Текст книги "Как царевич Гоша счастье нашел"

Как царевич Гоша счастье нашел

В некотором царстве, в некотором государстве… небольшом… Короче, жили там, как положено, царь с царицей. И был у них сын единственный, любимый. Гошей его звали. Хороший мальчик был. Честный, открытый. Ну, может не слишком-то умен, зато характер был боевой, вспыльчивый. Без бензина заводился с полуоборота. Пережили родители с горем пополам его переходный возраст, думали, что потом легче будет. Мол подрастет, поумнеет наследник. А у наследника органы как-то уж очень неравномерно подрастали. Что-то развилось на всю катушку… не будем вслух это называть, а что-то явно запаздывало. Впрочем, мелкие недостатки благородного господина подданным его величайшими достоинствами кажутся. Сейчас речь не о том.

Как-то в период ранней молодости, когда заботливые родители все еще дарили чаду любимому плюшевых мишек, а чаду этому уже девок хотелось, познакомился Гоша с Ганечкой. Обитала она почти при дворце, на заднем дворе у ворот, что в лес ведут. Благородные господа часто охотились в этом лесу, так что девушка частенько наблюдала из окна своей маленькой квартирки их пышнокарнавальные выезды. Сама же жила тихо, скромно. На шмотки с косметикой деньги не тратила, с парнями не хороводилась. Серьезная девушка была. Денег вот даже смогла подкопить и приобрела для себя свои личные квадратные метры. Не-то, чтобы Ганечка особо привередничала, но захотелось ей чего-то своего. Не ютиться же всю жизнь с прислугой хоть и в большой, но общей для всех комнате. Думала, что заживет счастливо среди вещей любимых, цветов на маленьком газончике под окном. Детишек еще хотела. Двоих непременно. Мальчика и девочку. О мужчине не думала, только о детишках мечтала. Ганечка-то, она девушка домовитая была. И мечты ее были совсем домашними. Конечно же, как все молодые люди, любила она почитать сказки о дальних странах, зверях невиданных, явлениях загадочных, только чаще всего представлялось ей, как каравай испечет или прянички медовые. Нет, лучше с начинкой из вареной сгущенки. И как детишки радостные бегут к ней, ручонки тянут.

И вдруг так вышло, что она… сама не ожидала, но… такой уж прогноз астрологический был в то замечательное утро. Поняла вдруг Ганечка… не просто умом, а где-то там, в сердце… Оказывается для счастья нужен мужчина. И не какой попало, а именно тот, кто сейчас стоит перед ней и что-то говорит. Ганечка стояла и любовалась: « Боже, как он красив! Как благороден! А какие мускулы! Его голос! Ах! Я готова слушать его до скончания века!»

–Эй, красавица,– царевич пощелкал пальцами.– Эй, выходим из астрала. Пора уже, да. Алло! Ты вообще меня слышишь? Девушка!

–Слышу, ваше высочество! Чего изволите? Вы только прикажите, а я уж постараюсь угодить вам!

–Ух ты! Ну… для начала дай попить. Водички принеси… жарко сегодня… и всякое такое…

–Что вы, что вы, господин! Да неужели же я царевича простой водой потчевать буду! Мы же здесь тоже не дикие, обхождение понимаем. Позвольте пригласить вас, да кваском холодненьким угостить. А еще курочку я запекла. Прямо как знала. Кура хоть и глупая птица, но для гостя дорогого на славу подрумянилась. Вы уж не побрезгуйте, царевич, отведайте разносолы наши скромные.

Хмыкнул Гоша довольно, могучей пятерней пригладил вихры.

–Чего ж не отведать, отведаю. Давай, хозяюшка, веди в горницу.

–Ганя, слышь… тут такое дело… айда ко мне во дворец. У меня служить будешь.

–У вас?.. а-а… так я и не умею ничего. Там же у вас политесы всякие… все будут смеяться надо мной.

–Пусть только попробуют. Ты будешь моей личной служанкой. Для политесов у нас народу хватает, а мне-то для души нужно… чтобы поговорить можно было… вот как сейчас, по-простому. Ну, что скажешь?

–Я согласна, царевич. Как я могу вашей воле противиться.

