Текст книги "О мстительных некромантах и запрещенных артефактах"

Хотелось реветь в голос. И еще вымыться. И жизнь исковеркать всем троим так, чтобы навсегда поняли, каково это быть униженным, оскорбленным и беспомощным. Чтобы осознали, уроды! Чтобы на собственной шкуре испытали, что это такое…

Но все, что у меня было, это артефакт и впитанная им энергия заклинания Дастела. Энергия, которую безвозвратно поглотил бы амулет, но был способен отдать артефакт.

– Моя, – хрипло произнес носатый, – да, побродяжка? Ну-ка, посмотри на меня.

Я подняла полный слез взгляд, взглянула в его темные глаза.

– Какая послушная девочка, – хмыкнул носатый, – а теперь поцелуй меня, милая. Давай, ты же хочешь, чтобы тебе не было больно, да?

– Да, – прошептала я помертвевшими губами, – не хочу.

И тут Дастел решительно произнес:

– Все, хватит.

Носатый поджал губы. Рыжий убрал лапы, скрестил их на груди и, прекратив изображать озабоченного урода, весело мне подмигнул.

– Норт, а я бы продолжил, – хмуро высказался носатый.

– Еще раз рискнет перейти нам дорогу, и продолжишь, – холодно произнес Дастел.

Рыжий, хмыкнув, добавил:

– Втроем продолжим.

Глазастый медленно подошел, отодвинул от меня не желающего останавливаться носатого и склонился надо мной, уперевшись руками в стену.

– Ты все поняла, да, побродяжка?

Широко распахнутыми глазами в ужасе смотрю на некроманта.

– Испугалась, да? – притворно-сочувственно поинтересовался парень. Затем, придвинувшись ближе, прошептал: – А теперь слушай внимательно, Каро, завтра утром ты отправишься к ректору и откажешься участвовать в Мертвых играх. Можешь рыдать, умолять, давить на жалость, мне плевать, как ты это сделаешь, но к полудню твоего имени не должно быть в списке победителей, иначе… – широкая похабная ухмылка.

Да, слов уже не требовалось – они наглядно продемонстрировали, что будет, если «иначе». Но и сдаваться вот так просто, после того унижения, что они заставили вынести, я не собиралась.

– А что, если, – нервно сжала края расстегнутой мантии, – я расскажу ректору правду?

– Я буду счастлив, – вставил носатый, – и первый.

Меня передернуло. Заметив мою реакцию, Дастел улыбнулся и, подавшись еще ближе ко мне, выдохнул почти в губы:

– Желаешь поиграть, малышка?

Я промолчала, вжимаясь в стену.

– А ты уверена, что готова на игры по-взрослому, мм? – Черные глаза с фиолетовыми всполохами смотрели, не скрывая издевки. – Ты пойдешь к ректору, малыш, наплетешь Гаэр-ашу все, что пожелаешь, и откажешься от участия в Мертвых играх. И поверь – мы еще очень мягко обошлись с тобой.

– Мягко?! – охрипшим голосом переспросила я.

– Чуть-чуть поставили на место, – подтвердил Дастел. – Ты наглая и хитрая, пришлось наглядно продемонстрировать, насколько ты беззащитная. Поверь, мы не хотели.

– Говори за себя, – вставил носатый. – Я – хотел. И мне понравилось.

– Я заметил, – не оборачиваясь и не отрывая от меня взгляда, произнес Норт.

– Кончаем спектакль, нужно проверить нежить. И да – по правилам мы сегодня получаем королевские свитки? – спросил рыжий.

– Завтра. – Глазастый все так же стоял, не меняя ни позы, ни объекта для пристального изучения. – И о тренировке мы подумаем тоже завтра. Сегодня гуляем. – Затем мне: – Ты ведь не забыла о приглашении, малышка?

Я улыбнулась. Вышло, наверное, жалко, а хотелось казаться уверенной в себе и разгневанной.

– Извини, – тихо начала я, – а ты действительно считаешь, что после такого я в состоянии даже просто смотреть на вас?

