Текст книги "История как наука и политика. Эксперименты в историографии и Советский проект"

История науки и исторический синтез

Берр приурочил инаугурацию своего журнала, Revue de synthèse historique, к Международной выставке 1900 года, которая прошла в этом году Париже. Пятая из всемирных выставок, первая из которых состоялась в Лондоне в 1851 году, выставка в Париже была большим событием, к которому были приурочены Олимпийские игры и организованы многочисленные экспозиции разных стран, демонстрировавших технические, научные и промышленные достижения, экономическое развитие и культуру своих наций. За семь месяцев выставку посетило более пятидесяти миллионов человек108108
  Brigitte Schroeder-Gudehus, Anne Rasmussen, Les fastes du progrès: Le guide des expositions universelles, 1851–1992 (Paris: Flammarion, 1992).


[Закрыть]. Для французов выставка 1900 года была возможностью продемонстрировать все, чем гордилась Франция, – технические и научные достижения, промышленность, экономику, культуру и науку. Более сотни научных конгрессов состоялось в Париже во время Всемирной выставки. Международные конгрессы стали привычной частью академической жизни с конца XIX века109109
  Robert Fox, Science without Frontiers: Cosmopolitanism and National Interests in the World of Learning, 1870–1940 (Corvallis: Oregon State University Press, 2016).


[Закрыть]. Ученые в разных областях естественных наук использовали представительные международные конгрессы и как публичную платформу для своих дисциплин, и как возможность прогнозировать их будущее. Историки воспользовались выставкой 1900 года в Париже для организации своего первого международного исторического конгресса110110
  Об истории исторических конгрессов см.: Karl Dietrich Erdmann, Toward a Global Community of Historians: The International Historical Congresses and the International Committee of Historical Sciences, 1898–2000 (New York: Berghahn, 2005).


[Закрыть].

Берр, участник Первого международного исторического конгресса, организованного в рамках выставки 1900 года, не преминул использовать эту возможность и широко заявить о своей программе исторического синтеза111111
  W. Rawley, “L’histoire aux Congrès de 1900,” Revue de synthèse historique 1, № 1 (1900): 196–208, 208.


[Закрыть]. Берр зарегистрировался на конгрессе как «историк науки» и представил свой программный доклад на секции конгресса, посвященной именно истории науки112112
  См.: “Congrès international d’histoire comparé, Paris 1900: Liste générale des membres,” в Annales internationales d’histoire: Congrès de Paris, 1900, 7 vols. (Paris: Armand Colin, 1901–1902), vol. 1: v-xliv, xi.


[Закрыть]. И в своем докладе на конгрессе, и в других своих выступлениях Берр подчеркивал, что история науки имеет ключевое значение для исторического синтеза.

То, что на конгрессе была выделена специальная секция по истории науки, само по себе свидетельствует о статусе этой сравнительно новой дисциплины во Франции, где, начиная с Конта, последователи его философской доктрины отводили важную роль именно истории науки. Описывая научное знание как продукт социального и исторического развития, Конт любил подчеркивать, что «подлинная философия любой науки совершенно неотделима от ее истории»113113
  Comte, Cours, II, L 49, 173n, цит. по Schmaus, “Comte’s General Philosophy of Science,” 27.


[Закрыть]. Именно с Контом историки связывают возникновение во Франции особого жанра философии науки с сильно выраженной историко-научной ориентацией114114
  См.: Gattinara, Les inquiétudes de la raison en France dans l’entre-deux-guerres; и Chimisso, Writing the History of the Mind.


[Закрыть]. Конт также сыграл ведущую роль в институционализации истории науки как самостоятельной дисциплины во Франции. В 1832 году Конт предпринял попытку учредить в Коллеж де Франс отдельную кафедру по истории науки115115
  H. W. Paul, “Scholarship and Ideology: The Chair of the General History of Science at the Collège de France, 1892–1913,” Isis 67 (1976): 376–397.


[Закрыть]. Хотя кафедра тогда не была учреждена, его ученики – математик Пьер Лафитт и проживавший в Париже русский аристократ Григорий Вырубов – сумели основать такую кафедру при режиме Третьей республики, когда учение Конта переживало ренессанс. В 1892 году кафедра «общей истории науки» была учреждена при Коллеж де Франс. Ее первым заведующим стал Лафитт, близкий ученик и последователь Конта116116
  Annie Petit, “L’héritage du positivisme dans la création de la Chaire d’histoire générale des science au Collège de France,” Revue d’histoire des sciences 48 (1995): 521–556.


