Текст книги "Современные родители. Как мы на самом деле учим и воспитываем детей"

2.3. Требования-обязанности

(Т+, критическое значение 4)

Какие же обязанности ребенка появляются первыми? Скажем, в три года. Когда задаешь этот вопрос родительской или педагогической аудитории, то первый ответ – убирать игрушки.

Потом – чистить зубы, самостоятельно одеваться. После этого возникает некоторая пауза, а потом сыплются:

• быть вежливым;

• не драться;

• не кусаться;

• уметь постоять за себя;

• уметь уступать;

• договариваться;

• выполнять обещания;

• не врать;

• не брать чужое;

• писать на горшок;

• самостоятельно есть;

• ложиться спать вовремя;

• не смотреть все время телевизор;

• не ругаться с братом;

• не хватать все в магазине;

• не убегать на улице;

• не тащить руки в рот;

• не собирать всякую дрянь;

• и т. д. и т. и.

После этого становится ясным, что жизнь трехлетнего ребенка не такая уж простая, а детство – не самая безоблачная пора в жизни. Потому что со всеми этими запретами и требованиями ребенок сталкивается впервые и должен к ним привыкнуть и приспособиться.

Сложность заключается еще и в том, что ребенок живет здесь и сейчас. Можно сказать – это мечта любого психотерапевта. Он не печалится о прошлом и не страшится будущего. То, что происходит сейчас, для него имеет гораздо большее значение, чем для взрослого – если я сейчас не получу вот эту игрушку – это значит, что я никогда ее не получу, более того, ничего важнее этой игрушки в жизни нет потому, что в жизни вообще нет ничего, кроме нее. Эмоциональный накал чрезвычайно высок. Способность к саморегуляции низка, слова и логические построения не работают.

Если построить график увеличения количества требований к ребенку, он будет выглядеть примерно так.

По большому счету, к трем годам ребенок сталкивается с большинством базовых требований, с которыми он вообще столкнется в жизни. И как-то должен к ним адаптироваться. Практически так же изменяется число конфликтов с родителями. До трех лет возрастая, а после спадая, поскольку новые запреты появляются все реже и реже, накапливается опыт переживания (или проживания) стрессовых ситуаций, возрастает способность контролировать свои действия, развивается память, совершенствуются навыки владения языком – понимание речи и возможность выразить свои мысли и чувства, понять и найти аргументы. Возрастает способность к пониманию других людей, и появляются навыки общения с разными людьми и адаптации к разным требованиям.

Вот основные причины, приводящие к тому, что ребенок не выполняет требований:

• не слышит сказанное;

• не понимает, что ему говорят;

• не умеет делать то, что от него требуется, не научили;

• не может делать этого в принципе, не созрел;

• не хочет.

Родители склонны преувеличивать значимость последнего пункта и недооценивать все остальные.

Современные родители, впервые в жизни столкнувшиеся с маленьким ребенком, часто не догадываются, что реально может ребенок сделать, а чего нет.

Давайте разберем требования, предъявляемые к ребенку, которые чаще всего вызывают конфликты. Из длинного перечня требований остановимся на следующих: убирать игрушки, чистить зубы, одеваться самостоятельно, быть вежливым, ходить на горшок, делиться с другими, не брать чужое, не врать, понимать течение времени, ценить дорогие вещи.

Уборка игрушек

Опыт работы в группах Монтессори показывает, что уже двухлетние дети в состоянии убирать за собой игрушки, пролитое, просыпанное и разбросанное. В группах 3–6 лет уборка за собой – это правило, которое выполняется всеми. И требуется всего 1–2 месяца, чтобы ребенок делал это автоматически. Без напоминаний и уговоров. При этом те же самые дети дома как не убирали за собой игрушек, так и не убирают.

В чем же причина?

Есть несколько очень важных законов, которые выполняются в группе и которые очень трудно, а иногда и невозможно выполнить дома.