Рыжий расхохотался, носатый пробурчал: «Это только начало», Дастел растянул губы в улыбке и, когда его коллеги соизволили заткнуться, насмешливо поинтересовался:

– «Такого»? А что «такого» здесь произошло, Каро? А? Никто не пострадал… пока. Никому не было больно… пока. Никем не попользовались…

– То есть ничего такого? – в моем голосе прорезались истерические нотки.

– Ни-че-го, – издевательски подтвердил Дастел.

Я прикрыла глаза всего на мгновение, просто стараясь взять себя в руки, а затем решительно активировала артефакт:

– Сири ллаэн аннар!

Вспышка!

Ни носатый, ни рыжий так и не поняли, что происходит, Дастел вскинулся, выплетая защиту, – но что он мог сделать против собственных чар? А ничего, абсолютно. Магия была его, вот только обернулась против владельца и его подельников.

– Вам плохо, – жестко произнесла я, вгоняя «напугателей» в ту гамму ощущений, что по их милости испытала я. – Больно, стыдно, гадко от осознания собственной слабости!

Хрип, ругань сквозь зубы – и два некроманта сползли на холодную грязную землю. Норт держался. Из последних сил, пошатываясь и цепляясь руками за доски.

– Слезы льются градом! – продолжила я. – Ноги слабеют! Руки дрожат. И так противно, что хочется свернуться в комочек и рыдать в подушку!

Носатый и рыжий захрипели, Норт держался.

– Вам от самих себя тошно! – Мои слова в пустом деревянном строении звучали набатом. – Тошно, до безумия! Вы ощущаете себя слабыми, жалкими, беззащитными.

Рыжего вырвало. Дастел, неимоверным образом удерживающийся на ногах, прохрипел:

– Ректор за использование магии подавления воли убьет, Каро!

Я не плакала. Мне с огромным трудом удавалось сдерживаться и даже улыбнуться получилось. Вот с этой неестественной улыбкой я и произнесла:

– А кто ему донесет, Дастел? Ты? Сомневаюсь, ведь тогда придется рассказать, что толкнуло меня на подобные действия! И поведать про то, откуда в моем амулете появилась магия подчинения. Твоя магия.

Он заскрипел зубами. Скрежет послышался отчетливо, и причина его была очевидна – любой маг, проверив артефакт, сразу поймет, чье заклинание было впитано.

Оттолкнувшись от стены, на негнущихся ногах я подошла, молча засунув руку в его карман, извлекла разряженный артефакт и торопливо надела на шею. А затем, глядя в черные глаза Норта, тихо прошептала:

– Ты падаешь!

Дастел рухнул. На одно колено, но рухнул. И взгляд его не обещал мне ничего хорошего. Только смерть, причем мучительную.

– Нравится? – стараясь казаться спокойной, поинтересовалась я. – Вот это, малыш, игры по-взрослому, наслаждайся.

– Ты ответишь! – в хриплом голосе отчетливо звучала угроза.

– За что? – зло спросила я. – Что здесь произошло «такого»? Я лишь чуть-чуть поставила вас на место, Дастел.

И развернувшись, я гордо покинула помещение под помостом, напоследок от души хлопнув дверью.

Уходила не торопясь, дрожащими руками застегивая пуговицы – точно знала, что у меня не менее четырех часов, прежде чем магия артефакта рассеется. Но не успела отойти и на десять шагов, как на меня налетел Гобби, обхватил, сжал в объятиях, и я поняла, что все это время мое маленькое умертвие бегало и искало. Меня. И пока зомби хватал за руки когтистыми лапами, заглядывал в заплаканные глаза, принюхивался и скалил зубы в глухом рычании, я, застыв, смотрела на него и чувствовала, как в груди растет что-то удивленно-благодарное, невероятное и неожиданное – осознание того, что я больше не одна во всем мире, у меня есть Гобби.

– Ыыы! – зарычал мой единственный друг. – Ыы!

И ринулся к тому самому помещению под помостом. Запоздало вспомнила, что нюх у умертвий развит на высочайшем уровне, и обнюхавшая меня нежить, кажется, все поняла.

– Гобби, не надо! – крикнула я, заподозрив попытку свершения праведного воздаяния.

Не знаю, как именно подчиненная нежить должна проявлять послушание, мой личный зомби проявлял его весьма нехарактерно – игнорировал!