[Закрыть]. К 1900 году история науки имела признанный статус во французской академии, а Париж являлся важным центром для исследователей, работавших в области, которая в других странах только лишь начинала приобретать статус независимой дисциплины.

На историческом конгрессе 1900 года в Париже истории науки было отведено почетное место: она была выбрана одной из пяти тем конгресса и стала предметом отдельного симпозиума117117
  См.: Annales internationales d’histoire, vol. 5.


[Закрыть]. Организаторы исторического конгресса не только отдавали должное тому факту, что история науки имела прочные позиции во французском академическом пространстве, но и использовали симпозиум по истории науки как площадку для обсуждения контовской философии историками. Всемирная выставка в Париже шла под девизом «определить философию и выразить синтез XIX века» – где под «философией» века понимался именно позитивизм, с его культом науки и представлением об иерархии научного знания. Открывая конгресс историков, его президент Гастон Буассье напомнил собравшимся девиз выставки и заявил, что этот век с полным правом следует считать «веком истории». По словам Буассье, к рубежу веков исторический метод восторжествовал в разных науках, от биологии до социологии, причем история как наука способствовала не только установлению связей между различными научными дисциплинами, но и укреплению взаимопонимания между народами118118
  Congrès international d’histoire comparée, tenu à Paris du 23 au 28 juillet 1900: Procès-verbaux sommaires (Paris: Imprimerie nationale, 1901), 15.


[Закрыть]. Другой организатор конгресса, профессор истории юриспруденции и конституционного права Адемар Эсмен, продолжил на оптимистичной ноте развивать эту тему, завив, что на пороге нового века история превратилась в science mâitresse – одну из «ведущих наук» наряду с естественными науками119119
  Annales internationales d’histoire, 1: 8.


[Закрыть].

Идеи О. Конта о роли истории и уникальном вкладе исторического метода в позитивную науку были взяты за концептуальную основу организации конгресса. В качестве сквозной темы конгресса была заявлена «сравнительная история». Согласно контовской шестичастной классификации наук, сравнительный метод был введен биологией, однако на позитивной стадии развития всех наук именно история должна стать дисциплиной, в которой сравнительный метод будет главенствовать120120
  О сравнительном методе в философской системе Конта см.: Laurent Clauzade, “Auguste Comte’s Positive Biology,” в Bourdeau, Pickering, Schmaus, eds., Love, Order, and Progress, 93–127.


[Закрыть]. В духе учения Конта, организаторы конгресса подчеркивали, что сравнительный метод является основным методом «научной истории»121121
  См.: Congrès international d’histoire comparée, tenu à Paris du 23 au 28 juillet 1900.


[Закрыть]. Берр представил свою программу исторического синтеза именно как воплощение сравнительного метода122122
  Rawley, “L’histoire aux congrès de 1900,” 208.


[Закрыть].

На секции по истории науки обсуждению учения Конта было отведено заметное место. Два доклада были целиком посвящены учению Конта и его значению123123
  Annales internationales d’histoire, 5: 5–26, 164–70.


[Закрыть]. В духе времени, однако, хотя оба докладчика выражали свое согласие с общими положениями Конта о развитии знания, они призывали переосмыслить и обновить доктрину, связанную с его именем. Один из докладчиков, Гастон Мило, профессор истории философии университета Монпелье, критиковал контовскую «религию человечества» и поздние работы Конта, в которых нашли отражение наиболее консервативные взгляды основателя позитивизма124124
  Gaston Milhaud, “Sur un point de la philosophie scientifique d’Auguste Comte,” в Annales internationales d’histoire, 5: 15–26.


[Закрыть]. Другой – Эжен Гли, профессор медицины Коллеж де Франс, критиковал Конта за отстаивание представлений о неизменности видов и отрицание «теорий трансформизма», в первую очередь теории трансформизма Ламарка. Гли призывал к коренному обновлению системы позитивизма в свете достижений биологии последних десятилетий в области эволюции125125
  E. Gley, “Influence du positivism sur le développement des sciences biologiques en france,” в Annales internationales d’histoire, 5: 164–170, 168, 167.


