Текст книги "Бой Святозара. Сыны Семаргла"

Глава четвертая

До поздней ночи Святозар и Риолий сидели около костра и разговаривали. Наследник рассказал мальчику о Богах и Небесной Сварге, о Ирий-саде куда попадают после смерти светлые души, о Яви где живет человек, совершая свой земной путь, о Пекле, где правит черными душами сам Чернобог. Знания Риолия о Богах были отрывочными, иногда эти знания перемешивались с выдуманной верой в Есуания. Мальчик знал имена светлых Богов: Сварога, Семаргла и Перуна, но совершенно не знал о родителе всего сущего Роде, о Богиню любви-Ладе-матушке, о Богине Макошь, которая прядет нить судьбы человека. Он не ведал кто такой Бог Ра и Бог Хорс, Коляда и Радогост. Его знания были ущербны и бедны, это все, что смогли сохранить его предки в борьбе за веру и Богов. Но главное, что было в душе Риолия это любовь, чистая и светлая любовь к Богам, своему народу и своей земле.

Поздней ночью, когда темное небо уже покрылось яркими мерцающими звездами, Риолий ушел спать, а Святозар все еще продолжал сидеть около костра, подбрасывая в огонь ветки и наслаждаясь этой теплой ночью, высоким звездным небом, чистым горным воздухом, журчанием реки, тихими звуками ночного леса, запахом земли и желто-красным пламенем костра, наслаждаясь Явью. Временами, когда наследник отводил свой взгляд от ярко вспыхивающего огня, и устремлял в небо, ему казалось, что кто-то легонько дует в его лицо теплым, немного обжигающим дыханием и тихо, еле слышно шепчет, что-то доброе и хорошее. И Святозар был уверен, что шептал эти добрые слова никто иной, как сам Бог Семаргл.

Святозар ушел спать лишь под утро, когда с неба на него глянул погибший сын Бога Хорса, Денница, возвещая наступление нового дня. Наследник тихо зашел в шатер, где на одном из лож крепко спал Риолий, и, подойдя к своему ложу, лег на него, подложив под голову руку, закрыл глаза и тотчас уснул. Но стоило Святозару погрузиться в сон, как перед глазами поплыл насыщенный густой, черный туман в котором стали ярко вспыхивать, а после лопаться, разлетаясь на тысячи мельчайших крупинок, яркие белые и желтые звезды. Внезапно наследник услышал сквозь сон тихую мелодию, черный туман с звездами уплыл вправо, и сквозь беловатую, прозрачно-серебристую материю он увидел огромный пиршественный зал, с широкими закругленными сверху решетчатыми окнами, украшенными золотом и камнями драгоценными. Внутри зала высились мощные столбы, на которых точно оживали каменные птицы и звери, усыпанные жемчугами и розовым топазом. На покрытых серебром стенах поднимались к потолку зеленые, изумрудные деревья, возле них извивались голубые, сапфировые травы, да цвели желтые цитриновые али красные рубиновые цветы. В зал вели широкие чеканные, опускающиеся двери. А на большом прямоугольном столе стояли золотые чаши и блюда, кубки и сосуды, полные еды и питья, рядом с блюдами лежали серебряные вилицы с тонкими, короткими, тройными зубьями. И за этим богато уставленным явствами столом слева от наследника сидел правитель Аилоунен. Он повернул голову и посмотрел на Святозара своими обжигающими ярко-голубыми глазами, да протянув руку, убрал упавшие на лицо длинные темно-пшеничные, волнистые волосы и улыбнулся. Перед глазами наследника вновь промелькнул густой, черный туман, и увидел Святозар поле битвы. На том поле Боги и люди вместе бьются против огромных волшебных существ великанов, кругом полыхают яркие вспышки молний Перуна, звонко хлещет бич Семаргла, и, не зная промаха разит великанов меч ДажьБога. А Святозар, видит как пятисаженный великан хватает его, за ногу, и, переворачивая вниз головой, размахивается им, и со всей силы бросает на землю. Святозар не просто ощущает полет своего тела, он чувствует и страшную боль в голове от удара о что-то острое, и глухой стук тела о поверхность земли, еще миг и черный туман, который вроде бы вновь вернулся, исчез. И видит перед собой наследник взволнованное лицо правителя и кудесника Аилоунена, слышит его тихую песню, которая снимает боль и прогоняет тяжелое дыхание. Еще мгновение и Святозар зрит, как протягивает к нему руку правитель дамианцев Ана-Дазфаль, как бережно помогает ему подняться Аилоунен и смахивает с него кровь, обильно покрывшую его голую грудь. И слышит наследник тихие слова, сказанные мягким, певучим голосом великого кудесника: «Ты, еще, слаб, мальчик, тебе надо передохнуть, а бой мы доведем без тебя». И вновь мерещится Святозару прекрасная, подобная Богам, светлая музыка.