Доволен был Гоша своей служанкой. « Своей Ганечкой»,– так называл он ее тихонечко, глядя ей вслед. Хлопотунья веселая, умница. Где побалует, да поухаживает; где сказку занятную, да поучительную расскажет; где и пожалеет. Счастлив был наследник, так счастлив, что готов был весь окружающий его мир обнять… Только миру этому увлечение царевича что заноза в одном интересном месте. Самого достать не могли, так девушку затравили.

С особым остервенением добивали бедную служанку местная повариха, стервозная крашеная блондинка и толстозадая посудомойка. Еще бы! До прихода Ганечки вхожи они были в покои наследника. Он их и хвалил вежливо. Когда и подарками одаривал. Но стоило появиться этой замухрышке с заднего двора, так все их привилегии разом и исчезли, словно жир на сковороде после фэри. Как тут не взбеситься. Придет Ганечка, поесть попросит, а они ее со срочным поручением отсылают. Двери запирали, ключи прятали. Уставшей Ганечке даже вечером не позволялось кружечки чая выпить. Что же делать бедной девушке? Как ни крепись, а есть-то все равно хочется. Благо хоть царевич тарелки не облизывал. Кое-что и ей перепадало. Ну и пусть объедки, зато это объедки ее любимого Гошеньки. Как-то раз Гоша застал ее за подобным перекусом. Она только-только успела откусить недоеденную отбивную, подняла глаза и чуть не подавилась. Царевич стоял в двух шагах от нее и изумленно таращился.

Ну и разнос он после устроил! Орал так, что стекла в окнах дворцовых дребезжали. До того прислугу перепугал, что каждый второй из них заикаться начал, а каждый первый неделю потом животом маялся. Повариху стервозную и толстозадую посудомойку сам лично изволил выпороть, а потом приказал привести их хахалей. Объявил им, что отныне они в армии. И чтобы в ближайшие двадцать пять лет ноги их во дворце не было. И еще добавил: « Все кавалеры этих кухонных негодяек отныне обязаны защищать Родину, причем защищать будут на самых дальних границах!»

–Вот так-то, поварешки неотесанные. Посмели покуситься на мое счастье, так теперь и своего не увидите!

Смел был Гоша, горяч. Жаль только головка не умела быстро соображать. С кухонными бабами справился, а вот ловкий интриган не по зубам ему оказался.

Главный подслушиватель и по совместительству подглядыватель по прозвищу Толчок, звался при дворе агентом С2. Вообще-то фамилия его по батюшке была Толчев, но за пристрастие к грязным сплетням и интригам народ прозвал его Толчком. Хитрый, беспринципный, умел он так все повернуть, что намеченная жертва еще и виноватой оказывалась. Главный подслушиватель прекрасно понимал, что одними наговорами царя не убедишь. Надо было придумать нечто оригинальное, чтобы раз и навсегда избавиться от надоевшей простушки, что пристроилась к царевичу. У Толчка свои были планы насчет наследника.

–Царь-батюшка, не вели казнить, вели слово молвить.

–Ну так давай, молви. Чего елозишься, агент С2?

–Я вот тут как-то подумал… Сынок-то ваш подрос уже. Пора бы и женить.

–Сам знаю, что пора, а что толку. Царевич кроме охоты ничем больше не интересуется. Ну, чего бровями задергал? Коль есть чего на уме, так выкладывай.

–Так ведь, государь, слухи по дворцу ползут. Говорят, будто девка дворовая опоила чем-то царевича и никого теперь к нему не подпускает. Он теперь, говорят, даже к девкам в казенный дом не заглядывает.

–Да ты что! Гнать ее, значит, в три шеи! Покушаться на наследника – виданное ли дело!

–Нет, царь-батюшка, не выйдет. Царевич не позволит. Надо сделать так, чтобы сама она ушла.

–Давай-давай, говори. Ты же умный. Что надо сделать?

–Прежде всего сообщим ей, что наследник обязан жениться. Понятно, что не на девке с заднего двора. И что если она действительно его любит, то не должна мешать его счастью. Что из-за нее у сына вашего куча проблем может случится. Например, соседний король может обидеться на то, что сын ваш не обратил внимания на дочь его любимую. Богатую наследницу, между прочим. Враз бы все дела поправили, если бы наследник государственные интересы ставил выше своих забав с простолюдинками.

–Ты прав, агент С2. Я немедленно поговорю с сыном. Эй, стража, позвать ко мне царевича.

