Текст книги "Нойды. Красный браслет"

Глава 3
Обещания и угрозы

Разбудили Воронцова осторожные шаги вокруг каталки – видно, доктор Вадим Андреевич спозаранку пожаловал в свой кабинет. Веки, словно запаянные, никак не открывались, и Платон решил, что будет просто лежать, от него ведь все равно ничего не зависит. Но никто не касался больной ноги, зато некоторое время спустя звучно крякнуло под чьей-то тяжестью кожаное кресло на колесиках в углу смотровой. Пришлось все же расклеить глаза и осмотреться.

За окном стояла та снежная хмарь, при которой никак невозможно определить время суток, но электронные часы с зеленоватой подсветкой сообщили Платону, что проспал он пару часов и время перевалило за полночь. Вошедший оставил дверь в коридор приоткрытой, и проникающий оттуда холодный белый свет позволял разглядеть крупного человека с зачесанной назад гривой густых волос. Человек сидел в кресле боком к Платону, и потому был хорошо виден его львиный профиль с чуточку приплюснутым носом и выдвинутым подбородком, таким мощным, что он слегка отвисал, обнажая крупные резцы.

Мужчина медленно повернул голову и вперил в парня тяжелый взгляд глубоко посаженных глаз. Отчетливо лязгнул челюстью, при этом нижняя губа совершенно поглотила верхнюю.

– Ну как нога? – спросил негромко.

Голос его, густой и низкий, чем-то походил на гул взлетающего самолета.

– Спасибо, нормально, – вежливо ответил Платон.

– Знаешь, кто я?

– Знаю. Вы хозяин этого дома, господин Прайд.

– Обращайся ко мне так: Виктор Антонович, – ухмыльнулся мужчина. – У нас с тобой впереди долгая и интересная история сотрудничества. Но для начала я должен поинтересоваться, почему не был выполнен мой приказ. Кажется, я четко выразил пожелание, чтобы сегодня же все первенцы оказались в моем доме? Что подало тебе мысль, что распоряжение можно нарушить и не понести за это серьезного наказания?

– Ну, приказ не мог быть выполнен по независящим от нас причинам: не удалось вчера найти последнего, пятого ребенка. Поиски продолжатся с самого утра.

Прайд глянул с убийственным прищуром:

– Хочешь сказать, что исполнили бы мой приказ в точности, если бы вам повезло чуточку больше?

Воронцов решительно и без сомнений мотнул головой:

– Нет. Я доставил бы сюда всех пятерых малышей, а ребятам все равно сказал бы расходиться по домам – они нуждались в отдыхе, и их ждали семьи.

– Вот как. – Теперь в голосе хозяина дома прозвучала явная угроза. – Ты решил, что лучше меня знаешь, в чем они действительно нуждаются? Я думал, ты умнее, Платон Воронцов, и понимаешь, что хвост не стоит рубить по частям из ложного милосердия. Первенцам нет места в мире нормальных людей! Это ясно?

– Я в этом не уверен, – тихо, но твердо проговорил Воронцов. – Мы прежде неплохо справлялись.

– Самонадеянный юнец! Кажется, жизнь среди обычных, пошлых людишек успела плохо повлиять даже на тебя, наделенного гениальными мозгами. Они справлялись! Да, пока вы, юные и невинные деточки, производили приятное впечатление и привлекали на свою сторону защитников. Но проблема в том, что вы не можете не причинять вреда людям! Просто потому, что вы иные. Сколько там уже на вашей коллективной совести смертей, не напомнишь?

Платон не стал отвечать. Сжал зубы, чтобы не задать рвущийся с губ вопрос.

– Наверное, ты сейчас умираешь от желания спросить, кто же из вас наделен даром убивать, причем неосознанно, сам того не желая! – с непонятным торжеством уже не говорил – рычал Прайд. – Вы ведь наверняка много думали об этом! Пока я этого не знаю, и никто не знает. Может, кто-то один, может, это коллективный навык. И ведь вы еще даже не вступили в период полного раскрытия ваших способностей! А сколько невинных тогда погибнет, ай-ай-ай!

