Текст книги "Микстура от разочарований"

– Разве ей не нравилось быть девочкой? – Саре и в голову не приходило захотеть быть кем-то другим.

– Я не так близко знаком с этой семьей, дорогая, думаю, если ты подружишься с мисс Робертой, узнаешь все сама. Я только слышал, что она всегда стремилась делать то же, что и ее брат, но то, что дозволяется джентльмену, не всегда подходит леди, а мисс Роберта очень не любит, когда ограничивают ее свободу.

На этом разговор прервался, так как навстречу им шел какой-то знакомый мистера Фоскера, и Саре пришлось опять ждать, пока дядя обменяется приветствиями и новостями с этим господином. Ее все больше заинтересовывала мисс Уэвертон. До сих пор Сара почти не разговаривала с детьми своего возраста и была уверена, что все девочки, как и она, любят читать романы и придумывать удивительные романтические истории. Бобби Уэвертон показалась ей необыкновенной, но Сара слишком мало успела узнать о ней, чтобы понять, в чем именно состоит ее своеобразие, кроме смелости и острого язычка. Все же ей показалось, что Бобби скорее склонна осуществлять свои собственные замыслы, чем сочинять истории о ком-то другом.

Сара подумала, что было бы неплохо как-нибудь встретить мисс Уэвертон, но маловероятно, чтобы такие изящные дамы, как Бобби и ее мать, могли оказаться на грязноватой улочке с маленькими старыми домишками, в одном из которых жила Сара со своим дядей.

Декабрь 1833

– Мисс Сара! Ваш дядя пригласил к обеду викария с супругой и миссис Принс с дочерью, нужно, чтобы вы почистили яблоки для десерта! – громкий призыв кухарки заставил Сару сначала вздрогнуть, потом нехотя оторваться от сундука со старыми вещами.

Девочка только вздохнула – в последнее время миссис Дроуби все чаще просила ее помочь на кухне, и сами по себе эти просьбы не раздражали Сару. Напротив, ей нравился кухонный уют, там всегда было намного теплее, чем в ее комнате, но кухарка каждый раз выбирала неудачный момент. То Сара молилась, то дочитывала книгу, то, как сейчас, вот-вот могла отыскать в груде тряпья что-то действительно стоящее, и вдруг зычный голос миссис Дроуби портил все очарование момента, и возможная удача ускользала из рук.

Уже спускаясь по лестнице, Сара внезапно поняла, что в словах кухарки прозвучала знакомая фамилия – Принс. Она не сразу вспомнила, при каких обстоятельствах услышала ее, но, едва вошла в кухню и увидела на столе блюдо с красными, блестящими спелым глянцем яблоками, давняя встреча с мисс Уэвертон отчетливо припомнилась. Сара не знала, почему именно яблоки напомнили Бобби Уэвертон – возможно, они так же полны жизни, как ее рыжие локоны.

За прошедшие два месяца Сара несколько раз видела леди Уэвертон и ее мужа, высокого, едва начавшего седеть джентльмена с благородным, немного усталым лицом, но ни Бобби, ни ее брата с ними не было. Дядя Эндрю узнал от кого-то из знакомых, что мисс Уэвертон заразилась какой-то тяжелой формой лихорадки и передала инфекцию брату. Сара очень переживала из-за болезни этой едва знакомой девочки и с сочувствием посматривала на Уэвертонов – она-то хорошо знала, сколько переживаний приходится испытывать тем, чьи близкие тяжело больны.

Наконец, недели две назад, гость дяди Эндрю, старый доктор Брегенс, сообщил мистеру Фоскеру и его племяннице, что молодые Уэвертоны поправляются, но пока не выходят из дому. Холодная погода многих удерживала дома в эту пору, и Сара не раз и не два с сожалением вспоминала свою жарко натопленную комнату в доме Мэйвудов. Здесь же она нередко мерзла по ночам, пока не догадалась натаскать из кладовой старых, прорванных во многих местах покрывал. Они выглядели не лучшим образом, но хорошо согревали, и Лизамон даже выпросила у Сары одно из них, чтобы починить и использовать для украшения своего дома.

