Текст книги "Бой Святозара. Сыны Семаргла"

– Да, сын, подарю. Я дал слово Перуну и Сварогу, своему отцу и деду, выполнить твое желание, и я подарю тебе заговор, чтобы ты, стал прежним. – ДажьБог помолчал немного, и уже более тихо продолжил, – в первой твоей жизни, я подарил тебе тело, и мог излечить тебя от шрамов ягыни Ерку… Но я не стал этого делать в назидание тебе, потому как, ты, ослушался меня и повел мой молодой народ восуров на смерть, на верную гибель.

– Но, мы, победили Ерку, отец, – гордо, заявил Святозар.

– Да, сын, но сколько тогда, ты, потерял моих сыновей, вспомни, – с болью в голосе, протянул ДажьБог, и его божественные губы дрогнули. – Я никогда не забуду усеянное убитыми телами восуров поле боя, никогда не забуду разорванные части тел моих детей, когда я и Перун явились на помощь, а ты убивший Ерку, потерял сознание и умер.

– Ты… ты… отец, приходил на поле битвы, – ошарашено глянув на ДажьБога, поспрашал наследник. – Но я не знал того… Никто не говорил мне, ни воины, ни Гмур, ни ты…

– Конечно, приходил… неужели ты мог подумать, что я брошу умирать свой народ, – дрогнувшим голосом отметил ДажьБог. – Мы пришли с отцом и сожгли остатки войска Ерку. А когда я увидел сколько погибло моих сыновей… я был очень сердит на тебя… очень… И я решил, что тебя не следует возвращать к жизни… Но Перун который всегда вельми сильно любил тебя. Он спустился на землю, разыскал твое тело среди павших, и поцеловал тебя в лоб. И тогда к тебе вернулась покинувшая тело душа. Он взял с уголков своих очей две слезинки и нанес тебе их на спину, а потом передал тебя, этому мальчику… как же его звали?… Ах! Да, Славомиру… Только потому, что Перун окатил твою спину своими слезами, ты смог выздороветь… Я запретил твоим воинам и Гмуру, сказывать, что мы приходили… И был очень на тебя сердит сын, потому как одним махом моего меча, ты было не уничтожил всех моих сыновей.

– Нет, отец, ты не прав, – отозвался наследник. – Моему народу все равно пришлось бы биться с Ерку, и если не моему сыну, то моему внуку… И я думаю, неизвестно, каков был бы исход того боя, ведь моего меча не было ни у моего сына, ни у моего внука…

– Да, твоим детям, пришлось бы останавливать Ерку, – кивнув головой, согласился ДажьБог. – Но это было бы намного позже. Это был бой твоего правнука, и его уже более многочисленного воинства… И бой тот был бы жаркий, но не такой кровопролитный. И он бы не поставил под угрозу выживания весь народ восуров… Ты, должен был меня послушаться, должен был поступить так как я велел.

– И, что? – громко спросил Святозар и с обидой глянул на Бога. – Ты, считаешь, я должен был отказать в помощи гомозулям, разрешить этому созданию, козлоногого Пана, съесть, уничтожить целый народ, внуков, правнуков Перуна, моего Бога…. Нет, отец! Ты, знал, что я не мог так поступить… и не зачем этого было от меня требовать.

– Ладно, не будем говорить о былом… потому как, каждый из нас до сих пор остается при своем мнении, – дюже тихо произнес ДажьБог. – Сейчас я хотел сказать не об этом, а о другом… И я не хотел, чтобы ты, вновь все это переживал и тревожился. Потому что ты и так прошел тяжелый путь, который я просил тебя пройти… Я просто хотел, мальчик мой, объяснить… – Бог на малеша прервался, провел рукой по волосам сына. – Объяснить, что в той первой жизни я мог убрать твои шрамы, но не стал этого делать… Когда же ты, был Богомудром, и тело твое породили земные люди, твои шрамы мог снять твой отец, Любомысл. Но к тому времени, как ты ими обзавелся, его на свете не было, да и он не обладал магическими способностями. Но сейчас все по-другому, Ярил, сможет исцелить тебя, он твой земной отец и он владеет магией. Потому, я подарю тебе заговор, и ты, мой мальчик, избавишься от этих шрамов. – Бог замолчал, а немного погодя, поспрашал, – значит, ты выбираешь Славград?

