Текст книги "Продавец счастья. Магия кинематографа, или Новые приключения Ское"

11

– Да, мам, – сказал Вадим в трубку. – Да, – он покосился на Нику, шедшую рядом. Они собрались в кино и уже подходили к кинотеатру. – Я не могу… Подожди, не вешай трубку… Ладно. Скоро буду.

Вадим положил смартфон в карман и посмотрел на Нику.

– Ника, – начал он, собираясь с мыслями. – В кино сегодня не получится.

– Почему? – Ника рассматривала свои ботинки, перешагивающие лужи.

– Планы изменились. Оказывается, у нас гости, и мне обязательно нужно тоже быть.

– Получится.

– Что получится?

– В кино. Я пойду без тебя.

– С кем?

– Не знаю.

– А я, кажется, знаю. Хочешь, позвоню ему, приглашу?

– Не утруждайся. Беги, тебя ждет мама, – и Ника ускорила шаг по направлению к кинотеатру. Вадим некоторое время смотрел ей вслед, но вскоре развернулся и пошел домой.

Ника постояла немного при входе в кинотеатр. Смотреть фильм расхотелось. Убедившись, что Вадим скрылся, она вышла на улицу. Достала телефон и, помедлив в нерешительности, набрала номер.

12

– А помнишь, мы осенью на этой же скамейке сидели, тоже с пирожными? Ты еще голубей кормил.

– Помню, – Ское отломил кусочек меренги и кинул одинокому голубю, шлепающему рядом по неглубокой луже. Тот торопливо подбежал, схватил кусок и сразу же отбежал. Мальчик посмотрел на Нику: она следила взглядом за передвижениями голубя. – Пойдем прогуляемся по улице Менделеева, – предложил он.

– Пойдем.

Ребята шли молча некоторое время, доедали пирожные. Ника взглянула вверх.

– Смотри, Ское, оранжевое облако на синем небе!

Тот тоже поднял глаза. Да, красиво. Он скосил взгляд на Нику: она слегка улыбалась, любуясь облаком.

– А почему мы идем на Менделеева? – спросила она, все еще глядя вверх.

– Тебе Вадим не рассказывал? Там на меня с неба упала очередная сказка, – с улыбкой ответил Ское.

– Нет, не рассказывал, – погрустнела Ника. Когда-то они дружили втроем, а теперь Ника встречается с Вадимом. Ское она видит только в школе. – Расскажи ты.

– В одном из домов была дверь с надписью «Жизнь – это фантазия». Сейчас придем, может, сама увидишь.

И вот они вышли на тихую улицу Менделеева. Деревья стояли не шелохнувшись, лужи поблескивали, как начищенные монеты. Дома молча глядели на ребят во все свои темные любопытные окна. Ское быстро отыскал среди них нужный.

– Смотри! – воскликнула Ника и показала на дом. – Там дверь с табличкой. Пойдем скорее! – и припустила к двери. Ское тоже ускорился.

Табличка гласила на этот раз: «Оседлай свое облако – и вперед!»

– Странная надпись, – хихикнула Ника. – Давай зайдем.

– Давай, – Ское открыл скрипучую дверь. Звук получился таким же ярким и пронзительным, как в прошлый раз.

Ребята зашли, и сразу их окутала тьма. Ское оставил дверь приоткрытой, как и тогда, чтобы в подъезд попадало хоть немного света. Они поднялись по ступенькам на площадку. Впереди желтел вытянутый прямоугольник: другая дверь, ведущая во двор, была приоткрыта. Ребята прошли темный подъезд насквозь и вышли в светлый двор. Ское глянул вверх. Три листочка летели, то зависая в воздухе, то оборачиваясь вокруг себя. Ника поймала один из них, другой пролетел совсем рядом, но она не успела ухватить его, и он плавно осел в ближайшую лужу. Ское выудил его оттуда почти сразу же. Третий лист аккуратно лег на скамейку.

– Ничего себе! – воскликнула Ника и по-детски рассмеялась, глядя в рыжие облака. – Сказка с неба!

Ское улыбнулся, посмотрев на смеющуюся Нику.