[Закрыть]. Вывод участников: не только история биологии, но история науки в целом являлась ключевым звеном для модернизации доктрины позитивизма.

Для Берра история науки была не только важным элементом программы исторического синтеза, но и областью, в которой он видел свое место как философа. Берр дважды (в 1903 и 1906 годах) выдвигал свою кандидатуру на пост заведующего кафедрой истории науки в Коллеж де Франс. Несмотря на поддержку Анри Бергсона, философа, имевшего колоссальный авторитет во Франции в эти годы, желанного поста Берр не получил126126
  В итоге был выбран другой претендент на это место – Габриэль Моно, один из представителей тех самых «методистов», которых Берр критиковал на страницах своего журнала.


[Закрыть]. Когда Берр учредил Международный центр синтеза, он подчеркнул, что намерен отвести важное место в его институте истории науки. Объясняя свои планы относительно центра, он писал: «Для синтеза знаний, этой основной цели наших усилий, нет ничего важнее истории науки, поскольку именно история науки поможет установить прочную связь между науками естественными и науками гуманитарными»127127
  Цит. по: Michel Blay, “Henri Berr et l’histoire des sciences,” в Henri Berr et la culture de XX^e siècle, 121–138, 133.


[Закрыть].

Когда Международный центр синтеза открыл свои двери в начале 1929 года, история науки была включена в Отдел естественных наук под директорством философа Абеля Рея. Причина того, что истории науки поначалу не был отведен свой собственный отдел, была проста: Берр не мог найти подходящую кандидатуру на пост директора такого отдела. Стечение обстоятельств помогло: летом 1929 года, вскоре после открытия Центра синтеза, итальянский историк науки Альдо Миели вынужден был покинуть Рим, спасаясь от преследований тайной полиции Муссолини. Миели был страстным пропагандистом истории науки. С 1919 года он издавал журнал, целиком посвященный истории науки, Archivo di storia della scienza (Архив истории науки; в 1927 году журнал получил новое название – Archeion). Миели также был неустанным организатором небольшого международного сообщества историков науки, встречавшихся на международных исторических конгрессах. В 1928 году по предложению Миели на Шестом Международном историческом конгрессе в Осло был учрежден Международный комитет по истории науки. Миели стал его секретарем, взяв на себя организационную работу128128
  О Миели см.: Christina Chimisso, “Fleeing Dictatorship: Socialism, Sexuality and the History of Science in the Life of Aldo Mieli,” History Workshop Journal, № 72 (2011): 30–51.


[Закрыть]. Когда Берр, узнав, что Миели в Париже, пригласил его возглавить Отдел истории науки, тот с готовностью принял приглашение.

Вместе с Миели и только что утвержденный Международный комитет по истории науки разместился в Центре синтеза Берра. Первое заседание Международного комитета по истории науки состоялось во время первой недели синтеза, прошедшей летом 1929 года. Как отмечено в опубликованных материалах недели синтеза, организаторы решили «сознательно совместить» заседания комитета по истории науки с заседаниями первой недели синтеза, в ходе которой, как мы видели, биологи, историки, антропологи и философы сообща обсуждали вопросы биологической эволюции и истории цивилизации на проводившихся параллельно заседаниях129129
  Caullery, Guyénot, Rivet, L’évolution en biologie, i.


[Закрыть]. Историки науки ходили на семинары биологов и историков, а некоторые участники недели синтеза (например, биолог Морис Кольри) приняли участие в заседаниях комитета по истории науки130130
  Коллери входил в Международный комитет по истории науки. См.: “Liste des membres du Comité internation d’histoire des sciences,” Archeion II (1929): 118–121, 120.


[Закрыть]. К концу недели организационное заседание Международного комитета по истории науки было переименовано в Первый Международный конгресс по истории науки. Место проведения и повестка Первого Международного конгресса по истории науки наложили отпечаток на планирование следующего конгресса. Второй конгресс, проведенный в Лондоне в 1931 году, также будет организован в форме параллельных секций, посвященных проблемам, имеющим отношение к естественным и гуманитарным наукам131131
  См. Главу 2.


[Закрыть].

