Текст книги "Мой желанный принц"

Глава седьмая
Октябрь 2003

Ирина сняла очки и потерла глаза. Да, десять часов перед машиной – это многовато. Хорошо, хоть это не просто для тупого времяпрепровождения. Вот и перевод уже закончился. Можно и отдохнуть.

На кухне что-то с грохотом обрушилось.

«Ох, бабуля, ты не молодеешь…»

– Ба, что там у тебя стряслось?

Марина Борисовна выпрямилась.

– Да ничего не стряслось, глупышка! Увидела чашку с трещиной, вот и решила ее разбить – по фэн-шую ж нельзя, чтобы в доме была посуда с трещинами… Ну, или битая.

– Ба, ты меня напугала. А ничего, что у нас в буфете стоит с десяток тарелок с трещинами? Что ж ты их не разбила до сих пор?

– Ничего у нас там не стоит такого! Откуда ты взяла это?

– Бабу-у-уля, ну не надо! Вот сейчас я тебе тарелки эти вытащу. И мы с тобой дружно их побьем, если уж ты решила, чтобы все было по фэн-шую.

Бабушка с испугом посмотрела на Ирину. Она отлично помнила, что в буфете, почти на виду, стоит стопка тарелок из толстенного фаянса. Девочка права: многие из них действительно были с трещинами, с выщербленным краем. Но это же память… Как же сейчас все это разбить?

Хотя, с другой-то стороны, о чем это память? О свекрови, которая выпила немало крови, пока не вышла замуж в третий раз? О годах, которые хочется забыть, словно их и не было никогда?

– Давай, детка, доставай это старье. Устроим праздник!

Вдвоем со стопкой тарелок, казалось, расправиться можно в минуту. Но фаянс-то выпускали в те дни, когда ценили прочность больше, чем красоту. И поэтому бабушка с внучкой даже немного устали, пока все тринадцать («Тринадцать, ба! Тринадцать, и все как одна с трещинами и сколами! Откуда достатку взяться?») тарелок не превратились в горку осколков.

– Так, бабуль, я вынесу эту дрянь на мусорку, а ты пока ставь чайник!

– Ну куда ты пойдешь? Ночь на дворе!

– Бабуля, какая ночь? Еще и девяти нет. А мусорку с балкона видно. Так что ты уж поставь чайник, а?

Марина Борисовна кивнула. Ей еще иногда было немного неловко, что не она содержит семью, пусть и немногочисленную, а ее внучка. Но здравого смысла у нее хватало, чтобы все-таки радоваться этому и не спорить без нужды. Да и то – репетиторство отнимало все больше сил, а вот доход приносило все меньший. Никому уже не нужны были старые преподаватели с их устаревшими методами, которые дают высокое образование. Всем подавай аудированные курсы, общение – хотя чаще это просто пустая болтовня, без настоящих знаний.

Хлопнула дверь, Ира вошла в кухню.

– На, ба! Вон сколько макулатуры нам в почтовый ящик натолкали. Хоть опять на мусорку иди…

– Девочка, завтра уж отнесешь. Чай готов. Будем болтать?

– Давай поболтаем, бабуль.

Ире хотелось вернуться к машине – там был куда более интересный мир. Но с бабушкой надо хоть иногда общаться – ей-то совсем тоскливо дома сидеть. Хоть она иногда и в театры с подружками ходит, и по магазинам гуляет. И даже побывала уже в только что открытом парке – а вот она, Ирина, только слышала, какую там мистерию отгрохали. И какие теперь цены ломят за аттракционы.

– Рассказывай, красавица.

– Что именно, ба?

– Да хоть что-нибудь. Порадуй престарелую бабку…

– Вот дам я тебе в ухо, престарелая бабка…

– Деточка, не хами. Зато ты улыбнулась, а это дорогого стоит.

– Ладно, бабуль, так о чем говорить будем?

– Помнится, пару дней назад ты вечером в загул уходила? Вот и поведай, где была, что видела…

«В загул… Бабуля, ты великолепна! Какие слова находишь…»

Да, пару дней назад, во вторник, Ира действительно «загуляла». Вернее, после сдачи очередной работы она наконец приняла приглашение Аристарха и согласилась отправиться с ним в «уютное местечко». Которое оказалось роскошным рестораном почти у окружной дороги. Хотя после года настойчивых приглашений можно было считать такой ресторан вполне обычным.

