Текст книги "Девочка я о тебе мечтаю"

5.2

Сердце колотилось где-то в горле, пока я, сжимая телефон в руке, неслась по лестнице вниз. Только оказавшись на улице и пройдя шагов пять, я стала успокаиваться и замедлять шаг. Даже если сейчас Питерский пойдёт за мной – здесь ещё много школьников и ожидающих их родителей, в том числе нахмуренный отец Романа.

Руки так тряслись, что я одной сжимала телефон, а другой – лямку рюкзака, чтобы хотя бы попробовать замаскировать волнение.

Питерский пытался меня поцеловать.

Меня.

Поцеловать.

Меня…

Это просто не укладывалось в голове.

От мысли о возможном поцелуе в животе тут же вспорхнули бабочки и так сильно стали щекотать стенки желудка крылышками, что я невольно опустила руку на блузку в области солнечного сплетения. Шумно выдохнула.

Боже, ещё секунда – и он мог действительно меня поцеловать!

И это был бы мой первый поцелуй…

Никому из парней я не позволяла так близко приблизиться к себе… Никогда.

Бабушка часто говорила мне:

«Будь осторожна сюношами, девочка моя! Ты уже взрослая и должна понимать, что мальчиков тянет к девочкам. Им необходимо очищать своё естество, но ты должна понимать, что это не проявление любви. Ты не должна позволять прикасаться к себе или что-то большее до свадьбы. Нужно беречь себя для любимого. Настанет тот момент, когда какой-то мальчик захочет перейти грань дружбы – не позволяй, жди, когда свататься придёт!»

Только когда была молодой моя бабушка – времена шли совсем другие. Сейчас брак зачастую никто и не предлагает. Девушки сами позволяют вступать с ними в отношения – так зачем им жениться?

Но… Получается, я стала для Романа той, с кем он хочет… очистить это самое естество? Если я, конечно, верно поняла смысл сказанного бабушкой…

От этой мысли совсем голова закружилась, а бабочки в животе взбесились окончательно и готовы были просто вылететь ворохом и улететь в небо.

Или это часть очередной глупой игры Питерского?

Вдруг он заметил, что нравится мне, и решил превратить меня в свою верную собачку? Влюбит меня в себя, и я начну делать всё, что Царь захочет, – может, на это расчёт?

Только не дождётся! Не буду я ползать возле его брендовых кроссовок.

– Кать, – услышала я и вздрогнула.

– А… Дима, ты…

– Ну да, кто же ещё? Ты чего такая взволнованная? Выглядишь так, словно за тобой волки гнались.

Почти. Один волк. Очень злой и безжалостный, и тоже чуть не сожрал меня, стискивая в огромных лапах моё хрупкое тело.

– Ничего, всё в порядке, – ушла я от ответа и попыталась его обойти. – Я пойду, Дим. Извини.

– Куда? – увязался он всё же за мной.

– Домой.

– Так я тебя, вообще-то, ждал тут. Давай провожу.

– Разве тебя родители не ждут?

– Не-а, – мотнул он головой. – Не смогли они прийти.

– Дим, – остановилась я и посмотрела на него. – Если честно, я хочу побыть одна. Спасибо тебе сегодня за поддержку и…

Краем глаза я заметила движение на лестнице школьного крыльца и машинально повернула голову. Со ступенек сбегал хмурый и злой как чёрт Питерский. Я понимала, что возле чёрного танка-иномарки его ждал отец, но всё равно испугалась, что Роман опять что-то выкинет или привяжется к Попову из-за меня. Мне захотелось тут же сбежать, и, ухватив за рукав Попова, я потянула его за угол гимназии под ледяным взглядом ненавистных голубых глаз мне в спину, пока Питерский не дошёл до нас.

– Пошли.

5.3

Мы завернули за угол школы, и я выдохнула, когда пропал этот острый взгляд мне в спину. Мы шли молча какое-то время, Дима не отставал, а я не знала, что ему говорить. Поглядывала на него и никак не могла подобрать слова. Ну зачем он за мной пошёл? Тем более на виду у Ромы… Мне почему-то показалось, что ничем хорошим не кончится то, что Питерский нас видел – как мы уходим с Поповым вместе. Возможно, если бы не ожидавший Романа у ворот гимназии отец, он бы пошёл следом. Хотя… Может, у меня уже просто паранойя разыгралась? Какая разница Питерскому, с кем я хожу? И зачем бы ему идти за нами?

– Дим, – остановилась я и повернулась к нему. Долго так тоже не может продолжаться. Если мне нечего ему предложить – нужно сказать об этом честно. – Я…

Замолчала и закусила нижнюю губу. Всё же подобрать слова очень непросто в такой ситуации. Я совсем не знаю, что именно будет уместно сказать сейчас.