Наследник проснулся, открыл глаза и резко сел на ложе, а перед глазами его вновь проплыло взволнованное лицо Аилоунена, его высокий лоб, тонкие, дугообразные, черные брови, прямой с горбинкой нос и эти яркие, насыщенные голубизной глаза. Святозар порывисто задышал и только сейчас уловил своим ухом, что где-то обок звучит тихая, чудесная, завораживающая душу мелодия, чьи-то умелые пальцы, прикрывая дырочки на дудочке, выводили удивительные, не похожие ни на что трели. И Святозар вспомнил слова ДажьБога: «Ты, будешь приятно потрясен тем, кто перед тобой». Наследник улыбнулся, и, вслушиваясь в красоту мелодию, внезапно как-то радостно засмеялся, теперь он понял, кем был в прошлой жизни Риолий. Этот мальчик, и есть великий правитель Аилоунен, знаменитый кудесник, который вел за собой братские народы руахов, приолов и гавров. Сын самого Семаргла, душа которого несла в себе искорку светлой и чистой души Бога Огня.

Святозар легохонько поднялся с ложа и бесшумно приблизился к выходу из шатра.

Риолий сидел на бревне, напротив шатра, возле потухшего костра и играл на дудочке, наследник вгляделся в черты его лица и опять улыбнулся. Да, несомненно, перед ним Аилоунен, величайший кудесник, про какового сказывали, что получил он магический дар от самого Сварога, когда был еще юным отроком. Как дар, за проявленную смелость и верность свету, добру и Богам. Говорили тогда, что Бог Сварог окропил Аилоунена медовой, солнечной Сурьей принесенной из самой Небесной Сварги.

Риолий перестал играть на дудочке, поднял глаза от прогоревшего костра и посмотрел на наследника, да улыбнувшись, молвил своим певучим голосом:

– Доброе утро, Святозар.

– Здравствуй Аило… вернее Риолий, – ответил наследник, и, шагнув вперед, вышел из шатра. Он широко улыбнулся, понимая, что прав был ДажьБог, и Святозар не просто приятно потрясен этой встречей, а счастлив тем, что смог увидеть старого друга. И так вдруг захотелось сделать, что-то приятное, ему, Аилоунену, за все то добро, что когда-то щедро на него излил правитель руахов. – А, что, Риолий, не пора ли мне тебя накормить? Что бы ты хотел поесть?

– Я бы? – удивленно переспросил, мальчик и поднялся с бревна. – Я бы хотел мяса, хотя бы маленький кусочек. – Риолий облизнул губы и засунул дудочку за пояс штанов. – Дед меня кормит редко, да и то дает лишь соленую рыбу, да сыр который меняет на рыбу. А мясо я последний раз ел в Артарии, еще когда были живы мать и отец. И я бы очень хотел съесть хотя бы кусочек.

– Что ж, Риолий, – откликнулся Святозар, довольным взглядом обозревая мальчика. – Наверно пришло время попробовать мои силы, как истинного кудесника, которому… подвластна еда. – И тотчас Святозар развернулся и направился в шатер.

Наследник подошел к столу, остановился, и, выставив вперед руки, широко расставил пальцы, образуя над столом чашу, да глубоко вздохнув, пропел-прошептал: «Еда, еда, наполни стол: мясо, рыба, хлеб, молоко повелеваю появись!» Стоило только ему дотянуть до конца последнее слово, как в тот же миг стол слегка вздрогнул, покрылся едва заметным, лазурным дымком. Святозар стремительно дунул на это легкое марево и когда он испарился, на столе оказались: блюдо жаркого из тетерева, блюдо тушеного зайца, и большой пирог с рыбой, а рядом полный молока глиняный кувшин.

– Охо… хо! – восторженно выдохнул, вошедший в шатер Риолий и уставился на стол. Он тяжело сглотнул слюну, и погодя спросил, – а чего же мы тогда вчера этого костлявого окуня ели, ведь выходит ты такое можешь.