– Аристарх Анемподистович, куда вы меня завезли?

– Ирусик, давай по имени… И на «ты». Мне было бы приятно, если бы ты не называла меня Шефом, а просто Стархом.

Ирина содрогнулась – ей, филологу, и в голову не могло прийти, что человеку с неплохим вкусом, каковым она считала Шефа, может нравиться такое сокращение его имени.

«Хотя это еще не самое плохое, что может придуматься… Ну пусть будет так…»

– Хорошо, пусть будет Старх.

– Вот и замечательно? Так что ты будешь пить?

Ирина замялась. В институте, конечно, мальчишки всяким поили… Но с тех пор прошел не один год. А на вечеринках в конторе или у тех же Роджерсов Ирина старалась пить сок или минералку – она очень боялась выглядеть дурочкой или ляпнуть что-то не то, ведь компания эта ей ужасно нравилась. И хотелось, пусть не сразу, но стать там своей, чтобы ее слушали с уважением, как это бывало, когда говорила та же Татьяна.

«Ничего плохого не будет, если я и сейчас постараюсь не ляпнуть лишнего…»

– Сок, если можно.

Шеф, похоже, рассчитывал на что-то другое, но не стал Ирину разубеждать. В приглушенном свете ресторана официанты казались призрачными. Однако, несмотря на это, двигались они вполне споро – вот уже зажглись три свечи, вот букет роз оказался в вазе. А через пару минут появилась исходящая сказочными ароматами семга. Да и сок оказался ананасовым фрешем – Аристарх все-таки пытался обаять Ирину по полной программе, не размениваясь на банальности.

– Какая красота… – протянула Ирина. Много лет назад она стала учить себя радоваться каждой мелочи, пусть это всего лишь темные розы в мерцании свечей.

Появился высокий мужчина в строгом костюме и аккуратно поставил на стол узкий хрустальный графин вина.

– Старх, что это?

– Это белое вино к рыбе, Ирочка.

– Но ты же за рулем…

– Ничего страшного, мы же не на минутку сюда зашли… И потом, у меня с собой есть пятьсот рублей.

– Ты о чем?

– Когда-то давно мы с Роджерсами махнули в Батуми. А там нам какой-то местный водила рассказал, какие у них штрафы. По тем временам, дело-то в середине восьмидесятых было, пятьсот рублей за езду в пьяном виде…

– Ничего себе!

– Вот-вот, они были деньгами астрономическими. Но этот дядька пожал плечами и сказал, что те, у кого «нэт пятьсот рублей, за руль не пьют».

Ирина усмехнулась.

– Скажи мне, девочка, все же, ты почему не пьешь? Здоровье подводит?

– Нет, – Ира покачала головой. Не говорить же ему, что она боится выглядеть глупой или просто провинциальной. – Мозгов жалко: они же мое главное орудие производства.

Аристарх кивнул – он отлично понимал, что такое «жалко мозгов». Но как же разговорить эту рыжую мечту? Как дать ей возможность просто расслабиться? Как дать понять, что уж ему-то можно довериться, на него-то можно опереться?

– Ирусь, ты где языкам училась?

– В универе, вы же знаете… Ой, нет, ты же знаешь.

– У Руфины Владимировны?

– Нет, она нам не читала. Да и, честно говоря, если б не бабуля, я б и не закончила, наверное…

– Бабуля?

– Да, моя бабушка, Марина Борисовна. Она десять языков знает, еще на десятке только читает, хотя разговаривать бы не решилась. У нее самые лучшие учебники и море терпения. Если б не она… Я и в универ на иняз по ее совету поступила. Она говорила, что языки – это всегда кусок хлеба.

– Не жалеешь?

– Знаешь, – Ирина почувствовала себя сейчас с Шефом удивительно спокойно, – не жалею, хлеб и в самом деле всегда, хотя и не самый легкий. Вон бабуля до сих пор уроки дает. Говорит, что только необходимость быть в форме ее и держит, иначе бы уже давно расклеилась, влезла в халат и перестала умываться…

– А что, она не носит халаты?

