Текст книги "Девочка, я тебя присвою 2"

9.

АРХИП.

Смотрел в её спину и думал.

И было о чём.

Крис явно не шутила, и не лгала.

Она не хочет давать мне шанс по нескольким причинам.

Первая – наши родители.

Она права, отец не одобрит её. Можно даже не спрашивать… Хотя, пожалуй, она права ещё в одном: настала пора объяснить папе, что я не разменная монета в его бизнесе, и жениться, как он в своё время на моей матери, дочери богатых родителей, ради денег я не хочу.

Что он с этим сделает? Не знаю. Может, и сделает что-то, но я попытаюсь донести свою позицию.

Никакой свадьбы с Диной не будет ни через год, когда ей исполнится восемнадцать (скоро ей уже семнадцать), ни через два, ни через десять лет. Потому что я понял, что не люблю её. Потому что я понял разницу. Как меня кроет из-за Крис, хотя она обычная девчонка, Динка вроде бы даже и не хуже в плане красоты и всё такое, от Дины никогда не крыло. Лично для меня моя Снежинка – совершенно особенная. Самая лучшая, самая красивая, и по ней я тоскую словно верный пёс ночами – до дрожи хочется её глаз, губ, её тепла.

Испытав подобное чувство на меньшее я не согласен. Даже не думал, что такое вообще возможно в мои восемнадцать… Я всегда считал, что любовь – сказочки, придуманные пришибленными дамочками, начитавшимися лавбургеров, но я ошибся.

Есть она, эта ваша любовь.

Есть тоска, которая разъедает душу, потому что ты вдали от неё, потому что она говорит тебе нет, пусть на то и есть объективные причины, которые я и сам понимаю, хоть и смириться не готов. Потому что говорит, что не верит тебе, и на то опять же есть причины, в которых ты сам и виновен. Потому что отталкивает, хоть и целует в ответ.

С этим тяжело жить.

И что делать я пока не знаю.

Подставлять Крис своей навязчивостью опасно.

Точно я не мог быть в курсе, что ей наговорил отец Динки, но зная его – он мог бы.

И запереть её дома мог, если не вообще упечь куда-то подальше. Очевидно, мать за неё никак не заступается – я это ещё на свадьбе понял. А значит, она даст отправить Кристину и в далёкие дали.

Динка действительно наблюдает за мной и ходит по пятам. Она всё ещё надеется, что я перестану злиться на неё и вернусь.

Но я не злюсь. Я просто не люблю её, но девушка меня не слышит. Она слишком привыкла ко мне и к мысли, что мы суженые друг для друга из-за навязывания этого брака с самого детства нашими отцами.

Пока не было в моей жизни Крис, пока я не достиг уже осознанного возраста и не испытал первое серьёзное чувство к соверешенно другой девочке, я реагировал на это спокойнее.

Теперь же я готов был пожертвовать многим, чтобы иметь право любить того, кого выбрало моё сердце. Даже отказаться от благ, от денег отца.

У меня всё в порядке с мозгами и руками, я смогу учиться и работать и сам себе на жизнь заработаю. Если цена благополучной жизни – моя поверженная голова и разрушенная судьба, то я – пас.

Но если я буду действовать напропалую, то Владимир в самом деле способен Кристине устроить несладкую жизнь.

Владимир – вторая причина, почему Крис открещивается от меня.

Он способен на многое. Он ещё более жесткий и беспринципный, чем мой отец.

Отец Динки может заставить Кристину исчезнуть. И останется только надеяться, что не навсегда…

Этого нельзя допустить. Я сам себе этого не прощу.

Но отказаться от Крис?

Совсем?

Навсегда?

Никогда больше не посмеяться с ней и не услышать сарказма и подколок в мою сторону?

Никогда больше не смотреть в ее нереально красивые глаза с белыми ресницами?

Никогда больше не касаться шёлка её волос?