–Бать, ну чего? Так срочно что ли?

–Да, срочно. Решил я тебя женить.

–А-а, я-то думал что серьезное случилось.

–Я не шучу, между прочим. Ты немедленно должен выбрать себе невесту. У нашего соседа, например, дочка есть. Мы можем с визитом к ним…

Гоша конечно подрос уже, но видно не настолько, чтобы отцу перечить. Разве что время потянуть, а там, глядишь, блажь у отца пройдет.

–Не, батя, не поеду я с визитом.

–Это еще почему?

–А мне тут донесли, что дочка эта храпит, как лошадь Пржевальского. И ноги у нее волосатые.

–Ух ты! А чего еще про нее говорят?..– заинтересовался было царь, но тут же осекся.– Ты мне зубы не заговаривай. Не нравится эта, выбирай другую.

–Какую? Может подскажешь!

–Подскажу! Есть старый испытанный способ. Берешь лук и пускаешь стрелу. Куда она прилетит – там и счастье твое.

–Да на болото она прилетит! Я что, не знаю что-ли! Я эту сказку раз десять слышал!

–Прекрасно! Вот и ступай на болото! Можешь даже стрелы не переводить, раз такой умник!

–И пойду! Специально притащу девку с болота! Пусть твоей невесткой будет жаба!

–Не серчай, сынок. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Для тебя же стараюсь. Мы тут посоветовались с главным подслушивателем…

–Так вот откуда ноги растут! Вылазь из шкафа, толчок вонючий! Я знаю, что ты там всегда прячешься.

–Сынок, веди себя прилично!

–Прилично! Ха! Я как раз намерен сегодня вести себя неприлично! Так это из-за тебя, червь склизкий, моя Ганечка сбежала из дворца?! Отвечай!

–Как можно! Как можно! Государь был так добр, что счел нужным выслушать мой ничтожный совет.

–Я тебе это припомню! Не сомневайся!

Как это и положено по непонятно кем придуманным правилам поначалу местные примадонны полезли. Открыла кастинг тощая лягуха по прозвищу Кислотная Блондинка. Уж так она старалась себя отблондинить, что кислота, кроме краски, еще кое-что разъела до средней степени помешательства владелицы неземной красоты, которая всерьез стала считать себя никак не меньше, чем мисс Вселенная.

–Я,– говорит,– королева местная. Красоты то есть. Я тут самая прекрасная.

И улыбалась-то она широко, и отростки задние в восьмерки заплетала… Короче, явилось дивное мгновенье, ну кво-о-очень чквуд-у-удная ква-а-асота! До того довихлялась, что с кочки свалилась. Царевич наклонился, вроде как помощь решил даме оказать. Как-никак он себя джентельменом считал. Но тут позади Гоши поквакивание ехидненькое послышалось. Кавалер, значит, оглядывается. А там толстая бурая жаба вальяжно развалилась на гнилом пне. Вероятно местный секс-символ пожелала изобразить. Да только Гоша почему-то сразу козу вспомнил, что проживала у старой лекарки Марьи и, пожалуй, была старше самой хозяйки. Или наоборот… до того похожи были. « Родня что-ли они все? Развели тут сплошную семейственность, плюнуть негде,»– раздраженно подумал он и недовольно буркнул.

–Чего кряхтишь? Коль по делу, так говори по-нашему. А бестолку нечего булькать.

–По делу– не по делу, а ты, царевич, морду-то не криви. На кой ляд тебе эта крашеная? У нее сейчас вообще чес весенний начался. На всех мужиков кидается. Требуется ей кое-что от вас, запчасть одна. А целиком ты ей мало интересен. Понял? Ну вот и иди, других посмотри. Вот я, например. Да ты посмотри хорошенько. Окуляры надень, раз гляделки зависли. Как это можно такую квасотищу не заметить?!

–Тьфу на тебя, коза драная! Приснится ночью – заикаться начнешь.

–Ой-ой, на себя бы посмотрел! Ходят тут всякие, обзываются еще!

–Эй ты, вонючка болотная, пасть закрыла. А теперь быстро включила турборежим и пять кругов вокруг болота.

–Че я такого сделала?– законючила было козложаба, но увидев бешеные глаза вновьприбывшей, моментально прикинулась сверхзвуковым лайнером на взлете и стартанула так, что всех забрызгала жижей, такой же бурой, как и она сама. Царевич протер глаза и тут же пожалел об этом.