– Гобби, стой! – заорала я.

Мой маленький мертвый друг распахнул дверь и попытался ворваться к трем корчившимся от малоприятных ощущений некромантам. Попытался, потому как в тот же миг путь ему преградила Яда. Гештьяра на преграждении не остановилась – рывок, и Гобби оказался лежащим на земле, а придавившая его лапой ящерица начала медленно склоняться, оскалив острые парные как у змеи, зубы.

Не задумываясь о последствиях, я бросилась к нежити, с воплем:

– Яда, не смей!

Гештьяра медленно подняла голову и, едва я подбежала, слишком близко, если честно, ощерилась. Она казалась огромной – с мой рост, когда поднимала голову. Сейчас не подняла, но глухо зарычала, едва я оказалась рядом.

– Не смей! – прикрикнула я, напрочь позабыв о том, насколько опасно боевое умертвие.

И тут случилось нечто – Яда демонстративно фыркнула, обдав меня зловонным дыханием.

– Плохая ящерица! – окосев от амбре, прошипела я.

Нежить фыркнула снова, а затем совершенно неожиданно уткнулась носом мне… в декольте. Ладно, если быть точной, то в грудь. Если еще точнее, то в ту самую грудь, которую лапал Дастел. Уткнулась, шумно втянула воздух и подняла голову, внимательно глядя на меня черными провалами глаз.

– Отпусти Гобби! – тихо, но отчетливо приказала я.

Гештьяра медленно убрала лапу, освобождая мое умертвие.

– Хорошая ящерица, – мгновенно поблагодарила я.

Недолго думая, Яда вдруг потянула ко мне голову. Наверное, я находилась в каком-то ступоре, потому что так же, не раздумывая, взяла и почесала ее по шее и под пастью. Дальше случилось нечто – блаженно заурчав и прикрыв полусгнившими веками глазные провалы, Яда придвинулась ко мне, намекая, что ей все нравится. Мне не все нравилось, но ожидая, пока Гобби выползет из-под ящерицы, я продолжала ее почесывать. И почесывала, пока не увидела потрясенно округлившиеся глаза все так же стоящего на одном колене Норта Дастела. Моя рука замерла. Сам глазастый порывался что-то сказать, но не мог – артефакт приложил его в первую очередь, ведь находился в пространстве его ауры. А он все порывался и в итоге выдавил хриплое:

– Уйди… сейчас…

А затем посмотрел на что-то надо мной. Медленно подняла голову, вслед за его взглядом – красные глаза дракона вызвали желание удариться в панику. Хуже другое – Коготь шумно втянул воздух… После заурчал и потянулся ко мне, с очень характерным блаженным прикрыванием глаз. Автоматически и его почесала за ухом. Дракон заурчал, плюхнулся на пузо и замер. Адепт Дастел, пошатнувшись, свалился на землю, так и не удержавшись в позе несломленного рыцара.

– Ыыы, – обиженно протянул Гобби.

Протиснуться в помещение и покарать моих обидчиков он не мог – Яда прочно закрыла собственной тушей вход. Я же пыталась понять суть происходящего, к моменту, как мне откровенно надоело, появилась догадка – запах. На мне был запах трех некромантов, а эта вот блаженствующая от почесываний нежить принадлежала этим самым некромантам, и раз на мне оказался запах хозяев, видимо приняли за свою. Здорово! Очень. Правда, вот только орка мне не хватало.

– Хррр! – раздалось сзади.

И холодный внушительный нос уткнулся мне в шею. Чесать у орка под шейкой я не буду! Не буду, и все.

– Хороший Культяпка, – прекращая радовать умертвий, произнесла я, осторожно поворачиваясь. – Очень хороший Культяпка, только мне правда пора идти.

– Ыырр, – ответил монстр, и одна рука вместе с одним обрубком крепко меня обняли.

Нежить – по сути трупы. Обниматься с трупом то еще удовольствие, особенно если труп не как мой Гобби, в котором костей больше, и вообще он помылся. Так вот орк, в момент становления нежитью, был, видимо, всего неделю как труп, соответственно запах…

– Пусти, Культяпка, – взмолилась я. – Пусти, пожалуйста, мне в общежитие надо, я…

– Хорррошо, – прорычал орк, а затем одним движением усадил меня на плечо. Свое, могучее плечище, и понес в направлении общежития.