Чем больше вам удается соблюсти правил из левой колонки, тем выше вероятность того, что ваш ребенок будет убирать вещи за собой. Ну, хотя бы первое и последнее.

Кроме того, организация домашней среды, в которой мы живем, которую мы называем порядком, – вещь сугубо индивидуальная и зависит от наших ведущих модальностей. Другими словами – от тех каналов и способов восприятия мира, которые свойственны именно нам. Так, визуалы, т. е. люди, для которых наиболее важна зрительная информация, будут ориентироваться на сочетания цветов, форм и размеров. Аудиалы будут вставлять звукоизолирующие стеклопакеты или включать «неслышную» музыку. Кинестетики – искать комфорта и приятных на ощупь материалов, а люди, чувствительные к запахам, – покупать освежители воздуха и дезодоранты. Таким людям довольно сложно понять друг друга, а главное – учесть все те тонкости, которые так важны другому. Но еще сложнее ситуация, когда вместе приходится жить, например, двум аудиалам, и один предпочитает Моцарта, а другой – диско, или сове и жаворонку, или любителям тепла и холода.

Поэтому когда вы пытаетесь заставить своих домочадцев убираться под лозунгом «ведь должен же быть хоть какой-то порядок в доме!», разберитесь сначала, «какой» это порядок, что важно для каждого, а потом попробуйте найти консенсус. Тогда, возможно, наведение порядка станет вашим общим делом.

Ну и презентации, конечно. Чем чаще ребенок будет видеть, как взрослые одинаковым образом, в одно и то же место, радостно убирают разбросанное, помогая друг другу, тем легче ему будет научиться делать самому.

Чистка зубов

Не буду спорить с тем, что чистить зубы нужно. Но всегда надо учитывать, что их нужно чистить не только нам с вами, но и таким гигантам, как Procter&Gamble, Colgate, Palmolive. В смысле не им чистить зубы, а чтобы мы с вами чистили зубы зубной пастой, которую они производят. И если для нас это вопрос наличия и здоровья зубов, то для них – вопрос жизни и смерти. Поэтому талантливейшие специалисты по рекламе скоро убедят вас в том, что зубы нужно чистить непрерывно. Многих уже убедили, и теперь люди обращаются к стоматологам с проблемами, связанными с тем, что они элементарно соскребли эмаль с зубов. Кроме того, в зубных пастах содержатся вещества, польза которых спорна, а вред некоторых просто доказан, но в связи с малым содержанием в пасте их присутствие допускается. А есть такие, например фтор, про которые вчера уверяли, что они полезны, а сегодня – что вредны. И многие родители, собственными руками чистившие зубы детям той самой полезной пастой, сейчас видят на них малоэстетичные следы своего родительского усердия. Кроме того, ребенка до 4 лет очень непросто научить полоскать рот, т. е. выплевывать всю ту химию, которая никак не предназначена для проглатывания. Гораздо полезнее правильно питаться. Съесть яблоко в завершение трапезы для ребенка куда полезнее, чем проглотить пару сантиметров довольно агрессивного чистящего средства.

Ну и последнее, но не менее важное. Зубы мы видим. Нас напугали, а потом рассказали, как можно спастись. Но если мы забудем, что владельцем этих зубов является личность, причем формирующаяся (о которой в пылу борьбы за здоровье мы забываем очень часто), то заставляя ребенка, наказывая его, запугивая, мы эту личность покалечим, и совсем не факт, что зубы спасем. Так что посмотрите в будущее, что вам больше нравится: спокойный, уравновешенный, уверенный в себе человек, возможно, с не очень хорошими зубами, или неврастеник, возможно, с хорошими.

А самое главное, конечно, это – презентации: если мама и папа, и бабушка, и все остальные члены семьи чистят зубы и ребенок это видит – он будет делать то же самое. Если же мама заставляет папу, а он по мере возможности старается этого избежать, то, вполне возможно, ребенок будет учиться именно тому, как избежать.

