Текст книги "Репутация плохой девочки"

Глава девятая

Женевьева

Через три часа после встречи с Эваном я все еще ругаю себя. В момент торжествующей глупости рот перестал меня слушаться, и теперь я должна материализовать свидание из воздуха. Как только ложь слетела с моих безрассудных уст, Эван, естественно, разозлился, хотя и делал все возможное, чтобы вести себя так, точно в этом нет ничего особенного. Иногда он забывает, что я слишком хорошо его знаю. Все его заморочки. Итак, притворяясь, что внутри он не кипит от злости, Эван расспросил меня о том, где и когда пройдет свидание, поэтому одна ложь последовала за другой, а потом еще и третья. Мне удалось уклониться от ответа на вопрос, кто мой избранник: я настаивала на том, что Эван не знает этого парня, однако не решилась бы утверждать, что он не устроит проверку. В этом и состояла загвоздка.

К восьми часам вечера мне нужно найти мужчину, который куда-нибудь меня пригласит.

Поскольку я не собираюсь регистрироваться в Tinder’е ради фальшивого свидания, чтобы обмануть бывшего, я отправляю SOS в наш групповой чат, а затем бегу к Стеф и Алане устроить по этому поводу совместный мозговой штурм. Хайди на работе, что, вероятно, хорошо, ведь ее советы в чате были совершенно бесполезны. «В какие игры играешь, то и получаешь», – написала она в своей типичной бессмысленной манере.

Ох. То есть… она права, черт возьми.

– Итак, ты эмоционально мастурбировала, чтобы подразнить Эвана своими сиськами, а затем отшила его, – говорит Алана в ответ на мое объяснение событий. Мы сидим на крыльце на заднем дворе их дома, и я пытаюсь представить, что в моем сладком чае есть водка. – Знаешь, – и я не принимаю его сторону, – я бы назвала это смешанными сигналами.

– Кажется, я неправильно рассказала. Это он пришел ко мне.

Стеф смотрит на меня с удивлением.

– Да. Но тебе вроде как понравилось.

– Ничего страшного, если это так, – успокаивает меня Алана, развалившись на качелях на веранде и раскачиваясь взад-вперед. – У каждого свои причуды.

– Это не причуда.

Хотя теперь, когда подруга назвала это так, полагаю, она не так уж далека от истины. Между нами с Эваном всегда существовало это напряжение. Мы то отталкивали, то притягивали друг друга. Заставляли ревновать и манипулировали. Все это часть вредных привычек, от которых я пытаюсь избавиться. И тем не менее, делая это, я повторяю те же шаги. Новая мелодия – тот же старый танец.

– Это магия члена плохого парня, – произносит Алана со своей ровной интонацией, лишенной юмора. – Она сводит нас с ума. Это не наша вина, что испорченные парни лучшие в постели.

Ну, в ее словах есть смысл. И когда дело доходит до Эвана Хартли, меня приводят в замешательство самые случайные вещи. Мелочи, которые пробуждают воспоминания и вызывают непроизвольные реакции. Мое тело было настроено на определенные раздражители. Это инстинкт. Вторая натура. Он облизывает губы, и я начинаю представлять его лицо у себя между ног. Сегодня все дело оказалось в том, как пахли его волосы.

И уж точно не помогало то, как он у бассейна насмехался надо мной по поводу секса, а потом попросил встретиться с ним позже в нашем месте.

Я придумала предлог для свидания только потому, что уже почти готова была принять его приглашение. Ведь что плохого в небольшом сексе по обоюдному согласию между друзьями, верно? Никакого вреда… пока этот небольшой секс не приведет к большому сексу, и тогда мы станем проводить вместе каждую свободную минуту, устраивая неприятности и затевая драки, поскольку каждое необузданное приключение и очередная ссора выжмет из нас еще чуточку адреналина.

– Я ничего не могу с собой поделать рядом с ним. Он как зависимость. Я стараюсь вести себя равнодушно, но потом он улыбается, флиртует и вынуждает меня флиртовать в ответ, – признаюсь я. – Но если я не избавлюсь от этой привычки, то никогда не начну жизнь с чистого листа.

– Значит, мы разорвем этот порочный круг, – решает Алана. – Просто нужно найти кого-то, кто выглядит полной противоположностью Эвана. Вызвать замыкание в системе, так сказать.

– Ну, это исключает практически всех, кого мы знаем.

Мысленно вычеркнув имена парней, которые являются либо его друзьями, либо теми, кого я терпеть не могу, прихожу к выводу, что в этом городе почти не остается людей, которые не были бы моими родственниками. Бродить по студенческих барам в поисках случайного придурка из Гарнета тоже не похоже на мое представление о хорошем отдыхе.

– А что насчет того парня с прошлой ночи? – спрашивает Стеф. – Того, кто подошел к тебе и Хайди.

– Кого? Харрисона?

Она ведь несерьезно.

– Нет, это же идеально. – Алана садится. Ее лицо светлеет, когда она все больше проникается этой идеей. Девчонка просто королева интриг. – Это правда подходящий вариант.

Стеф кивает.

