

Кое-как отстегнув ремень безопасности, я вышла на улицу и увидела, во что мы врезались. Это была встречная машина. Я подбежала к ней со стороны водителя и увидела мужчину без сознания. На заднем сиденье, так же без сознания, находилась женщина.

Что делать дальше, я не знала. Знала только одно: в тюрьму мне нельзя! Оттуда я не смогу доказать свою невиновность.

Схватив чемодан, который, видимо, от удара выкинуло из встречной машины на проезжую часть, я побежала в лес. Удаляясь, уже слышала сирены неотложки и, вероятно, полиции.

Зная, что меня будут искать и что могут отправить на поиски вертолёт – ведь бежать, кроме как в лес, мне здесь было бы некуда, – я шла очень осторожно, прячась в густых кустарниках и за деревьями, чтобы меня сложнее было заметить сверху. Чемодан был такой тяжёлый, что на минуту я даже пожалела, что взяла его. Но, понимая, что своей одежды у меня нет, а в этой арестантской робе разгуливать не могу, я, смирившись, тащила его с собой.

Добежав до большого раскидистого дерева, я устроила привал. Нога безбожно ныла из-за огромной раны на коленке.

Сев на камень, я вывалила содержимое чемодана на землю. Среди большого вороха вещей нашла анкету. В ней указаны данные той женщины из встречной машины: имя, чем занимается, когда родилась.

Ого, да она учитель!

Неожиданно зазвонил телефон. Не раздумывая, я взяла трубку и притворилась Розой – так её зовут, судя по анкете.

Из разговора некоего Бруно я поняла, что меня, то есть её, Розу, уже больше часа ожидают на рабочем месте.

Он ещё что-то прокричал о неудачном начале отношений и бросил трубку. Я пообещала, что скоро буду, но сама и понятия не имела, куда надо ехать и что делать.

Но мне повезло, что эта Роза была такая организованная, – я быстро нашла визитку, на которой был адрес этого самого крикливого Бруно.

Мне оставалось только привести себя в порядок.

Но, достав первое платье, я пришла в ужас. Какой это размер?! Девяносто восьмой?

Деваться некуда. Надев на себя безразмерное пальто поверх такого же безразмерного платья, я вышла на дорогу и увидела небольшой магазинчик у заправки.

Взяв на прилавке коробку с первой попавшейся краской, я уточнила у продавца, где туалет, и пошла в конец магазина, куда молча указал человек на кассе.

Я снова мысленно поблагодарила Розу за то, что она такая предусмотрительная, когда нашла в сумке складные ножницы.

Я состригла немного волосы, сделав чёлку, вылила на голову тюбик краски и, не смывая, надела зелёную шляпу с большими полями.

Нужно было срочно найти такси. Около заправки стояло несколько машин, и, выбрав самую ближнюю, я подошла к открытому окну и молча сунула визитку водителю.

Молодой парень так же молча взял её и кивнул в сторону заднего сидения. Не успела я закрыть за собой дверь, как машина тронулась с места.

* * *

Когда машина остановилась у высокого железного забора, я поняла, что мы приехали. Только богатые прячут свои жизни за такими заборами.

Отдав парню всю мелочь, какую нашла в карманах пальто Розы, и набрав в лёгкие побольше воздуха, я нажала на маленькую круглую кнопочку.

Через пять минут калитка открылась и из неё показалась невысокая рыжеволосая женщина. Сначала она приняла меня за торговку и чуть было не закрыла дверь перед носом, но я кое-как объяснила ей, что я Роза, учительница, и она впустила меня. Но сначала сказала мне, что лучше сидеть в тюрьме, чем жить в этом доме. Но я-то лучше знаю, что она не права!

Пройдя вглубь двора, я увидела огромный дом. Такой огромный, что я невольно присвистнула.

– Позвольте взять ваши вещи, – услышала я и обернулась.

Позади меня стояла молодая миловидная девушка, одетая в нежно-розовую форму.

«Вот это домина»! – удивлялась я, стоя в просторной гостиной с кожаной мебелью, дорогими коврами и большим количеством красивых живых цветов.