Он вскочил так молниеносно, что кресло, отлетев, качнулось на задних ножках и брякнулось на спинку. Хозяин бесшумно заходил туда и сюда вдоль каталки, давая время собеседнику все осмыслить, и замер, когда дождался-таки краткого ответа от Воронцова:

– Вы лжете, Виктор Антонович.

– Что? – Звериный рев сотряс воздух. – Что это за разговоры такие?!

– Я уверен, что вы знаете, кто из нас способен убивать, – вежливо пояснил свои слова Платон. – Иначе не пришли бы сюда среди ночи, не рискнули кричать на меня. В первый раз люди погибли только потому, что наблюдали за нами издали.

Виктор Антонович застыл посреди комнаты, покачался на пятках – и вдруг расхохотался. Даже звонко стукнул себя ладонью по лбу:

– Ладно, беру свои слова обратно: ты умен! Лучше расскажи, как ты ухитряешься делать вид, что не напуган. Ведь храбрость – конек другого члена вашей компании, не так ли?

– Я прикидываюсь, – не стал запираться Воронцов. – Воображаю на своем месте Маго, пытаюсь глушить те эмоции, которые не мог бы в подобной ситуации испытать он. Очень помогает и то, что из-за ноги я все равно не в состоянии от вас убежать.

Прайд, отсмеявшись, заметно смягчился. Рывком поднял кресло, подкатил его и устроился совсем рядом. Платон ощутил идущий от его тела сухой жар.

– Вы славные ребята, – поменял тон Виктор Антонович. – Но сути дела это не меняет. Мир и вы несовместимы, увы. Я, разумеется, знаю, кто из вас убивает, но поделать с этим ничего не могу. И вы не сможете. Но даже и без этого проблем хватало бы. Ну останетесь вы в обычном мире, и что? После школы – ладно, после вузов, вы же все умники, – начнется обычная жизнь. Вам захочется иметь семьи. Только я мало представляю в качестве жены, скажем, Злату. Даже приняв на первых порах ее способность, любой мужчина со временем ее возненавидит. Или начнет надежно прятаться от ее взгляда, что будет равноценно признанию вины перед супругой. Угадай, как скоро это произойдет?

Платон помалкивал. Прайд сверлил его взглядом, явно получая удовольствие от собственных речей.

– Или Маго – прекрасный получится муж и отец из того, кто не ведает чувства страха! Отец, который подкинет своего малыша пару раз, а потом отвлечется и забудет поймать. Который о ребенке будет заботиться, только пока держит в голове мысль о возможной опасности, но эта мысль для него сродни китайской грамоте. Про тебя и говорить не стану: как быстро тебе надоест постоянно слушать голос сердца своей супруги? Впрочем, у тебя, парень, как раз есть преимущество: ты можешь взять в жены любую из трех девчонок своего клана. Подразделения Института передерутся за право изучать потомство двух генетических монстров! Ну что испепеляешь меня взглядом? Я не прав?

– Нет, вы правы, – недрогнувшим голосом ответил Воронцов. – И мы тоже все это понимаем, ищем выход. Возможно, никакого выхода нет. Но мы должны сами в этом убедиться. И тогда, может, со временем мы прислушаемся к тому, что предлагаете вы. Но ребята пока не готовы оторваться от своих семей.

– А ты готов? – ухмыльнулся мужчина.

– Я – да. Я старше их и вырос в детском доме. Я давно осознал, что не вписываюсь в обычную жизнь, да и попросту она мне не особо интересна. Я мечтал поступить в университет, но сам не заметил, как на скучных уроках тайком прошел всю программу. К тому же я знаю – и уже несколько раз ощутил это: моя природа меняется с возрастом, и однажды мое пребывание среди обычных людей станет затруднительным.