Действительно понес и действительно к женскому общежитию. Находясь в совершенном шоке, я нервно погладила по лысой голове и искренне сказала:

– Спасибо, ты замечательный орк.

– Хрр, – отозвался Культяпка.

Оглянувшись, увидела торопливо идущего за нами Гобби. Яда и Коготь оставались сторожить своих подвергнувшихся магической атаке хозяев. Догадываюсь, что когда Культяпка донесет меня – тоже вернется. Так и вышло – поднеся к лестнице, ведущей в общежитие, орк осторожно опустил меня, затем произнес свое утробное «Хрр», развернулся и ушел в обратном направлении.

Я протянула руку Гобби, который опасливо обошел монстра, и едва наши пальцы встретились, потащила его в комнату. Свою.

Как-то слишком быстро я позабыла о Мертвых играх и нелепой победе. Я позабыла – адептки нет.

– И, все разом! – раздался вопль, стоило мне войти в просторный холл.

От подобной неожиданности я замерла, Гобби застыл позади меня, а толпа одетых в черные балахоны адепток Некроса синхронно, радостно и восторженно проорала хором:

– По-здрав-ля-ем!

Из толпы вышла куратор Тейша в иссиня-черной мантии, раскинула руки и со слезами на глазах выдала:

– Впервые в истории Некроса! Победное место в Мертвых играх! Девочка моя! Впервые в истории мы умыли весь мужской состав! Рия, родненькая, дай я тебя поцелую!

Мелькнула отвлеченная мысль про то, что я бы предпочла почесать шейку Яды или даже согласна на ухо Когтя, но только не… Поздно. Дородная куратор сжала в медвежьих объятиях с нечеловеческой силой. Захрустели кости… мои. Отчаяно.

На этом экзекуция не завершилась.

– Первое место, Каро! Первое место! Я горжусь тобой! – И я попала в объятия профессорши Хавен, высокой, сухопарой, худющей женщины.

Подозреваю, что после сих объятий у меня на щеке отпечатался рисунок ее ребер.

В процессе попытки удушения меня по причине великой гордости я искренне радовалась, что преподавательниц женского пола у нас всего трое, правда магианна Эшенр не менее тучная, чем…

– Дорогая моя девочка! – Нет, это были не медвежьи объятия, любой медведь был бы посрамлен в этот печальный для моего здоровья миг.

В позвоночнике что-то хрустнуло. Мне вдруг очень жить захотелось.

– Каро, дорогая Каро! – Магианна Эшенр отодвинула меня на расстояние вытянутых рук, вгляделась в мои перепуганные глаза. – Ты чудо! Ты гениальна, девочка моя! Первое место! Поверить не могу – первое место! И это в Некросе, где женщинам извечно отводится второстепенная роль, где процветают шовинизм, дискриминация по половому признаку и мужское превосходство подчеркивается во всем! Но сегодня, – она отпустила меня и, обернувшись к адепткам, вскинула вверх указательный палец, – сегодня мы доказали, что женщины ничуть не хуже мужчин! Мы лучше! Мы умнее, изворотливее и хитрее! Первое место, дорогие мои, первое место! И кто – девчонка-второкурсница! Это войдет в анналы академии, помяните мое слово!

И почему это у меня по спине неприятный такой холодок пробежал? А еще предчувствие нехорошее такое. С чего бы, да? Ну так причину я осознала, едва магианна продолжила речь:

– Некрос всегда был исконно мужской территорией! Где это видано – из двухсот преподавателей всего три женщины?!

Да, именно в этот миг я осознала страшное – быть мне козлом отмщения. В смысле козой. Разборки здесь свои, а я так… козой буду. Отмщения. Не выжить мне, это уже совершенно ясно, следовательно, в итоге преподавательницы будут по праву гордиться моей шкуркой. Жертвенной.

Магианна же продолжила:

– А разве это справедливо, что на выпускных экзаменах диплом некроманта получают всего двое из двадцати выпускниц?!