– Добрый день, сеньорита Очавал, – вернул меня в чувство мужской голос.

– Простите, вы один из моих учеников? – спросила я молодого темноволосого парня с потрясающими карими глазами.

– Нет, я Бруно Маравия, – ответил он так, словно оскорбился. Хотя мог бы принять за комплимент.

– Простите, – начала я оправдываться. – Я представляла вас постарше.

– Сто четырнадцать!

– Что сто четырнадцать?

– Вы опоздали на сто четырнадцать минут, или на час и пятьдесят четыре минуты.

– Простите, просто автострада была заблокирована.

– Не надо оправдываться! Очень не люблю, когда опаздывают. Вы можете снять шляпу? – перебил он меня.

– Почему? Она вам не нравится? – спросила я в надежде, что шляпу снимать мне всё же не придётся, ведь я и сама не знаю, что сейчас происходит с моими волосами. Вдруг вместе с ней я сниму и их?!

Но делать нечего. Пришлось подчиниться, но раз Бруно не упал в обморок, как только я сняла шляпу, то я поняла, что волосы на голове всё ещё были, что уже неплохо.

Но этот брюнет оказался не таким простым, и следующей его просьбой было дать ему моё резюме. А ведь я даже не знаю, что это. И, само собой, у меня его нет.

– Знаете, Бруно, если даже я и опоздала, это всё равно не даёт вам права просить меня показать своё резюме! – пресекла я его просьбу, всё ещё не понимая, что ему от меня нужно.

– Я вижу, вы очень остроумны, но я очень занят и не намерен тягаться с вами в остроумии. Всё же хотел бы посмотреть на ваши рекомендации.

Вот теперь понятно. Так бы сразу и сказал! А то – резюме. Звучит как что-то непристойное!

– Вам пятьдесят два года? – искренне удивился Бруно, читая анкету Розы Очавал.

– Э-э-э, да… Выгляжу моложе, правда? – засмущалась я и тут же стала нести какую-то чушь про свою родину и отличные термальные источники. Господи, останови меня! – Это ошибка в резюме. На самом деле мне тридцать два.

– Тридцать два? – всё ещё удивлялся Бруно, но его внимание переключилось на крики, доносящиеся со второго этажа.

Вслед за Бруно я пошла на шум и попала в комнату к какой-то истеричке, которая кричала на ту милую девушку, которая меня встретила во дворе.

Это оказалась одна из моих будущих подопечных и, как выяснилось, сестра брюнета. С первых минут мне стало понятно, что она та ещё заноза! Но, надо признать, чувство юмора у неё есть. Она в два счёта отшила братца острыми шуточками.

Ну а потом Бруно решил заодно познакомить меня с их братом. На этот раз я мысленно перекрестилась: кто знает, что там за братец у него, если судить по сестре…

Но я ошиблась. Лео – так звали мальца – был весьма скромным, чего не подумаешь о его сестре, и, наверное, самым адекватным в этой семье, хоть и предвидел смерть сверчка, за которым наблюдал. Гм, ничего не скажешь, странная семейка, проблемы налицо.

А я теперь, так понимаю, должна помочь здешней детворе подтянуться в учёбе, откорректировать поведение и восполнить дефицит общения. Надеюсь, продержусь хоть немного, пока меня не раскроют.

Когда мы вернулись в гостиную, Бруно продолжил изучать моё резюме. Кажется, у него не возникло сомнений по поводу моей компетенции, но когда он спросил, сколько я хочу денег за эту работу, я растерялась. Откуда мне знать, сколько платят за такие услуги?

Тут в дверь позвонили, на моё счастье. Но оно было недолгим, так как в дом вошла пренеприятная дама, которая чуть не разрушила всю мою историю. Это была тётя брюнета – Берна. Высокая женщина – не только по росту, но и по статусу. Мне сразу стало понятно, в кого пошла сестра Бруно.