Прайд слушал его с насмешливым прищуром, кивал. Давал понять, что видит парня насквозь и тому не удастся его обхитрить. Перебил – он вообще не любил, когда кто-то подолгу разговаривал в его присутствии:

– Ну, хитришь ты или нет, но пока все правильно излагаешь. Что же, на твой взгляд, не так с другими четырьмя?

– Они пока не готовы, – сказал Платон. – Слишком привязаны к своим семьям. Жизнь их не баловала, поэтому они, даже старшие, Злата и Виктория, еще не вошли в возраст бунтарства, напротив, держатся за обычную жизнь изо всех сил.

Прайд с довольным видом хлопнул в ладоши:

– Именно поэтому я и спешу собрать их тут! Мне не нужны серенькие обыватели, а обыденный мир способен перемолоть даже первенцев. Здесь их ждут учителя другого рода, чем в ваших школах: они взорвут их систему ценностей, покажут совсем иную картину мира. Перед ними раскроют их предназначение и будут учить, как наилучшим образом его исполнить. Что мотаешь головой?

– Они не готовы, – упрямо повторил Воронцов. – Они будут тосковать по родным и отторгать все, чему их станут учить. Нужна предварительная работа.

– Какая же?

– Следует оторвать их от привычного мира. Все они знают, что растут в приемных семьях, кроме Виктории. Хотя ее положение еще незавидней, она в курсе, что еще до рождения была лишней, зародышем, которого не выбрали, равнодушно отвергли. Ее потенциальных родителей не волновала дальнейшая судьба невостребованных эмбрионов, «снежинок», как их называют. Потом они держали ее в семье лишь ради спасения другой, настоящей дочки. Так вот, если каждый из ребят по той или иной причине ощутит себя лишним в семье, он сам придет к вам по доброй воле, и вот тогда с ним можно будет работать. Не раньше.

Прайд выслушал парня с благожелательным интересом, даже голову склонил набок. В его желтоватых выпуклых глазах вспыхивали смешинки, но не согревали взгляд, напротив, делали его неприятно-колким. Потом хохотнул, показывая, что выслушал и принял к сведению.

– Что ж, парень, хорошо сказано. Даже не стану думать, хитришь ты, чтобы защитить друзей, или в самом деле успел уже перерасти все эти дурацкие людские заморочки. Но рациональное зерно в твоих словах точно есть. Пусть занимаются поисками девчонки, пока не стало слишком поздно. А сделать то, что ты предлагаешь, – не проблема.

– Я могу поддерживать связь с друзьями?

– Не думаю, – тут же ответил Виктор Антонович таким сладким голосом, словно предвкушал этот вопрос. – Я согласен пока оставить их в городе, но им придется покинуть зону комфорта. Поглядим, как они справятся без своего лидера, не прибегут ли ко мне сами, – это был бы наилучший вариант.

И Прайд покинул комнату.

* * *

Решено было первым делом собраться на квартире Эллы и обсудить ситуацию. Володя, Таня и Вика отправились туда своим ходом – машину Милич пока не забрал, не до того было.

За ночь удивительным образом произошел перелом на зиму, воздух сделался сух и холоден, лужи подмерзли, и морозные кристаллы щедро обсыпали траву и асфальт. А небо кипело темно-сизыми тучками, предвестниками снегопада. Это было немного неожиданно после череды теплых дней, так что ребятам пришлось возвращаться с середины двора и утепляться. Вике была выдана старая куртка Тани, в которую девочка закуталась поверх своего плаща, но все равно ежилась от холода. Похоже, вчерашний день не прошел для нее бесследно.

– Дети просто не пережили бы эту ночь, – клацая зубами больше от тревоги (она редко мерзла), объявила Таня. – Какое счастье, что мы их всех вчера нашли!