Сара сперва хотела спросить разрешения у дяди, но вскоре сообразила, что все, что мистер Фоскер, а затем и миссис Дроуби сочли ценным, они уже давным-давно извлекли из кладовки, чтобы так или иначе использовать, а оставшиеся там вещи представляли интерес только для девочки и глуповатой служанки.

Так или иначе, зима в Сент-Клементсе не нравилась Саре. Дядя экономил на угле, что позволяло ему тратить на свой стол сколько ему было угодно, а об обещанных племяннице учителях и переделках в ее комнате больше не заговаривал, хотя уже дважды получал от арендаторов положенную плату.

Доктор Стоун, в отличие от мистера Фоскера, сдержал свое обещание, и Сара получила свои прощальные подарки, игрушки и книги. Она была уверена, что дядя не станет тратить деньги на книги, поэтому старалась читать как можно медленнее, чтобы растянуть удовольствие на всю зиму. Весной можно будет заниматься в саду и чаще ходить на прогулки, но долгими зимними днями оставалось только сидеть в кресле с книгой, с трудом разбирая написанное при тусклом свете единственной лампы.

Во всем остальном дядя Эндрю старался быть заботливым опекуном: ежедневно справлялся о самочувствии и настроении племянницы, сетовал, что она до сих пор не подружилась ни с кем из местных жителей, и советовал подождать хорошей погоды, когда толпы молодых леди устремятся в рощи и луга вокруг городка, чтобы собирать первоцветы и дышать свежим воздухом.

Сегодня Сара почувствовала, что предстоящий обед будет интереснее, чем все предыдущие. Мистер Фоскер предпочитал ходить в гости, нежели приглашать к себе, но иногда все же следовало устраивать ответные обеды для близких друзей. До сих пор Сара не видела миссис и мисс Принс, и ни миссис Дроуби, ни сам дядя Эндрю не упоминали о них, тем любопытнее ей было узнать о них побольше.

Девочка уселась за стол, взяла нож и принялась старательно очищать одно из яблок, в этом деле она уже успела выработать некую сноровку, хотя все еще не могла как следует замешивать тесто.

– А кто эти дамы, миссис и мисс Принс? – спросила она у кухарки.

Миссис Дроуби восприняла вопрос как нечто само собой разумеющееся, ведь мисс Мэйвуд приезжая, и вполне естественно, что она интересуется местными жителями.

– Миссис Принс – бедная вдова, она живет на другом конце города и редко выходит из дому. Ее муж был стряпчим и некоторое время занимался делами вашего дяди. В память о старой дружбе он время от времени навещает миссис Принс, но еще ни разу не приглашал ее домой.

– А мисс Принс? – по правде сказать, мисс Принс интересовала Сару гораздо больше.

– Мисс Принс – это ее дочь, – пояснила кухарка. – Очень приятная с виду молодая леди, но, к сожалению, отсутствие приданого мешает ей удачно выйти замуж.

– Разве приданое обязательно? – наивно спросила Сара. – Ведь если леди и джентльмен любят друг друга и у одного из них есть деньги, они могут пожениться и быть счастливы!

Кухарка засмеялась.

– Так, наверное, пишут в ваших книжках. И деньги обязательно должны быть у жениха, желательно в сочетании с замком и кучей прислуги, а невесте не пристало даже думать о приданом, не так ли?

– Да, чаще всего именно так и бывает, – Сара не поняла, отчего миссис Дроуби насмехается над романами, которых не читает.

– Мисс Мэйвуд, вы уже очень взрослая девушка, чтобы забивать себе голову этой книжной чепухой! Ваш дядя уделяет вашему воспитанию мало времени, что очень прискорбно, хотя его можно оправдать, он – весьма занятой человек. И все же вам не мешало бы кое-что знать и о реальной жизни.

– Но разве в книгах пишут неправду? Я имею в виду, не в детских сказках, а в романах, – никак не унималась Сара.