И все мысли о козах, жертвах и шкурках мгновенно покинули меня. Диплом! Мне нужен этот диплом! Необходим! Как свет, как воздух, как единственное средство, способное избавить меня от опекунства отчима. Без диплома женщина в нашем королевстве – никто. Собственность семьи, мужа, государства, в конце концов, но только не личность. Закончить Некрос и не получить диплом равноценно окончательному попаданию в загребущие лапы отчима! Ибо в этом случае он получает право решать за меня вопрос моего семейного благополучия, он выберет супруга и заключит брачный договор, он даже не погнушается жениться на мне, лишь бы не потерять мое наследство, которое на сегодняшний день является его единственной собственностью!

– Дорогая, ты побледнела, – обратила на меня внимание куратор Тейша.

Побледнела?! Да я медленно шла ко дну посреди холодного моря, без возможности не то что ухватиться за соломинку – позвать на помощь! Прошение о поступлении в Некрос подписывала я лично, правда уже после того, как меня поставили перед малоприятной реальностью и даже привезли в эту мрачную некромантскую обитель, но факт остается фактом – я подписала. Надеясь, что таким образом сокращаю годы обучения и избавлюсь от отчима на тринадцать лет раньше. Еще удивилась, что в Некросе нет студиозусов, обучающихся платно. Учитывая, что в столице мы общались со многими адептами, да и справочник абитуриента был изданием общераспространенным, о ситуации в других магических заведениях я знала, и везде имелись как платные, так и бесплатные места. В Некросе – нет. Академия находилась на балансе Министерства Магии и существовала на средства Ордена Некромантии. Стоило ли мне тогда подумать об этой странности? Несомненно стоило! Но тринадцать лет решили дело! Я подписала прошение и взялась грызть могильный камень основ науки о нежити. Я зубрила по ночам, нагоняя адептов в дисциплинах, от которых была так же далека, как суровый воин от возвышенного кулинара. Я так радовалась оценкам… И ложась спать, и просыпаясь по утрам, я мечтала о том дне, когда получу диплом и свободу! Я…

– Гобби, – свой голос не узнала, – идем.

Меня попытались окликнуть и даже вернуть – напрасно. Я в данный момент не хотела видеть никого и ничего. Впрочем, утрирую – кое-что видеть очень хотелось. И едва мы вошли в комнату, а Гобби, подняв табурет, уговорил лампу сиять поярче, я расстегнула его курточку и извлекла артефакт Кхада. Не скрою – ждала, что ртутной основы не останется – при активации она должна была впитаться в тело умертвия, но результат… Результат просто потряс!

– Гобби, – я расстегнула все до конца, – ты что-то чувствуешь?

– Ыыы? – переспросила нежить.

Понимаю его удивление – ему-то не видно. Медленно опустилась на колени, все так же потрясенно разглядывая сероватую, абсолютно здоровую кожу гоблина. Протянув ладонь, прикоснулась и поняла еще кое-что невероятное – она была теплая! Живая!

Я так с размаху и села на пол. Поверить не могу! Просто не могу поверить. Это невозможно. Это противоречит всем законам мироздания. Гобби мертв! Определенно мертв. Сейчас зима, так вот я могу с уверенностью утверждать – он был мертв еще ранней осенью. Но сейчас я сижу и не могу оторвать взгляда от восстановившейся и живой кожи на его груди!

– Ыы? – встревожился Гобби, и тревожился он явно за меня.

– Все хорошо, – попыталась улыбнуться и не смогла.

Слишком много эмоций, огромное количество догадок, и мысль – невероятная, необъяснимая, шокирующая! Мысль, вынуждающая сердце биться быстрее, а миллион светящихся точек прыгать перед глазами! Нежить обратима! В смысле обратима в «жить»! И ходячие мертвецы способны стать живыми! Невероятно! Просто невероятно. Но даже если это ошибка, даже если эффект временный, даже если моя догадка о воздействии амулетов неверна… Или верна?!

– Ыыыы? – Гобби присел на корточки, вглядываясь в мое потрясенное выражение лица.

– Встань пожалуйста, – шепотом попросила я.

Зомби поднялся. Все так же сидя на полу, я потянулась к нему, закатала штанину на той ноге, что была сломана, – и резко с шумом выдохнула! Передо мной была живая конечность! Обычная волосатая нога гоблина – теплая, с мускулами и кожным покровом и живая!