– Интересно, как теперь команда Прайда станет разыскивать девочку, – вслух рассуждал Владимир. – Они ведь сообразят, что бесполезно по такой холодрыге шарить по подвалам и кустам. В то же время очевидно, что ребенок жив, раз живы остальные четверо. Тогда напрашивается вывод, что малышку кто-то приютил. Наверняка привлекут средства информации, будут запугивать население и требовать вернуть. Я вот о чем беспокоюсь – как бы они, не добившись ничего, не заподозрили нас. Да что это я – наверняка уже подозревают, что мы нашли всех, да не всех сдали.

– Можно еще предположить, что девочка находится в запертой квартире, хозяев которой она же и прикончила, – робко вступила в разговор Вика, виновато косясь в сторону Тани. – Как думаете, организуют какие-то обходы квартир?

Едва договорив, она мучительно закашлялась, на ходу сложившись пополам. Таня подскочила, погладила подругу по спине.

– Все зависит от того, насколько у Прайда длинные руки, – ответил больше своим мыслям Володя. – Городские власти скоро успокоятся, они ведь не в курсе… не знают верного признака того, что дети живы. Люди Прайда знают, но проверять квартиры у них компетенции нет. Значит, попробуют повлиять на местную власть, уговорить, подкупить. Но это долгий процесс. Понять бы самим, что нам делать с малышкой.

Ночью он почти не спал, истерзал себя сомнениями: стоило ли, поддавшись импульсу, приносить девочку домой, показывать сестре. Он ведь мог найти способ переправить ее Прайду, к остальным. Но тогда пришел бы черед старших первенцев – при мысли об этом у него срывалось дыхание.

Когда пересекли безлюдный двор и вышли на улицу, стало ясно, что передвигаться по ней не проще, чем вчера: повсюду маячили патрули. Всех пешеходов останавливали, о чем-то беседовали, в некоторых случаях заворачивали в обратном направлении. Володе снова пришлось возвращаться и просить у отца машину. Девочки тем временем дозвонились до Маго и узнали, что он уже в квартире Эллы, – его-то ни один патруль не сумел догнать.

Мальчик и впустил их в квартиру, спросил первым делом:

– Как Абрек?

– Приходит в себя, но пока не встает, – отчиталась Таня. – Скажи лучше, как твоя бабушка – что-то прояснилось?

Магомет помрачнел, так резко мотнул головой, что отросшие волосы хлестнули по глазам:

– Нет, глухо. В больнице ее нет, и в морге нет. Ну ничего, я уверен, что она скоро объявится. Иначе просто гадство какое-то получается.

Фомина тем временем уже прошла в комнату, и до ребят донеслось восторженно-хрипловатое:

– А кто уже проснулся? Кто такой сонный? Ой, ко мне не ползи – я кашляю.

Таня стояла у вешалки, уронив голову на грудь, тяжело вздыхала, брат не сводил с нее глаз.

– Что, Тань? Таблеточку?

– Не. Володь, я так ужасно волнуюсь.

– Ясное дело.

– И мне хочется все объяснить. Ты ведь не думаешь… роднее наших родителей и тебя у меня никого в жизни нет и не будет никогда. Но когда я думаю, что у нас с этой девочкой одна кровь! Одни родители… ну, то есть нет, они же нас не рожали. Но какие-то люди всё же были, верно?

– Танюх, я все понимаю, – сказал Милич. – Ладно, пошли посмотрим на нее.

– Ой, нет, ты не ходи, это опасно, – заволновалась Таня.

– Ерунда, она ко мне еще вчера привыкла.

Володя первым прошел в комнату, но взглядом с найденышем, само собой, постарался не встречаться, смотрел строго на собственные носки. Злата, округлив испуганно глаза, поспешила отвлечь девочку тонким свистом, похожим на соловьиную трель.

Сегодня малышка выглядела совсем иначе. Порезы и ссадины на лице и руках уже не так бросались в глаза, Злата вымыла ее, и теперь каштановые волосы пушистой шапочкой облегали бледное лицо, движения стали спокойнее. Перед диваном Злата устроила нечто вроде ширмы, натянув веревку от шкафа до шкафа и повесив на нее одеяло, чтобы найденыша не пугало открытое пространство комнаты.

