Текст книги "Развод. Цена Предательства"

14.

Меня просто дико бомбило от всего. И от того, что наговорил мне Ремизов, и от того, что сделала я.

Знаю, как это больно – обжечься.

Сама обожглась с ним сильно. Но иначе. На самом деле – в сто раз больнее.

Обычный ожог пойдет. Ну, подумаешь, волдыри появятся, главное – маслом не мазать, и охладить желательно.

А вот тот ожог, который он оставил на моём сердце…

Он не прошёл до сих пор.

Да, сейчас я это отчетливо понимала.

Пока не видела демида, казалось – все прошло, быльём поросло. Плевать на него. Увижу – пройду мимо.

Увидела, да. Пройти мимо не получилось.

И спокойствие, холодную голову тоже не получилось сохранить.

Выбесил.

Вызверил.

Ненавижу!

Ненавижу еще и потому, что понимаю – он меня для всех остальных мужчин сделал негодной. Никого и близко рядом с собой представить я не могла. И не хотела.

А его – могла.

Себя за это ругала, корила, ненавидела, но что с этим поделать – не знала!

Казалось, ведь всего сутки прошли как он в мою жизнь вернулся, а ему удалось полностью всё перевернуть!

Сволочь!

Как же мне хотелось, чтобы той встречи не было! Чтобы Царёв оказался каким-нибудь рандомным мужиком, с пузом и лысиной. Да, хоть и красавцем, пусть, но из другой оперы.

Не моим!

Впрочем, разве Ремизов был моим? Давно уже нет.

Чужим он был.

Потаскун!

Интересно, скольких баб он за это время…

Нет, чёрт, не интересно это тебе, Лика! Бежала по холлу ресторана ругая себя на чём свет стоит, неинтересно!

Он просто мразь, предатель, разбивший твоё сердце, сломавший жизнь! И сейчас вернулся, чтобы отобрать у тебя средства к существованию! У тебя и у твоей малышки!

Супом горячим его облила? Так ему и надо! Еще и мало!

Что он там начал про Вадима втирать, что Вадим мной попользуется и бросит? Разорит?

Слышать это было неприятно, обидно и больно. Словно Ремизов меня именно как женщину снова унизил, указал на мою негодность, на то, что меня никто не хочет, всем только и нужно от меня – деньги и компания.

Гад.

Ах-ах! Пока единственный, кто действительно был настроен меня разорить, это ты, Демид! И в последнюю очередь я стану верить тебе!

Думала об этом, пока у гардероба пиджак надевала, никак не могла руки в рукава засунуть, когда почувствовала как кто-то хватает за запястье и с силой тянет.

Впечаталась в мощную грудь, увидела глаза, сверкающие гневом и страстью.

Демид.

Чёрт бородатый!

Побежал таки за мной!

Не знаю почему, но в тот момент эта мысль вызвала дикую радость. Неужели всё-таки реально я ему не безразлична, что он вот так за мной носится?

Или ему не безразлична твоя компания, Лика – тут же одернула себя.

Ему просто нужно твоё бабло!

И плевать на тебя, как на женщину!

Заруби себе это на носу!

А лучше – на его морде наглой раз и навсегда!

Подумала так, и тут же со всей дури влепила Демиду хлесткую, жёсткую пощечину.

– Не смей хватать меня своими лапами, Ремезов! Меня тошнит от тебя!

– Вижу я, как тебя тошнит! Облизала бы всего с ног до головы! – ухмыльнулся обнаглевший бывший, – могу тебе это устроить, за отдельную плату!

Сказал это тихим, чувственным голосом и притянул к себе, оказавшись совсем-совсем близко, так, что я видела тонкие прожилки на его полных, влажных губах.

Сжала до боли челюсти, губы закусила, надеялась, что мои глаза в тот момент сверкали праведным гневом. Чтобы Демид понял, насколько противен мне. Как я его в реальности ненавижу, что чувствую!

Хотя сама себе мысленно сказала – лучше бы не ненавидела, правда. Лучше бы мне было на него плевать.

