Текст книги "Гранит науки"

Гранит науки
из жизни неуспевающих
Елена Блюмина

Учись, мой сын: наука сокращает

Нам опыты быстротекущей жизни…

А. С. Пушкин, Борис Годунов

© Елена Блюмина, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гранит науки

В десятом часу вечера экзамен наконец-то закончился. Последний студент из группы заочников с грехом пополам выпутался из лексических и грамматических категорий, получил свой законный «уд» и почти бегом бросился вон из кабинета.

Доцент Татьяна Сергеевна устало потерла глаза и потянулась, разминая затекшие ноги. Надо встать, собраться и поскорее домой, но нет сил. Сессия заочников – это просто ужас что такое. С утра по три—четыре пары лекций, а потом еще экзамен у целой группы принять, почти клещами вытягивая робкие знания из великовозрастных студентов. Ну, ничего, еще пару дней – этой пахоте конец, и семья вновь обретет жену и мать!

В здании института тишина абсолютная – остался, наверное, только комендант на первом этаже. А на улице-то градусов 25 мороза уже, хорошо, что до дома недалеко. Татьяна Сергеевна последним усилием воли заставляет себя подняться, и тут, как в дурном сне, дверь кабинета начинает медленно и бесшумно открываться, и из-за нее выплывает нечеловеческих размеров живот, а за ним появляется и его обладательница.

– Татьяна Сергеевна, можно?

– Вы кто, вы зачем?

– Я Карташова, помните? Мне бы экзамен по синтаксису пересдать…

– Вы с ума сошли! Ночь ведь уже, все экзамены закончились! Откуда вы взялись?

– Я из Богородска, мне бы пересдать… вот допуск… я четвертый раз…

Татьяна Сергеевна, всей кожей ощущая надвижение какой-то липкой тоски, повнимательнее вгляделась в одутловатое лицо Карташовой. Ну конечно, как она ее сразу-то не узнала! Год назад эта заочница просто поразила ее своей тупостью и абсолютной неспособностью к филологии. Заочники в Пединституте публика, вообще-то, не блестящая, но эта…

– Так, вам рожать когда?

– Вчера, – робкая улыбка.

– Господи, да как же вас из дома отпустили?

– А я не сказала никому, сбежала, а то бы муж не пустил.

Татьяна Сергеевна тяжело плюхнулась обратно на стул. Ну на кой черт этой несчастной сдалось высшее образование? Вспомнила она и мужа – какой-то начальничек районный, крупный такой мужчина, еще предлагал строгой преподавательнице свежим мясом и копченой рыбой за вожделенную «троечку» для супруги заплатить. Но Татьяна Сергеевна, всего в своей жизни добившаяся исключительно собственным трудом и умом, такие подходы терпеть не могла и «непристойное предложение» с негодованием отвергла.

– Да вы сядьте уже. Послушайте, как же я у вас буду экзамен принимать? Минут через пятнадцать здание запрут, а вам еще готовиться надо.

– А мне не надо, я сразу все отвечу. Любой вопрос.

Ничего себе заявочки! Трижды на экзамене ни мама ни тятя сказать не могла, а тут нате вам – без подготовки, любой!

– Ну, хорошо, – отнюдь не хорошим голосом сказала Татьяна Сергеевна, – вот билеты. Тяните.

Окаянная Карташова потянула не глядя ближайший к себе билет, бросила взгляд на первый вопрос и – как будто кто-то невидимый нажал на кнопку – начала выдавать слово в слово соответствующую страницу из учебника. Второй вопрос – глубокий вдох – и опять как по писаному. Вот чудеса! Но когда дело до практического задания дошло, студентка наглухо замолчала.

– Ну, что же вы? Так хорошо сейчас всю теорию рассказали, давайте попробуем хоть что-нибудь на практике применить.

– Я не могу, – взгляд куда-то под стол.

– Совсем ничего?

– Совсем-совсем. Я ничего этого не понимаю.

– Но как-то же вы смогли выучить такой материал обширный.

– Да я весь учебник наизусть знаю, какую хотите главу расскажу. Но я этого не понимаю ничего! Я его весь год дома вслух учила, у меня уж и муж, и дочка синтаксис этот проклятый знают. Татьяна Сергеевна, миленькая, ну пожалуйста, поставьте мне троечку. Я вам клянусь, я в жизни русский язык преподавать не буду. Мне лишь бы только диплом получить!