Самостоятельное одевание

Сложности с одеванием возникают обычно на втором году жизни с наступлением осени. Первый год родители не очень обращают внимание на эмоции ребенка, одевая его, и сам ребенок пока еще не очень хорошо понимает, что с ним происходит и насколько этот процесс можно контролировать. А вот со второго года жизни, особенно если лето ребенок провел босиком, начинаются протесты.

Первые попытки стянуть шапку с головы или что-нибудь на нее надеть относятся к 8–9 месяцам, между полутора и двумя годами дети очень интересуются обувью, позже их начинают привлекать застежки. Полный процесс одевания – раздевания очень непрост, во-первых, с точки зрения последовательности, а во-вторых, чисто технически. Для овладения им нужно иметь достаточно хорошо развитую моторику и четкий образ тела. То есть понимать, где руки, где ноги, где верх, где низ, где перед, где зад. В принципе к трем годам ребенок в состоянии надеть простую, свободно одевающуюся одежду, возможно, при этом часть вещей может быть одета наизнанку, часть задом наперед и перепутаны правые и левые туфли и варежки. Но это совершенно не значит, что он будет это делать каждый раз, когда с точки зрения родителя это будет нужно. Потому что пока основным мотивом деятельности ребенка является интерес, а когда он исчерпан, то смысла натягивать на себя все это нет никакого. Интересно, что в Монтессори-группе трехлетние дети одеваются-раздеваются сами, и те же самые дети дома отказываются это делать.

В чем секрет? А секрет очень прост, вернее, их два: здравый смысл и коллективные действия. В группе 20 человек детей и два педагога, которые физически не могут одеть всех. Поэтому и не одевают, а только помогают с особо сложными застежками. А дома один ребенок и пять человек взрослых, которые стоят, смотрят на ребенка и ждут. И нервничают и суетятся. Представьте себе, что вам нужно надеть акваланг. В принципе вы уже делали это пару раз. И вот вам предстоит погружение. Вы медленно-медленно пытаетесь правильно соединить все трубочки и застегнуть все застежечки.

А вокруг вас стоят более опытные аквалангисты и периодически бросаются к вам с криком. Нет, не так, ну давай я сама, ну что у тебя руки-крюки, скорее, скорее, а я тебе говорю, нужно эти ласты надеть, опять не тот клапан открыл – задохнешься ведь, да что ж ты с компенсатором плавучести не справишься никак – утонешь. В какой-то момент вы скорее всего сдадитесь и скажете, да одевайте вы меня сами, если вам так спокойнее, вы – люди опытные, знающие, а я все время ошибки делаю, раздражаю вас, да и страшно становится. Ведь действительно, вдруг не тот клапан. И все.

С другой стороны, в том, что родители помогают иногда ребенку, даже, о, ужас, в пять или шесть лет, одеться, никакого криминала нет.

Современный ребенок живет в условиях дефицита телесного контакта. Спит он в отдельной кроватке, братьев и сестер нет, а если есть, то видится он с ними не целый день. Да еще и памперсы, которые так облегчили жизнь современных родителей, усугубляют ситуацию. Новорожденный ребенок писает до 15 раз в сутки. 20 лет назад мама подходила, брала на ручки, распеленывала, меняла подгузник, смотрела в глазки, гладила ручки-ножки. И ребенок видел ее, ощущал и обонял. А теперь далеко не каждый родитель меняет подгузник после каждого «пописа». Грубо говоря, утром запаковали, вечером распаковали – вот и все контакты. Поэтому если родитель все-таки решил помочь ребенку одеться, лучше воспользоваться этим моментом близости. Улыбнуться, обнять, погладить, поцеловать, подбодрить. Глядишь, и одевание пойдет быстрее и самостоятельнее.