Святозар посмотрел в лицо ДажьБога и увидел там затаенную грусть. Он перевел взгляд на далекий розовый туман, и подумал, что сейчас от его выбора зависит не только судьба мальчика Риолия, но судьба целого народа… Некогда великого народа Бога Семаргла, который наверно сейчас, вот также взволнованно, как и его отец, ожидает его выбор. Выбор, который они обещали самому Сварогу и Перуну выполнить, и неужели… неужели он сейчас отступит, поддавшись своей тоске. А посем наследник широко улыбнулся, вспоминая слова Босоркуна, который сказал, что ему Святозару все равно придется выполнить то, что желает Чернобог, потому как впервые желание светлых Богов и желание его, Чернобога, одинаковы, да негромко засмеявшись, ответил:

– Нет, отец, я выбираю деревушку в Ултакских предгорьях. Только, как же я с ними буду говорить, ведь я не знаю язык приолов.

И в тот же миг засветилось радостью лицо ДажьБога, а над волосами его ярко вспыхнул золотой нимб. Он широко улыбнулся и довольным голосом молвил:

– Это ничего, ничего… Семаргл отнесет тебя и подарит знание этого языка. Он вложит его в тебя, и когда ты проснешься, сможешь говорить на нем так же легко, как и на восурском. – ДажьБог замолчал, кивнул сыну головой и добавил, – значит, ты выбираешь Неллию? Скажи об этом громко, чтобы слышал Перун и Сварог, чтобы обрадовался Семаргл.

Наследник глядел на светящееся лицо своего Бога и отца, а после перевел взор на розовый туман и сказал очень звонко:

– Светозарый Бог мой, Семаргл, я выбираю деревню приолов, мальчика Риолия и душу которую я возродил.

И тотчас перед глазами наследника на морг проплыл густой, желто-красный туман и опустился на его тело, опустился на лицо и точно впитался в поверхности кожи. А ДажьБог поднялся на ноги и, повернув голову, посмотрел назад.

– Отец, погоди, – взволнованно крикнул Святозар и тяжело вздрогнул телом. – Не уходи, мне надо спросить..

– Нет, нет, я не ухожу, не тревожься, – тихо заметил Бог и воззрившись на него сверху вниз. – Что, ты, хотел спросить, мальчик мой?

– Во-первых, я хотел, узнать как там мои родные, Любава, мой сын? – поспешил задать вопрос наследник и вновь его тело тяжело вздрогнуло.

ДажьБог увидел взволнованное лицо сына, его тяжело вздрагивающее тело и сызнова присев рядом, погладил его по волосам, провел рукой по телу, и подул в лицо, да нежно улыбаясь, произнес:

– С ними все хорошо, они ждут тебя. – Он на мгновение затих, покачал головой и его серебряные кудри рассыпались по плечам, а после, дополнил, – каждое утро Тур берет Воронка и едет к Стояну, чтобы посмотреть какого цвета камни на цепочке Яронега. А затем он возвращается обратно, радостно напевая, потому как камни на цепочке Яронега, ярко горят зеленым светом, и все твои близкие знают, что ты жив. Твои… вернее твой ребенок еще не родился… Но когда ты вернешься домой, тебя будет ждать там подарок, дар… и он твой сын, уже начнет свой путь.

– Дар… что ты имеешь ввиду, говоря про подарок? – переспросил Святозар.

– О, если я тебе об этом скажу, это уже будет не подарок, – отозвался ДажьБог. – Но, что ты еще хотел у меня спросить?

– Отец… моя мать Дола.. Я правильно понял, она не ушла в Ирий-сад, она возродилась? – торопливо поспрашал наследник.

– Да, сын. Дола не заслужила Ирий-сада, – все поколь покачивая головой, и колыхая серебряными кудрями, пояснил ДажьБог. – Она вновь возродилась в Яви, дабы прожитой новой жизнью, доказать Богам, что достойна Ирий-сада и встречи со своими близкими и родными.

Святозар какое-то время молчал, не зная, как сказать ДажьБогу о том, что его тревожило уже так долго, он слегка скривил губы, и погодя, будто набравшись храбрости, наконец протянул:

– Отец, у меня, у меня есть просьба… и раз я выполняю ваше… Ну! твое и Семаргла, желание… ты можешь выполнить мою просьбу?