Доцент молча протянула руку за зачеткой. Бред какой-то, из-за бумажки… Зачем все это? Чего ради? Муж не последний человек в районе, собственный дом, дети, достаток полный… И, как попугай, целый год, толстый учебник, ни слова не понимая… Татьяна Сергеевна подавила подступившую к горлу дурноту, быстро подписала «удовл», сунула зачетку в руки Карташовой.

– Вам такси, может быть, вызвать?

– Да нет, спасибо, я на последний автобус еще успею, – неуклюже пятясь, исчезла за дверью.

Татьяна Сергеевна, пытаясь заглушить неприятное чувство досады, смешанной с отвращением и жалостью, стала натягивать шубу. Дома-то, наверное, уже беспокоятся! А младшая, трехлетняя, долгожданная дочка после двух мальчишек, ради которой пришлось уйти с должности декана и отказаться от докторантуры (после сорока тяжело показалось это все совмещать), без мамочки отказывается спать ложиться. Домой, домой, пока еще какое-нибудь недоразумение на голову не свалилось!

Спустя несколько лет Татьяна Сергеевна совершенно случайно узнала, что через неделю после того злополучного экзамена Карташова родила мертвого ребенка.

Записки репетитора

Чисто конкретно

Нравятся мне люди с предметно-конкретным мышлением: как-то все у них просто и ясно. Склоняем с учеником 9 класса прилагательное «печальный», прошу придумать словосочетания с существительными разных родов. С мужским и женским родом как-то справились, дошли до среднего. Никак не может придумать существительное среднего рода, подходящее к прилагательному «печальное». Думал-думал и выдает: «СВЕРЛО!»

Хороший вопрос!

Старшеклассница на перепутье: то ли в финансисты податься, то ль в дизайнеры пойти. Родителям, сотрудникам банка, творческие порывы абсолютно чужды. Они, естественно, настаивают на пути более прагматическом, девушку же влечет искусство (как она себе его представляет) и богемная жизнь (как она, опять же, ее себе представляет). Однако путь в мир дизайна каменист, ибо поступление на соответствующий факультет предполагает сдачу ЕГЭ по литературе. И вот тут-то, похоже, и поджидает светлую мечту пресловутый медный таз…

Придя ко мне домой на занятия по литературе, девушка с изумлением оглядывает стеллажи с книгами (похоже, такое количество печатных изданий она видит впервые).

– И вы это все прочитали? – в голосе испуг и недоверие.

Успокаиваю ее, заверяя, что не все: словари, к примеру, читаны только местами. Начинаем занятие. Весь урок ученица сидит, почти не дыша, приоткрывши рот и широко распахнув глаза. Только в конце урока, сглотнув и как бы очнувшись, задает еще один вопрос:

– А откуда вы все это знаете?

Иностранное имя

Одиннадцатиклассник (что за слово дурацкое, прости Господи) – парень здоровенный, широкоплечий, глаза ясные, знаниями не замутненные, лицо интеллектом не обезображено. Про себя читает с трудом, вслух – почти никак. Мама про сына говорит «мы». К примеру – «мы пробный ЕГЭ на 6 баллов написали». Шесть баллов! А минимальный балл, при котором ЕГЭ по русскому считается сданным, – 36. Судя по предложенной плате за уроки, никто за молодца взяться не решается, все в ужасе бегут. Эх, где наша ни пропадала – берусь!

Ну, занимаемся. Каждое занятие – как вагон дров разгрузить, однако ж как-то продвигаемся. С частями речи кое-как разобрались. А вот как быть с пониманием и анализом текста? Даю отрывочки простенькие, без всяких философий, не то что в экзаменационных текстах. Прошу рассказывать содержание и отвечать на вопросы, прямо как в начальной школе. Попадается отрывок из рассказа Куприна «Белый пудель» – тот эпизод, где мальчик выручает из плена похищенного дворником пуделя Арто и вместе с ним спасается от погони. Эпизод небольшой, меньше страницы, но юноша читает его бесконечно долго. Наконец, прочитал и даже кое-как пересказал, о чем там речь. Задаю вопросы по тексту, в том числе – совсем уж, на мой взгляд, невинный: «Как зовут мальчика?» (его имя упоминалось в отрывке раз пять, не меньше). Морщит лоб, пыхтит: «Не помню, какое-то имя у него иностранное…» Мальчика звали Сергей.

Кстати, вы не поверите, но ЕГЭ по русскому языку сей юноша небледный таки сдал. На 37 баллов.