С презентациями процесса одевания-раздевания есть определенные сложности. Далеко не всякий родитель готов показывать на собственном примере, как одевать, например, трусы или колготки. Да и одеваясь на улицу, делает это максимально быстро и часто таким образом, что ребенку этого просто не повторить. То есть ребенок просто не имеет возможности наблюдать за процессом. Поэтому в Монтессори-группе, где много детей, решается еще и эта задача – многократно увидеть сам процесс одевания-раздевания именно детьми, так чтобы зеркальные нейроны смогли запечатлеть это надежно и воспроизводимо именно для ребенка.

Быть вежливым

Как правило, под этим понимается необходимость говорить здравствуйте-досвидания-спасибо-пожалуйста-извините. Ну и скажите, чего тут сложного. И почему это вызывает столько проблем. Основная заключается в том, что мы сами ведем себя по-разному дома и на улице, в гостях или в магазине, с разными людьми по-разному.

Ребенку довольно сложно понять, почему в магазине с тетями здороваться не нужно, а в лифте нужно. Что «пялиться» на людей в метро – невежливо. А когда мама говорит, то нужно «смотреть в глаза».

У вежливости несколько составляющих.

Первое – это презентации. Если, разговаривая с детьми, всегда пользоваться всеми вышеперечисленными словами, то ребенок тоже научится. Есть дети, в лексиконе которых с самого начала нет слова «дай», а есть только «дайпожалуйста».

Второе – вообще внутренняя вежливость по отношению к ребенку. Если вы говорите ребенку «скажи тете “здрасте”», то в первую очередь вы бестактны по отношению к нему. Если требуете, чтобы он не встревал в разговор взрослых, то это тоже грубость. («Пожалуйста, дай мне закончить, и я обязательно тебя выслушаю», – и главное, не забыть выслушать. А может быть, даже прервать разговор. «Извините пожалуйста, я на минутку прервусь, видимо, здесь срочное дело», – очень хороший пример вежливого поведения.)

Третье – есть дети, которые долго не могут научиться здороваться и прощаться с другими людьми или просить их о чем-либо в силу психологических причин: высокой тревожности или аутичности. Им бывает трудно не то что сказать, взглянуть-то на другого, особенно малознакомого.

Таких бережем. Особенно от активных теть, требующих, чтобы с ними здоровались или прощались.

Горшок

Научиться ходить в туалет самостоятельно – навык, который приобретает большинство детей примерно к трем годам. Что такое самостоятельно? Это значит понять, что вот это ощущение в конкретной области моего тела означает, что я хочу писать, затем задержать мочеиспускание, успеть дойти до туалета или горшка, раздеться и собственно пописать. То же самое и в отношении дефекации. Что обнадеживает – это то, что с биологической точки зрения мы относимся к виду, который может контролировать эти функции. Коровы, например, не могут, поэтому и существует выражение «как в хлеву», а собаки и кошки, скажем, могут. Вот и человеческий детеныш, дорастая до определенного возраста, оказывается в состоянии управлять этими функциями. И родительская задача – научить, как это делается в данной конкретной культуре.

В принципе, новорожденный ребенок испытывает некие специфические ощущения перед мочеиспусканием, которые отражаются на его поведении, мимике. То есть внимательная мама может научиться распознавать эти знаки и успевать «высаживать ребенка на горшок». В кавычках эти слова, потому что речь, конечно, не идет о том чтобы ребенка сажать на горшок в таком возрасте. Скорее, это – «вывешивание», когда мама держит ребенка над тазиком или раковиной. У многих народов, которые живут в экваториальной зоне, мама, которая вовремя не отойдет с младенцем «в кусты», считается плохой матерью. В принципе, при желании можно этому научиться, и сейчас есть такое движение среди молодых мамочек – жизнь без памперсов. К сожалению, не всем это удается, все-таки климат у нас не тропический, и жизнь современной мамы далеко не всегда ограничивается только уходом за ребенком. Не во всех ситуациях удается отреагировать на потребность ребенка, т. е. раздеть его, да и не во всех местах это вообще возможно. Поэтому дети привыкают к памперсам. И мамы тоже. Кстати, одноразовые подгузники, т. е. впитывающие субстанции, человечество для этого использует уже довольно давно. Примерно с той поры, когда вообще начало носить одежду, т. е. защищаться о холода. Так, у народов севера для этих целей использовался мох, который ко всему прочему обладает еще и антисептическими свойствами.