Подобно Конту и его ученикам, приверженцы истории науки имели на эту область знания весьма амбициозные планы. По словам бельгийского историка науки Жоржа Сартона, члена-корреспондента Международного центра синтеза Берра и последователя Конта, «история науки – это история объединения всего человечества, история его высшего назначения и его духовного перерождения»132132
  George Sarton, Introduction to the History of Science, 3 vols. in 5 pts. (Baltimore: Williams & Wilkins, 1927–1948), 1:32. Сартон всю свою жизнь был приверженцем учения Конта и даже совершил паломничество в его domicile sacre в Париже. Целью создания журнала Isis было распространение идей позитивизма. В статье, опубликованной в первом номере журнала, Сартон подчеркнул, что Конт был «создателем истории науки» и что видел свою собственную работу контовской школы мысли (George Sarton, “L’histoire de la science,” Isis 1, № 1 (1913): 3–46). Как отмечали Арнольд Такрэй и Роберт К. Мертон, рассуждая о роли наследия Конта в институционализации истории науки в США, и работы Сартона и его организационная деятельность были вдохновлены смесью идей «позитивизма, прогресса и утопического социализма» (Arnold Thackray, Robert K. Merton, “On Discipline Building. The Paradoxes of George Sarton,” Isis 63, № 4 (1972): 473–495, 479). В последние десятилетия историки вновь обратились к теме влияния традиции позитивизма на траекторию работы и жизни Сартона (см., например: John F. M. Clark, “Intellectual History and the History of Science,” в A Companion to Intellectual History, ed. Richard Whatmore, Brian Young (Oxford: Wiley & Sons, 2016), 155–169, 159). О биографии Сартона см.: Lewis Pyenson, The Passion of George Sarton: A Modern Marriage and Its Discipline (Philadelphia: American Philosophical Society, 2007), 187, 276, 445–447.


[Закрыть]. В 1913 году Сартон основал журнал Isis, который до сих пор остается лидирующим журналом по истории науки и поныне считается журналом по истории науки par excellence. Вначале Первой мировой войны Сартон вынужден был бежать из Бельгии в Англию и затем в США, где на первых порах работал в Фонде Карнеги, а затем получил место в Институте Карнеги в Вашингтоне, финансировавшем издание Isis в течение нескольких лет после окончания войны в Европе133133
  О Сартоне см.: Pyenson, The Passion of George Sarton.


[Закрыть]. Позже, став преподавателем Гарварда, Сартон разработал первые университетские курсы по истории науки в США. Сартон видел историю науки как выражение того, что он называл «новым гуманизмом», – мировоззрения, в рамках которого наука видится главным средством достижения всемирного единства и политической солидарности134134
  См., например: George Sarton, “The New Humanism,” Isis 6, № 1 (1924): 9–42.


[Закрыть]. Как Сартон провозгласил в своей книге История науки и новый гуманизм, «единство науки и единство человечества – это две стороны одной и той же истины»135135
  George Sarton, The History of Science and the New Humanism (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1937), 3^rd ed. (New Brunswick, NJ: Transaction, 1988), 32.


[Закрыть]. Сартон, как и другие исследователи в это время, видел в истории науки не просто новую дисциплину. Для группы, сплотившейся вокруг Центра синтеза в Париже, история науки была средством достижения цели, где цель – ни много ни мало как прекращение войн и установление всеобщего мира.

Политика синтеза

Подобно многим другим участникам движения за единство науки в первые десятилетия XX века, Сартон сочетал свои интеллектуальные занятия с политическим активизмом. Сартон был интернационалистом. В том же 1913 году, когда Сартон основал журнал по истории науки, Isis, он опубликовал серию статей в журнале La vie internationale – программном журнале движения за «интернационализм» и пацифизм. Главным редактором La vie internationale, издававшегося в Брюсселе Союзом международных ассоциаций, был социалист Анри-Мари Лафонтен, соучредитель Союза и его генеральный секретарь, который пустил на издание журнала средства от своей Нобелевской премии мира, присужденной ему накануне Первой мировой войны. В своих написанных для Лафонтена статьях Сартон представлял себя как профессионала нового типа — organisateur internationaux – агитаторов за мир. В случае Сартона, он агитировал за мир, используя историю науки как метод «демонстрации интернационализма в действии»136136
  George Sarton, “L’histoire de la science et l’organisation internationale,” La vie internationale 4 (1913): 27–40. Об этой статье см. также: Bert Theunissen, “Unifying Science and Human Culture: The Promotion of the History of Science by George Sarton and Frans Verdoorn,” в Kaminga, Somsen, eds., Pursuing the Unity of Science, 182–206.