Я русский бы выучил…

Занимаюсь «великим и могучим» с девятиклассником. Пробелы огромные, а впереди, как роковая неизбежность, маячит ГИА – Государственная итоговая аттестация по русскому языку. Для парнишки просто мрак и ужас. Мальчик симпатичный, бойкий, дружелюбный, на гитаре играет, но на мозги явно не Спиноза.

В ГИА есть такое задание – заменить словосочетание синонимичным, но с другим типом связи: стеклянная ваза/ваза из стекла, смотреть восторженно/смотреть с восторгом, бессмысленный текст/текст без смысла, ну и т. п. Два урока объясняла, все возможные примеры приводила – с места не сдвигаемся. Вот попадается ему «бездонная пропасть». Пыхтит, краснеет, потеет – всем организмом показывает тяжелую работу мысли.

Задаю наводящий вопрос:

– Какой корень в слове «бездонная»?

– Бездон, – отвечает.

– «Без» – это приставка такая, – говорю ласково, изо всех сил стараясь не сползти под стол.

– А, ну тогда – пропасть без дОна, – радостно соображает этот красавец.

Девушки бывают разные…

Эта была прехорошенькая, из разряда тех, о ком говорят «прелесть, что за дурочка». Широко распахнутыми голубыми глазами девушка время от времени очень трогательно делала «луп-луп». И вся она была в шоколаде и в дорогих побрякушках, и папа оплачивал ее учебу на филфаке, и приехала она ко мне на не самой дешевой машине… В общем, жить бы ей да радоваться, но вот незадача – как-то надо диплом защищать, а с этим проблемы: за весь год к научному руководителю не подходила, тему какую-то сама себе придумала, наскачивала из Интернета кучу несвязного материала и совершенно не знала, что с этим делать. Заказать кому-то полностью написание диплома было как-то невдомек, а может, и совестно, поэтому обратилась она ко мне за неделю до предзащиты с просьбой «помочь разобраться и дописать почти сделанную работу». Отчего же и не помочь за соответствующую плату.

– А почему вы к научному-то руководителю ни разу не подошли? Тему вот придумали совсем неподъемную. Она ж вас до защиты может не допустить.

– Я ее боюсь! – глазищами луп-луп.

– Боитесь? Что же в ней такого страшного?

– Она такая умная!!!

Ну-с, посмотрим, что тут у нас есть… о, даже введение написано, так-так. И вот на первой же странице бросается мне в глаза загадочное и красивое слово «амБурный». Что сие означает, не сказано, говорится лишь, что слово это есть в словаре Ожегова с пометой «устар», устаревшее то бишь.

– Послушайте, – говорю, – а что же это за слово такое? Что-то мне подсказывает – нет такого слова в природе и не было никогда. Может, «амурный» или «амбарный»?

– Нет, это из словаря! Я не помню, что оно значит, но там есть такое слово!

– Не будем понапрасну спорить. Вот вам словарь Ожегова, и если вы найдете там это слово, то я выполню работу за полцены.

Девушка долго, склонив прилежно головку, листает толстенный фолиант. Слово, разумеется, не находится. Глазищи смотрят на меня со смесью испуга и восхищения и делают «луп-луп»:

– Ой, а вы тоже такая умная-аа!!!

Диковинный зверь

Ученице 11 класса бабушка подарила на Новый год колготки с лебяжьим пухом. Девушка долго изучала упаковку, а потом и спрашивает: «Бабушка, а кто такой лебяж?»

Не надо быть Фрейдом…

…чтобы догадаться, о чем мечтает 18-летний цветущий юнош, увлекающийся боксом, томясь на уроке русского языка (да и на любом другом уроке, впрочем). Он уже поведал мне с неподдельным ужасом во взоре, что родители мечтали запихать его на экономфак университета (вот же наивные люди, ей-богу!) и он даже ходил осенью на подготовительные курсы. Но там говорили такие непонятные слова – «прибавочная стоимость», «валовой продукт», – что спортивный юнош бежал в полном смятении. На повестке дня, однако, остро встал вопрос о получении школьного аттестата: в декабре мама с изумлением услышала на родительском собрании, что ее дитятко ни при каких условиях не сдаст ЕГЭ ни по русскому, ни по математике (ах, какой сюрприз в 11 классе, кто бы мог подумать!). Отец пригрозил, что больше не даст оболтусу ключей от машины, и нанял толпу репетиторов.

Заметно, что любое мыслительное действие дается юноше с усилием почти физическим: пытаясь отличить глагол от прилагательного, он мучительно краснеет, сопит, утирает рукавом пот, градом катящийся по лбу… Изменяем по родам прилагательное «короткий», подбираем подходящие по смыслу существительные.