– Давай прочитаем, – предложил он и сел на скамейку. – Хотя… Ты не знаешь начала.

– Ну и ладно, – Ника присела рядом. – Прочту концовку, а потом ты покажешь мне начало, – она с азартом углубилась в чтение. Ское усмехнулся такому ее интересу и тоже принялся читать.

Продавец счастья

(Продолжение)

Шел продавец, долго ли, коротко ли, а вскоре набрел на одиноко стоящий домик. Во дворе прекрасная девушка развешивала белье на веревках. Развеваясь на ветру, белье напоминало белые паруса без корабля. И среди них мягко скользила, будто танцевала, девушка.

– Что вам нужно, человек? – окликнула она наблюдавшего за ее передвижениями продавца.

– Купите счастье, – ответил тот.

– Чем же я могу заплатить за счастье? – с усмешкой спросила она.

– Чем хотите.

– Хотите, танцем заплачу?

– Хочу.

И стала девушка танцевать среди мокрых белых полотен, пушинкой летала между ними. Получился танец-загляденье. Завел продавец ключиком птицу-синицу, вытащила та белую бумажку.

– «Станешь балериной», – прочитала девушка. – О, благодарю, – поклонилась она продавцу. – А вот и моя сестрица.

В дверях домика возникла девушка, чернобровая, с длинной русой косой, еще краше первой. Загляделся продавец на нее.

– Купите счастье! – предложил он.

– А чем платить за счастье? – кокетливо поинтересовалась та.

– Чем хотите.

– Хотите, спою?

– Хочу.

И стала девушка петь, голосок ее хрустальный летел в горы, на холодные вершины, чтобы всколыхнуть последние снежинки, коснуться лепестков подснежников, пожурчать вместе с горной речкой и вернуться окрыленным и свежим. Завороженный продавец завел ключиком птицу-синицу, достала она белую бумажку.

– «Быть тебе известной певицей», – прочла девушка. – Благодарю, – поклонилась она.

– А есть ли у вас еще сестрицы? – улыбнулся продавец.

– Есть! – в один голос ответили девушки и рассмеялись.

И в этот самый момент из домика показалась старуха. Продавец отпрянул от домика. Взглянул в лоток – осталась только черная бумажка. Предлагать, не предлагать? Решил пока просто завести беседу. Если вредная, то можно и предложить.

– А вы, наверное, страшненькая, ой, то есть старшенькая? – спросил он.

– Нет, я младшенькая, – прокряхтела старушка и затряслась в скрипучем смехе. – А насчет черной бумажки не беспокойся, принц. Она для тебя.

Старушка распрямилась и обернулась злой волшебницей.

– Ах так? – нахмурил брови принц.

– Да, так, – подтвердила волшебница.

– Как книга ты была приятнее.

– А не надо было меня в библиотеку сдавать! – взвилась волшебница.

– Просто хотел поделиться с людьми забавной сказкой, – ответил принц.

– Вот и получил за это, бе-бе-бе! – волшебница показала ему язык. – Вот и нашла я тебя снова, ха! Ловко я все провернула?

– Нормально.

– Что значит «нормально»? Ловко, признай.

– Да обычно. Любой так мог.

– Ты сейчас договоришься, принц!

– Давай по старинке? Адьос, все дела, – предложил принц.

– Я тебе дам адьос! Черную бумажку читай!

– Да не хочу я.

– Читай!

– Не буду. Она черная. Там какая-нибудь гадость написана. Превратишь в лягушку или камень, знаю я тебя. Одни лягушки да камни на уме. Пойду я.

– Ну, принц! Читай бумажку, – волшебница капризно затопала ногами. Принц повернулся, чтобы уйти. Волшебница подскочила к нему в три прыжка, выхватила бумажку из лотка и прочла вслух:

– «Поцелуешь злую волшебницу», – она довольно посмотрела на принца. – Так-то!

– Да что ж такое, опять поцелуй! – воскликнул принц. – Это все, что тебя волнует в жизни? Как ты с такими интересами вообще дослужилась до звания злой волшебницы?