– Это потому, мы его ели, Риолий, – посмотрев на пирог и тоже сглотнув слюни, откликнулся Святозар. – Что я кудесником стал совсем недавно, и еще не знаю до конца, что я умею.

– Ты ж говорил, что ты ведун, – заметил мальчик и перевел взгляд с мяса на Святозара.

– Ведун, я в прошлом, а нонче, друг мой, кудесник, – пояснил наследник, и, махнул рукой, приглашая Риолия за стол. – Ну, давай, что ли сядем не будем себя изводить голодом?

– Ага, – согласно кивнул головой мальчик и поспешил за стол.

– Придвигай себе блюдо с тушеным зайцем, – улыбаясь, сказал Святозар, и, тоже сел за стол. – Или ты будешь тетерева?

– Ы… ы… ы, – закивал головой мальчик с жадностью принявшись за зайца, и схватив в руки кусок пирога засунул его до половины в рот.

Святозар налил в чаши молока, и, придвинув к Риолию одну из них, взял в руки пирог и принялся есть. Теперь после заточения в пекельном царстве и после бесконечно однообразного мясного питания, наследник не мог смотреть не только на зайца, но и вообще на мясо, предпочитая в данный момент пирог с рыбой. Святозар неторопливо ел пирог, запивая его молоком, и наблюдал, как поедает зайца Риолий, опять жадно облизывая пальцы, и подбирая все упавшие крупиночки и крошечки на стол.

– Риолий, – негромко поспрашал Святозар. – Тебя дед совсем не кормит?

Мальчик запихнул в рот оставшийся кусок пирога, оторвался на миг от блюда с едой и быстро прожевав, широко улыбнувшись, ответил:

– Он сам не ест, и другим не дает. Сам весь высох и хочет, чтобы я таким же был. Дед говорит, господь Есуания, всегда мало ел, и поэтому попал в святую страну Раявку, и нам он это заповедовал. Потому как мало есть полезно, дольше проживешь. – Риолий внезапно громко засмеялся и добавил, – но зачем долго жить если ты плохо ешь, плохо спишь, никого не любишь… Зачем такая жизнь вообще нужна.

– А у него еще внуки есть, кроме тебя, – поинтересовался Святозар, и, увидев, что мальчик выпил все молоко, налил ему еще в чашу.

– Очень вкусно, – произнес Риолий, и, взяв чашу с молоком, отпил из нее, сделав большой глоток, да немедля от удовольствия закрыл глаза. Засим он помотал головой и почему-то тяжело вздохнув, открыл очи, с горечью в голосе добавив, – мать иногда покупала мне молока, поила меня. Оно в Артарии дюже дорогое было… А дед… дед такой жадный. Мать у него была единственная дочь, а я значит единственный внук. Он знаешь, Святозар. – И мальчик поспешно допил молоко. – Он доит козу и продает соседям молоко, а на вырученные тины, покупает всякие не нужные вещи и складывает их в огромный вольный ящик с крышкой и запирает там их на замок…. Наверно, он думает их забрать туда… как ты назвал это место, куда попадают черные души? А… в Пекло… вот, вот… Он их в Пекло заберет и будет там те вещи этим дасуням предлагать, чтобы они его не так сильно били… Ха… ха… ха!..

Святозар громко засмеялся шутке отрока, на миг, представив себе лицо дурашмана Пана, когда ему, дед Риолия предложит вещи из своего вольного ящика. Нежданно до наследника долетел мало различимый шум, шедший откуда-то из леса, казалось, что невдалеке, точно срубили дерево.

– Что это? – переставая смеяться, спросил мальчик, и лицо его тревожно вздрогнуло.

– Ну, чего ты испугался? – спокойно протянул Святозар и прислушался, шум в лесу вроде стих. – Мы же в лесу, мало ли кто здесь может пройти или пробежать: зверь, птица.

– Нет, здесь очень мало зверья, да и птиц тоже, – заметил, вздыхая мальчик, и взволнованно прислушался. – Люди деревенские так бедны, что они все переловили в лесах вокруг деревни. Ведь каждые десять дней надо приносить в жертву скотину. Каждая деревня должна купить и привести общую жертву, поэтому тины, должна сдать каждая семья и за каждого человека из этой семьи, не важно младенец ты или старик… Посему детей в деревне очень мало, в основном старики и взрослые, те которые могут работать и могут заплатить тину… А если у тебя в семье дети, тебе их тяжело прокормить, вот такие отцы ходят в лес и излавливают живность. А зверье оно тоже умное, оно уходит выше в горы, туда, куда человеку не добраться.