– Короткая?

– Юбка! – просветлев лицом, почти выкрикивает молодой человек.

– Короткое?

– Платье!!!

Культура ненормативной речи

«Жопа» – слово не менее красивое, чем «генерал», все зависит лишь от применения.

И. А. Бодуэн де Куртенэ,

выдающийся русский и польский лингвист

(1845—1929)

Ученику 11 класса задали культуролюбивое сочинение типа «Берегите наш язык» – или что-то в этом роде. Разминаем с ним тему, рассуждаем о культуре речи, вредоносном засилье иностранных слов и неоправданно широком употреблении ненормативной лексики. В общем – песня известная. За дверью комнаты, в которой мы занимаемся, что-то ремонтирует любимый муж. И вот посреди наших благостных разговоров, в самый, можно сказать, патетический момент в прихожей раздается дикий грохот и вопль «Б***ь!!!» Как выяснилось позже, это ему на голову упал плохо закрепленный светильник. Ученик, понятное дело, начинает хихикать. Я же, дабы сохранить хорошую мину при плохой игре, наставительно говорю:

– Ну, вот видишь, я же как раз и говорила о том, что один из главных критериев в оценке культуры речи – ее уместность!

Диалоги с рекламными агентами
или «Девушка, как вас там…»

Руководитель рекламной службы – это тот буфер, который выставил между собой и продавцами рекламных носителей директор компании. Или, если хотите, та скала, о которую разбиваются надежды этих самых продавцов на получение процентов за проданные рекламные площади. Почему разбиваются? Да потому, что хозяева рекламных носителей набрали всех наивных граждан, откликнувшихся на их заманчивые предложения «высокодоходной и увлекательной работы», и не удосужились потратить на обучение набранных ни копейки денег и ни часа времени.

Звонок, молодой мужской голос:

– Девушка, э-э-э-э, я это… предлагаю вашей фирме разместить у нас рекламу… вот.

– Да какая я тебе девушка, сынок, у меня дочка не намного тебя младше! Свободен.

Женский голос через полчаса:

– Здравствуйте, меня зовут… бу-бу-бу. Я представляю газету бу-бу-бу-бу-бу-бу…

– Какую-какую газету?

– Бу-бу-бу-бу-бу…

Н-да, с дикцией тут явные проблемы.

– Ну ладно, чего вы хотите?

– У нас такое замечательное издание. Такого еще не было на нижегородском рынке. Мы очень способствуем развитию бизнеса.

– Но я даже представления не имею, кто вы, что вы. Принесите хоть, что ли, покажите.

– Да нет. Еще ни одного номера не выходило, мы только готовимся. Так я вам вышлю наши прайсы?

Скрипучий голос в трубке:

– У нас деловое издание. Имиджевая реклама в нашей газете очень поможет продвижению вашей компании.

– На кого рассчитана ваша газета?

– Да на всех!

– Название напомните, пожалуйста.

– «Управление и бухучет».

Ближе к концу рабочего дня приятный баритон:

– Елена Львовна, добрый день!

О, этот удосужился спросить у секретаря имя. Какой прогресс!

– Я звоню из Кирова, со спичечной фабрики.

– ???

– Хочу предложить вам оригинальный и очень эффективный способ продвижения – реклама на спичечных коробках.

Без комментариев.

Шантаж

В возрасте трех с половиной лет я подверглась грубому шантажу. В роли шантажиста выступал родной брат Валера, который, заметьте, старше меня на 18 лет. Шантаж был на лингвистической почве (не этот ли стресс определил мою будущую профессию?). Меня волновало услышанное в детском саду непонятное и казавшееся чрезвычайно красивым слово из пяти букв. Оно так было похоже на слово «звезда» и представлялось навеянным музыкой сфер. Слово было громко и с гордостью предъявлено брату на крымском пляже. Он же сделал большие глаза и принялся натурально меня запугивать, угрожая все рассказать родителям. Я не поняла, конечно, чего ж такого ужасного сказала, но страшно испугалась, чем Валерка и пользовался все время нашего отдыха. Стоило мне начать к нему приставать, как он тут же напоминал про «страшное слово».

Когда спустя много лет я рассказала маме эту историю, она посмеялась и поведала мне в утешение о том, как лет примерно в шесть Валера прибежал со двора с воплями:

– Мама, мама, Вовка Тупицын матом ругается!

– Какой ужас! Что же он говорит?

– Он сказал «сопли»!