Никогда больше не чувствовать её поцелуи и ласку?

Нет, это выше моих сил. Это сильнее меня.

Но что же нам делать?

Достал телефон и поискал в диалогах её – всё ещё в черном списке.

Вырвал лист из тетради.

“Вынь меня из чс. Это важно! А то опять подойду так к тебе” – написал я, свернул листок и перекинул через плечо Кристины на её парту.

Она обернулась на меня, а я указал головой на записку.

Она развернула лист, прочла. Потом скомкала его и сунула в рюкзак подальше.

А затем вынула свой смартфон и спустя ещё минуту я увидел, что могу писать ей сообщения.

“Ну что опять?” – пришло от неё.

Я улыбнулся сам себе. Да, она опять ругается на меня, но всё равно это маленький шанс наладить хоть какое-то общение. Пусть хотя бы так, по проводам… Совсем без неё я теперь просто не смогу.

“Ты помнишь про занятия химией? Мы обещали учителю выполненные упражнения. Я же тебе с алгеброй помог” – написал я, отправил и стал ждать ответа как приговора. Или помилования…

10.

КРИСТИНА.

“Архип, ты дурак, что ли? Я тебе только что объяснила, что контакты нам следует ограничить. А ты про химию… Придётся тебе найти себе другого учителя”– написала я ему и отправила.

Мне казалось, он понял меня. Ну за что меня так мучить-то?

“Я не дурак. Я не могу отказаться от тебя, Крис. Фигово мне от одной мысли об этом, понимаешь?”

Я прочла и не ответила ничего. Снова в горле встал противный ком.

Снова плакать захотелось.

Понимаю, конечно, мне точно также фигово, но делать-то что?

Насладимся парой поцелуев, а потом расстанемся навсегда, потому что Владмир меня упечёт в закрытый монастырь? Так себе перспектива.

Но отказаться в самом деле непросто. Между нами ничего толком и не было, но выкинуть из памяти эти поцелуи, объятия и ощущение, что ты встретил кого-то родного уже не просто.

Я почувствовала, как слёзы снова побежали по щекам.

– Эй, что с тобой? – негромко спросила Катя, увидев, что я плачу прямо на уроке, уткнувшись носом в парту.

– Ниче-го… – хлюпала я носом, ощущая, как на меня накатывает самая настоящая истерика.

Тихо встала и вышла из класса. Мне нужно успокоиться. Я не хочу плакать при всём классе.

Дошла до уборной и закрылась в одной из кабинок. Закрыла лицо руками и заплакала.

Ну за что мне это всё? Почему я должна отталкивать его, когда он говорит такие слова, говорит о любви, о том, как я нужна ему. Он мне тоже! Но разве я могу сказать, что всё взаимно? Это всё равно закончится ничем… Нет у нас будущего, и не будет.

Как мне с ним учиться теперь?

Это будет боль и мука изо дня в день.

Видеть его, но не иметь возможности ни коснуться, ни поцеловать, не иметь на это право, заставлять себя отказываться.

Это пытка, хуже инквизиторских.

Я не знаю, где я возьму столько сил, чтобы просто пережить это время до выпускного…

Потом я уеду и всё забуду. Но сейчас мне нужно как-то жить.

Но как ему донести, что всё очень серьёзно? Он словно не понимает, опять лезет.

Он нас раскроет, и мне тогда конец.

Может быть, стоит всё же рассказать как есть на самом деле? Что если он продолжит за мной ходить, то меня отправят очень далеко отсюда, и тогда он вообще меня больше не увидит? Зря я, наверное, решила показать себя сильной и самодостаточной личностью… В этом вопросе мне в одиночку никак не справиться. И Архип, пожалуй, должен знать правду, чем мне грозит его внимание.

Только я не уверена, что он и тогда оставит меня в покое, а я очень боюсь.

О своих чувствах нельзя говорить ни в коем случае.