– Меньше слов, больше дела, принц.

– Ладно, – махнул он рукой. – Только обещай мне, что расколдуешь того лохмача, с самоваром.

– А он не заколдован! – радостно провозгласила волшебница. Ей не терпелось поцеловаться с принцем, и в предвкушении этого она повеселела. – Это самовнушение. Скажу тебе по секрету: лапти тоже мог не отдавать, – волшебница расхохоталась.

– То есть все черные бумажки ничего не значат?

– Ага.

– Значит, моя бумажка тоже ничего не значит и можно не целоваться. Отлично.

– Ах ты…

– Ну что, волшебница, по капельке адьос? – снова предложил принц.

– Разадьоскался тут! – затопала ногами волшебница.

13

– Опять незавершенная, – сказал Ское, дочитав.

– А может, еще упадет? – предположила Ника и посмотрела вверх.

– В прошлый раз я тоже так думал. Но, видимо, она падает дозированно: по три листа, – усмехнулся мальчик.

– Не похоже, что не хватает еще трех листов. Это ведь самый конец, развязка. Не достает буквально нескольких предложений.

– Да, наверное.

Ребята вышли из двора и побрели в сторону Никиного дома.

– Это продолжение «Корабля на крыше». Опять про тебя, – сказала Ника, взглянув на друга.

– А я похож на продавца счастья? – спросил Ское, улыбнувшись.

– Ты похож на принца, – ответила Ника и отвернулась, притворившись, что рассматривает противоположную сторону улицы. Зачем она так сказала? Двусмысленно получилось. Ское промолчал в ответ.

– Может, снимем фильм на этот сюжет? – спросил он через некоторое время. Ника обернулась к нему и радостно улыбнулась:

– Да!

– В мае. Когда станет зелено.

– А до мая не будем снимать фильмы? – расстроенно поинтересовалась девочка.

– Почему? Будем. У меня уже есть идеи, – начал говорить Ское, но его прервал звонок. Мальчик достал из кармана телефон и ответил.

– Привет. Дай Нике трубку, – услышала Ника долетавший даже до нее голос Вадима. Ское протянул телефон девочке.

– Как фильм? – поинтересовался Вадим на том конце провода.

– Я не ходила в кино.

– Но ты все равно с ним.

– Почему ты на мой телефон не позвонил?

– Он у тебя разряжен или не знаю, что еще ты с ним сделала. Не отвечает.

– Ладно, Вадим. Поговорим потом.

– А это, собственно, все, что я хотел узнать, – ответил тот и сбросил вызов. Ника вернула телефон Ское.

– Похоже, обиделся, – констатировал он.

– Ну и ладно, – отмахнулась Ника, но лицо ее выглядело расстроенным. Ребята дошли до подъезда девочки и распрощались. Ника посмотрела на небо и вспомнила, как они только что со Ское смеялись и ловили листы со сказкой. Облака из рыжих стали пунцовыми. Она перевела взгляд на арку противоположного дома, но поздно: высокая фигура Ское уже скрылась в ней за несколько мгновений до этого. Нике стало грустно.

14

«Где искать концовку сказки? Снова войти в ту дверь?» – думал Ское по дороге домой. Красные отблески прыгали в ручейках, бегущих по его улице. Белые облака, висящие над головой, соседствовали с алыми на горизонте, будто стыдливая девушка прикрыла покрасневшие щеки бледными руками.

15

– «Февраль. Достать чернил и плакать! – провозгласила Инна Викторовна. – Писать о феврале навзрыд, пока грохочущая слякоть весною черною горит», – продолжила она с выражением. – О чем это стихотворение? Абрамов.

Вадим поднялся с места.

– О том… – замялся он. – О том, что если плакать на чернильную надпись, она прикольно расплывается.

– Садись, два, – металлическим голосом сказала учительница. Вадим сел и равнодушно уставился в свою тетрадь. – Вильсон.