– Книги пишутся для тех, кому нечем заняться. Я их не читаю и не посоветовала бы своей дочери тратить время на романы, когда у бедной женщины всегда полно работы. Вы выросли в доме джентльмена, и вам положено читать, чтобы считаться образованной, но вы должны понимать, что на самом деле любовь не так важна, если влюбленным не на что жить. И не у каждого кавалера есть замок, иногда бывает и по-другому.

– Ну, конечно, случается и наоборот, небогатый молодой человек женится на наследнице большого состояния, – вынуждена была признать Сара. – И все-таки я не понимаю, почему деньги должны быть у обоих, когда достаточно, если они есть у кого-то одного.

Миссис Дроуби покачала головой, Сара казалась ей славной девочкой, но не очень-то разумной, скорее, склонной к фантазиям. А фантазии могут слишком далеко завести девушку, у которой нет ни матери, ни старшей сестры, чтобы вовремя предостеречь от ошибки.

– Денег никогда не бывает много, мисс Сара. Часто джентльмен со средствами ищет способ улучшить свое состояние, прикупить еще земли, или лошадей, или что-нибудь в этом роде. А обладательница хорошего приданого не пожелает потратить его на строительство приличного дома для мужа, когда она может сразу же найти жениха с обширным поместьем. Не расстраивайтесь, браки по любви тоже случаются, но не всегда они бывают так удачны, как в случае, если оказались следствием правильного расчета.

– Моя гувернантка тоже не любила романы, и теперь я, кажется, понимаю, почему, – медленно проговорила Сара.

– Думаю, ваша гувернантка, мисс, очень правильно делала, что не тратила времени на книжную премудрость, – одобрила поведение мисс Брук миссис Дроуби.

– Она просто не вышла замуж, – возразила девочка. – У нее не было приданого, и красивого лица тоже, видно, ни один джентльмен не захотел на ней жениться.

– Каждому свое, мисс, – изрекла кухарка. – А теперь давайте-ка заканчивать с яблоками, за этой болтовней мы не успеем подготовиться к приему гостей.

Сара послушно вернулась к работе, но не удержалась еще от нескольких вопросов:

– А эта мисс Принс, она очень красивая? Она образованная леди?

– Не так хороша, как ваша матушка на портрете, мисс Сара, но все же очень мила, – ответила кухарка, которой Сара однажды показывала миниатюру миссис Мэйвуд. – Скоро вы сами ее увидите и сможете решить, красива она или только привлекательна. Что касается ее образования, тут я ничего не могу сказать, мисс Принс умеет танцевать и немного поет, хотя навряд ли у нее была гувернантка.

Саре оставалось удовлетвориться этим ответом, и до появления гостей она гадала, насколько права Бобби Уэвертон, говорившая о желании дядюшки Эндрю жениться на мисс Принс.

В положенное время явился викарий Прайдуэлл со своей полной близорукой супругой, а следом за ними у дверей позвонили и долгожданные гостьи.

Сара поднялась на несколько ступенек вверх по лестнице, чтобы оттуда как следует рассмотреть пришедших. Викария она уже несколько раз видела, его жена не представляла ничего интересного, а вот миссис и мисс Принс сразу привлекли внимание своей непохожестью.

Миссис Принс, очень маленькая и худая, казалась старухой в старомодном траурном платье, хотя ей не должно быть больше сорока семи – сорока восьми лет. Черты лица ее дочери, к счастью, ничем не напоминали материнские – у мисс Мери Принс не имелось ни крючковатого носа матери, ни ее близко посаженных выпуклых глаз, ни, конечно же, огромной бородавки, почти скрывающей маленький узкий подбородок.

Сара подумала, что мисс Принс, вероятно, похожа на своего покойного отца. Будь Сара старше лет на двадцать, она бы задалась вопросом, как мог такой интересный мужчина, как мистер Принс, взять в жены женщину столь незначительной внешности. Но это любопытное наблюдение было пока недоступно девочке, и Сара с интересом разглядывала обеих дам.