–Черт, похоже надышался болотной гадостью. Уже монстры мерещатся,– тоскливо подумал он.– В нормальном болоте лягушки должны проживать. Маленькие такие, глазастые квакушки. Откуда здесь взялась крупногабаритная зеленая буйволица, обожравшаяся озверина? Гоша замахал руками.

–Сгинь, сгинь, нечистая сила!

–Ты че тут размахался, придурок помазанный? Ты знаешь кто я такая? Так я тебе сейчас популярно объясню, прям в картинках парнографических. У меня добра, что грязи. Я тебе достану все, что захочешь. Я все могу! Королева здесь я, а не эта вымоченная в хлорке кваститутква. Ну че, будем стоять или подтолкнуть? Давай, живо! Строевым шагом, на раз-два, развернулся к лесу задом, а ко мне передом, наклонился пониже. Вот так и стой. Счас я тебя целовать буду.

–А я буду подружкой невесты! Типа на разогреве!

Гоша обернулся на голос и тут же в ужасе зажмурил глаза.

–Наверное это болото радиоактивное. На что уж лягухи красотой не блещут, но эта вообще каракатица. Не, пожалуй, даже для каракатицы она нестандартная. Ха-ха, каракатица нестандартная! Мамочка, спаси меня, я схожу с ума!

А буйволица упорно целоваться лезет. Передернуло царевича от отвращения. Сжался судорожно желудок, да и выплеснул все содержимое наружу… Проблевавшись, горемыка с удовлетворением заметил, что этого содержимого, к счастью, хватило на то, чтобы монстры болотные захлебнулись.

–Ну, папаня, ну, удружил!

Конечно, старших надо слушаться. Они знают жизнь, опыт немалый за плечами. Отец тем более плохого не посоветует. Как это он там сказал в напутствие. Мол от мужского внимания любая лягушка в принцессу превратится.

–Только я чего-то не понял. Стою тут уже чуть ли не целый час. Кучу внимания напроявлял. И чего они до сих пор уродами мне кажутся?– горестно вздохнул Гоша.– Ладно. Постою еще чуток. Может чего поприличнее выползет.

Не успел он мысль додумать, как рядом что-то смачно шлепнулось, капитально обдав его вонючей жижей, аж по самую макушку. Пока Гоша отплевывался, да оттирался, это нечто слишком громко заголосило утробным голосом.

–Чего это приперся? Чего это ты думаешь? Взял, да пришел сходу. А у нас тут по записи. С утра ко мне очередь стоит,– загоготала довольно.– Медкнижка имеется? Техосмотр прошел? Может кредитов нахапал? Я же по роже вижу, что дебил. Вы все сейчас с отклонениями. Ладно, отойди-ка в сторону. Ты мне солнце загораживаешь. На солнце я красотой прям вся блещу. Смотри, не ослепни. Зря что ли я тащилась сюда. У меня столько забот, что и передохнуть некогда. Оцени мою доброту. Бери меня быстро замуж, пока другие не перехватили.

–Да я и без твоей красоты здесь ослепну, если вовремя не уйду,– проворчал Гшоша и наконец-то разглядел собеседницу. –Елки-моталки! С какой фермы сбежал этот зеленый фаршированный бурдюк?!

Вот уж действительно было на что посмотреть. Перед ним, смачно раскорячившись, сидела пышная кудрявая брюнетка и почесывала свои сочные окорочка.

Царевич хмыкнул.

–Да уж! Кастинг явно удался! Небось мой дед лет пятьдесят назад развлекался с ней. А теперь-то куда она прет? Срок годности давно вышел. Замуж еще просится! Да от нее тухлятиной за версту несет.

Вдруг в кустах кто-то тихо прошамкал.

–Помог бы ты нам, милок. Совсем загрызла нас эта бешеная самка. От нее наши мужики не просто шарахаются, они уже прятаться начали. Так она на нас зло срывает. Мы-то здесь причем. Мужики ведь тоже не дураки. Трахнул быстро и беги что есть мочи. Догонит – худо будет. С ней же жить рядом невозможно. Любого изведет, стервозина.

–А от меня чего ты хочешь? Думаешь, раз я царевич, так и мозгов у меня совсем нет. Вроде как не царское это дело по любви жениться. Да только никакой государственный интерес не заставит меня жениться на просроченном куске сала.