Говорят же, что безразличие бесит и раздражает сильнее всего!

Подумала об этом и буквально заставила себя нацепить маску – мне пофигу.

Странное дело, но Демид словно почувствовал эту мгновенную перемену.

У него даже глаз задергался, ноздри раздулись.

Но отстраниться бывший любимый муж не посчитал нужным, прижимал меня к своему телу так, что я ощущала его мощный торс, плоский натренированный живот и… кое что, что торчало пониже живота и намекало на то, что я этого мужчину интересую не только как владелица строительной компании с приличным капиталом.

Ремизов был не на шутку возбуждён!

Что это?

Тупо физиология? Конечно, если бы я спросила, он бы наверняка ответил именно так.

Впрочем, мысленно ухмыльнулась я, что мне мешает спросит?

– Что, такое Демид? Желание вдруг проснулось? Или ты извращенец? получаешь удовольствие, когда тебя горячим супом обливают? Или тебе просто больше не даёт никто? Так, что даже на бывшую привстал?

– Дура ты, Лика… Просто… глупая маленькая заноза! Какой была, такой и осталась. Не понимаешь, что это именно ты его таким делаешь, а? Это на тебя реакция! ты на меня так действуешь, лисичка. И всегда так было, сама знаешь!

– Неужели? Но это не помешало тебе засунуть своего младшего братишку в секретутку, да?

– А если я тебе скажу, что ничего ни в кого тогда не засовывал? Что этого не было?

Эти его слова довели меня до состояния близкого к бешенству, хотелось огреть его чем-то потяжелее, разбить в кровь холёную морду!

Какой же он негодяй, мерзкий, низкий, если позволял себе вот так надо мной издеваться! Через столько лет!

Если бы я не видела всё своими глазами!

И расстегнутую ширинку, и задранное платье этой коровы, и сорванные трусики… Сама она, что ли, с себя их сняла?

– Я говорил тебе еще тогда, Лика, – голос демида становится каким-то уставшим, – это было один раз, это случилось… спонтанно, я не хотел, она давно крутила своей задницей, а я… Ну да, у меня что-то перемкнуло в тот момент. Ты же помнишь, у нас с тобой как раз был какой-то период…

Он замолчал, а я почувствовала как накатывает порция боли и обиды.

Какой-то период! Такой! Я в тот момент уже была беременна Сонечкой! У меня гормоны фестивалили, настроение скакало от нуля к сотне, то хотелось смеяться, то плакать, и почему-то совсем не хотелось близости, как отвернуло. Потом я решила, что это всё из-за измен Демида. Он тогда уже был с другими и я подсознательно это понимала.

А сейчас он говорит, что всё это бред? Что измены не случилось?

Почему же тогда молчал? Нагло ухмылялся, обвиняя меня в несостоятельности? В том, что я не такая женщина, которая ему нужна?

Это потом он стал на коленях ползать, рассказывать, что я одна его любовь, что он оступился, что раскаивается, плакал даже – это мне потом еще его приятели рассказывали, тот же Швец. Только я не поверила этим фальшивым слезам! Я тогда как раз начала бракоразводный процесс и раздел имущества. На кону стояла фирма Демида – еще бы ему не плакать, он ведь все потерял!

– Ты просто жалок, Ремизов! Сейчас, через столько лет умеешь только сказки рассказывать. Хватит. Мне неинтересно. И меня ты не интересуешь!

– Зато ты интересуешь меня! Лика!

– Неужели?

– Да… ты… ты у меня отняла самое дорогое. То, что я всю жизнь строил. И я не успокоюсь, пока тебя не уничтожу!

Он опять приблизил ко мне свое лицо, ухмылялся нагло.

Подлый лжец!

Только что говорил о том, что хочет меня как женщину, и резко переобулся в воздухе, объявляя, что самое важное – его компания.

Я ведь знала, что на меня ему плевать.

Значит, он мечтает меня уничтожить? Что ж… у меня плохие новости.