– Гобби, – голос вдруг стал сиплым, – мы будем участвовать в Королевских Мертвых играх.

На пол грохнулось бессознательное тело. Не мое. Я продолжала сидеть и потрясенно размышлять о случившемся. Амулеты – дело в них. Я сплетала целительские амулеты, исключительно по наитию заменив древо жизни на дерево, применяемое в некромантских ритуалах. Это произошло интуитивно, а оказалось – невероятно правильно. Эксперимент! Невероятный по сути эксперимент по попытке вернуть целостность костям нежити – и такой результат.

– Нужно все срочно записать. – Я стремительно поднялась. – Записать, проанализировать, рассчитать схему. – Говоря все это, я уже садилась за стол.

– Ыыыуууу, – донеслось с пола от изображающего скорбь умертвия.

– Зря ты так, – не глядя на него, сухо заметила, – если моя теория верна и если мы сумеем собрать достаточное количество энергии – я сумею тебя оживить.

Вой стих мгновенно.

Искоса взглянув на умертвие, заметила, как потрясенно костистыми ладонями Гобби ощупывает ногу. Здоровую ногу. Затем миг осознания и свет надежды – зомби стремительно начал заворачивать штанину на второй ноге. Горесный вздох разнесся по комнате.

– Прости, – почему-то чувствовала себя виноватой, – восстановились только те участки тела, что были оплетены целительскими амулетами с бузиной, и кожа на груди, которая соприкасалась с амулетом и…

И тут до меня дошел весь ужас положения – у Гобби живая нога и грудь. Живая кожа, которой требуется питание и кровообращение! И без этого она умрет… повторно.

– Ыыыы!

Гобби недовольно посмотрел на укравшую его коронную реплику меня.

– Ы? – вопросил он.

– И нам нужна магия, – простонала я. – Как минимум ежедневная подпитка, только в этом случае я смогу зафиксировать достигнутый результат.

Гобби выслушал и задумчиво кивнул. Если бы я знала, если бы я только могла предположить в тот момент, на что подвигла маленькое умертвие – я бы определенно промолчала.

* * *

Весь остаток дня у меня ушел на разработку конструкции амулетов. Точнее, одного-единственного амулета восстановления, который должен был полностью оплести тело Гобби. Нечто наподобие чулка из черной шелковой нити, который покроет все участки кожи. Макраме всегда мне давалось непросто, но сейчас и случай был неординарным. И если вплести бусины дуба, рябины и осины, повторяя мои действия в первый раз, было несложно, как и высчитать пропорцию, то сам костюм… Фактически я выплетала сеть венозных и артериальных сосудов, где иссиня-черная нить – вены, черная с красным отливом – артерии. Учитывая, что я собиралась использовать амулет восстановления как способ не только восстановить мертвые ткани, но и питать живые, именно эта схема была наиболее функциональной. Гобби безропотно выдерживал все примерки и измерения, разделся полностью, прикрывая особые места только костлявой ладошкой. Скромный. Он вообще раздеваться не хотел, пока я не сообщила, что в случае повышенной скромности может ожить все тело кроме конкретно тех мест, – после снял все безропотно.

В десять вечера в двери постучали.

Не отрываясь от схемы, я крикнула:

– Контру не сделала.

Стучать перестали. Секунд на десять. После вновь раздался осторожный стук.

– И домашку тоже! – кричу погромче.

Хотя вообще зря – у некромантов слух профессионально преотменный.

Снова стук.

Зло выругавшись, резко поднялась и пошла открывать. Гобби торопливо обернулся покрывалом и теперь заинтересованно смотрел на дверь.

– Там нет ничего интересного, – сразу расстроила его я.

– Ыыы, – возразил зомби.

– Посмотрю, конечно, – согласилась я.

И открыла дверь.

Напрасно.

– Тьмы, – поприветствовал меня стройный сероглазый юноша.

– Трупов побольше, – вежливо ответила я.

Не то чтобы это были общераспространенные фразы для общения, но я с первых дней в Некросе поняла, что у некромантов свой язык общения. Особый, малопонятный, но свой, и они им гордятся. Хотя вообще сложно представить, что при встрече в общественных местах некроманты действительно желают друг другу умертвий посвежее и склепов понеспокойнее.