Мисс Принс исполнилось двадцать четыре года – очень солидный возраст для незамужней леди, который она тщательно скрывала. К высокому росту и внушительной фигуре прилагалось хорошенькое личико, немного простоватое, но все еще свежее и моложавое. Через два-три года, вероятнее всего, оно должно будет поблекнуть, но пока вздернутый носик, большие серые глаза под широкими темными бровями и полная нижняя губка привлекали внимание джентльменов определенного возраста, уже преодолевших тот рубеж, когда молодого человека притягивают романтическая томность во взоре и хрупкая фигурка какой-нибудь юной леди.

Мисс Принс не могла похвалиться разве что густыми локонами, всего остального у нее имелось в избытке. Но она научилась так взбивать и укладывать волосы, что этот единственный недостаток почти не был заметен, во всяком случае представителям противоположного пола, так легко попадающим в сети мелкого обмана, которые ежечасно расставляют предприимчивые дамы.

Мистер Фоскер приветствовал миссис Принс и ее дочь с таким пылом, что Сара невольно сравнила его с героем последнего прочитанного романа, двадцатилетним юношей, вызволившим свою избранницу из рук семнадцати разбойников без единой царапины для себя и без урона девичьей чести для нее.

– Миссис Принс! Мисс Принс! Я так рад, что вы дали себе труд выбраться из дому и дойти до моего скромного убежища в такую отвратительную погоду! Вечером за вами приедет экипаж и отвезет домой сначала викария и миссис Прайдуэлл, а затем вас, дорогие дамы!

При этих словах мисс Принс заметно оживилась, а викарий посмотрел на дядюшку с таким видом, как будто вот-вот начал бы упрекать его в мотовстве, но сдержался. Сара тоже удивилась – до сих пор дядя мало пекся о том, как будут добираться домой его гости, и это особое внимание к семье Принс говорило в пользу утверждения мисс Уэвертон.

– Вы очень любезны, сэр, – каркающим голосом ответила миссис Принс, а мисс Мери одарила дядю Эндрю очаровательной улыбкой.

Мистер Фоскер представил гостям свою племянницу, и Саре пришлось покинуть удобное для наблюдений местоположение и поклониться, после чего дамы, конечно же, принялись восхвалять христианские добродетели дяди, взявшего на себя такую заботу. «Отнюдь не бесплатно!» – ядовито сказала себе Сара и тут же испугалась дерзости своих мыслей.

Весь вечер она молчала, что позволило всем трем леди счесть ее милой и благовоспитанной девочкой, а на неумение Сары держать спину прямо и правильно пользоваться столовыми приборами никто не обратил внимания.

В целом вечер прошел очень приятно, и кухня миссис Дроуби тому немало способствовала. Мистер Фоскер еще не раз удивил своих гостей заявлениями о предстоящих улучшениях в доме, которые он собирался предпринять, едва погода станет менее холодной. Дядюшка Эндрю пожелал перестроить дымящий камин в гостиной и отремонтировать крышу над гостевой комнатой, а также купить фортепьяно, чтобы его племянница могла упражняться в игре на инструменте и развлекать гостей.

Сара слушала все это с полной невозмутимостью, уверенная, что подобные проекты так и останутся плодами дядиной фантазии.

Тем больше она была поражена, когда, едва наступила непродолжительная оттепель, в дом мистера Фоскера явилось несколько нанятых работников, одни из которых принялись чинить крышу, а другие – разбирать и переделывать дымоход.

После этого она уже не удивилась бы и фортепьяно, но пока что мистер Фоскер не торопился доставлять племяннице такое изысканное удовольствие. К тому же Сара подозревала, что дядюшка не собирается нанимать ей учителя музыки, а без него девочка не смогла бы услаждать слух гостей даже самыми простыми мелодиями.

Миссис Дроуби, похоже, не меньше Сары дивилась этим преобразованиям и не одобряла их. Кажется, она начала что-то подозревать, так как однажды в разговоре с Лизамон заметила:

– Ох не к добру все эти перемены. На что мистеру Фоскеру комната для гостей, если у нас их никогда не бывает? Мисс Мэйвуд вполне хватает места, да и хозяин до сих пор не жаловался на тесноту.

– Может быть, он думает, что пол в той комнате прохудится и вода станет заливать гостиную? – предположила Лизамон.

– Боюсь, дело тут совсем в другом... – посетовала кухарка. – Не ждут ли нас большие перемены...