– Ну ты самоубийца! – сердито зашипела на Володю Злата. – Зачем так врываться, а? Она со сна пыталась атаковать меня, кстати! Потом вспомнила, успокоилась. Но все равно это опасно, она ведь не понимает пока ничего, хотя очень быстро учится.

– Она уже некоторые звуки пробует за нами повторять! – восторженно сообщил Маго. – Я ее почти научил «мама» говорить. Лучше бы свое имя, нет же у нее мамы, но Златка сказала, что сперва Таня должна его придумать. Та-ань?

Милич замерла на пороге, широко распахнутыми глазами вглядываясь в девочку, потом решительно приблизилась к ней и взяла на руки, посадила себе на колени. Малышка сперва напряглась и даже попыталась вывернуться и уползти прочь, но очень скоро расслабилась, привалилась щекой к груди Тани и сонно прикрыла глаза.

– Когда я еще жила в детском доме, у меня была большая фарфоровая кукла, шефы подарили, – уткнувшись щекой в ее затылок, заговорила Таня. – Я воображала, что это моя младшая сестра, и не спускала ее с рук. Потом ее случайно разбили, я даже заболела от расстройства… но неважно теперь. Я звала ту куклу Сонечкой. Как думаете, можем мы так назвать малышку?

– Замечательное имя! – воскликнула от двери Вика и тут же снова закашлялась.

Злата, покосившись на нее, огорченно покачала головой и поспешила на кухню. Через мгновение зашумел чайник, в унисон ему в прихожей отчетливо скрипнула дверь, звякнули ключи. Володя шагнул туда, но Маго его опередил.

Элла Котенок застыла у вешалки, поглядывая вокруг настороженно, словно не в свою квартиру пришла. Спросила шепотом:

– Эдика ведь тут нет?

– Нет, он же на операции, забыли? – вытаращил глаза Маго.

– Ох, слава Богу! – воспрянула духом девушка, торопливо скинула плащ. – А то, не поверите, домой боялась идти.

– Про бабушку ничего не слыхать, да? – помрачнел Угушев.

Элла виновато покачала головой:

– Нет. Но я решила сходить сюда и хотя бы переодеться в нормальную одежду. А то этот тип, Редкий, меня просто выкинул из родной квартиры! Войти-то можно?

– Можно, входите. – Это Таня выглянула в прихожую. – Я Сонечку ширмой отгородила, только вы все равно осторожнее, ладно? Лучше даже не смотрите, сразу проходите на кухню… Ой, простите, что я тут командую.

Полчаса спустя все вместе завтракали на кухне. Элла быстро приготовила пышный омлет с помидорами и зеленью, нарезала салат. Малышка снова уснула, за ней приглядывали через дверной проем, сдвинув стол так, чтобы смертоносный взгляд не упал случайно на Володю и Эллу. Чай с чабрецом традиционно заварила Злата, у нее он получался особенно ароматным, терпким и бодрящим.

– Из Лиги уже звонили, – сообщил с набитым ртом Маго. – Я сказал, что мы прям с пяти утра на ногах, прочесываем улицы. Проверить-то они фиг смогут! Вообще-то мой папаша Прайд, – мальчишка пальцами изобразил кавычки, – велел им тоже искать, но они ж не идиоты на смерть нарываться.

– Мы сейчас на самом деле все пойдем на улицу разыскивать, только не ребенка, а твою бабушку, – сказала Элла. – Если она так и не даст о себе знать. Мы уже обзвонили все места, где она могла оказаться при неблагоприятном раскладе, – поскольку я работала в больнице, нужные номера знаю. Нигде ее нет. Значит, скорее всего, бабушку вчера отправили в одно из убежищ, как Володю, – только он сбежал. Или, может, ее увидели знакомые – да даже просто случайные прохожие – и позвали к себе переждать опасное время. Вчера многие так поступали.