– Бабуля? Халаты? Никогда! Она предпочитает строгие костюмы. Много лет сама себе шьет. Моя бабуля ого! Я с ней живу уже восьмой год. Как приехала поступать, так и осталась. И за все эти годы я непричесанную ее не видела или там без маникюра. При этом она готовит просто роскошно, учит меня еще и этому.

– Ого, молодчина. А какие языки?

– У бабули-то? Да вся романская группа… И еще несколько так, для коллекции. Мне вот недавно помогла датский выучить – говорила, что к немецкому очень близко. Я и купилась. Конечно, не так и близко, но выучила – книжки читать могу. Даже пару раз переписывалась по-датски.

– Переписывалась? С кем?

– С датчанами, разумеется…

Ирина не просто переписывалась – она переводила письма датских женихов здешним невестам и ответные письма от невест. Но Старха можно было малость и подразнить. Иначе это получалась игра в одни ворота – он ее расспрашивает так, как будто в мире, кроме него, и мужиков-то нет

(Нельзя сказать, что Ира делала это все совсем уж намеренно, нет. Но «игру в одни ворота» терпеть не могла, а потому карты предпочитала раскрывать не все, и делать это, даже если и раскрывать, далеко не сразу).

– Недурно… И как?

– Отлично. Замуж звали, – Ирина все-таки не удержалась и выпустила парфянскую стрелу.

– Замуж? Вот так сразу и замуж? А как же ухаживания, все эти «конфетно-букетные» церемонии?

– Да это ж совсем другие люди, совсем другой мир! Им ухаживать недосуг. Замуж наших берут вовсе не по безумной любви. Наши ведь и готовить умеют, и коня там… вместе с избой. И такого женишка от всего защитят и из всех неприятностей, если таковые случатся, вытянут только потому, что разве жена может поступать иначе?

– Да, наши женщины – самые лучшие. А со временем еще и самыми умными становятся. И самыми сильными. Ты потому и не приняла такого предложения?

– Нет, по другим причинам. Да и как я бабулю одну оставлю? Ей же не семнадцать. И даже не тридцать семь – ее тоже вытаскивать надо, как любого мужика, хоть тутошнего, хоть тамошнего.

Аристарх посмотрел Ирине в лицо – долго и пристально.

– Похоже, Ирушка, ты мужчин не очень жалуешь.

– Мужчин-то я жалую, Старх. Честное слово! Я уважаю настоящих мужиков, которые слово держат, которые рассчитывают на себя в первую очередь. Которые не подводят, не складывают лапки при неприятностях, не травятся, чтобы снять с себя ответственность… Таких моя подружка называет носителями брюк и генофонда.

– А она стерва, подруга твоя.

– Жизнь с ней не самым ласковым образом обошлась. Вот она и дует теперь на воду.

– И подружек дурному учит… Вот и тебя, похоже, научила.

– Ага, иногда я, как настоящий мудрец, все-таки учусь на чужих ошибках.

– И повторяешь чужие глупости…

Тут Аристарх замолчал, увидев, что его милая собеседница нахмурилась – разговор-то явно поворачивал не туда, куда Шефу сейчас хотелось.

– Прости, наверное, я не должен был так говорить. Вернемся к тому, что ты в Данию все-таки ехать не решилась.

– Да я и не собиралась, – Ира улыбнулась. – Уж очень противно стало, когда мне жених, с позволения сказать, стал рассказывать, что год в делах был не очень и потому, может быть, я сама смогу оплатить к нему дорогу? И проживание в гостинице две или три недели – ведь ему несколько неудобно приглашать меня жить у него в доме, да и что подумают его дети…

– Отлично! – Аристарх начал хлопать по карманам: искал сигареты. Хотя зарекался курить при Ирине и вообще старался не показать, что курит.

– Ага, не то слово. Да кури ты уже, Бога ради!

Ира с удивлением почувствовала, что воспоминания о том переводе вновь заставили ее пережить несколько откровенно неприятных минут. Только воспоминания и только о переводе. А что было бы, если бы это она переписывалась и если бы она решилась поехать? И услыхала бы такое, например, уже в аэропорту? В Каструпе к примеру.

А еще Ира ощутила, что ее рассказ задел Аристарха намного сильнее, чем можно было бы ожидать. Пауза затягивалась. Шеф курил, глядя куда-то в пространство, Ирина пригубила сок.