–Что ты, что ты, красавчик. Даже самого последнего преступника нельзя так зверски наказывать. Тебе же тем более мы плохого не желаем, надежа наша.

–Я не понял. Чего надо-то?

–Так силы-то у тебя, царевич, много. Возьми ты эту отставную кокетку, да закинь куда подальше. Все равно она тут всем надоела. Только нервы мотает.

–Ну, это можно.

Ради доброго дела Гоша даже свой уже безнадежно грязный носовой платок не пожалел. Затолкал туда толстуху, завязал покрепче и, хорошенько размахнувшись, швырнул ее со всей дури молодецкой.

–Кажется все. Пора домой собираться. Видно день сегодня явно не мой. Скажу бате, что к сезону раздачи невест я опоздал. Пусть что-нибудь другое придумает.

–Эй, добрый молодец, куда это ты намылился? Что это ты от своих обязанностей бегаешь? Я, между прочим, дама серьезная, порядок уважаю.

Покосился царевич на эту серьезнопорядковую, да и выругался трехэтажно.

–Слышь ты, потомок динозавров. Ты, вообще, хоть раз морду свою видела. Да тебе давно уже пора не только вымереть, но и окаменеть. Знаешь ли, тварь доисторическая, что в столь почтенном возрасте положено не о принце мечтать на белом коне, а о каком-нибудь списанном по инвалидности лешем. Кыш отсюда, мумия болотная.

–Ты мне рот не затыкай, царевич. Я свои права знаю. Меня тут все уважают. Я, если хочешь знать, происхожу из славного рода Рудчей.

–А кто это?

–Да откуда я знаю. Происхожу и все. Ты обязан на благородной жениться.

–Я?! На тебе?! Я че, похож на идиота?

–А то нет! Приперся сюда наследничек. Жену на болоте найти желает. Где ж твой белый конь, а? По дороге утонул? Или в лесу волки задрали? Знаю я вас, мужиков. Чего-то ходите, нос воротите, выбираете, перебираете. В конце концов найдете дуру покладистую и будете на ней всю жизнь ездить. А коня своего белого еще до свадьбы пропьете.

–Ты забываешься, жаба. Мне твои права – раз в туалет сходить. И язык твой длинный я могу оторвать прямо сейчас. Так что пошла вон отсюда, пока я еще не озверел окончательно.

Пока Гоша с Рудчей насчет прав собачился, на смотрины в это время еще одна кандидатка торопилась. Ее все тут Селихой звали. Мелкая, невзрачная особа. Видно в момент рождения звезда ее счастливая не в том знаке была, а может вовсе затмение было. Сколько же она страдала из-за этого. Ведь так хочется хоть раз жар-птицей побыть, прям жуть как хотелка заедала. И морду-то она себе разноцветно разрисовывала, и разную яркую дребедень на себя цепляла, даже скандалить пробовала. Все равно не получалось звездой стать. Вот и решила Селиха, что это ее последний шанс. Это как последний бой: всех порешу, но своего на этот раз не упущу. Ух, как она торопилась, аж запыхалась…

Гоша в бешенстве пнул зазнавшуюся жабу, плюнул и отправился домой, на ходу громко костеря поганое болото с его дурно воспитанными обитателями, не имеющими ни малейшего понятия об этикете, хороших манерах и приличном обхождении.

–Папаша тоже хорош. Чудить под старость начал. Все, хватит с меня. Достали они меня своими дурацкими советами. Как-нибудь сам разберусь. Голова на плечах пока еще и даже кой-какие мозги имеются. И жену себе найду такую, какую хочу. Без всякой экзотики.

Занятый своими мыслями, Гоша не заметил, как раздавил тяжелым сапогом последнюю претендентку… Ну, что ж… Судьба, видать, такая у Селихи. Жила серенько и даже помереть красиво не удалось. Болото лишь сыто чавкнуло, втягивая в свое желеобразное чрево несчастную жертву конкурса красоты.