Неожиданно совсем близко раздался треск ломаемого дерева, и стало слышно, как кто-то негромко заговорил.

– Посиди, здесь, – сказал Святозар, увидев испуганное лицо Риолия и поднявшись из-за стола, направился к выходу из шатра.

Наследник вышел из шатра и прислушался. Да, несомненно, где-то совсем близко толковали, и звуки голосов долетали откуда-то снизу, будто тот, кто разговаривал, поднимался по тропке, по которой вчера днем пришел Риолий. Святозар мгновение помедлил, а после не быстрым шагом пошел к вязу, сзади его вмале нагнал отрок. Наследник обернулся, на миг остановился, посмотрел на побледневшее от испуга лицо мальчика и успокоительно молвил:

– Ты, что, Риолий, посиди в шатре, я скоро вернусь.

– Нет, я пойду с тобой, – дрогнувшим голосом, ответил мальчик. Он внезапно побледнел, порывчато вздохнул и уже более твердым, наполненным гордостью голосом, добавил, – они пришли за мной. И пусть видят, я их не боюсь. И не боюсь смерти, даже из их кровавых рук.

Святозар протянул руку, погладил мальчика по непослушным темно-пшеничным волосам и добавил:

– Даже если они пришли за тобой. Они тебя не получат. Неужели я прошел Пекло, узнал тебя и отдам им… да никогда! Но если ты, хочешь, пошли вместе! И пусть они видят тебя и меня вместе, и пусть трепещут их черные души, друг мой!

Святозар развернулся и продолжил свой прерванный путь, позади него в шаге, шел, гордо подняв голову Риолий. Вскоре они подошли к вязу, и немного пройдя по тропе, остановились, увидев идущих к ним навстречу по тропинке трех людей. Двое из этих людей были воинами, потому как одеты они были в легкие тонкие кольчуги, а на головах у них сидели бронзовые шлемы, с широкими пластинами, прикрывающими носы. На поясе у них висели мечи, а в руках они держали длинные, саженные пики. Позади воинов шел третий, он был в каком-то темно-сером, длинном одеянии. Это был высокий, белокурый, плотный мужчина с неприятным лицом, узкими губами, и с блекло-карими, точно навыкате глазами, на голове у него сидела красная, плоская шапка.

Воины, увидев стоящего и спокойно взирающего на них Святозара и Риолия, выставили вперед пики, направив их на них и остановились.

– Кто вы такие и зачем сюда пришли? – громким голосом вопросил Святозар.

Вперед вышел тот третий в темно-сером, длинном одеянии и красной, плоской шапке, он злобным взглядом оглядел наследника и низким голосом, сказал:

– А, ты, кто таков беспутный шатун, что смеешь меня самого ярыжку жреца Артарии, спрашивать. Что захотел быть принесенным в жертву нашему господу и Богу Есуанию?

– Если я тебе, ярыжка, скажу кто я… – Святозар усмехнулся и гордо зыркнул на человека. – Тебе вряд ли это понравится. Но так как я задал вопрос первым, то жду на него ответа. Зачем ты, ярыжка, жреца Артарии, пришел в этот лес?

– Ах, ты, оборванец, – злобно проронил ярыжка и лицо его дрогнуло от ненависти. – Да, как ты смеешь со мной так, говорить. Убить его! – внезапно зычно выкрикнул ярыжка и отступил назад.

Воины в тот же миг шагнули вперед, в попытке проткнуть наследника ромбовидными наконечниками пик, однако тот лишь приметив их движение, тотчас поднял руку, направил ее на воинов и тихо пропел-прошептал: «Пики, пики, мечи, мечи повелеваю вам превращайтесь во прах!» Из руки Святозара вылетел легкий лазурно-золотистый дымок и покрыл выставленные вперед пики, да подлетев к воинам ударился о кольчугу и словно густым испарением скатился по ней к мечам, покрыв лазурным дымком и ножны. Наследник не сильно дунул и немедля лазурный дым иссяк, а пики и ножны с мечами распались на крупинки и осыпались на землю. Еще мгновение земля была покрыта легкой лазурью, оная два раза мигнув, потухла. Все это случилось так быстро, что ни воины, ни ихний ярыжка ничего в первый миг не поняли. Впрочем воины очнулись первыми, они сначала беспомощно глянули на вытянутые вперед пустые руки, потом ощупали то место, где раньше висели ножны, и, опустив руки, ошарашено уставились на наследника.