Он не должен знать о том, что его тяга ко мне взаимная, иначе никогда не отступится.

Упёртый… Наглый, привыкший получать своё. Он очень хотел бы меня присвоить, я это ощущаю. И что уж там скрывать, мне становится жарко от мысли о том, что я могла бы стать его. А он стал бы моим первым…

Но это абсолютно точно нас погубит.

И его, и меня.

Нужно что-то срочно ещё придумать, чтобы Архипа от себя отвадить.

Если он не верит, что я его не люблю, надо найти того, кто сыграет роль моего любимого.

Скажу, что у меня вообще-то есть парень, и поэтому для него места нет в моём сердце.

Задумчиво постучала ногтями по двери кабинки. Слёзы высохли, я смогла немного успокоиться. Кажется, я нашла единственно верное здесь решение – внушить ему, что его место занято и он мне не нужен. Тогда он успокоится и переключится на кого-то другого.

Парень рядом в роли моего не даст возможности подойти Архипу. Динка, мама, Владимир успокоятся тоже, решив, что я не общаюсь с их дрожайшим сыном Ветровых.

Есть у меня один старый знакомый, который мог бы мне помочь в этом вопросе. Мой бывший одноклассник. Мы неплохо общались, когда я ходила в свою старую школу. Может, он не откажет мне, если я попрошу его подыграть мне какое-то время. А потом мы “расстанемся”. В большей части времени я могу просто врать, что гуляю с ним, а с самим “парнем” просто появиться пару раз на глазах Архипа.

Я судорожно втянула воздуха в лёгкие.

Решение принято. Теперь надо где-то найти силы, чтобы отыграть этот спектакль так, чтобы Архип поверил. Не прогибаться. Не поддаваться его губам и словам.

Я должна быть твёрдой как кремень.

Прости, родной, я делаю это для тебя…

Вынула телефон из кармана джинсов, куда запихнула его по дороге в уборную и нашла контакт Вити Соколова. Он даже был онлайн.

“Привет! Как ты? У меня к тебе есть дело. Мне нужна твоя помощь, Вить” – набрала я сообщение и отправила ему.

Ну вот, пути назад не будет.

Открыла кабинку и угодила из неё прямо в объятия Ветрова…

– Архип? – вздрогнула я от неожиданности, ощущая его горячие руки у себя на талии. – Ты что в женском туалете забыл?!

– Тише, – шикнул он на меня и втолкнул меня в кабинку школьного туалета.

Он закрыл её на шпингалет и повернулся ко мне.

– Ты обалдел, Ветров? Ты чего творишь?

– Сейчас ты расскажешь мне, Кристина, и расскажешь правду: почему ты плакала сейчас на уроке?

11.

– Потому что ты меня задолбал, Ветров! – заявила я ему и толкнула. – Ты даже в туалет за мной пришёл. Совсем рехнулся уже? Выходи отсюда.

– Просто скажи мне правду, Крис, – упёрся он, загораживая проход собой. Да уж, в туалете я задушеных бесед ещё не вела… – Ты плачешь, потому что тебе не всё равно на мои слова? Ты меня любишь.

– Кто тебе это сказал? – рассмеялась я ему в лицо, а у самой руки дрожали. – Хочешь правды – так вот она. Мой отчим, отец Динки, грозился определить меня в закрытую школу при монастыре очень далеко отсюда, если снова поймает с тобой. А я туда не хочу. Это достаточно веская причина сказать тебе “нет”?

– Всё-таки угрожал… – в шоке прошептал Архип. – Что же они делают с нами всеми?

– Они всё за тебя уже решили. Так что прошу тебя: не ходи за мной. Мне не нужны проблемы. И вообще… Слушай, есть ещё причина.

Я подняла на него глаза. Прости, сейчас тебе будет очень больно…

– Я встречаюсь с другим. Не знала, как тебе это, дураку, уже объяснить. Хотела мягко, но ты не понимаешь.