[Закрыть]. Для тех, кто изучает международную политику, – указывал Сартон, – история науки является поучительным примером: наука учит объединяться, поскольку сама наука является продуктом глобальной коллективной работы, в которой ученые учатся быть гражданами мирового научного сообщества137137
  Theunissen, “Unifying Science and Human Culture,” 188.


[Закрыть].

Термин интернационализм (internationalism) происходит от прилагательного интернациональный (international), введенного в XVIII веке в контексте «международного (international) права». В конце XIX века этот термин вошел в англоязычные словари для обозначения определенного набора ценностей и политических убеждений. Изначально использование этого термина было связано почти исключительно с деятельностью Международной рабочей ассоциации – социалистической организации, сформированной в 1864 году в Лондоне под руководством Карла Маркса138138
  См.: John Culbert Faries, The Rise of Internationalism (New York: W. D. Gray, 1915), 12.


[Закрыть]. На рубеже веков словари определяли интернационализм шире, а именно как «сотрудничество между правительствами или гражданами разных государств во имя материального или духовного совершенствования в интересах всего общественного порядка»139139
  Словарь английского языка издания 1901 года давал такое определение: «Интернациональный характер или дух: принцип общности интересов или действий, преследуемых и предпринимаемых разными нациями» (A New English Dictionary on Historical Principles, edited by James A. H. Murray, Henry Bradley, William A. Craigie and C. T. Onions (Oxford: Clarendon Press, 1901)). Другие примеры использования этого термина в то время см.: Faries, The Rise of Internationalism.


[Закрыть]. В обоих контекстах «интернационализм» означал политическое движение, внутри которого международная кооперация была не самоцелью, а средством достижения постнационального, космополитического общества будущего.

Сартон и его круг примыкали к той форме этого движения, которую историк Гирт Сомсен назвал социалистическим интернационализмом140140
  Geert J. Somsen, “A History of Universalism: Conceptions of the Internationality of Science from the Enlightenment to the Cold War,” Minerva 46, № 3 (2008): 361–379, 368–370.


[Закрыть]. Сартон, как и многие другие представители его поколения, был пылким социалистом. В студенческие годы в университете Гента Сартон увлекался идеями Маркса, был активным участником студенческих социалистических организаций, однако в итоге отверг марксистскую доктрину революции в пользу фабианского социализма, делавшего акцент на мирном и постепенном переустройстве общества изнутри. В 1910 году Сартон руководил организацией Общества студентов-социалистов в Генте и в течение двух лет служил его председателем141141
  Pyenson, The Passion of George Sarton, 93.


[Закрыть]. Свой журнал Isis Сартон рассматривал как рупор интернационализма и социализма. В 1920‑е годы, после того как он заново устроил свою жизнь в США, он отказался от открытого озвучивания политической повестки журнала. Как заметил его биограф, в это время «На страницах Isis социализму стало уделяться меньше внимания, чем пацифизму, который [Сартон] проповедовал в таких размытых формулировках, как призывы к общечеловеческому взаимопониманию»142142
  Lewis Pyenson, Christophe Verbruggen, “Ego and the International: The Modern Circle of George Sarton,” Isis 100, 1 (2009): 60–78, 77.


[Закрыть]. Тем не менее взгляды самого Сартона на социализм не изменились. Когда в 1926 году убежденный социалист и старый знакомый Сартона по студенческим годам в Генте Хендрик Де Ман прислал ему рукопись своей готовящейся к печати книги Психология социализма, Сартон с энтузиазмом ему ответил и написал доброжелательный отзыв на книгу143143
  Hendrick De Man, Zur Psychologie des Socialismus (Jena: E. Diederichs, 1927). О Сартоне и Де Мане см.: Christophe Verbruggen, Lewis Pyenson, “History and the History of science in the Work of Hendrick De Man,” Belgisch Tijdschrift voor Nieuwste Geschiedenis 41 (2011): 487–511.


[Закрыть].