Русский как иностранный

В бытность преподавателем филфака Нижегородского университета (низкий поклон и привет декану Людмиле Ивановне Ручиной!) пригласили меня работать на кафедру с чудовищным названием «Кафедра преподавания русского языка в других языковых средах». Но сама-то кафедра была вполне замечательная, состояла тогда из пяти, включая вашу покорную слугу, ученых дам. Кафедру нашу, конечно, никто не называл ее неудобоваримым именем, говорили попросту – РКИ, т.е. «Русский как иностранный». Жили мы дружно и нескучно, к тому же, благодаря иностранным студентам, жаждущим русский изучать, могли хоть что-то заработать. А желающие находились, и немало, тем более, что расценки на обучение в ННГУ были куда как скромнее, чем в столицах.

Синий Чи

Завкафедрой «обрадовала» с самого утра:

– Приезжает китаец из Сингапура, хочет заниматься индивидуально. Придется, Лен, тебе его брать на себя, больше некому, у всех и так перегруз.

А у меня не перегруз? Одни итальянцы, вечно влипающие в какие-нибудь истории, чего стоят! Азиатские студенты, конечно, обычно спокойные и дисциплинированные, но уж слишком у нас велика разница в менталитете. Европейцы хоть понятны… Однако с начальством не поспоришь. Китаец так китаец.

Зовут молодого человека Чи, для китайца он несколько даже крупноват, квадратный такой, большеголовый. В России уже бывал, хочет бизнес налаживать. По-русски Чи немного говорит, изучал его, как и все наши предыдущие студенты из Азии, по их методе: сначала наизусть учебник грамматики, потом словарь. Так что моя задача – помочь все это как-то свести воедино, да еще и научить «деловому русскому», а это уж совсем муторно. Почитайте как-нибудь таможенную декларацию с точки зрения лексики и построения предложений!

Но для начала, конечно, разминаемся на простых темках. На первом занятии прошу Чи рассказать о себе и задаю совершенно невинный, на мой взгляд, вопрос:

– Расскажи, пожалуйста, какой ты человек.

– Я синий.

Здрассте, приехали. Что он этим сказать-то хочет? Гей, что ли? Может, у них в Сингапуре так принято – прямо с порога свою сексуальную ориентацию объявлять, чтобы, так сказать, все точки над i сразу расставить?

– Прости, Чи, я не понимаю, что ты хочешь сказать.

– По-английски bluе.

Ну, так и есть – голубой, в английском ведь одно слово для обозначения обоих цветов.

– Давай все-таки посмотрим в словаре.

Китаец извлекает из сумки колоссальных размеров англо-русский словарь, долго листает и наконец предъявляет мне слово bluе. Ах ты ж, Господи, я и забыла про массу других значений этого слова. Вот, например, «испуганный; подавленный, унылый; грустный». Оказалось – оно самое. Причем характеристику он дал себе абсолютно точную: более унылого человека встречать мне не приходилось.

Поселился Чи на частной квартире недалеко от университета и сидел в ней практически безвылазно полгода, выходя только на занятия и в магазин за продуктами. У него там даже телевизора не было. А ведь разговорная практика необходима, да и темы для разговоров нужны, не все же учебные пособия читать. Настойчиво прошу молодого человека погулять по городу, осмотреть достопримечательности. На второй месяц пребывания в Нижнем Чи решается сходить в Кремль, про который ему уже все уши прожужжали в международном отделе.

– Ну как, Кремль видел?

– Видел.

– Понравилось тебе?

– Да, большой.

– А внутри был? Правда, красиво?

– Нет, внутри не был. Там вход платный.

– Как – платный? В Нижегородский кремль? Да никогда в жизни он платным не был!

– Ну, мне так показалось.

Вот и поговори с ним.

Через месяц с гордостью рассказывает мне, что видел синагогу. Ну надо же, решился от факультета на 300 метров отойти!

– А я, Чи, на той же улице живу, недалеко от синагоги.

Неожиданно вечно унылый китаец начинает прямо-таки заливаться смехом. Терпеливо жду объяснений, так как по опыту уже знаю, что смех у азиатов может обозначать все что угодно, только не то, что вы ожидаете. Так и есть: это он радовался, что я недалеко от работы живу и он мимо моего дома ходил.

Шустрые итальянцы попытались как-то вовлечь моего затворника в студенческую жизнь, долго уговаривали прийти к ним домой на вечеринку, на которой собирали всех иностранных студентов с нашей кафедры. И он пришел. Почти. Потому что, дойдя до двери в квартиру, простоял минут десять, но так и не решился нажать на кнопку звонка. Синий, синий Чи…