Однако уже следующая реплика юноши вынудила меня напрочь позабыть обо всех особенностях некромантского общения.

– Чем занимаетесь? – полюбопытствовал парень, отчаянно вытягивая шею и заглядывая в мою комнату.

Я оглянулась. Комната как комната, незастеленная кровать (некогда мне было), на постели скромненько сидит прикрытый только покрывалом смущенный от повышенного внимания Гобби.

– Как-то он странно разложился, – чисто профессионально заметил некромант.

– Да, вы знаете, местами сохранился преотлично, – решила я обосновать выглядевшую живой кожу на груди, ногу-то Гобби прикрыл.

– Местами? – переспросил парень.

И покраснел. Весь. Вот стоял бледный, суровый и уверенный некромант, а теперь он тоже некромант, но красный и с бегающими глазками.

– М-м-местами, – повторила я, пытаясь понять причину смущения адепта, – аномалии случаются.

– П-п-простите, – промямлил некромант, развернулся и ушел.

Даже не сообщив, зачем приходил. Удивленно выглянула в коридор – там стояла куратор, ну так оно и понятно, здесь если парень вошел в женское общежитие, то только под контролем и без права войти в комнату адептки.

– Каро, все хорошо? – Куратор Тейша очень умело маскировала любопытство демонстрацией искреннего участия.

– Все замечательно, – ответила я, скрываясь в помещении и плотно закрывая дверь.

О некроманте я забыла мгновенно. Схема, плетение нитей, магия артефактов…

В дверь постучали, когда я нанизывала бусину бузины на артериальную нить.

– Контрольную не сделала, на домашнюю нет времени, занята выше крыши и вообще у меня тут… не входит в отверстие! – рявкнула раздраженная я.

Проблема в том, что увеличивать диаметр отверстия в бусинке я тоже не могла – собьется схема. Тут направленное сужение потока восстанавливающей энергии шло. Гобби, уже одетый, сидел за столом и чего-то кропал, пытаясь водить пером по бумаге, я же, использовав дверцу шкафа как основу, плела. Нет, подушка была бы лучше, но учитывая размер нужного изделия… в общем, подушки в рост умертвия у меня не имелось. А жаль, с дверью, на которой плетение висело вертикально, работать было сложнее.

Вновь стук. Размеренный, но громкий.

Нет, у нас в Академии прикладной магии с этим было проще – повесил на дверь табличку «идет работа», и даже мастера на цыпочках мимо проходят, но это у нас, здесь Некрос.

– Не заперто! – прошипела я.

Дверь со скрипом отворилась. Откровенно говоря, я никого не ждала и потому даже не посмотрела на настойчивого посетителя, а потому вздрогнула, услышав:

– Побродяжечка, тебе было сказано быть готовой к десяти.

Медленно подняв голову, взглянула на некроманта. Носатый стоял в синих брюках и легкой светло-серебристой шелковой рубашке. Тот факт, что на улице зима, видимо никого не смущал. Но это ладно, лично меня смущал один-единственный вопрос – за каким умертвием этот сюда явился?!

– Да, малышка, я за тобой, – подтвердил мои худшие опасения парень, почему-то разглядывая Гобби.

Очень внимательно разглядывая, а затем прозвучал вопрос:

– Ри, а где этот спит?

Выйдя из-за дверцы, для чего пришлось выпустить нити плетения, подошла к двери – молча закрыла, игнорируя вскинувшуюся бровь носатого. После на засов заперла и вернулась к работе – плести сеть по форме тела то еще удовольствие, но необходимость придерживаться схемы восстановления и вовсе выматывала.

И вот едва я вновь начала плести артефакт, в двери постучали.

Недобрым словом помянув Некрос, решила просто игнорить – достали. Действительно достали так, что ни слов, ни эмоций. Хотелось бы кинуть пару особых амулетов невезения некоторым за пазуху, но…

– Каро, по-хорошему, выйди, – прозвучал голос глазастого.

– Ну надо же, сам Норт Дастел под моей дверью! – иронично воскликнула я и вернулась к работе.