Примерно к двум годам дети начинают понимать и контролировать свое тело настолько, что уже могут поставить в соответствие ощущения в определенной области – хочу писать, и их последствия – пописал. Кстати, в этом же возрасте ребенок не может сказать, что у него болит голова. Потому что голова, к счастью, болит реже, чем мы посещаем туалет, и осознавание и понимание этого ощущения возникает позже.

Бывает достаточно нескольких дней, чтобы ребенок мог научиться ходить на горшок. То есть понять, успеть донести, раздеться и исполнить. Удобнее это делать летом и на природе. Потому что для этого важно все-таки снять памперс, чтобы ребенок видел последствия и даже ощущал определенное неудобство – мокрые или испачканные штаны. А родителям это неудобств не доставит.

Как это ни парадоксально, у родителей, которые воспитывали своих детей без памперсов, в этом возрасте может возникнуть больше сложностей. И связаны они с переходом от внешних сигналов – маминой регуляции к пониманию собственного тела и его функций. Часто у детей формируется условный рефлекс. Его вырабатывает внимательная мама, которая сопровождает мочеиспускание сигналом «пи-пи», а дефекацию «а-а». И до поры до времени ребенок бессознательно ориентируется на них. Мама говорит «пи-пи», и ребенок запускает процесс мочеиспускания. Но наступает момент, когда мама видит знакомые сигналы – ребенок хочет писать, мама говорит «пипи» или «давай пописаем». Но для ребенка, который уже пытается регулировать этот процесс самостоятельно, ощущения еще слишком слабы, он пока не хочет. А потом, когда он уже распознал и понял, что действительно «пи-пи», оказывается слишком поздно. Для мам, у которых до сих пор все было так замечательно, это оказывается сильным стрессом. «Он все умеет, а не хочет. Он мной манипулирует, он надо мной издевается». И мамы начинают настаивать и создавать сильное напряжение вокруг этого процесса. А если есть напряжение, то расслабиться невозможно. Особенно часто от этого страдает дефекация. Есть дети, чаще мальчики, которые в возрасте 2–3 лет какают только в памперс, только стоя, только за занавеской, в шкафу, под столом, в кроватке, за закрытой дверью. То есть спрятавшись от назойливых и нервных взрослых для того, чтобы понять себя и научиться делать это самостоятельно. На какие только хитрости не идут мамы – и музыкальные горшки, и книжки, и требования: пока не сделаешь, с горшка не уйдешь. Но единственными действенными средствами являются время и спокойствие. Может понадобиться несколько месяцев, чтобы научиться понимать себя. Хотя бы в этой области. Ну действительно, не собираетесь же вы всю жизнь напоминать своему ребенку – «пойди, покакай».

Про презентации. Дети сами с большим интересом, а зачастую беспокойством, пытаются выяснить, что же это такое вы делаете за закрытой дверью туалета. Поэтому мамы проводят презентации иногда даже против собственного желания. Как писать стоя, мальчику кроме папы никто не покажет. Ну, разве уже в детском саду. Важно научить пользоваться туалетной бумагой и правильно вытирать попу, особенно девочку, чтобы не заносить флору из прямой кишки во влагалище.

Делиться с другими

Для того, чтобы ребенок начал сознательно делиться с другими, он должен пройти несколько существенных этапов развития. Во-первых, понять, что есть другие. То есть он видит других с рождения, но понимание, что вот это я, а вот это другие, – не такое легкое дело. Что такое «я», где оно начинается, где кончается, кто такие другие и почему, собственно, с ними нужно делиться.