Берна сразу же стала отговаривать племянника принимать меня на работу и, конечно, тоже не поверила, что мне тридцать два года. Однако мне повезло: Бруно был непреклонен:

– Тётя Берна, ну и на чём основано ваше мнение? Ни на чём! Позвольте мне самому принять решение относительно приёма на работу этой девушки. Простите, но рекомендациям уважаемых людей я верю больше, чем вашему мнению, – категорически подытожил он и удалился.

Когда Бруно ушёл, немного растерянная и пристыженная Берна сменила гнев на милость по отношению ко мне и доверительно рассказала вкратце историю семьи. Её племянники потеряли родителей семь лет назад, и теперь старший сын, Бруно, воспитывает своих младших сестру и брата. Однако должного внимания уделить им не может, поскольку ведёт дела семейной компании.

Теперь-то мне более-менее понятно настроение Хосефины и Лео. Бедные дети…

Глава 2

Хозяин дома выделил мне для проживания достойную моего социального статуса – всё-таки учитель! – комнату. Вечером я отдыхала и приводила в порядок свои вещи. Мне стало так грустно и одиноко. И в какой-то мере совестно за то, что обманываю эту семью. Ведь я ничем не смогу помочь им…

Я немного увлеклась и вместо того, чтобы заштопать дыру на носке, сделала из него зверька, пришив ему глаза от медвежонка, нашедшегося под кроватью. Новое изделие я прозвала своей совестью.

Во время разговора с «совестью» меня чуть не застукала Вера – женщина, которая работает здесь и которая отговаривала меня наниматься учителем в этот дом. Оказывается, в прошлом она была актрисой театра.

Вера – особа любопытная и внимательная. Она почти сразу, как только вошла в комнату, спросила меня о моей одежде: правда ли, что люблю носить её на три размера больше? Ну, конечно, я ответила: да! Как иначе?

Как же тяжело врать: я уже несколько раз чуть было не представилась Алексой вместо Розы. Надо быть внимательней. Скорее бы ужин! Я так давно не ела, а на голодный желудок мозг соображает ещё хуже.

В ожидании ужина я спустилась в гостиную, где меня подловил Лео – маленький ботаник.

– Роза, – с важным видом начал он, – подскажи мне, пожалуйста, в каком городе Греции родился скульптор Полимед?

– Поли-поли… что?

– Полимед, – повторил Лео. – В твоей анкете написано, что ты изучала историю искусства. Поэтому я и спрашиваю.

– Да-да, Лео, дорогой, всё верно, – пыталась я принять невозмутимый вид. – Я закончила много курсов! Думаю, Полимед родился… Дай-ка вспомнить…

– Привет, – раздался спасительный голос за спиной.

– Как дела? – обернулась я на голос и весело спросила у вошедших в гостиную Бруно и высокой блондинки.

– Мира, это Роза Очавал! Роза, это Мира, – сразу же представил нас хозяин дома.

На голоса в гостиную спустилась и Хосефина.

– Привет, моя дорогая невестка! Видела, какая у нас классная няня? – подмигнула она, покосившись на меня, и я заметила, как напряглась «невестка». – Разве не так, Бруно? – продолжила она подливать масло в огонь. – Ты только посмотри, какие у неё красивые зелёные глаза и классная фигура! Кроме того, она будет теперь постоянно жить с нами. Да, Роза, ты ведь не покинешь нас? Тебе понравилось у нас, я надеюсь? Ты ведь уже успела оценить, какой у нас классный старший братик, да, Роза?

– Хосефина, ну хватит уже! – осёк её брат.

– Приятно познакомиться, – протянула мне руку блондинка. – Ты и вправду очень красивая!

– Сенкью, ю ту, – ответила я на далеко не совершенном английском.

– Давайте к столу, – спасла нас от затянувшейся неловкой паузы Берна.

Как только мы уселись за стол, Хосефине непременно понадобилось притащить телевизор. Ох уж это поколение, без телевизора поесть спокойно не могут!

– Я не хочу пропустить музыкальный фестиваль, – пояснила она в ответ на недовольство Берны, которую поддержал и Бруно. – Если нельзя смотреть телевизор за ужином, тогда я не буду есть!