Как политическое движение интернационализм сосуществовал и частично пересекался с интернационализацией науки. Обе тенденции значительно усилились, начиная с последнего десятилетия XIX века, чему способствовали новые технические средства связи, рост числа переводов и упрощение передвижения144144
  См.: Fox, Science without Frontiers; и Martin H. Geyer, Johannes Paulmann, eds., Science without Frontiers, Society, and Politics from the 1840s to the First World War (New York: Oxford University Press, 2008).


[Закрыть]. Для многих ученых, как естественников, так и гуманитариев, интернационализация науки была средством достижения определенных целей. Так, международные связи помогали установлению репутаций, предоставляли доступ к ресурсам международных организаций, а также помогали легитимировать новые области или подходы в своих странах145145
  См., например: Roger Chickering, Karl Lamprecht: A German Academic Life (1856–1915) (Atlantic Highlands, NJ: Humanities, 1993).


[Закрыть]. Однако для многих интернационализм сам по себе был целью. К этой категории относились сторонники объединения наук под знаменем исторического синтеза.

Когда Берр основал свой Международный центр синтеза, он его представлял подлинно интернационалистским институтом, продвигающим как определенные интеллектуальные, так и политические цели. Центр синтеза был показательно международным по своему составу: Берр предусмотрел, чтобы в каждом отделе Центра числилось равное число французских и иностранных членов146146
  В самом большом отделе, посвященном историческому синтезу и руководимом совместно Берром и Февром, работали тридцать французских и тридцать зарубежных ученых. По замыслу, в каждом из остальных отделов также должно было числиться одинаковое число французских и зарубежных исследователей (Archeion 11 (1929): 438–39).


[Закрыть]. С самого начала своего существования Центр синтеза имел тесные связан с другими интернационалистскими организациями, такими как Лига наций и ее подразделения – Международный комитет по интеллектуальному сотрудничеству, работавшему из штаб-квартиры Лиги наций в Женеве, и расквартированный в Париже Международный институт интеллектуального сотрудничества. За несколько месяцев до того, как Международный институт интеллектуального сотрудничества открыл свои двери в роскошном здании Пале-Рояль в центре Парижа, его организаторы обратились к Берру с предложением разместить Центр синтеза в том же здании, поскольку и цели, и даже членство обоих институтов пересекались147147
  Laqua, “Transnational Intellectual Cooperation,” 245.


[Закрыть]. В конечном счете переговоры не увенчались успехом из‑за разногласий по поводу деталей, что не помешало этим двум организациям поддерживать тесную связь на протяжении 1920‑х и 1930‑х годов. Ученый секретарь Международного института интеллектуального сотрудничества Андре Толедано исполнял аналогичную функцию и в Центре синтеза, а директор института, член французского правительства Жюльен Люшер вошел в административный совет Центра синтеза148148
  Guiliana Gemelli, “Communauté intellectuelle et stratégies institutionelles: Henri Berr et la fondation du Centre international de synthèse,” Revue de synthèse 108, 2 (1987), 225–259, 246. О Люшер см.: “Section de synthèse historique,” 2. Помимо Люшера, в административный совет Центра входили министр народного просвещения Франции Пьер Марро и, позже, сенатор Поль Думер, который стал в 1931 году президентом Франции.


[Закрыть].

Международный институт интеллектуального сотрудничества был политической организацией, исполнительным органом Лиги наций. Международный центр синтеза позиционировал себя как организация прежде всего интеллектуальная. Тем не менее, эти два института не только были тесно связаны институционально, но и осуществляли совместную программу по объединению знания. Международный институт интеллектуального сотрудничества продвигал идею объединения знания посредством ряда своих программ: от организации научных конференций на эту тему до продвижения библиографического стандарта – Универсальной десятичной классификации – как системы, способствующей объединению знаний149149
  См.: Laqua, “Transnational Intellectual Cooperation”.


[Закрыть]. Сама Лига наций как таковая была основана на идеях объединения знания, делегируя интеллектуалам – членам Лиги – реализацию ее интернационалистских целей. Сам термин «интеллектуал» стал широко применяться именно в это время – под этим словом понимались те ученые, которые открыто совмещали академическую работу с политической деятельностью150150
  О происхождении термина интеллектуалы в контексте дела Дрейфуса см.: Jeremy Jennings, Antony Kemp-Walsh, “The Century of the Intellectual: From the Dreyfus Affair to Salman Rushdie,” в Intellectuals in Politics: From the Dreyfus Affair to Salman Rushdie, ed. Jeremy Jennings, Antony Kemp-Walsh (London: Routledge, 1997), 1–24; и Stefan Collini, Absent Minds: Intellectuals in Britain (Oxford: Oxford University Press, 2006).