Внезапно какое-то движение на занавеске привлекло мое внимание. Вообще там когда-то был паук – здоровый. На момент моего появления он являлся единственным обитателем комнаты, и мы… как бы это помягче, не поладили. Нет, с одной стороны, нам делить было нечего – он ел мух, я питалась исключительно в столовой, но различия в рационе ничуть не повлияли на наше обоюдное нежелание делить данную жилплощадь. Паук шипел, я готовила смертоубийственный план. Убила. Прицельным броском сапога. Мое орудие убийства повалилось на груду обуви, предметов быта и книг, с которых начался обстрел паука, но в общем победа осталась за мной. Кто же мог знать, что усилиями Дастела мне предстоял второй раунд! Для начала ожившее существо, в котором я с первого взгляда заподозрила плотоядность, подняло голову и взглянуло на меня красными глазами, после зашевелило всеми лапками…

Визг!

– Гобби, – укоризненно прикрикнула я, потянувшись за сапогом.

– Мелкая, держись! – заорал кто-то из коридора.

И дверь слетела с петель.

Я, с сапогом в руке, паук, оживший и, как все умертвия, голодный, и Гобби, прекративший визжать, оторопело уставились на двух ввалившихся в мою комнату некромантов – носатого и глазастого. Парни, с одухотворенными, как у героев древности, лицами, вместо того чтобы просто ввалиться, раз уж пожаловали, еще и действовать начали. Норт метнул синюшную молнию в паука, и несчастное создание скончалось повторно, а вот носатый попытался атаковать Гобби, но артефакт Кхада я снять так и не удосужилась, и вместо того чтобы умереть вновь, мое умертвие лишь недоуменно почесало грудь в том месте, где артефакт располагался.

Секунда молчания, и накрывшее лавиной осознание ситуации, едва носатый громко крикнул:

– Все в порядке, куратор Тейша, мы уничтожили умертвие! – Это громко, а затем не менее громко: – Каро, призвание нежити в общежитии запрещено законом. Чем ты думала?

И все это с самой издевательской улыбочкой на лице.

В общем, меня подставили. Самым банальным образом. Прислушиваясь к топоту многочисленных ног и голосам спешащих к моей комнате преподавателей, я посмотрела на глазастого, захлопнула дверцы шкафа и догадливо спросила:

– Месть?

Жестокая усмешка Дастела была мне ответом.

Быстро действуют, гады.

* * *

– Адептка Каро, вы ознакомились с правилами поведения в стенах Некроса? – Ректор интересовался скорее лениво, чем зло.

Молча кивнула. Не помогло. Лорд Гаэр-аш, пошевелив пальцем, швырнул в меня талмудом «Свод законов и правил адепта Некроса». Точнее, ректор пальцем пошевелил, и талмуд настиг меня, свалившись с высокого стеллажа.

– Утром проверю, – «милостиво» сообщило руководство академии.

Дуэт наяд был счастлив. Видимо, по их мнению, свершалась высшая справедливость. Искоса взглянула на носатого – у того даже нос лучился счастьем. Ровно до вопроса ректора:

– Норт, Эдвин, а как вы объясните свое нахождение в женском общежитии?

Мне тоже любопытно было бы узнать.

– Видите ли, лорд Гаэр-аш, в честь победы в Мертвых играх мы устраиваем вечеринку и… – начал Дастел.

– И Каро почетный гость, – закончил носатый.

Впрочем, это был первый акт пьесы.

– Очень радует тот факт, что мы смогли вмешаться в критической ситуации и спасти жизнь адептки, – выглядел при этом носатый искренне взволнованным.

Убедительно играют, ага.

– А эта самая адептка, как я понял, отреагировала неадекватно, – задумчиво произнес ректор.

Дастел мрачно потер след от каблука на щеке, носатый не тер – шишка на лбу, три ее или не три, так просто не проходит – к целителям надо. Да, я разозлилась и пошвырялась всем, что имелось, в краткий момент до вторжения куратора в комнату.

– Я полагаю, это от стресса, – авторитетно заявил Дастел.

Ну-ну.

Серо-дымчатые глаза лорда Гаэр-аша окинули меня внимательным взглядом.