Текст книги "По ту сторону Солнца"

Камал Джаганатх открыл веки уже после того как изгнал начальную точку фантасмагорию, и немедля услышал вновь прозвучавший окрик, наполненный не только болью, но и хрипами захлебывающегося кровью создания.

– Панель включить освещение, до следующей команды, – негромко указал юный авгур, а миг спустя на вставках аварану загорелись ярким светом бек-пластины, освещая пространство вокруг более насыщено.

И с тем незамедлительно в своде пещеры в нескольких местах сразу вспыхнули тысячи мельчайших, голубых огоньков. Часть из них, те, которые находились как раз напротив Камала Джаганатха, стали наращивать собственные объемы, очевидно, опускаясь вниз. Движение огоньков было столь стремительным, что не прошло и двух-трех минут, когда они обрисовались формой существ. На вытянутые тела их приходилось не менее метра, а располагающиеся по краям восемь пальцеобразных выростов с множеством тонких бахромистых щупальцев, придавали животным значительные размеры.

Сильно вытянутое сзади тело, имело плоскую голову, половину которой занимал белый выступающий глаз, имеющий, словно одну склеру. Цвет животного, видимо, был также голубым, ибо из-за сияния истончаемого поверхностью гладкой кожи это становилось сложным разобрать. Не больше пальца в ширину лучи-щупальцы столь часто двигались в воздухе, что до ссасуа волной доходило их колебание. На брюшках существ поместились слегка загнутые с весьма острым кончиком два шипа.

Еще не более нескольких секунд и от той плавно идущей вниз группы существ отделился один да зримо для глаз принца сделал широкий круг над ним, будто заходя на посадку. А Камал Джаганатх опять же нежданно ощутил дикий охотничий азарт и страстную потребность в пище наполняющую это животное.

Он сделал торопливый шаг назад, а когда существо, изогнув само тельце в середине и выставив в направление ссасуа удлиненный с присоской хвост и оба загнутых шипа, понеслось на него, резво развернулся и побежал. Камал Джаганатх двигался прямо по улице, не столько зная куда, сколько просто стараясь убежать. Разрушенные дома Якве, кажется, единым мигом проскальзывали возле бокового зрения обоих глаз юного авгура, успевая отметить в диэнцефалоне валяющиеся на каменной поверхности улицы отдельные блоки.

Сама улица, это принц заметил раньше (когда они вошли в Якве) вела к стене, имея небольшие тупиковые ответвления вправо и влево. Однако когда и сама стена к коей стремилась улица, как-то враз вспыхнула отдельными пятнами огоньков, ссасуа понял, что к ней и вовсе не имеет смысла бежать. Он стремительно вскинул голову, не снижая поступи хода, обдумывая свои действия, и узрел на куполе пещеры голубые полосы света, теперь не отдельных огоньков, а сплошного сияния.

– Ваше высочество! – докатился до принца голос императора.

– Я тут! Тут! – с дикой паникой отозвался Камал Джаганатх и теперь обернулся, ибо голос ФирунКибв Зубери долетел, словно издали, видимо от дома.

Внезапно правая нога принца зацепилась носком за выпирающий камень, сбивая бег, колено болезненно врезалось в лежащий блок, и Камал Джаганатх развернувшись в полете, упал на правый бок. Не только правая рука проехалась по скосу лежащего каменного блока, но и правая щека, стесавшись, оставила на нем слизь и кожу.

Перед глазами юного авгура на миг мелькнула неровная, серая поверхность блока, и он, не мешкая, развернулся на спину, осознавая, что в этом месте около десятка камней осыпавшихся со стен дома, перегородили на треть улицу. Голубизна сияния самого свода наращивала объемы, не только в яркости, но и в размерах, словно существа расползались, или только вспыхивали их соседи.

Впрочем, взгляд принца сфокусировался на одном существе, том которое его и гнало, а теперь шло прямо на него, выставив в его сторону хвост присоску и два шипа. Камал Джаганатх все еще сидя, опираясь на руки, пополз назад, но когда его спина уткнулась в блок, испуганно замер, уставившись на шипы, потеряв возможность мыслить, действовать. Однократный всплеск света, где-то слева, а потом впереди на улице, по которой бежал дотоль принц, в белых широких лучах осветил фигуры людоящеров.