– Бабуля давно позвонила бы домой, телефоны-то везде есть, – приуныл мальчик.

– Ну мало ли какие обстоятельства ей помешали. – Элла предпочла не развивать эту тему. – Только вот что: сперва Вику отвезем домой лечиться.

– Я в порядке, просто чуточку… – запротестовала девочка, но тут же снова сорвалась на кашель.

– Не обсуждается даже. Твой папа уже вернулся?

– Едет. У въезда в город огромные пробки, пропускают небольшими группами. А выезжающие машины все досматривают, – передала Фомина то, что узнала из телефонного разговора с отцом. – Он о том, что тут вчера творилось, услышал только утром и очень волнуется.

– Они чего, всерьез боятся, что кто-то вывезет первенцев из города? – удивился Маго.

– Власти до сих пор до конца не понимают, с чем имеют дело. Так что их беспокойство можно понять, – растолковал ему Милич.

– То есть если даже сейчас мы сообщим, что нашли последнего ребенка, из города его все равно не вывезти? Или для Прайда это не проблема? – заинтересовалась Элла.

Ответов не последовало.

– Но мы же все равно им ничего не скажем? – вспыхнула, заволновалась Таня.

Ей не сиделось на месте – то и дело на цыпочках бегала взглянуть на спящую сестренку.

– Нет, конечно, с какой стати, – успокоила ее Элла. – Останешься с малышкой, Танюш?

Девочка радостно закивала.

– А ты, Злат, в каком состоянии? Хочешь поспать немного или отправишься на поиски с нами?

– Конечно отправлюсь, – вроде как удивилась девушка. – Я нормально выспалась. Первенцы неприхотливы, по ночам внимания не требуют. Правда, при ярком свете я спать давно отвыкла…

Но вопреки уверениям глаза Златы, которые она привычно отводила от собеседника, выглядели покрасневшими и опухшими. Плохой сон был в этом виноват или она плакала – неизвестно. Володя не отрывал от ее профиля привычно-восхищенного, но и взволнованного взгляда.

Помолчав, девушка все же добавила:

– Но я, честно сказать, половину ночи рылась в инете. Пыталась понять, как такое вышло. Ну, при искусственном оплодотворении ведь нельзя предсказать рождение близнецов, деление эмбриона случается позднее. Лишние эмбрионы вовсе не близнецы тем, кто должен родиться. А в нашей истории близнецов что-то многовато, да еще и появившихся на свет в разное время.

– Я тоже думала об этом ночью, – подхватила Элла Котенок. – Вспоминала кое-что, искала сайты. С конца девяностых годов прошлого века в нашем городе существовала клиника, помогавшая женщинам забеременеть. Тогда про ЭКО в России мало кто слышал, но именно этим они и занимались, да так успешно, что семьи приезжали со всей страны. Лично у меня нет сомнений, что клиника существовала на базе Института, именно там набирали биоматериал для экспериментов в рамках проекта «Первенцы». Возможно, в Институте уже тогда пробовали дробить эмбрион и из каждой клетки получать полноценного зародыша. Наверное, добились в этом успеха. Их очень интересовали близнецы. Почему – не знаю. Может, им был нужен контрольный образец – обычный ребенок, рожденный обычным образом.

Бамс! Чайная чашка выпала из рук заслушавшейся Тани, уцелела сама, но надвое раскроила блюдце. Фонтанчики брызг осыпали в основном сидящего рядом Маго, и он встряхнулся, как кот. Злата встала, чтобы убрать осколки, сама же Таня вроде как и не заметила беспорядка. Странно ломким голосом спросила:

– Получается, у меня в самом деле есть родители… ну, не родители, конечно, не знаю, как сказать даже… мужчина и женщина, которые хотели ребенка? И у них может расти дочь, такая же, как я, близнец – мой и Сонечкин? И я даже могу случайно встретить ее и узнать?