– Я должна признаться, что не хочу, чтобы ты меня провожал, – все же оформила я свои мысли в слова и опустила ресницы. – Извини, я не хотела тебя обижать ни в коем случае. Но… Я пойду домой одна, Дим.

Парень разочарованно смотрел на меня. Он явно ожидал другого от меня. Но что я могу поделать, если моя душа не откликается на его призыв?

– И в кино не хочешь идти поэтому же? – спросил он глухим голосом. Очевидно, что я задела парня и обидела, хоть и невольно.

– Не только… – ответила я, заставляя себя смотреть в лицо Диме, а не на носки своих туфель. Я не должна быть такой трусишкой! Ему явно сейчас хуже, чем мне. – Бабушке действительно не очень хорошо. Я хочу быть рядом с ней. Но… В другой раз больше не приглашай меня, ладно? Я буду вынуждена отказаться.

Дима опустил голову на мгновение, а потом поднял глаза на меня.

– Это из-за него, да? – спросил он.

– Из-за кого? – переспросила я, понимая, что мы оба знаем, о ком шла речь, и чувствуя, как по спине пробегает холодок от одного упоминания о нём – Питерском… Да, из-за него, в том числе.

– Из-за Питерского, – сказал он с уверенностью и вгляделся в моё лицо, ожидая реакции.

Боже мой, я ничего не должна Попову! Но всё равно отчего-то жутко стыдно, и руки дрожат. Словно я его в чём-то обманула. Но ничего такого нет.

– А что он? – собралась я с силами и не подала виду, что произнесённая вслух фамилия Ромы заставила меня волноваться.

– Он тебе нравится, – ответил Попов.

Сердце словно бахнулось о рёбра. Меня скрутило внутри и едва не согнуло пополам от его бешеных и болезненных ударов прямо здесь, на школьной площади.

Дима попал в яблочко. И оттого мне ещё более погано…

Я понимала, как выгляжу в его глазах – круглой дурой! Питерский меня много раз доставал, обижал, а Дима защищал и успокаивал после стычки с Романом. Но каждый раз стоило Питерскому оказаться рядом со мной, как между нами начиналось какое-то необъяснимое сумасшествие, которое я испытывала только с ним. И которое… хотела повторить.

– Конечно нет, – вернулась я мыслями в реальный мир и сосредоточила взгляд на Попове. – Что за глупости?

– Ты меня обмануть пытаешься, Кать? – сузил он глаза. – Мне кажется, я этого не заслуживаю.

– Не пытаюсь, – покачала я головой, пытаясь убедить в этом скорее себя, нежели его. – Он придурок. Я никогда и близко его к себе не подпущу. Он здесь ни при чём. Просто я не хочу давать ложных надежд тебе, Дим…

Я снова встретились глазами с его грустным взглядом.

– Ты хороший парень, но я не могу дать тебе ничего. Извини… Меня ждёт бабушка.

Я ускорила шаг и практически сбежала с территории гимназии. Я больше никого из них не хотела ни видеть, ни слышать. Мечтала побыстрее попасть домой, обнять бабушку, вдохнуть её родной цветочный запах и успокоиться. Слишком много потрясений для одного дня…

5.4

В автобусе по дороге домой мысли о произошедшем так и не покидали меня.

Я хотела, чтобы он меня поцеловал?

Наверное, нет. Я бы не хотела, чтобы мой первый поцелуй стал вот таким – странным, неуместным, второпях и после очередной стычки.

Но эмоции с ним рядом я испытывала. Глупо отрицать.

Этот драйв я не получала больше ни от кого и никогда.

Безумие. Потеря контроля. Действия на уровне инстинктов.

Это страшно, непонятно, неизведанно мною, но в то же время это доставляло мне странное удовольствие – бабочки, хаотично порхающие по моему животу, его красивые глаза близко, тепло, запах…

Я не знаю, что это, но, кажется, я слышала такое определение похожему – химия.

Я понимаю, что это не любовь – все слишком странно у нас с Романом. Помутнение рассудка какое-то. Так у всех бывает? И когда это пройдёт?

Я жила этими воспоминаниями и ничего не могла с собой поделать. Я перебирала в памяти каждое его касание, покрывалась мурашками с головы до пят только от одних картинок прошлого. Но я понимала, что поддаваться наваждению ни в коем случае нельзя – это разрушит меня же. Потому что для Ромы я – лишь интересная экзотическая игрушка, которая наскучит ему сразу же, как только он получит от неё всё, что ему хочется. Хотя поцеловать меня он пытался один раз – сегодня, но что-то мне подсказывало, что это не последняя его попытка, а значит, мне необходимо держаться от него как можно дальше…

– Привет, бабуль, – навесила я на лицо улыбку, чтобы бабушка не догадалась, что я расстроена.