– Стихотворение о стихийности творчества, которое близко в этом природным процессам. О том, что писать о дожде лучше в дождь, когда «грохочущая слякоть весною черною горит». Когда слезы смешиваются с влагой неба, и чернила на бумаге от этого расплываются, – закончил Ское. – Так что Вадим в чем-то прав, – добавил он, усмехнувшись.

– Садись, Вильсон, – устало проговорила учительница. – Можно было обойтись без иронии. К следующему уроку всем выучить стихотворение, – сказала она классу, и тут же прозвенел звонок, ребята зашумели сумками. Вадим сложил учебник в рюкзак и молча направился к выходу мимо Ское и Ники.

– Вадим, хватит дуться, – примирительно сказал Ское, поймав друга за рукав.

– Я не дуюсь, – тот остановился и хмуро уставился на него.

– Оно и видно, – усмехнулся Ское. – Давайте прогуляемся, погода хорошая.

– Прогуляйтесь. У вас с Никой это хорошо получается, – буркнул тот.

– Я с тобой хочу, – улыбнулся Ское.

– Значит, с тобой что-то не так, – ответил на это приятель.

– Пойдем втроем. Будем «случайно слагать стихи навзрыд», как в том стихотворении, – настаивал мальчик.

– В смысле? – спросила Ника.

– В смысле, у меня есть идея фильма, нужно обсудить.

Пока ребята шли, Ское рассказал Вадиму про сказку, упавшую на них с Никой.

– Почему, когда мы с тобой там были, сказка не падала с неба? – поинтересовался Вадим у Ское. – А на вас с Никой упала?

– Я не знаю, Вадим, – честно ответил ему мальчик. – Ты переживаешь из-за того, что сказка упала не на тебя? – усмехнулся он.

– Нет, конечно. Я вообще не переживаю, я просто иду по асфальту, – буркнул тот, глядя себе под ноги. – Это и есть твоя идея? Продавец счастья?

– Да, но не только. Я хочу снять триптих: три фильма на разные темы, в разном стиле. Три лика весны: первый – замороженная и страдающая весна в оковах последнего снега, вторая – оттаявшая, бросающая на землю смесь из дождя, первых цветов и рисунков на асфальте, третья – радостная, искрящаяся зеленью и небом. «Продавец счастья» будет третьим.

– А первый и второй? – поинтересовалась Ника.

– Недавно я слышал, как мама сказала маленькому мальчику, что найдет себе другого сына, если тот не будет слушаться, – ответил Ское.

– Ну и что? – спросил Вадим. – Так многим говорят в детстве.

– Тебе, наверное, только так и говорили, – язвительно предположила Ника. – Мама позвала, ты сразу все бросил и побежал.

Девочка посмотрела на Вадима. Брови его дрогнули, но он продолжал идти молча, глядя перед собой, будто Ника ничего и не говорила. «Вот, значит, как! Игнорируешь меня. Ладно-ладно», – подумала она мстительно.

– Так что там с этим сыном? – подал голос Вадим, повернувшись к Ское. – В чем суть-то?

– Мать решила бросить его, потому что нашла себе сына лучше, моложе и красивей. И в фильме она пытается объяснить своему старому сыну, что уходит к новому.

– Как тебе только такие идеи в голову приходят? – усмехнулся Вадим. – Но мне нравится. Где возьмем актеров?

– Думаю, сына можно найти в школе. Среди учеников пятого или шестого класса выбрать наиболее артистичного, – ответил Ское.

– Как выберем? На урок придем? – заинтересовался Вадим.

– А почему нет? Придем.

– А мама?

– С мамой сложнее. Подумаем.

– И какой это будем фильм, первый или второй? – спросила Ника.

– Первый. Второй пока не придумал, – сказал Ское. Ребята мерно вышагивали по парку. Подошли к скамейке. Ника и Вадим уселись на расстоянии вытянутой руки друг от друга, по краям скамейки. Ское глянул на них и вдруг «вспомнил»: – Мне тут нужно к приятелю зайти. Подождите меня здесь, ладно? Я быстро, – и скорым шагом направился по боковой дорожке парка, ведущей во двор ближайших домов. Ника и Вадим остались сидеть, повернув головы в разные стороны.