– Ладно, – сдался Бруно. – Пусть она делает что хочет, тетушка! Лишь бы поужинала… Только садись за стол, Хосефина, – просительно-приказным тоном велел он сестре.

По телевизору шли новости, где, как назло, в сводках показывали случившееся на четырнадцатом шоссе дорожно-транспортное происшествие, – то самое, в которое попала и я.

– Полиция обыскала всю округу, чтобы найти подозреваемую в убийстве первой степени тяжести. Но поиски не дали результата. Сегодня в студии побывали родственники подозреваемой Алексы и попросили беглянку сдаться.

Увидев на экране плачущего отца, я вздрогнула. Моё сердце так сжалось, что я подумала: оно вот-вот остановится. Бедный папа! Как же ему сейчас тяжело…

– Хосефина, немедленно выключи телевизор! Я не выношу эту жёлтую прессу, – попросила Берна.

Я, опередив Хосефину, тут же бросилась к телевизору, чтобы отключить его. Ведь если сейчас покажут мою фотографию, то я вряд ли смогу всё объяснить присутствующим на ужине.

Хосефина тоже среагировала немедленно и стала кричать, чтобы я не выключала телевизор, ведь сейчас начнётся её любимый фестиваль.

А я, как назло, не могла найти это проклятую кнопку выключения! И когда на экране показалась моя фотография в профиль в тюремной одежде, я, не раздумывая, закрыла экран подолом платья.

– Не нужно тебе это смотреть, дорогая Хосефина, – дрожащим голосом сказала я.

– Вы ведёте себя неадекватно, – недоверчиво и удивлённо протянула Берна.

Конечно же, она была права. Со стороны мой поступок выглядел, мягко говоря, не очень.

– И кто вы такая, милочка, чтобы диктовать нам, что мы должны смотреть, а что нет? – продолжала тётушка.

– Видите ли, – начала я оправдываться, – когда я смотрю новости, то начинаю нервничать.

– Слишком нервничать, – поправила меня женщина.

– Ответьте на вопрос, Очавал, – вмешался Бруно в наш диалог.

– Эти новости портят людям ужин и, как следствие, аппетит, – с умным видом продолжила я, тут же очень кстати вспомнив про исследования американских учёных о вреде эмоциональной нагрузки во время ужина. – Вы ведь не хотите, чтобы вас настигла диарея? Да-да, самая обыкновенная диарея! Учёные доказали, что после такого стресса люди всю ночь бегают – из постели в туалет, из постели в туалет. Я уверена: вы не хотите, пардон, провести так свою ночь.

– Вы отменная грубиянка, милочка!

– Берна, перестань! – осадил её Бруно. – Роза занимается детьми, и если она считает, что это вредно, так тому и быть. В конце концов, она достаточно компетентна, чтобы мы прислушивались к её мнению.

– Та-ак, вы хотите сказать, что я не посмотрю фестиваль? – угрожающим тоном уточнила слушавшая наш интеллектуальный спор Хосефина.

– Решение за Розой, – предусмотрительно переложил на меня ответственность осторожный Бруно.

– Да-да, всё так, никто в этом доме не будет больше смотреть телевизор, – категорически подвела я итог спора. И уточнила: – А кто выступает? Какая группа?

– «Дивидидос»… – недоверчиво ответила Хосефина.

– Да-да, знаю такую. Что ж, думаю, её можно будет посмотреть, хорошая группа! – подмигнула я девочке.

Пока «взрослые» обсуждали работу, мы с Хосефиной слушали «Дивидидос». Я обожаю эту группу. Но я так увлеклась, что и не заметила, как уже все сидящие за столом удивлённо наблюдают за моими ритмичными движениями головой.

– Так когда принесут основное блюдо? – спросила я, пытаясь сделать невозмутимый вид, но краем глаза видела, как Хосефина тоже выпучила на меня глаза.

Наконец принесли ужин, который, конечно же, не угодил Берне. Мне кажется, этой женщине угодить просто невозможно.

Но я не ела практически сутки, и мне было абсолютно всё равно, насколько тяжёлые эти кальмары или лёгкие.

– Девочка, ты всегда так ешь? – спросила Вера.