– Ну, чего вы, чего, схватите его, – еще громче закричал ярыжка, и теперь в его голосе звучала не только злоба, но и неподдельный страх.

Воины переглянулись и шагнули навстречу к Святозару, но тот отпрыгнул назад, затем отвел руки к груди, пропел-прошептал: «Ветер, ветер, повелеваю тебе, мощью своей сдуй этих людей!», и, выбросив руки вперед, направил их на воинов, да сильно дунул. Воины не успели еще сделать и двух шагов, как внезапно резкий порыв ветра, подхватил их и швырнул назад, так, что они пролетели саженей пять, и упали на землю. Послышался глухой удар тел о землю, скрежет ломаемых при падении веток, костей, да гулкие вопли воинов, наполненные болью и страхом.

Воины пролетели мимо ярыжки, при том не задев его. Казалось, что порыв ветра, даже не колыхнул волоска на его голове, но зато сотворенное наследником чудо, произвело изменение в лице ярыжки, потому как вся спесь и злоба безвозвратно, покинули его. Теперь ярыжка смотрел на наследника с безграничной радостью, любовью и счастьем, словно вновь увидел давно потерянного брата. Ярыжка низко поклонился, коснувшись руками поверхности земли, и испуганно глянув на выставленные вперед руки наследника, срывающимся голосом, молвил:

– Ах, ваша почтенность, я ярыжка жреца Артарии. Мы прибыли сюда нарочно, чтобы забрать вот того мальчишку именем Риолий Руахивий, сына откольника Фадефа Руахивия. Этот мальчишка является яремником господа нашего Есуания, он обезумил и стал юродливым. Мальчишка подлежит прибытию в город Артарию, для выяснения болен ли он или является, как и его отец откольником от веры.

– Не понял, я, что-то, – поинтересовался Святозар, и, опустив вниз руки, усмехнулся. – Кто такой ярыжка, кто такой яремник, и почему вы решили, что Риолий безумен?

– Ох, – тяжело выдохнул ярыжка, и утер рукой выступивший от волнения на лбу пот. – Ярыжка это низший служитель жреца, яремник это невольник, имеющий и несущий на себе ярмо от господа Бога Есуания…

– А… ну, вот теперь мне, стало все понятней, – перебив ярыжку на полуслове, заметил Святозар. – Только вот, я, должен тебя расстроить ярыжка. Этот мальчик, Риолий, – и наследник протянув руку, потрепал по волосам, стоящего слева отрока. – Он ведь знаешь не безумен… Нет! Да, и правду тебе сказать он не откольник. Потому, как Риолий верит в истинных Богов и держит в душе истинную веру. Веру в Сварога и его сына Семаргла. – Наследник увидел, как испуганно вжал голову в плечи ярыжка и с неподдельным страхом глянул на Риолия. – Ну, а кто такой на самом деле Есуания, я как кудесник, смогу тебе все разъяснить, – дополнил свою речь миг погодя наследник.

Святозар шагнул вперед, протянул руку и дотронулся пальцами до лба ярыжки и тихо пропел-прошептал: «Врут, врут тебе. Повелеваю, правда, правда торжествуй! Свет и добро покажи ему Правь!» Наследник допел до конца повеление и тотчас толкнул ярыжку в лоб. Тот покачнулся и точно подрубленное дерево тяжело плюхнулся на землю так, что хрустнули под ним ломаемые ветки, с головы слетела красная, плоская шапка, а из-под обуви вылетела пожухлая листва и куски земли. Ярыжка приземлился на землю, глаза его были открыты, рот в немом ужасе широко раззявился, ни ноги, ни руки, ни тело его не двигались, неподвижно замерев, у него даже не смыкались веки, и не вздымалась грудь, а со стороны казалось, он умер. Риолий подбежал к ярыжке, заглянул ему в глаза, и испуганно отпрянув, спросил, обращаясь к наследнику:

– Святозар, ты его убил?

– Нет, – ответил наследник. – Просто обездвижил. Ничего, Риолий, пусть он так полежит и подумает о Прави!