– Ой, Катенька, – вышла из кухни она в фартуке и с руками в муке, которые вытерла полотенцем, чтобы обнять меня. – Вернулась уже! Так быстро доехала. Чуть не успела пирог к твоему приходу приготовить.

– Да зачем ты, ба?

Я разулась и пошла в комнату – чтобы снять форму, очень боялась ее испортить. Ещё одну такую же нам не потянуть.

Когда снимала пиджак, из его кармана выпал белый платок. Платок Ромы…

Я закусила нижнюю губу и уставилась на него, словно это не платок вовсе, а что-то опасное, готовое взорваться в любой момент. Повесила пиджак на плечики и подняла с ковра белую ткань. Поднесла ее к глазам. Обычный белый платок, хорошего качества, ничем не выделяющийся среди других. Кроме одного – он принадлежал Питерскому.

Перебирала ткань в пальцах и думала.

Так странно – в наш век уже почти никто не носит с собой платки из ткани. А Питерский носил, и теперь он находится у меня.

Что мне с ним делать?

Нахмурилась. Скомкала платок в кулаке. Зачем мне хранить вещи Романа?

Порывалась пойти и выкинуть его. Назло ему.

Но вовремя сама себя остановила.

Во-первых, бабушка увидит и станет спрашивать, чей он.

Во-вторых, это чужая вещь, и надо его вернуть. В потасовке с Аллой у класса он так и забыл его забрать, а я машинально сунула платок обратно в карман. Так он и остался лежать там.

Разжала кулак и снова посмотрела на белую ткань.

Интересно, он пахнет… им?

Поднесла к носу, не сумев побороть соблазн, и втянула воздуха в лёгкие.

Да, пахнет. Даже мурашки побежали по спине. Запах казался ещё таким уловимым, будто бы Роман прошёл рядом…

Резким движением убрала от себя платок и бросила его в один из отделов своего письменного стола, за которым я делала уроки. Нечего тут упиваться его запахом. Этот парень вовсе не для меня, и сегодня, обидев в очередной раз, – доказал это опять.

– Ну зачем ты за пирог взялась, бабуль? – спросила я её, когда переоделась и помыла руки.

– Хотела тебя порадовать, – улыбнулась она. – У тебя сегодня праздник!

– Не стоило себя утруждать.

– А мне приятно для тебя его готовить. Даст бог, буду и вам с твоим женихом его готовить!

Впрочем, бабушка сегодня явно чувствует себя вполне сносно. Может, я и зря ее отговариваю от пирога. Чем ещё ей заняться, пока я на учёбе? Сериалы уже надоели наверняка.

– С клубникой, как ты любишь.

– Ой, ну всё, – рассмеялась я. – Подкупила!

Глава 6

Роман

Моргнул и словно очнулся, получив довольно мощный удар в грудь от рыжей.

Она убежала по коридору на улицу. Я тупил ещё несколько минут и смотрел ей вслед, прежде чем тоже пошёл. У ворот гимназии ждал отец.

Душу заполнила горечь, прямо першило в горле. Руки отчего-то дрожали.

Что это на меня нашло вдруг? Зачем я пытался её поцеловать?

Её? Рыжую заучку и нищенку?

Где-то вдалеке пищала настойчивая мысль, что я хотел этого уже давно. Я ловил себя на мысли не раз, что смотрю на её губы, изучаю их и думаю о том, как бы ласкал их… О том, какие они на вкус. Наверное, сладкие, как вишня, или как этот запах ванили, которым она пахла сегодня. Он до сих пор словно витал возле меня, или мне так казалось, но аромат ванили от ее рыжих волос до сих пор стоял в мозгу.

Думал о том, насколько они мягкие и нежные. Как она сама. Я представлял, как она отвечает мне и я слышу… её тихие стоны взаимного удовольствия.

Так было в моей голове. В жизни же всё вышло иначе.

Она отпихнула меня от себя, как пса паршивого.

Смотрела как на мерзкого таракана, которого она презирает и мечтает раздавить.

Впрочем, здесь нет ничего удивительного после нашего с ней «общения» весь прошлый год. Кроме одного – почему теперь так погано на душе?

Подумаешь, заучка какая-то целоваться не захотела со мной… Вот ещё повод страдать!

Однако на душе словно выла вьюга.

Много ли девчонок отказывали мне в поцелуе?