– Уничтожить, да, Демид? Извини. Не получится. ты меня УЖЕ уничтожил! Ту Лику, которой я была раньше. Твою дорогую лисичку. Её давно нет, понял? Ты её убил. Растоптал. Разрушил всё, что ей было дорого. Сломал. Рад?

Я видела, как менялось его лицо, он смотрел на меня иначе, словно только что увидел, разглядел, но мне было плевать, глаза слезы застилали и я ненавидела себя за эту слабость.

– Лика…

– Пусти, Демид. Считай, что у тебя всё получилось. Ты меня уничтожил. Ту, другую меня. Настоящую. А эта, которой я стала сейчас – тебе не по зубам. Знаешь почему? потому что ей на тебя плевать.

– Плевать говоришь? Сейчас проверим!

Сказал зло, и резко дернул меня на себя, впиваясь в губы поцелуем.

15.

Меня прошило словно разрядом тока.

Губы будто горели настоящим огнём.

Его касания ранили, бесили и…заставляли меня вспоминать.

О нас. О нём. О его губах и упрямой щетине, что сейчас корябала моё лицо и нежную кожу губ…

Иногда он целовал меня так долго и так жадно, что губы были просто стрёрты и исцарапаны его щетиной, но мне это нравилось – я была любима, желанна.

Я чувствовала себя любимой женщиной, женой и самой исключительной.

ОН давал мне такие чувства и эмоции.

И мне тогда казалось, что это навсегда.

Бог его знает, куда потом всё это делось – ведь хотел же он заниматься любовью с другой…

И едва я вспомнила снова ту грязную сцену в его офисе, как пелена спала с глаз, вернулась способность двигаться.

Да он её также жадно и страстно целовал тогда, тоже хотел её сожрать там, на столе, и брюки у него точно также натянулись в причинном месте, как и сейчас.

Никакая я не была особенная и исключительная, он просто кобель, который любит секс, вот и всё. И ему, похоже, пофигу, вообще – кого.

А мне – нет.

У меня совершенно иное отношение к интимным отношениям.

Да, я когда-то была его. Он стал моим первым мужчиной, я занималась с ним любовью много и часто, именно Демид раскрыл мою сексуальность и научил быть женщиной – взрослой, умеющей вызывать желание у мужчин. Именно он научил любить и он же сбросил меня с небоскрёба на асфальт вниз головой. Именно он сделал так, что теперь у меня на мужиков дичайшая аллергия и недоверие.

Никакого секса он от меня не получит вот так, с наскока, кобель блудливый!

Да вообще ни при каких раскладах не получит его – у него был шанс, он его профукал!

Так что теперь пусть гуляет, и желательно вдали от меня.

Пусть дуло своего пистолета остужает в другом месте, не во мне.

Секс бывших по доброй памяти и старой дружбе – совершенно не моя тема!

Изо всех сил напряглась и с огромным усилием отпихнула от себя его – вот уж вцепился, медведь!

А потом ещё и залепила от души смачную пощёчину.

Проходившие люди с изумлением оборачивались на нашу развернушвуюся прямо на глазах у них сцену из бразильского мыльного сериала. Да только это не дешёвое кино, а наша реальная грёбая жизнь. Да, очень “веселая”, но какая уж есть.

Залепила ему по роже и тут же потёрла ладонь и сморщилась от боли.

Ну и морда у этого гада – словно бы статуе по морде съездила.

Демид поджал губы. Я убежать не успела – он цепко ухватил меня за запястье и снова дёрнул на себя. Я врезалась в его грудь, а он поднял мой подбородок вверх и опять впился в мой рот.

Теперь уже требовательно и грубо, словно казня меня за эту пощёчину, словно теперь я должна просить прощения и замаливать вину, позволяя ему наслаждаться моими губами.

Я второй раз не впала в ступор, только обозлилась ещё больше.

Но разве могу я побороть это качка-медведя?

Это он ходит стабильно несколько раз в неделю свои банки качать, я не я

Хотя, судя по всему, пора и мне начинать их качать!