– Я здесь! – чуть слышно вскрикнул Камал Джаганатх парализованный страхом и тотчас услышал дикий вопль боли, пролетевший по пролету улицы и точно ударившийся в стену.

Теперь раздался и вовсе оглушительный треск, а в сторону летящего существа резко направились светящиеся сиреневым светом полупрозрачные шары с насыщенно красным центром, выплескивающим из себя тонкие зигзагообразные лучи. Они почти поравнялись с животным в тот миг, когда ему до Камала Джаганатха осталось не более метра. Принц энергично дернулся в сторону блока, и, прикрыв голову левой рукой, прижался к его каменному полотну и тот же миг на него сверху, прикрывая от шаров и существа, упал кто-то из людоящеров, собственной массой слегка придавливая к каменной поверхности улицы.

А шары между тем достигли животного, и резко дернувшись в своих границах, взорвались, пустив в разные стороны тончайшие, лиловые нити света и, одновременно, выпуская мощную волну света. Она не просто толкнула людоящера, прикрывающего принца, в спину, но и зараз разорвала на части животное. Отчего его куски упали под согнутые ноги Камала Джаганатха, несколько раз плюхнув щупальцами-лучиками.

– Панель выключить освещение, – прерывающимся, хриплым голосом скомандовал ДьюбФфамб, и перед лицом принца мелькнули рыже-серые волоски бороды людоящера покрывающей скулы, а бек-пластины в его аварану незамедлительно потухли.

Еще миг, в каковом людоящер поднимался с принца, и перед ним появился, упав на колени, император. Он торопливо подхватил юного авгура за плечи, и, дернув на себя с нескрываемым ужасом в коричневых радужках глаз дыхнул:

– Будяк вас не задел, ваше высочество?

– Нет, – сотрясаясь от собственного страха и страха принимаемого от обоих людоящеров, протянул Камал Джаганатх.

– Идемте, ваше высочество, скорей, – проронил ФирунКибв Зубери и стремительно поднявшись, также враз поставил на ноги принца, да тотчас развернувшись, все еще крепко удерживая последнего подле себя, поспешил по улице в направление стены.

ДьюбФфамб поднялся следом, и, прикрыв идущего принца со спины, продолжил стрельбу из уидхи, воронкообразного оружия, кое плевалось из остроконечного носа, как оказалось не только лучами плазмы, но и теми самыми полупрозрачными, сиреневыми шарами, чье плывущее состояние отпугивало нападающих со всех сторон животных. Император, обнимая правой рукой юного авгура за плечо и прижимая к себе, вскоре достиг стены, верх каковой и вовсе сиял яркими голубыми пятнами тел существ медленно ползущих вниз.

– Кто это? – сбивчиво вопросил Камал Джаганатх и тягостно сотрясся, ощущая, как под материей комбинезона леденящей волной прокатился ужас, похоже, заморозив и саму слизь покрывающую кожу.

– Это будяки, ваше высочество, – гулко дыша, отозвался ФирунКибв Зубери, и, шагнув впритык к самой стене протянув левую руку, принялся ее ощупывать. – Вероятно, они свили с обратной стороны купола пещеры колонию, або являются общественными животными. А когда тарховичи обесточили Якве, просочились через ходы, чтобы занять новые территории. Свет, каковой испускали осветительные приборы, установленные в куполе, отпугивал их досель. Шипы будяков напитаны ядом, одного касания будет достаточно, дабы убить взрослого людоящера.

ДьюбФфамб развернувшись спиной к принцу (почти прижавшись), теперь пускал прямо-таки порции светящихся плазменных шаров, каковые взлетая вверх, метрах в десяти сталкиваясь меж собой, формировали трепыхающийся щит, тем самым ограничивая полет будяков. Потому как животные, очевидно, зная действия плазменных шаров, замирали не далеко от них на стене, или, поднимаясь выше, едва взмахивали располагающимися по краям тела, на пальцеобразных выростах, бахромистыми щупальцами.