– Судя по тому, что нам рассказала Хайди, этот парень определенно в тебя влюблен.

– Но он… – У меня даже на языке неприятный привкус. – Полицейский. И носит брюки цвета хаки. Туристы носят брюки цвета хаки.

– Вот именно, – Алана понимает, что все кусочки складываются воедино, а потом устремляет на меня решительный взгляд. – Анти-Эван. Он само совершенство.

– Всего лишь одно свидание, – напоминает Стеф. – Оно избавит тебя от Эвана, к тому же есть способы провести ночь и похуже, чем получить бесплатный ужин от парня, у которого нет никаких шансов затащить тебя в постель.

Это правда. И она права. Харрисон был очень мил. Что касается свиданий, то конкретно это связано с минимальными ожиданиями и таким же риском. Худшим, я думаю, станет то, что нам не о чем будет говорить, и мы сразу поймем: у нас нет абсолютно ничего общего. Но мы просто неловко расстанемся в конце вечера, и нам больше никогда не придется видеть друг друга. Вот так просто. И если появится Эван, он бросит один взгляд на Харрисона, решит пожалеть меня и уйдет, от души посмеиваясь. Я могу с этим справиться, если подобный шаг удержит Эвана на расстоянии.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Операция «Бойскаут» началась.

Поскольку я не знаю никого, у кого бы имелся номер копа в телефоне, и нет ровно никаких шансов, что я позвоню в полицейский участок поболтать, мне требуется немного творческих усилий и кое-каких фокусов в социальных сетях, чтобы проникнуть в личные сообщения Харрисона. Его лента в Instagram[9]9
  Здесь и далее: деятельность социальной сети запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).


[Закрыть] очаровательна, если не сказать – трогательно пресная. Но я убеждаю себя, что это делает Харрисона совершенно безобидным поклонником и что я встаю на путь исправления. Больше никаких плохих парней.

Я: Было здорово увидеть тебя.

Я: Прости, что нас прервали. Поужинаем сегодня?

Довольно наглое заявление, но я девушка целеустремленная. И у меня срочное дело. К счастью, Харрисон отвечает через пару минут.

Харрисон: Вот так сюрприз. Да, было бы круто.

Харрисон: Забрать тебя в семь часов?

Я: Давай. Но патрульную машину оставь дома.

Харрисон: Принято. Увидимся.

Ну вот. Было не так уж сложно.

За последний год своего преображения я поняла одну истину: перемены – это выбор, который мы делаем каждый день, тысячу раз на дню. Сначала мы решаем сделать лучше что-то одно. Затем другое. Потом следующее. И что-то еще. Поэтому, возможно, за то, что я пригласила хорошего парня на фальшивое свидание, чтобы обвести своего бывшего вокруг пальца, меня вряд ли причислят к лику святых, но… в общем, как говорится, идем к цели маленькими шажками. Дело в том, что прежде меня бы ни за что не застали в одной комнате с Харрисоном. Но кто знает, может, мы выйдем из этой ситуации друзьями.

Глава десятая

Эван

Женевьева делает это дерьмо нарочно. Ей нравится знать, что у нее по-прежнему есть власть морочить мне голову, соблазнять меня только для того, чтобы в последний момент слиться. Что меня больше беспокоит, так это какой-то таинственный парень. Гребаный парень, который подумал, что нацелиться на Джен прямо у меня под носом – это хорошая идея. Попрощайся с жизнью, придурок.

Излишне говорить, что я на взводе, когда возвращаюсь домой после работы. Но не успеваю сделать и трех шагов за дверь, как Купер тут же набрасывается на меня.

– Эй, – доносится его голос из гостиной, где они с Мак сидят на диване и смотрят телевизор, – ты связывался со Стивом по поводу фитингов для труб?

– Что? – Я снимаю ботинки и слишком резко кидаю ключи на приставной столик. – Нет, мы с Леви были дома у Джен.

– После чего тебе следовало заехать в офис и позвонить Стиву по поводу заказа для отеля. Эти детали нам завтра понадобятся для замены сантехники на втором этаже.

– Так сам и позвони.

Я прохожу на кухню и беру пиво из холодильника. Дейзи, более возбужденная, чем обычно, подбегает ко мне и виляет хвостом.

– Кажется, она хочет на прогулку, – замечает Мак. – Не против пройтись с ней?

– Ты прилипла к дивану или что-то вроде того?

– Эй! – Купер сразу вскакивает, очевидно, все еще способный передвигать ногами. – Что за тон?

– Я только что вошел в эту чертову дверь, а вы двое не можете подождать и десяти секунд перед тем, как вцепиться мне в глотку. – Я выбрасываю пробку от бутылки в мусорное ведро и щелкаю пальцами, указывая на Дейзи, от чего та скулит и возвращается к Мак. – А чем вы оба занимались сегодня? Вместо нытья и жалоб оторвали бы свои задницы и сами это сделали.

Не проявляя ровным счетом никакого интереса к нашему разговору, я направляюсь в гараж.