Вокруг полно наглых качков-медведей с горящим дулом пистолета, которое направлено точно на меня! А меня это нифига не устраивает!

Я упёрлась руками в его грудь и кое-как оборвала поцелуй.

– Отстань! – почти прокричала я, вырываясь из захвата.

– А ты знаешь, что сопротивление меня заводит ещё сильнее?

– Помогите! – расширила я глаза. – Помогите кто-нибудь!

Какой-то Ремизов сегодня слишком настойчивый и распалённый.

А вдруг он меня сейчас закинет себе на спину и…

Асфальт с небом вдруг поменялись местами.

Ремизов сделал именно это – закинул меня, орущую, на плечо и понёс к машине.

– Отпусти меня немедленно, слышишь? – била я кулаками по его спине. Это что ещё за фокусы?

Но медведю мои удары были будто бы комариные укусы…

– Помогите, похищают! – орала я на всю улицу, и какие-то парни, проходившие мимо, всё же отрегировали и преградили дорогу Демиду.

– Эй, мужик. Девушка кричит, что никуда не хочет ехать с тобой.

– Это моя жена, – ответил Ремизов.

– Он врёт! – закричала я. – Не верьте ему.

– Мужики, ну правда – моя жена это, – сказал им Демид. – Истерика у мадам. Не купил ей шубу. Вот, несу домой, а то даже до машины не хотела идти, позорила меня на весь магазин.

– Э-э… Ну ладно.

Говорил Ремизов весьма правдоподобно, и парни поверили ему. Они просто ушли, и теперь уже он спокойно донёс меня до своей машины и закинул на заднее сиденье…

Не успела я опомниться, как Демид уже успел занять место водителя, заблокировал двери и рванул с места.

– Куда? – спросила я, вцепившись руками в подголовник кресла водителя. – Куда ты меня повёз?

– В лес! – рявкнул бородатый козёл, вжимая педаль газа в пол.

Машина летела с огромной скоростью по шоссе, игнорируя светофоры.

– В какой ещё лес? – уже тише спросила я.

– А ты в какой хочешь? – усмехнулся он.

– Ни… Ни в какой… – захлопала я испуганно глазами. – Демид, я серьёзно же спрашиваю? В какой ещё лес ты меня везёшь?

– А у нас, дорогая моя, тут только один вариант – в хвойный! В наших краях не растёт другой.

– Ремизов, ну прекрати… – почти прошептала я. Всё это и вправду уже становилось несмешно. – Ты напугал меня.

Ремизов бросил на меня внимательный взгляд в зеркало заднего вида.

Меня покоробило от этого колючего взгляда…

Неужели он в самом деле задумал что-то дурное?

Не похоже на него. Ремизов всегда был жестким мужиком, в общем-то, но с криминалом никогда не связывался.

Ради меня он готов перейти эту грань и пойти на душегубство?

Он совсем с катушек съехал на почве ревности к компании и к бывшему другу из-за меня?

Кажется, Ликуся, ты перестаралась со своей игрой в невесту Швеца, и теперь станешь женой матушки-земли…

– Да не бойся ты, – сказал Демид, глядя мне в глаза. – Домой я тебя отвезу просто, истеричка.

Он перевёл взгляд на дорогу и сосредоточился на управлении автомобилем.

Я же недовольно поджала губы.

Вот ведь гад – ведь в самом деле напугал меня.

Скотина волосатая…

– Свою жену не ругаю. Её никогда я не брошу. Это ведь со мной она стала плохая. А брал то я её хорошей, – процитировала я известного поэта.

Это стихотворение как нельзя показалось мне сейчас кстати.

Истеричка?

Возможно.

Только кто виноват-то?

Это с тобой я истеричка.

Только с тобой.

Это ты, Ремизов, меня сделал такой.

– Ой, мы Маяковским заговорили ? – изогнул он одну бровь, снова поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.

– Ты даже знаешь, кому это чудесное стихотворение принадлежит?