Володя протянул через стол руку, сжал ладонью плечо сестры, а Элла ответила:

– Да, это возможно… в принципе. Думаю, для подобных целей использовали только те пары, которые приезжали из других городов. Может, из тех, где имелись отделения Института, чтобы легче было наблюдать за контрольными образцами. Но при этом городов достаточно далеких, чтобы близнецы не пересекались, не случилось путаницы и ненужной шумихи. Меня на мысль о наблюдении навело то, что твою, Вика, сестру не подбросили в какой-нибудь дом малютки подальше от нашего городка, – и это в лучшем случае, – а отдали на воспитание человеку, который, так сказать, в деле. Но вообще непонятно, почему с Фомиными они так сглупили, не учли всех рисков.

– Потому что родители жили прежде в Калуге, – тихо и сипловато вступила в разговор Вика. – И они в самом деле приехали сюда ради той клиники, отец мне рассказал. Но им уж очень понравился городок и то, что Питер рядом, а тут подвернулся хороший вариант обмена, и родители не стали медлить, провернули всё очень быстро. Их дочь и моя сестра тут уже родилась.

Вика снова зашлась в кашле, обеими руками принялась растирать грудь. Злата без лишних слов увела ее из кухни, в комнате уложила на раскладное кресло, в котором сама провела ночь, напротив спящей за ширмой малышки.

– Володь, вези Викулю поскорее домой, – полушепотом взволнованно попросила Элла. – Злата пусть съездит с вами, высадишь ее у аптеки около дома, так быстрее выйдет. Если Фомин еще не приедет, пусть Злата с ней посидит, я расскажу, что в таких случаях нужно делать. Хотя диагноз не могу установить: на ангину не слишком похоже, для простуды уж слишком сильно она кашляет, да еще эта боль в груди…

– Может, лучше сразу в больницу?

Элла задумалась, но помотала головой:

– Нет, больница переполнена после вчерашнего, им не до обычных заболевших. Надеюсь, Викин отец уже дома или совсем скоро будет, он сообразит, как поступить. А нам нужно приступать к поискам бабушки Маго.

Таня Милич по-школьному подняла руку:

– У меня только самый последний вопрос насчет той клиники. Они и сейчас работают? Может, сохранились документы…

– Нет, они закрылись десять лет назад, – разбила ее надежды Котенок. – Я специально все проверяла, заходила в беседы, связанные с темой ЭКО. Клинику многие помнят, жалеют, что вдруг в одночасье все прикрылось. Похоже, проект «Первенцы» пошел на спад, и исчезла необходимость в таком медицинском центре. Иначе у меня тоже были бы к ним вопросы: мои родители туда обращались, вот откуда я про центр вспомнила. Интересно, что мы с сестрой родились сиамскими близнецами, – не их ли задумка? Ладно, все, давайте шевелиться.

Оборвав саму себя, она первая вскочила на ноги.

Пока Володя со Златой отвозили Вику домой – Маго рванул с ними, на всякий случай, как он пояснил, – Элла наудачу позвонила Редкому. Ответа не было, оставалось только надеяться, что он все же на операции. Котенок набрала сообщение: «Как ты? Люблю и волнуюсь. Дай знать о результатах, как только сможешь».

В комнате Таня что-то рассказывала сестренке – без сюсюканья, отчетливо проговаривая каждое слово. Кажется, сказку про репку. За окном навязчиво шумели вертолеты, а снежинки, нет, настоящие летучие льдинки, с разлету бились в окно. Элла собралась с духом, пару раз вдохнула-выдохнула – и позвонила Антону. Он ответил не сразу. Спал? Думал, стоит ли с ней говорить? По голосу было не понять, он звучал монотонно и устало.

– Привет, – с напором заговорила Котенок. – Хочу тебе сказать, что больше нет смысла прочесывать город: вчера наши ребята сумели отыскать всех маленьких первенцев и переправить заказчику, несмотря на то что твой человек прострелил Платону ногу. Город чист.