Сара, присутствовавшая на кухне, почти сразу догадалась, что миссис Дроуби имеет в виду женитьбу дяди Эндрю, а Лизамон так и пошла убираться наверху, ни о чем не подозревая.

* * *

Через неделю после того, как ремонт был более или менее завершен, дядюшка Эндрю повел племянницу на рождественскую службу. Нарядной публики в церкви оказалось столько, что Сара почувствовала себя неловко в своем черном платье и постаралась спрятаться за широкой спиной дяди.

Мистер Фоскер попытался сесть рядом с миссис Принс и ее дочерью, и Саре пришлось примоститься на самом краешке скамьи. Обычно обе дамы Принс ходили на службу в церковь, расположенную рядом с их домом, но Сара слышала, как на обеде мистер Фоскер уговаривался встретиться с ними в главном соборе. Сегодня мисс Принс выглядела особенно привлекательно в украшенной лентами коричневой шляпке и почти элегантном пальто, и на нее посматривали другие джентльмены, не только дядюшка Эндрю, что заставляло мистера Фоскера беспокойно оглядываться и придвигаться поближе к мисс Принс.

Сара последовала примеру дяди и принялась глазеть по сторонам, но не для того, чтобы продемонстрировать свое право сидеть рядом с Принсами. Ей хотелось увидеть мисс Уэвертон, и на этот раз девочка не обманулась в своих ожиданиях.

Уэвертоны сидели на передней скамье, и вся семья наконец-то была в сборе. Со своего места Сара видела только ярко-зеленую шляпку Бобби с выбившимися, по обыкновению, локонами, но этого оказалось достаточно, чтобы убедиться, что мисс Уэвертон вполне здорова. Рядом с мисс Робертой сидел юный джентльмен с темными волосами, небрежно облокотившийся на спинку. Судя по тому, как часто к нему обращалась Бобби, это и был ее старший брат Артур. Леди Уэвертон явно пыталась одергивать своих детей, но ни тот ни другой даже не старались сосредоточиться на проповеди, впрочем, как и лорд Уэвертон, безмятежно смотревший на витражное окно все время, пока шла служба.

Саре очень хотелось, чтобы Бобби обернулась и увидела ее, как в день их первой встречи, но вместо этого голову повернул ее брат. Сара успела заметить прямой нос и ямочку на подбородке, прежде чем молодого Уэвертона закрыли от нее шляпки двух сидящих впереди девушек, склонившихся друг к другу, чтобы поболтать немного. Сара без труда услышала их перешептывание.

– Элси, ты видела, видела? Артур Уэвертон, кажется, посмотрел на Диану Рейнбридж!

– Не может быть, Бет! – прошипела Элси. – В прошлую субботу на званом вечере он совсем не обращал на Диану внимания, как она ни строила ему глазки.

– Тогда куда он смотрел? Не на Энн же Воллмер!

– Он просто повернулся, шея затекла, наверное, вот и все! Или эта нахальная девица, его сестра, надоела ему своими дерзкими высказываниями!

– Да уж, тут ты права, малышка слишком возомнила о себе! Вот бы ее как-нибудь проучить! Ты помнишь, как она назвала меня тощей индейкой?

– Ладно, хотя бы не толстой! – хихикнула Элси, и сидящая рядом с ней мать или тетка тотчас призвала обеих леди к порядку.

Сара подумала, что Элси, возможно, действительно глупа, как индейка, иначе Бобби бы так не выразилась, и тут же почувствовала угрызения совести из-за того, что отвлеклась от проповеди ради глупой болтовни двух семнадцатилетних девиц.

Она склонила голову и не видела, что ближе к концу проповеди мисс Уэвертон, похоже, начала терять терпение и стала все чаще оглядываться. Признаться, Бобби никогда не нравилось сидеть на передней скамье, ведь все самое интересное происходило позади нее. Она сразу же приметила мистера Фоскера рядом с мисс Принс, а опущенная головка в темной шляпке справа от него могла принадлежать только его племяннице.