– Твою просьбу, – удивленно проронил Бог. – Конечно, мальчик мой, если у тебя есть просьба и я в силах ее выполнить… Я, конечно же ее выполню. Что ты хочешь, сынок, говори.

– Я не прошу для себя, – прерывистым голосом сказал Святозар, и посмотрел прямо в голубые глаза отца, а Бог увидев, что наследник колеблется, кивнул головой. – Отец, когда я был в Арапайских горах, я встретился там с дивьими людьми, и узнал, что они до сих пор несут наказание. Я очень, очень тебя прошу, ну, упроси ты Сварога, чтобы он простил этот народ, чтобы он снял наказание, позволив им умирать и рождаться… Ради меня, пожалуйста.

– Светлый, ты, мой мальчик, – широко улыбнувшись, молвил ДажьБог и провел рукой по волосам. – Я знаю, что ты виделся с этим народом, и вельми рад, что ты хочешь им помочь… Но только обращаешься ты не к тому, к кому следует… Не Сварог, а Семаргл и Перун накладывали на них наказание… И если Перун уже давно их простил то Семаргл весьма строг и так быстро не прощает… А потому, я и послал тебя в Арапайские горы к дивьим людям, гомозулям и лонгилам, чтобы ты смог им помочь… И если души гомозулей ты вернул на правильный путь, если лонгилам ты подарил, – и Бог тихо засмеялся. – С моей помощью, Нынышу… То о дивьих людях надо попросить Семаргла… Я просил много раз, он мне отказал… Он видел тебя у них в гостях, и так глянул на меня, что я не стал просить вновь. А значит, мы с тобой должны, мой сын, сделать по-другому.

– Как? – взволнованно спросил Святозар. – Я должен сам попросить?

– Вот именно, мой мальчик, – чуть слышно пояснил Бог. – Тебе он не откажет, особенно теперь, когда ты выбрал Риолия… Он не откажет никакой твоей просьбе.

Святозар внезапно почувствовал, как опустившийся сверху из багряного тумана ледяной ветер завихрился, где-то совсем близко, словно стараясь окружить и поглотить его лежащее неподвижно тело и также тихо поинтересовался у ДажьБога:

– И мне, что надо опять громко сказать?

ДажьБог на миг оглянулся, и отрицательно покачав головой, произнес:

– Нет, сейчас, не стоит его об этом просить, он ушел… Но раз, ты мой мальчик, выбрал Ултакские предгорья и его… и Риолия, у тебя будет возможность попросить Семаргла о прощении дивьих людей. И тогда, я уверен, он не станет. – Бог снова засмеялся и досказал, – да, и не сможет тебе отказать. А теперь… – ДажьБог склонился к лицу Святозара и поцеловал его в лоб. – А теперь, спи и набирайся сил. И помни, ты должен снять забвение с души Риолия, это самое важное… заговор в твоей душе. Помоги мальчику и приолам.

Святозар почувствовал, как после поцелуя отца, руки, ноги и тело стали наполняться жизнью, глаза тяжело сомкнулись и нежданно он услышал кругом себя шебуршание, шепот и шелест, где-то совсем рядом стучало большое красное сердце, кто-то громко бил молотом по наковальне, а откуда-то издалека долетал резкий, отрывистый свист. Перед глазами наследника поплыл багряный туман, а в нем мерцали голубые, белые и синие звезды. А после звезды пропали, туман испарился и Святозар увидел впереди прекрасный город. Там где сливаются вместе река Бурная и Спокойная, на небольшом возвышении величественно красовался престольный град, окруженный крепостными стенами с круглыми башнями. Наследник увидел Славград, тяжело застонал, вскрикнул и проснулся.

Глава вторая

Святозар открыл глаза, он лежал на спине, под высоким стройным с тенистой кроной деревом. Яркие лучи солнца, с трудом пробиваясь через ветки и желтовато-зеленые листья, падали на землю и согревали наследника. Святозар глубоко вздохнул и ощутил сладковатый запах земли и травы, услышал тихие, еле слышимые трели птиц, почувствовал легкий, теплый ветерок, который ласково гладил его по лицу. Наследник сел и огляделся, несомненно, он был в Яви. Кругом него по земле стелилась низкая, пожухлая трава, а поломанные ветви и упавшие деревья говорили о том, что Святозар находится в лесу. Наследник оглянулся и увидел сзади, справа и слева от себя невысокие холмы, поросшие лесами, и понял, что он находится в горном лесу. Он сидел под двадцатисаженным вязом с мощным стволом, прямо к нему подходила тонкая, точно звериная тропа, а где-то невдалеке слышалось журчание воды. Обок росли более низкие деревья: дуб, ясень, бук, липа, клен, и хотя они были ниже вяза, но имел не менее широкие стволы и густые кроны. С деревьев срывались желтоватые листья, и тихо кружась в воздухе, грациозно летели вниз к земле. Внезапно Святозар услышал тихую песню. Юный голос выводил ее слова не громко, но эхо разносило песню далеко кругом. Голос приближался и вскоре наследник смог разобрать слова песни:

 
«Ты, великая и прекрасная моя земля,
Наполненная светом моей любви!
Лейся из меня добро и насыщай мою землю!
Впитывайся в мое дыхание ветерок и солнечный луч, цветок и ствол дерева!»
 

Слышно было, что тот кто пел эту песню, создавал ее тут же, наслаждаясь красотой вечного леса, его силой и мощью. Теперь Святозар был уверен, что песню поет юный отрок, он шел по тропинке, к вязу под которым тот сидел. Вначале мальчика не было видно, но вскоре мелькнула его голова, покрытая темно-пшеничными, волнистыми волосами, а после он показался и весь. Это был невысокий, худенький отрок лет двенадцати на вид, одетый в какие-то оборванные, чуть ниже колен штаны, и такую же оборванную до локтей серо-грязную рубаху. Отрок ступал босыми ногами по тропе, а через плечо у него была перекинута темно-бурая, прямоугольная, полупустая сума, укрепленная на потертом и дырявом ремне. Мальчик шел неспешно, оглядывая лес, его детское личико было очень красиво, высокий лоб, дугообразные, тонкие, черные брови, прямой с горбинкой нос, ярко-алые, большие губы. Когда отрок увидел сидящего под вязом Святозара, он остановился, и глянул на него, насыщенными, ярко-голубыми глазами. Еще миг он колебался, повернуть ли назад или идти вперед, но все же решил выбрать последнее и пошел навстречу к наследнику, а подойдя почти вплотную к нему, остановился. Отрок смело глянул в глаза Святозара, и гневно спросил:

– И чего вы тут сидите? Дерево это я вам не дам срубить… только попробуйте… только посмейте.

– Ты, Риолий? – догадавшись, кто перед ним, впрочем поспрашал Святозар.

– Риолий и что? – все тем же гневным голосом откликнулся мальчик и бросил сердитый взгляд на наследника.

– Риолий, не стоит на меня кидать такие взгляды, я их вряд ли убоюсь, – улыбаясь, заметил Святозар. – Уж я, последнее время видал такие взгляды, что твои меня точно в трепет не приведут… Так, что лучше, давай садись рядом, мне надо с тобой поговорить.

Риолий услышал приглашение Святозара и порывчато отскочил назад. Он быстро сунул левую руку в свою суму, достал оттуда костяной нож и направив его на наследника, громко крикнул:

– Ну, нет! Вам до меня не добраться… Я вам живым не дамся, – и принялся пятиться назад.

– Риолий, ты чего? – испугавшись за отрока, спросил наследник. – Я тебе не враг, не враг, слышишь Риолий… Я пришел тебе помочь… Меня послал Бог Семаргл, чтобы я спас тебя.

– Лгун, лгун, – закричал мальчик, и, продолжая сжимать в левой руке нож, кинулся на Святозара. – Не смей, страшилище вспоминать имя Бога, не смей!

Риолий не добежав до Святозара шага два, остановился, и, глядя на него сверху вниз, направил на его лицо свой нож. Наследник видел взволнованное лицо мальчика, его крепко сжимающую нож руку, и само костяное, плохо заточенное лезвие, он тяжело вздохнул, поднял руку, и, потрогав свой широкий шрам на щеке, ответил:

– Это очень жестоко, так говорить Риолий. Ведь я тебя не оскорблял и не унижал, зачем же ты, так сказал.

Святозар поднялся на ноги, и, встав, выпрямился, расправив свои крепкие, затекшие от долгого лежания плечи и теперь уже сам посмотрел на мальчика сверху вниз, а тот отступив назад с нескрываемым восхищением оглядел крепкий стан незнакомца, и бросил более жалостливый взгляд на его шрам.