«Отлично! Молодец! Ты постарался на совесть! Пригласил поболтать, называется» – ревность, о которой Аристарх уже и думать забыл, заставила его приставать с расспросами вместо того, чтобы, говоря языком современным, вешать на уши девушки всю положенную по ситуации лапшу.

– Ну да и Бог с ними со всеми, – наконец заговорил Аристарх. – А как тебе здесь? Нравится? Нормальное место?

– Очень славно, Старх, спасибо!

– Я рад, что тебе хорошо… Сладкого? Может быть, все-таки винца глоток?

– Да, пожалуй. Сладкого? Не знаю… А, интересно, мороженое у них есть?

Аристарх расплылся в покровительственной улыбке. Он-то знал, что здесь есть все. Но вот то, что она, его спутница, не знала, не просто согрело его душу. Он понял, что девушка-то душой не кривит: и жизнь у нее не самая легкая, и зарабатывает она сама не на косметику или дорогие побрякушки. И что поклонников у нее совсем немного.

– Сейчас будет тебе мороженое!

– А тебе?

– Не люблю я его.

Полуреальный официант бесшумно подал десерты и удалился с грязными тарелками – воздух даже не колыхнулся, а девушка вдруг засомневалась, были ли они вообще.

Ирина посмотрела на часы. Стрелки угрожающе приблизились к десяти вечера.

«Как странно… Вроде только что сюда приехали…»

– Что, малышка, ты торопишься?

– Не совсем. Пока не тороплюсь. Но бабуля-то ждет. Я ее предупредила, что буду попозже. Но все-таки не в одиннадцатом часу.

– Так позвони ей, в чем проблема?

– А здесь есть где-нибудь автомат?

– Какой автомат?

– Телефон-автомат.

Аристарх почувствовал, что перестал что-то понимать. Какой телефон-автомат, о чем она? Только через пару минут его осенило: «Елки-палки, да у нее даже сотового нет! Бедная девочка!»

– Зачем тебе автомат? Давай позвоним бабушке, чтобы она не волновалась. И будем собираться, в самом деле. Говори номер.

Он набрал номер, подумав, что его обязательно надо сохранить в памяти. Отдал девушке телефон, а сам отошел к стойке, чтобы лишний раз не смущать Ирину. Пару раз оглянувшись и убедившись, что она еще разговаривает, расплатился. Вернулся, как только увидел, что девушка с недоумением смотрит на клавиатуру, пытаясь понять, как отключить это чудо техники.

– Ну что, все в порядке?

– Ага, спасибо! Бабуля сказала, что корвалол еще в руки не брала.

– Вот и замечательно, значит, мы все сделали правильно.

– Да, большое спасибо!

– Прекрати, тут не за что благодарить…

Ирина усмехнулась – он даже не представляет, насколько сейчас она была ему благодарна. Ей помогли, сделали так, что у нее на душе спокойно и что у бабушки не трусятся руки и не сереют губы.

«Черт, надо было бы все-таки купить мобильный, пусть даже подержанный… Сейчас не пришлось бы так краснеть… Решено – со следующей же зарплаты!»

Аристарх открыл дверцу и поддержал Ирину, когда она садилась в машину. Мотор заурчал сытым иномарочным голосом.

– Ну что ж, красавица, поехали.

Машина плавно тронулась. Ох, как же все вокруг напоминало Ирине какой-то зарубежный сериал «из красивой жизни», как говорила бабушка.

– Скажи мне, малышка, а день рождения у тебя когда?

Голос Шефа вывел Ирину из задумчивости.

– День рождения?.. Так был уже, в феврале. А что?

«Да, жаль. Был бы хороший подарок. А так придется изобретать какой-нибудь идиотский повод. Ну и что? Не у тебя ли, дружище, в столе пылится пачка свидетельств за изобретения? Вот и изобретай!»

– Да ничего. Вот вспомнил, что ты анкету при поступлении на работу заполнила не полностью…

– А зачем ее вообще нужно было заполнять?

– «Для порядку»… Так у нас в части говорил начальник первого отдела.

Ирина улыбнулась, но заметила, что они уже почти приехали – значит, адрес она в анкете все-таки указать не забыла, а Шеф сообразил его запомнить.