– Сейчас вы войдете в запасной ход в этой стене, и спрячетесь в подземелье, ваше высочество, – все еще дерганным голосом пояснил император, и, наконец, найдя кованное из металла кольцо в стене, два раза крутнув его по кругу, резко дернул на себя саму дверь, чьи бело-серые очертания чуть-чуть обозначились тонкими линиями.

А крайние будяки тем временем начали атаковать шары, стараясь пронзить их шипами. Оглушительные раскаты гремели один за другим, не только разрывая на части тела животных, но и сотрясая саму стену, обдавая стоящих внизу людоящеров и принца волной вибрации. Посему у Камала Джаганатха точно получающего потоки затычин стала болеть голова. Впрочем, сами шары немедля смыкали строй, стоило их соседям взорваться и пустить в разные стороны тончайшие нити света. Да и ДьюбФфамб не прекращал выставив вверх остроконечный нос уидхи стрелять, таким образом, не только, похоже, создавая щит, но и привлекая внимание. Ибо огнистые тела будяков облепили саму стену и во множестве теперь кружили над шарами. Камал Джаганатх дотоль оглядывающий пространство вокруг себя, приметив слетающихся к ним животных, дрогнувшим голосом проронил, обращая внимание императора:

– Надо прекратить стрелять в них плазмой, Кибв. Разве вы не видите с ДьюбФфамбом, этим вы их лишь привлекаете.

– Нам надо отвлечь будяков на себя, что мои людоящеры добрались до соседнего туннеля, – отозвался ФирунКибв Зубери, и, потянул на себя дверь сильней, – иначе нас не найдут. Ибо если про случившееся не будут знать и те, кто придет за нами и мы погибнем, как двое моих людоящеров. Будяки никого не пощадят, их тут очень много.

Глава двадцать первая

Император теперь прямо-таки дернул створку на себя и она, туго заскрипев, приоткрылась на треть. И тотчас в проход заскочил ФирунКибв Зубери, затащив вслед себя принца. Он энергично выдернул из бокового кармана уидхи, плеснув вверх голубой луч света, да принялся исследовать сам темный, глубокий и идущий вниз каменный, сложенный из серых блоков, туннель. Камал Джаганатх неподвижно стоящий позади императора оглянулся, отметив для себя, что в руках ДьюбФфамба уже два уидхи, и если первый все также продолжал посылать сиреневые шары плазмы с ярко-красным центром, то второй хоть и зрительно дергался в руках людоящера, видимо, выпускал лишь звуковые волны. Последние, проходя через шары (никак им не вредя), ударялись в будяков, сбивая их полет. Посему животные, свершая коловращательные движения, теряли ориентацию и падали в десятках метрах от стены, замирая и не подавая в течение нескольких минут признаков жизни. То, что это были звуковые волны, юный авгур понял потому как у него в голове сейчас, каждый раз как будяк падал, ощущался скрипящий хруст, будто на части рвался сам диэнцефалон. От этого скрипа, похоже, захрустели во рту и зубы, порой соприкасающиеся между собой, а дикий ужас, и, жажда съесть, переполнили все тело Камала Джаганатха. Отчего он стал тягостно трястись, осознавая, что принимаемое им идет от мозга будяков, пусть и примитивного, но в такой массе действующего как единый орган.

– Ваше высочество, – проронил, император, втягивая в уидхи, исследующий проход луч, и, повернувшись, вплотную приблизился к принцу. – Вы сейчас пойдете по проходу и на первом перекрестье свернете вправо. Он приведет вас в тупик к двери. Возьметесь за ручку, она круглая и повернете два раза ее в правую сторону. Когда замок щелкнет, потяните створку на себя. Спрячетесь в этой комнате и не забудьте закрыть створку. Лишь когда ее закроете, повернув ручку, включите бек-пластины.