Антон помолчал некоторое время, наверное, боролся с эмоциями. Потом спросил:

– И что, Элла, тебе помешало поставить меня в известность еще вчера? Мои люди могли бы отдохнуть и достойно проститься с погибшими, а вместо этого всю ночь обследовали каждый подвал и заглядывали под каждый куст.

– Прости, – сказала Элла. – Я могла бы ответить, что была слишком зла на тебя, но на самом деле просто не сообразила, некогда было задумываться. Не вернулась домой бабушка Маго, мы всю ночь пытались ее отыскать по телефонам. Ребята сильно переживают, что Платону пришлось поехать к Прайду, да еще и Вика разболелась. Скажи, в лесу могут оставаться погибшие или потерявшие разум?

– Собрали всех, давно уже, – буркнул Кинебомба. – А что там наш одноглазый?

– Вечером вернулся в Институт. Очень надеюсь, что как раз в этот момент он снова становится двуглазым. А у тебя… больше никто не погиб?

– После Сергея у твоего дома – больше никто. – Голос железного Антона дрогнул. – Ладно, сейчас распущу по домам тех, кто совсем выдохся. Возможно, найдутся стойкие, помогут искать бабушку.

– Спасибо, я скину тебе ее фотку, – обрадовалась Котенок. И лишней помощи обрадовалась, и тому, что Антон после случившегося не стал врагом ей и ребятам. – Если можешь, поставь в известность власти, что опасности больше нет. Городу пора хорошенько отдохнуть, иначе он в знак протеста уйдет под снег.

Она бросила взгляд на окно, уже обведенное снизу и по краям пушистой белой рамкой, попыталась улыбнуться, чтобы ободрить саму себя.

– Ребят, значит, не забрали вместе с новым поколением? – именно в этот момент сообразил спросить Кинебомба.

– Их хотели забрать, всех. Но в результате поехал с детьми только Платон, он сам так решил. Что будет дальше, никто не знает. Связи с ним нет, – тяжело вздыхая, сообщила Элла самое неприятное и тревожное.

Но Антона волновало другое:

– Они позволили ребятам остаться в городе? Почему? Ведь план был забрать их всех разом? Это не те люди, которые по доброте душевной идут на уступки.

От его вопроса стало тревожно. Элла не знала, что отвечать.

– В чем дело, Элка? Либо есть причина, либо за ними уже едут! Во втором случае я готов помочь. «Комитету» не улыбается, чтобы все необычные детишки оказались в руках одного мутного типа с большими возможностями.

– Не нужно, – подумав, решилась ответить она. – Не едут. Дети остались под тем предлогом, что должны найти еще одну, последнюю девочку. На самом деле ее еще вчера отыскал Володя, принес ко мне. И даже не смей замышлять что-то против нее, городу угрозы нет. Как, впрочем, и тебе нет ходу ко мне.

– Опережаешь события, – холодно произнес Кинебомба. – Врываться я больше не планировал. А вот тебе лучше не скрывать от меня таких вещей. По иронии судьбы, только «Комитет» в курсе происходящего и способен хоть как-то помочь.

– Буду иметь в виду.

– О какой из девочек идет речь, старшей или младшей?

Отвечать не хотелось, Элла только тяжело втягивала воздух. Но пришлось ответить – молча ждать Антон умел:

– Это старшая, ей примерно пять лет.

– Понятно. В Институте прозвище пятилетки было Горгона. Последнее, что видела перед смертью одна из сотрудниц «Комитета», – ее глаза. Как же Владимиру удалось?

– Он ее спасал. Девочку собиралась убить обезумевшая толпа.

– Насчет толпы не удивлен, а вот Миличу лучше не расслабляться. У нее разум животного, страх и плохое настроение для девчонки – одинаковый повод прикончить кого-то. Будьте с ней очень осторожны. Я перезвоню.

Как ни тяжело было общаться после вчерашнего, но Кинебомба говорил правду. И обещание перезвонить здорово подбодрило Эллу.