«Да, Татьяна действительно была права – Аристарх штучный товар. И, похоже, сможет украсить женщину. Даже немного облегчить ей жизнь…»

Машина остановилась у Ирининого подъезда. Лампочка над дверью горела, но так робко, словно боялась темноты.

– И это центр города… – пробурчал Шеф, выходя из машины. – Вот ты и дома, красавица… Я подожду, когда ты поднимешься здесь. Где твое окно? Помашешь, как поднимешься?

– Не, не помашу – окна выходят на другую сторону. Спасибо тебе, Старх. До встречи.

Аристарх церемонно поцеловал узкую прохладную руку – да, за такие руки в восемнадцатом расстреливали на месте. Что ж, похоже, он не ошибся – эта девушка настоящая драгоценность. И будет самым разумным такое сокровище беречь и охранять. Иначе уведут, он и закурить не успеет.

Интродукция четвертая

Ирина в этот раз зашла на сайт больше по привычке. Почему-то начала не с сообщений, а с собственной анкеты. Просмотрела ее, решила подредактировать, хотя разумнее было удалить вовсе – уж очень странным оказалось интернет-общество по поиску второй половины. Глаза Иры скользнули по статусу. «Дайте мне девять патронов, и я сделаю мир лучше!» – «Тебе девяти не хватит!» – «Я не говорил, что хочу сделать его идеальным!»

Шутка-то так себе, на троечку, но иногда ведь можно шутить и поплоше, не вычурно. Похоже, что эти слова понравились не одной Ирине: буквально через пару минут на ее страничке появилось новое сообщение. Девушке даже пришлось поломать голову, чему так порадовался ее новый собеседник. Верная своему решению беседовать с каждым, причем на его языке, она открыла страничку нового друга, вздохнула и только после этого решила, что можно и поболтать.

– 9 из 9 с пользой! Отшень карашо, фройляйн!

– Рада, что вы меня понимаете, герр Макс.

– Майн либе, я не только поняль, но обещайт боеприпас возобновить.

– Ну что ж, и он не пропадет… До идеального мира еще ох как далеко!

– МП-38 или «машингвер»?

– Нет-с, благодарю. «Вальтер ППК» мне как-то милее.

– Зер гут! 7,65 – отшень карашо понимат фройляйн. В этот безумен страна такой дело нужно делать или отшень тихо, как ви, или отшень бистро, как ми…

– Ну-у, что вы, герр Макс, я и сама немножко «безумен», что не мешает мне любить таки хорошую технику, особенно в деле.

«Интересно, девочка, о чем это ты сейчас? Какую хорошую технику ты любишь, если обо всем только слышала. Ну, или на картинках видела. Хотя этому странному Максу-то можно всего этого и не рассказывать. Мир устроен так забавно. А головы человеческие – еще забавнее…»

– Фройляйн, а вы, часом, не юден?

– А что – вам расовые предрассудки мешают разговаривать с унтерменшами?

Ирина начала злиться. «Если он сейчас что-то ляпнет, честное слово, анкету на фиг удалю!»

– Ньет-ньет, милый фроляйн! Я ценю юден, даже уважаю! Кстати, вы знаете, сколько юден служило в вермахте на благо фатерлянд? Гораздо больше, чем било в Аушвиц.

– Не знаю, но и не стремлюсь узнать… Моя «любовь» к миру делит людей по иным признакам.

– Майн тоже, но такой информатция знайт надо!

– Может быть, не стану спорить. Может быть, и надо, но не мне!.. Я очень не люблю людей самоуверенных, причем на пустом месте… не люблю тех, кто не уважает свои мозги.

– Тогда, может, найдете время и прочтете пару книг? Например, «Адольф Гитлер – строитель Израиля» Хеннеке Кардель. Публицистика. Или совсем полуреальность из раздела альтернативной истории – «Нихт капитулирен». Может тогда поймете кое-что о мозгах… С уважением Максим.

– Может, и прочту. Если найду. Время-то. Когда закончу то, чем занимаюсь сейчас.

– Пишем или читаем? Интересно все же, о чем? Здесь очень тяжело найти кого-нибудь с мозгом, а не мозжечком. Вы – приятное исключение.