В среднем дети начинают говорить о себе в первом лице, т. е. «я», между двумя и тремя годами. Мамы, кстати, задерживаются с этим дольше. «Мы покушали, мы поспали, мы пошли в школу, мы поступили в институт».

Первоначальная и базовая задача ребенка – это выжить, поэтому тот этап, когда функционирует в основном древний мозг, или «мозг рептилии», характеризуется задачей «взять себе все, что нужно». Рептилии не заботятся друг о друге, даже о собственных детенышах не очень. Поэтому даже в неврологических тестах есть такой пункт: ребенок должен реагировать негативно, например, плакать, если у него забирают любимую игрушку, месяцев с 10.

Примерно с двух лет дети начинают интересоваться друг другом и получать навыки общения со сверстниками. Бегать вместе или друг за другом и подражать действиям партнера. В этом возрасте возможны ситуации, когда ребенок приносит что-нибудь другому – игрушку или печенье, приглашая к контакту. Но поделиться чем-то значимым практически невозможно. Скажем по правде, это невозможно ни в каком возрасте. Просто для ребенка и для взрослого разные объекты значимы. Вы же не отдадите свою машину или квартиру случайному встречному только потому, что он вас об этом попросил. И даже не случайному, а очень хорошо знакомому, скорее всего, тоже не отдадите.

Вот так же и в песочнице – для двухлетнего ребенка совочек или игрушечная машинка имеет то же, а может быть, и большее значение. А если учесть особенности детей младшего возраста: непонимание времени, неумение терпеть, любая ситуация, связанная с лишением чего-либо важного с точки зрения ребенка, окрашена такими эмоциями, с которыми взрослому, слава богу, приходится сталкиваться не часто. Чувства ребенка, у которого в песочнице отбирают его любимую формочку, примерно те же, что у взрослого, которого грабят на глазах у всех, да еще и укоряют в том, что он плохо и невежливо как-то отдает.

Дети начинают сознательно делиться тогда, когда им становятся важны контакты с другими. То есть лет после трех. Самое часто слышимое слово в группе детей до трех лет – «мое!». Основные конфликты происходят вокруг игрушек. А после трех гораздо более частыми становятся столкновения, связанные с тем, что «я с ним дружу, а с тобой не дружу», или вокруг правил: «Будем играть так, как я сказал! – А я не хочу. – Нет будешь!»

Для того чтобы лучше понять, зачем мы делимся, представьте себе ситуацию, когда вам кто-то малознакомый подарил неожиданно слишком дорогой подарок. У большинства такая ситуация вызывает обеспокоенность, «что ему от меня надо», или желание «отдариться», чтобы не быть обязанным. То есть когда мы кому-то что-то даем или дарим, мы достаточно хорошо, часто бессознательно, оцениваем, с кем и чем можно или нужно поделиться. Это совершенно не значит, что мы ожидаем абсолютно равного обмена материальными ценностями. Когда мы приносим тортик, выходя на работу, или делясь бутербродом с рядом сидящим коллегой, мы, скорее всего, не строим планы относительно того, что в следующий раз он с нами поделится. Просто это работает на улучшение и укрепление дружеских отношений. Ребенок этому учится, так же как и многому другому. До трех лет родителям иногда удается убедить детей поменяться, и поэтому так часто мамочки привозят в песочницу целые грузовики всякой всячины, чтобы можно было осуществить такой обмен, который удовлетворит обе стороны. А вот после трех дети уже могут отдавать игрушки, вкусности и даже денежки, понимая, что таким способом они располагают к себе.

Одна из самых страшных для ребенка ситуаций. День рождения, два года. Добрая бабушка принесла коробку шоколадных конфет. Мама, в ужасе смотря на все это кариесно-диатезное, говорит малышу: а теперь угости всех. И ребенок, который еще минуту назад был счастлив, начинает тихо или не очень ненавидеть окружающих. И в следующий раз вполне может сказать: не хочу я этих гостей. Тех, которые съели мои конфеты.