– А те двое, они вроде перестали стонать, – и Риолий устремил взгляд на воинов, которые после падения, и впрямь некоторое время стонали, а сейчас затихли, наверно услышав, что у ярыжки их него тоже неприятности.

– Ну, я думаю, с ними тоже все в порядке, – молвил Святозар. – Возможно разбитая голова и поломанные ребра. И я их обязательно исцелю, но позже. Пусть они полежат, и пусть у них там поболит, а то иначе в этих пьянках и татьбах, про которые ты мне рассказывал, и которыми они занимаются, никогда они не прочувствуют страдания и боль простых людей.

– Этот ярыжка, – кивнув на служителя, пояснил Риолий. – Он тогда забирал отца и деда.

– Значит это твой старый знакомый, – заметил наследник и нежно погладил мальчика по волосам.

– Да, старый, – дрогнувшим голосом отозвался Риолий, и, вздохнув, повернулся да медленно пошел к вязу, склонив низко голову.

Святозар глянул вслед мальчику, а после перевел взгляд на ярыжку и подошел к нему ближе. Ярыжка лежал на земле, все также широко разевая рот, откуда уже вытекала слюна, не в силах пошевелиться, не в силах перевести взор и не в силах даже сглотнуть слюну. Наследник присел рядом со служителем, протянул руку, коснулся пальцами его рта, и, подув ему в лицо, негромко спросил:

– Ярыжка, как тебя звать?

Служитель наконец-то смог сомкнуть губы и сглотнуть переполнившую рот слюну, после он тяжело закрыл глаза, вздрогнул всем телом и пошевелил по первому руками, ногами, оторвав от земли голову, потряс ею. Он вновь открыл глаза, и вдруг громко всхлипнув, заплакал и запричитал:

– Как, как меня звать? Предатель, предатель веры, вот каково мое имя, а… а… а! Нет у меня имени, а… а… а!

– Чего это он? – поинтересовался, подошедший сзади Риолий, и положил руку на плечо, сидевшего рядом с ярыжкой Святозара. – Чего он так орет?

И, правда, служитель теперь не просто плакал и причитал, он стал рыдать и громко орать. Внезапно он и вовсе подскочил на месте, сел и принялся оглядываться кругом, а увидев возле себя круглый с кулак камень схватил его да начал наносить им себе удары по лбу.

– Ох! – громко выкрикнул Риолий, увидев, как колотящий себя по лбу камнем служитель разбил лоб, и из глубокого рассечения на лицо потекла алая, густая кровь.

– Предатель, предатель, предатель! Убийца, кровожадный убийца! – не переставая лупить себя камнем по лбу орал ярыжка.

– Остановись, – повелительно молвил наследник и воззрился прямо в карие глаза ярыжки. – Имя твое? Говори мне свое имя.

Ярыжка остановил уже почти поднесенный ко лбу камень, вновь тяжело вздрогнул и с невыразимой болью глянув прямо в глаза Святозара, дрожащим голосом шепнул:

– Я… я. Меня зовут Оскидий.

– Оскидий, – повторил имя Святозар, и, протянув руку забрал у ярыжки камень, откинув его в сторону. – Оскидий, ты, не должен себя калечить, потому что сегодня тебе открылась истина. Ты, познал путь Правды и путь Кривды. Тебе было дано узнать своих Богов. Узнать, что до сего момента, ты, служил выдуманному, никогда не существующему, но очень кровожадному и жестокому господу Есуанию-Берцанию. Сейчас перед тобой нахожусь я, благодаря которому, ты все смог узнать. Скажи мне, Оскидий, по какому пути ты пойдешь? По пути Прави, по тому пути, по которому иду я и юный отрок Риолий? Или по пути Кривды, по которому все эти годы шла твоя заплутавшая, погрязшая в злобе и жестокости душа.

– Правь, Правь, Правь, – закричал Оскидий и сызнова содрогнулся всем телом. – Только не Пекло, только не та страшная вереница душ…. Нет, нет, нет! – заплакал ярыжка. – У меня только, что родился сын, ему всего двадцать дней, он совсем маленький, мы даже не дали ему имя… – Утирая текущие сопли, слезы и кровь, сотрясаясь телом, выдохнул Оскидий. – У него нет имени, и я хочу, хочу, чтобы он жил, и никогда не верил в этого лживого Есуания! Только в ДажьБога, Семаргла и Перуна!

– В-первую очередь в Семаргла, – вмешался в разговор недовольный Риолий. – Семаргл породил наши народы. Народы, которые его предали и забыли.