Глаза Архипа сузились. Он положил свои огромные лапы по обе стороны от меня, почти прижав к стене спиной.

– Чего?

– Того, – изогнула я бровь. – К бывшему я вернулась, ясно?

– И когда же?

– Вчера.

– Почему я первый раз о нём слышу?

– А почему я тебе должна была о нём рассказывать?

– И кто он?

– Одноклассник бывший.

– Как зовут?

– Витя, – улыбнулась я. – Ты не поймаешь меня на вранье своими вопросами. Потому что это не враньё. Извини, я с ним. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Я попыталась убрать его руки. Парень смотрел на меня так, что мороз шёл по коже. Я поняла, что вот теперь сумела его ранить. Но это нож с двумя лезвиями. Одной стороной раню его, а другой – собственную руку.

– Ты сегодня целовалась со мной, – сказал Архип севшим голосом. – Целовала меня так, как будто любишь. Ты плакала, когда я сказал тебе, что не могу без тебя. А вчера ты вернулась к бывшему? Я должен поверить в это дерьмо, Крис?

– Всё, что ты должен – это наконец меня оставить в покое! – крикнула я ему в лицо. – Сколько можно? Я уже несколько раз тебе сказала, что ничего у нас не получится! Хватит меня преследовать.

– Да? – спросил он, убирая руки. – Уверена?

– Уверена.

– Знаешь, мне тоже надоело, что ты меня пинаешь как королева дворового пса.

– Так не бегай за мной, – изогнула я бровь, смотря на него с вызовом.

Архип опустил голову, тяжело дыша.

– Дура ты, – разочарованно сказал парень. – Самая обычная дура. А я с чего-то решил, что ты особенная. Но ты настолько трусливая и слабая, что даже правды сказать не можешь.

Мне нечего было ответить на это. Каждое его слово било словно наотмашь по лицу.

Всей правды я и не сказала ему. И он это чувствовал, его сейчас задело именно это.

– Открой дверь, Архип, – попросила я.

Он молча открыл щеколду кабинки туалета, и вышел.

Побрёл молча вперёд.

Прошёл мимо класса.

Я смотрела ему в спину. Очень хотелось побежать за ним и спросить куда же он?

Но делать этого, я конечно не стала.

На душе было то самое дерьмо, в которое минуту назад не поверил Архип.

Не поверил, но оскорбился тем, что я лгу и не желаю за нас бороться.

Я добилась того, чего хотела – парень принял решение оставить меня в покое.

Только от этого выть на луну хочется…

***

На занятия Архип так и не вернулся.

Я разрывалась между желанием написать ему и узнать, где он и всё ли с ним в порядке, и тем, что я не должна этого делать – ведь сама добивалась того, чтобы он оставил меня в покое.

Мой телефон завибрировал входящим сообщением.

“Привет. Я нормально. Ты как, Крис? Давно от тебя не слышно ничего. А насчёт дела: для тебя всё, что угодно” – прочитала я сообщение от Вити. Он ответил.

Нужно доиграть спектакль до конца, раз уж я его затеяла.

Хотя бы для родителей и Динки, чтобы не думали, что мне есть дело до Ветрова.

“Может, встретимся с тобой? Обсудим как раз детали” – написала я в ответ, и Витя согласился.

Что ж, этот вопрос, кажется решён тоже…

Весь день прошёл как в тумане и на нервах. Я бы и сама с удовольствием бы не пошла завтра в школу. Просто не знаю как с ним учиться теперь в одном классе…

“Заболеть”, что ли…

Домой как доехала даже и не помню. Компания Динки мне не добавила радости и веселья.

До самой темноты провалялась на своей кровати, обильно поливая подушку слезами и ощущая себя бесконечно несчастной.

От человека, с которым мне было тепло, я сегодня сама отказалась.

Мои грустные думы прервал стук в дверь.