– И, ты, зря говоришь, – ровным, спокойным голосом, продолжил наследник. – Что я не должен вспоминать имя своего Бога… Каков же я буду восур, если не буду помнить имена своих Богов: Сварога и его сыновей Сварожичей: Семаргла, Перуна и ДажьБога.

– ДажьБог, – удивленно повторил имя Бога мальчик и покачал головой. – Впервые слышу имя этого Бога… Так, ты, не нелл, ты восур… А почему ты, тогда так хорошо говоришь по нелльски? И что тут делаешь? Как сюда попал? И откуда, ты, знаешь мое имя?

– О… – протянул Святозар, и посмотрел прямо в голубые наполненные беспокойством глаза мальчика. – И сразу так много вопросов. На какой же ответить первый… Без сомнения на вопрос о Боге, так вот, ДажьБог это сын Бога Перуна, внук Бога Сварога и прародитель всего восурского народа. Именно ДажьБог и Бог огня Семаргл и прислали меня сюда, чтобы я защитил и помог тебе.

– Защитил, – мальчик громко засмеялся, и покрутил своим костяным ножом, описав им небольшой круг. – Как ты можешь защитить меня? У тебя нет ни меча, ни лука, ни щита… Ха… ха… ха… у тебя нет даже костяного ножа. Что же хорошего защитника мне прислали.

Наследник мгновение медлил, а после протянул руку, направил ее на выставленный Риолеем вперед нож, и тихо прошептал заговор. И тотчас, острие ножа ярко вспыхнуло лазурно-золотым светом и капельки лазури двинулись по его лезвию, перебежали на пальцы мальчика, и направились по самой руке к телу. На теле они разделились и заструились на правую руку, грудь и спину, а покрыв туловище отрока, соскользнули на широко расставленные ноги. И когда весь мальчик уже горел нежной лазурью, Святозар еще раз тихо шепнул, и немедля лазурь ярко вспыхнув, пропала. А на Риолии оказались новые, длинные до стопы светло-серые штаны и светло-серая рубаха, а в руках нож с бронзовым лезвием и костяной, белой ручкой.

– Ах, – изумленно воскликнул мальчик, и, перестав смеяться, принялся ощупывать на себе вещи и разглядывать свой нож, все еще не отводя глаз от бронзового его лезвия. – Ты, что чародей, волшебник? – спросил он миг спустя.

– Нет, – скривив губы, при слове чародей так, будто его обозвали, ответил наследник. – Я ведун.

– Ведун. Восур. И тебя прислал Семаргл и ДажьБог, – восхищенно шепнул мальчик и поспешно убрал нож в суму, точно опасаясь, что его сейчас отберут. – Наверно, я сплю, и мне все это снится, – добавил Риолий и похлопал рукой суму, проверяя на месте ли нож.

– Нет, нет, Риолий, тебе это не снится, – успокоил мальчика наследник. – Это все на самом деле происходит.

Риолий теперь посмотрел на Святозара уже более благодушно и негромко произнес:

– Я не хотел тебя обидеть восур, прости меня.

– Меня зовут Святозар, – сказал наследник и увидел, как мальчик резко вздел вверх свои брови.

– Святозар, где-то я слышал это имя, – отрок поднял левую руку, пригладил непослушные волосы, которые при малейшем порыве ветерка поднимались вверх и падали на его лицо, закрывая глаза и норовя залезть ему в рот. – Где-то слышал…

– Ну, что ж, это восурское имя, очень светлое, – заметил Святозар. – Это имя великое и сильное, и восуры часто дают его своим детям.

– Ты, что думаешь, я много в своей жизни встречал восуров? – усмехаясь, вопросил мальчик. – Да, ты первый восур, которого я вижу и с которым говорю. – Отрок опять замолчал, слегка склонил голову на бок, с любопытством оглядывая наследника, и улыбнувшись, добавил, – но имя Святозар, я где-то слышал…. Ты, Святозар, какой-то странный… Ты вроде красивый, но шрам, прости, конечно, делает тебя… – Риолий на миг прервался, подбирая слова, и перестав улыбаться, сказал, – твое лицо может напугать любого… И одет ты, как-то странно. Такое страшное, черное одеяние, точно ты, только, что пришел из страны Бесдуха, где живут не прошедшие очищение кровью души.