По окончании службы Бобби принялась проталкиваться к выходу, не дожидаясь родителей и брата, но она могла не опасаться, что мистер Фоскер уведет Сару домой. Как и следовало ожидать, он остановился обменяться приветствиями со знакомыми, в то время как стоящая подле него мисс Принс самодовольно улыбалась, а ее матушка перешептывалась с приятельницами с самым многозначительным видом. Сара благоразумно отошла в сторону, ей хотелось увидеть мисс Уэвертон и поговорить с ней немного, но сама она не отважилась бы подойти к Бобби.

– Сара Мэйвуд! – Сара поспешно обернулась на зов. – Как давно мы не виделись!

– Да, мисс Уэвертон, целых два месяца, – поторопилась согласиться Сара. – Я слышала, вы были больны...

– Называй меня просто «Бобби»! – заявила ее собеседница и небрежно отмахнулась. – Да, мы с братом заразились какой-то нелепой лихорадкой, которой болеют только летом, по крайней мере так утверждал наш врач. Но теперь я вполне здорова и очень рада тебя повидать!

– Я тоже... Бобби, – робко ответила Сара.

– Смотри, вот идут мои родители, а за ними плетется мой брат. Он – самый красивый из молодых джентльменов в округе, и все девицы от пяти до двадцати лет влюблены в него! – по выражению лица было видно, что думает Бобби об этих девушках.

Сара вспомнила разговор двух леди, сидящих перед ней, и кивнула.

– Я слышала, как две девушки шептались о том, что он посмотрел на кого-то. И еще одна из них сказала, что ты назвала ее тощей индейкой!

Обе девочки, не сговариваясь, рассмеялись.

– О, да-а, значит, это была Бет Хиллсток, – пояснила Бобби. – Она не умнее курицы, но воображает себя самой образованной леди в Сент-Клементсе и за его пределами.

Сара не успела ответить – к девочкам подошли остальные Уэвертоны, и ей пришлось приседать и кланяться мистеру и миссис Уэвертон. Родители Бобби ласково поздоровались с мисс Мэйвуд, а мистер Артур Уэвертон с улыбкой сказал ей:

– Похоже, моя сестра нашла родственную душу и теперь, наконец, прекратит донимать меня своими детскими фантазиями.

– Можно подумать, ты сам очень взрослый, – фыркнула Бобби, но не стала отрицать родство своей души с душой мисс Сары. – Матушка, посмотрите на мистера Фоскера! Он крутится возле мисс Принс, как будто у него в башмаках горячие угли!

Миссис Уэвертон бросила взгляд в сторону дядюшки Эндрю, потом с явным сочувствием обернулась к Саре.

– В прошлый раз вы назвали меня сплетницей, – продолжала Бобби. – Но я уверена, еще до Пасхи он женится на мисс Принс.

– А малышка, пожалуй, права, – вмешался лорд Уэвертон. – Мисс Мэйвуд, я надеюсь, женитьба вашего дяди не повлияет тягостно на вашу жизнь.

– Я не знаю, – смущенно пробормотала Сара. – Кажется, мисс Принс вовсе не злая...

– О, конечно, нет, – поспешила утешить ее миссис Уэвертон. – Она очень мила и, наверное, будет хорошей женой и матерью. Вы хотели бы, чтоб у вас появились маленькие кузены и кузины?

Сара пожала плечами – она задумывалась только о возможной свадьбе дядюшки, но ей и в голову не приходило, что у него и его супруги могут появиться собственные дети.

– Наверное, да, мадам, – неуверенно ответила она.

Мистер Фоскер не мог долго оставаться в стороне, когда его племянница так непринужденно беседует с Уэвертонами, и приблизился к ним вместе с мисс Принс. Бобби тут же дернула Сару за рукав, предлагая отойти подальше и поболтать вволю, пока взрослые обмениваются новостями и пожеланиями счастливого Рождества.

Артур Уэвертон не пошел с девочками, а направился к троим молодым джентльменам, его ровесникам, ведущим оживленный разговор поодаль от старших родственников. В стороне группка юных леди все так же пыталась привлечь их внимание, как и каждое воскресенье, и все так же безуспешно. Бобби назвала новой подружке имена девушек, но из всех этих леди Сара запомнила только Бет Хиллсток, Элси Лейнс и Диану Рейнбридж.