– Можно особо не рассиживаться, – через несколько минут подал голос Вадим.

– Почему? Ское же сказал подождать.

– И ты поверила? – усмехнулся тот. – Какой-то приятель вдруг объявился у него в этих краях, к которому срочно нужно зайти? Да он специально ушел, чтобы оставить нас вдвоем.

– Тогда я пошла, – Ника резко встала и направилась было к выходу из парка.

– Подожди, – Вадим поймал ее за руку. Он поднялся со скамейки и молча уставился на Нику.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

– Баранки гну, – передразнил Вадим.

– Вот и гни дальше, – парировала Ника и хотела уйти, сделала шаг, но уйти не получилось: Вадим наклонил к ней лицо, и она наткнулась губами на его губы. Девочка замерла. Так они простояли несколько мгновений.

– Пойдем, провожу тебя, – тихо сказал Вадим и взял Нику за руку.

16

Тюльпан завял. Сморщенные лепестки все так же, как в своей молодости, по привычке упирались в стекло, ловя уже не нужные им лучи солнца. Ника дотронулась до одного лепестка, и тот упал. Жалко выбрасывать цветок.

Девочка вывела в тетради еще пару цифр и отложила ручку. Алгебра никак не шла в голову, когда окно показывало такую полосатую реальность: белая полоска облаков, синяя – неба, и торчащие вверх черточки голых веток, на которых черными бугорками тут и там налеплены вороны.

Она села за пианино, откинула крышку. Легонько нажав клавишу «соль», услышала сиплый мягкий звук, который бывает, только когда очень слабо нажмешь на клавишу.

Ника снова взглянула в окно. Одна из ворон испытующе смотрела на нее. Небо, раскрашенное темными ветками в полоску, уже звучало в голове девочки музыкой. Она снова прикоснулась к клавишам, на этот раз смелее.

17

«– Мама?

– Привет…

– Почему ты так поздно?

– Ээээ… совещание на работе.

– Вчера же было совещание.

– Сегодня тоже.

– Я «два» получил.

– Да? – рассеянно переспросила мама, снимая сапог.

– Мама! Я «два» получил!

– Но ты же исправишь? – задумчиво проговорила она, снимая второй сапог.

– Тебя не волнует моя двойка!

– Почему не волнует? Конечно, волнует, – мать прошла на кухню, забыв снять шапку».

– Это самое начало? – спросил Вадим, прочитав.

– Да, – ответил Ское. – Дальше они выясняют отношения на кухне.

– Осталось найти мальчика на роль.

– Пятые и шестые классы учатся во вторую смену. Можно сегодня сходить к ним на уроки.

– И нас пустят, по-твоему?

– Скажем, что пишем работу по обществознанию про микроклимат в коллективе.

– Как тебе такое в голову вообще приходит? – в который раз удивился Вадим. – Ладно, не отвечай. Так и скажем. Только говорить будешь ты, – усмехнулся он. – Боюсь, я не выговорю. Даже не представляю, что такое микроклимат. Микросолнце, микротучи, микродождь.

– Микротемпература и микровлажность, – подхватил с улыбкой Ское. – Пойдем посмотрим расписание уроков пятых и шестых классов.

18

– Что вы делаете?

– Наблюдаем вон за тем пацаном, – отозвался Вадим, неопределенно ткнув пальцем в кучку мальчишек, резвящихся в коридоре. Ника воззрилась на него удивленно:

– Зачем?

– Мы его выбрали на роль в фильме, – ответил Ское. – Смотрим, как он ведет себя в обычной для себя среде.

– Ну, как думаешь? – поинтересовался у него Вадим.

– Подходит, – ответил тот и направился прямиком к мальчику небольшого роста, со светлыми прямыми волосами и темными, острыми, как у волчонка, глазами. При виде старшеклассника ребята расступились. Пацаненок взглянул на него исподлобья, предчувствуя недоброе.

– Привет, парень, – обратился к нему Ское. – Можно тебя на минуту?

– Чего надо-то? – набычился тот, не сдвинувшись с места.

– Пойдем, скажу.

Но мальчик продолжал стоять.