Святозар оглядел себя, на нем все еще были одеты пекельные вещи: черные штаны, рубаха и чулки. Вещи в солнечных лучах были не просто черные, а еще и покрыты мелкими зелеными и бурыми пятнами. Наследник засмеялся, разглядев пекельный наряд, и опустившись на землю, сел и снял чулки, да отбросил их подальше, потом скинул с себя рубаху.

– Ну, чего, – обратился он к мальчику. – Так лучше?

– Ох! – громко вскрикнул мальчик и поморщил свой нос и лоб. – Нет, так еще хуже. У тебя оказывается такие же шрамы на руках и спине. Кто же так издевался над тобой? Какая жестокая душа, могла нанести такие шрамы?

Святозар посмотрел на свои руки и тяжело вздохнул. Прямо от локтя и до плеча по правой и левой руке шли круговые, выпуклые, красные шрамы с какой-то синевой, светящейся изнутри, и с белым налетом по краям.

– Да, то была, ты прав, очень жестокая душа, – откликнулся наследник.

Святозар положил рубаху на землю и принялся над ней шептать, мгновение и рубаха ярко запылала лазурным светом, и зелено-бурые пятна на ней пропали, а миг спустя она стала блекло-серой.

– Вот это намного лучше, – улыбаясь сказал Риолий. Он стоял в нескольких шагах от наследника, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь подойти, но после все же преодолел свои опасения и шагнул ближе к Святозару, надевающему свою рубаху. – Значит, ты, Святозар-восур, а пришел ты из страны Бесдуха…

– Ох, Риолий, что ты такое наплел, – перебив мальчика и скривив губы, проронил наследник. – Какая страна Бесдуха. Ты, же вроде веришь в Семаргла, или в этого вашего Есуания?

– Нет, – гневно откликнулся мальчик. – Я не верю в Есуанию, и не верю в его врага Бесдуха. – Риолий сделал глубокий вздох и гордо заявил, – я верю в Семаргла и Перуна и в их отца Сварога!

– Я тоже верю, – улыбаясь, заметил Святозар. – Поэтому меня и прислали к тебе, чтобы помочь.

– Помочь, – Риолий, сделал еще один шаг, и, встав рядом со Святозаром, посмотрел на него. Погодя он опустился и сев возле него, весьма взволнованно молвил, – и, что Боги знают обо мне, Святозар? Знают, что есть на свете такой мальчик, Риолий, который живет в стране неллов?

– Конечно, знают, – тихо ответил наследник.

– Тогда, скажи, мне Святозар, – внезапно звонко выкрикнул Риолий. – Почему же тогда Боги не защитили моего отца, мою мать, моего деда которые меня любили? Почему Боги позволили их казнить? Почему тогда я остался жить с другим моим дедом, который меня не любит, который меня бьет? Почему, тогда мне сейчас приходится прятаться в этом лесу, чтобы жрецы с города Артария не схватили меня и не принесли в жертву этому Есуанию? Скажи? Ответь мне Святозар? Почему и где эти Боги, в которых верил мой отец, и в которых верю я, – и Риолий закрыл лицо ладонями да чуть слышно заплакал.

Святозар, увидел, как заплакал мальчик, как тяжело стали сотрясаться его детские плечики, и, протянув руку, погладил его по волосам, а после и вовсе притянул к себе и крепко обнял.

– Ах, Святозар, – всхлипывая, шептал Риолий. – Я так любил своих родных, так любил отца, мать, деда, любил и продолжаю любить… Мой отец был гончаром, он был лучшим мастером глиняной посуды в городе Артария. Но и он, и его отец, мой дед, они никогда не верили в Есуанию. Никогда не ходили в жрище, смотреть на кровавые жертвы. Они никому не говорили об этом, потому как боялись, что коли жрецы узнают о том, что они откольники их тут же принесут в жертву. Но кто-то, наверно соседи, донес на моего отца и деда, и явились жрецы и ярыжки, и забрали их. Я помню все так хорошо… ведь это случилось год назад. Помню, как воины схватили отца и деда и стали бить на глазах моих и матери. Мать обняла меня и прижала к себе, чтобы я не смог им помочь, чтобы не смогли схватить и меня… А после, я помню, мы ходили с ней к темницам где их держали под стражей, а потом… – Мальчик вздрогнул всем телом, тяжело всхлипнул. – Потом мы пошли в жрище, мать хотела последний раз взглянуть на отца. – Риолий замолчал, вжался лицом в грудь Святозара и тихо добавил, – мать решила уйти из Артарии, решила вернуться к своему отцу в дом. Дед жил в деревне, которая лежит на горной реке Тенетка. Когда мы сюда пришли, она заболела…. Она все время бредила, и звала моего отца, а после, после… умерла. И я остался один, совсем один. Мой дед Прикифий, верит в Есуания, и заставляет меня ходить в жрище, которое сооружено в соседней деревушке и где приносят в жертву скот.