– А, вы? – испуганно спросил Камал Джаганатх, и торопливо закачал головой не желая покидать ФирунКибв Зубери. Ибо мешая свой страх, страх людоящеров и ужас будяков мог ощущать себя более-менее ровно только в присутствии императора.

– Нам с ДьюбФфамбом надо прикрыть людоящеров, которые идут по Якве к туннелю, – возбужденно дополнил император, и, вскинув руку, прислонил ее к щеке ссасуа вкладывая в данный жест тепло и поддержку. – Я приду вмале, как только они, достигнут туннеля, и, мы с ДьюбФфамбом установим маячки помощи, по которым нас смогут отследить, чьи исходные данные вложены во вторые части находящиеся у моих людоящеров. Не волнуйтесь, ваше высочество, в подземелье будет спокойно, туда не смогут забраться будяки. – Император чуть сильнее прижал к щеке юного авгура ладонь, стараясь успокоить и понижая голос, да единожды наполняя его уверенностью, сказал, – и ничего не бойтесь, я вас не брошу, никогда, – словно отгоняя и этот страх.

Камал Джаганатх еще немного медлил, а после, глубоко вобрав вглубь легкого воздух и тем, точно совладав с собственными чувствами, торопко качнул головой. ФирунКибв Зубери тут же ступил вправо, высвобождая проход и пропуская в него принца, а сам, не мешкая, направился к двери. Камал Джаганатх промеж того сделав по туннелю с десяток шагов, оглянувшись, на чуть-чуть замер. Пещера, как и сам город Якве, все еще продолжали мерцать огнями летающих будяк и созданного из шаров щита, каковой ежесекундно полыхал вспышками света, выбрасывая в стороны тончайшие нити, и оглушительно гремел. Император и ДьюбФфамб стояли почти подле проема двери, прикрывая его телами, не прекращая стрелять в животных ноне, кажется, заполонивших и саму каменную поверхность улицы, да медленно ползущих в их направление. Посему тут и там от соприкосновения будяков и плазменных шаров создавалось фееричное мерцание нитей и сияния животных, а в месте самого контакта исторгались мельчайшие голубо-красные снопы огней, потрескивающие, как зачинающийся костерок.

– Идите, ваше высочество! – громко крикнул, обернувшись ФирунКибв Зубери, рывком кивнув, и до стоящего принца теперь долетел панический страх, каковой наполнял его диэнцефалон, также враз захлестнувшийся жаждой съесть все движущееся, передававшейся ему от будяков.

И Камал Джаганатх опять же рывком сорвавшись с места, побежал по туннелю, достаточно прямому, впрочем, с неровным, выложенным каменными глыбами, полом. Из-за данной неровности вскоре пришлось перейти на шаг, ибо дотоль вплывающий голубовато-лиловый свет через проем двери в проход, стал смотреться всего-навсего удаленным небольшим пятнышком, а погодя и вовсе пропал. Тяжело дыша, от волнения, и, ставшего плотным, тягучим, воздуха принц внезапно ощутил, как подсохла на его лице слизь, местами превратившись в плотную корку, а материя комбинезона (и допрежь плотно прилегающая) в голенях и предплечьях врезалась в кожу до болезненного ощущения, которому мгновенно отозвалось жжением левое раненное плечо.

В самом туннеле, однако, было возможным разглядеть стены, сложенные из небольших каменных блоков, они, как и округлый свод имели рукотворное строение, хотя в сравнение даже с Якве более неприхотливого вида, видимо, созданного еще раньше. Вместе с тем туннель, несмотря на явственную неровность поверхности, казался ухоженным, и в нем не виделось не то, чтобы обвалившихся блоков, но и малого песка на дне.

Спустя минут пять неспешного хода по проходу в правой стене появилась серебристого цвета жила. Она подобно капле воды округлой формы и размером с кулак вылезала из шва между двух блоков и струилась вдоль стены, почти параллельно полу. То, что это вещество (образовавшее жилу) струилось, Камал Джаганатх понял не сразу. Заметив, как едва трепещет, точно зябь сама жила, он прикоснулся тремя правыми пальцами к ее поверхности, ощутив легкое движение самой массы по направлению туннеля. Острая боль прямо-таки полоснула ссасуа, стоило ему дотронуться до вещества, с верхнего слоя которого вверх поднялся достаточно густой пар, выдохнувший едкий, неприятных запах.