– Кристин, – позвала меня Динка, и я резко обернулась. Чего она пришла? – Тебя отец зовёт. Сказал, есть важный разговор.

– Хорошо, я сейчас буду, – ответила я и встала с кровати. – Иду.

Внизу меня действительно ждал Владимир. Его вид сразу же заставил моё сердце сжаться – что-то случилось. У него лицо было серое и потерянное. Никогда таким его не видела…

– Добрый вечер, – подошла я к нему, чувствуя внутри всё больше нарастающую тревогу. Неужели нас с Архипом всё-таки сегодня видели? – Вы хотели поговорить?

– Сядь, – указал он на диван, оставив все вежливости на потом.

Я присела на край дивана и ждала, что он скажет дальше.

– Кристина, беда случилась, – сказал он, вплетая пятерню себе в волосы. – Нины, твоей мама… Её больше нет.

12.

– Как это? – захлопала я глазами. На уши словно подушки положили, я слышала свой голос словно из банки.

Да нет, не может быть. Владимир, наверное, что-то другое хотел сказать, или я его не так поняла.

Не может быть, чтобы моей мамы не стала. Она же всегда была… Куда она вдруг делась?

– В перерыве она пошла в магазин. На переходе на полной скорости её сбила машина. К сожалению, довезти до больницы скорой её не удалось… Похороны послезавтра, – говорил мне отчим.

Он сам очень нервничал.

А я так и стояла и хлопала глазами, отказываясь принимать страшную правду.

Как же так? Как может быть, чтобы молодая женщина вдруг… Чтобы её вдруг не стало.

– Похороны? – повторила я непослушными от нервов губами.

Это единственное слово, которое заставило меня вникнуть в сказанное Владимиром.

Он не шутит. Он говорит о смерти. Мама не уехала куда-то очень далеко и надолго, её собираются предать земле…

– Да, – кивнул он смотря в палас. – Надо крепиться и готовиться. Но сил нет… Я поручу помощникам подготовку. Мы должны проводить её достойно.

Понимание волной захлестнуло меня.

Мамы больше нет. Это не шутка и не розыгрыш. Это моя реальность.

Глаза закатились, я ощущала как обмякло моё тело и куда-то завалилось.

Наступила темнота.

***

Неделя прошла как в тумане.

Врачи, успокоительные…

Слёзы, боль, бессонница…

Что ела в последний раз и когда – я не помнила.

В голове сидело лишь одно – что я виновата перед мамой.

Надо было её в тот день никуда не отпускать.

Надо было уговорить ее не ходить в тот день на работу…

Глупые мысли, конечно.

Ни в чём перед мамой я виновата не была, но наверное любого человека, который потерял близкого, гложут такие мысли.

А ещё на сердце был камень от того, что мы с мамой в последнее время так мало общались. Какая бы она ни была, даже с изменившимся поведением, она оставалась моей мамой, и вообще – просто была. А теперь…

Теперь я осталась совсем одна, и мне страшно жить в этом доме.

Спустя дней десять после того, как мы проводили маму, я всё ещё лежала часами и смотрела в стенку, но уже не плакала так много.

Я стала постепенно возвращаться к жизни.

Мир не исчез, жизнь продолжается, и мне тоже надо продолжать жить в этом мире.

В школу я, конечно, же не ходила, но стала спускаться вниз чаще – чтобы поесть или посидеть в саду возле фонтанчика, который установил мамин муж. Пафосно, но он приятно журчал. Меня это успокаивало.

В очередной такой день я снова вышла подышать в саду, а когда вернулась внутрь, столкнулась со взглядом синих глаз и меня перетряхнуло.

– Архип… – прошептала я одними губами.

– А, ты? – обернулся он и лениво смерил меня равнодушным взглядом. – Привет.

– Привет. А ты здесь зачем?

– К Динке пришёл.

– А-а… Ясно.

Значит, он к ней вернулся? Они решили возобновить отношения?