– Спасибо. Не то, сударь, и не другое… Переводим с иностранных языков. Уж лет пять, как переводим… К счастью, не о жизни человеческой, а только инструкции и патенты. Кстати, о мозжечке… Вчера вот сказалось: «Мозжечок с ноготок»… Доброта, похоже, нахлынула. Спасибо на добром слове.

– «Огласите весь список, пожал-ста!»

– «Песчаный карьер – два человека!», «Мясокомбинат и ликеро-водочный заявок не прислали».

– Знаете, фройляйн, сейчас я читаю «Рождение танковой нации», автор Кавад Раш. Преинтереснейшая вещь.

– Поищите в Сети книги Валянского и Калюжного. Это тоже альтернативная история – очень приятное ощущение полной очистки мозгов от пропагандистских истин.

– То, что я упомянул, больше из разряда эзотерики. «Аненербе». А там идиотов не было.

– Идиотов не было, а вот приспособленцев… Хотя их везде навалом.

– Пропаганда на меня уже лет пятнадцать не действует.

– Последние пятнадцать лет… а до того? А в школе не пытались в нас насильно затолкать ложь, еле-еле замаскированную под подобие правды?

– Насчет последних вы правы. Их остановит только пулемет и то стволы менять почаще нужно… Пытались, конечно, – бороться приходится по сей день. Тем, кто фильтрует информацию, самим приходится нелегко. Да и дорывшись, они сильно рискуют собственной жизнью…

– А что делать-то? Или включать мозги или не включать… Вторым живется комфортнее, но они рискуют больше.

– Ирина, не хотелось бы потерять умного собеседника. Высылаю свой мейл. Я здесь очень редко бываю. Запишите!

Отдельной строчкой выпала длинная группа латинских букв с «собачкой» посредине.

– Спасибо. В ответ вот вам моя почта.

Ирина прочитала имя пользователя и не смогла удержаться:

– Одинокий волк-с… забавно.

– Овцы рискуют лишь тем, что, идя за пастырем, попадают на бойню…

– За пастухом… А пастырь, дурачок, думает, что ведет их к идеалам.

– Не вижу ничего забавного. Как вы говорите – а что делать-то?

– Нет, меня удивил ваш адрес – не часто человек сам себя одиноким называет. Это шаманством отдает, на одиночество пользователя обрекает.

– Пастырь как раз не дурачок – куда сложнее определить, кто пастырь, а кто его чучело… Адрес обычный, на мой вкус.

– Посмею с вами не согласиться. Пастыри как раз дурачки – ибо верят, а мозжечок, как сказано выше, отключен за ненадобностью.

– Ах, вот вы о чем… если занимаетесь эзотерическими практиками северных народов – то да, мы друг друга понимаем… Я же говорю о пастыре истинном и мнимом…

– Ну, если об истинном и мнимом – таки да, соглашусь. А эзотерическими практиками я занимаюсь самыми разными, но от случая к случаю.

– Наверное, могу подкинуть одну неплохую идейку. Полжизни в «мозжечке» накапливается материал. Может, у Вас возникнет желание порыть помойку этого мира, как у Булгакова?

– Может быть, идейки – это практически самое большое сокровище из всех, которые я встречала в своей жизни…

– Тогда вопрос: слыхали ли вы что-нибудь о глингах? Или о родноверах?

– Нет, об этом ничего. Даже слов таких не знаю.

– Просто и честно.

– «Говорить правду легко и приятно».

– Тогда пробуйте порыться, используя эти слова как ключ. Только осторожно – будет много информации разной. Абстрагируйся, не вступай в переписку с фанатиками… Но будь осторожна! Я просто хочу сохранить умную голову целой. Читай все, что найдешь: не все понравится, говорю сразу. Просто включай логику и анализируй.

– Во-первых, спасибо – нечасто приходится слышать, что у женщин признают наличие логики… Рыть-то начну, но почему осторожно-то?

– Нароешь – поймешь. Агитировать ни за что не буду. Говорю «осторожно», значит знаю о чем. Скажу честно, меня бесит, когда народ пишущий подтасовывает факты, когда загоняет их в удобную теорию.