Принц разком отдернул руку от вещества, теперь уже застонав от боли, пытаясь в столь мутном свете рассмотреть, что же вызвало данные ощущения. На ощупь понимая, сами кончики пальцев кровоточат, и, видимо, лишились кожи, сразу на трех из них.

Выставив немного в бок руку (которая теперь слегка вибрировала от боли), Камал Джаганатх вновь тронулся с места, и, с опасением поглядывая на текущую жилу, направился вперед по туннелю.

Перекрестие, на которое указал император, появилось минут через пять неспешного хода, впрочем, оно не имело развилки вправо, лишь влево. Ибо по правой стене продолжало пролегать вещество. Ноне жила вроде наращивала свои объемы за счет нового притока, каковое в таких местах легохонько набухало каплей, иногда пыхало мелкими пузырьками, выпуская едкий, удушающий запах, чем-то напоминающий хлорку солнечников.

Камал Джаганатх тотчас остановился на распутье, и, обернувшись, оглядел оставленный позади туннель, обдумывая свой дальнейший путь. Он даже вернулся по проходу до места, где начиналась жила (предположив, что проглядел сворот вправо), но так как в том промежутке не наблюдалось развилки, возвратившись обратно, выбрал центральный туннель.

Принц шел не торопливо, потому как тут видел совсем смутно. Лишь серебристая жила, оной он теперь сторонился, подобно путеводной нити освещала правую стену, степенно занимая на ней все больше и больше места, распространяясь не только вниз, но и к удивлению юного авгура вверх. Дно туннеля сейчас явственно брало уклон вниз, да и сами стены, потолок сменили цвет, потемнев до темно-коричневого, а может и черного. Более проход не был создан рукотворно, так как пропали как таковые каменные блоки, перетянутые меж собой горизонтальными и вертикальными швами, а внутренний его слой хоть и оставался каменным, имел неровность присущую естественному формированию. Топорща на Камала Джаганатха угловатые скосы отдельных камней, выбоины, углубления, а местами даже щелевидные линии, из каковых вниз на дно ссыпались песок и мелкие булыжники. Из таких углублений и щелевидных линий слева проступали блистающие красным, зеленым и белым светом небольшие камни, слегка поигрывающие сиянием, словно отражаясь от увеличивающегося потока вещества в правой стене, которые принц не решился потрогать. Мелкие отломышки, вместе с песком, создавали под подошвами каменистые пласты, по которым идти становилось неудобно.

Вторично появившаяся развилка также имела только левосторонний сворот, и Камал Джаганатх снова избрал прямой ход. Немного погодя, к собственному ужасу, который истончал только его диэнцефалон, не принимающий мысли людоящеров и будяков, приметив, как едкий поток вещества расширил свои границы, почти коснувшись дна туннеля. Одновременно, потолок туннеля разком опустился, коснувшись головы юного авгура. Воздух в этом проходе стал не выносимо удушливым, едва проникающим через широко открытый рот в легкое, по пути обжигающий и саму гортань, оставляющий о себе памятью горьковато-приторный вкус. Пальцы правой руки болели все сильней и сильней, кровотечение на них (несмотря на быструю свертываемость у велесвановцев) не останавливалось. А материя комбинезона въелась в кожу, похоже, втянув в себя слизь. Впрочем, и на лице слизь все больше высыхала, превращаясь в тонкую пленочку, местами спекаясь до состояния корки.

В туннеле становилось жарко с каждым шагом, потому Камал Джаганатх вскоре остановившись, огляделся. В данной точке прохода серебристый поток, будто плеснувшись в бок, покрывал почти половину полу, и нависал не малой массой сверху.