Впрочем, какая мне сейчас разница. Меня в самом деле мало что и волновало – слишком много успокоительных я принимала сейчас. Всё, что говорили мне в этот период, словно лишь проходило по краю сознания и не достигало цели.

С лестницы спустилась сияющая Дина.

Её смерть моей матери не столь тронула, оно и понятно. Хотя её отец действительно горевал и на работу неделю не ходил. Тоже как я лежал всё, не ел и смотрел в стенку.

А вот Динке было на наше горе совершенно плевать. Ей было жаль отца, и она ухаживала за ним, но когда сводная сестрица смотрела на меня, то в её глазах был только холод и безразличие к моей боли. Но я и не ждала от неё участия, потому и не переживала по этому поводу. А может, мне не давали переживать препараты, которые я сейчас принимала по настоянию врача, которого пригласил Владимир к нам на дом, чтобы он помог нам обоим пережить это.

Сейчас же Дина легко сбегала по ступенькам так, словно в этом доме нет траура.

Впрочем, для неё его и нет. Он только для нас с её отцом.

Я не стала смотреть и слушать, как они разговаривают, не обращая внимания не меня, и молча ушла к себе в комнату.

Вот Архип и утешился в объятиях той, которая ему подходит куда больше меня.

А может, ему родители мозги вправили?

Впрочем, так для него же лучше. Решил не идти по пути сопротивления.

А меня ещё слабой назвал…

Сам такой же.

Однако по пути в комнату меня окликнул отец Динки из кабинета.

– Кристина.

Я обернулась и посмотрела на него.

– Зайди, пожалуйста. Нам надо с тобой поговорить.

– О чём?

– О твоей судьбе.

***

Я зашла в кабинет, как он просил и села напротив него за его большим письменным столом.

– Ознакомься, – положил он передо мной какие-то документы.

Я взяла их в руки и попыталась сосредоточиться на чтении, но получалось плохо – строчки прыгали перед глазами. К тому же, передо мной всё стоял Архип, который так равнодушно смотрел на меня в гостиной, когда я увидела его лишь издалека. Потом пришла Динка и ощущение, словно мы с ним вдвоём, испарилось.

Однако я заставила себя собраться и прочитать хотя бы главное.

– Что это? – спросила я, поднимая удивлённые глаза на него.

– Документы о том, что теперь я твой опекун. Как муж твоей матери… – ответил Владимир. – Надеюсь, ты не против? Я всё решил сам.

Я молчала.

Против ли я?

Не знаю. Наверное, это нехорошо, что теперь мамин муж – мой опекун, и именно от этих людей теперь зависит вся моя жизнь и будущее.

Но если не он, то кто? Больше некому.

И словно в подтверждение моих мыслей мужчина продолжил, видя, что я не собираюсь ничего отвечать.

– Я понимаю, что эта новость, возможно, тебя не радует, учитывая нашу прошлую ссору, – сказал он. – Но как я сказал ранее, это решение принял я сам. Я сначала искал родственников по вашей линии, но к сожалению, никого не смог найти, кто мог бы взять опекунство, точнее, в данном возрасте, попечительство, над тобой. Органы опеки уже связывались со мной, и сразу сказали, что если я не стану твоим опекуном, то ты будешь жить в приюте, откуда тебя распределили бы в детский дом. Мне бы этого не хотелось.

– Мне бы тоже не хотелось… – прошептала я, капая слезами себе на скрещенные на коленях руки. – Я не хочу в детский дом.

– И не поедешь, – успокоил он меня. – Я взял над тобой опеку, говорю же.

Я подняла глаза на него. Он сделал это потому что меня жаль стало или просто в память о матери?

– Спасибо, – сказала я ему.

– Да что спасибо… Неужто я не понимаю, что ты переживаешь. Тем более, что накануне мы все так повздорили.