Слуги, завидев вернувшегося царевича, попрятались как тараканы по всем углам, моля богов, каких только могли вспомнить, лишь о том, чтобы случайно не попасться на глаза наследнику. Гоша был явно не в духе. Уж так не в духе, что ворота входные чуть с петель не слетели. Стража, не успевшая увернуться, получила по зубам. Глупая молодуха, пристроенная по знакомству секретаршей, до сего рокового момента, когда случайно попалась под горячую руку, благополучно проводила рабочее время в бесконечных чаепитиях, сплетнях и лузгании семечек… была отправлена на свинарник. Перепуганные покровители не решились вступиться за нее. Свою бы голову сберечь. Какая бы ни была, а на плечи не давит. Чего из-за дуры рисковать. Сама виновата. Даже царь-батюшка слегка струхнул, больным прикинулся, приказал никого к нему не впускать. Да только нашему добру молодцу все нипочем. Влетел в отцову опочивальню. Ни шапки не снял, ни отцу не поклонился. Ни здрасьте тебе, ни до свидания, сразу с порога орать начал.

–Ты чего, бать, умом повредился?! Ты куда меня отправил?! Короче, величество, хватит уже свои комплексы с бабами на меня примерять! Понятно?! И вообще, шел бы ты сам в болото со своей нетрадиционной ориентацией!

–Сынок, послушай меня, я же хотел как лучше, для тебя старался,– жалобно заблеял царь из-под одеяла.

–Офигенно ты старался, батя! Единственному сыну, наследнику престола хотел жабу страхолюдную подсунуть! Иди, сам с ними развлекайся, а меня не впутывай!

–Так ведь тебе, как наследнику, все равно нужно жениться.

–И женюсь! Только давай не будем больше мне указывать! Сам разберусь! Я уже большой мальчик!

Царевич едва дверь закрыл, а шустрый Толчок уже тут-как-тут.

–Не беспокойтесь, государь. Я прослежу за ним, все выведаю, да вам доложу. Я ж… ради родного государства все готов отдать… ну… если это не так много. Ваше величество, положитесь на меня. Я на вашей стороне. Гип-гип, ура!

Лихо развернулся, бодренько захромал к двери, демонстрируя царю-батюшке великое свое рвение… и наткнулся мордой на кулак царевича.

–Ах ты, интриган поганый! Из-за тебя, вонючка, Ганечку мою уволили! Я же сказал, что припомню тебе это. Но ты, придурок, похоже не угомонишься, пока по башке не получишь. Как ты вообще, рожа свинячья, посмел в дела государственные соваться? За то, что ты, негодяй, хотел батю на меня натравить, я тебя в тюрьме сгною, в самой темной яме. А всем скажу, что тебя на пенсию отправили. Далеко отправили, на твою историческую родину, как и положено тебе по прозвищу.

–За что, наследник, надежа наша?! Помилуй своего верного слугу! Я же денно и нощно безопасность вашу блюду… или блюдю…

–Блюешь ты на нашу безопасность! Вот так! Стража! В тюрьму его! За государственную измену!

Через пару дней вроде отошел царевич, перестал гневаться. Конечно не смеялся как прежде, с девками не заигрывал, но руки уже не распускал. С царем помирился. Так это и понятно. Отец все-таки, хоть и чудить начал. Старость, понятно, не радость. Это даже хуже, чем зубная боль. Понимать надо. И еще скидку на возраст по закону установить. Самому потом пригодится. Дамы дворцовые духом воспряли. Еще бы! Наследник до сих пор холост! От столь замечательной новости их нежные сердечки замирали сначала от счастья, а потом уже и надежда легкомысленно вмешивалась в привычный сердечный распорядок, что не замедлило сказаться на девичьем мыслительном процессе. Проще сказать, что процесс этот если и не остановился, то замедлился почти до нуля, ограничившись лишь томным произнесением единственного слова « Амур». Их ушлые мамочки, напротив, о всяких любовях даже вспоминать не желали. Глупости какие! Для матери что главное? Кровь из носа, но выдать дочку замуж. Достоинства и недостатки завидного жениха скурпулезно рассматривались под сильнейшим микроскопом житейского опыта. Результат умножался на солидный банковский счет, делился на подарки любимой теще… получалось… Совсем даже неплохо получалось!