– Панель включить освещение, до следующей команды, – произнес принц, стараясь сказать так, дабы его голос не разлетелся по проходу. Однако он, кажется, погас на первом слоге, уж так тихо шепнул Камал Джаганатх, хотя и вызвал сияние бек-пластин в плечах аварану. И тотчас насыщенный свет осенил и сами черные каменные стены прохода, и чуть пузырящийся поток текущего, очень вязкого вещества горной породы, схожего с земной раскаленной лавой.

Камал Джаганатх приподнявшись на носочки, вытянув шею, заглянул вперед по проходу узрев, где-то метрах в трех и вовсе расширяющийся поток того вещества, полностью закрывшего дно, наползшего на потолок и левую стену. Идти дальше не имело смысла, теперь пришло очевидное осознание, что указанную императором развилку он пропустил.

Потому принц велесвановцев развернулся и неспешно пошел в обратном направлении. Пройдя по туннелю не больше трех-четырех минут, и все еще отклоняясь от медлительно ползущего по стене потока, Камал Джаганатх внезапно увидел неширокую щель в дотоль бывшей левой стене, верно, не примеченную из-за темноты. И так как более выносить удушающий запах становилось невозможным, торопливо в нее нырнул. Оказавшись в совершенно узком и низком туннеле, чьи стены и потолок касались головы и рук юного авгура, и чтобы по нему пройти порой приходилось упираться ладонями в ближайшие камни да прямо-таки вытягивать себя.

Узкая ложбинка под подошвами сапог в этом проходе была переполнена мелкими камнями, вместе с тем дышать тут стало легче, пропал жар, а впереди слышимо для ушей принца зажурчала вода. Несколько раз чуть было окончательно не застряв в туннеле, Камал Джаганатх стал пробираться по нему левым боком вперед, ощупывая ближайшие камни рукой. Угловатые булыжники, выпирающие из стен, поджимали принцу грудь, живот, давили в спину, а он упрямо продолжал идти, потому как ему в лицо ощутимо для кожи, все еще лишенной слизи и покрытой тончайшей пленкой, доплывал влажный воздух. Вскоре потолок прохода, опустившись еще сильней, придавил голову, посему пришлось ее пригнуть, синхронно с тем стены как-то зараз расширились.

Юный авгур устало опустился на присядки, и, облокотившись о стену, снова огляделся, сейчас узрев впереди, откуда и долетало журчание, едва зримую полосу текущей воды. А после, подняв вверх правую руку, оглядел поврежденные пальцы, ужаснувшись увиденному. Ибо самих кончиков на всех трех пальцах не было, они теперь не имели самих округлых подушечек, без малого касаясь первого фалангового сочленения. Кожа на них, как и сами кости смотрелись срезанными, точнее все-таки сожженными, и на месте раны степенно формировалась голубо-зеленая плотная корка. И это еще хорошо, что диэнцефалон ссасуа измерял все новыми критериями, в том числе и боль. Иначе бы Камал Джаганатх не сразу бы отправился от повреждений и тем самым продолжил путь.

Принц еще немного неотрывно смотрел на поврежденные пальцы, осознавая, что восстановить их удастся только тарховичам, и туго вздохнув, неспешно поднялся на ноги. Незамедлительно различив, как на несколько секунд точно сомкнулся маячивший впереди проем, а потом, уловив слухом, легкое шебуршание по дну туннеля, кажется, перебирающее усыпающие его некрупные камушки и песок. Камал Джаганатх резко ступил назад, и, упершись головой в потолок замер, оно как секундой спустя разглядел ползущее на него крупное создание. Его удлиненное, сплюснутое с боков тело, состояло из десятка отдельных сегментов напоминающих по виду сплошной щиток, белого цвета с чуть зримыми серебристыми прожилками. Первый сегмент смотрелся слитым с удлиненной головой, и, завершался пятью тонкими, короткими, покрытыми щетинками ногочелюстями, поверх которых располагался один крупный, выпирающий вперед бело-прозрачный глаз. Еще две пары ног, подобно ногочелюстям, короткие и покрытые щетинками, заканчивались небольшими лапками с пятью пальцами и коготками.