А на вопрос, который кажется очень важным для мам: ты что, разве жадный? – гораздо проще ответить «жадный» и не делиться самым ценным ни с кем. Поэтому чтобы ребенок умел делиться, не нужно заставлять его это делать. Лучше давайте презентации.

«Я поделюсь с тобою», «Давай поделимся этим с папой» (тогда, когда «этого» много). Задача делиться последним есть у родителей в отношении детей, а не наоборот.

Не красть, или, более мягко, не брать чужое

Научить ребенка не брать чужое – не такая простая задача, как может показаться на первый взгляд. Ну, сложности раннего возраста похожи на те, что в предыдущем разделе, – где я, где не я, что мое, что чужое, и почему я не должен брать чужое. Положим с вопросом «я-не я» ребенок разобрался. А вот с «мое-чужое» разобраться не так просто.

Начнем с самого важного. «Моя мама». Мама моя, а косметичку ее трогать нельзя. Дети, которые долго находятся на грудном вскармливании, рассматривают мамину грудь как собственность, которой они могут воспользоваться в любой момент. А косметичку все-таки нельзя. В раннем возрасте работает механизм простых табу. Есть определенные объекты, которые нельзя трогать. Причем перечень их устанавливается постепенно по мере расширения возможностей ребенка по их доставанию. Так сказать, прецедентное право. Распотрошил мамину сумку – теперь ее брать нельзя, утопил папин телефон в унитазе – значит, и это нельзя. Но по мере взросления должны появиться какие-то правила, которые ребенку позволили бы принимать решения до наступления последствий. Тут возможны два варианта. Все, что не мое, – чужое и все, что не чужое, – мое. Дети со слабой нервной системой скорее руководствуются первым правилом, а с сильной – вторым. Отличие этих правил заключаются в отношении к тем объектам, принадлежность которых не ясна. Ярко выраженный человек первого типа не возьмет сто рублей, лежащие на дороге, – «не мое», а человек второго – возьмет «не чужое», т. к. хозяин неизвестен.

Безусловно, важны презентации родителей. Забираем ли мы ничейные игрушки из песочницы? Как мы относимся к собственности самого ребенка? Для того чтобы ребенок научился различать свое и чужое и уважать чужую собственность, у него должно быть «свое», которое признают и уважают остальные, в первую очередь его родители. У ребенка с самого младшего возраста должны быть его собственные вещи. Те, которыми распоряжаться может только он. И, соответственно, никто, ни папа, ни мама, без разрешения не могут взять их. Нужно договориться с ребенком, что это за вещи, пусть их будет немного, но ребенок должен научиться владеть ими. То есть убирать их, так чтобы они не потерялись и не сломались, заботиться о них, чтобы они были чистыми или исправными. И распоряжаться ими, т. е. быть абсолютно уверенным, что никто, даже в пылу самого жесткого конфликта, не лишит его этих вещей. Что он вправе подарить их, поломать, потерять и выбросить, и это будет только его проблема. Никто не укорит его за это, но и никто не компенсирует утрату. Это позволит ребенку на собственном опыте понять, что же это такое – собственность, и усвоить полезные презентации родителей.

Детское воровство – вещь достаточно распространенная. Чаще всего воровством начинают называть действия ребенка, связанные с присвоением им чужой собственности в начальной школе. Связано это в основном со следующими причинами:

• в этом возрасте дети начинают активно сравнивать себя с другими и пытаться компенсировать то, чего не хватает, любыми способами;

• дети начинают пользоваться деньгами, многие получают карманные деньги;

• у детей появляется больше собственности, которую они носят с собой: портфели, письменные принадлежности, телефоны, игровые гаджеты. Дети сравнивают и начинают завидовать;

• наличие портфелей как вместилища – можно принести что-то в школу, а можно и спрятать что-то присвоенное.