– Не бойся.

– Еще чего! Я не боюсь, – буркнул мальчик и двинулся вместе со Ское к подоконнику, у которого их ждали Вадим и Ника. Он мельком глянул на Нику – всего лишь девчонка, не стоит внимания, – смерил взглядом Вадима.

– Чего? – снова повернулся он к Ское, определив для себя, что этот высокий парень тут главный.

– Как тебя зовут? – спросил Ское.

– Ну, Павел, – пробурчал мальчик.

– Павел, хочешь сняться в кино? – задал Ское вопрос напрямую.

– Издеваешься?

– Нет, я серьезно.

– Не верю.

– Стали бы мы тебя разыгрывать, больше делать нечего, – не выдержал Вадим. – Нам нужен для роли как раз такой хмурый недомерок, как ты, – усмехнулся он.

– За недомерка ответишь! – всполошился мальчик, стреляя глазами в Вадима снизу вверх.

– Интересно как, – рассмеялся тот. – Отдавишь мне пальцы ног?

Павел ринулся было на Вадима, но Ское его перехватил.

– Вадим, прекрати, – строго сказал Ское. Он развернул к себе лицом обозленного мальчика: – Ну так что, ты согласен?

– Не знаю, – мальчик насупился, засунул руки в карманы. – Почему именно я?

– Я же тебе уже сказал, – ухмыльнулся Вадим.

– Я не с тобой разговариваю, – огрызнулся тот.

– Ты нам подходишь для этой роли, вот и все, – ответил Ское.

– Вы за этим приходили на наш урок?

– Мы приходили полюбоваться тобой лично, – иронизировал Вадим. Мальчик глянул на него волком.

– Согласен? – повторил вопрос Ское.

– Я подумаю, – важно ответствовал Павел.

– Мыслитель нашелся. Думай сейчас, иначе мы найдем кого-нибудь другого, – надавил Вадим.

– Ладно, – после небольшой паузы нехотя сказал мальчик.

– Ладно да или ладно нет? – жестко спросил Вадим.

– Ладно да, – злобно глянул на него Павел и, не прощаясь, развернулся и ушел в сторону ожидавших его друзей.

– Вадим! – Ское укоризненно посмотрел на друга.

– А что? Должен же быть хороший и плохой режиссер, – ответил тот. – И потом, это я его дожал. С такими мальцами только так и надо.

19

– Вадим, почему у тебя опять двойка по литературе?!

– Я не разбираюсь в чернилах и слезах, поэтому, – весело ответил Вадим.

– В каких еще чернилах?

– Я сказал, что если плакать над чернильной надписью, то пойдут разводы. Инна Викторовна ответила: «Садись, два». Но разве я не прав?

– Я знаю только одно: если не исправишь эту двойку, жди проблем. Ты меня понял?

– Не совсем. Какого рода проблем? – усмехнулся Вадим, посмотрев на отца. Тот показал ему кулак. – Теперь понял.

– Леша, перестань. Он исправит, – мать как-то незаметно оказалась в комнате. Она подошла к зеркалу, поправила прическу. – Как я выгляжу?

– Как всегда, мама, – тихо проговорил Вадим.

Стройная женщина с длинными каштановыми волосами, уложенными в замысловатую прическу, в светлом платье, она казалась сейчас чуть ли не ровесницей Вадима. Лицо с острыми скулами, накрашенные полные губы, тонкие брови вразлет: ей совсем не подходило слово «мама».

– А как всегда – это как? – кокетливо поинтересовалась она. – Хорошо или плохо?

– Хорошо, – сказал Вадим, глядя на ее отражение в зеркале. – Куда ты идешь?

– Встреча с поставщиком, – коротко ответила она. – Все, мальчики, меня нет, – и вышла из комнаты.

– У нее действительно встреча с поставщиком? – повернулся Вадим к отцу.

– Это что еще за вопросы?

– Ничего, – буркнул в ответ мальчик.

– Вот именно, ничего. Лучше о двойке подумай, как исправлять будешь, – заявил отец и тоже вышел из комнаты Вадима.