– Ну как же не подтасовывать? Они-то пытаются «отстоять» некую идею вместо того, чтобы дать людям возможность думать самим. Хотя это умение, по-моему, утратила подавляющая часть окружающих и даже, увы, бóльшая часть читающих…

– Информация – дорогая штука и лежит в самых неожиданных местах. Всего не знает никто – у каждого из нас свой кусочек подозрений. Но некоторые люди перестали внутри быть людьми. Поэтому смертельно опасны, и у них достаточно средств, чтоб уничтожить самый пытливый ум. Будь осторожна!

Ирина пожала плечами. Мир все-таки удивительно велик. И столь же удивительно много в нем людей странных, чудаковатых и одержимых не менее странными идеями. Вот и этот ее собеседник, похоже, сам загнал себя в какую-то детективно-мистическую ловушку. Но блондинистый Максим тем временем продолжил:

– Обещаю любую помощь со своей стороны. Если будешь объективна – даже я не могу себе точно представить, сколько у тебя будет союзников, причем в абсолютно любой сфере.

– Спасибо – помощь приму любую. Обещать, что буду объективна, – да, буду, потому что ничего не знаю обо всем этом… и националистические истерики, а равно как и пропагандистские, терпеть не могу. Любые.

– Я тоже не люблю истерики. Национализм – вещь достаточно положительная и должен быть у любой нации. Но это далеко не то понятие, что вкладывают в лозунги типа «бей жидов, спасай рассею!» Это, в первую очередь, национальное достоинство и право каждой нации определять свой уклад жизни, право рожать и растить детей в своих традициях, право защищать свои блага любым способом. А не отбирать у чужих и делить потом со своими…

– В том-то и дело! Любая массовость, любое навязывание – уже плохо… уже инструмент управления. А растить детей и следовать традициям нужно, не поучая с экранов ТВ или газет, а в семье… без истерик.

– Для заметки. Как тебе вот такое – богослужение заканчивается просьбой об уничтожении всех противостоящих? Всех иноверцев. Это нормально? Это уважение тех, кто рядом живет?

– Ох, давай не будем туда забредать – потому что ну очень туманная это штука… Внутри-то все равно – экономика, передел собственности, а как инструмент этого передела – влияние на умы…

– Давай. Но все равно полезешь – раньше или позже.

– Не в том печаль, что полезу, а в том, что каких бы кружев словесных ни наплели – все равно в основе, строго по Марксу, пенендзы, денежки, богатство… называй, как хочешь…

– Знаешь, Маркс сформулировал это не без заказа. Не забывай о финансовых столпах того времени.

– Я не о Марксе конкретно – он просто назвал вещи своими именами. В любом случае – шаман сочиняет миф, с помощью которого пытается управлять племенем… Вряд ли при этом он руководствуется высокими соображениями. Увы, человеческая природа как раз требует обратного – заботы о доме, его богатстве и устойчивости. Вне зависимости от века или континента. Любой тайный культ, любое замалчивание, любые «тайны Полишинеля» – это инструмент… И единственный способ не подпасть под их влияние – включать собственные мозги.

– Быть может… разница только в том, что волхвы не были просто шаманами… И не было культа: ведь культ – это служение. А капища не храмы, а места силы, современным языком выражаясь. И на нашей территории их достаточно и работает это все по сей день. Можешь сама убедиться.

– Я это прекрасно знаю, чувствовала, бывала много раз. Мы о другом, насколько я поняла. Поэтому пусть будет не шаман, а вождь племени.

– И не только.

– Не только, кто бы спорил.

– Вот отсюда и отталкуйся, милая фройляйн.

– Непременно. Скажу тебе по секрету, я отсюда и отталкуюсь, даже когда любовные романчики почитываю, что бывает крайне редко.

– Наверное, сейчас я прощусь с тобой, умная фройляйн! Но надеюсь, что мы еще пообщаемся – здесь или в почте. Или, если повезет, при личной встрече. Приятно, чертовски приятно было найти мозги, а не мозжечок! До связи. Твой Максим.

– До связи!

«Боюсь, друг мой, что никакой личной встречи не будет. Хотя общаться с тобой действительно было небезынтересно!»

Ира встала и прошлась по комнате. Она почему-то ужасно устала. Странно, но даже общение с удовольствием, оказывается, может измотать до почти полной потери сил.

– Да, пора анкету удалять… Пора.