– Представь себе, не одна ты это знаешь.

– Ты умный дядя, да?

– А то раньше ты этого не знала.

– Ну… Ты знаешь, после той отвратной сцены на твоём рабочем столе, я вдруг осознала, что я тебя, Ремизов, вовсе и не знаю. Вот так бывает: живёшь с человеком лет так пять. А потом понимаешь, что он совсем не такой, каким ты себе его представляла. В твоей голове он намного лучше. А в жизни… Мда, печально, не правда ли?

– Ну ты, Лика, тоже-то далеко не ангел оказалась, – поддел он меня.

– Я не подарок, ты прав, – кивнула я. – Но я никогда – слышишь, НИКОГДА! Тебе не изменяла. И даже не думала об этом. И посылала раз за разом твоего Швеца, когда он ко мне свои крепкие орешки подкатывал периодами. Потому что думала: ну как же так? Ведь у меня есть муж! Семейные ценности, и всё такое… А оказалось, не было никаких семейных ценностей. Всё было просто пшиком… Точнее, для меня они были, а для тебя… Важнее нашей семьи оказалось почесать твоё поленко посреди рабочего дня об очередную секретутку. Сколько их было, скажи мне? А? Сколько? Я тогда с какой тебя поймала? Со сто пятой или двести тридцать шестой?

Ремизов плотно сжал челюсти и резко свернул в сторону какого-то леса, поехал по грунтовке в сторону виднеющихся деревьев….

16.

Я запаниковала. Потому что реально испугалась.

Демид вез меня в лес! Он не шутил! И…зачем?

Нет, я, конечно, была уверена, что он не будет меня убивать, и прикапывать. Или…

Я слишком хорошо о нём думала?

Мой бывший казался действительно взбешенным, выведенным из себя. А я только подливала масла в огонь. Вот и сейчас, вместо того, чтобы сидеть смирно или умолять простить меня и отпустить мне больше всего хотелось продолжать пилить его, действовать на нервы!

– Давай, Демид, это прямо в твоем стиле. Издеваться над слабыми, – проворчала я, словно меня тянул кто за язык.

– Ты-то слабая? – хмыкнул он. – Да ты… Акула, Ликуся! Настоящая акула. Или нет – пиранья! – он рассмеялся, показывая на мгновение белоснежные зубы.

Придурок жизни.

Весельчак и балагур…

Не к месту твои шуточки сейчас.

– Пришлось, знаешь ли, стать такой, – ответила я. – Отрастить зубки. И коготки. Учителя были хорошие.

– Я уже все это слышал.

– Ну и послушай ещё разок! Если ты думаешь, что я тебя боюсь…

– А ты не боишься?

Он неожиданно резко затормозил, и я поняла, что мы действительно стоим в каком-то перелеске, на грунтовой дороге, по которой если и ездит кто, то после дождичка в четверг. И если Ремизов решит что-то со мной сделать, помощи можно ждать до морковкина заговенья.

Голова у меня шла кругом, я не понимала в какие игры играет мой бывший благоверный. И как выиграть в эту партию, если мне правила игры никто объяснять не планирует. Но как-то надо выиграть!

Ему так нужна моя компания? Или дело не только в этом?

Что-то мне подсказывало, что не только.

Ох, не только…

Я услышала, как щелкнул замок ремня безопасности, вдруг пересел ко мне на заднее сиденье. Он сел рядом и устремил взгляд на меня. Что он собирался делать?

– Иди-ка сюда, пиранья моя…

Он придвинулся ко мне, и я выставила руки, пытаясь избежать его объятий, но это было нереально, он уже схватил меня за талию и тащил куда-то вверх.

– Пусти. Пусти, Демид, я серьёзно! Я тебя…

– Что ты сделаешь? Руки ты мне уже обварила – больно, кстати! Рожу теперь расцарапаешь? А, давай, детка – жги! Я люблю от тебя даже боль!

– Пошёл ты… знаешь куда? Это низко и подло – то, что ты делаешь!

– А что я делаю?