– Да, да, – согласился Оскидий и закивал головой, разбрызгивая свое одеяние алой кровью. – Да, да, Семаргл, ДажьБог и Перун! И ДажьБог!

– Что ж Риолий, – повернув голову к мальчику, улыбнувшись, пояснил Святозар. – Не будем так требовательны к Оскидию, ведь он получил мою духовную любовь и знания от меня, поэтому у него. – Наследник, слегка понизил голос и дополнил, – у него на первом месте ДажьБог.

Риолий в ответ широко улыбнулся, малеша наморщив свой нос, а Святозар развернул голову ко все еще рыдающему ярыжке, протянул руку, дотронулся пальцами до лба и тихо пропел-прошептал: «Кровь, кровь повелеваю, остановись! Рана, рана повелеваю, затянись!» И не мешкая под пальцами перестала сочиться кровь, а кожа на лбу сомкнулась и по тонкой ниточке рассечения пробежала лазурная искорка. Еще морг и на лбу осталась лишь белая паутинка-шрам. Святозар описал рукой, не касаясь лица и одеяния Оскидия, полукруг и повелел крови пропасть. А когда его повеление исполнилось, и кровь исчезла с лица и материи одеяния, сказал, поднимаясь на ноги и протягивая ярыжке руку:

– Вставай Оскидий на ноги. А теперь пойдем и поговорим с твоими воинами.

Оскидий при помощи Святозара порывчато поднялся на ноги. Он все еще продолжал вздрагивать всем телом и утирал рукавом одеяния бегущие из глаз слезы, одначе когда наследник и Риолий направились к воинам, поспешил следом за ними.

Наследник подошел к одному из воинов, который не стонал, а лежал молча. У него, по-видимому, от удара были сломаны ребра, и что-то разорвалось внутри, потому как изо рта обильно шла густая кровь, вытекающая и покрывшая не только шею, но уже и грудь.

Глаза его были закрыты, он надрывно дышал, и тяжело булькая, выпускал изо рта крупные пузыри крови. Шлем слетевший с головы воина валялся в нескольких шагах от него. Святозар присел обок воина, и, положив руки на лоб и на грудь, пропел-прошептал. Кровь тут же перестала течь изо рта, внутри тела, что-то громко захрустело и воин надрывисто застонав, открыл глаза и выплюнул на землю остатки крови, да испуганно уставился на наследника.

– Как тебя зовут? – спросил воина Святозар.

– Меня зовут Лесинтий, я третедесятник в воинстве сотвиза Аминия-Риафа Ламперского, – сотрясаясь всем телом под пристальным взглядом наследника, ответил воин.

Святозар продолжая держать на лбу воина правую руку, убрал с груди левую и тихо пропел-прошептал: «Врут, врут, тебе. Повелеваю, правда, правда, торжествуй! Свет и добро покажи ему Правь!» И лишь наследник допел до конца, как Лесинтий точно также, как до этого Оскидий выпучил глаза, раскрыл рот, и затих, обездвиженный в познании истины.

Святозар посмотрел на воина, муторно вздохнул, поднялся и неторопливо пошел ко второму воину. Тот второй воин лежал в неглубокой яме, среди вороха наваленных, поломанных веток, и, судя по бесплодным попыткам подняться, скорее всего, в результате неудачного падения и полета, сломал себе обе ноги. Стоило только наследнику подойти к воину, тот вздрогнул всем телом. Он испуганно уставился на Святозара, втянул голову в плечи и закрыл рот рукой, подавляя вопль ужаса. Святозар присел рядом с воином, посмотрел на его неестественно расширенные от страха и боли глаза, и, протянув руки, поправил съехавший с головы на сторону шлем. А после, положил обе ладони на поломанные ноги, и пропел-прошептал повеление и в тот же миг кости в ногах воина заскрипели, будто старые петли на тяжелых воротах, и встали на место. И как только боль с лица воина сбежала, наследник тихим голосом сказал:

– Назови свое имя.

– Винирий, – прошептал воин.

Святозар дотронулся до лба Винирия, обездвижил его и заставил познать истину и веру в Сварога и его сыновей. Он еще какое-то время посидел рядом с Винирием, безмолвно вглядываясь в черты его лица, в серо-зеленые, глубокие глаза, а засим поднявшись, чуток отошел назад, и, протянув руки к воинам, пробудил сразу обоих.