Что меня приводит в бешенство, так это то, что Джен не ходит на свидания. Мысль, будто она надевает красивое платье и наносит макияж, чтобы привлекательно выглядеть за ужином, просто смехотворна. Она скорее отгрызет себе руку, чем станет вести светскую беседу за закусками. Так что же это – какая-то изощренная попытка убедить меня, что она изменилась? Чушь. Джен из тех девушек, которые угоняют мотоцикл возле байкерского бара лишь для того, чтобы покататься. Она ни при каких обстоятельствах не позволяет парню отодвигать ей стул.

Может, сейчас позволяет.

Назойливый внутренний голос так и норовит пошатнуть мою убежденность. Что, если красивые платья и застольные беседы теперь ее конек? Неужели это так невероятно? Но вдруг девушка, которую я знал в прошлом году, уже не та, что…

Я тут же прогоняю эту мысль. Нет. Просто нет. Я знаю Женевьеву Уэст как свои пять пальцев. Знаю, что ее возбуждает. Помню, что заставляет ее улыбаться и вызывает слезы на глазах. Я могу распознать любое ее настроение и проникнуть в самые глубокие, мать вашу, уголки ее души. Может быть, она и одурачила себя, но не меня.

Повернувшись, я снимаю рубашку, отбрасываю ее в сторону и начинаю бить по тяжелой груше, свисающей с потолка в углу гаража. Пыль взлетает с поверхности при каждом ударе моих кулаков. Огромные вздымающиеся столбы мелкого серого порошка. Первые несколько попаданий парализуют мои нервы, выбивают шум из головы. Острая, стреляющая боль отдается в руках, затем в предплечьях, локтях и выше, пока не притупляется, и я почти перестаю ее чувствовать. Но я все еще чувствую ее. Везде. Все время. Она занимает все мои мысли.

Джен бросила меня. Парня, который всю ночь проспал в кресле у ее больничной койки в тот раз, когда она получила сотрясение мозга, упав с дерева во время забега по скалолазанию с двумя своими братьями. Меня, в чьих объятиях она рыдала каждый раз, когда мать пропускала важное событие в ее жизни.

Она просто уехала, ничего мне не сказав.

Нет. Даже хуже – не попросила меня поехать с ней.

– У тебя на руках не останется ни одного живого места, если не обмотаешь кулаки бинтами. – Купер подкрадывается ко мне и встает за грушей, чтобы удерживать ее, в то время как я в основном игнорирую его, пытаясь сосредоточиться на своей цели. На груше уже появились небольшие капельки моей крови. Да плевать.

Когда я не отвечаю, он продолжает:

– Ну же, что происходит? Что-то случилось?

– Если ты собираешься болтать, то можешь валить. – Я бью кулаком по мешку. Промахиваюсь. Сжимаю кулаки все сильнее. С каждым новым взмахом отвлекаться все труднее, и по мере того, как тело перестает реагировать на болезненные ощущения, эффект от изнуряющих ударов тоже проходит.

– Так дело в Джен. – Рядом раздается вздох неодобрения и разочарования, словно я пришел домой с двойкой в табеле успеваемости. Это так утомительно – иметь брата, который возомнил себя моим отцом. – Когда ты уже забудешь об этом? Она отшила тебя, братец. Что еще можно сказать?

– Помнишь, как ты благодарил меня за помощь с Мак в прошлом году? – задаю ему вопрос. Я усвоил урок. Тогда я был свидетелем его перехода на темную сторону, когда Куп начал влюбляться в богатую цыпочку и он не раз просил меня не вмешиваться. Что ж, брат был прав. – Ну, сейчас то же самое.

– Просто пытаюсь присмотреть за тобой, – объясняет он, будто я упускаю смысл. А потом, видя, как я начинаю терять терпение, Купер меняет тему: – Ладно, давай выберемся ненадолго. Прогуляемся. Проветришь мозги, так сказать.

– Я пас.

Одно я выяснил задолго до этих событий: нет ничего, что могло бы вытеснить мысли о Женевьеве из моей головы. Она забралась мне в душу, поселилась в моем сердце, и я не в силах вырвать ее оттуда, не разорвав себя на куски.

На секунду между ударами по груше я ловлю взгляд Купера. В его глазах мелькают отчаяние и беспомощность. Но я не могу заставить брата почувствовать себя лучше и не возьму на себя ответственность за попытки.

– Иди, Куп.

Стиснув зубы, он выходит из гаража.

Вскоре после этого я перестаю колотить грушу. Костяшки моих пальцев в крови, кусочки плоти свисают с костей. Просто омерзительно.

Когда у меня в кармане жужжит телефон, я на мгновение впадаю в нетерпеливое предвкушение, ожидая, что это Джен, а затем чертыхаюсь про себя, когда вижу имя моей матери.

Шелли: Привет, малыш. Просто проверяю, как ты.

Ага, моя собственная мать у меня в контактах значится не как «мама», а как «Шелли». Это о многом говорит.

Она писала мне в попытке возродить наши отношения после того, как пару месяцев назад Купер ненадолго сдал ее под арест за кражу у него нескольких тысяч. Ему уже давно надоели ее выходки, но для брата это стало последним оскорблением. Последним предательством.