Не более мгновения наблюдения этого страшно существа, точно ощупывающего пространство вокруг своими тончайшими усиками, и ноги принца ослабли в голенях и коленях. Он резко вздрогнул и выплеснул из приоткрытого рта наполняющий его ужас криком, словно той громкостью прощаясь с собственной жизнью. А ползущее животное опять же зараз сдержало движение как раз напротив ссасуа, и, вскинув вверх голову, уставилось своим прозрачным единственным глазом. Его нитевидные усики, примыкающие к ногочелюстям легохонько трепыхаясь в воздухе, дотянулись до лица застывшего Камала Джаганатха, и голова тотчас подалась вперед, рывком дернувшись. Посему и сам глаз оказался на уровне лица юного авгур. Кончики зубчатых усиков дотронулись до кожи щек, едва коребнув их, а потом, энергично взлетев вверх, остановились подле глазных щелей принца, окружив со всех сторон. И Камал Джаганатх к собственному удивлению ощутил в нем родственное существо, вроде увидел давно потерянного брата, коего удалось так-таки разыскать.

Животное также не двигалось, замерли теперь и сами тончайшие усики, будто и оно почувствовало, что-то родственное, дорогое ему в ссасуа. Его неожиданно увеличивавшийся в размерах глаз явил толстое и яркое в своем бело-серебристом свечение звездное скопление по форме напоминающее диск. Эта мощная туманность, наполненная межзвездным газом, магнитными полями, пылью имела тонковолокнистую структуру и непостоянный окрас, будто являлась так называемой звездной колыбелью, местом, где рождались звезды.

И Камал Джаганатх моментально понял, что и сама эта бело-серебристая туманность ему также родственна, как и замершее напротив существо, которое людоящеры называют червем и считают животным. Но черви, как и найды, и людоящеры имели достаточно развитый мозг, и могли наравне с нынешними хозяевами Ладодеи править на ней.

Могли.

Если бы в свой срок не к людоящерам, а к ним пришел Вездесущий бог Тарх и позвал за собой наверх.

Горькое осознание, что червей близких ему в первую очередь самим мозгом, обманули, наполнило всего принца. А проступившая в бело-прозрачном глазу того, кто мог наравне с людоящерами называться созданием, бело-серебристая туманность указала на то общее место, которое роднило диэнцефалон Камала Джаганатха с мозгом червя. Обидой, кажется, миг спустя отозвались и мысли существа, вроде он сумел принять на себя переживания юного авгура, и не только их понять, но и осмыслить. Он, внезапно, ожив, погасил внутри глаза звездные скопления, и снова огладив усиками лоб, глаза и щеки Камала Джаганатха, принялся пятиться назад, слегка изгибая свое сегментное тело, взволнованно взмахивая лопастным хвостом, чей кончик имел крупные сине-серебристые пятна.

Сейчас движения существа были не такими быстрыми, как допрежь того, будто повстречавшись с принцем, ощутив с ним родственность, единение он не стремился его покинуть, обдумывая сами чувства на него нахлынувшие. Эти переживания Камал Джаганатх принимал на себя весь тот срок, что червь пятился назад, после неспешно разворачивался и уползал в сторону едва виднеющегося проема, слышимо перебирая камушки под лапками, и иногда клацкая по ним коготками.

Когда же он все-таки скрылся в проеме, свернув налево, острая боль от чувства обиды, загубленного того, что было важно Камалу Джаганатху, похоже, еще совсем недавно, заполнило всю голову и сам диэнцефалон. Отчего разком, словно подкошенный, юный авгур повалился на бок и сам того от себя не ожидая громко закричал, только сейчас вкладывая в сей ор не страх, а понимание невозвратности времени. Впрочем, не связанного с Павкой и погибшими родителями, а напитанного тоской, болью, безысходностью, каковую всегда он испытывал после приснившейся оранжевой туманности. Когда чувство болезненной острой потери ощущалось по причине движения, хода самой жизни, существования всего этого Мироздания, Вселенной, Космоса.