[Закрыть].

Подобно Лиге наций, Международный центр синтеза был организацией одновременно интеллектуальной и политической. На протяжении своего существования Центр финансировался французским правительством, а в состав его консультативного совета всегда входили государственные деятели и политики. Хотя Центр синтеза был детищем Берра, его первым директором был Поль Думер, политик радикально левых убеждений, который стал в 1931 году президентом Франции. Директором Центра синтеза Думер пробыл недолго: в 1932 году он был убит выстрелом в упор террориста-одиночки, провозгласившего себя основателем радикальной правоцентристской партии. В связи с этим Центр синтеза стали за глаза называть «приютом картели леваков (cartel des gauches)» за его откровенно левую повестку151151
  См.: Lucien Febvre, De la “Revue de synthése” aux “Annales”: Lettres à Henri Berr, 1911–1954, ed. J. Pluet, G. Candar (Paris: Fayard, 1997). Cartel des gaushes называлась коалиция социалистических, радикально-социалистических и республиканско-социалистических партий, сформировавших правительство Третьей республики, одержав победу на выборах в 1924 году. О cartel des gaushes см.: Tony Judt, Marxism and the French Left: Studies in Labour and Politics in France, 1830–1981 (New York: Oxford University Press, 1986).


[Закрыть].

Как и многие другие французские интеллектуалы его поколения, Берр придерживался левых политических взглядов152152
  О политических взглядах Берра см.: Chimisso, Writing the History of the Mind.


[Закрыть]. Многие связанные с Центром интеллектуалы, включая Февра, симпатизировали социалистам и поддерживали связи с французскими коммунистами. Некоторые сотрудники Центра, как, например, физик Поль Ланжевен, один из лидеров радикально настроенных французских интеллектуалов, были убежденными марксистами. Ланжевен активно работал в Лиге наций в качестве члена ее Международного комитета по интеллектуальному сотрудничеству153153
  О работе Ланжевена в Лиге наций см.: Bensaude-Vincent, “Présence scientifiques aux semaines de synthése,” 223.


[Закрыть]. Во время Второй мировой войны Ланжевен размежевался с социалистами и вступил в коммунистическую партию Франции154154
  О политическом активизме Ланжевена см.: Isabelle Gouarné, L’introduction du Marxisme en France: Philosoviétisme et sciences humaines, 1920–1939 (Rennes: Presses universitaires de Rennes, 2013; и Mary Jo Nye, “Science and Socialism: The Case of Jean Perrin in the Third Republic,” French Historical Studies 9, № 1 (1975): 141–169.


[Закрыть]. Для участников движения за объединение науки и «научную историю», вне зависимости от их конкретных политических убеждений, революционное движение в России и создание первого социалистического государства, СССР, представляли огромный интерес. В международном движении за научную историю Россия и, позже, СССР, занимали уникальное положение.

Глава 2. Научная история и Россия

Движение за научную историю, набравшее силу к концу 1920‑х годов, совпало по времени с выходом на международную арену советских историков-марксистов, выступавших со своей интерпретацией научной истории и «исторического синтеза». Летом 1931 года политик и теоретик марксизма Н. И. Бухарин воспользовался вторым Международным конгрессом по истории науки и техники как площадкой, на которой он представил марксистскую версию исторического синтеза. Бухарин и Анри Берр, также участвовавший в Лондонском конгрессе, должны были встретиться снова в Варшаве, на предстоящем через два года международном историческом конгрессе, где они планировали представить свои программы исторического синтеза.

Этому драматическому моменту предшествовала долгая история участия российских, а затем советских историков в том движении за научную историю, о котором шла речь в предыдущей главе. История научной истории в России – это история распространения, усвоения и видоизменения знаний, практик и мировоззрений, связанных с двумя модернизированными интеллектуальными системами XIX века – позитивизмом и марксизмом, – применительно к истории и ее методу.