– Она ест как арестантка, – ответил ей Лео, и я чуть не подавилась куском хлеба. – На днях я видел документалку, вот там как раз показывали арестантов, и они ели так же жадно, как наша Роза.

– Я не арестант, Лео, – ответила я аккуратно, но Бруно уже смотрел на меня как-то странно. – Я всегда так ем. В моей стране блюду не позволяют остыть, это неуважение к кухарке.

– Серьёзно? Разве вы не местная? – рассмеялся Бруно.

– Да, именно так, – невозмутимо подтвердила я. – Но мои предки…

– Хватит, у меня уже разболелась голова, – остановила нас Берна.

* * *

Делая вечерний обход, я сначала зашла к Хосефине. Убедившись, что ей не нужна моя помощь в выполнении домашнего задания по предметам, направилась к Лео. В отличие от сестры у него были вопросы по литературе.

Он дал мне книгу, чтобы я помогла разобраться в пьесе.

Мне ничего не оставалось, как сделать вид, что мы сейчас с ним во всём разберёмся.

– Ан-дрес пре-да-вал-ся мрач-но-му-у пес-си-миз-м… му, из-ну-ря-изнуряя се-бя мысл-ля-ми о…

– Пожалуйста, твоё молоко, Лео, – спасла меня из безвыходной ситуации вошедшая Вера. – Роза, добрый вечер! Вы пришли пожелать детям спокойной ночи?

– Да, Вера, именно так!

– Прошу, продолжай читать, дорогая! Мне так нравится, когда читают вслух. Мой покойный муж с самого первого дня нашего знакомства всегда читал мне перед сном.

Я хотела отвертеться от неё, но к её просьбе присоединился Лео, и я уже не могла отказать.

– Его тя-гост-ный опыт повергал его жизнь в оди-но-чес-тво и изо-ли-изо-ли-изолированность. Да, именно так: изолированность.

– Ты читаешь намного хуже, чем я, девочка, – подытожила Вера.

И она, к сожалению, была права. Живя в маленьком городке, я получила уровень знаний на тройку. Чтение было моим самым нелюбимым предметом. Но я же не могу сказать Вере, а заодно и Лео, об этом.

– Видите ли, у меня очень устали глаза после долгой поездки.

– А-а-а, да, конечно, понимаю, сочувствую! А откуда ты приехала? С Луны?

– Да будет вам, Вера, – прервала её я. – Давайте почитаем в другой раз, – рассудила я. – Может быть, по очереди?

– Может быть, может быть, – прищурила она глаз.

– Вот и славно, – облегчённо парировала я, выходя из комнаты. – Лео, спокойной ночи! Вера, сладких снов!

Придя в свою комнату, я не могла найти себе место. Увидев папу в телевизионной криминальной хронике, я решила: обязательно надо позвонить ему и хотя бы сообщить, что со мной всё в порядке. Да, отец будет просить меня сдаться, но на то он и отец.

Как назло, мой телефон, а точнее, телефон Розы был разряжен. Недолго думая, я пошла на поиски зарядного устройства. Наверняка в кабинете его можно найти.

Но как только вошла в кабинет, услышала в коридоре приближающиеся голоса Бруно и Миры. Не придумав ничего лучшего, я спряталась за плотную штору.

– По моим наблюдениям, она вроде бы понравилась Лео, как ты думаешь? – сказал Бруно. – Завтра предложу ей ставку в полторы тысячи евро, надеюсь, согласится.

Полторы тысячи евро?! От услышанного я буквально подавилась слюнями и тут же закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.

– Решать тебе, но с тех пор, как эта Роза появилась здесь, у меня такое чувство, что она повсюду! Прямо-таки вездесущая! – ответила Мира, а я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Когда парочка решила подняться в комнату Бруно и вышла из кабинета, я нашла на столе зарядку и вернулась в свою комнату.

Я трижды пыталась дозвониться до Хермана, но так и не смогла. Отца тревожить я не стала, решив, что позвоню завтра. Сегодня был перенасыщенный событиями и впечатлениями день, и, пожалуй, надо поспать.