– А, разве, вы неллы, приносите в жертву еще и скот? – удивленно спросил Святозар, ласково поглаживая мальчика по волосам.

– Да, раз в десять дней жрецка в той деревне приносит в жерту ягненка или козленка, которого приводят ему люди, – кивнув головой, пояснил Риолий. – А на праздник в честь этого Есуания приносят в жертву человека. Я не ходил на эти кровавые обряды, а жрецка деревенский стращал деда тем, что объявит его, Прикифия, откольником и принесет в жертву. А дед этого очень боится, потому он бил меня… бил… Но так как я не повиновался ему, он стал говорить соседям, что я больной, юродивый, безумный… А, я даже обрадовался этому, думая, что жрецка объявит меня юродивым и не будет трогать, а дед не будет бить. Но этот жрецка он решил меня излечить от безумия. Он как-то приехал к нам в деревню, это совсем недавно было, и приказал мне пить воду, которую привез с собой, и в каковую добавил кровь недавно принесенного в жертву ягненка. Однако я отказался пить эту воду, тогда дед и сосед моего деда схватили меня. Они крепко меня держали и пытались раскрыть мне рот, а этот жрецка старался влить мне из глиняного кувшина эту гадость, а я так разгневался… Я мотнул головой и разбил этот кувшин, да громко закричал, что их Есуания никогда и не было, и, что я верю в Семаргла и Сварога! Они испуганно вскрикнули, и на миг дед и сосед ослабели хватку, а я вырвался и убежал в лес…. Я вернулся домой, через несколько дней, дед ничего мне не сказал, но я увидел, что он стал меня сторониться и бояться. А сегодня к нам в деревню, приехали жрецы и воины из города Артария… Я как раз чинил сети, развешанные вокруг дома и вдруг… Я услышал, точно кто-то мне шепнул: «Беги, беги, скорей Риолий к вязу, жрецы приехали за тобой!» Я схватил лежащую на бревне суму, перескочил через забор и увидел въезжающих в деревню воинов верхом на лошадях. Я перебежал дорогу, перескочил через соседский забор, и, пробежав сквозь их двор, устремился вверх по склону горы. Я бежал дюже быстро, а достигнув середины склона, упал в яму и замер, потом выглянул и увидел, что воины и небольшая колымага со жрецом остановилась около нашего дома. И тогда я вылез из ямы и побежал к вязу, как мне и велел тот голос.

– Ну, вот, видишь Риолий, – ровным голосом заметил наследник. – А ты, говоришь, что Боги не помогают тебе, а как же тогда понять тот голос, который предупредил тебя и прислал именно туда, где находился я.

Риолий отстранился от Святозара, утер свои глаза, и, глянув на него снизу вверх, улыбнувшись, сказал:

– Вяз да я все время здесь бываю… Я люблю этот вяз, потому-то и подумал, что ты один из жрецов. Потому, как и дед, и деревенские знают, что я прихожу к этому вязу.

– Знаешь, Риолий, наверно Семаргл, который меня сюда принес, – раздумчиво произнес Святозар и потрепал мальчика по волосам. – Тоже это знал, поэтому он и прислал тебя сюда, к вязу, где мы и должны с тобой встретиться.

– А зачем? Зачем, мы должны встретиться? – спросил мальчик. – И чем ты, можешь помочь мне?

– Послушай, Риолий, – ответил наследник, и принялся подниматься на ноги. – Я пришел тебя научить магии и объяснить тебе, что случилось с твоим народом за века… И, поверь мне, мальчик, разговор у нас с тобой будет очень долгим. Посему прежде, чем мы его начнем, давай поедим чего-нибудь, потому как, я, наверно долго не ел, и весьма голоден. Да, и я слышу, журчание воды, и так же сильно желаю обмыться, как и поесть. Ну, а засим когда я буду чистым, и мы с тобой оба будем сытыми, можно будет начать наш разговор.