Девочкам казалось, что они должны переговорить обо всем на свете, узнать мнение друг друга и высказать свое собственное, но через десять минут холодная погода и нежелание Уэвертонов долго оставаться в обществе мистера Фоскера и мисс Принс прервали их увлекательное общение.

– Бобби, нам пора, – сообщил лорд Уэвертон.

– Но мы только-только завязали интересную беседу, – обиженно протянула Роберта.

– Мы пригласим мисс Мэйвуд погостить у нас, если ее дядя не будет возражать, – вмешалась леди Уэвертон, и лицо Бобби просияло.

– Конечно, не будет. Ведь правда же, мистер Фоскер? Сара погостит у нас, а вы можете пригласить к себе мисс Принс!

Дядюшка Эндрю добродушно улыбнулся и закивал, а мисс Принс покраснела и с трудом удержалась от того, чтобы не сделать злоязычной девчонке замечание. Но положение Уэвертонов было столь высоким, что многие, кому не нравились заявления Бобби, предпочитали сдерживать свою досаду.

На прощание Бобби послала Саре воздушный поцелуй, Артур легко взмахнул рукой, а их родители с ласковой улыбкой пообещали девочке, что скоро пригласят ее в свое поместье на целый день, и уж тогда подруги смогут вдоволь наговориться.

Дорога домой для Сары оказалась довольно утомительной. Мистер Фоскер счел своим долгом проводить миссис Принс и ее дочь до дому, за этим последовало ответное приглашение на чай. В крошечной, жарко натопленной гостиной Принсов у Сары сразу же начали закрываться глаза, а поданного к чаю кекса было слишком мало, чтобы проголодавшейся девочке захотелось отбросить дремоту и принять участие в обсуждении рождественской проповеди.

Чуть позже миссис Принс возжелала непременно показать мисс Мэйвуд портрет своего покойного мужа, висевший в его кабинете, и Саре пришлось покинуть продавленное кресло и пойти вслед за пожилой леди. Мистер Фоскер и мисс Принс остались вдвоем, и это, похоже, никого не смущало.

Кабинет мистера Принса явно был переделан из какого-нибудь чулана, портрет джентльмена занимал едва ли не всю центральную стену. Даже если местный художник польстил стряпчему, между ним и мисс Мери наблюдалось несомненное сходство. Сара неловко выразила положенное удовольствие по поводу созерцания этого шедевра и уже собиралась вернуться в гостиную, но миссис Принс еще четверть часа удерживала девочку в кабинете своими пространными рассуждениями о прошедших счастливых годах супружеской жизни с мистером Принсом.

Визит к Принсам затянулся, но к обеду дядюшка и племянница все же добрались домой. За едой дядя беспрестанно говорил то о любезности Уэвертонов, то о достоинствах мисс Принс, и Саре оставалось только кивать.

– Я думаю, тебе стоит почаще видеться с мисс Уэвертон. После того как ты погостишь у них, пригласи ее к себе. К тому времени нам уже привезут фортепьяно, и я задумал обновить диван и кресла в гостиной. Они еще очень крепкие, чтобы выбрасывать, и я распоряжусь, чтобы их заново обтянули какой-нибудь красивой тканью. Как ты считаешь?

– Голубой! – не задумываясь, выпалила Сара.

Дядюшка улыбнулся.

– Что ж, голубой цвет вполне подходит. Мы добавим несколько безделушек, и в нашей гостиной будет не стыдно принять даже таких гостей, как Уэвертоны.

Сара набралась смелости попросить кое-что и для себя.

– Дядя Эндрю, а можно мне купить еще одно одеяло? И новую лампу – я очень устаю, когда читаю при слабом свете старой.

– Конечно же, дитя мое, тебе следовало сразу сказать мне, что ты мерзнешь!

Сара жаловалась на холод в своей комнате по меньшей мере четыре раза, поэтому сейчас она кротко поблагодарила дядюшку за заботу и поднялась к себе. День был длинным и утомил девочку, но он хотя бы оказался насыщен событиями – праздничная служба, чаепитие у Принсов и, самое главное, встреча с Уэвертонами.