Я вгляделась в него ещё более внимательно. Кажется, как ни странно это звучит, но в нашем доме отчим – единственный человек, кто чувствует нечто подобное, что ощущала я сама. В том числе и чувство вины за скандалы и ругань накануне.

Но я всё ещё очень хорошо, даже несмотря на успокоительные, которые сейчас принимала, помнила его угрозы отдать меня в закрытую школу для девочек при монастыре. Это, конечно, лучше детского дома, но всё же очень схожее. Избежала одного, но могу не миновать второго.

– Да, это… Тяжело, – всё, что нашлась я ответить на это. – А вы…

Теперь взгляд на мне сосредоточил уже Владимир, ожидая, что я продолжу говорить.

– Вы её любили?

– Любил… Люблю, если быть точнее, – ответил он, и как мне показалось искренне, хотя глаза опустил и зрительный контакт прервал – ему очевидно было трудно об этом говорить. – Я жену потерял, Кристина. Которую так давно искал. Нина стала светом для меня. Мне очень жаль, что судьба так несправедливо её у нас отняла, но теперь уже ничего с этим не поделать. Единственное, что я могу теперь сделать для Нины – это позаботиться о твоей судьбе.

Он встал со своего места, выпил воды из графина и заходил по комнате.

– Кристина, теперь во всём тебе придётся слушать меня, раз уж я несу за тебя ответственность. И правила этого дома максимально просты: ты просто делаешь то, что тебе говорю я, и не ссоришься со своей сводной сестрой.

– Хорошо, – пожала я плечами. Вполне логичные просьбы, которые, как мне показалось на тот момент, я смогла бы исполнить.

– Архип… Они помирились с Диной.

Я опустила глаза. Я бы не хотела говорить ни с кем об этом, но и затыкать рот Владимиру бы не решилась, пришлось сидеть и слушать.

– Я знаю, что бы момент, когда он увлёкся тобой. Мальчишки… Но любит он только Дину, ты должна это понимать.

“Не любит! Не любит! Не любит!” – захотелось мне кричать и плакать, но я только молча кивнула, показывая, что слышу и понимаю его.

– Их будущее связано, и их союз имеет для наших семей особенное значение, – довёл он свою мысль до конца. – Мне бы не хотелось, чтобы всё разрушилось из-за…мимолётного увлечения. Ты ведь и сама понимаешь, что не пара ему, так ведь?

Он оскорбил меня. Прямо сейчас, после смерти матери?

Назвал меня лишь мимолётным увлечением для мальчишки и отбросом общества.

Похоже, передо мной всё тот же монстр, которого я видела когда он угрожал мне ссылкой.

Я подняла глаза на него и встретилась с его внимательным взглядом.

– Мы больше не общаемся, – ответила я ему, надеясь, что мой ответ Владимира удовлетворит. – И не планирую. Да и он вернулся к Дине, зачем ему я?

– Ну… – хмыкнул Владимир и окинул меня каким-то странным взглядом с ног до головы. – Архип парень молодой и горячий. Кое-что ему может понадобиться от тебя. Но я бы не хотел такое допускать.

Снова намеки, что я Архипу нужна только для развлечения?

Что ж, кто его знает, может, так оно и было.

Вон как легко он отказался от меня.

– Ничего у нас не будет, – заявила я. – Не переживайте. Я не собираюсь его подпускать к себе.

– Что ж, – хмыкнул мужчина. – Я очень рад, что мы друг друга понимаем. Вот тебе ещё стимул: я куплю тебе квартиру, раз так уж вышло, что теперь своего жилья у тебя не имеется. Но жить в ней ты сможешь только после окончания школы, и оплачу твоё образование в том вузе, который ты сама выберешь. И ты никогда не будешь общаться с Архипом. Идёт?

– Если вы мне расскажете, почему была продана квартира моей мамы, раз теперь придётся покупать другую, – сказала я ему.

– Уверена, что хочешь это знать?

– Уверена.

– Ну, слушай…