Одна из помощниц главной казначеи, кстати этой же казначеей и пристроенная на теплое место, решила начальнице уж если не свинью подложить, то хотя бы козью морду состроить. У нее же в наличии дочка имелась подходящего возраста. Причем симпатичная. Правда девочка больше на восточных мужчин западала. Сутки напролет мечтала сбежать из дома и срочно осчастливить какого-нибудь нефтяного красавчика-короля. Но… видно не всем мечтам суждено сбыться… Главная казначея скоропостижно вернулась из отпуска. После драки со своей подчиненной прямо на царском приеме главная казначея отправилась догуливать свой отпуск, а невезучей помощнице поневоле пришлось выполнить мечту дочери. Не буквально, конечно. Где же на всех девок королей, да принцев наберешься. Попроще надо мечтать, легче будет устроиться на новом месте. В ссылку были они отправлены на пожизненное поселение. Как раз в те места, где восточные мужчины водятся в изобилии.

Царевич опять рассвирепел.

–Батя, прежде чем мне девку подсунуть, сначала на мамашку взгляни, да прикинь своим мозговым отростком. Ты хочешь такую родню? Что ты о них знаешь? Кто они? Откуда?

–Ну… так… просили за них… не помню уже…

–Не помнишь! Ты поменьше книжками-то увлекайся.

–Ученье – свет, сынок,– торжественно произнес царь.

–Ну да, для кого-то может и свет, а у тебя сплошь короткие замыкания. Ох, батя, и в кого ж ты такой уродился? Знаешь, кем была твоя казначея главная? У ямщиков кондуктором работала. Пассажиров обилечивала. Наверное там и научилась считать. А помощница ее? Да-да, дралась с которой. Она ее сама и притащила сюда. Вместе они там были, на постоялом дворе. Только помощница эта… как бы это покультурнее выразиться… э-э… напитки разносила в свободное от основного инстинкта время. Короче, ваше величество, если маразм в твоей башке корни пустил, то я, пожалуй, соберу думных дьячков, да указ им свой зачитаю.

–Какой указ, Гошенька?

–О смене власти,– царевич круто развернулся и решительно зашагал прочь.

–Вырос сынок!– Отцовская гордость переполняла его. Счастливые слезы потекли по морщинистым щекам, скрываясь в пышной бороде.– Ишь ты! Указ он зачитает! Орел!

Гошина решительность моментально куда-то испарилась, стоило ему только подойти к знакомомой двери. Уже и руку поднял, чтобы постучать, да как-то вот… вроде и неловко стало. Застеснялся вдруг.

–Ой, царевич! Какими судьбами?!– Звонкий голосок, любимый до боли, застал его врасплох.

–Ганечка!.. э-э… здравствуй… вот… я тут мимо проходил… дай, думаю… э-э… как дела?

–Дела? Ну, дела и дела,– девушка засмеялась.– Вы бы, ваше высочество, в дом зашли. Чего тут на солнцепеке самом стоять. Вредно это, говорят. А я вам компотику налью. Свеженького, да холодненького. Сейчас еще и салатик покрошу. Свое все, экологически чистое, прямо с грядки. А может что-нибудь покрепче? С дороги-то в самый раз будет.

–Ганечка, Ганечка, уймись,– пытался Гоша угомонить весело щебетавшую девушку.– А знаешь что… давай, возвращайся обратно. Соскучился я.

–Так ведь царь-батюшка…

–Да все нормально с ним. Так, случаются иногда заскоки. Ганя, скажи-ка мне… ты как относишься… к замужеству?

Золотая рыбка

Поймал сосед Колька рыбку золотую. Ну, золота-то там может и не на грамм нету, но блестела, зараза, похлеще лампочки. Вот, значит, словил ее… а к этому времени он уже в зюзю был. Понятно ведь, с чего бы мужика на природу-то потянуло вдруг. Хочется расслабиться, а дома жена и теща со своей заботой плешь проели. Пришел Колька на бережок, сел, тяпнул, значит, раз, не торопясь, со смыслом – эх, хорошо пошла! После третьего « тяпа» считать перестал. Жизнь какой замечательной стала! Когда накатила очередная волна радостной любви ко всему миру, а более конкретно к своей горячо любимой в этот момент супруге, Колька вытащил огурец соленый из банки и смачно захрустел. И вот именно в сей счастливый миг заклевало. Наш рыбак недовольно поморщился, выругался по поводу нетерпеливой рыбехи. Ну и с чего бы ей портить отдых хорошему человеку. Нельзя, что ли подождать. Дернул рывком удочку, костеря на чем свет стоит всех обитателей этой грязной лужи…