Риолий поднялся на ноги вслед за Святозаром, и с неподдельным любопытством и восхищением оглядел фигуру наследника, затем перевел взгляд на себя, наморщил свой нос, наверно, выражая этим недовольство своей худобой и вздохнув, добавил:

– Там журчит и впрямь вода, это течет река Тенетка. Воды в ней немного, и она очень холодная, но может тебе повезет… и ты сможешь в ней обмыться, Святозар, кто ж знает. А вот с едой совсем плохо. У меня в суме лишь кусочек сыру, я конечно с тобой поделюсь, но вряд ли эта кроха насытит тебя, такого крепкого мужчину.

Святозар усмехнулся словам мальчика, и, похлопав его по худенькому плечу, в котором прямо через рубаху прощупывались острые косточки, молвил:

– Раз есть река, значит, и есть рыба, а рыбу всегда можно поймать, а поймав… ее можно запечь. Ну, а после, такую запеченную, и съесть.

– А где же ты возьмешь огонь? У меня нет кремня, и мы не сможем развести огонь, – вздыхая, сказал мальчик.

– Эх, Риолий, развести огонь в лесу, да, для меня ведуна, это самое легкое из всего того, что я наметил сделать, – откликнулся наследник.

– А, что же тогда самое тяжелое? – переступая с ноги на ногу, поспрашал Риолий.

Наследник оглядел себя, провел ладонью по своим длинным волосам, и как ему показалось ужасно грязным, и незамедлительно проронил:

– Самое тяжелое это отмыться от грязи пекельного царства. Ну, что ж, Риолий, думаю нужно именно и начать с тяжелого, то есть с мытья. Так, что веди меня к вашей реке Тенетке.

– Пойдем, – кивнул головой мальчик и повел наследника к речке.

Риолий пошел вперед, обогнул вяз и двинулся по тонкой, звериной тропе прямо к звенящей, где-то невдалеке Тенетке. Святозар тронулся следом за мальчиком. В лесу было очень сухо, а поваленные деревья, поломанные ветви преграждали путь. Высокие липы и клены, растущие кругом, создавали из своих крон, непроницаемый шатер, не давая проникать вглубь леса солнечным лучам, поэтому внизу земля была усыпана опадающей желтовато-зеленой листвой и сухой травой. Кое-где по земле стелился лишь колючий, низкорослый кустарник, на котором укрытые зеленой листвой горели ярко-красные ягоды. Невысокие тонкоствольные, молодые деревца, да изредка встречающиеся кустарники лещины, на которых в зелено-желтой листве прятались лесные орехи, вот и все, что росло в этом лесу. Святозар остановился возле одного из кустов лещины и сорвал округлый орех, он очистил плод от уже сухих листочков-оберток, и, положив его в рот, разгрыз, внутри оказался сладкий, поспевший орех. А наследник ощутил в своей душе такую радость и благодать, от вкуса этого земного ореха, от вида этого тенистого леса, от запаха опавшей листвы, и, улыбнувшись, поспешил догнать ушедшего вперед мальчика.

– Риолий, а сейчас какое время года? Лето или осень? – спросил Святозар.

Мальчик на миг остановился, обернулся, скривив губы и недовольным голосом, точно наследник его чем-то обидел, сказал:

– Не знаю. Может лето, а может осень, но точно не зима, – и продолжил прерванный путь.

– А вы, что календарь не ведете? – поинтересовался Святозар, не обращая внимания на недовольство прозвучавшее в голосе мальчика и остановился, потому как они с Риолием вышли на берег реки.

Берег с этой стороны был высоким и обрывистым, горная река подмывала его многие века, расширяя свое русло, унося с собой землю, оголяя корни деревьев. Само русло было очень широким и усеянное огромными валунами и мелкими камнями, да поломанными, искореженными стволами деревьев. С той стороны русла, берег был более пологим и заканчивался не высоким склоном горы. Наверно весной эта река была полноводной и бурной, ее кипучие и быстрые воды несли на себе не только камни, но и легко ломая деревья, перекатывали, перемалывая их и увлекая за собой. Однако сейчас воды в реке осталось совсем немного, лишь тонкий, серебристый ручеек еще бежал, громко ударяясь о камни по самому дну русла, вытекая из неглубоких впадин-озер.