Нет. Только одна – заучка.

Даже смешно… Я усмехнулся сам себе, сбегая по ступенькам крыльца гимназии. Меня продинамила заучка! А я поплыл от её губ… Просто плыл от неё в этом грёбаном школьном коридоре…

Надо что-то с этим делать. Как-то выбить эту дурь из своей головы. Сегодня я захотел ее целовать, а завтра что захочу? Обнять? Я не хочу хотеть заучку!

Чёрт… Пытаюсь о ней не думать, и опять беру и думаю.

Как ты меня задолбала уже, рыжая!

Бесишь. Зачем ты только пришла сюда учиться?

Мой покой отняла. Моё спокойствие и дзен пошатнула.

Поднял глаза и встретился взглядом с ней. Она стояла и точила лясы с Поповым.

Руки сами собой сжались в кулаки.

Козел тупой, опять возле неё трётся.

Я тебя отважу от неё, зуб даю.

Но не сегодня. Меня ждёт отец.

Огромным усилием воли я заставил идти себя прямо, к машине отца и не идти за угол за ними. То, что Попов явно попёрся её провожать, едва не заставляло крошить зубы. И почему меня так это беспокоит, чёрт возьми? Мне должно быть плевать на то, кто провожает рыжую… Должно быть. Но мне не плевать.

– Ну наконец. Ты где застрял? – отчитал меня отец, едва я оказался напротив него и матери. – Все уже разъехались давно.

– Извини, – ответил я ему. – Алла Дмитриевна задержала. Привет, мам.

Мои губы тронула улыбка. Я видел, как к самому началу мероприятия подошла и мама. Она прилетела специально ради моей линейки. Мама живет в Европе, очень много работает и прилетает в Россию не часто.

– Здравствуй, сынок, – она обняла меня и посмотрела мне в лицо, задрав голову. – Какой ты вымахал за лето, с ума сойти! Огромный, красивый. Ух!

Она потрепала меня за волосы как маленького, вызвав мой смех.

– Алла хотела поговорить по поводу твоего поведения на линейке? – спросил отец, как всегда насупив брови. – Ты что опять за цирк с конями устроил, Ром?

– Петь, ну давай не сейчас ругать его, – обратилась к нему мама. – У него праздник. Дома поговорите, не в дверях же гимназии это делать?

– Да-да, ты права, – крякнул папа. – Побеседуем дома. Поехали тогда. Нас ждёт Наташа.

– Я с мамой поеду, – сказал я, оставшись на месте.

– Что? – поднял брови вверх отец. – Как это? А обед Наташи? Она старалась ведь.

– Да не нужен мне обед твоей Наташи! Я ее каждый божий день вижу, – проворчал я.

– Сын, – строго посмотрела на меня мама. – Так нельзя говорить. Уважай выбор отца. И раз вы договорились – езжайте и празднуйте. А мы с тобой увидимся завтра. Договорились?

Не хотелось соглашаться, но я понимал, что мама права.

– Договорились, – ответил я и пошёл к своему месту в машине. Открыл дверь и сел в салон. Отец сел с другой стороны.

– Ну, когда это закончится уже? – спросил он.

– Что именно?

– Да всё и сразу. Оскорбления Наташи, отвратительное поведение в школе? Как ты умудрился устроить дебош прямо на линейке?

– Ты обещал, что мы поговорим позже, – ушёл я от ответа.

Не поговорим. Не собираюсь ничего ему рассказывать.

Повернул голову и увидел идущую по тротуару Катю. Она шла одна.

Не понял.

Нахмурился.

А где же Попов? Неужели отправила его туда, где ему самое место – на хрен?

– Ну это что ещё за дрянь? – услышал я и обернулся на отца.

О чём это он говорил? О том, что я пялюсь на рыжую? Да, это действие – та ещё дрянь, но сделать с собой ничего не могу. Отец же протянул руку и сорвал с нагрудного кармана моего пиджака бант, который я снял с косы заучки.

– Ты теперь трофеи от своих девиц и домой таскать будешь?

– Отдай, – попросил я, остановив на нём тяжёлый взгляд.

– Да выкинь ты его. Зачем он тебе нужен?

– Отдай, говорю, – попросил я снова твёрдо и спокойно.

– Да на, – кинул мне на колени бант Кати отец. – Только умоляю – трусы не начни таскать домой!

6.1

– Да не стану я ничего таскать больше, пап!

– Смотри мне… Взрослый парень. Наверняка у тебя уже целая коллекция…

Папа не прав. Коллекцию никакую я не собирал, и кто попало в ней точно не окажется. Если только у неё не рыжие волосы…

Сжал в руке бант и спрятал его в карман школьного пиджака.