– Ты… Ты меня похитил! Удерживаешь, против воли!

– Так сопротивляйся! Меня это заводит.

Он сказал это назло, зная мой характер. После его слов мне нарочно не хотелось сопротивляться! Я просто поджала губы, насупилась, стараясь смотреть на него с презрением.

О, да! Я репетировала этот взгляд – уничижительный!

Чтобы он чувствовал себя слизняком, когда я вот так на него посмотрю.

– Как же ты меня бесишь, Лика! Если бы ты знала!

От этих слов я вообще задохнулась.

Я – его?

А может, всё-таки наоборот, олень ты бородатый?

Какая наглость! Нет, ну надо же…

– Я? Бешу? – возмутилась я. – Я вообще к тебе не лезла! Это ты пристал. Сначала с обедом. Теперь с этой поездкой. Если я тебя бешу – держись от меня подальше!

– Если бы я знал, как…

Сказал, и резко притянул меня на себя, захватывая в кольцо рук, накрывая губы жадным поцелуем.

Я хотела не подчиниться, не впускать его в себя, сопротивляться.

Но у меня отчего-то не получилось.

Я странным образом тоже ловила кайф от этой ситуации…

Целовался Демид классно, всегда. Когда-то его поцелуй был для меня первым настоящим.

Да, до него я целовалась с парнями, на выпускном в школе, в институте пару раз. Но это было как-то…

Слюняво, невкусно, неловко.

Я еще тогда думала: что девчонки находят в поцелуях?

Я не понимала.

А потом как поняла!

С Ремизовым…

До сих пор помню его хищный взгляд, огонь в глазах, когда он властно притянул меня к себе, прищурился, ноздри раздувались, а потом так по-хозяйски впился в мой рот, заставив застонать и раскрыть губы. Как нагло вел себя его язык, и как мой робко отвечал на его движения. Тот поцелуй, казалось, меня с ума свёл, голова кружилась, ноги подкашивались, по венам чистый адреналин носился. Мне было так хорошо, как никогда и ни с кем. Я была влюблена.

И он меня любил.

Я знаю, тогда точно любил. На самом деле. По-настоящему.

Что произошло потом, почему он так себя повёл? Этого я не смогу понять никогда.

Вспомнила.

Перед глазами снова был эпизод с секретаршей и всё. Как отрезало.

Замерла, перестав отвечать бывшему мужу.

– Лика… – почти прохрипел он.

– Пусти, Демид, – пихнула я его в плечо, слегка придя в себя. Мы не должны допускать близости. Это лишнее… А ещё… – Это пошло.

– Что?

– Пошло! Приставать к бывшей жене, от которой тебе нужна только несчастная компания. Мерзко.

– А если – не только компания? Что ты на это скажешь?

– А что еще я тебе могу дать? Квартиру? Так она моя, была моей до брака. Деньги? Ты меня не больно-то и спонсировал. Всё, Демид, больше ничего нет.

– А ты?

– Что, я?

– Если мне нужна ты?

Я горько ухмыльнулась.

– А меня нет, Демид, я уже тебе это сказала. Ты меня уничтожил. Всё, – я развела руками.

– Ты сидишь передо мной, живая и здоровая. Допустим, такая мне и нужна.

– Допустим? – подняла я брови. – Странные у тебя подкаты, Ремизов. Раньше получалось лучше. Извини, мне домой нужно. Можешь довезти до дороги, чтобы я вызвала такси?

– Довезу сам, – прошипел он сквозь зубы. Но не торопился отпускать.

А я чувствовала, что сегодня ему точно понадобится женщина на ночь, может и не одна. Реакция его тела не заставила себя ждать. Как и раньше… Как и в те разы, что мы оказывались близки в последнее время.

В последнее время мы слишком часто оказываемся близко!

Мне это совсем не нравится!

Думать о том, что он возбуждён, было почему-то сложно…

Но со мной разрядки он не получит.

Пусть и не мечтает! Ещё чего…

Но… Тогда он получит её с кем-то другим.