Те дети, которые не получили своевременно презентаций уважения чужой собственности, чаще склонны брать чужое. Так в очень старом советском фильме «Девчата» девушка из детдома, попав в общежитие, так же легко, как и раньше, опустошает чужие тумбочки, собирая себе поесть. Нисколько не задумываясь, что это ей не принадлежит. Современные дети иногда оказываются в такой ситуации.

Однажды меня пригласили на консультацию по поводу воровства к мальчику 11 лет. Мы зашли в его комнату, где явно недавно был проведен дорогой ремонт, и стены были разрисованы цветами. Весь подоконник был заставлен статуэтками, вазочками с цветами. И только в уголке стояли две сиротливые машинки. На его столе под стеклом лежали фотографии мамы, бабушки в разных ракурсах и обстановке. Когда я спросила, а что здесь твое, он не сразу нашелся, что ответить, потом вспомнил про машинки. Когда мы разговаривали с мамой, выяснилось, что у мамы очень жесткая позиция. Пока я тебя кормлю – у тебя своего ничего нет. Мальчик не может распоряжаться ни своей комнатой, ни своими игрушками, ни даже своей одеждой.

Безусловно, отсутствие опыта владения собственностью – не единственная причина воровства, но далеко не последняя.

Теперь еще немного о презентациях, которые мы даем нашим детям. 70 лет советской власти очень запутали наши отношения к собственности. Лозунг «все вокруг колхозное – все вокруг мое» приводил к тому, что к соседу за огурцами мы не лезли, а на колхозное поле за кукурузой – за милую душу. Да и сейчас, когда колхозов давно уже нет, несчастные кукурузоводы страдают от толп кукурозолюбов, которые не считают зазорным, проезжая мимо, набрать пару десятков початков. Руководствуясь, видимо, принципом: «Если от много взято немножко – это не кража, а просто дележка». Вы это делаете?

В нашей стране 99 % людей, пользующихся компьютером, Интернетом или покупающих DVD, «замазаны». Потому что количество контрафакта, т. е. продукции, с которой ее авторы не получают ничего, а следовательно, являются обворованными, зашкаливает за все мыслимые пределы.

Так что, забирая забытую кем-то игрушку из песочницы или скачивая видео из Интернета, задумайтесь, какую презентацию вы даете своему ребенку.

Не врать

Примерно с трех лет родителей начинают волновать вопросы, связанные с тем, что ребенок говорит неправду. Причем как просто фантазирует, так и обманывает, пытаясь скрыться от праведного родительского гнева.

Около двух лет ребенок достигает такого возраста, когда он может представить, что вот эта палочка – не палочка, а ложка, или телефонная трубка, или пистолет. Это великое достижение и огромный шаг на пути к абстрактному мышлению, к чтению, например. Вы, читая эту страницу, представляете себе и палочку, и ложку, и пистолет, и ребенка, который играет этой палочкой, как телефоном.

Для того чтобы понять, что чувствуют другие, лучший способ – побыть на их месте, влезть в их шкуру, посмотреть на мир их глазами, что очень широко используется в современной психотерапии. Это можно сделать по-разному: проиграть (психодрама), вообразить себе (аутотренинг), или просто скопировать другого, действуя как он (НЛП).

Примерно к трем годам малыш уже понимает, что то, что знает он, и то, что знает мама, – это разные вещи. И если мама не видит, как он съел шоколадку, то и не знает об этом. Проводят такой наглядный эксперимент. В комнате ребенка сажают спиной к столу, на котором стоят игрушки. Экспериментатор говорит: ты, пожалуйста, посиди здесь, я на минутку выйду, а когда я вернусь, мы с тобой поиграем. Только ты не оборачивайся. И выходит. После чего, наблюдая через полупрозрачное зеркало, ждет, пока ребенок повернется. После чего возвращается и спрашивает: ну как, не поворачивался? И те дети, которые уже понимают, что если экспериментатор отсутствовал, то и видеть ничего не мог, спокойно отвечают: нет. А тем, кто еще не дорос до этого, приходится туго. И они либо молчат, либо признаются, что поворачивались.