Зачем он мне?

Да чёрт его знает.

Отец смотрел на меня как на имбецила, пока я нежно укладывал его себе в кармашек.

Рука не поднимется его выкинуть.

Это не просто бант. Это её бант. И я чувствую дебильную потребность его сохранить.

Отец проявил мудрость, которая у него всё же имелась и периодами просыпалась, и не стал больше заострять на этом внимание.

– Сделай вид, что ты благодарен Наташе за ужин.

Я только и поджал губы в ответ.

– Сын, – обратился ко мне отец, внимательно глядя в моё лицо. – Ну почему ты никак не примешь мою жену?

– Невесту пока еще, – поправил я его.

– Пусть так. Почти жену, – кивнул папа. – Через две недели у нас свадьба. Это не меняет сути моего вопроса. Что она тебе такого сделала? Старается так для тебя.

– Вот именно, папа! – поднял я брови вверх. – Она слишком много старается. Можно не трогать меня, и тогда я её всем сердцем полюблю!

– Ром, ну я серьезно же с тобой говорю…

– Я тоже. Она слишком лезет и в мою жизнь. Как сейчас со своим обедом. Я хотел бы поехать с мамой. Я и так выбрал жить с тобой и вижу ее в лучшем случае только на каникулах.

Папа пару минут помолчал. Он понимал, что я прав. В своё время так и было – при разводе родителей, когда мне было двенадцать, я решил остаться в России с отцом. Мама же уехала с США, куда до этого уже ездила на стажировке, устроилась там на хорошую работу и вышла замуж за американца. Но я не жалел об этом. В другой стране мне пока жить не хочется – я привык к России, гимназии, одноклассникам. И отцу без меня стало бы очень одиноко, я знаю. У мамы быстро появился новый муж, ей было куда веселее, чем моему угрюмому несколько лет отцу, который принял факт развода, – инициатор моя мать. Да и видеть Джона, вечно облизывающего мою мать, мне было ещё более мерзко, чем отцовскую Наташу. Я уже к ней как-то и привык даже.

– Ром, я ценю, что ты остался со мной, – сказал он. – Правда. Но мне неприятно видеть, как ты иногда относишься к женщине, которая вернула краски в мою жизнь. Она искренне старается, а ты её обидишь, если не поедешь на этот обед.

– Так я уже еду, если ты не заметил, – проворчал я.

Отец поджал губы и коротко глянул на меня.

– И вечно эти твои шутки…

– Юмор спасает мир.

– Это красота мир спасает, а не юмор.

– У тебя, может, и красота, – парировал я. – А у меня – юмор.

– Ладно, пусть так, – не стал спорить папа. – Но всё же – садись за стол не с таким выражением лица, какое у тебя сейчас.

– А какое у меня выражение?

– Такое, словно ты лимонов объелся.

– Нет, папа, – ответил я. – Такое лицо – твоя прерогатива после любых твоих переговоров в Бангкоке.

– Ишь ты жук! – шутливо пихнул он меня в бок. – Слов каких понабрался! Ты разве умеешь ими апеллировать?

– И даже знаю их значение, – поднял я палец вверх, вызвав тихий смех отца, что бывает не часто.

Давно мы так с ним запросто не говорили, откровенно. Всё лето я где-то мотался, а папа летал по командировкам или проводил все вечера со своей Наташей. Когда она появилась, он стал уделять времени ей значительно больше, чем мне, полагая, что я уже взрослый и мне не столь нужна его забота теперь. Наверное, частично моя неприязнь к Наташе обусловлена именно этим, но я предпочитал не признаваться отцу.

– Я могу аккуратно намекнуть Наташе, что её внимание тебе не нравится, – посмотрел на меня отец, когда мы уже подъезжали к дому.

– А вот щас я удивился, – уставился я в ответ на него. – Что – прямо так и скажешь: «Оставь в покое Злого Рому наконец»?

– Нет, конечно, – поднял брови вверх отец. – Выдвину это под видом своей идеи. Мол, наблюдал за сыном, и вот что понял…

– Что ж… – пожал плечами я. – Неплохо придумано. Буду благодарен, если твоя Наташа перестанет пытаться меня накормить. Я сам в состоянии разобраться с этим вопросом.

– Так она же как лучше хочет, – вздохнул отец. – Заботу проявляет о мужчинах в нашем доме. К тому же меня тоже волнует вопрос – поел ли ты.

– Не переживай, пап, – ответил я. – Тренировки так и так силы отнимут и заставят меня есть!

– Хоть кто-то… А то вечно бежишь куда-то, жуя бутерброд на ходу!