Ух ты, блестяшка какая! Отдам, дескать, женке, пусть чешую соскребет, бусы себе сделает. Взял рыбешку и в ведро кинул. А та-то заверещала сразу, что, мол, с дамой так не обращаются, что лапоть он деревенский, увалень неотесанный. Колька заоглядывался. Вот ведь зараза какая, померещится же. А рыба не унимается, воды требует. Колька с испугу схватил ведро, да в воду, зачерпнул полное, подержал чуть-чуть в воде – вдруг все само собой исчезнет. Как бы не так. Эта вредная плотва аж плавниками уперлась, чтоб из ведра не вымыло. « Все! С ума сошел! Белая горячка началась» – вздыхал Колька, собираясь домой. Горестные мысли выгнали весь хмель из его бедной головушки. Настроение было хуже, чем с утра в понедельник, отягощенного похмельем. Куда ж девать-то теперь эту невидаль. И не пристукнешь, разорется сейчас на всю улицу. Домой тоже нельзя. Хватит ему двух горластых баб, третью ему уже не пережить.

Вот тут-то, на беду себе, я ему попалась навстречу. Колька обрадовался как, разулыбался широко, демонстрируя всей улице свою щербатую стоматологию. Я сразу чего-то занервничала, а Колька с ходу заорал:

–Нинка, смотри чего я принес! На тебе в подарок. Глянь, как блестит. Посади в банку, будешь электричество экономить.

–А чего мне? Неси домой, жену порадуй.

–Не, поцапался я с ней. Бери, говорю, не то сейчас собакам выкину.

Жалко стало. Ишь как блестит. Пусть уж живет. Забрала я ведро у соседа, перелила содержимое в первую же попавшуюся емкость, да и выпроводила Кольку домой. Понесла диковинку в дом, вытащила из кладовки здоровенный таз. Я в нем раз в год к лету зимние вещи замачиваю. Постираю, да на улицу, чтобы ветерком теплым их обсушило, чтоб солнышком пропитались. Вот этот таз, значит, я и приспособила для рыбешки. Кошка-то у меня зимой сдохла от старости. Пусть будет вместо нее жить. Тоже ведь домашний питомец. Хлеба ей покрошила в воду.

–Чего ты мне черного хлеба накидала!? Воду только мутишь. Я – дама благородная, к сдобным булкам привыкшая.

С испугу я аж подпрыгнула. Телевизор вроде выключен, радио сломано давно. Дети что-ли соседские шалят. Вон у Макеевны внуки городские приехали, уж какие сорванцы…

–Есть хочу. Где твое гостеприимство? Дай хоть печенье. Чего глаза вытаращила? Вон на полке оно лежит.

Я так бочком-бочком, да к буфету, трясущимися руками вынула одну печенюшку, подошла к тазу чуть ли не на цыпочках, покрошила в воду… Все, не выдержали нервы. Заголосила, запричитала:

–Ой, что же делается-то! Да как это рыба по-нашему разговаривает!?

Забегала по квартире, размахивая руками:

–В медпункт пойду завтра! Пусть Степановна таблеток даст! Давление это у меня, точно! С утра вроде голова побаливала. В огороде это я внаклонку, вот и перегрелась на солнце. Прилечь бы надо.

А эта-то в тазу стрескала печенье, сыто рыгнула и опять привязалась ко мне:

–А музыка есть у тебя? Сказку тогда почитай мне перед сном. Опять нет! Что у тебя вообще есть? Ладно, давай телевизор смотреть. Пересади меня в банку. Чистую бери! Ну, так помой! Еще не хватало, чтобы от меня огурцами несло. Принесла… теперь аккуратно возьми меня… аккуратно, говорю… нет, ты лапаешь меня своими ручищами. Всему тебя учить надо. Возьми кружку и зачерпни воду из таза со мной. Вот так! Подвинь меня поближе.

Уф! Ну, сосед! Ну, припомню я тебе подарочек этот. Раскомандовалась здесь.

–Ты чего включила? Кого эти новости интересуют! Кино хочу. Я про любовь бы чего посмотрела. Чего расселась-то? Переключай на другой канал.

–Слышь, ты, огрызок от гирлянды, я из тебя сейчас суп сварю, если ты не заткнешься. И где это тебя Колька раздобыл? Говори давай. Завтра же унесу тебя обратно, чтоб духу твоего тут не было.