Это же Ремизов, он без секса жить не может, и терпеть ничего не станет.

Мигом найдёт мне замену и проведёт эту ночь с пользой и кайфом.

Но я-то почему об этом думаю?

Мы когда-то были мужем и мужем.

Очень давно, словно бы в прошлой жизни.

Я почти не помню уже об этом.

И мне должно быть плевать на то, с кем он будет развлекаться, несмотря на то, что эту самую реакцию его тела вызвала именно я.

Должно быть плевать, но…

Мучительно заныла грудь, и внизу живота бушевало пламя.

Я хотела.

Хотела Демида.

Хотела, чтобы эту разрядку он получил с той, на кого и пошла реакция.

Глупые мысли, я это понимала.

Но ничего с собой поделать не могло – мое тело проголосовало против мозга.

Воспоминания снова непрошенными гостями терзали меня…

Я помнила, как будто эти ласки были ещё вчера, каким он бывал неистовым, сильным, неутомимым, властным и при этом – убийственно нежным…

Так и не смогла потом проводить ночи ни с кем другим. С души воротило, стоило только подумать о занятии любовью с другим мужчиной…

В сердце словно засел он занозой, а на теле будто бы вообще поставили клеймо и надели на меня венец безбрачия и отворота на любовь и желание.

Это всё работало только с одним мужчиной – Демидом.

Может, он меня в самом деле, как это говорят – приворожил?

Я ненавидела себя за то, что хочу именно его!

Не должна я желать его.

Он – предатель и козёл.

Он меня продал за два рубля.

Он не заболится о своей маленькой дочери.

Да, я сама ничего не сказала о беременности, но не сказала почему?

Потому что он – предатель и козёл.

Значит, виновен.

Значит, нет ему прощения.

И уж точно никакой ему любви…

Пусть сливает свой спермотоксикоз где хочет, не со мной.

И мне будет абсолютно фиолетово, с кем он будет это делать.

Это вообще не моё дело.

Эти мысли словно отрезвили меня. Я нашла в себе силы остановить его, а то он уже разогнался, не видя от меня решительного “нет”.

Вот – увидел!

– Пусти, Демид, – надавила я на его руки, чтобы уже прекратил натиск.

– Ты же не хочешь, чтобы я тебя отпускал? – жарко прошептал он мне в шею и закусил мочку моего уха. Кожу опалило его дыханием, по спине пробежали крупные мурашки…

Господи, ну что он делает?

Не надо. Мы будем оба жалеть о сделанном.

И зачем?

Дважды в одну реку всё равно ведь не войти…

Опять он ноздри раздувал, глаза сверкали неистово. Мне на секунду показалось, что он сейчас наплюёт на все условности и возьмёт меня прямо в машине, посреди леса, без согласия.

– Знаешь, моё тело помнит тебя, – сказала я ему честно. Что тут врать, если по мне всё и так видно? Да я не могла не стонать от его поцелув… Куда же мне засунуть свою реакцию на него? Также, как он не мог её спрятать, и тело выдавало его с головой, моя рекация выдавала и меня. Глупо было бы сейчас ломать комедию и кричать, что ничего я не хочу. Хочу… Но есть много “но”… – Помнит, как с тобой было хорошо. Какой ты опытный. Как ты умеешь делать приятно. Тело помнит это. А вот душа… Моя душа помнит как ты её сжег на костре. Заживо. И она тебя за это не прощает и не подпустит к себе. Пусти.

Он молча отпустил меня наконец. Желваки играли.

– Пристегнись. Адрес тот же?

– Да. Только останови на углу, мне нужно в магазин заскочить.

– Зачем?

Я удивленно посмотрела на него.

– Прости, это не твоё дело. Но… Ничего такого, купить молока, фруктов, печенья.

– Хорошо.

Демид пересел за руль и выехал на дорогу. Уже затормозив там, где я попросила, Ремизов повернул голову, внимательно сканируя меня, и тихо прошептал:

– Ведьма… Что ты делаешь со мной?