Сара забралась в свое кресло, закуталась в старые покрывала и принялась мысленно перебирать поочередно каждое слово, сказанное Бобби и ее родственниками.

Как мила и любезна леди Уэвертон! Как приветлив ее супруг, настоящий джентльмен, он чем-то напомнил Саре покойного отца, которого в последние месяцы ей так не хватало! Веселая болтовня Роберты с ее колкими замечаниями попеременно то смешила, то шокировала Сару. Она успела узнать, что Бобби всего на полгода старше ее, но мисс Уэвертон, кажется, прочитала все книги, которые могла назвать Сара, и множество других, о путешествиях и исторических событиях.

Сара почувствовала себя невеждой, но Бобби, кажется, сочла ее вполне достойной своего общества и даже успела предложить мисс Мэйвуд пользоваться библиотекой лорда Уэвертона сколько пожелает. Правда, о героях любимых романов Сары Бобби отзывалась весьма критически. Героини казались ей глуповатыми и нерешительными, а герои – напыщенными и скучными. Сара готова была защищать своих верных друзей, но для хорошего, интересного спора девочкам не хватило бы и двух часов, не говоря уж о десяти минутах.

– Только бы миссис Уэвертон не забыла пригласить меня к ним в гости! – горячо воскликнула Сара.

Нельзя сказать, чтобы в отцовском доме ее дни наполняло общение с людьми, но темные зимние вечера в этой узкой холодной комнате иногда казались Саре такими одинокими, что она едва ли не мечтала о компании мисс Брук. Стоит ли удивляться тому, с каким пылом она стремилась посвятить всю себя новым друзьям! Бобби Уэвертон казалась Саре неисчерпаемым источником знаний и впечатлений, ее родители – самыми приятными людьми из виденных ею взрослых, уж во всяком случае приятнее, чем миссис Принс или викарий Прайдуэлл. К тому же оставался еще брат Бобби.

Сара была готова согласиться с новой подругой в том, что Артур Уэвертон – самый привлекательный семнадцатилетний джентльмен в Сент-Клементсе и окрестностях. Даже если в его внешности и имелись какие-то изъяны, солидное наследство, ожидающее юношу в будущем, с лихвой покрывало все мелкие недостатки, вроде не очень высокого роста или по-женски тонких рук.

Артур показался ей похожим на одного ее давнего друга – принца из старой сказки об украденной злым чародеем королеве Изабел: такой же изящный, красивый и легкомысленный с виду и бесстрашный и великодушный по своей натуре. По крайней мере, Сара надеялась, что Артур окажется именно таким.

Темные волосы и благородные черты лица юноше достались от отца, глаза же у него были материнские, чуть более темные, но такие же манящие, словно в противовес сестре, похожей на леди Уэвертон и при этом получившей в наследство светлые глаза лорда Уэвертона.

Сара сама не поняла, почему ей захотелось оставить воспоминания об Артуре Уэвертоне напоследок, когда она уже вволю насладилась мыслями о внешности и словах остальных Уэвертонов. Теперь же ничто не мешало подумать немного и об Артуре. Сначала она представила, как он поворачивает голову в церкви, потом восстановила в памяти разговор двух девушек, так некстати заслонивших от нее молодого джентльмена, потом перед ее глазами словно промелькнули отдельные мгновения – вот он улыбается и взмахивает рукой на прощание, а вот смеется над чем-то сказанным одним из его друзей...

За прошедшие два месяца Сара семь раз была в церкви и видела уже не одного юного джентльмена, но никто не возвращался в ее мысли после окончания службы. Почему это произошло теперь – девочка не знала. Вероятно, потому, что Артур принадлежал к этой загадочной и интересной семье Уэвертонов. Ей приятно было думать о каждом из них по отдельности и обо всех вместе.

«Интересно, много ли времени он проводит с сестрой? Бобби, наверное, всегда придумывает какие-нибудь игры и развлечения. Неужели мне позволят участвовать в них?» – думала Сара, засыпая.